Текст книги "Любовь и смута"
Автор книги: Анна Шибеко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
– А что, если завтра твой сеньор прикажет тебе убить меня, ты ему подчинишься?
– Нет, не подчинюсь, разумеется! Как тебе только в голову все это приходит!
– А разве я могу тебе доверять после того, что услышала сегодня!
– Да забудь ты, Бога ради, все, что ты слышала, забудь и не повторяй об этом каждую минуту! Если даже твой собственный отец узнает о твоих намерениях, он своими руками свернет тебе шею! Ты так беспечна и недальновидна, что и представить себе не можешь во что ты хочешь ввязаться!
– Может я и не слишком умна, но я по крайней мере не забыла что такое человеколюбие и милосердие, я не забыла, что я христианка и я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда ты прольешь невинную кровь! Лантберт, пожалуйста, откажись от этого убийства, ради твоей любви ко мне, не омрачай наши отношения столь страшным преступлением!
– Альберга, не вмешивай все эти политические дрязги в наши с тобой отношения. Ты моя жена, я люблю тебя и ты должна любить меня и подчиняться только мне! А эти сильные мира, королева Юдифь, которой ты, как я вижу, так преданна... сегодня она тебя возвысит, а завтра выбросит вон и забудет как тебя звали, и ты ещё должна будешь её благодарить за сохраненную тебе жизнь. Поверь, её дружба это пыль, это ничто! Только наша любовь, наша семья – вот то, что для тебя должно иметь значение, это настоящее, единственное, что есть у нас в жизни!
Она смотрела на него сквозь пелену слез, в её глазах выражалась мука раздиравших её противоречивых чувств.
– Альберга, пожалуйста, не своди меня с ума отказом, – проговорил Лантберт, вновь обнимая её, на этот раз уже не встретив с её стороны сопротивления.
– Лантберт, я хочу любить тебя, но обещай мне...
...«что ты не будешь убивать принца» – хотела сказать Альберга, но её муж не дал ей договорить, заставив умолкнуть пылким поцелуем. Затем он подхватил жену на руки и увлек на брачное ложе.
***
Дом просыпался. Со второго этажа доносились детские голоса и смех, а со двора – стук, скрип и хлопанье дверей, говор слуг и ругань хозяйки, с самого утра кого-то распекавшей, но зал и коридоры первого этажа все ещё были сонны и немы, отдыхая после бурного всенощного празднества.
Альберга, зевая, не спеша вышла в зал и подошла к столу. Она держала в одной руке плащ (молодая женщина собралась прогуляться), который волочился за ней по полу, а другой рукой дотянулась до оставшегося на блюде пирога, отломив кусочек, при этом споткнулась о руку спавшего возле стола гостя и уронила пирог на пол, тихонько выругалась, решив позавтракать позже, уже после прогулки, повернулась, чтобы выйти из дому и... с изумлением увидела того, с кем не надеялась уже когда-нибудь увидеться и с кем мысленно распрощалась навсегда сегодня утром.
– Сеньор Бернард?! – воскликнула она скорее удивленно, чем приветливо, не веря своим глазам.
– Доброго дня, Альберга, а вы не слишком-то рады меня видеть, – с улыбкой заметил граф Барселонский. Он только что приехал в Бурж и, зайдя в дом, остановился, созерцая повальную спячку обитателей.
– Что вы, совсем наоборот, добро пожаловать, располагайтесь как дома, прошу вас, – спохватилась молодая женщина.
– Благодарю за гостеприимство, – кивнул Бернард, – а я по вашу душу, госпожа графиня. Королева приглашает вас вернуться ко двору, она прислала за вами повозку и охрану из своих рыцарей, вот письмо от неё, – он отдал молодой женщине свиток с печатью Юдифи.
– Как здоровье светлейшей императрицы? – осведомилась Альберга.
– Королева в добром здравии.
– А принц Карл?
– Тоже. – отвечал граф и добавил, – Альберга, у меня здесь ещё одно дело, не укажете ли, где я могу найти короля Лотаря, он ведь сейчас в Бурже, насколько мне известно?
