Текст книги "Альфа и Омега. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
– Второй, – отозвался Медвежонок, на мгновение весь сжавшись, словно вспомнив что-то. – Лысый просто смотрел. Сказал, что… такие, как я, ему не по нраву. Я испугался, что он сделает это с кем-то из сестер, но обошлось. Я уже говорил, я сам виноват, потому что думал их умаслить, а они… Раньше другие так не реагировали.
– Ты не виноват, – категорично замотала головой я, тоже поднимаясь и перехватывая его за руку. – Посмотри мне в глаза, Медвежонок. Ты не виноват. Это всегда выбор другой стороны, отреагировать или нет. Даже если очень хочется, это всегда их выбор, ясно?
Он неуверенно кивнул, но у меня было ощущение, что мои слова не достигли его сознания. Иногда мне становилось страшно при мысли о том, в каком разладе существовали его мысли и восприятие себя и других. Из какой бы семьи и по каким бы причинам ему ни пришлось уйти, это привело к тому, что он взрослел в борделе, привыкая к тому, что никто здесь по-настоящему не владел своим телом, не мог его защитить или оградить от посягательств и что это было нормально. Испытывать боль только потому, что кому-то захотелось выпустить пар – нормально. Я безумно хотела защитить его и спасти от этой жизни, но в своем нынешнем положении едва ли могла спасти саму себя.
– Когда все это закончится, – горячо и твердо проговорила я, глядя ему в глаза, – я увезу тебя отсюда. Я найду для тебя самого чуткого и деликатного специалиста, у которого хватит терпения объяснить тебе, почему так не должно быть. Почему никто не имеет права делать тебе больно и почему ты должен всегда в первую очередь защищать самого себя.
– Я верю тебе, – вдруг широко и солнечно улыбнулся он. – Ты обещала спасти братишку Йона, и ты его спасла. Значит, и меня спасешь. Я верю тебе, сестренка. – Он потерся здоровой щекой о мою руку и на мгновение прижался к ней губами, а я решительно кивнула, подтверждая его правоту.
Я справилась тогда, справлюсь и сейчас и ни за что его не подведу.
Приехав по адресу, который нам дали Стоуны, мы с Йоном оказались около закрытого в это время суток ночного клуба. При свете дня он казался неказистым и даже отталкивающим, но на каком-то подсознательном уровне я догадывалась, что с приходом ночи все меняется, и, когда наглухо закрытые стеклянные двери, задернутые решетками, распахиваются во всю ширь, а вывеска над входом наполняется светом и красками, это место совершенно преображается. У входа висела камера – Йон, подергав решетки, хмуро помахал в нее, и это действительно сработало, потому что спустя всего несколько секунд изнутри донесся лязгающий звук открываемых замков, а затем за решеткой показалось чье-то лицо в блокирующей запахи маске. Нам не понадобилось даже представляться, потому что, кажется, здесь знали о том, что мы придем, и охранник сразу, без лишних вопросов, отпер металлическую ограду, впуская нас внутрь.
В клубе, как и можно было предположить, было темно, пусто и тихо, но даже запах хлорки в полной мере не справлялся с въевшимися в предметы мебели и особенно в сцену ароматами. Мне достаточно было одного взгляда на сверкающий металлический шест посреди одной из них, чтобы сразу понять, где мы очутились, и призрачный след чужих феромонов лишь подтверждал мою догадку.
Стриптиз-клубы для бестий отличались от подобных заведений для людей. Если вторые делали главный акцент на том, как танцовщицы раздевались под музыку, то вот первые на несколько ином аспекте шоу. Сама я никогда в таких не была, но читала и слышала достаточно, чтобы иметь представление о том, что тут происходило по ночам. Омега могла танцевать полностью одетой, лишь иногда обнажая ту или иную часть тела, ведь зрители приходили сюда совсем за ним. Важен был запах, это был в первую очередь его танец, а тело лишь следовало за ним, добавляя в общий образ визуальную составляющую. Сперва танец начинался с легких кокетливых ноток, выдающих заинтересованность и изображающих легкий флирт, затем аромат нарастал, становился гуще и слаще, как если бы источающая его танцовщица все сильнее возбуждалась прямо на сцене. И в кульминации всего номера запах становился настолько сильным и ярким, словно танцовщица прямо на сцене испытывала бурный оргазм. В дешевых заведениях, как говорили, все это сопровождалось очень похабными движениями, в том числе и на шесте, и многие зрители совершенно не стеснялись удовлетворять себя прямо перед сценой, что нередко приводило к гормональными взрывам и последующим кровавым дракам между посетителями клуба. В более дорогих считалось хорошим тоном, если внешне танцовщица вела себя максимально скромно и намекала на происходящее лишь отдаленно, отдавая главенствующую роль своему запаху, а не телу. Высшим мастерством в танце запаха считалась полная неподвижность исполнительницы, когда ни выражением лица, ни движением она не давала понять, что чувствует, и ее феромоны говорили за нее. Танцовщиц такого уровня даже приглашали выступать на закрытых арт-перфомансах, и это считалось своего рода частью современного искусства. Однако сомневаюсь, что у Стоунов работали артисты подобного ранга.
