Текст книги "Запах магнолий(СИ)"

Автор книги: Анна Орлянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Человек, воспитанный в "добрых" традициях может оказаться в итоге деморализованным в более жестоком обществе. Человек, воспитанный в строгости, в детстве сдерживающий свои порывы, в зрелости дает им полный реванш, нанося вред и окружающим. И куда опаснее – безразличие! Человек требует внимания к себе от других, а как сам он относится к другим? Не безразличен ли к другим сам? Я могла сказать, что не была безразличной к другим, однако мои поступки доказывают обратное. Только к тебе я была действительно не безразлична.

Ты явился тем единственным человеком, который обладал изумительной способностью одним словом поднять меня до небес или с той же легкостью опустить в грязь. С тобой я однажды ощутила некую мнимую уверенность в себе, только вот с чем она связана похвастаться не могу!

Да, во многом виновата я сама! Я поддерживала соответствующие пошлые разговоры и игры. Только ты ошибся, когда подумал, что я хочу большего. Именно на уровне разговоров, фантазий, намеков и полутонов я и хотела остаться. Может, ты, успевший втянуться в этот разврат, действительно ничего не замечал?

Мне не нужен был этот разврат. И, наверное, если бы я призналась тебе, насколько мне все противно и унизительно, может быть, больше и не было бы этого разврата. Но я не признавалась. Не признавалась, потому что видела, как сильно это хочется тебе. Не признавалась, потому то хотела быть идеальной и особенной. Не признавалась, ожидая того момента, той точки, той вершины, нет – скорее дна, после которого опуститься ниже будет уже некуда. Я больна? Да, наверное, я больна любовью! Была больна любовью! Упав ниже некуда, я потеряла не только себя саму, свою гордость, свое достоинство, но и свою любовь.

Любовь позволяла мне делать все то, что я делала. И эта же самая любовь мне и мешала. Душа, наполненная любовью, негодовала, протестовала и возмущалась. Для развратного человека блуд – лишь игра, доставляющая радость и отвлекающая от монотонности и обыденности. Для любящего человека, блуд с любимым – это нестерпимая душевная боль. Блуд до тебя и после тебя, был не более чем развратом, сообщающим о греховности. Блуд с тобой убивал меня, разрушал мою духовность и мои чувства.

Ты говорил о моих несовершенствах и слабостях. Да, по сравнению с тобой я была намного несовершеннее и слабее! Однако я могу гордо сказать о том, что в своих чувствах я была совершеннее и сильнее!

Я уже давно все поняла. Но понять, это еще не значит принять!

Я шла за тобой, я провожала тебя в твоем грешном пути, и грешила вместе с тобой. Я знала, что этот путь губительный. И по-другому я не могла. Не погибнув на грешном пути, я бы погибла от своей любви. Я все ждала, когда же, когда же совершится тот самый последний грех, после которого я так возненавижу себя, что и все чувства во мне самой станут ненавистными. И иногда мне казалось, что вот любви стало меньше, вот уже чувства гаснут, особенно, когда ты не рядом, потом обнимаю тебя, и понимаю, что убедить в отсутствии чувств себя не получилось. И не важно, сколько мы не виделись, и не важно, что стоит между нами, моя любовь способна рушить любые преграды, она способна оправдывать любые поступки – и твои, и мои!

И вот это случилось! Случилось намного позже, чем я написала тебе – "Прощай". Я не знаю, стала ли моя душа опустошенной. Я просто перестала идти за тобой, свернув на другую дорогу. Я тебя отпустила!

Вспоминая свою первую детскую любовь, я поняла, что тот мальчик любил меня даже больше, чем ты, Константин. Он благоволил передо мной, он берег во мне все святое, что я сама не ценила. Ты же, постоянно говорящий о моей красоте и исключительности, позволял и способствовал уничтожению во мне внутренней, духовной красоты и чистоты.

Давно поняв, что в тебе нет таких чувств, какие есть у меня, я лишь посочувствовала. Ты, всегда так красиво рассуждающий о великих чувствах, о бесценном даре, данном не многим, на самом деле так его и не получил. Ты будешь искать вечный праздник, а я повзрослела. Давно прошел подростковый максимализм и кретинизм влюбленного человека.

