Текст книги "Альфа и Омега. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
– Хана, скоро все изменится, – медленно и с чувством проговорил Йон. – Наша с тобой жизнь больше никогда не будет прежней, но, пока этого не произошло, пока мы еще просто мы и у нас нет ничего, кроме нас, я хочу знать, что ты со мной. Что ты сможешь простить меня за то, как я себя вел. Что останешься со мной и больше никогда не уйдешь.
– Я не уйду, если ты меня не отпустишь, – честно ответила я. – Если обещаешь держать меня так крепко, как только сможешь.
– Я обещаю, – кивнул он, подходя совсем близко и мягко сжимая меня за плечи. – С этого дня есть только мы, и это самое важное, хорошо?
– Хорошо, – подтвердила я, и он, улыбнувшись своей все еще одурманивающей меня мальчишеской улыбкой, наклонился и поцеловал меня, и это был наш лучший поцелуй за последние несколько недель.
– Звони ей, – шепнул он после, и я послушно нажала на кнопку вызова. Кэсс звонок сбросила, но я была уверена, что сигнал она получила и шестеренки начали вращаться.
– Но я все равно не понимаю. Зачем… зачем она отправит сюда охрану? Ведь Джером их босс, а мы тут… и он тут… Йон, что сейчас будет?
– Ты кое в чем заблуждаешься, маленькая омега, – покачал головой он, неторопливо направляясь к трупу альфы и походя беря со стола пистолет Кэсс. – Он был их боссом. И раз Кэсс не собирается брать бразды правления в свои руки, а детей у них не было, то…
– То что? – уточнила я, ощущая, как мое сердце начинает биться быстрее, а ладони похолодели от внезапно посетившей меня догадки.
– Согласно неписаному закону, новым вожаком в стае становится тот, кто победил прежнего вожака в честной схватке, – ответил мой альфа, вставая с оружием над окровавленным телом Джерома.
Спустя две секунды после того, как открылись створки приехавшего лифта, он спустил курок и всадил в его труп еще несколько пуль.
Глава 19. Истинный путь откроется
То лето было жарким – кондиционеры работали почти без остановки и скапливающиеся у стен зданий лужи конденсата были единственными источником воды для городских птиц и бездомных животных. В Доме Ории все охлаждались только вентиляторами и холодным душем, и, вернувшись к благам цивилизации, я первое время не могла привыкнуть к тому, что могу настроить нужный мне температурный режим нажатием пары кнопок на пульте.
Мы переехали в бывший пентхаус Стоунов спустя пару недель – после того, как там все вычистили и прибрали. Пару раз туда заходили посланники от Кэсс, чтобы забрать ее вещи, но они были немногословны и никаких новых вестей о местоположении или планах омеги мы не получили. Самого Джерома похоронили тихо и без лишнего шума, и мы с Йоном не присутствовали ни на поминках, ни на самих похоронах. Куда больше нас в те дни занимала внезапно обрушившаяся на наши головы бумажная волокита. Так, однажды утром моего альфу звонком с незнакомого номера вызвали в юридическую фирму, которая вела дела Стоуна, но он, уже войдя в роль нового кланового босса (что лично у меня так и не уложилось в голове), ответил, что если он кому-то нужен, то пусть присылают своего специалиста сами, а ему недосуг разъезжать по «разным бумагомарательным конторкам».
– Из тебя выйдет потрясающий киношный мерзавец, – отметила я, когда он положил трубку, и Йон, хмыкнув, на мгновение опустил голову, а потом снова встретился со мной взглядом:
– Я новый вожак стаи, так? Вожаку не пристало ни за кем бегать, даже если его об этом вежливо просят.
