Текст книги "Альфа и Омега. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Анна Сейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
– Тебя кто-то обидел? – тихо спросила я.
Омега засопела в нос, стиснув кулаки и не глядя на меня.
– Да какое кому дело, – сквозь зубы выдохнула она.
– Ладно, – не стала спорить я, отпустив ее руку и поднявшись из-за стола. И в тот самый момент, когда я уже почти дошла до двери, меня нагнал ее голос:
– Я думаю, она поехала крышей, потому что отец ушел к той шлюхе.
– Кто? – помолчав, спросила я, обернувшись через плечо.
– Мама, – коротко отозвалась Нора. – Он ей много лет изменял, и все это знали, кроме нее. А, может, она тоже знала, но не хотела признавать это. Ей с детства твердили, что, согласно церковным канонам, брак может быть только один и что омеги принадлежат своим мужьям. Она всегда была немного… двинутая на религиозной почве, а когда отец ушел, совсем слетела с катушек. А я даже не удивилась, честно говоря. Даром что омега, она всегда выглядела как старая клюшка. Считала, что раз они с отцом в браке, то и стараться уже не нужно. Поэтому когда та малолетняя шалава перед ним жопой повертела, он и повелся, как тупой спермотоксикозник.
К тому времени я снова вернулась за стол. Немного переживала, что на кухню может зайти кто-то еще и внезапный поток откровения Норы прервется, поэтому на всякий случай закрыла за собой дверь.
– Значит, вы с мамой остались вдвоем? – осторожно уточнила я.
– Ну… если только формально, – скривилась омега. – Она завела дружбу с одним… церковником из местного храма, и он буквально прописался у нас дома. Они вместе читали священные книги, молились и всякое такое. Я все не могла понять, чего он в ней нашел. Она даже пахла… невкусно. Так приторно и гаденько, как полудохлые подгнивающие цветы в вазе. А потом… потом я поняла, что дело было не в ней.
Она замолкла, а я ощутила, как внутри неприятно шевельнулась пугающая догадка.
– Сколько… сколько тебе было лет? – тихо спросила я.
– Тринадцать. У меня тогда случилась первая течка. Я умоляла мать дать мне таблеток, но она говорила, что это греховно и против нашей природы. Я… на стены в своей комнате лезла от желания, у меня просто мозг плавился. И тогда он сказал, что возьмет на себя тяжкое бремя праведности, потому что нельзя отказывать омеге в ее желании альфы. – Она немного помолчала, но я была слишком шокирована услышанным, чтобы как-то это прокомментировать. – С тех пор он стал наведываться регулярно. Приучал меня к себе, к своему запаху, к своему телу. Я уже не могла не реагировать, даже если не хотела. Я ненавидела его, но не могла ему отказать. В постели он делал со мной все, что приходило ему в голову, самые… мерзкие и тошнотные вещи, и я на все соглашалась. Я даже не пыталась сопротивляться, у меня просто не хватало на это сил.
– И твоя мать позволяла это? – наконец не выдержала я.
– Позволяла? – неприятно рассмеялась Нора, встряхнув волосами. – Она это поощряла. Говорила, что это мой единственный путь к подлинной праведности. А когда я понесла от него, она сказала, что обязательно нужно рожать. Но мне повезло – его ублюдок надолго во мне не задержался. Я чуть не умерла в ту ночь, потому что матушка отказывалась вызывать врача и говорила, что это мое наказание за то, что я отвергала своего альфу и не почитала его. И я… ей почти верила, понимаешь? Я тогда правда думала, что я плохая и что Великий Зверь наказывает меня за это. А потом поняла, что это было не наказание, а благословение, потому что с тех пор я больше не беременела, хотя эта мразь исправно оплодотворяла меня каждую течку.
– Сколько это продолжалось? – спросила я, снова взяв ее за руку. Нора попыталась было вырваться, но как-то вяло и без особого рвения.