Не подумай, что в своих страданиях я виню только тебя. Когда-то я винила тебя, но только в одном – что ты появился в моей жизни, а я влюбилась в тебя.

Если ты и виновен, так это в том, что любил идеал. А я, вместо того, чтобы открыться тебе и показать себя настоящую, все это время была "в образе". Ты хотел пустой красивый сосуд, ты его получил. И ты не преминул тут же его заполнить. Я позволила тебе заполнить его тем, чем ты хочешь. Сосуд не выдержал и треснул, и из него вылилось все – все грязное и мерзкое, все чистое и светлое, все – что касалось тебя...

И самое главное – кто бы там, чему бы ни способствовал в моей жизни, я сама должна отвечать за свои поступки. Каждый человек несет свой крест! Я осознавала свои грехи и продолжала грешить. Поэтому сейчас не ищу оправдания себе. Более того, даже то, что я сознаю свои грехи, еще не означает их умаления!

Все хорошее, что было написано о тебе, рука выводила охотно, слова сами собой из меня лились. А все плохое приходилось выуживать из глубин своей души, додумывать, каждое плохое слово сопротивлялось быть запечатленным. Даже, если может показаться это не так, сама с собой я более чем честна. Я лишь старалась приблизиться максимально к прошлому, чтобы, наконец-то, от него освободиться и быть открытой для будущего.

С тобой связаны не только страдания, но и счастливые моменты! И это важнее! Только с того момента, как ты появился в моей жизни, она снова стала звучать и светиться, как в далеком детстве, только уже под пудом опыта и знаний, и оттого стала увлекательнее и бесценнее.

Помнишь море? Загадочное, таинственное, кажущееся бесконечным. Порой – чистое и безмятежное, порой – мутное и бурлящее. То притягивающее, то пугающее, но всегда завораживающее. Также можно описать чувство любви. Что и делают многие поэты. Такими же были и мои чувства.

У моих чувств были и запахи. Все, что улавливало мое обоняние, когда ты был рядом, тут же становилось невидимой, неосязаемой частью тебя. Цветение первых трав и пение птиц весной сообщало не только о приближении тепла, но и наполняло душу радостью от воспоминаний о тебе и предвкушения романтических встреч. Весной и летом, когда все цветет, распускается и пахнет, когда все ощущается острее и ярче, и любовь к тебе наполнялась всеми этими запахами. Самые терпкие запахи, перебивающие своими нотками другие, прочно оседали в моей памяти и в дальнейшем ассоциировались с тобой, с любовью, со счастьем.

Аромат Пур Пуазон от Диор – этот женский аромат был на самом деле твоим ароматом, потому что он напоминал мне о тебе. Напоминал о любви, нежности, страсти, магнолиях, разврате, тоске и одиночестве, силе чувств и бессилии перед обстоятельствами жизни.

Ты просил меня когда-то описать свои чувства, связанные с созерцанием природы. И я не описала. Даже на бумаге сложно это сделать. Здесь задача облегчается тем, что есть время подумать, перетасовать слова, оставив подходящие. Хотя нет таких слов, и не один словарь синонимов или эпитетов не спасает. И так же сложно мне описать свои чувства к тебе. Так что я не уверена, что смогла передать тебе, как сильно любила! Может, ты так и не узнал, насколько велико было мое чувство?! Только сильная, глубокая любовь способна терпеть, прощать и жертвовать. Я жертвовала своими родными, близкими, забывая о них ради тебя. Я жертвовала собой – растворяясь в тебе, забывая о том, кто я на самом деле, куда и зачем иду, ненавидя учебу, работу и все домашние дела. Я терпела все, что не нравилось с тобой – интрижки, разврат и даже тусовки, без которых раньше не мыслила своей жизни, а с тобой ставших временем и местом, лишающими нас бесценного уединения. Я терпела и делала вид, что все это мне нравится.

