Текст книги "Альфа и Омега. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Анна Сейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Глава 12. Сделка

В комнате для допросов было очень душно, и меня не покидало ощущение, что я дышу одним и тем же воздухом, снова и снова пропуская его через свои легкие. Прикованные наручниками к столу руки начали затекать от неудобного положения, но двигать ими было больнее – тяжелые подносы с грязной посудой давали о себе знать. И все же боль была чем-то реальным, чем-то настоящим, за что можно было уцепиться. Больше не было ничего. Этот стол, пустая комната, большое зеркало во всю стену, за которым почти наверняка кто-то стоял и смотрел на меня – все это было нереально. Или, по меньшей мере, не настолько реально, чтобы позволить себе думать об этом слишком долго. Я знала, зачем они тянут время, но мне было не привыкать к ожиданию. После собачьих клеток и нескольких суток взаперти в плену я стала иначе относиться к ожиданию в целом. И к собственной несвободе. Как говорил Медвежонок? Это просто мое тело, меня самой здесь нет. И это была правда, потому что все мое естество тянулось к тому единственному, кто сейчас имел значение.

Нас разлучили почти сразу же – Йона под конвоем повезли в больницу, меня забрали в участок. На этот раз не было никаких добродушных бесед за столом детектива и любезно принесенных коробочек сока от обаятельной женщины-альфы. Теперь речь шла не о хулиганской выходке, а об убийстве видного бизнесмена, каким, видимо, позиционировал себя Сэм Ортего. Да, на моих руках его крови не было, но я была соучастницей – и свидетелем, который мог сообщить куда больше полезной информации, чем лежащий под капельницей альфа. Все было просто. Все всегда было просто. У всех были свои интересы в этой большой странной игре, и каждая сторона по очереди делала свой шаг, принимая во внимание, чем она готова была пожертвовать, а какие фигуры ей стоит приберечь на конец. И сейчас был их ход.

Пару часов назад здесь был один из гончих. Спрашивал меня о Сэме и о том, как мы с Йоном оказались на закрытом приеме. Я ничего ему не сказала. Все это казалось совершенно бессмысленным, и, глядя в полностью лишенное всяческих эмоций лицо склонившегося надо мной альфы, ощущая, как его запах выкручивает что-то внутри меня, вынуждая подчиниться, я не могла найти ни единой причины открыть рот. Боль была настоящей – даже та, которой отзывалась все моя метка и все мое естество на чужой запах. За боль можно было держаться, чтобы не соскользнуть в абсолютную пустоту. Что вообще он и такие, как он, знали о пустоте и о том, насколько она страшнее любых криков, оскорблений и угроз?

После него ко мне долгое время никто не заходил, но когда дверь комнаты допросов открылась во второй раз, я почти не удивилась, увидев на пороге детектива Гарриса. Судя по всему, за пределами этой маленькой комнатушки уже наступил новый день – мужчина успел переодеться и даже побриться. В руках он держал пластиковый стаканчик с водой, который протянул мне, подойдя ближе.

– Ты, наверное, хочешь пить?

– Что с ним? – глядя ему прямо в глаза, спросила я. Это были мои первые слова за прошедшие несколько часов.

– И как всегда, ты отвечаешь вопросом на вопрос, Хана, – со вздохом покачал головой он, поставив стаканчик рядом со мной и заняв место напротив. – Я так полагаю, тебя интересует не здоровье уважаемого господина Ортего? Что неудивительно, ведь вы с вашим партнером уже позаботились об этом.

– Он мертв? Точно? – Не знаю, почему для меня это вдруг показалось так важно. Может быть, просто потому, что это позволило бы с чистой совестью раз и навсегда забыть о нем.

– Не уверен, что человек способен жить без головы, – сухо отозвался детектив. – Говорят, она держалась на лоскуте кожи, но он оборвался, когда его тело начали поднимать с земли.

Не знаю, какой реакции он от меня ожидал – гримасы отвращения или глупого смешка, но я предпочла держать все свои эмоции при себе. Вместо этого дрожащими грязными пальцами взяла стаканчик и водой и, предварительно на всякий случай понюхав его, сделала два больших глотка. Даже не помню, когда что-нибудь ела в последний раз, но пока мой организм пребывал в слишком сильном шоке, чтобы жаловаться по этому поводу.

