Текст книги "Альфа и Омега. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
– Йон! – тонко и жалобно вскрикнул он, бросив на моего альфу призывный умоляющий взгляд. Тот дернулся было в его направлении, но тут же схватился за голову, сбитый с ног волной феромонов старшего альфы.
– То, что ты трахаешь моего сына, не дает тебе права скалить зубы в моем присутствии, говнюк, – прошипел Боро, и в этот момент, извернувшись, Медвежонок впился зубами в его руку. Кардинал выругался, дернулся в сторону, сбитый с толку, и этой секундной заминки было достаточно, чтобы мой альфа выдернул его сына у него из рук и метнулся к открытому окну, где я, сама едва стоя на ногах от обилия смешивающихся запахов, ждала их обоих.
План отхода – та самая маленькая услуга, о которой Йон попросил нашего провожатого дополнительно. Оставить окно в кабинете открытым, чтобы в случае чего из него можно было выпрыгнуть на удобно растущее рядом дерево. У нас было не так много времени, но мы все знали, что должны делать. Я выбралась первой, не сразу, но все же поймав равновесие на толстой ветке. Мы несколько раз практиковали это дома, правда там я прыгала не на такой высоте, но сейчас у меня не было вариантов оступиться. Обернувшись, я подала руки Медвежонку. За его спиной раздался грохот, и мне показалось, что я видела, как Йон перевернул стол, блокируя атаку разъяренного кардинала. Им нельзя было сцепляться один на один, но нам и не нужно было много времени, чтобы исполнить задуманное.
– Идите! – крикнул он через плечо. – Я вас догоню, идите!
– Братишка! – потянулся было к нему Медвежонок, но я категорично дернула его на себя. С самого начала это было главным условием, которое Йон мне поставил и на которое мне пришлось согласиться. Он сказал, что ему будет куда проще выбраться самому, если он будет знать, что мы оба в безопасности. Поэтому от меня в первую очередь требовалось вытащить нашего маленького друга, доверившись своему альфе и предоставив ему больше пространства для маневра.
– Мы попытались, – твердо произнесла я, встряхнув его за плечи, чтобы привести в чувство. – Мы попытались, слышишь? Мы сделали так, как ты хотел. А теперь уходим.
– Но братишка Йон!
Я не стала его слушать, просто схватила в охапку и почти скинула с дерева вниз в подготовленную заранее тачку со старыми матрасами. Скатившись с них, Медвежонок какое-то время просто сидел на земле, отупело мотая головой, и мне снова пришлось вздернуть его на ноги, чтобы он последовал за мной.
Из-за воя сирен толпа прихожан, что и до этого начали волноваться из-за криков и грохота, доносившихся из кабинета наверху, окончательно потеряла самообладание и начала распадаться на отдельные группки, которые старались как можно быстрее убраться от храма подальше. Как Йон и предполагал, у ограждения парковки тут же образовалась давка – многие бросились к машинам инстинктивно, не отдавая себе отчета в том, что в них им едва ли будет безопаснее, а выехать всем вместе на улицу тоже не представится возможным. Так или иначе, нам удалось занырнуть в самую гущу, где, работая локтями, я проложила нам путь к ближайшему переулку, через который можно было добраться до входа в метро. Медвежонок, которого я крепко держала за руку, болтался за мной, как прицепной вагончик, безмолвный и явно перепуганный. От его храбрости, граничащей с дерзостью, с которыми он совсем недавно нападал на отца, не осталось и следа – это снова был мой маленький братишка, которому было жизненно важно чувствовать рядом кого-то, кто защитит и успокоит его.
«Только посмей не выбраться оттуда! – остервенело думала я, отпихивая с дороги какую-то расфуфыренную омегу в дорогом деловом костюме. – Только посмей, Йон Гу, я тебя из-под земли достану!»
