Текст книги "Запах магнолий(СИ)"

Автор книги: Анна Орлянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Давай им устроим шоу? – предложил он, – Покажи им свою грудь. Они сидят, грустят. Мы их немножко растормошим. Да, и сами позабавимся.

Они подъехали поближе, и Константин включил в салоне свет. Ева была в облегающем зеленом платье, и как зачастую, без бюстгальтера. Она сняла одну бретельку и, опустив платье, показала белую грудь, так отчетливо выделяющуюся на темном загоревшем теле. И тут же сняла вторую бретельку, оголив и вторую грудь.

– Поласкай себя, – сказал Константин.

Ева послушно стала ласкать свои груди руками, поглаживая и слегка их сжимая. Засунув один палец в рот, и смочив его слюной, она обвела поочередно топырящиеся розовые соски, отчего те сжались и затвердели. Обхватив обе груди руками снизу, словно приподнимая их, она скользнула к их середине и, зажав между пальцами соски, стала их закручивать и вытягивать.

– Подайся вперед, чтобы тебя было лучше видно, – командовал Константин.

И Ева, подавшись вперед, руками свела обе груди вместе так, что образовалась притягательная ложбинка.

В военной машине уже началась ссора за выгодное место просмотра. Машина была набита молодыми солдатами, и каждый норовил посмотреть на обнаженную девушку.

– Давай сделаем еще подсветку, чтобы было лучше видно тебя. И ты разденешься полностью. Возьми в бардачке фонарь, включи и разверни его на себя, – командовал Константин.

– Теперь начинай, – обратился он к ней, когда подъехал ближе к грузовику, и, как будто они услышат, к солдатам: – Ну, парни, держитесь!

Ева подняла платье вверх, полностью его сняла, и, развернувшись к спинке кресла, встала на согнутые в коленях ноги. Теперь парни наблюдали ее подтянутые округлости ягодиц в тонких полосках со стразами, являющимися одной из сторон ее нарядного нижнего белья. Ева дразнила своими ягодицами, плавно приподнимаясь, насколько это было возможно сделать в салоне машины, и, опускаясь, беззастенчиво их оттопыривала. Одной рукой она спустила последнюю часть одежды и медленно провела пальчиком в упругих складках между ног. Затем развернувшись, спустившись ниже по креслу, она раздвинула ноги и предоставила возможность созерцать свой вожделенный бутон, раздвигая и поглаживая его удивительно превосходные полость, окаймления и складки.

В военном грузовике уже слышны были свисты и возгласы: "Еще! Еще!".

Парни, наваливались друг на друга, с силой отталкивая, менялись местами, и наклонялись сильнее через опорное ограждение, чтобы лучше рассмотреть все прелести девушки.

Водитель, перевозивший солдат, услыхавший их крики, понял, что за машиной что-то происходит и начал тормозить. А Константин, включив поворотники, прибавил скорость и пошел на обгон. В зеркала они видели, как остановился грузовик, и как из него выскочил водитель.

– Они, видимо, подумали, что мы им что-то передавали. Теперь устроят им шмон, – улыбаясь, сказал Константин, – И увидят перевозбужденных солдатиков с оттопыренными и мокрыми штанишками от своей эрекции.

– Ну не преувеличивай! Голую женщину, что ли они не видели?

– Ты что?! Некоторые там даже девственники. Да и обнаженных женщин уж точно давно не видели. Ты была великолепна! И бедные солдатики, воспоминая тебя, теперь будут ночами сами себя ублажать.

Они еще какое-то время обсуждали свою проделку и радовались. Ему было радостно, что он такой затейник. Она же радовалась, что осуществила эту затею. Константин ее расхваливал, и расхваливал, а в ней снова стала появляться уверенность и чувство некой своей исключительности...

Проезжая мимо придорожных торговцев, он остановился. Ева увидела, как он покупает свежую рыбу.

– Зачем тебе свежая рыба? Еще же долго ехать? – удивленно спросила она.

– А вдруг потом не встречу свежей рыбы. Везде в основном продают вяленую или сушеную. Я сказал жене, что еду на рыбалку. Так что рыба – это доказательство.