– Нам с тобой предстоит очень долгий разговор, Хана, – предупредил детектив Гаррис, доставая из кармана диктофон и демонстрируя мне его. – Эта комната и так записывается на камеру, но мне будет спокойнее иметь личную копию. Итак, я знаю, что твое настоящее…

– Что с ним? – перебила его я, чудом поставив стаканчик обратно на стол, а не выронив его. – Я не буду отвечать на ваши вопросы, пока вы не скажете, что с ним.

Седой мужчина напротив меня недовольно поморщился, словно я наступила ему на больную мозоль.

– Хана, ты усложняешь жизнь себе, не мне. Если не хочешь говорить сейчас, я могу зайти позже. – Он сделал вид, что встает со стула, и я инстинктивно потянулась за ним.

– Я должна знать, что с ним все в порядке. Пожалуйста, детектив. – Мой голос дрогнул, но я усилием воли сдержала его.

Детектив, глядя на меня, тяжело вздохнул и снова сел поудобнее.

– Его жизнь вне опасности. Так мне сказали, – неохотно признал он, а потом, не давая мне времени осознать услышанное и что-то ответить, включил диктофон и резко сменил тему: – Я знаю, что твое настоящее имя – Хана Росс. Мы не нашли тебя в базе по тем данным, что ты предоставила в прошлый раз, но я все же решил проверить последнюю зацепку и связался с дочкой своего бывшего напарника. Она пусть и не сразу, но вспомнила тебя, остальное было делом техники. Так скажи мне, Хана Росс, как тебя угораздило ввязаться во все это? В школе училась без троек, университет тоже закончила с весьма приличным аттестатом. За всю жизнь только пара штрафов за переход улицы в неположенном месте, а теперь такое. Что мне прикажешь вообще об этом думать?

Я не ответила, опустив угрюмый взгляд на собственные руки. Они все еще были покрыты грязью из ручья – и запекшейся бурой кровью с одежды Йона.

– За один месяц ты оказалась втянута в два громких дела, затрагивающие интересы совершенно разных влиятельных структур. Неужели ты думаешь, что тебе удастся выпутаться из всего этого? Ты хоть представляешь, что происходит там, снаружи? – Он махнул рукой в сторону зеркала. – Они готовы тебя растерзать. Твое имя у всех на устах, Хана Росс, но никто не может понять, как такая тихая маленькая девчушка могла вызвать столько хаоса. И этот твой парень… Твой альфа. Ему достанется не меньше, когда он его выпишут из больницы и привезут сюда. Ты можешь облегчить жизнь вам обоим, если начнешь говорить сейчас. Мы оба знаем, что тебя там не было, свидетельница говорила только об одном убийце, и вряд ли такой славной омеге, как ты, под силу одним ударом снести голову взрослому мужчине, я прав? – Он сделал паузу, ожидая, что я отвечу, но я продолжила молчать. – Хана, послушай меня внимательно – твой альфа вляпался по полной программе, ему сейчас даже лучший в мире адвокат не поможет. Но ты можешь выйти отсюда, если мы с тобой договоримся. И тогда вы с ним еще увидитесь. Я не буду тебе врать, дело плохо, но я обещаю, что отвезу тебя к нему, если ты заговоришь. И больше никаких глупостей про судьбу и предназначение. Мне нужны факты и только факты. Начнем с начала. Как вы вообще оказались на том приеме?

Теперь он замолчал надолго, и наступившая тишина давила на меня сверху, как бетонная плита. Я слишком устала, чтобы сопротивляться. И, честно говоря, не видела ни единого сценария, при котором мы с Йоном могли бы выбраться из этой переделки невредимыми. Может быть, наконец пришло время признать свое поражение и просто сдаться?

– Нас подставили, – тихо произнесла я. – Альфа по имени Джером Стоун и его жена наняли нас для того, чтобы устранить Сэма Ортего. И он же сдал нас.