Я улыбнулась, оглядывая его с ног до головы. Что ни говори, эта роль ему шла. Он, конечно, был слишком молод, чтобы на равных чувствовать себя с другими боссами – знакомство с которыми, к счастью, пока откладывалось, – но я нисколько не сомневалась, что в нем достанет и дерзости, и прыти, и какой-то силы характера, чтобы недвусмысленно дать всем понять, кто здесь теперь главный. Йон мог быть жестким, даже жестоким, а его крутой нрав, который он умел сдерживать, но никогда не стеснялся проявлять, предстояло на своей шкуре прочувствовать всем, кто пойдет против него. Но желающих, думаю, пока было немного. О нем и так ходило достаточно много пугающих слухов – альфа, собственными руками убивший Сэма Ортего и Джерома Стоуна, прибравший к рукам их состояние, единственный выживший на арене бешеных, в совершенстве владеющий своей частичной трансформацией. Из легенды и страшилки, что в свое время так привлекла самого Стоуна, он превратился в фигуру куда более осязаемую и внушительную даже для тех, кто прежде и вовсе о нем не слышал.
Я немногое знала о том, чем конкретно он занимался, с кем общался и какие вопросы решал в те первые дни. Конечно, если бы я спросила, Йон бы ничего не стал скрывать, но я не спрашивала. Наверное, еще не готова была узнать. Формально передача прав собственности все еще продолжалась и могла затянуться на неопределенный срок, учитывая все деликатные нюансы это ситуации. Наследование по праву сильнейшего не было официально прописано ни в одном законе, однако признавалось на каком-то инстинктивном уровне. Йону потребовалось лишь раз обнажить зубы и предложить тому, кто хочет оспорить его полученный в честном поединке статус, сразиться за него, чтобы шепотки – по крайней мере, в ближайшем его окружении – мгновенно затихли. С благословения Кэсс, которая, судя по всему, все же пообщалась перед отъездом с некоторыми из своих бывших подрядчиков и клиентов, Йон был если и не признан официально на уровне совета клановых боссов, то, по крайней мере, имел теперь все права распоряжаться движимым и недвижимым имуществом покойного Стоуна. А в него, помимо всего прочего, с недавних пор входило казино Красной Лилии и их небезызвестная мануфактура по производству Звездной пыли. Конечно, это была только вершина айсберга, скрывавшая махину куда более поражающих воображение масштабов – целую империю, которую Джером Стоун собирал для удовлетворения собственного эго и которой вместо него уже давно руководила его жена, пока он пожинал плоды своего статуса на светских вечеринках. Империю, которую он потерял вместе с жизнью, замахнувшись на чужую женщину.
Я до сих пор не вполне осознавала свою роль в разыгравшейся драме. Мы с Йоном обсуждали произошедшее только один раз – в свой последний вечер в Доме Ории, после шумной прощальной вечеринки, что нам устроили девочки, когда мы наконец остались наедине на своем чердаке. Провожали нас действительно весело и от души, ведь, помимо всего прочего, Йон теперь владел всем этим районом и уже успел пообещать, что Дом приведут в порядок и выделят девочкам пару человек охраны – из тех, что умеют обращаться с разбушевавшимися альфами.
– Мне кажется, тут легче просто все снести, а потом построить заново, – покачала головой я, уткнув руки в бока и оглядывая нашу чердачную комнату в последний раз. Еще совсем недавно она казалась мне воплощением домашнего уюта, а теперь я видела только стены, пол и потолок. Просто комната, самым ценным в которой были мои воспоминания – но уж их-то я определенно заберу с собой.
– Я пришлю ребят, которые тут все осмотрят, – кивнул Йон. – А потом уже решим вместе с Орией. Она когда-то хотела превратить это место в клуб, помнишь? Хочу взглянуть на ее старые проекты. Может быть, не придется менять слишком много.
– А ты хорошо вжился в роль, – с чувством отметила я, разворачиваясь к нему и подходя ближе. – Мне… нравится, когда мужчина принимает решения и… что-то создает. Что-то меняет вокруг себя. Это возбуждает.
– Мне приятно чувствовать, что я наконец-то могу это делать, – улыбнулся он, глядя на меня снизу вверх, поскольку сидел на краю нашей кровати. – Эти заботы помогают мне отвлекаться от боли в ноге и желания глотнуть пару таблеток. Кажется, я стал думать об этом меньше, чем раньше. Мне это нравится.