– Да, это там, – молодая женщина неопределенно махнула рукой в противоположную сторону зала, с интересом развертывая письмо от своей покровительницы.
Пройдя зал, граф оказался в небольшом коридоре, где увидел нескольких молодых рыцарей, охранявших королевский покой.
– Мне надо видеть короля Лотаря, у меня распоряжение для него от императора Людовика, – сообщил он им.
Служаки посмотрели на императорского вельможу так, словно он был невидимкой.
– Король спит, – небрежно ответил один из них.
– Так разбуди, – приказал Бернард.
– Государь не велел его будить и я не буду этого делать только лишь по вашему желанию, – заявил всё тот же барон – он был старшим из дежуривших.
Не успел он договорить, как оказался схвачен и обездвижен, с приставленным к горлу кинжалом.
– Ты что плохо слышишь? – обратился граф ко второму, – ступай к своему королю.
– Ладно, попробую вам помочь, – сквозь зубы процедил юноша и нехотя поплелся в покои.
– Король ждет вас, – сказал, вернувшись, барон, мрачно глядя на человека по вине которого он только что получил нагоняй и попутно узнал о себе много нового.
– Государь, – вежливо поклонился граф, оказавшись в комнате.
Чтоб прогнать сон, Лотарь вылил себе на голову ковш воды. Затем он стер остатки влаги с лица рукой, и кивнул графу, показывая, что слушает его.
– Ваш отец, волею Божьей король франков и император...
– Я знаю, кто мой отец, – перебил его король, – дальше.
– … издал указ, согласно которому вы больше не являетесь его соправителем и императором франкской империи. Он так же лишает вас большинства ваших земель и приказывает вам незамедлительно удалиться в Италию.
Граф протянул королю документ, но поскольку король не соизволил принять от него свиток, положил поблизости.
– Скажи-ка, с чего это ты заделался посыльным? Людовик наконец-то нашел тебе должность по твоим способностям?
– Все дело в том, что лишь мне, преданнейшему слуге императора, он мог доверить то, что велено передать вам на словах, – невозмутимо отвечал граф.
– Что именно? Из тебя что, пытками все вытаскивать?
– Император весьма разгневан вашим поведением на собрании и заявляет вам, что не намерен терпеть в дальнейшем такие дерзости, которыми вы дискредитируете его доверие, великодушно и милостиво проявленное к вам. Ежели вы и в дальнейшем собираетесь идти против воли вашего отца, то он будет вынужден применить к вам более жесткие меры.
Пока Бернард говорил, Лотарь взял свиток, привезенный графом, развернул и пробежал глазами.
– Между прочим, этот указ ничего не значит без предварительного одобрения всеми франками, – заметил король.
– Этот вопрос обязательно будет рассмотрен на собрании в мае.
– На собрании в мае франки будут обсуждать убытки казны и изрядные долги, коими мы обязаны нерадивому и вороватому казначею, поскольку по своей подлости и глупости он частенько принимает государственную казну за собственный кошелек. Что скажешь?
– У вас неверные сведения, – хладнокровно возразил Бернард, – я хоть сейчас готов отчитаться за каждое денье и если мы и вынуждены были залезть в долги из-за военных нужд государства, то теперь почти все благополучно возвратили.
– Разумеется отчитаешься, и за каждое растраченное денье получишь принародно по удару плетью, а после этого будешь казнен как вор и изменник.
– Видит Бог, я не заслужил такой участи, – отвечал граф.
– Не взывай к Богу. Человек, обесчестивший королеву, не может рассчитывать на Божью милость.
На этот раз броня ледяного спокойствия и наигранной вежливости была пробита, граф побледнел, теряя самообладание, и в его взгляде сверкнул гнев.
– Это самая гнусная клевета, которую я когда-либо слышал, – проговорил он изменившемся голосом.
– А что же ты испугался и задрожал, словно девица перед брачной ночью? Даже если бы я не был уверен, то сейчас, своим трусливым волнением ты сам подписал свой приговор.