– Погоди, Джером Стоун? – Глаза детектива резко округлились, словно он уже не раз слышал это имя. – Джером Стоун, владелец этого огромного уродливого куска льда в центре города?

– Да, – без особого энтузиазма подтвердила я. – Он обеспечил нам прикрытие и помог попасть на прием. Я не знаю, что за дела были у них с Сэмом, но вроде бы тот подставил его, я… я честно не в курсе.

– Ох, Хана, – покачал головой мужчина, и на его лице проступила откровенная, почти болезненная жалость, словно он говорил с ребенком, которого обманул мошенник. – Ты… ты правда ничего не знаешь, да?

– Я уже сказала, – угрюмо отозвалась я.

– Джером Стоун был прямым конкурентом Сэма. Он пытался купить его казино несколько лет назад и… в общем имел большие виды на весь его бизнес. В прошлом на Ортего было совершено несколько покушений, но все они оканчивались неудачей, из-за чего… – Он не договорил, вдруг зачем-то обернувшись и посмотрев в зеркало за нашими спинами, словно то, о чем он хотел сказать, не предназначалось для лишних ушей. – Короче говоря, если ты не врешь, то Джером Стоун только что стал богаче на несколько миллиардов.

– Ему была нужна Красная Лилия? – медленно дошло до меня. – Но как… как же…

– Помнишь, ты говорила мне о наших ролях в происходящем, о том, что мы просто часть чьего-то замысла? – спросил детектив, глядя на меня все с тем сочувствующим выражением лица. – Вы были частью замысла Джерома Стоуна. Мы заметили странное движение на рынке акций еще в начале весны, но теперь все сходится. Со смертью Сэма контрольный пакет окажется у него в руках. Все как по нотам, все… – Он задумался о чем-то, постукивая пальцами по столу, а я судорожно прокручивала у себя в голове последний месяц и пыталась понять, в какой же именно момент мы стали частью чужой большой игры, сами того не поняв. Когда Сузи или кто-то из ее ближайшего окружения сболтнул шестеркам Кэсс о паре с истинной связью, что прячется на чердаке борделя? Или когда мы не вовремя попались на глаза Кадо после перестрелки в казино? Или еще раньше, когда впервые встретились и взялись за руки, обрекая друг друга на бесконечную череду неудачных совпадений и роковых встреч?

– Но его же можно посадить, да? – встрепенулась я. – Джерома? Я могу дать против него показания. И против его жены. Я была у них дома, я была у нее в офисе, я…

– Хана, почему вы согласились? – меж тем перебил меня он, и его взгляд стал очень серьезным. – Почему, как ты думаешь, из всех наемников он выбрал вас?

– Потому что Йон… потому что он сильный. Он мог сделать то, что нужно. Он… – Внезапно осознав, почему именно он спрашивает, я замолчала, глотая ртом воздух.

– Он был связан с Сэмом в прошлом, так? – устало уточнил детектив. – Твой альфа? Что Ортего ему сделал?

– Из-за него… из-за Сэма Йон потерял мать. Он ненавидел его всю жизнь и поэтому… поэтому так легко согласился.

– А вот и мотив, – подытожил мой собеседник. – Если ты с этой историей пойдешь против Стоуна, его адвокаты на раз-два превратят твоего альфу из оплачиваемого наемника в сжигаемого жаждой мести психа. Хана, на что вы вообще рассчитывали, когда соглашались на это?

– На то, что все это было не просто так, – тихо отозвалась я, не надеясь, что он поймет, о чем я говорю.

– Ты очень странная девушка, Хана Росс, – помолчав, отметил он. – А теперь давай еще раз с самого начала. Как и при каких обстоятельствах Джером Стоун вышел с вами на контакт? – Он взял в руки ручку, словно собираясь что-то записывать даже с учетом того, что моя речь фиксировалась и диктофоном, и камерой в углу комнаты допросов.

– Зачем это? Вы же сами сказали, что посадить его не удастся, – непонимающе нахмурилась я.