Ты верил мне. Ты думал, что я идеальная, особенная. А я была обычной девчонкой, желающей быть идеальной и особенной. Я была обычной любящей девчонкой.

Ты рассуждал о моих принципах, вернее об их отсутствии у меня. О, не поверишь, сколько принципов было до тебя! И ты их не сломал. Я их прекрасно скрывала. Скрывала, чтобы быть идеальной.

Ты говорил о моей гордости, с которой тебе приходится иметь дело. Гордость моя, однако, странная. Гордость моя многое позволяла мне. Хотя, сейчас я немного слукавила. Я переступала через нее, ради тебя. В то же время эта гордость не позволяла мне сказать тебе правду о себе. Правду о том, что я обычная – неуверенная в себе, ревнивая, совестливая, идеалистка, и даже немного моралистка. Узнав меня на самом деле, ты бы сказал – "скучная зануда". За это я не буду просить прощения у тебя, потому что, зная, какая я на самом деле, ты, возможно, и не был со мной. А я этого очень хотела. Хотела быть с тобой.

Ты говорил о моем гибком стержне, восхваляя эту его гибкость. Нет, ты не прав. Стержень мой не гибкий, а железный, каменный... то есть – несгибаемый! Потому что только человек с несгибаемым стержнем так стойко может вынести душевные страдания из-за любви, какие были у меня. С тобой я превратилась в постоянную истеричку и плаксу. Нет, никто это не знал и не замечал. Только мой дневник и моя подушка...

Не знаю, удалось ли мне донести до тебя, насколько сильно я любила и насколько сильно страдала?! Думаю, это должно быть понятно, учитывая тот факт, что я в какой-то момент перестала видеть смысл в жизни и стояла на грани самоубийства. Это должно быть понятно, учитывая и тот факт, что уходя от тебя, я продолжала любить. Это должно быть понятно, так как я в полной мере осознавала, что уходя от тебя, я обрекаю себя на еще большие страдания, страдания без тебя.

На самом деле я понимаю, что мы по-разному с тобой смотрим на наши чувства и вообще на чувство любви, как нечто абстрактное. Ты сводишь все к инстинктам и связям (а иногда и к инстинктам, называемым связями), а я все воспринимаю гораздо глубже. И даже сейчас, перечитывая вновь и вновь написанное, понимаю, что так и не смогла выразить всю эту глубину.

Ты заверял в своих чувствах, объясняя мне невозможность быть чаще вместе наличием множества "НО". Я же не воспринимаю никаких "НО". Если есть "НО", значит, или чувства не столь глубоки, а если и глубоки, значит, мы не должны им доверяться. Я воспринимаю только чистое и светлое чувство. А если какое-то "НО" своим существованием омрачает это чувство, значит, мы должны избавляться от этого "НО" или избавляться от чувства.

Ты требовал признаний и заверений в своей любви к тебе, ты требовал ласковых слов и красивых фраз. И я что-то выуживала из себя, чтобы порадовать тебя. Хотя все мое естество противилось и возмущалось. И я корила саму себя, что не хватает фантазии, ума, начитанности, чувств. Сейчас понимаю, как была несправедлива к самой себе. Это тебе не хватало чувств, чтобы понять меня, чтобы увидеть мою любовь, мой свет, исходящий из меня, и сообщающий лучше любых слов о моих чувствах.

Все, что само льется из человека – и есть его истинное. А все, что выуживается и неохотно достается – не более чем обман.

Ты упрекал меня в отсутствии романтичности. А разве человек, лишенный романтичности, смог написать то, что я уже написала? Красиво или ужасно писать может только романтик! Не представляю себе неромантичного поэта или писателя. Нет, я не претендую на какое-то признание и призвание... Хотя, все может быть, может быть... Это во мне говорят мои комплексы, с которыми я теперь не борюсь...

Ты думал, что давал мне все. Все, что может дать любящий человек. Кроме того, чтобы стать моим мужем и отцом моих детей. Это бы не спасло нашу любовь. Даже возможно, как ты и считал, ее бы скорее разрушило. Я обвиняла тебя, что тебе все было мало и мало. И мне было все мало и мало. Только другого. Того, что ты мне не мог дать...