– Ни один человек не мог бы оставаться спокойным, слыша такую чудовищную ложь! – в гневе заговорил Бернард, – Вы распространяете эту клевету только по той причине, что видите государыню виновницей своего пошатнувшегося положения! Вы попросту хотите отомстить королеве подобным бесчестным образом! А может, у вас есть некое тайное желание, некая страсть, которая в силу своей несбыточности и есть причина вашей озлобленности против королевы и всех, кто к ней близок?!
– Мое тайное желание уничтожить тебя, скотина, и будь моя личная воля, ты бы не вышел живым из этого дома.
– И что же вам мешает хотя бы попытаться меня уничтожить? – усмехнулся граф, – Руки коротки?
– Всему свое время, не торопи события и не надейся на быструю смерть, ты государственный изменник, и за свои преступления будешь казнен публично, после справедливого суда. Я не хочу лишать удовольствия своих подданных увидеть как будет обезглавлен выскочка и проходимец, что возомнил себя ровней самым знатным сеньорам Франкии.
– Вы никогда не сможете доказать мою виновность! – заносчиво отвечал Бернард. – И я прекрасно понимаю, что не в вашей власти самолично решать мою участь, даже несмотря на то, что я добился влияния и власти не по праву рождения, а исключительно своим умом, доблестью и преданностью императору. Заметьте, что я пришел сюда без сопровождения, потому что не боюсь вас. Мало кто осмелится выступить против меня в честном бою, но даже с целой сворой ваших псов я один справлюсь влегкую. Убить меня не так просто, как вам этого хотелось бы.
– О твоей якобы доблести я ничего не слышал и не знаю, а твое хвастовство это, разумеется, не довод. Зато всем известно, что для тебя нет ничего святого, что ты понятия не имеешь ни о совести, ни о чести, и что ты не достоин называться мужчиной, ибо тот, кто ворует деньги у своего сеньора и наставляет ему рога это грязный раб, но не мужчина. И не думай, что сможешь сбежать и скрыться от возмездия. Ты ещё будешь умолять о смерти, обещаю тебе.
– Вам будет затруднительно судить меня, находясь в Италии, ведь теперь вы всего лишь король лангобардов, но не франков, – злорадно проговорил Бернард.
– Пошел вон, – сухо бросил Лотарь, завершив аудиенцию.
Граф покинул комнату короля вне себя от ярости. Дежурившие в коридоре бароны поспешили посторониться с его пути.
Тем временем, Альберга собиралась в дальний путь. В дорожный сундук поверх всех необходимых вещей она положила дротик, а кинжал прицепила на пояс.
– Ты куда это собралась? – поинтересовалась госпожа Гильтруда, заглянув в открытые двери комнаты дочери. – Вы разве уже уезжаете? Но ведь гости проведут в Бурже ещё по меньшей мере неделю!
– Матушка, я уезжаю в Ахен, – отвечала Альберга, застегивая пряжку плаща, – Государыня зовет меня, она требует, чтобы я вернулась к своей службе при дворе.
Госпожа Гильтруда помолчала, пытаясь увязать в голове свадьбу и сегодняшний отъезд дочери, но, так ничего и не поняв, осведомилась удивленно:
– И твой муж отпускает тебя?
– Он ещё не знает, – был ответ.
Ни говоря больше ни слова, госпожа Гильтруда вышла и спешно устремилась вниз по лестнице. Спустившись в зал, она нашла своего мужа, тяжело храпевшего на скамье у стены, и растолкала его, пытаясь добудиться:
– Викфред, Викфред! Альберга собирается ехать в Ахен! Сразу после свадьбы! Это же Бог знает что!
– Гильтруда, отстань, у неё теперь есть муж, пускай он за ней и бегает, – проворчал сеньор Викфред и опять захрапел.
Собравшись в дорогу, Альберга вышла из комнаты. Второй этаж уже проснулся, здесь было шумно и весело. Дети, позавтракав, бегали, играя и стараясь перекричать друг друга. Элисена, собрав вокруг себя самых маленьких, развлекала их Альдой, не позволяя при этом детям тыкать в кошачью мордочку пальцами и дергать милую зверюшку за усы и хвост, к которым так и тянулись маленькие непослушные ручки. Черная кошечка мурлыкала, благосклонно тянула к детям лапки и шевелила ушками, а малыши гладили её искрящуюся шерстку, смеялись и радостно что-то лепетали.