Лавируя между блестящими автомобилями, из части которых выглядывали озадаченные водители, мы с Медвежонком наконец оказались в начале тесного переулка, зажатого между двумя кирпичными многоэтажками. Оглянувшись через плечо, надеясь увидеть Йона, я вместо этого столкнулась глазами с вышедшим из полицейской машины мужчиной. Не знаю, что меня выдало – темная одежда и маска – или же тот факт, что мы единственные пытались сбежать не на собственном элитном автомобиле, но он сразу припустил в нашу сторону, и у меня уже больше не было времени на то, чтобы искать глазами своего альфу.
Мы рванули внутрь переулка, обогнули чей-то припаркованный автомобиль и нырнули в сделанную Йоном накануне прорезь в сетке-рабице, что преграждала нам путь. Еще немного, нам нужно только еще немного удачи и времени, и тогда им ни за что нас не поймать. Вот за этим поворотом нас ждет выход и там останется совсем чуть-чуть…
Я едва успела затормозить, чтобы не врезаться в перегородивший проход зад мусорной машины.
– Какого… – невольно сорвалось у меня с губ.
Этого в плане не было. В нашем почти идеально продуманном плане отхода этого не было. Здесь не должно было быть гигантской машины, которая, как пробка, закрывала выход, раззявив в нашу сторону свою вонючую, полную мусора пасть. Из кабины не доносилось ни звука, словно те, кто так «удачно» ее припарковали, решили немного освежиться и размять ноги. И у нас не было времени ждать их возвращения. Не было ни секунды лишнего времени.
Я резко опустилась на корточки, заглядывая под машину. Из-за низкой посадки и каких-то свисающих шлангов пролезть там было едва ли возможно. Вероятнее было там застрять на радость нашим преследователям. Выбора у меня не было, возможности обдумать эту идею получше – тоже. Поэтому я просто схватила Медвежонка за плечи и буквально втолкнула его в вонючую пасть мусоровоза, в которой, на наше счастье, было полно каких-то коробок, упаковок и еще чего-то, во что можно было закопаться.
– Сиди тут! – рыкнула на него я, когда он попытался вылезти. – Тут так воняет, что они тебя не учуют, если будешь сидеть тихо.
– Сестренка, не надо! – перепуганно воскликнул он. – Мы успеем убежать, мы сможем пролезть внизу, я видел…
– У нас нет времени, – выдохнула я, а потом надела одну из коробок ему на голову, впихивая глубже внутрь. – Доберись до дома и жди Йона. Все будет хорошо.
Больше не глядя на него, я плюхнулась на живот, принявшись остервенело подтягиваться вперед на локтях. И ничуть не удивилась, когда несколько секунд спустя услышала топот позади, а потом меня кто-то схватил за щиколотки, резко потянув наружу. Я отбивалась, как могла, но в тот момент, когда мне в лицо уперлось пистолетное дуло, охота дергаться пропала.
– Ни с места, – скомандовал незнакомый мужской голос. – Вы арестованы.
Глава 9. Выпавший болтик
Заломив мне руки за спину и стянув их холодным металлом наручников, меня втолкнули на заднее сидение полицейской машины. Там сильно пахло другими бестиями, и их запахи, напуганные, разозленные, встревоженные, ударили мне в голову. Маску с меня сорвали сразу после ареста, и теперь, чтобы хоть как-то справиться с ощущением навязчивого чужого присутствия, мне приходилось дышать через рот, сгорбившись и почти прижав подбородок к груди. И как будто нарочно те двое, что сидели впереди, не только не открыли окон, но даже кондиционер в салоне не включали, словно им самим могло нравиться нюхать все это. Хотя, полагаю, с их стороны это все воспринималось совсем иначе.
Пока мы ехали в участок, я думала о Йоне. О том, удалось ли ему выбраться и сбежать. Ему нужно было не так много – всего лишь маневр для одного-единственного прыжка в окно после того, как мы с Медвежонком спустились с дерева. Он бегал быстрее нас, а значит почти наверняка смог бы ускользнуть от полиции, ведь, даже когда машина, в которую сунули меня, выезжала из квартала, я видела, что он еще не целиком оцеплен. Я верила в своего альфу всем сердцем, но все равно не могла не волноваться. А Медвежонок? Достанет ли ему сообразительности выбраться наружу, когда вернутся водители мусоровоза? Сумеет ли он спрятаться или добраться до метро? Парнишка выглядел ужасно напуганным, но он отлично проявил себя во время стычки с кардиналом, и я надеялась, что прежняя отвага снова к нему вернется.