Нас провели на второй этаж, где располагался кабинет Кэсс – из него открывался хороший вид на зал внизу и на сцену, но, попытавшись вспомнить, как это выглядело с другой стороны, я пришла к мысли, что не заметила никаких окон и что они, скорее всего, были каким-то образом замаскированы.
Внутри все было выполнено в приглушенных тонах – светло-серых, бежевых и черных. Здесь было не так много мебели, зато стены украшали картины в стиле истеричного экспрессионизма, при взгляде на которые мне стало как-то не по себе. В этих росчерках краски прослеживалось какое-то отчаяние, словно, лишенный возможности говорить, художник кричал через свою работу. Я снова вспомнила о Медвежонке, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание и взять себя в руки.
Сама омега говорила с кем-то по телефону, когда мы вошли. Сегодня она была в другом белом костюме с широкими, разрезанными почти до плеч рукавами и громоздким золотым ожерельем поверх тонкой шелковой водолазки. Ее светлые волосы были собраны в тугой пучок на затылке, а единственным ярким акцентом во всем образе снова были красные губы. Обернувшись, Кэсс улыбнулась, знаком попросив нас сесть в кресла перед ее столом, а потом снова вернулась к своему разговору. Мы, однако, остались стоять.
– …Да мне плевать, почему у тебя не получилось договориться об условиях. Мне не нужны оправдания, мне нужен результат. Если не можешь сделать это, я найду того, кто сможет, но у меня сейчас категорически нет времени этим заниматься. Да. Да, хорошо. Даю тебе еще два дня. Делай, что хочешь, но выбей мне эту скидку, поняла? Все, до связи. – Она сбросила звонок, пару секунд сидела молча, словно переваривая его итог, а потом снова повернулась к нам, мгновенно изменив выражение лица с недовольного на дружелюбное и даже радостное: – А вот и вы. Честно, я начала немного переживать, что Джером в прошлый раз перегнул палку со своим дебильным эксгибиционизмом и испортил все впечатление.
Краем глаза я заметила, как удивленно дернулась бровь Йона, и не сдержала короткого раздраженного выдоха. Я так и не рассказала ему обо всех нюансах нашей со Стоунами первой встречи. Почему-то на фоне всего остального это показалось неважным, но сейчас мне стало немного досадно. Как будто бы это я была виновата в том, что я видела и что меня заставили почувствовать!
– Вы поэтому отправили в наш дом своих головорезов? – холодно поинтересовался мой альфа, сложив руки на груди и глядя на нее сверху вниз. Да, он был лет на десять ее моложе, а его социальный статус не шел ни в какое сравнение с ее, но я готова была поклясться, что на мгновение она опешила и как будто даже подалась назад в своем кресле, когда ее окатила выразительно жгучая волна его запаха.
– Головорезы это как-то громко сказано, – заметила Кэсс, усилием воли подавив всякий намек на физиологическую реакцию со своей стороны. – Я обычно отправляю их за своими вещами в химчистку и за посылками в постаматы. Хотелось верить, что и с визитом вежливости они как-нибудь справятся.
– Визитом… вежливости? – задохнулась от негодования я, окончательно выходя из себя. – Они силой ворвались в дом, напугали там всех, а потом…
– Потом? – изогнула бровь омега, сложив руки с идеально ровным маникюром на груди. – Что они сделали?
– То, чего делать им совсем не следовало, – снова взял слово Йон, понимая, что я просто не смогу себя заставить назвать вещи своими именами.
– Вот как? – искренне удивилась она, коротко обмахнув губы языком. – Мне они ничего такого не докладывали, сказали, что все прошло спокойно и что вас действительно там не было.