– А нынче Альда расскажет вам волшебную сказку, – расслышала Альберга слова Элисены и улыбнулась – ей вспомнилось, как нянчилась с ними, маленькими, матушка Аригунда.
Так, с улыбкой на устах, графиня спустилась на первый этаж. Возле лестницы она весьма кстати повстречала Гуго – тот шел из конюшни, где только что распорядился насчет лошадей для приехавших в Бурж королевских рыцарей.
– Принеси-ка из моей комнаты дорожный сундук, его надо отнести в повозку, что стоит за воротами, – распорядилась графиня.
– Вы уже уезжаете? – удивился парень.
– Делай что велено, – бросила в ответ Альберга и отвернулась от него.
После всех этих хлопот оставалось самое трудное – сообщить Лантберту, что ей придется оставить его. Она прошла в комнату для новобрачных и разбудила мужа, ласково потормошив его за плечо.
– Сколько я проспал? – произнес Лантберт, усаживаясь на кровати.
– Около двух часов, – отвечала Альберга.
Муж удивленно на неё посмотрел.
– Государыня приказала мне прибыть ко двору и прислала за мной свою повозку и рыцарей. Меня ждут, но я не могла уехать, не попрощавшись с тобой, – виноватым голосом произнесла Альберга.
– Что?! – переспросил Лантберт. Сон мгновенно оставил его.
– Вот, письмо от государыни, можешь сам убедиться, – она отдала мужу письмо с печатью королевы.
Лантберт взял письмо и, не читая, разорвал его.
– Вот тебе письмо королевы, вот тебе Ахен и вот тебе королевский двор, – сказал он, разбросав клочки по сторонам. – Тебе все понятно?
Альберга вовсе не ожидала такого развития событий и растерянно уставилась на мужа.
– Но, Лантберт... нельзя игнорировать распоряжения императрицы... – молвила она, – у меня могут быть неприятности...
– У тебя непременно будут неприятности, если ты не выкинешь из головы всю эту чушь насчет твоего отъезда, – сказал Лантберт, чувствуя, что его начинает накрывать гнев. – Если ты забыла, Альберга, то я тебе напомню, что вчера была наша свадьба и ты поклялась быть моей женой. Объясни мне, как ты собираешься исполнять свою клятву, находясь в другом городе?
– Пойми же... – начала было графиня.
– Ты и вещи собрала? – перебил её муж.
– Да!
– Правильно сделала, потому что мы сегодня же уезжаем домой!
Альберга была так возмущена, что некоторое время не могла вымолвить ни слова, молча глядя, как одевается муж.
– Но ведь меня ждут! – наконец воскликнула она, всё ещё не веря, что он вот так запросто может не отпустить её к самой императрице.
– Это легко уладить, не беспокойся, я сам займусь этим, – сказал Лантберт, одевшись и пристегнув меч.
Открылась дверь и в комнату заглянул один из дежурных.
– Лантберт, король зовет тебя, – сказал он.
– Уже иду, – отвечал Лантберт, захлопнув дверь перед носом барона.
– Альберга, – обратился он к жене, глядя на неё сумрачно и грозно, – если по возвращении я не застану тебя в этой комнате, у тебя, действительно, будут неприятности, и это так же верно, как то, что за ночью приходит день.
Лантберт вышел из комнаты, гневно хлопнув тяжелой дверью и оставив жену в растерянности и расстройстве.
Король ждал его.
– Заходи, Лантберт, – сказал Лотарь, – у нас важные новости, Людовик дает отмашку. Сегодня мне привезли его приказ удалиться в Италию.
– Вот как? Всё одно к одному, – проговорил Лантберт вполголоса, думая о своем.
– Что?
– Королева приказала моей жене сегодня же возвращаться ко двору.