– Наше с тобой дело маленькое, Хана, – ответил детектив. – Ты ответишь на мои вопросы, я отвечу на вопросы своего начальства. А дальше машина начнет работать. И кто знает, что из этого выйдет. Я бы не рассчитывал на многое на твоем месте, но правда – это все, что у нас с тобой есть. Кому-нибудь она рано или поздно окажется интересна. Я… очень хочу в это верить.

– Хорошо, – подумав над его словами, согласилась я. – Я расскажу.

Это была долгая история, но говорить об этом оказалось проще, чем когда он задавал мне вопросы о Медвежонке. Я начала с прошлого Йона и с того, как тот грезил местью с детства. Рассказала о перестрелке в казино Красной Лилии и о том, как мы не вовремя попались на глаза Кадо. О клетках с ошейниками для бестий в доках и о подпольной арене для боев с бешеными, на которую попал Йон.

– Как твой парень вообще выжил? – не сдержался детектив, который до этого почти меня не перебивал и слушал очень внимательно. – Я лично с бешеными не встречался, с ними обычно разбираются ребята покрепче, но слухи о них ходят… жуткие.

– Ему повезло, – пожала плечами я, не собираясь углубляться в детали и впутывать в эту и без того сложную и многоуровневую историю еще и волшебство метки. Слишком велика была вероятность, что эту информацию опять услышит или каким-то образом узнает тот, кто решит использовать ее в своих интересах. Мы еле отбились от Церкви и от бандитов, проворачивать все по новой с правительством хотелось меньше всего. – Он сильный, я вам говорила.

– Ну предположим, – сощурился мой собеседник, явно не особо поверив в такого рода удачу, но решив отложить расспросы об этом на другой раз. – Как же вы выбрались оттуда?

Пришло время рассказать о Никки и ее муже, и я вдруг осознала, что даже не знаю, как его зовут. Только что у него есть остров неподалеку от Греции, который он остроумно назвал Греческим. Как ни удивительно, этой информации детективу оказалось достаточно.

– Я так понимаю, речь идет об Эйсоне Греке, – нахмурившись, проговорил детектив, и я буквально кожей ощутила волнение за гладкой поверхностью зеркала снаружи. – Да-да, не смотри так. Он назвал остров в честь себя, а не Греции, хотя его родители приехали в нашу страну как раз оттуда. Неважно. Хана, ты не перестаешь меня удивлять, честное слово. Когда я убеждал начальство, что ты будешь говорить только со мной, а не с их цепными псами, я и понятия не имел, какое сокровище попало мне в руки. Сэм Ортего, Джером Стоун и вот теперь Эйсон Грек. Первые двое вообще представители верхних эшелонов, но и Грек не последний парень на деревне. Говорят, в свое время он хотел забрать у Ортего титул «своего человека среди бестий», но у него так ничего и не вышло.

– Из-за Звездной пыли?

На этот раз удивление на его лице куда быстрее сменилось улыбкой, после чего детектив снова обернулся через плечо, словно говоря нашим невидимым наблюдателям, мол, ну вот, а вы не хотели меня к ней пускать.

– Значит, ты и об этом знаешь, Хана Росс? – резюмировал он. – С каждым твоим словом ты становишься все более ценным свидетелем. Я только одного не понимаю. Зная так много об этих негодяях, пострадав из-за них, потеряв подругу и став жертвой шантажа… почему вы не пошли в полицию? Я понимаю, что такой, как твой альфа, вряд ли стал бы доверять правосудию, но ты, Хана! Ты могла…

– Не могла, – категорично помотала головой я. – Есть… причина, но я бы предпочла ее не озвучивать. Она не имеет никакого отношения к этому делу.

– Причина, причина… какая уж тут может быть причина, – пробормотал себе под нос детектив, взглядом пробегая свои сделанные заметки. – Тут только из того, что ты уже рассказала, можно собрать целую пачку обвинений и уголовных сроков.

– Я не слышу энтузиазма в вашем голосе, детектив, – слабо улыбнулась я.