Ты по собственной воле предался анафеме. А я говорю – маран-афа, я склонна к праведному пути. Я всегда сопровождала тебя, с самой первой встречи я доверчиво шла за тобой. Пойдешь ли ты теперь за мной? Я знаю, что нет.

Ты все просил меня не становиться однобокой. И, возможно, узнав все, что я сейчас думаю, ты бы повесил мне этот ярлык "однобокости и не интересности". Однако только сейчас мне стало интересно самой с собой.

С тобой я боялась угнетающего одиночества и старости, лишающей меня всех развлечений. А потом я вспомнила, что самым счастливым временем в детстве было время, когда я была рядом с мамой или когда я оставалась наедине с собой...

Одиночество – это лучшее время поразмышлять, получив от этого массу удовольствия. А старость, пока еще далекая, ассоциируется с мудростью и временем, приближающим к переходу души в другой мир – мир осознания, правды и чего-то еще, неизвестного, но таинственного и манящего, как черное море. Я не жду смерти. У меня еще много незаконченных дел, здесь на земле. Но, кажется, я ее не боюсь.

Встретив тебя, я и половины не сказала бы того, о чем написала. Это был лишь последний крик души. Крик отчаянной, обиженной, любящей и ненавидящей души. Я раньше удивлялась, как это возможно любить и ненавидеть одновременно? А это закономерно! Ненависть закономерна для обиженного, отчаянного влюбленного! И все эти слова я хотела сказать уже очень давно. Так давно, что сейчас, по пришествии времени, это потеряло свою актуальность. Уже нет обид, нет ненависти, и нет той всепоглощающей любви.

Я хочу тебе сказать и спасибо! Спасибо за все прекрасное, что было в нашей с тобой жизни! Душа, лишенная покоя, была лишена закостенелости и очерствения.

Спасибо за то, что благодаря встрече с тобой, я познала, насколько проникновенной может быть любовь к мужчине! Спасибо за моменты трепета и самозабвения, что я ощущала рядом с тобой! Спасибо за ласковые и нежные слова, прекрасные и восхитительные комплименты, что ты мне говорил! Я благодарна тебе за эти воспоминания!

Не знаю, была ли я действительно настолько развратной, или стала такой с тобой. Любовь к тебе опустила меня в самую грязь и подняла до самых небес. Любовь к тебе пробудила во мне интерес к чему-то духовному и возвышенному.

Спасибо, что помог мне раскрыться как личности! Все твои упреки и нравоучения по поводу моей необразованности, хоть были неприятны и занижали мою самооценку, оказались в итоге ненапрасными. Я всегда стремилась познать саму себя, я искала смысл жизни. И какое-то время этим смыслом был ты. Но чем больше я изучала саму себя, тем больше понимала, что это не так.

Ты всегда хотел, чтобы я изменилась – стала взрослее, умнее, остроумнее. И я изменилась. Не знаю, как на счет остроумия, а вот умнее и взрослее я уж точно стала.

Ты говорил, что мне не хватает начитанности, что я не умею высказывать свои мысли. Я стала читать, много читать. Вначале я себя заставляла это делать больше, чем того хотела, потому что несмотря на увлекательный сюжет, многие современные произведения, лишенные смысла, не захватывали, не бередили душу. Тогда я стала читать больше классической литературы. Я так втянулась в чтение, что это стало непременной частью моей жизни. На многие вещи я стала смотреть под различными углами, я стала размышлять относительно прочитанных произведений – что стоит добавить, а что является лишним, а что думаю сама по тому или иному поводу... И в итоге появилось желание писать самой. Хотя, я пишу уже очень давно, для себя в своем дневнике. Теперь я хочу писать для других!

Ты говорил, что со мной не о чем говорить. Не нужно со мной говорить. Если захочешь пообщаться, общайся с моими произведениями. Может, теперь ты наконец-то узнаешь меня настоящую?! Только для меня это уже не важно. Но, может, в чем-то это поможет тебе. Может быть, когда-нибудь и твоя душа найдет свое пристанище. Дай, Бог тебе помощи!