– Для королевы семья пустая условность...Так, подожди-ка, – произнес Лотарь другим тоном, – твоя жена вхожа к королеве?
– Да, – неохотно ответил Лантберт, уже пожалев, что проговорился.
– И судя по всему, одна из самых приближенных, коли уж королева прислала за ней своего любовника.
Теперь пришла очередь Лантберта задавать вопросы.
– Казначей здесь? – удивился он.
– Это он привез приказ. Лантберт, а ты молодец, даже женился с пользой для дела, – усмехнулся Лотарь.
– Я не совсем тебя сейчас понял, государь, – проговорил Лантберт, закипая.
– Что тут может быть непонятного? Твоя жена отправится в Ахен и будет присматривать за принцем и королевой, а в нужный момент сдаст тебе мальчика на руки, чтобы ты исполнил вердикт франков, – сказал Лотарь, делая вид, что не замечает недовольства графа.
– Моя жена не поедет в Ахен.
– Все складывается как нельзя кстати, – сказал король, – твоя жена должна отправиться ко двору, чтобы действовать там в нашу пользу. Тебе не о чем беспокоиться, она прекрасно доберется до столицы – под надежной защитой дюжины воинов, и к тому же казначей будет беречь подругу королевы надежней зеницы ока.
– Козел, охраняющий капусту?
Лотарь расхохотался.
– Лантберт, я понимаю, что ты молодожен, но прошу тебя, не теряй рассудок! Станет ли рисковать всем человек, который держится у власти только лишь благодаря своей любовной связи?
«Ну разумеется, ты можешь так спокойно рассуждать, ведь речь не о твоей жене» – подумал граф.
– Государь, есть одно обстоятельство... – не очень уверенно начал он, решив, раз такое дело, намекнуть Лотарю на политические приверженности своей супруги.
– Лантберт, ни слова больше! – холодно перебил его король. – Я сам вижу свою жену раз в год, а то и реже. Ты должен понимать, что чем быстрее ты сделаешь свою работу, тем быстрее заберешь жену из этого змеиного гнезда... Хотя знаешь, я сейчас подумал, может ты и прав, может, действительно, мне бросить всё, оставить всю эту глупую суету, и поселиться в Италии? Там хорошо, тепло и жена рядом. Да, друже? Что посоветуешь?
Лантберт промолчал.
– Так что, уютная, тихая жизнь рядом с женой пока отменяется? – довольно кивнул Лотарь, дружески похлопав его по плечу.
Лантберт вышел из комнаты короля не в меньшей ярости, чем до него Бернард.
Чтобы сразу не идти в таком состоянии к жене, он сперва разыскал Леона. Тот спал на полу неподалеку от очага, в обнимку с одной из местных девушек.
Лантберт растолкал его.
– Просыпайся, мы едем в Баварию, – сказал Лантберт.
– Что, уже сейчас? – недовольно уточнил Леон.
– Да, сейчас! Собирайся, да поживее!
Только после этого Лантберт вернулся к той комнате, где оставил жену, и открыл дверь: супруга послушно ждала его возвращения.
– Почему ты не сказала мне кто будет сопровождать тебя в Ахен? – холодно осведомился он у жены.
Щеки супруги порозовели.
– А разве это имеет значение? – не очень уверенно отвечала она.
Лантберт побледнел от гнева.
– Альберга, тебе нельзя служить при дворе, – мрачно произнес он.
По его тону графиня поняла, что лучше не проявлять заинтересованность по поводу причин такого вывода. Но муж не стал дожидаться её вопроса:
– Потому что ты совсем не умеешь притворяться! – сорвавшись, заорал он на неё. – Неужто тебе и правда нравятся такие напыщенные индюки?!
– Нет! Нет! Вовсе нет! – воскликнула со слезами на глазах Альберга. – Клянусь тебе, он вовсе мне не нравится! И чтобы доказать тебе это я никуда не поеду! – она горячо обняла мужа и гнев сразу оставил его.
«Расскажу про замыслы Лотаря сеньору Бернарду, а сама останусь» – подумала графиня.