– А как же удочки и всякие остальные рыболовные принадлежности? Как ты объяснишь жене, почему ничего не взял?

– У меня все с собой. И удочки, и садок, и прикормка, и спецодежда. Все, что беру обычно, когда еду на рыбалку. Все в багажнике.

Ева удивилась и восхитилась его дальновидностью и фантазией. И в то же время, она задумалась о том, как легко и расчетливо он может обманывать. Может, и ее он обманывает? И даже, несмотря на великолепные ощущения после романтической поездки, она ощутила, как нарастающее недоверие к нему сделало очередной резкий рывок.

Часть 9.

Однажды, поругавшись с мамой из-за него, в знак протеста Ева даже ушла из дома. Неделю она жила у подруги, но расспрашивала всех, не ищет ли ее мама. И узнав, что не ищет, горько страдала от этого. Она также размышляла о Константине. Он знал о ее ссоре с мамой. Он знал, что ссора из-за него. И он был безучастен. Червячок раздора теперь грыз ее изнутри при каждом удобном случае – при каждой непонятной ситуации, при каждой ссоре.

– Я не знаю где мне взять денег, чтобы заплатать за обучение в институте, – досадовала Ева. – Пока не помирюсь с мамой, она не даст.

– Попроси у Константина, – посоветовала Зоя.

– Я не буду ничего у него просить! – противилась Ева, – Уже было такое, что я спросила, а он ответил отказом, обвинив меня в том, что я превращаю наши отношения в товарно-денежные.

– А сейчас ваши отношения благородно-потребительские! Угадай, кто с какой стороны?

– Ну, прекрати! – попросила Ева, – К тому же я обмолвилась при нашем с ним разговоре, что не знаю теперь, как заплатить за институт. На что он мне посоветовал быстрее помириться с мамой. А мама мне поставила условие – пока я с ним не расстанусь, ни рубля больше не получу.

– Так скажи ей, что ты рассталась, – предложила Зоя.

– Для начала нужно с ней помириться. А она даже не собирается меня разыскивать.

– Будешь ждать, пока она сама тебе не позвонит?

– Хотелось бы, чтобы хоть раз в жизни она обеспокоилась мной!

– А ты не думала, что она итак за тебя беспокоится, раз уж запрещает тебе с ним общаться?

– Возможно, ты и права! – согласилась с ней Ева.

– Я так устала от этих отношений, – жаловалась Ева подруге в тот же день. – Константин пообещал встретиться и в итоге даже не отвечает на сообщения. Как всегда, потом скажет, что уснул. И посчитает, что это довод весомый. А если бы я так поступила, потом не было бы мне пощады!

– Если надоели отношения, нужно их заканчивать, – сказала Зоя.

– Я люблю его! Но если честно думаю о расставании, – призналась Ева. – Ту часть себя, которую он мне дарит, мне уже не хватает.

– Внимания и помощи с его стороны тебе не хватает, – подвела итог Зоя.

– Да внимания – хоть отбавляй. Его самого не хватает. Он не мой, и не будет моим, наверное, никогда.

– Он же тебе что-то там обещал?

– Не то, чтобы прямо обещал. Как-то раз он предлагал снимать вместе квартиру, но в последний момент, когда я уже подобрала различные варианты, он отказался, сославшись на финансовые трудности. А однажды он даже сказал, что у нас с ним обязательно будет ребенок и этот ребенок будет, как две капли воды, похож на меня. Он постоянно говорит о своей любви. О нашей любви! Что это дано не каждому. И что это нужно беречь и ценить. Он говорит о своем идеале, что я – это его идеал.

– Сколько можно верить его словам?

– Если честно, я перестала верить его словам. Но ведь любить не перестала!