Ты всегда говорил, что у меня каша в голове. Вот сейчас эту кашу я записала. Ты говорил, что мне не хватает своих мыслей. Вот они мои мысли. Считаешь, что их мало? Может быть и мало. Но возможно потому, что это только часть моих мыслей. Выложи я сюда все, что думаю, действительно получилась бы каша!

Да, чуть не забыла! Я никогда тебе не рассказывала про свое раннее детство и свою собаку, думаю, тебе было бы и не интересно это слушать. У меня была чудная, послушная и верная собака. Может, это покажется абсурдным, но она меня понимала лучше, чем кто-либо. И дело вовсе не в ее обученности командам. Она меня понимала, а я ее не понимала. Но это не важно – важно то, что я ее любила!

Так вот. В отношении тебя я всегда была такой же преданной и молчаливой собакой, которая понимала тебя, и которую ты за восемь лет так и не научился понимать.

Помнишь, ты меня как-то спросил: "Зачем я общаюсь с подругами, которые намного младше меня? О чем можно с ними говорить? Ведь они еще не научились выражать свои мысли". А мне было не важно, что они говорят. Мне было важно другое – то, что они меня понимали.

Ты всегда умел искусно выразить свои мысли, даже на что-то незначительное и периодически попрекал меня в излишней молчаливости. Да, я действительно была излишне молчалива, хоть и видела то, что не видят другие. Раньше мне было очень сложно облачать все свои мысли в словесную оболочку. Впрочем, и сейчас не каждый раз это получается...

Я сразу разглядела в тебе тонкого ценителя красоты и ее творца. Ты обладал способностью тусклый камень превратить в блестящий алмаз. Таким алмазом ты сделал и меня. Но, к сожалению, обращался ты с ним, как с обычным камнем. И ты так и не узнал, что у него внутри. Ты не узнал, что я обладаю способностью все оживлять и превращать в сказку!

Я заканчиваю свое письмо. И если тебе, Константин, будет суждено его когда-нибудь прочитать, не суди меня строго за мои откровения и упреки, не обманывайся тем, что ты в чем-то не прав, потому что я ни о чем не жалею. Ведь я знаю, ты любил меня.

Вот и все. Прощайте! Прощай дневник! Прощай, любимый! Нет, прощайте Константин! Я ухожу. Ухожу, чтобы найти себя. Ухожу на встречу настоящей, взаимной любви. Я не знаю, будет ли долгой или стремительной моя дорога, это не важно, потому что я уже счастлива. Счастье – это жизнь, порой непонятная, порой отчаянная, порой безмятежная, порой увлекательная, но всегда бесценная и ненапрасная! Смысл жизни – это сама жизнь! Смысл жизни – это путь к себе, это самосовершенствование и саморазвитие!".

Часть 17.

"Господь в сердце нашем! Я всегда так думала, пренебрегая Церковью. А ведь Господь сказал: "Где два или три собраны во имя мое, там я посреди их"".

– Добрый день! – сказала Ева, подойдя к женщине в сером платке у церковной лавки, – Скажите, пожалуйста, как поговорить с батюшкой? Я хочу исповедаться.

– Отца Григория? Сейчас позову! – улыбнулась женщина, отпустила семейную пару, выбирающую крестик, и ушла.

– Вы крещенная? – спросил батюшка, когда Ева сказала ему о своем желании покреститься.

– Да, – и Ева дотронулась до своего крестика, – Правда, это не тот крестик, с которым меня крестили. Я долго не носила крестик. Мне его подарили. И с тех пор ношу постоянно.

– Он освящен?

– Да.

– Вы можете посмотреть расписание служб, и прийти в любой день их проведения, когда вам удобно, – сказал батюшка, – После исповеди, надобно причаститься.

Ева хотела исповедаться в ближайшее время и сказала об этом батюшке.

– Завтра утром, перед началом литургии, приходите. Не опаздывайте, – предложил батюшка, и спросил: – Вы знакомы с Таинством Исповеди?