Что характерно, о себе я почти не думала вовсе. Да, на периферии моего разума мелькали мысли о том, что на этот раз я капитально вляпалась, но я сознательно отказывалась их развивать. Чему быть, того не миновать, и это был тот самый случай, когда мне следовало разжать руки и устремиться навстречу свободному падению. Мне не страшно было пожертвовать собой, зная, что мои близкие в безопасности. Я даже почти гордилась собой из-за того, что только что произошло. Не знала, как надолго хватит этой будоражащей эйфории, но пока это было единственным, за что я вообще могла держаться.
Вопреки моим представлениям о том, что будет дальше, меня не отправили сразу в камеру, а сперва усадили посреди шумного полицейского участка рядом с одним из пустых столов. Ожидая возвращения его владельца, я успела немного оглядеться. Участок располагался в старом здании, из-за чего, ограниченное по площади, помещение казалось чрезмерно заставленным и тесным. Я насчитала около двадцати столов, стоящих буквально вплотную друг к другу, так что, наверное, поход до кулера или кофемашины превращался в настоящий квест, главной задачей в котором было ни обо что не споткнуться и не своротить лишнего с чужого рабочего места. В зале, судя по низкому гудению, вибрацией прокатывавшемуся вдоль пола, работали мощные очистители воздуха, устраняющие лишние запахи. Учитывая, сколько здесь было альф и как часто они возвращались с патрулей во взвинченном состоянии, это был единственный вариант, при котором здесь могла сохраняться относительно ровная рабочая атмосфера. Такие очистители были характерны также для больниц и других общественных учреждений, в которых по тем или иным причинам малознакомые бестии вынуждены были часто и подолгу контактировать друг с другом.
Рассматривая самих полицейских, я сразу обратила внимание на двух гончих, которые в какой-то момент втащили в помещение весьма помятого парня в рваной джинсовке, держа его за шкирку с таким торжеством, словно, по меньшей мере, отловили местного наркобарона. Гончих от обычных полицейских отличали особые золотые нашивки на рукавах темно-серой формы, поэтому они сразу выделялись на общем фоне. Внутри здания они носили особые маски с фильтрами, которые плотно прилегали к нижней части лица, не пропуская воздух и, соответственно, лишних запахов. Говорили, что в их ряды принимают альф с самым чувствительным обонянием, которое позже еще дополнительно развивается специальными тренировками. Первоклассные гончие могли опознать нужный запах среди десятков других и с ходу определить, кому из толпы он принадлежит. Одна из статей Кори МакДонала была целиком посвящена самому известному полицейскому Восточного города, который, благодаря своему носу, раскрыл больше сотни тяжких преступлений – обладая феноменальной памятью на запахи и исключительным чутьем, он мог, буквально идя по улице и столкнувшись с кем-то, чей запах был установлен им на давнишнем месте преступления, сразу его опознать и арестовать на месте. А еще ходили слухи о том, что гончие порой пользовались своим положением и подставляли невиновных, утверждая, что их запах совпадает с запахом подозреваемого. Из-за подобных случаев, особенно участившихся в конце прошлого века в связи с ростом коррупции в верхних эшелонах власти, гончие в наши дни всегда работали по двое и опознание проводили отдельно друг от друга. Насколько это помогло сократить количество ложных обвинений, оставалось только догадываться.