– Ты можешь в это поверить? – спросила я, пропуская его жесткие черные волосы между пальцами. – Медвежонок станет кардиналом, а ты – одним из самых влиятельных боссов в Восточном городе. Кто бы мог подумать, что и Сэм, и этот ублюдок Стоун оставят после себя такое… наследство.
– Если бы не содействие Кэсс, ничего бы не вышло, – дернул бровью он, ловя мою ладонь и прижимаясь к ней губами. – Она здорово помогла, и, честно говоря, я пока не представляю, насколько же надо задолбать кого-то, чтобы он решил вот так запросто отказаться от всех денег и привилегий и просто уехать. Хотя… насчет денег я погорячился. Судя по тем отчетам нашего бухгалтера, которые я успел мельком глянуть, она забрала приличный кусок того, что лежало у них на общих счетах. Так что ее план до конца жизни валяться на пляже кажется вполне осуществимым.
Его губы на моей ладони и запястье были теплыми и мягкими. Сложно было поверить, что этими самыми губами он будет командовать целой преступной ячейкой. Но почему-то на этот раз мне ни на секунду не захотелось усомниться в нем. Кажется, я наконец научилась верить в него так, как он этого хотел.
– Знаешь, я до сих пор иногда вспоминаю события того утра, – призналась я, осторожно усаживаясь верхом на его колени. Йон на вытянутых руках откинулся назад, склонив голову и с ненадуманным интересом изучая меня глазами, как если бы не видел это самое тело каждый день. – Все могло закончиться совсем иначе. Если бы ты не пришел…
– Но я пришел, – возразил он. – Разве не это самое важное?
– Я в ту ночь, пока шлялась по улицам, много думала, – помолчав, проговорила я. – О себе, о тебе, о наших отношениях, о том, как страшно мне вдруг снова остаться одной. Я вдруг поняла, что боялась этого с самого начала – что ты меня бросишь. Иногда сама не осознавала этого, но все равно боялась. Что бы ты ни говорил, что бы ни делал, как бы ни убеждал меня в своих чувствах поступками или словами, я где-то на уровне подсознания все равно ждала, что однажды ты уйдешь. Из-за моего возраста, из-за того, как я выгляжу, из-за моего характера, этих эмоциональных качелей и… того, что я всегда слишком много думаю о том, о чем не стоит. Я могла придумать и с ходу назвать столько причин, почему ты не можешь любить меня по-настоящему, что за всем этим не слышала ни тебя, ни голос своего сердца. И я теперь понимаю, что дело было не в тебе. Ты бы не смог меня ни в чем убедить, даже если бы твердил обратное день и ночь, потому что я просто была не способна услышать. Но теперь я готова слушать, потому что устала бояться.
Йон ответил не сразу, обдумывая мои слова и очень внимательно глядя мне в глаза, словно пытаясь прочесть там все то, что я еще не решалась произнести вслух.
– Хорошо, давай поговорим откровенно, – медленно кивнул он. – Я… не мастак говорить о таком, но… Я был уверен, что никогда не смогу любить кого-то так, как персонажи фильмов, которые смотрели мы с отцом. Я строил на этом убеждении свою жизнь, не отводя в ней места для кого-то особенного. Поэтому, когда появилась ты, я просто не знал, что делать. Порой меня это раздражало до крайности – что ты возникла в моей жизни, когда я меньше всего хотел тратить на это время, нервы и силы. Я хотел, чтобы моя голова была холодной, чтобы у меня не было слабостей и уязвимых точек, на которые бы могли надавить мои враги.
– А как же Никки? – напомнила я. – Ты ведь сблизился с ней. Разве она не стала твоей… слабостью?