– Будь я проклят, если мне позволят дать этому делу ход, – едва слышно выдохнул он, видимо надеясь, что его не услышат наблюдатели снаружи. – Но тебя я вытащу, Хана. Я тебе обещаю. Чего бы мне это ни стоило. Ты наш главный свидетель и информатор, и я позабочусь о том, чтобы взамен на сотрудничество и дачу показаний с тебя сняли все обвинения по делу Ортего.

– А Йон? – тут же спросила я.

– Я уже говорил, Хана, на свободе ты будешь ему полезнее. И он сам наверняка бы хотел, чтобы тебя не заставили расплачиваться за его преступления. Разве я не прав?

Я вынуждена была согласиться. Как бы мне ни хотелось разделить участь любимого мужчины и быть с ним до конца, нам бы все равно этого не позволили, рассадив по разным тюрьмам и исключив возможность свиданий. Жестокая правда заключалась в том, что, чтобы помочь Йону или хотя бы иметь возможность видеться с ним, я должна была выпутаться из этого и выйти на свободу.

– Ладно, – кивнул детектив Гаррис. – Значит, жена Грека вытащила вас, вернувшись к нему? А Стоуны? Какое они имеют ко всему этому отношение?

– Они появились уже позже, буквально месяц назад или около того. Они узнали о связи Йона и Сэма и о том, что Йон выжил на арене бешеных. И предложили нам работу. А потом…

Дверь в комнату допросов снова открылась, и на этот раз я вздрогнула от неожиданности. На пороге стоял другой полицейский, приземистый и лысоватый, и вид у него был довольно мрачный.

– Можно вас на пару минут, детектив? – пробасил он. Ощутив его резкий и взвинченный запах альфы, я инстинктивно отпрянула в сторону, насколько мне позволяли наручники и привинченный к полу стул, но он даже не посмотрел в мою сторону.

– Это не может подождать? – недовольно уточнил мой собеседник. – Вы не видите, у меня тут допрос в самом разгаре? Сейчас исключительно неподходящее время.

– Пришли результаты от нюхачей, – отозвался тот. – Они подтвердили, что есть совпадения по тому прошлогоднему висяку. Я думаю, это стоит обсудить отдельно.

– Какому висяку? Причем тут вообще моя подозреваемая? – продолжил недоумевать детектив, ощутимо раздражаясь все сильнее.

– Я говорю про убийство в складском квартале. Ее запах тоже там обнаружили, – пожал плечами он. – Судя по всему, эти двое не первый раз проворачивают подобное. Почерк тот же – тому несчастному ублюдку тоже почти целиком шею разворотили. Шеф требует поднять больше старых дел с подобным почерком. Я уж не знаю, что за лапшу она вам тут на уши вешает, но, по-моему, эта парочка – хладнокровные серийные убийцы. И я бы, на вашем месте, не верил ничему, что она тут городит. Все еще считаете, что это может подождать?

Детектив перевел на меня ничего не понимающий взгляд, а я лишь развела руками, насколько это позволяли наручники, и проговорила:

– Я же сказала – была причина, по которой мы не могли обратиться в полицию.

Он ничего на это не ответил. Резко поднялся на ноги и вышел вслед за коллегой, а меня снова окутала душная непроницаемая тишина.

После этого со мной больше никто не разговаривал. Я не знаю, что происходило снаружи и какую позицию занял детектив Гаррис в моем деле, но спустя какое-то время меня из комнаты допросов доставили прямиком в одиночную камеру предварительного заключения, забрав у меня все личные вещи и переодев в черную тюремную форму. Когда я заикнулась о том, что мне, возможно, нужен адвокат, на меня посмотрели почти с жалостью, но никакого внятного ответа я не получила. На все вопросы мне отвечали, что следствие еще идет, обвинения мне пока не предъявлены, но что мне самой же будет безопаснее там, где я сейчас нахожусь. Ну а когда я сказала, что хочу видеть детектива Гарриса, мне был дан ответ, что сам детектив меня явно видеть не хочет.

В свою первую ночь в одиночке я засыпала, уткнувшись носом в свое предплечье, дыша запахом Йона и шепча ему что-то бессвязное. Альфа, скорее всего отсыпающийся после операции, не отвечал, но запах его был ровным и сильным, как всегда, и это меня успокаивало.