Ева рассказывала очень многое подруге. И очень многое утаивала. Она всех убеждала, что эти отношения временные, пытаясь и себя саму в этом убедить. Но все было тщетно. Любовь так в нее проникла и так поглотила, что никакие ее жалобы на него и никакие доводы окружающих расстаться с ним, не могли возыметь соответствующего успеха. Это чувство любви было так сильно в ней, что даже описать его она бы не смогла. Поэтому она молчала о глубине своих горестей и молчала о своих радостях. Жалобы принижали его. А радость она берегла, как что-то сокровенное, принадлежащее ей одной. Только не выплеснутые наружу негативные чувства копились в ней, как снежный ком, собирающийся на вершине горы и норовивший скатиться вниз. Копились, и, достигнув своего предела, обрушивались на него в виде мелких упреков, несущественных претензий и пожеланий расстаться.

Ева вернулась домой, помирившись с мамой. Только теперь она стала говорить, что больше не встречается с Константином. Мама отказывалась верить ей. И Ева думала, как сделать, чтобы больше не ссориться с ней?

Вышло так, что ее положили в больницу с приступом резкой боли в животе. С подозрением на аппендицит она находилась в больнице несколько дней, но затем, после всех обследований и анализов, не подтвердив первоначальный диагноз, ее выписали. Но там, в больнице она познакомилась с молодым человеком. Когда она стояла возле церковного прилавка, от скуки рассматривая иконки и золотые медальоны с изображением святых, к ней подошел худощавый, светловолосый, сероглазый, в общем, ничем не примечательный молодой человек.

– А вашей маме зять не нужен? – начал он разговор с банальной шутки, дождавшись, когда она отойдет от прилавка.

– Маме зять нужен, а мне муж нет, – ответила Ева.

Так завязался разговор, из которого молодой человек узнал, что Ева встречается с мужчиной, намного старше себя. То, что он женат, она не сказала. Однако для молодого человека это было понятно.

Ему очень понравилась Ева, ее хрупкая фигура, потерявшая объемы за время нахождения в больнице, ее задумчивый, печальный взгляд. В голове он нарисовал картинку ее жизни – ссоры с родителями, страдания из-за увлеченности к мужчине, который никогда не будет с ней вместе. И ему захотелось непременно все исправить, спасти ее. В своих мечтах он видел себя супергероем, с которым в итоге Ева останется. Он подумал, что нужно понравиться маме, да и всем остальным. Тогда уже безропотная Ева, отбившаяся сейчас от родительских наказов, будет его. Да и как он мог не понравиться – молодой и свободный, с большими планами и надеждами.

Возле больницы была церковь, и он предложил сходить туда. Он думал, что Ева, находясь в таком святом месте, среди икон, одумается, поймет, какой грех она совершает. Он предложил, но боялся ее отказа. А она согласилась. Стоя в церкви с зажженной свечой, он просил мысленно Бога: "Господи, прошу тебя, отвадь от нее женатого мужчину и соедини меня с ней". А Ева – не просила ни чего. Она хотела попросить указать правильный путь в жизни, но в церкви все мысли куда-то исчезли.

– Познакомь меня со своими родственниками. Скажи, что я твой новый парень. И тогда они от тебя отстанут, – предложил он.

– Пойми, что я уже люблю другого. Зачем тебе это? – план его нравился Еве, но просить о таком действии она не могла.

– Я просто хочу тебе помочь. Вот и все. Познакомишь, и разойдемся, – убеждал он.

– И тебе не будет обидно?

– Ну, я же тебе сам это предложил. Соглашайся, – настаивал он.

– Хорошо, – согласилась она. – Тогда потом не обижайся, когда я тебе сообщу, что люблю другого.

– Обещаю, что не буду обижаться.

Решено было познакомиться вначале с бабушкой, к которой они как раз собирались поехать на майские праздники.

Бабушка, о которой так мало упоминалось, на самом деле, была для Евы тем маленьким мирком, в котором царили спокойствие и уют. Мирком, в который она всегда бежала, когда ссорилась с мамой, или когда родители ссорились между собой, вовлекая ее в эту ссору. Рядом с бабушкой, несмотря на всю ее строгость и суровость характера, она чувствовала себя защищенной.