– От нашего с тобой решения уже ничего не зависит. Король приказал мне отправить тебя ко двору императора, чтоб ты следила за королевой и принцем, – с горькой усмешкой сказал Лантберт.
Альберга удивленно посмотрела на мужа и рассмеялась.
– Скажи, что забавного ты находишь во всем этом? – хмуро поинтересовался муж.
– Лантберт, ты же сам говорил, что для тебя одинаково важно служить семье и сеньору. Смотри, как все удачно совпало, мне необходимо ехать, и твой сеньор требует, чтобы ты меня отпустил, твоя совесть может быть совершенно спокойна, – Альберга вновь усмехнулась, но во избежания новой вспышки его гнева тут же стерла усмешку с лица.
Граф только сейчас осознал насколько плохо он понимает свою жену, и что она совсем не так проста, как кажется. Он внимательно посмотрел в лицо возлюбленной, словно пытаясь за одну секунду разгадать все её секреты, но тут же безнадежно утонул в глазах любимой женщины и уже через мгновение страстно целовал её, забыв обо всем.
Разлука неумолимо и жестоко отдаляла их друг от друга. Лантберт понимал, что долго теперь не увидит жену и даже не был уверен, увидит ли вообще когда-нибудь. Его семейная жизнь ограничилась брачной ночью.
– Мне пора, – сказала Альберга.
– Любовь моя, обещай мне только две вещи, – сказал Лантберт, не выпуская её из объятий. – Никому не говори ничего о том, что ты слышала сегодня утром, кроме королевы, прошу тебя, если ты хочешь остаться живой! И чтобы не случилось, не покидай королевский дворец и не уезжай из столицы, пока я не заберу тебя оттуда, обещаешь?
– Конечно, – послушно согласилась Альберга, чтобы успокоить мужа, – я никуда не уеду из дворца, пока ты не заберешь меня, правильно?
Лантберт вздохнул, её тон показался ему слишком легкомысленным.
– А может ты всё-таки не будешь ничего рассказывать королеве?
– Лантберт, будь уверен, я сделаю все, чтобы спасти принца Карла, – серьезно и твердо произнесла Альберга, глядя мужу в глаза.
– Ты что, бросаешь мне вызов? – грустно усмехнулся он.
– Нет, только делаю то, что должна, – отвечала она.
Жена мягко, но настойчиво освободилась из его объятий и отняла свои руки из его рук.
– Я буду ждать тебя во дворце, – ещё раз пообещала она и исчезла за дверью.
Менее чем через четверть часа Альберга ехала в королевской повозке, мимо заснеженных, озябших, унылых, бесконечных деревьев, все дальше отдаляясь от Буржа.
Глава 6. Начало.
Король, известный в истории как благочестивейший из монархов, родился в Аквитании, в поместье Шассиньоль – оставив здесь беременную жену, Карл Великий отправился в тот самый злосчастный поход на Сарагосу, в котором во время отступления, попав в коварную ловушку басков в Ронсевальском ущелье в Пиренеях, сложили головы многие воины и в их числе побратим и ближайший соратник Карла маркграф Роланд Бретанский.
Вернувшись из Испании, Карл узнал о рождении сына. Судьба словно спешила утешить его, смягчив боль поражения и утраты радостной вестью о наследнике.
Новорожденного мальчика назвали в честь основателя франкского королевства – Хлодвига, как дань преемственности традиций двух франкских династий.
В три года Людовик получил корону Аквитании. Мальчика посадили на коня и провезли по всему королевству, после чего отец оставил его править здесь под руководством и защитой надежных представителей знати. В тринадцать лет, достигнув совершеннолетия, Людовик получил меч и впервые сопровождал отца в военный поход, а с четырнадцати лет он уже сам возглавлял войско. В то время, когда его старший брат Пипин восстал против отца, Людовик воевал в Беневенте, где добыл победу и покорил этот богатый край. В то время, когда Карл Великий венчался в Риме императорской короной, его младший сын захватил Барселону, а позже Лериду, Тортосу и Дакс, освободив их от мавров. Он завоевывал города, усмирял мятежных гасконцев, побеждал сарацин, норманнов и саксов. Отец гордился им и не раз говаривал вслух при всех, что несказанно рад такому сыну.