– Ну, кто это тут у нас? – услышала я добродушный голос у себя над головой и, обернувшись через плечо, столкнулась взглядом с невысоким седым мужчиной как будто чуть за пятьдесят. Он был одет в поношенный бежевый костюм и держал в руке кружку со свежим кофе. По привычке втянув носом воздух, я, однако, не почувствовала даже смутных отголосков какого-то запаха несмотря на то, что он стоял почти вплотную ко мне и очистители никак бы не смогли подавить его полностью. Увидев замешательство на моем лице, он улыбнулся и пояснил:
– Да, я человек. Пониманию твою растерянность, но разве правила не существуют для того, чтобы их нарушать?
Подмигнув мне, он сел за свой стол и решительно сдвинул в сторону папки с бумагами, чтобы лучше меня видеть. В процессе задел стоявшее там же фото в рамке так, что оно развернулось ко мне боком. Когда я невольно бросила на него короткий взгляд, то на мгновение ощутила, как мое горло словно бы сдавила невидимая лапа. Тонкие перезвонные нити, натянутые между разными людьми и бестиями, собранные в огромное полотно, которое я никак не могла увидеть со стороны. Почему же это все еще так меня пугало?
– Что такое? – От его внимательного взгляда определенно не укрылась моя неожиданная реакция.
– Это ваш напарник? – кивнула я на фото, снова беря себя в руки.
– Был им, – подтвердил тот, снова поворачивая фото к себе. – Его лицо тебе знакомо?
– Я… училась в одной школе с его дочерью. Мы… дружили, – отозвалась я, в тот момент совсем не думая о том, что, возможно, таким образом раскрываю о себе какую-то лишнюю информацию. Перед глазами на пару секунд снова вспыхнули воспоминания из детства – задний двор чужого дома, бутылки, выставленные на бревне, и тяжесть пистолета в моих руках. – Я не знала, что он работал в Восточном городе.
– Перевелся сюда несколько лет назад, – кивнул детектив, теперь глядя на меня с еще большим интересом и вниманием. – Но буквально в том году вышел на пенсию, увенчанный славой. Не каждому так везет. Про дочку его только слышал, что она на запад уехала сразу после университета, вживую никогда с ней не встречался. Хороший мужик, честный и справедливый, таких в наше время почти не осталось.
Он нахмурил брови, видимо погрузившись в воспоминания, а я сидела молча и смотрела на него, не давая никаким лишним эмоциям отразиться у себя на лице. В голове вертелись всякие глупые мысли, которые, прозвучи они вслух, мгновенно растеряли бы ту мощь, что имели, оставаясь лишь образами в моей голове.
Я привела с собой судьбу, и теперь вы тоже часть всего этого.
– Хорошо, – меж тем встряхнулся детектив. – Давай вернемся к нашим баранам. Меня зовут детектив Билл Гаррис, я буду заниматься твоим делом. Тебя задержали в качестве подозреваемой в нападении и угрозах кардиналу Фердинанду Боро. Я пока толком не разобрался, мне парни в коридоре все передали. Может, ты сама расскажешь мне, как все было? Давай начнем с начала. Как тебя зовут?
– Как вы вообще стали детективом? – вопросом на вопрос ответила я, откидываясь на спинку стула, складывая руки на груди и глядя на него слегка исподлобья, но без агрессии. Скорее, с каким-то рассеянным любопытством.
– Прости? – не понял он.
– Раз вы человек, – пояснила я. – Я думала, людей в полицию не берут принципиально.
Детектив Гаррис, сбитый с толку моим вопросом, какое-то время молчал, потом усмехнулся и покачал головой.
– Пришлось попотеть, чтобы доказать, что умение чувствовать запахи и больно кусаться не самые главные в работе полицейского. Но вообще, юная леди, должен отметить, что преступления совершают не только бестии. И иногда нам приходится возиться с такими же, как я сам. На такой случай и нужны детективы вроде меня, чтобы не занимать более… квалифицированных сотрудников. – Он произнес это слово с таким особенным акцентом, что я сразу угадала в этом какую-то застарелую обиду. Мне не нужно было оборачиваться на двух гончих, что все еще топтались неподалеку, разливаясь соловьями о том, как они отловили «этого поганого ублюдка», чтобы воочию представить себе уровень дискриминации, который тут должен царить в отношениях между сотрудниками разных рас.