Бабушка всегда ассоциировалась у нее с утренними пирожками, блинами и кашами. В детстве она часто оставалась ночевать у бабушки с дедушкой в частном доме. Утром, когда она просыпалась от теплого света всходящего солнца за окошком, она слышала журчание масла на сковородке, переливистый лай собак, стук молотка или звук бензопилы, доносившиеся откуда-то издалека. Когда Ева болела, бабушка заботилась о ней – растирала ее настойкой из одуванчиков, укрывала теплым платком, поила бульоном. О лучшей заботе и мечтать нельзя!

А сейчас Ева редко ездила к бабушке, занятая своими личными заботами, работой и душевными переживаниями. Она навещала ее в основном только по праздникам.

И такой праздник настал. Вместе с этим молодым человеком они приехали ее навестить. От пристани они шли пешком по мокрому, с бесчисленными лунками от прибитой пыли асфальту. Дождик только-только перестал моросить, а солнце уже нещадно припекало, испаряя всю влагу. После того, как не стало дедушки, через некоторое время бабушка продала и их деревянный дом с большим садом, отдала деньги, полученные с его продажи родителям Евы, а сама переехали ближе к пристани. Поселившись рядом с Церковью в полунакренившемся домике, она уже прожила здесь не один год. И хотя Ева была опечалена потерей прежнего дома, по-видимому, даже больше, чем сама бабушка, в этом домике с небольшим палисадником посреди узкого проулка она находила свои прелести. Кудахчущие курочки и крикливые петухи, не менее сладкие яблочки, уличный умывальник, вата с блестками между стеклами окон, скрипучие половицы, взбитые большие подушки...

Она ощутила до боли родной приятный запах легкого весеннего дождика, испаряющейся влаги и свежести цветущей растительности. Со всех сторон ее окружали звонкие непрекращающиеся щебетания и чириканья птиц, лай собак, передразнивающих друг друга, и благозвучный звон колоколов Церкви. Хотелось радоваться и обниматься. И когда молодой человек взял ее за руку, она, улыбнувшись в ответ, не сразу ее одернула.

По дороге до дома бабушки она рассказывала, что это последний год, когда бабушка живет отдельно от них, что уже и этот домик выставлен на продажу, и как только его продадут, бабушка будет жить с ними в городе. Ее родители уже купили большую квартиру с отдельной комнатой для нее.

Они свернули с дороги, и пошли по насыпному пригорку, поросшему молодой травкой. Политая дождиком трава мочила их ноги в открытой обуви, а за шиворот попадали капельки с деревьев. Ева вскрикнула, когда быстрые капельки потекли по ее спине. А он, воспользовавшись удобным моментом, когда они уже проходили по проулку, и наклонились под раскидистыми цветущими ветвями абрикоса, для веселья дернул за одну веточку. Многочисленные холодные капельки посыпались на них двоих, повисая бисером в волосах и проворно скатываясь под одежду. Ева снова вскрикнула, так и не поняв, что это сделал он. А он улыбнулся.

И вот показался давно не крашенный деревянный забор. Перекинувшись через него, она отворила щеколду на калитке, и та подалась со скрипом вперед. Бабушкин сад был, как всегда, ухожен – с ровными грядками и обкопанными вокруг деревьями. В окнах все также поблескивала вата. На встречу уже бежала, виляя хвостом ее маленькая, добрая собачка со свалявшейся мохнатой шерстью. Она терлась об ноги и обнюхивала их мокрым шершавым носом, а соседские собаки продолжали их облаивать. Церковный звон перекликался с запоздалым одиночным петушиным пением. За время отсутствия Евы, ничего не изменилось. Только бабушкин курятник уже пустовал без кур. И бросающийся сразу в глаза слишком аккуратно наведенный порядок, сообщал о том, что бабушка готовится к переезду.

Бабушка была им очень рада. Усадив вначале за стол, и досыта накормив всех, она стала давать ему ценные указания, чтобы "берег Еву". Он же все воспринимал буквально. Он тоже, как и Ева, верил в судьбу. И все услышанные слова, произошедшие события были знаками для него.