– Значит, они решили не хвастаться тем, как заперлись в комнате с мальчиком-подростком, а потом избили и изнасиловали его?! – вызверилась на нее я. – Как благородно с их стороны не тревожить вас этими лишними деталями!
– Хана, успокойся, – сдержанно произнес мой альфа, оттягивая меня назад, потому что я уже, кажется, была готова вцепиться ей в лицо.
Мы словно бы поменялись местами. Полгода назад это я тщетно пыталась достучаться до его самообладания и здравого смысла, когда он готов был полезть в драку с отцом Горацио, а теперь он был оплотом хладнокровия и разума, пока во мне бушевали эмоции, опасно отдающие желчью под горлом. Если бы речь не шла о Медвежонке, мне было бы куда проще себя контролировать. Но этот парнишка слишком много для меня значил, и я готова была лично разорвать на части любого, кто посмел причинить ему вред. Возможно, в самом буквально смысле этого слова.
– Клянусь, что бы там ни произошло, моего разрешения на это они не получали, – нахмурилась Кэсс. – Я и подумать не могла… Хотя… В борделях всегда так пахнет, что с непривычки может и по мозгам дать. Мне следовало это предусмотреть и отправить не-бестий, но я так привыкла полагаться на этих двоих… Хана, я приношу вам свои извинения за произошедшее. Впредь такого не повторится, я обещаю.
– Впредь?! Да я вас… – Я не договорила, вдруг ощутив, что мое горло словно бы стиснула невидимая рука. Каким-то образом, даже будучи в состоянии, близком к нервному срыву, я ощутила, как Йон тянет меня назад – и не только в физическом смысле. Захлопнув рот, я угрюмо уткнулась взглядом в пол и сжала кулаки.
– Мы пришли выслушать ваше предложение, – меж тем произнес мой альфа. – Касательно Сэма.
– Да, да, конечно, – торопливо закивала омега, явно радуясь тому, что разговор сменил русло. – У нас есть отличные новости. Сейчас, минуту, я наберу Джерома.
Я могла только поражаться тому, как ему удавалось держать себя в руках и помнить о том, зачем мы здесь. Йон как будто бы очень повзрослел за прошедшие полгода, и мне больше не нужно было присматривать за ним и контролировать его гормональные выбросы, как было в самом начале. Что и говорить, осознание этого наполнило меня трудно изъяснимым восторгом. К сожалению, в тот конкретный момент я была слишком выведена из себя, чтобы сконцентрироваться на этих ощущениях глубже и полнее.
Кэсс меж тем с помощью пульта включила большой плоский экран на стене, который до этого даже не бросался в глаза, казавшись элементом общего декора, и подключила к нему свой рабочий ноутбук. Потом зашла в один из мессенджеров и вызвала супруга по видеосвязи. И хотя это было несравнимо лучше, чем видеть его вживую, я все равно инстинктивно подалась назад и чуть пригнулась, словно готовясь дать отпор, когда на экране появилось неприятно знакомое небритое лицо. Что ж, по крайней мере, на этот раз Джером Стоун был одет – и, судя по всему, вел разговор с заднего сидения какого-то автомобиля.
– О, вот и наши меченые, – улыбнулся альфа. – Рад вас видеть, ребята. Мы с женой уже начали волноваться, что вы решили отвергнуть наше щедрое предложение.
– Чтобы что-то отвергнуть, я должен сперва его выслушать, – сдержанно произнес Йон, сдвинув брови. – Хочешь что-то предлагать, говори со мной.
– Да-да, понимаю, – отмахнулся Джером. – Это была идея жены, чтобы они сперва все обсудили девочками. Я тоже считаю, что омеги ни Зверя не смыслят в таких делах, но надо же с чего-то начинать, верно? А теперь давай поговорим наконец нормально, как мужчина с мужчиной, без всякой этой бабской херни. Девочки, вы, может, хотите пойти выпить?
– Это мой гребаный офис, и я не собираюсь никуда выходить, – прохладно отозвалась Кэсс, погладив нижнюю губу языком.
Ее муж фыркнул и выразительно закатил глаза, как бы говоря: «Видишь, с чем мне приходится мириться?» Йон же на все это никак особо не отреагировал, ожидая, пока разговор вернется к своей основной теме.