– Тогда почему вы занимаетесь моим делом? – уточнила я, скользя глазами по его не слишком представительному костюму с застиранными пятнами на правом рукаве, по его мятой рубашке, видневшейся из-под расстегнутого пиджака, и слегка распущенному галстуку, обнажающем красноватую, словно сгоревшую на солнце шею.
– Я сам вызвался. А, начальство, видимо, сочло, что ты не слишком квалифицированный преступник, и отдало мне твое дело без вопросов, – хмыкнул он, снова улыбнувшись. Улыбка у него была приятная – немного печальная, но добрая. Такой хотелось доверять. – Так как тебя зовут?
– Хана, – ответила я, помолчав.
– Фамилия? – тут же задал следующий вопрос он, внеся данные в свой компьютер. – Ребята сказали, что документов у тебя при себе не было, поэтому придется все заполнять вручную и потом сверяться с базой, но это должно быть быстро. Особенно если ты мне поможешь.
– А разве мне не нужен адвокат или что-то такое? – поразмыслив немного, уточнила я.
– Пока мы просто регистрируем тебя в системе, – тут же отозвался детектив. – Для этого адвокат не нужен, но после у тебя будет право на телефонный звонок. Значит, Хана…?
– Как долго я тут пробуду? – снова вместо ответа задала вопрос я.
– Пока не могу сказать, – ответил он. – Насколько мне известно, кардинал пока не выдвинул… официальное обвинение. Но мы знаем, что вас было трое. Кажется, ты бегаешь медленнее всех, Хана.
– Значит, их не поймали? – Я впервые подалась вперед, не скрывая волнения.
– Насколько мне известно, – коротко ответил мой собеседник. – Квартал все еще оцеплен, поиски продолжаются, но по своему опыту могу сказать, что если их не поймали сразу, то уже и не найдут. Как-то негалантно со стороны двоих парней бросить девушку одну. Зачем вы вообще все это устроили?
– Автограф хотели попросить, – насмешливо фыркнула я, от этих новостей мгновенно обретя угасшую было уверенность в себе.
– Девочка, послушай. – Он наклонился ко мне через стол и немного понизил голос. – Я правда хочу тебе помочь. Это все очень серьезно. Пока официальных обвинений нет, но они точно появятся. Кардинал очень не любит посторонних в своем личном пространстве, а после того, что вы устроили… Он точно не спустит это просто так.
– И как вы мне поможете? – уточнила я, склонив голову набок.
– Всегда есть два способа сделать то, что необходимо – хороший и плохой. Я могу обещать тебе, что ты никогда не узнаешь, в чем заключается плохой, – ответил детектив Гаррис. – Но ты должна что-то дать мне взамен. Начнем с фамилии, хорошо?
– Хана Гу. – Я не знаю, зачем соврала. Этот человек, кажется, в самом деле стремился мне помочь, но я слишком давно отвыкла доверять официальным лицам.
– Хана Гу, – с облегчением кивнул он. – Дата и место рождения?
Я сообщила день и месяц, потом, подумав секунду, скинула себе пару лет возраста. Город назвала настоящий – учитывая, что он уже знал, что мы учились с дочерью его напарника в одной школе, тут обман был бы более очевиден.
– Может, даже номер паспорта помнишь наизусть? – уточнил детектив, уже снова улыбаясь мне.
– Нет, – пожала плечами я. – Не помню.
– Хорошо, я отправлю запрос в базу, это… не знаю, может занять какое-то время. Тебе пока придется посидеть в камере предварительного заключения, но за то, что ты пошла мне навстречу, я распоряжусь, чтобы тебя поместили в отдельную, подальше от… уличного сброда, который мы набрали прошлой ночью. Погоди, я сейчас заполню бланк и тебя провожу.
– Если кардинал так и не выдвинет обвинения, вы будете обязаны отпустить меня через двадцать четыре часа, верно? – спросила я чуть погодя, припоминая то немногое, что знала о принципах работы системы правопорядка.