Альфа слегка нахмурился, словно обдумывая мои слова, потом проговорил:
– Никки действительно давала мне иллюзию того, что в моей жизни есть кто-то важный, но при этом… – Он сделал паузу, словно ему не хотелось признавать неприятную правду. – При этом я отлично понимал, что если она исчезнет, я… смогу это пережить. Она любила меня по-настоящему, а я просто… кажется, просто использовал ее, чтобы не чувствовать себя таким невыносимо одиноким. А когда муж забрал ее, я ужасно злился в начале, а потом… принял это как свершившийся факт. Потому что тогда мне уже не нужен был кто-то, с кем можно было бы играть в семью. Ведь у меня появилась ты.
– Я… могу тебя понять, – тихо сказала я, чувствуя его смятение и недовольство собой. Кажется, он впервые не просто произнес эти слова вслух, но вообще – признался в этом в том числе самому себе. – Я вышла замуж по этой же причине – чтобы у меня была семья или… какое-то ее подобие. Потому что я всегда этого хотела, всегда испытывала эту мучительную потребность в ком-то. Тогда думала, что неважно в ком, лишь бы не быть одной. Сейчас понимаю, что все это время искала и ждала только тебя.
– Когда мы встретились, я словно бы… проснулся от долгого сна, – продолжил Йон. – Я не знал, что делать со своей жизнью, со своими планами, со своими решениями и обязательствами. В самый первый день, когда мы ночевали в твоей квартире и ты лежала рядом со мной, спящая, такая сладкая и такая моя, я вдруг понял, что хочу именно этого. Что хотел этого всю жизнь – просто просыпаться рядом с тобой. Мне впервые захотелось стать кем-то другим. Одним из тех парней, что окружали тебя на работе или сидели за соседними столиками в гламурных кафешках. Но я знал, что за мной тянется слишком длинный кровавый хвост и что все это невозможно по определению. Мы принадлежали к разным мирам. Пока волей судьбы ты не стала частью моего мира. Я… так радовался, когда привез тебя сюда. Хотелось запереть тебя здесь, никому не отдавать и просто… хранить для себя. – Он неловко усмехнулся, и от тепла, что растекалось волнами от его глаз, у меня закружилась голова. – Я как мог убеждал себя, что тебе нужно вернуться в свой мир. Что со мной тебе ничего не светит, но не мог сопротивляться тем чувствам, что ты у меня вызывала. Просто не мог. Даже когда ты едва не погибла из-за меня, я не смог тебя отпустить. Но… – Альфа слегка помрачнел, и я поняла, что мы снова подошли к той части истории, которая ему не слишком нравилась. – Я был словно пес, который бежит за машиной, но не знает, что с ней делать, когда догонит. Я тебя догнал. Я получил тебя, и ты стала неотъемлемой частью моей жизни. И я был счастлив, Хана. Почти… всегда.
Он остановился, словно не зная, стоит ли ему продолжать.
– Все нормально, – подбодрила его я, заправив волосы ему за уши. – Я уже говорила – я больше не хочу бояться, так что тебе меня не напугать.
– Иногда я не понимал, что мы делаем и для чего, – признался он. – Начинал загоняться, а вдруг это как с Никки – вдруг я себя обманываю и просто… играю в семью? Притворяюсь твоим классным парнем, а на самом деле хочу совсем не этого? Ведь у нас не было будущего, только… настоящее, и это настоящее было совсем не тем, что я бы хотел тебе дать. А потом у нас появилась эта… телепатическая связь и… Мне начало казаться, что ты заняла все свободное место в моей жизни. В моей постели, в моих фантазиях и планах, даже в моих мыслях. Мне нужно было что-то решить, что-то сделать для нас, но я не знал… не мог… Я чувствовал себя так, будто на меня давят. Будто не оставляют выбора. Будто навязывают что-то. И из чувства противоречия я начал сопротивляться. Делал тебе больно, потому что… потому что, наверное, надеялся, что ты бросишь меня и мне не придется… чувствовать перед тобой вину за то, что ты должна жить с тем, кто не может ничего тебе дать, кроме самого себя. А это не так уж…
– Этого всегда было достаточно, – мягко перебила его я. – Знаешь почему? Потому что я всегда знала, что ты добьешься всего, чего захочешь. Подарив мне себя, ты подарил свое будущее, а в том, что оно будет великим, я никогда не сомневалась. И… ведь так и вышло, правда?