– Ладно, если ты хочешь быть лапушкой и помочь мне, то покажи ребятам те фотки, что я тебе сбросил, – лениво повел рукой альфа, и его жена, выведя мессенджер из полноэкранного режима, открыла лежащую у нее на рабочем столе папку, в которой обнаружилось несколько изображений. Когда она щелкнула по первому из них и вывела его на экран, Йон на пару секунд перестал дышать.
Это, без сомнения, была Никки. У нее отросли волосы, и она загорела, но это была та самая женщина, кого я впервые увидела тем ноябрьским вечером, из-за которого потом долгое время запрещала себе даже мечтать о молодом альфе. Она не выглядела счастливой, но она была жива, здорова, и с того ракурса, с которого был сделан снимок, на ее теле не было видно следов жестокого обращения. Она даже как будто слегка поправилась, что ей было только к лицу. Молодая женщина стояла у края террасы, обхватив себя руками за локти, и смотрела на раскинувшееся внизу ослепительно сверкающее море.
– Я сделал вид, что фотографирую его яхту, чтобы, мол, присмотреть себе похожую потом, а на самом деле пощелкал бедняжку Николь, – самодовольно сообщил Джером. – Как видите, она в порядке. Он никуда ее не выпускает с острова, но и на привязи не держит. Как я уже говорил, я знаю пару мест для высадки, которые не покрывают его радары. Вам всего лишь нужно будет передать бедняжке Николь весточку, чтобы она спустилась к одному из таких тайных причалов, а потом вывезти ее куда подальше. И спрятать получше на этот раз. Я даже готов одолжить вам для этого один из своих катеров. Конечно, уже после того, как с Сэмом будет покончено.
– Что ты знаешь о Сэме? – перебил его Йон, усилием воли заставив себя отвести взгляд от фото Никки, потому что Кэсс как будто нарочно не стала его закрывать.
– Нет, теперь я буду задавать тебе вопросы, – покачал головой альфа. – Я слышал много разных страшилок про тебя, и половине из них не могу поверить даже под кайфом. Говорят, ты единственный, кто выжил на арене бешеных. А еще, что ты владеешь какой-то тайной техникой и умеешь контролировать свою частичную трансформацию. Я даже слышал, что тебе почти удалось добраться до этого сукиного сына Сэма и вспороть ему брюхо, хотя ты одиночка без связей, которому просто жутко повезло. Меня всегда интересовали такие персонажи. – Он осклабился почти хищно, как коллекционер, заприметивший редкую вещицу на прилавке блошиного рынка. – Так ты правда… такой особенный?
Йон без слов согнул в локте правую руку и нарочито медленно, не отводя взгляда от своего собеседника, выпустил когти. Я готова была поклясться, что в этот момент лицо Джерома дернулось от зависти, пусть даже он попытался скрыть свою реакцию за одобрительной улыбкой. Кэсс же в очередной раз облизнулась, и на этот раз этот жест был куда более осознанный и выразительный, чем прежде.
– Наверное, пришлось задницу порвать ради этого? – уточнил ее муж, пожирая глазами руку Йона.
– И не одну, – подтвердил тот, сузив глаза. – Так что ты знаешь о Сэме?
– Знаю, что в начале июня у одной важной шишки будет прием в загородном поместье. Все боссы там соберутся обсудить… текущие дела, и Сэм, безусловно, тоже явится. Меня и моих людей к нему на пушечный выстрел не подпустят, но вот вы, ребята… Я сумею договориться через третьих лиц, чтобы вас пропустили вместе с обслугой. Оружие там будет не пронести, но, как я понимаю, тебе оно и не нужно, так? «Не желаете ли еще шампанского, дорогой гость?» – и чик! – Альфа резко провел большим пальцем поперек своего горла. – Дело сделано, расходимся. Мои подчиненные подберут вас сразу, как все будет кончено, и увезут до того, как начнется паника. А потом хоть на следующий же день я отвезу вас к бедняжке Николь. Все в шоколаде, а Сэм в гробу. Ну так что, мы договорились?
Я знала, что Йон согласится. Я знала это еще до того, как мы пришли сюда, до того, как мы вернулись в Восточный город. И я в полной мере оценила ту паузу, которую он выдержал, прежде чем дать ответ. Заставить их поволноваться хотя бы несколько секунд это единственная роскошь, которую мы сейчас могли себе позволить.
– Договорились, – наконец кивнул он.