– Нет, – честно ответила Ева.

– Покаяние – это второе крещение! И чтобы оно свершилось, необходимо осознание своих грехов, искреннее сердечное раскаяние и желание от них очиститься и больше не повторять. Нельзя приступать к Таинству женщинам в период месячного очищения. Ваша исповедь должна быть полной! И если вы никогда не исповедовались, то лучше после общей исповеди в самом конце подойти ко мне за разрешительной молитвой и рассказать обо всех ваших грехах. Для причастия необходимо говение – неделю соблюдать пост, воздержаться от физической близости, развлечений. Накануне причастия посетить вечернюю службу и взять заранее благословение на прочтение трех канонов: Покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу, Богородице, Ангелу хранителю. Желательно заранее прочесть литературу, посвященную Таинству Исповеди и Причастия. Ее вы можете приобрести здесь, – батюшка указал на прилавки.

Ничего практически не запомнив, кроме, как вспомнить обо всех грехах, Ева решила купить соответствующую литературу, и быть последовательной.

На следующий день Ева подошла к батюшке в конце службы.

– Как звать тебя раба Божия? – спросил он.

– Раба Божия Ева.

– Слушаю тебя, раба Божия Ева. В чем каешься?

Чтобы ни чего не забыть, она читала заранее написанное на листочке:

– Каюсь в своих грехах: сомнение в вере, неношение нательного креста, упоминание имени Божия всуе, обращение к магии, гадание, мысли о самоубийстве, неусердное чтение душеполезной литературы, нарушение обетов, данных Богу, осуждение Церкви и ее служителей, пристрастие к земных удовольствиям, не почитание родителей, непочтение к старшим, празднословие, пересуды, сквернословие, самолюбие, тщеславие, зависть, употребление спиртных напитков и курение табака, чревоугодие, любодеяние, блуд, блуд противоестественный.

Ева закончила и, оторвавшись от листочка, добавила: – Батюшка, еще есть во мне одна тайна. Не знаю – дар это или грех?

– Говори, раба Божия Ева!

– Мне снятся вещие сны, иногда вижу судьбоносные знаки и заранее ощущаю внутри себя волнение и страх перед какими-нибудь событиями в своей жизни и жизни близких, еще до того даже, как они произошли и узнала о них. Бывало, что я думала о плохом событии, и оно потом случалось. Неоднократно я чувствовала и слышала голоса чего-то потустороннего, нечеловеческого. При этом все мои видения и предчувствия связаны всегда с чем-то плохим – опасностью, бедой, нечестью. Это происходит не часто. Может, потому что я не пыталась это развить в себе, а, наоборот, всегда это скрывала, боясь насмешек, и боясь появления еще больших способностей, открывающих дверь в иной мир, которую потом не закрыть.

Батюшка некоторое время молчал, то ли не веря тому, что говорит эта девушка, то ли подбирая слова, чтобы высказать свое мнение, и наконец, произнес:

– Если ты желаешь быть ближе к Богу, то не должна обращаться к мистическим силам. Это все проделки дьявола, ищущего пути своего могущества. Потому ты и видишь лишь плохое. Только Отец небесный – один он знает все о мире! Дьявол через своих угодников помогает предсказывать иное, но ведь ни у кого нет такой силы, чтобы мочь все. Потому что у самого дьявола нет таких знаний обо всем. И как бы ты не развивала свои способности, идущие не от Бога, всевышней тебе не стать, и не кому не стать. Не стремись к этому. Один всевышний – Бог наш, Отец небесный! Ему молись, ему служи одному! А коли, что увидишь ли, почувствуешь заранее, не кичись своими знаниями, не хвастай. Хочешь, кого предостеречь – предостереги. И хвали Бога, если твоя помощь будет действенной. Ты пришла сюда со своим покаянным чувством, ты осознаешь и готова избавиться от своей греховности. А значит, не смей думать, что других от чего-то избавишь или кого исцелишь. Твоя душа только начала идти к Богу, а потому не может обладать божественной силой. Если сила, какая и есть – то она отрицательная. Избавляйся от нее. Не верь в нее. Молись Господу нашему, и он поможет тебе! А теперь, ответь, каешься ли ты?