– Видишь, маленькая омега, не только ты слишком много думаешь не о том, – хмыкнул он, обнимая меня за талию и придвигая ближе к себе. – Думаю, я бы вполне смог составить тебе достойную конкуренцию по идиотским мыслям.
– Давай пообещаем, что теперь всегда будем ими делиться, – предложила я, охваченная своего рода воодушевлением. – Я хочу знать обо всех твоих идиотских мыслях и не хочу, чтобы ты справлялся с ними один.
– Баш на баш, маленькая омега, – выразительно двинул бровью он. – Я тоже хочу знать обо всех твоих страхах. И мне совсем не в напряг хоть каждый день говорить тебе о своих чувствах или обещать, что я всегда буду рядом. Если тебе это правда нужно, то это такая мелочь по сравнению с тем, что я хочу тебе дать и планирую… построить для нас обоих.
– Обещание на мизинчиках? – расплылась в широкой улыбке я, и он, коротко прыснув, кивнул. Соединив пальцы, мы прижались друг к другу лбами, и я мысленно твердо пообещала себе, что с этого момента больше не позволю своим сомнениям встать между нами. Меня в тот момент переполняло столь многое и столь многое требовало выхода, что, казалось, еще чуть-чуть и меня просто разорвет. И сейчас я как никогда хотела это услышать – раз уж альфа обещал, что мне стоит только попросить.
– Скажи, что любишь меня, – шепотом попросила я. – Прямо сейчас. Скажи, что любишь меня, Йон.
– Выходи за меня, Хана, – вместо этого ответил он, и, кажется, в тот момент я перестала дышать. Отстранилась, глядя на него огромными, ничего не понимающими глазами, и не смогла выдавить из себя ни звука.
– Скажи «да», – почти потребовал он, но я слышала в этом голосе не самоуверенного альфу, а обмирающего от волнения и собственной смелости парня, который как будто бы на пару минут забыл о том, что является большим и страшным боссом криминального мира. Пусть даже пока неофициально.
– Да, – послушно прошептала я, а потом, словно вновь обретя голос, воскликнула уже громче: – Да, конечно, да! Йон, ты это серьезно?
– Хотел поскорее покончить с этой глупой формальностью, – пожал плечами он. Волнение из его голоса пропало, и я как нельзя более отчетливо увидела в этом длинноволосом черноглазом мальчишке того, кому предстоит стать легендой Восточного города. И он был моим. А я – его. И это по-прежнему было единственным и самым главным, что имело значение.
После нашего переезда в пентхаус Йон дал мне карт-бланш на ремонт и полностью доверил мне заниматься интерьером нашей – теперь правда нашей! – квартиры. Я первым делом решила избавиться от золотисто-голубой цветовой палитры, отдав предпочтение цвету слоновой кости, древесным и насыщенно-винным оттенкам. Ничего слишком яркого или намеренно контрастного. Я хотела, чтобы, возвращаясь домой, мой альфа ощущал тепло не только телом и душой, но даже глазами, а потому очень тщательно следила за тем, чтобы все элементы интерьера гармонировали друг с другом, не загромождая пространство, но и не создавая ощущение неприятной пустоты, как в квартире Гарриса.
За этими нехитрыми заботами прошел июль. Иногда я брала перерыв от своих строительно-дизайнерских работ и навещала девочек в Доме. Там тоже полным ходом шла перестройка, и Ория буквально порхала по коридорам, раздавая указания рабочим. Я, кажется, еще никогда не видела ее такой счастливой. Конечно, перемены не всем пришлись по нутру – Сузи и часть девочек из ее компании заявили, что не собираются «корчить из себя клоунов», а потому ушли в другие бордели. Кто-то и вовсе решил начать новую жизнь и устроиться на нормальную работу, но большинство, в том числе Нора и Поппи, все же осталось. Не только потому, что хотели попробовать себя в новой роли хостесс и сценических артистов, какими их в своих мечтах видела Ория, но и потому, что Дом для многих из них давно стал единственной семьей.