О том, что собирается знакомить его с родителями, Ева сообщила Константину. И он вначале поддержал эту идею. Он думал, что все будет происходить очень быстро – она представит его маме или бабушке, и на этом распрощаются. Однако, узнав, что Ева поедет с ним к бабушке, и они будут сидеть там за столом, общаться с родителями и друг с другом, его вдруг охватила дикая ревность. Он сел в машину и приехал, чтобы забрать Еву.

– Выходи! Я стою рядом с домом твоей бабушки, – сказал он Еве по телефону.

– Ты здесь? Что ты тут делаешь? И откуда узнал, где живет моя бабушка? – удивилась она.

– Вычислил.

– Что значит, вычислил? Ты что следишь за мной?

– Ага. Агентов нанял, – ответил он, но поняв, что она так и будет допытываться, тут же пояснил: – Ты сама говорила, что рядом с церковью. Я стою напротив. Подойди.

– Но зачем ты приехал?

– Чтобы забрать тебя,– ответил Константин голосом, не допускающим возражений.

– Коть, я не могу. Мы приехали поздравить бабушку. Я не могу вот так резко вскочить и уйти. Как я объясню свой поступок? И ты же знаешь, я тут не одна.

– Просто выйди, поговорим. А иначе зайду я.

Еве пришлось выйти к нему, несмотря на вопросительные взгляды всех собравшихся за столом, потому что в его голосе она слышала жесткие нотки, которые ее пугали.

– Посмотри на заднее сиденье, – сказал он, когда она села в машину.

Она повернула голову и увидела ружейный ствол. Судя по деревянной перекладине, он был самодельным.

– Ты что задумал? – воскликнула Ева, испугавшись.

Но испуг быстро прошел. Она его уже хорошо знала. Он не был способен на убийство. С другой стороны, проехать с оружием через весь город – это поступок очень рисковый.

– Уже ничего, – ответил Константин, – Пока я ехал, успел остыть. Но я не хочу, чтобы ты общалась с другими парнями. Ты – моя! Только моя! Поняла это?

– Ты же сам согласился о его знакомстве с родителями, чтобы они больше не задавали вопросов – куда и с кем я пошла. И чтобы не читали мне нотаций относительно наших с тобой отношений.

Потом Ева стала заверять его в своей любви и объяснять, что уезжать сейчас с ним будет не разумно. Он согласился. Но вдруг увидел, как какой-то парень со сжатыми кулаками и быстрой походкой направился к ним.

– Это он? – спросил напряженно Константин, метнувший в его сторону презрительный взгляд.

– Да, – робко ответила Ева.

– Выйди и скажи, чтобы не приближался. Не то я за себя не отвечаю! – гневно проговорил Константин.

– Давай не будем устраивать ненужных разбирательств?! Прошу тебя, уезжай!

– Тогда поцелуй меня. Я хочу, чтобы он видел это.

Она прильнула к его губам, ощутив всю фальшь этого слишком пылкого поцелуя. Распрощавшись с ним, она вышла из машины. Ей было очень стыдно за весь этот "спектакль". Она подумала и о том, может так даже и лучше. Теперь ее новый знакомый точно ни на что рассчитывать не будет. Но ошиблась.

Как он мог отдать ее женатому мужчине? Да и вообще он не хотел уже никому ее отдавать.

– Пошли в церковь?! – предложил он. – Будешь искуплять свои грехи.

– Никуда я не пойду! – возмущенно ответила Ева.

Он взял ее за руку и потащил в сторону церкви.

– Отпусти меня! – вырываясь, выкрикивала она. – Мне больно. Сейчас же отпусти, или я буду кричать!

– Ну и кричи! – ухмыльнувшись, сказал он, и крепко схватив ее, закинул себе на плечо и бойко направился к церкви.

А ей было досадно и смешно одновременно. В этот миг она ощутила их юность, юность легкую, беспечную, цветущую. С Константином ей хотелось стать взрослее, умнее. От его периодических претензий, наставлений и нравоучений она себя ощущала бестолковой и несмышленой. Ей приходилось быть постоянно в напряжении, как бы не сделать и не сказать что-то нелепое. При нем она часто робела и тушевалась, хотя и пыталась каждый раз это скрывать.