– Ну вот и прекрасно! Тогда будем на связи и…
– Я согласен при условии, что тех двоих, что были вчера в моем доме, отдадут мне, – негромко добавил Йон.
– Каких еще… О, у меня звонок по второй линии. Кэсс, будь лапушкой, разберись там с этим. – Альфа отключился почти сразу же, и у меня мелькнула мысль, что он просто не видел смысла продолжать этот разговор, уже получив нужный ему ответ.
Его жена неторопливо выключила экран и опустила крышку своего ноутбука, очевидно раздумывая над последним условием Йона.
– Они хорошие ребята, – наконец произнесла она. – Не «хорошие» в моральном смысле, тут мне, честно говоря, вообще плевать. Хорошие работники. Исполнительные. Таких непросто найти.
– Я полагаю, что найти наемного убийцу, которого бы Сэм не смог перекупить по двойному тарифу, будет еще сложнее, – дернул бровью Йон.
– Мальчишку значит? – помолчав, уточнила омега. – Зверь их дери, проклятые бордели. Это все какой-то дебильный несчастный случай, вы же понимаете? Йон, ты же сам альфа и…
– Мне плевать, даже если их к этому принудили силой под дулом пистолета, – отрезал он, опираясь кулаками на ее стол и снова вынуждая собеседницу вжаться спиной в кресло. – Он часть семьи. Как и Никки. Семья неприкосновенна.
– Да, мне… стоило уже это понять, – кивнула она, глядя ему в глаза и касаясь уголка рта кончиком языка. – Мальчишка тоже омега, так? И раз ты так его защищаешь, значит он член твоей стаи.
Она так произнесла последнее слово, словно вкладывала в него куда более извращенный и грязный смысл, чем можно было подумать. И я почти против своей воли вспомнила о том, что произошло ночью. Как Йон обнимал Медвежонка со спины и успокаивал его своим запахом. И то, что случилось потом. Меня это не тревожило, но то, как об этом говорила эта женщина, мне совсем не нравилось.
– Он семья, – с нажимом повторил мой альфа. – Ваши шестерки позволили себе лишнего, но я согласен не переносить это на наши с вами личные отношения при условии, что мы решим этот вопрос здесь и сейчас. Все просто. Мы забудем об этом, если я получу этих двоих.
– Это все так… Зверь его дери, как это все не вовремя, – страдальчески поморщилась омега, а потом потянулась за свои телефоном. Нажав кнопку быстрого набора, она дождалась, пока ей ответят на том конце линии, и заговорила: – Бадди, захвати Дракона, и оба идите сюда. Да, прямо сейчас. Надеюсь, ты не собираешься устраивать грязь прямо у меня в кабинете, – прохладно добавила она, отключившись.
– И хотя это категорически не моя проблема, могу так и быть вывести их на улицу, – пожал плечами он.
– Сделай одолжение, – кисло улыбнулась она.
Когда вызванные Кэсс альфы появились на пороге кабинета, я почувствовала, как от гадливости у меня скрутило живот. Дракон, прозванный так, видимо, как раз в честь своей татуировки, которая действительно оплетала всю руку вплоть до костяшек пальцев, был пониже и покоренастее товарища, и его глаза были пустыми и блеклыми, словно грязное стекло. Вдолбленные правила не позволяли ему хоть сколько-нибудь неуважительно смотреть на свою хозяйку, но вот меня он мгновенно оглядел с ног до головы, словно бы прицениваясь. Для таких, как он, каждая омега была просто куском мяса, единственным предназначением которого было ублажать его альфье эго и либидо. Ни про какую личную неприкосновенность и уважение чужих границ тут и речи не шло, такие ребята о существовании подобных вещей просто не подозревали. Его лысый компаньон, которого, видимо, звали Бадди, показался мне сообразительнее, потому что, едва завидев нас, сразу изменился в лице.
– Проводите моих гостей через задний выход, – проговорила Кэсс, не глядя на своих подчиненных и упорно что-то выискивая взглядом у себя в смартфоне. – Они хотят выйти к главному проспекту, так что проведите их через квартал.
– А потом? – уточнил Бадди, нутром чуя в происходящем какой-то подвох.
– Потом возвращайтесь к своим делам, – пожала плечами омега.
– Нам нужно за вашей машиной съездить на автомойку, – лениво растягивая слова, сообщил Дракон, перекатывая язык во рту, словно шарик жвачки. – Вы вечером, как всегда, в «Элизиум»?