Джен и отец Горацио так и не приехали, но подруга прислала мне открытку откуда-то из Италии, в которой косвенно дала понять, что они занимаются какой-то зацепкой и хотят все проверить наверняка, прежде чем возвращаться. Я старалась не слишком переживать по этому поводу, но все же попросила Медвежонка держать руку на пульсе – если вдруг до него докатятся слухи о каких-нибудь проблемах, связанных с именами этих двоих, я хотела узнать об этом первой.
Самого Дани я все так же чаще видела по телевизору – где-то в конце июля он дал большое интервью одному именитому журналисту, приехав к нему в студию. Злые языки потом шептались, что кардинальский сынок слишком слащавый и смазливенький, чтобы хоть кто-то воспринимал его всерьез, и что ему место на модных показах и в разделе светской хроники, а не в религиозном сообществе. Но лично мне это интервью понравилось. Медвежонок держался с достоинством, на каверзные и откровенно провокационные вопросы либо не отвечал, либо давал такие ответы, которые не содержали в себе ни грамма информации. Главная же его мысль, которую он повторил несколько раз, сводилась к тому, что Церковь слишком закостенела в собственных устоях, а ее запреты и запугивания не привлекают молодежь, а, наоборот, отталкивают и заставляют поступать наоборот зачастую просто из чувства противоречия. Он говорил о необходимости вести открытый и честный диалог с подрастающим поколением, потому что главная задача Церкви это показать правильный путь, а не наставить на него силой. Я почти уверена, что эту речь и многие из его ответов они с госпожой Боро тщательно продумали заранее, но тем не менее она оказала нужный эффект. Общество раскололось на две части – кто-то «малолетнего выскочку» осуждал и открыто критиковал, называя популистом и отцовским проектом, а кто-то искренне им восхищался, стремился подражать и даже говорил, что впервые за много лет вообще заинтересовался, чем там Церковь занимается помимо того, что клеймит гендерно нечистых и призывает активно и безостановочно размножаться.
– Когда тебя официально признают наследником Джерома и ты получишь его кресло в совете кланов, а Медвежонок станет кардиналом, вы сможете встречаться где-нибудь в крутых ресторанах и с важным видом обсуждать… всякое, – мечтательно протянула я, когда репортаж об очередном появлении Дани Боро на публике подошел к своему концу.
– Ты знала, что у него уже есть свой фан-клуб? – поинтересовался Йон, что-то листая у себя в телефоне. – Маленькие девочки с него кипятком писают.
– И это они еще про тебя не знают, – фыркнула я, представив себе картинку. – А то поставить вас рядом, так и просится что-то очень неприличное на ум. Даже госпожа Боро это отметила.
– Представляешь порно-фанфики про нас? – усмехнулся альфа, подняв глаза от телефона и поймав мой взгляд. – Тебя это заводит?
– Я представляю обобщенных персонажей вашего типажа, – подумав, ответила я. – И да, в этом что-то есть. – Я даже облизнулась.
– Извращенка, – шутливо возмутился Йон, вытащив из-под себя подушку и зашвырнув мне ее в голову. От смеха я едва смогла уклониться. Дразнить его мне всегда очень нравилось – тем более он всегда так чувствительно реагировал на мои простодушные детские подколы, словно знал, что я только этого и добиваюсь.
– …Ремонт планируют начать уже в этом августе, – между тем продолжал бубнить телевизор. – Городские власти долго искали подрядчиков, потому что никто не хотелся браться за столь масштабный и сложный проект, однако в итоге…
Бросив взгляд на экран и мысленно пытаясь вспомнить, где я оставила пульт, чтобы выключить его, я увидела кадры с Площади Фонтанов. Из бурлившей воды медленно и величественно поднимались трое толстячков в кепи, возвещавших о наступлении нового часа. Впервые я могла рассмотреть их так близко, потому что оператор не поскупился на крупные планы. И на одном из них мне внезапно бросился в глаза смутно знакомый символ – две концентрические окружности, вписанные одна в другую, с загибающими кверху «ручками». Когда я увидела этот знак в первый раз – кажется, целую жизнь назад! – он мне напомнил вид сверху на соломенную шляпку с развевающимися в разные стороны ленточками.