– Мы справимся с этим, – убеждала его я, на самом деле не представляя даже примерно, с чем именно нам на этот раз придется справляться. – Мы всегда справлялись, ведь так? Это просто еще одно… еще одно испытание для нас обоих. Ведь мы должны доказать, что мы сильные, что мы достойны… такой большой… такой настоящей…

Мысли путались все сильнее, и скоро я перестала различать их между собой, позволив тревожному забытью поглотить меня целиком. А следующим утром ко мне явился совсем уж неожиданный гость.

Меня растолкали ни свет ни заря, совершенно точно задолго до официальных часов посещения, и уже по одному этому стоило бы понять, что разговор будет серьезным. Но я все еще ни о чем не подозревала, пока двое конвоиров не притащили меня в комнату для свиданий с арестованными. Солнце еще не взошло, поэтому помещение наполняла сумеречная голубизна, прохладная и мягкая, как разведенная акварель. Из приоткрытого окна пахло зеленью и землей после дождя, но я не успела в полной мере насладиться этим запахом и видом, потому что в этот момент увидела того, кто ждал меня для разговора, и мое сердце ухнуло в пятки.

Отец Евгений не слишком изменился со времени нашей первой и единственной встречи – все та же белоснежная ряса, так резко контрастировавшая с цветом моей робы, те же седые волосы, гладко зачесанные назад, и отвратительно ласковый голос, от одного звучания которого вдоль хребта бежали холодные мурашки.

– Приветствую тебя, дитя мое, – произнес он, сложив белые руки с аккуратно подпиленными ногтями поверх стола, что теперь разделял нас. – Ты скверно выглядишь.

– Что вам нужно? – отрывисто выдохнула я.

– Оставьте нас, – мягко попросил он моих сопровождающих, и те послушно исполнили его указание, выйдя за дверь. – Хана, думаю, нам с тобой нужно поговорить.

– Как вы нашли меня? – Я по-прежнему ничего не могла поделать с пронизывающим меня чувством животного ужаса, которого я не ощущала, даже когда на меня кричал тот гончий в участке. Я даже кардинала Боро так не боялась, как этого альфу с медовым голосом и страшными мертвыми глазами, чей взгляд ползал по мне, как муха по свежему трупу.

– Вы с Йоном привлекли к себе слишком много внимания, – развел руками он. – Еще вчера были просто парочкой жучков, снующих себе по обочине жизни, а теперь ваши лица знают почти все, кому бы знать их не стоило. Вчера мне звонил Его Святейшество кардинал Боро, и у нас состоялся долгий разговор о вас двоих.

– Вот как? – тихо спросила я, не зная, что тут еще можно сказать и так сильно сжимая переплетенные между собой пальцы, что это было почти больно.

– Ему не понравилось, что ваши имена появились в газетах в связи с убийством этого наркобарона. Он боится, что вы заговорите о том, о чем не стоило бы говорить, если ты понимаешь, о чем я. – Его взгляд прожигал меня насквозь, и мне даже не нужно было чувствовать его запах, который он пока сдерживал, чтобы ощущать давящую тяжесть внутри и желание немедленно распластаться на полу.

– Ему не о чем волноваться, – пробормотала я. – Я ничего не скажу. Йон тоже.

– У меня есть идея получше, – возразил он, коротко и мягко улыбнувшись. От этой удушающей мягкости, наполнявшей его движения и голос, хотелось выть. – У Церкви достаточно ресурсов, чтобы вытащить вас из всего этого. Как насчет сделки? Мое исследование в прошлый раз прервалось на… самом интересном месте, можно сказать. Когда твой юный альфа оправится после ранения, Церковь заберет его под свою опеку, как и тебя. С вас будут сняты все обвинения при условии, что вы… не будете больше упрямиться и исполните свое предназначение. В конце концов спасение расы бестий от вымирания куда более важное дело, чем все эти криминальные разборки, я не прав? Кто через пару лет вообще вспомнит имя этого не-бестии, которого вы лишили жизни? Меня он не волнует и Его Святейшество тоже. Мы оба считаем, что есть то, перед чем меркнет все остальное, даже преступления.