– Каюсь, батюшка, каюсь!

– Храни и помогай тебе Господь! Целуй Крест и Евангелие на аналое, – и он указал на наклонный столик рядом.

Ева хотела батюшке задать еще один вопрос: "Почему Бог дарует одним долгую жизнь и легкую смерть, а другим – короткую жизнь и мучительную смерть?". И не стала, так как ответ тут же пришел к ней, словно батюшка ответил: "Это все происки дьявола! Он хочет сбить с пути истинного, разуверить в Боге. Бог не наказывает, не забирает. Уйдя от Бога когда-то, мы сами себя лишили его защиты. Но чем ближе мы приближаемся к нему, тем яснее становится наш путь".

По дороге домой, Ева мысленно разговаривала сама с собой. Она и так всегда отказывалась от своей силы. Она и так всегда ее скрывала от других. И чем меньше она прислушивалась к себе, тем больше ошибок она совершала. Если бы она была более чуткой к себе, то возможно, жизнь ее сложилась бы иначе. Отрицая свою силу, она отдалялась сама от себя. Сейчас ей только предстоит эта дорога к себе.

"Но рассуждая так, получается, что себя я ставлю даже выше Бога. На Бога не надеюсь, а надеюсь на себя. Разве это не грех? Нет, не грех, потому что в этом мире мы зависим от самих себя и других людей. Вера в Бога может помочь преодолеть трудности, но решать и делать должны мы сами. Сама себе противоречу? Нет. Это мир противоречивый! Мы сами решаем свою судьбу, а Бог ее видит!".

"Какое-то время я была и так отвернута от Бога. Решив, что если я – ведьма или ребенок от ведьмы, то, как бы не стремилась к Богу, он меня не примет. А тогда почему есть это внутреннее желание быть лучше?".

"Хотела бы я отказаться от своих способностей? Я не знаю. Господи, если ты лишишь меня этого дара или проклятия, я не воспротивлюсь. Но если и дальше я буду чувствовать что-то особенное, не могу обещать, что буду игнорировать свои ощущения, предчувствия и видения. Может, я и не права, только тогда получается, что вся прошедшая жизнь была напрасной. Нет, такого не может быть. Я верю в лучшее. Я верю в тебя, Господи! А теперь учусь верить и самой себе".

"А если бы я изначально понимала свой жизненный путь и всегда прислушивалась к внутреннему голосу, смогла бы я прийти к тому, к чему сейчас пришла? Я пришла к этому, возможно, именно благодаря уже пройденному пути!".

"Сейчас я понимаю, почему было желание выбрать профессии юриста или психолога, кажущиеся на первый взгляд абсолютно разными. Я люблю докопаться до человеческой сути – своей и чужой. Среди нечистот я могу раскопать драгоценную крупицу! Возможно благодаря одним моим качествам, у меня получилось бы реализовать себя в том или ином плане. Однако с другой долей качеств это бы не получилось. Я копаю иногда глубже, когда все лежит на поверхности! Дело не в ком-то и не в чем-то, дело во мне самой....".

Часть 18.

Ева шла по необозримому лесу, осторожно пробираясь среди нахмуренных массивных дубов. Раскидав свои ветви в стороны, они преграждали ей ровный путь. Длинное, струящееся платье с кружевными вставками и тесьмой мешалось при ходьбе, и Ева его приподняла. Она сама не знала, куда направляется, доверившись манящему ее чувству. Сквозь густую листву деревьев лился мягкий свет, отчего трепещущие листочки, разворачиваясь то одной своей стороной, то другой, переливались, словно глянцевые. Впереди показался небольшой пригорок, поросший низенькими молодыми деревцами. Его верхушка, утопленная в солнечном свете, предательски выдавала, что дальше простирается поляна. Она спешно поднялась по нему, цепляясь подолом платья за шаловливые веточки, и с восторгом огляделась – поляна рябила желтыми свечками, лиловыми кисточками, пучками белых корзиночек и красными шарами маков, которые сразу выделялись среди остальной растительности, словно расплывшиеся пятна на холсте, и в тоже время удивительным образом вписывались в общую гамму.