– Мне кажется, для тебя будет лучше, если он их выдвинет, – помолчав, признался мужчина, оторвавшись ненадолго от внесения данных в свой компьютер. – Потому что если он не захочет сделать все официально, то…
– Меня будут ждать на выходе, – мгновенно догадалась я, и впервые с момента моего ареста мне стало по-настоящему не по себе.
– Поэтому для тебя самой будет намного лучше, если ты останешься здесь, – подтвердил он, внимательно наблюдая за выражением моего лица. К этому моменту мне уже стало совершенно ясно, что работа в полиции научила его читать чужие эмоции как открытую книгу. И что мне стоило быть сдержаннее в их проявлении. – Закон нужен не только для того, чтобы наказывать преступников, но и чтобы защищать их до справедливого суда. Понимаешь, Хана?
– Один мой знакомый говорил, что Церкви закон не писан. И что она просто берет то, что ей нужно. Вы уверены, что сможете меня защитить, детектив? – бесстрастно уточнила я.
– Церковь это система. Как и полиция, – мотнул головой он. – А из системы иногда выпадают болтики, которые никто не замечает. Но мне нужно знать, что вы там делали на самом деле. У меня всегда было отличное чутье, Хана, и, может быть, именно благодаря ему, я и забрался так высоко, чтобы служить наравне с ребятами, что носят золотые нашивки. И сейчас мое чутье говорит мне, что здесь все не так просто. Это не было ограблением и уж точно не было нападением. Вы пришли туда, чтобы поговорить с ним. О чем? Что так взбесило кардинала, что он спустил на вас всех собак?
Его голубые глаза, все еще живые и ясные, молодо сверкающие на уже начавшем увядать лице, смотрели на меня с беспокойством и в то же время как будто нетерпением. Быть может, его чутье, о котором он упоминал, было взбудоражено тем, что плотно и густо окутывало меня с головы до ног – ощущением судьбоносной обреченности. Я чувствовала себя вагончиком фуникулера, который то ли поднимался в гору, то ли летел в пропасть, но все равно не мог никак спрыгнуть со своего кабеля.
Я тоже подалась ему навстречу, чтобы между нашими лицами остался буквально один выдох свободного пространства, и тихо и очень серьезно произнесла:
– Мне нужен адвокат.
Предвкушение на лице детектива Гарриса сменилось разочарованием, и он снова выпрямился, качая головой. Я же невозмутимо откинулась на спинку своего стула, положив ногу на ногу. Я не доверяла ему. Просто не могла что-то переломить внутри себя.
– Хорошо, я тебя понял, – кивнул он. – Тогда давай закончим стандартную процедуру, снимем твои отпечатки пальцев и возьмем образец запаха. Мел, ты не поможешь? – Он окликнул кого-то в другом конце помещения, и спустя полминуты к нам подошла моложавая темнокожая женщина в белой рубашке, аккуратно заправленной в облегающие брюки. Прежде чем осознать увиденное, я почувствовала ее запах и не сдержала удивленного вздоха. Мел была альфой, как и моя дорогая Джен. Видимо, в полиции чуть менее щепетильно относились к вопросу гендерной чистоты. С другой стороны, если бы здесь работала такая, как я, это бы меня шокировало куда больше.
– Давай лапку, – дружелюбно проговорила она, тоже уже, видимо, по запаху распознав во мне омегу. Голос у нее был низкий, но очень красивый – таким стоило петь в джазовом клубе, а не раздавать указания преступникам. Я дала ей руку, и она сноровисто сняла мои отпечатки пальцев. Затем, ненадолго удалившись, вернулась со всем необходимым для снятия образца запаха. Прежде у меня никогда его не брали, но я видела, как это делается, в кино. И все же ощутила, как слегка вспотели ладони и подскочил адреналин, когда Мел, надев стерильные перчатки, достала из упаковки небольшой квадратик особой впитывающей ткани, со стороны напоминающий повязку по типу тех, что накладывали на порезы и ссадины в больнице. Прижав его к коже над моей ароматической железой на шее, она улыбнулась и вежливо уточнила:
– Тебе помочь, милая?