А сейчас она была сама собой. И она ощущала легкость и непринужденность. Именно этого ей в последнее время больше всего не хватало в отношениях с Константином – настоящей искренности. С Константином она играла роль. И хотя ей и казалось, что эта роль уже безнадежно проросла в нее. Все-таки это была ее оболочка, а не ее сущность. Только от этого озарения новая любовь не вспыхнула, а лишь какая-то тень набежала на уже имеющееся чувство к Константину.

Дойдя до церкви, он все-таки ее отпустил, чтобы не осквернять таким поступком святое место.

– Я не пойду, – противилась Ева. – Не уговаривай. Пойми, человек должен сам дойти до этого, созреть. Я еще не готова. Какой смысл заходить в церковь, молиться, просить у Бога прощения, а потом снова совершать грехи?

– Ну, хорошо, – согласился он, подумав над ее доводами. – Но признайся – ты же не любишь его? Это он тебя в этом убедил. Он старше тебя, опытнее. Он знает, что нужно сделать, что сказать. Открой наконец-то глаза. Будь смелее! Будь выше всего этого!

– Красивые слова! Но все это бесполезно. Я люблю его! – ответила Ева. – Ты уже и так мне помог. Давай, на этом остановимся и распрощаемся?

– Ну, уж нет. И потом ты не познакомила меня с мамой. Ты же должна нас познакомить, а то она опять будет к тебе лезть со своими вопросами – с кем ты.

Он разработал план по спасению Евы. Познакомился с ее родителями, подругами. И все приняли его. Кроме Евы. Поняв, какую ошибку она совершила, согласившись с ним на всю эту спасительную ложь, она приняла решение немедленного расставания. Состоялся неприятный разговор. В который уже раз она объясняла, что любит другого. И напоминала ему, что все это было не более чем ложью для спокойствия родителей. Он же ее не слушал. И говорил, как сильно привязался и полюбил. Он звонил ей и присылал душевные сообщения. Ева поначалу старалась, как можно мягче отвечать отказом, затем грубее, потом вовсе перестала отвечать.

Однажды, он решил сделать Еве сюрприз и пришел, когда ее не было дома. Родители впустили его. Он сготовил какое-то свое коронное блюдо из курицы. Когда Ева пришла и увидела его, прикрикнув на родителей, она тут же убежала в свою комнату. А он последовал за ней. В комнате он полез целоваться, несмотря на ее отчаянное сопротивление. Он повалил ее на кровать, зажал рот одной рукой, а второй, задрав юбку, стал снимать с нее трусики.

"Быть изнасилованной второй раз? Нет, я этого не позволю с собой сделать!", – пронеслось в ее голове.

Рядом с кроватью лежала сумка. И Ева протянула к ней руку. В сумке она нащупала газовый баллончик (его подарил как раз недавно Константин в целях самозащиты). Она достала и брызнула прямо ему в глаза. Он вскочил, прижимая к глазам руки, и с криком выбежал.

Ева успела переодеться, когда в комнату вошли он и мама. Мама дала ей оплеуху.

"Повторение истории!", – подумала Ева про себя и со слезами выбежала из дома.

На этом их общение закончилось, хотя он еще долгое время караулил ее у подъезда, звонил и присылал сообщения, а с Константином продолжилось.

Часть 10.

– Помнишь, у тебя были розовые сетчатые носочки с ажурной резиночкой? – спросил Константин. – Они еще целы?

– Хочешь, чтобы я тебе их подарила? – шутливо произнесла Ева.

– Да, хочу поносить их немного. Позволишь?

– Боюсь, что они слишком маловаты для тебя. На какое место ты их собрался надевать?

– На нос, – поддержал он ее шутку.

– С носа они будут спадать, – заметила она. – Но вполне подойдут на другое твое беззастенчивое место!

– Воспользуюсь твоим советом. Но в другой раз. Завтра ты их должна надеть.

– Ага. Ты мне придумал новый образ?

– Я хочу тебя пофотографировать, – пояснил он.

– А при чем тут носки?

– Узнаешь. И никакой косметики на лице! Поняла?