Однако блестящие воинские подвиги юного Людовика были для него самого лишь внешней, рутинной стороной жизни, не задевавшей его душу, устремленную совершать подвиги на ниве совсем иного поприща. С самого раннего детства он мечтал о духовной стезе, всюду и всегда открыто и горячо проявляя благочестивое рвение в служении Богу и церкви. Тот, кто водил в бой воинов, убивал врагов, опустошал земли, разорял и сжигал селения и крепости, по возвращении домой щедро раздавал милостыни и строил монастыри. Надо ли говорить, что отец был категорически против таких настроений любимого сына. Тогда, не получив разрешения удалиться в монастырь, Людовик окружил себя учителями и старательно постигал ученые премудрости, отдавая наукам все свободное время. Эти занятия отец только приветствовал.
Само собой, что Людовик боготворил и почитал своего родителя и, к счастью, они часто виделись и ежегодно проводили вместе зимнее межсезонье. Однако взрослеющего сына все больше огорчало пристрастие его отца к любовным утехам, которое юноша считал неприемлемым для любого христианина, а тем более для христианского монарха. Мать Людовика, добродетельная королева Хильдегарда, которую Карл обожал и к которой был очень привязан, умерла, когда Людовику исполнилось пять лет. С тех пор король беспрестанно менял жен и наложниц. Сестры Людовика, постоянно жившие при королевском дворе, также напропалую наслаждались плотскими радостями, да и придворные, подражая государю, вели довольно распущенный образ жизни, открыто заводя для развлечений наложниц, а то и мальчиков. Трудно было не заразиться недугом похоти во дворце где повсеместно, куда бы не шел, всюду встречаешь самые откровенные блудные сцены. Чувствуя, что и его телом овладевает природный пыл, чтобы не впасть в богомерзкий блуд, Людовик поспешил жениться. Его выбор пал на красивую девушку знатного рода по имени Ирмингарда. Она стала его женой и в положенный срок родила сына.
Так уж распорядилась судьба, что к концу правления Карла Великого Людовик остался единственным его наследником. Осенью 813 года, чувствуя приближающуюся смерть, император вызвал сына в Ахен, где Людовик торжественно сочетался с властью. В капелле перед ярко освещенным алтарем, в присутствии множества епископов и знати, Карл вопрошал его: согласен ли его сын следовать Божьим заповедям? Согласен ли он управлять церквами Божьими и защищать их от дурных людей? Почитать священников как отцов и любить народ как сыновей? Быть сострадательным к родичам? Назначать верных слуг, которым были бы ненавистны незаконные дары? Не лишать никого жизни и чести без предварительного разбирательства? Быть защитником сирот и вдов? Оставаться безупречным пред Господом и своим народом? Не предавать интересы государства? – Согласен... согласен... согласен... – без колебаний отвечал наследник императора. Лишь после того, как при многочисленных свидетелях Людовик выразил согласие и готовность исполнять все эти предписания, он надел на голову золотую корону и принял императорский титул.
Через полгода император почил с миром. Людовик оставил Аквитанию и прибыл в Ахен, чтобы при полной лояльности франкской аристократии и ближайших сподвижников отца, принять во владение все франкские королевства.
Годы быстро летели, империя процветала, дети взрослели. Когда старшему сыну исполнилось двадцать три, умерла Ирмингарда. Похоронив жену, Людовик решил, что пришло время передать управление государством Лотарю и обрести наконец-то свое истинное предназначение, но этим планам не суждено было осуществиться, ибо в этот момент в его жизни появилась блистательная красавица-баварка с библейским именем Юдифь.
В чем была тайна её очарования? Красота, утонченность и грация? Её ум и блестящее образование? Благородство, скромность и добродетельность? Эта девушка, без сомнений, была самым совершенным созданием Творца, она была воплощением одухотворенности и совершенства Божьего мира, и Людовик, не задумываясь, бросил к её ногам всю империю, ибо свято уверовал, что именно Она – тот смысл и предел, к которому его всю жизнь вел Господь и ради чего он жил, что она и есть то самое предназначение на его земном пути, та самая высшая цель, к которой он так стремился с юности.