Я понимала, о чем она спрашивает – чтобы феромоны выделялись интенсивнее, мне нужен был какой-нибудь внешний стимулятор. Только вот я сомневалась, что запах чужой альфы сейчас способен оказать на меня какое-либо влияние помимо желания спрятаться под стол или дать по лицу.
– Я сама, – коротко отозвалась я, не глядя на нее. Детектив Гаррис тактично отгородился от меня своим монитором, а я прикрыла глаза и подумала о Йоне. О том, что случилось ночью накануне нашей безрассудной вылазки. О том, каким он был нетерпеливым поначалу и каким нежным после. О том, как его тяжелое горячее тело вдавливало меня в постель, и о том чувстве цельности и наполненности, когда он был внутри меня. Его не поймали. Им обоим удалось уйти. Вот что имело значение. Вот ради чего я сидела тут сейчас.
– Отлично, – удовлетворенно кивнула альфа, убирая пропитанный моим запахом кусочек ткани в специальный вакуумный пакет. – Отнести это к нюхачам, Билл? Они кстати просили передать, что мы задолбали их своими «срочными» запросами.
– Этот не срочный, – кивнул он, снова выныривая из-за монитора. – Мы и так знаем все, что хотим знать. А то, что не знаем, обязательно вскроется позже. Так всегда бывает. Что ж, Хана, если тебе больше нечего мне сказать, то прошу за мной. Я отведу тебя в твой пятизвездочный номер на сегодня.
Я кивнула, поднимаясь вслед за ним, и Мел, напоследок окинув меня коротким оценивающим взглядом, удалилась, оставив после себя еще какое-то время покусывавшее мое обоняние облако своего запаха. Признаться, я от этого отвыкла – от внимания противоположного вида. Не в той агрессивно-жутковатой форме, в какой его проявлял Джером Стоун, но вот в такой, бытовой и даже прозаичной. Ее тело посылало сигналы моему неосознанно, и мое бы в свое время так же неосознанно на них бы реагировало. Но, конечно, не теперь.
Детектив Гаррис провел меня между столами своих коллег до коридора, где через пару поворотов мы вышли к камерам. Там он передал мою распечатанную на принтере карточку другому полицейскому, немного поговорил с ним, и мне выделили, как он и обещал, отдельную маленькую камеру в самом дальнем углу. В соседней храпели двое забулдыг с опухшими от алкоголя лицами, жался в углу какой-то подросток и манерно переговаривались с охранниками две разодетые дамы, видимо приходившиеся девочкам из Дома коллегами по сфере деятельности. Пахло здесь не в пример хуже, чем в главном зале, но зато было относительно и тихо. После того, как за мной закрылась тяжелая дверь решетки, я сразу забралась с ногами на койку, прижав колени к груди и стараясь не впадать в панику прямо с разбегу, как мне вдруг захотелось.
– Подумай обо всем еще раз, Хана, – глядя на меня с неприкрытым сочувствием, проговорил детектив Гаррис, прежде чем уйти. – Мы на одной стороне, даже если тебе так не кажется. У тебя может быть меньше времени, чем тебе самой кажется. Не потрать его впустую.