Они встретились на следующий день и поехали в лесопарковую зону. Миновав оградительный бордюр и перекопанный участок, они оказались в окружении природы в ее торжественных осенних красках. Он подвел ее к деревцу с багряными листиками и велел раздеться.

– Полностью разденься, – сказал он, когда она уже стояла перед ним в одном нижнем белье. – Оставь только носочки и туфельки, соответственно.

– Что за пошлые снимки ты собрался сделать?

– Ты ничего не понимаешь! – негодующе произнес он. – Этой осенней природной красоте не хватает последнего штриха. И твоя нагота не может быть пошлой. Скорее, нагота – это естественность. Природа сейчас естественна перед тобой, и ты должна быть естественна перед природой. Наоборот, я хочу подчеркнуть твои скромные качества. И носочки мне как раз в этом помогут.

Он посоветовал ей встать так, как будто она пробирается сквозь деревья, убирая мешающие ветки.

– Рукой слегка прикоснись к веточке, а одну ногу выстави вперед.

– Это не очень удачная поза! Так будет казаться, что я полновата, – с досадой произнесла она, зная, что не может похвастаться идеально тонкой талией.

– Позволь мне тебя сфотографировать именно так? А для следующего снимка встанешь, как сама захочешь.

Он внимательно оглядел свое произведение. Стройные, длинные ножки, расширяющиеся кверху, плавно переходили в округлые бедра. На животике осталась розоватая полоска от тугого ремня джинсов, визуально создавая некую женственную складочку. Округлые аккуратные груди, словно только-только начавшие наливаться, подчеркивали ее молодость. Темные кудрявые волосы, выгоревшие за лето, отливали на солнце медью, взлохмачивались на ветру и густыми копнами спадали спереди. А веснушки, наоборот, ставшие за лето, более яркими, и сейчас не спрятанные под слоем пудры, явились прекрасными компаньонами по скромности ее легкому румянцу и ... милым розовым носочкам. На фоне яркой осенней природы она была божественно красива! Она была словно Богиня, сошедшая с картины средневекового художника, чтобы теперь и он смог запечатлеть ее на современной фотографии.

Он восхищенно любовался ею, а она ощущала себя растленной прямо на улице маленькой девочкой в носочках. Ей казалось, что ее нагота разрушает, оскверняет всю природную очаровательность.

– Я хочу, чтобы сегодня вечером ты надела какое-нибудь очень короткое платье, – попросил Константин после своей импровизированной фотосессии.

Ева же уже придумала себе наряд на вечер. Она собиралась надеть свои новые джинсы, которые были недавно куплены, тщательным образом отобраны среди всех остальных моделей. Это был не модный, обычный клеш, и даже не прямые, а зауженные, которые выгодно подчеркивали ее стройные ноги. И потом, он говорил про очень откровенное платье, а ей хотелось в этот день романтики, а не пошлости.

– Какой образ ты еще на сегодня мне придумал? Что еще решил осквернить?

– Ты так оденешься, чтобы потом мы могли пойти в клуб. Но до клуба мы немного пошалим.

– Но я уже решила, что надену сегодня, – пыталась воспротивиться Ева. – Да и вечером будет прохладно.

– Не замерзнешь, – сказал Константин. – Возьми с собой курточку.

– Ну, хорошо, – сдалась Ева.

Ей было неприятно, что он в очередной раз ее заставляет надевать то, что не хочет она, но желание угодить, порадовать любимого было сильнее собственной гордыни.

Они приехали в центр города. Вечером на улицах было много народа, спешащего насладиться последними теплыми деньками. Константин притормозил на светофоре и включил аварийные огни.

– Выходи, будешь толкать машину, – сказал он.

– Ты что сломался? – удивилась Ева. Вроде, двигатель работал.

– Типа того.

– У меня не хватит сил толкать машину. Ты же не сломался?! – догадалась Ева.

– Я хочу, чтобы ты вышла и сделала вид, что толкаешь машину. Ты должна наклониться очень низко и прогнуть спину.

– Это как-то странно будет выглядеть.