Все ясно. Мы больше не были нужны кардиналу лично, но он не мог упустить случая поквитаться с нами за то, что мы сперва укрывали его сына, а затем передали его матери. Будем надеяться, это в свою очередь также означало, что Медвежонок был в безопасности с госпожой Боро и отец до него не добрался.

– Зачем вам наше согласие? – тихо спросила я. – Разве Церковь просто не берет то, что хочет?

– О, бесспорно, – улыбнулся отец Евгений. – Именно поэтому я сейчас здесь, и мне не нужно заполнять никаких бланков или ждать девяти часов утра, чтобы повидаться с тобой, дитя мое. Но проблема в том, что истинная связь это довольно деликатная материя. В прошлый раз у нас ничего не вышло, потому что ты была против, помнишь? Поэтому, чтобы получить то, что мне нужно, я должен заручиться вашей поддержкой и готовностью сотрудничать. По-моему, сейчас идеальный для этого момент. Что ты выбираешь, Хана – послужить на благо своей расы и Великого Зверя или сгнить за решеткой за преступления своего глупого альфы? И более того, позволить ему сделать то же самое? При условии, конечно, что прокурор не затребует для него высшую меру наказания. Тогда его мучения окончатся куда быстрее твоих.

Я судорожно выдохнула, и мой выдох превратился в мучительный сдавленный стон. Об этом я в самом деле еще не думала – просто не успела осознать масштабы грозящей нам беды. А теперь даже не могла ничего возразить, глядя в довольное и обманчиво сочувствующее лицо священника, сидящего напротив.

– Я дам тебе время подумать, – кивнул он, удовлетворенный моей реакцией. – Но не затягивай. Когда я приду сюда в следующий раз, мне нужен будет четкий и однозначный ответ.

– Что именно вы собираетесь с нами делать? – вскинула на него глаза я. – Я хочу знать. Мы же… Мы никогда не сможем уйти, верно?

– Возможно, – не стал спорить отец Евгений. – Но вы будете живы и вы будете вместе, это я тебе гарантирую. И это куда больше, чем ты можешь рассчитывать получить от правительства за все, что вы с Йоном натворили. Пришло время платить по счетам, девочка, так что выбирай с умом, кому будешь отдавать долг.

– А если Йон не согласится? – тихо спросила я.

– О, он согласится, – уверенно произнес он. – Когда узнает, что ты у нас и ждешь его, он точно согласится. Нет ничего хуже альфы, влюбленного в свою омегу – такие парни совершенно теряют голову. Великий Зверь завещал нам плодиться и размножаться, разнося его мудрость и силу по всей Земле, но он ничего не говорил о любви. Как по мне, она только все усложняет. – Он пожал плечами, по-отечески ласково мне улыбнувшись, и поднялся на ноги. – Подумай обо всем хорошенько, Хана Росс. Я вернусь через пару дней, когда Йону станет лучше и мы сможем перевезти вас обоих. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Я ему не ответила, но он, кажется, уже и не ждал ответа, уверенный в своей безоговорочной победе. За мной вернулись конвоиры, и, пока они вели меня по коридору обратно, я с трудом боролась с искушением без сил повиснуть между ними, как кукла, перестав вовсе переставлять ноги.

Оказавшись в камере, я забилась в дальний угол, прижав колени к груди и ощущая такое всеподавляющее бессилие, что каждый новый вдох требовал осознанного напряжения воли. Какой выбор у меня в самом деле был? Довериться системе и надеяться, что присяжные поймут, почему мы поступили так, как поступили? Увидят в Йоне не хладнокровного убийцу, каким его наверняка выставит прокурор, а парня со сломанной судьбой, который вынужден был отказаться от традиционного понимания правильного и неправильного ради того, чтобы выжить? Но целых два почти одинаковых убийства… Два только тех, о которых я знала – мы с альфой никогда не обсуждали, что было до того, как мы встретились и как он добывал информацию о Сэме прежде. Что я могла сказать присяжным? Что он изменился после нашей встречи? Что Сэм был последним? А был ли? Ведь Джером Стоун сдал нас, а муж Никки, этот Грек, до сих пор удерживал ее на своем острове за несколько тысяч километров отсюда. Йон привык решать свои проблемы силой, пользуясь принципом «нет врага – нет проблемы». И я, прожив с ним столько времени и сполна хлебнув той грязи, о существовании которой прежде и подумать не могла, склонна была с ним соглашаться в его методах.