– Это же… – начала было я, радостно улыбаясь, как будто встретила старого знакомого, но потом моя улыбка застыла, а я ощутила, как по всему телу пробежала волна мурашек, сопровождавшую внезапно посетившую меня идею. – Йон…
– Что такое? – нахмурился он, услышав, как изменился мой голос.
– Кори… Кори МакДонал – парень, который исследовал таблички Оймаха – говорил, что слово «оймах» можно перевести как «три больших персоны». Я… Думаешь, это просто совпадение? Три больших персоны и фонтан… Йон, мне почему-то кажется, что это важно!
Взволнованная, я вскочила на ноги и принялась ходить кругами, пока мой альфа наблюдал за мной с каким-то непонятным выражением лица.
– Нам нужно туда пойти! – категорически заявила я, и он тяжело вздохнул, словно догадывался, что этим все закончится.
– Пойти? Сейчас? Уже десять вечера, маленькая омега.
– Да, ты прав, нужно немного подождать, – поспешно согласилась я. – Они же появятся в следующий раз только в три ночи, верно?
– И что ты собираешься делать? Залезешь в фонтан и… – Поймав мой восторженно поблескивающий взгляд, он вздохнул еще раз. – Маленькая омега, ты слишком рано соскучилась по приключениям.
– Ну пойдем! – канюча, как ребенок, протянула я. – Йон, ну пожалуйста! Я же тебе еще не рассказывала про Тома, да? Про нашего Тихого Тома? Совсем из головы вылетело. Это он прибивает таблички! Он и его друзья. Их приносят какие-то… курьеры, а его начальство живет под землей. Под землей, понимаешь!
– Ничего не понимаю, – честно признался Йон. – Но раз ты так хочешь, пойдем.
Мне сложно объяснить внезапно охватившую меня в тот момент жажду деятельности. Быть может, дело было в том, что загадка табличек Оймаха слишком давно меня занимала, и разные подсказки на эту тему то появлялись, то исчезали, так и не давая мне составить сколько-нибудь ясную картину или гипотезу того, что они могут собой символизировать. А еще сегодня Йон был дома – в последнее время, погрузившись в дела и бумаги Стоуна, он стал все чаще пропадать ночами где-то в одном из его офисов, где я сама, признаться, так ни разу и не побывала. И возможность разделить этот момент и это маленькое приключение вместе с ним будоражила меня ничуть не меньше, чем сама загадка.
К трем часам мы спустились в подземный гараж «Элизиума» и взяли одну из стоявших там машин. Я в них по-прежнему не особо разбиралась, но Йону особенно нравился автомобиль черного цвета, весь гладкий, покатый и похожий на хищного зверя перед прыжком. Первое время я чувствовала себя странно, даже когда садилась в него, но потом привыкла и сейчас, запрыгнув на приятно пахнувшее кожей сидение, я зарылась в бардачок, надеясь отыскать там свой пакетик с недоеденными в прошлый раз мармеладками. Мой альфа включил музыку из нашего общего плейлиста, куда мы оба периодически добавляли что-то понравившееся, и заиграл один из моих самых любимых треков – тот самый, который мы слушали в такси по дороге в отель «Империя», где случился наш настоящий первый раз. Я знала, что в багажнике лежит моя сумка с кое-какими вещами, которые я брала с собой, когда ездила на пару дней помочь девочкам в Доме, а еще знала, что заниматься сексом в этой машине жутко неудобно, но отчего-то ужасно приятно.