Сына, которого подарила ему Юдифь, он с гордостью нарек в честь своего отца, и отныне именно на Карла и на его великое будущее возлагал свои самые заветные надежды.
***
Серебро зеркала любовалось прекрасным и гордым ликом королевы, чью блистательную красоту оно удостоилось чести отображать.
Сегодня государыня отослала прочь всех камеристок – ей нужен был покой, хотелось провести вечер без глупой никчемной трескотни придворных дам. Сейчас, когда ей необходимо было обдумать сложившуюся ситуацию и принять правильное решение, эти пустопорожние сплетницы только раздражали бы её. Сидя в одиночестве в королевской опочивальне, Юдифь не спеша снимала с себя украшения – витые браслеты, ожерелье, диадему, шпильки, сверкавшие в полумраке диамантами, и раскладывала их по ларцам, которыми был заставлен мраморный столик под зеркалом. Однако все это она делала неосознанно, пребывая в глубокой задумчивости и даже не глядя на драгоценности, которые всегда так любила, а очень скоро и вовсе оставила их, всецело поглощенная гнетущими тревожными мыслями.
Комната была погружена во мрак, лишь на столике, за которым сидела королева, горело несколько светильников. Сквозь зыбкое, неясное преломление металла королева всматривалась в кромешную тьму, черневшую за спиной у её зеркального двойника, размышляя об известиях, которыми поразила её прибывшая сегодня в Ахен Альберга.
В отличие от Людовика, слишком уж доброго и снисходительного к своим детям, Юдифь знала, что старший сын императора злой, грубый и жестокосердный человек, и что, став императрицей, она обрела непримиримого врага, желавшего во что бы то ни стало лишить новоявленную королеву расположения августейшего супруга и выставить её вон из дворца. Сколько грязной брани и угроз она вытерпела, скольких подлых ловушек избежала! На счастье королевы, при всей своей злобности Лотарь был достаточно простодушен и предсказуем, и в дворцовых интригах Юдифь побеждала его без особых усилий, но, тем не менее, ей было очень жаль, что первые годы её супружества были омрачены этими дрязгами.
Она вовсе не удивилась, узнав о том, что он выступил на собрании против нового закона о переделе империи. Этого следовало ожидать. Более того, Юдифь предполагала и дальнейшее развитие противостояния, вплоть до открытого столкновения. Но, как видно, нынче Лотарь сильно поднаторел в коварстве, ибо вместо того, чтобы открыто восставать против отца, негодяй решил убить младшего брата. Трудно поверить, что это злодейство мог замыслить сын Людовика, добрейшего и достойнейшего из людей!
Видит Бог, она долго старалась быть приветливой и благожелательной родственницей, но если ты посмел посягнуть на жизнь моего сына – горячо любимого и дражайшего, который один и есть смысл моего существования в мире, то готовься к расплате, мерзавец из мерзавцев, ибо клянусь – наступит день, когда ты очень пожалеешь о своих злобных замыслах!
Юдифь снова почувствовала, как тяжелые тиски ненависти сдавили ей голову, а страх вцепился в горло и проник в душу, распространяя в ней удушливый, терпкий яд отчаяния.
Ах нет, прочь страх, прочь отчаяние! Благодаря преданной подруге, Юдифь предупреждена, а значит, будет теперь во всеоружии, и если вдруг с Лотарем случится внезапный припадок братской любви и последует приглашение для Карла погостить или вместе отправиться на охоту, она знает, как поступить.
Однако нельзя было не учитывать в этом деле мнение Бернарда – а по его мнению Альберга лгала. Юдифь не верила этому и не хотела верить, но сомнение было посеяно и мучило её, а ей так не хотелось быть несправедливой и подозрительной к самым близким друзьям.
Юдифь ещё раз, во всех подробностях, вспоминала разговор, а точнее допрос, который учинил граф Барселонский её подруге.