Ведь полиция, судя по словам детектива Гарриса, обо всем знала. О том, кем на самом деле были Ортего, Грек и Стоун. Знала о том, чем они промышляют и какие делишки проворачивают за закрытыми дверями. И проблема была не в том, что это невозможно было доказать, а в том, что куда удобнее было находить козлов отпущения – таких, как мы с Йоном. Руками моего альфы один бандит устранил другого, чтобы расширить свою сферу влияния и прибрать к рукам казино и прибыльный наркобизнес. А в новостях расскажут о свихнувшемся мстителе, который голыми руками оторвал голову достопочтенному бизнесмену. И все это проглотят, никому даже в голову не придет копнуть глубже. На Йона повесят всех собак, мне заткнут рот любым подходящим способом – трагическое самоубийство из-за смерти любимого альфы вполне подойдет. И онлайн-издания еще месяц будут смаковать подробности этой истории, обсасывая ее со всех сторон на радость изголодавшейся по перчинке публики.

Правда никому не была нужна. Правда была уродлива и слишком неоднозначна, она не позволяла моментально назвать героев и злодеев в этой истории, она брала белое и черное и смешивала их в грязно-серый, который никому не нравился и был слишком сложен для того, чтобы уместить его в один кричащий заголовок. Но для меня дело было не только в правде – и вообще, наверное, не в ней. Меня не интересовало противостояние полиции и криминального мира и позиция молчаливо взирающей на все это Церкви, меня интересовали только мои любимые, попавшие в эпицентр этого столкновения. Даже если бы смерть Йона обозначала возможность открыть обществу глаза на то, что происходило за кулисами их повседневной жизни, оно того не стоило. Ничто не стоило его жизни – по крайней мере, для меня. И пока решала я, не кто-то еще, я всегда выбирала его – и нас.

– Скажите ему, что я согласна, – проговорила я, обращаясь к дежурному охраннику, что принес мне обед в тот день.

– Кому? – не понял тот.

– Просто передайте тому, кто ждет вестей, что я согласна, – не стала вдаваться в подробности я. – Уверена, что кто-то такой оставил вам свои контакты для связи на всякий случай.

Он странно посмотрел на меня, но спорить больше не стал, а мне вдруг подумалось, что даже если бы я прошептала это «согласна» в дальнем углу своей камеры себе под нос, тот, кто должен был, все равно бы обо всем узнал. После того, как кардинал нашел Медвежонка меньше, чем за сутки, Церковь Чистых дней представлялась мне этаким почти сверхъестественно могущественным существом, запустившим свои щупальца повсюду и существующим даже отдельно от телесных воплощений своих последователей.

– Я правда не знаю, как будет лучше, – тихо проговорила я, почти прижавшись губами к своему левому предплечью и вдыхая запах Йона. Альфа мне по-прежнему не отвечал, но я чувствовала его и этого было достаточно, чтобы не ощущать себя одинокой. – Но, наверное, если отдавать самих себя, то на благое дело, да? Вдруг отец Евгений прав и мы способны что-то изменить? Вдруг наша связь каким-то образом поможет… – У меня вдруг прихватило горло, и я всхлипнула, шумно втянув воздух. – Да кого я обманываю. Мы просто станем подопытными свинками, и они выжмут из нас все, что смогут, а потом… Нас просто не станет, Йон. Но зато мы будем вместе, да? До самого конца и дальше, как и хотели? Как мне не хватает тебя, любимый. Чтобы разбиться о тебя, как волна о причал, чтобы ты сдержал меня своей твердостью и решительностью. Чтобы опять заставил меня поверить в то, что с твоим упрямством и несгибаемой волей ты способен весь мир перевернуть. Что все обязательно будет хорошо… Йон, я так…