– Я еще не знаю, – раздраженно отмахнулась она. – Просто… делайте то, что говорю, ладно?
– Да, мэм, – подтвердил Бадди и зачем-то поправил кобуру с оружием у себя на поясе. – Прошу за мной.
– Будем на связи, – бросила нам в спину омега, но мне не захотелось оборачиваться, чтобы кивнуть ей в ответ.
Двое альф провели нас по коридору, устланному мягким ковром шоколадного цвета, к служебной лестнице, которая окончилась тяжелой, закрытой на электронный замок дверью. Открыв последний с помощью карточки, Бадди выпустил нас на улицу, и я ощутила тревогу, все сильнее сгущающуюся в его запахе, когда проходила мимо. Он догадывался о том, что должно было произойти – о том, что хозяйка, которой он служил верой и правдой, воспользовалась им как разменной монетой в большой игре. Возможно, пытался гнать от себя эту мысль, но она все равно настойчиво долбилась в его гладкую черепушку. А я думала о том, догадывался ли Медвежонок, к чему все идет, когда ударом в лицо Дракон повалил его на пол и дернул за ноги к себе, пока его напарник подпирал дверь стулом.
«Я всегда в такие моменты… представлял, что меня тут нет. Что это просто тело, а я намного глубже и до меня им никогда не достать, как бы они ни пытались», – прозвучал его тихий серьезный голос у меня в голове, и то минутное сомнение, что овладело мной, развеялось без следа.
– Хана, тебе лучше не смотреть, – произнес Йон, чуть отстав от шедших впереди и показывающих дорогу мужчин.
– Нет, – мотнула головой я. – Я хочу видеть.
– Хорошо, – кивнул мой альфа, а потом беззвучно обнажил когти. Дальше все произошло очень быстро, хотя мне показалось, что я просто смотрю нарезку статичных кадров, отделенных друг от друга толчками моего сердца. Бадди почувствовал угрозу спиной и выхватил оружие, готовясь до конца защищать свою жизнь и не собираясь быть жертвенным агнцем, расплачивающимся за чужие грехи. Удар Йона по его руке был такой силы, что кость с хрустом переломилась пополам, прорвав и кожу, и рукав. Альфа взвыл, инстинктивно дернулся назад, пытаясь прикрыть горло и живот, но было поздно. Вторым ударом Йон разорвал ему шею, и мне даже на мгновение показалось, что я вижу белеющие кости позвоночника в глубине страшной раны, разинутой, как второй рот, уродливый и блюющий кровью.
Дракон сразу понял, что драться бесполезно, и попытался дать деру. Он успел пробежать несколько метров, демонстрируя неплохую форму для своей комплекции, но потом все равно попался. Схватив его за волосы, мой альфа приложил насильника лицом о кирпичную стену с такой силой, что у того нос провалился внутрь и обломки зубов так и брызнули во все стороны. После, развернув его к себе, Йон левой рукой пригвоздил его к этой же стене за шею, а правой… Здесь я уже не выдержала и зажмурилась, но визг Дракона стеклом вонзился в мои уши. Погрузив изогнутые когти глубоко в мягкую плоть, мой альфа несколько секунд медлил, словно давая тому прочувствовать все до самого конца, а потом вырвал то, что когда-то было членом альфы вместе с обрывками внутренних органов.
Думаю, у Дракона не выдержало сердце, потому что его визг оборвался внезапно и резко, сменившись сперва хрипом, а после оглушающей тишиной. Йон отпустил его, и тело завалилось набок. Комок красно-желтых обрывков плоти он швырнул прямо ему на лицо, но промахнулся, и то, что когда-то было предметом гордости и главным стимулом любых решений и поступков альфы, некрасивой кровавой кляксой расползлось на асфальте.
В воздухе висел густой, склизкий запах крови, но почему-то меня даже не тошнило. Я ненавидела насилие в любой его форме, оно всегда было мне глубоко отвратительно, но это не означало, что я собиралась безропотно терпеть, когда кто-то смел обижать моих близких.
И когда Йон подошел ко мне, окровавленный, тяжело дышащий, глядя на меня с тревогой, словно я могла в самом деле оттолкнуть его после того, что увидела, я без слов обняла его, прижавшись к его плечу и ощущая, как чужая кровь размазывается по моим щекам.
Если таковы были правила, по которым они хотели играть, значит так тому и быть. Пришло их время нас бояться.