Я ему не ответила, и он, вздохнув, ушел, оставив меня наедине с моими мыслями. Какой у меня в самом деле был выбор? Довериться этому человеку, рассказать про Медвежонка и про кардинала и надеяться, что он каким-то чудом сумеет нас всех защитить? Да будь он даже альфой и шефом полиции, я бы и то сомневалась в наших шансах. Полиция приехала к храму по щелчку пальцев кардинала, они оцепили целый квартал только потому, что его кто-то там побеспокоил. Каковы были шансы, что в случае, если правда выплывет наружу, меня в самом деле прикроют, а не повесят по-тихому в камере, чтобы больше не болтала лишнего? Даже если детектив Гаррис искренне хочет мне помочь, потому что я внезапно оказалась связана с его бывшим напарником, что он мог сделать? И не сделаю ли я хуже самому Медвежонку? Ведь он не хотел публичности, и все это с самого начала было затеяно лишь с целью получить от кардинала денег и спасти Дом Ории, а не для того, чтобы открыть его личность всему миру. С другой стороны, тот факт, что кардинал до сих пор не выдвинул официальных обвинений, ясно свидетельствовал о том, что решать вопрос он собирался как-то по-другому. Возможно, он вообще уже пожалел, что в порыве ярости и досады натравил на нас полицию, но, учитывая, какое впечатление на него произвело появление Медвежонка, тогда он вряд ли мыслил здраво и хладнокровно. И я могла быть сколько угодно смелой и дерзкой здесь, но смогу ли я остаться такой же, если Церковь возьмется за меня лично? Как-то не к месту вдруг вспомнился мой прошлогодний сон про Джен и мужчину без лица, что избивал ее. Мне всегда казалось, что я способна все вытерпеть ради любимых, но вдруг я себе переоценивала? Вдруг на самом деле я была слабой и ни на что не годной? Выяснять это таким образом почему-то совсем не хотелось.
Через пару часов после того, как меня посадили в камеру, меня навестила Мел. Альфа принесла мне пирожок и коробочку сока из автомата. Сказала, что это подарок от Билла, и спросила, все ли у меня хорошо. Подобная забота могла бы меня растрогать, не усматривай я за ней вполне конкретный умысел. Детективу Гаррису нужна была информация на кардинала, и, быть может, нужна сильнее, чем мне показалось поначалу. Быть может, он так заботился обо мне не потому, что я была связана с его прошлым, а по совсем другим причинам, мне пока неизвестным. Так или иначе, от еды я отказываться не стала.
– Когда я сидела в клетке в прошлый раз, меня кормили собачьим кормом. Это намного лучше, – поделилась я с Мел. У альфы резко поднялись брови, но она не стала ничего спрашивать. Подождав, пока я закончу с едой, и убедившись, что это не прибавило мне разговорчивости, она пожелала мне спокойной ночи и удалилась. К тому времени, как за окнами стемнело, из соседней камеры забрали подростка приехавшие за ним родители, зато вместо него привели троих подравшихся альф. От них разило агрессией, потом и свежей кровью, и я, чтобы хоть как-то оградиться от этих запахов, натянула себе на нос колючее одеяло, что лежало на моей койке. Они буянили допоздна, и я толком не спала, постоянно вздрагивая и просыпаясь от каждого громкого слова. А когда мне все же удавалось провалиться в сон, то мне снились какие-то погони, взрывы и раздавленные черепа, похожие на детские игрушки с липкой пастой внутри.
Утро не принесло каких-то разительных перемен. Состав в соседней камере снова обновился, но я уже перестала отличать одно лицо от другого. Со мной несколько раз пытались заговорить, но я упорно отмалчивалась, понимая, что разговоры эти ни к чему хорошему не приведут. Один из тех альф, которых доставили ночью, был особенно настойчив. Говорил, что я пахну как его сестренка, а потом, не особо стесняясь охранников снаружи, достал из штанов свой причиндал и начал надрачивать его, прижавшись всем телом к решетке, что разделяла нас. Я даже почти подумала, что полицейские вообще не собираются на это реагировать, но потом один из них неохотно поднялся и постучал дубинкой по решетке, пригрозив прогуляться этой же дубинкой любвеобильному альфе по спине, если тот не прекратит «портить воздух своей вонью». Тот прекратил, напоследок жестами изобразив, что и как хотел бы со мной сделать, а я в тот момент представила, как Йон отрывает ему голову, а я потом играю ею в футбол, и от каждого моего удара из нее плещется липкая игрушечная паста.
Детектив Гаррис объявился ближе к обеду. Он сменил костюм, побрился и вообще выглядел опрятнее, чем накануне. Заявил, что забирает меня, отдал какие-то соответствующие бумаги охране, и лично открыл дверь моей камеры.