– Я буду медленно ехать. А ты просто упрешься руками и будешь делать вид, что толкаешь. Я прошу тебя! – упрашивал он. – Сделай это ради меня!

Ева вышла и сделала, как он хотел. Она наклонилась и почувствовала, что платье неприлично оголяет ее сзади. Ей было все это неприятно.

"Я, как игрушка, для него. Кого он хочет удивить и развеселить? Окружающих? Или себя самого?", – думала она.

Он же наблюдал в зеркала за реакцией водителей в проезжающих мимо машинах. Многие водители притормаживали, некоторые даже медленно ехали за ними, рассматривая девушку. Его это забавляло.

"Насколько падок народ на такие штучки", – размышлял он. – "Все думают одним местом. И ни кому в голову не придет, что все это специально подстроено. И какая же все-таки Ева умничка! Она готова подыгрывать мне".

Водитель одной машины так засмотрелся на Еву, что чуть не врезался в другую машину, остановившуюся впереди на светофоре. Константин надрывно засмеялся.

"Пора заканчивать с этим цирком!", – подумала Ева.

Она выпрямилась, обошла машину и села в нее, когда он остановился.

– Ну, что ты, давай еще позабавляемся? – стал упрашивать Константин.

"Это ты забавляешься, а я не хочу быть клоуном", – подумала Ева.

– Я не буду больше этого делать.

– Какая ты скучная! – сказал он, и сделал обиженное, недовольное лицо. – Неужели так сложно это сделать?

– Не сложно, – ответила Ева, – Но смешно здесь кажется только тебе одному.

– А тебе разве не смешно? – удивился он. И рассказал, как один водитель чуть не врезался.

– Ты обманываешь, – не поверила Ева, которая ничего не видела, так как толкала машину, наклонив голову, и даже когда изредка поднимала ее, то смотрела вперед себя, боясь увидеть рассматривающих все это людей.

Он так заразительно смеялся, что Ева улыбнулась ему в ответ. Что не сделаешь ради любимого? Не так уж это было и сложно!

Когда Ева рассказала про их забавы Зое, ожидая удивления и восхваления их неординарности, та не поддержала свою подругу.

– Ты уверена, что в следующий раз он не попросит тебя полностью раздеться и так пройтись по многолюдной улице или отдаться первому встречному? – спросила подруга.

Ева стала с ней спорить и доказывать, что она ошибается, что она все воспринимает не правильно, повторяя слова Константина, что помимо черного и белого, есть и другие цвета.

– Мне не понятно одно, почему он только тебя ставит в неловкое положение и выставляет на посмешище, а не себя?!

– Я однажды разделась перед целой оравой солдат. Вот он, наверное, и решил, что для меня это не проблема. Но тогда мне казалось это забавным. А сейчас, если честно, мне не забавно, – призналась Ева.

– Вот именно. Мужчинам только стоит помазать губы, а они уже будут ждать целого куска! Ты дала ему понять, что для тебя это легко, а он уже раззадорился и ждет еще забавы. Теперь так и будет тебя заставлять что-то очередное более пошлое сделать.

– Он же меня не заставлял, – защищала его Ева. – Попросил, и я согласилась.

– В следующий раз он попросит тебя спрыгнуть с моста. И ты тоже согласишься?

– Ну не преувеличивай. Я же не сумасшедшая, – оправдывалась Ева.

На самом деле Ева сама еще не знала, на что она готова...

Его руки властно ощупывали свои владения, не пропуская ни единой частички ее тела, останавливаясь на самых чувствительных из них, наиболее ответных к его прикосновениям. Его ровное дыхание смешивалось с ее сбивчивым из-за исступленного блаженства дыханием. Охваченная страстью, словно в агонии, она изгибала свое тело, устремляясь навстречу удовольствиям. А после, изможденно распластавшись на смятой постели, она с нежностью взирала на своего сластолюбивого покорителя.

– Ну, а ты не думала над тем, что когда ты потеряла свою невинность, мужчин было двое? – спросил вдруг Константин. – Может этот факт тебя возбуждает?

– Не знаю. Да, и потом, со мной был только один. Второй наблюдал.