Я постепенно привыкала к новым вещам, новому дому и тому факту, что я могу купить себе хоть десять новых телефонов взамен тех, что у меня отобрали за последние полгода. В конечном итоге в этом не было чего-то совсем уж сверхъестественного, и я не особо ощущала разницу между той собой, что жила на чердаке борделя, и той, что поселилась в пентхаусе в центре города. Да, я стала вкуснее есть, мягче спать и наконец обновила свой гардероб, перестав прикрывать дырки на одежде сумкой или шарфом. Терпеливо и с каким-то изощренным исследовательским интересом ждала того момента, когда превращусь в одну из тех скучных женщин, пахнущих роскошью и элегантной леностью замужних матрон, но пока никаких особых перемен в себе не замечала.
Когда Йон припарковался на девственно пустой площади, я тут же выскочила наружу. Даже странно, что здесь никого не было – туристический сезон вроде был в самом разгаре, но почему-то площадь пустовала. Вероятно, сегодня основной центр всеобщего веселья находился где-то в другом месте, но это было нам только на руку.
Мы приехали примерно в четверть четвертого, так что смену фигур уже не застали. Освещенные находящимися под водой лампами, трое задорных толстячков продолжали вести свой задушевный безмолвный разговор – того и гляди сойдут с постамента и направятся в ближайшую пивную. На мгновение замерев около бортика фонтана, я обернулась через плечо и кокетливо уточнила:
– Если полиция схватит меня за нарушение общественного порядка, ты же меня отмажешь, мой грозный мафиози?
– Заставлю их самих туда залезть и простоять до самого утра, – пообещал он, белозубо усмехнувшись и сложив руки на груди.
– Нет, до утра не надо, они же устанут. Пусть просто пойдут патрулировать другой квартал, – тут же воспротивилась я, но Йон только покачал головой, видимо решив, что у меня категорически нет чувства юмора.
Сняв босоножки и подобрав подол золотистого летнего платья, я запрыгнула в фонтан. Вода, доходившая мне до бедер, приятно холодила кожу, и я, пару секунд постояв в замешательстве, потом бодро двинулась вперед. Подсвечивая себе путь телефоном, не сразу, но все же отыскала на постаменте округлый знак с таблички Оймаха, который видела в новостном сюжете. А потом…
– Йон, иди сюда! Скорее иди сюда!
– Совсем прямо туда? – с сомнением уточнил он. – Маленькая омега, мне совсем не хочется мочить ноги.
– Иди, говорят тебе, глупый альфа! – возмутилась я, и через совсем недолгое время ощутила, как его руки перехватывают меня за талию.
– Будешь обзываться, покусаю, – предупредил он, превентивно прихватив меня за ухо, и я почти совсем не нарочно издала короткий мычащий стон, прогнувшись в спине. Оставшись доволен произведенным эффектом, Йон меня отпустил. – Что тут у тебя?
– Смотри! Вот и второй знак с таблички. А еще… еще тут вот внизу какие-то… как будто вентили или ручки какие-то. Они крутятся, и там внутри что-то щелкает. Я бы не нашла их, если бы не увидела этот символ. Думаешь, у всех фигур такие есть?
– Погоди, покажи мне еще раз ту табличку, – попросил альфа, и в его голосе я с каким-то особенным удовлетворением впервые услышала неподдельный интерес. Быстро отыскав ее изображение в сети, я протянула ему телефон, и он пару секунд изучал экран глазами.
– Ты не поверишь, но у меня есть идея, – произнес он. – Где эти твои вентили?
– Вот тут, – показала я небольшие выступления почти на уровне воды. По размеру они были не больше вентилей от старых водопроводных кранов, и я не могла понять, из чего они сделаны – то ли из металла, то ли из кости.
– Как я и думал, – важно кивнул Йон. – Одному до обоих не достать. Если только совсем растянуться. «Держитесь за руки, истинный путь откроется», так?
– Йон! – От охватившего меня эмоционального возбуждения я даже не знала, что сказать.
– Дай руку, маленькая омега, – улыбнулся он, гипнотизируя меня взглядом.
– Какую? – на всякий случай уточнила я.
– Что за глупый вопрос. Левую, конечно, – покачал головой альфа, и пазл в моей голове окончательно сложился.