"Такого не может быть! Столько разных цветов собраны в одном месте! Не подумала бы, что такие абсолютно несочетаемые цвета могут составить совершенную картину!", – размышляла она.

Солнце еще не было ослепляющим, а как бывает ранним утром, только начинало разгораться, разбрасывая свои четкие лучи в разные стороны. И оттого краски становились еще ярче, а не размытыми, как при активном солнце.

С другой стороны поляны – разрумяненные нарядные клены прижимались к скромным осинам, состязаясь в хороводе с богатыми ясенями в позолотах. А в стороне, виляя среди победной зелени можжевельника и туи, виднелась тропинка примятой травы. Она пошла по ней. И чем дальше она заходила, тем необычнее преображалась растительность – всевозможных оттенков и форм вечнозеленые хвойные кустарники чередовались с ярко пылающими разноцветными лиственными деревцами. С каждым последующим шагом открывался удивительный пейзаж, который нелегко вообразить, словно она сама его придумала.

Величественные экзотические гости из всевозможных континентов, приглашенные на этот роскошный бал растительности, окружали ее со всех сторон, но не угрожающе, а приветственно, словно она была царицей этого бала. Тропинка из молодой травки сменялась на небрежно разбросанные колотые камни, переходила в совершенно уложенные мозаикой дорожки, изрезалась мостиками, арками и туннелями. А по краям ее, бросая всем вызов своей неординарностью, замерла футуристически оформленная растительность – то многоярусная, то закрученная по спирали, то вытянутая конусом, то возвышающаяся шарами на тонких ножках.

Ворота чудного сада расступились, и ее взору предстал восхитительный пляж с белоснежным песком и множеством мелких ракушек. И на нем, вытянувшись вдоль песка неветвящимися стеблями горделиво распластались пальмы, не приглашенные на бал за свой дикий нрав. А позади них задумчиво замерло бирюзовое прозрачное море. И на его поверхности лодка. Легкий ветерок качнул лодку, и картинка ожила!

Она снова развернулась к саду и увидела, что в глубине его белеет светлый особняк. Уже издалека она восхитилась его большой открытой террасой, монолитными колоннами, фактурно и ажурно кованными лестничными балясинами и оградами. Он не выглядел заброшенным, наоборот, несмотря на свой старинный декор, он притягивал и манил его посетить. Сверкающий чистотой светлый стол и раскачивающееся кресло на террасе словно сообщали, что внутри него течет жизнь.

"Это дом моей мечты!", – подумала Ева.

Зачарованная домом, она не сразу стала осматриваться. А когда оторвала взгляд, заметила, что и все остальное не менее завораживающее.

Вдалеке – надменные горы, склоны которых местами покрыты хвойными лесами, а местами оголенные, каменистые, с одиночными кедрами, проложившими себе путь сквозь твердую почву. А прямо перед ней – длинная аллея из цветущих магнолий. Ветвистые деревья густо усыпаны цветочками. Снова подул ветерок и слегка потрепал их за розовые лепестки.

"Это рай!", – подумала Ева и закрыла глаза.

Но вновь открыв глаза, вдалеке она увидела Константина, идущего по цветущей аллее. Она сразу его узнала со спины – по внешнему атлетическому, осанистому облику и спортивной, пружинистой походке. Она побежала за ним, и когда была уже близка, Константин повернулся и радостно ее приветствовал.

– Я так рада! Так рада! – воскликнула она, – Я знала, что когда-нибудь мы снова встретимся. Человеческая жизнь – прекрасна! Но она, с ее несовершенствами, принципами, правилами и обязанностями, не позволяла быть нам вместе. Я не обижаюсь на тебя, не держу зла, хоть в той, человеческой жизни была с тобой не согласна. И у меня все еще осталась внутри маленькая искорка любви. Мы сможем снова разжечь этот всепоглощающий огонь.