– Года три, наверное. В один прекрасный момент я просто поняла, что больше так не могу. Что я убью или его, или себя, если он прикоснется ко мне снова. И сбежала из дома. Моталась по ночлежкам, выживала, как могла, но… – Ее лицо исказилось, словно омега отчаянно боролась с захлестывающим ее стыдом и ненавистью к себе.
– Все в порядке, – мягко произнесла я. – Я уже говорила, мы все справляемся, как можем.
– Я не могла без альфы, – выдохнула она. – Мое тело… привыкло к тому, что с ним делали, и мне этого не хватало. Даже когда у меня не было течки, я постоянно ловила себя на мысли, что хочу секса. А когда удавалось с кем-то перепихнуться, после я себя ненавидела и хотела наказать.
– И тогда ты начала резать себя? – осторожно предположила я.
– Нет, раньше, – мотнула головой она. – Еще когда жила с матерью. Но тогда это продолжилось. Было похоже на замкнутый круг – сжигающее меня желание, секс, чувство отвращения к себе и наказание за то, что я сделала. Я думала, что так и сдохну где-нибудь под мостом, а потом узнала про это место. Что, мол, тут принимают таких, как я, бродяжек с улицы. И решила попробовать.
– Ты правильно сделала, – ободряюще кивнула я. – Это хорошее место. Если… выбирать из всех аналогичных вариантов.
– Хорошее, как же, – фыркнула она, склонив голову. – Я ведь просто хотела местную кассу обчистить сначала, ты знаешь? Собрать побольше деньжат и свалить на все четыре стороны.
И хотя это признание мне не слишком понравилось, я не собиралась позволить ей увести разговор в другое русло.
– Почему передумала? – уточнила я.
– Из-за тебя, – честно ответила она, впервые посмотрев мне прямо в глаза. И я вдруг совсем не к месту подумала о том, какая она красивая. Какой могла бы быть красивой, если бы это лицо лучилось удовольствием и счастьем, а не болезненной ненавистью к себе и окружающим.
– Из-за меня?
– Из-за тебя и твоего альфы. Я раньше только в матушкиных книжках читала про истинную связь, но думала, что это все бред собачий. И меня как переклинило, знаешь. Вот почему одним любовь всей жизни на блюде, а другим престарелый святоша-педофил и долбанутая на голову мамаша?
В ее взгляде я увидела зависть – и обиду. И огромную горькую печаль, от которой мне самой комок подкатил к горлу.
– Моя любовь всей жизни дорого мне стоила, – проговорила я, продолжая гладить ее руку. – Ты ведь не знаешь нашу историю, правда?
– Сузи рассказывала, что вы в прошлом году нарвались на неприятности, но… без особых подробностей, – признала Нора, как будто немного смутившись.
– Неприятности это… мягко сказано, – признала я, вздохнув. – Я до сих пор удивляюсь, как мы все это пережили.
– А что тогда случилось? – спросила омега, видимо радуясь возможности перестать ковырять собственные старые раны.
Я рассказала. И про Церковь, и про перестрелку в казино Красной Лилии, и про то, как нас посадили в клетки, и про арену бешеных и болезнь Йона, и про то, как Стоуны нас подставили, а я попала в квартиру маньяка, который пытался выгрызть кусок моей шеи. Выстроенные в таком хронологическом порядке, эти события казались каким-то фантасмагорическим бредом воспаленного разума, и мне самой стало не по себе от мысли, что все это действительно с нами произошло.
– С появлением этой метки я постоянно хожу по лезвию ножа, – резюмировала я после всего. – То, что мы с Йоном оба все еще живы и на свободе, это либо судьба, либо величайшая случайность. И каждый раз, когда мне кажется, что я склонилась либо к одной, либо к другой версии, происходит что-то, что снова заставляет меня сомневаться.
К этому моменту Нора смотрела на меня широко вытаращенными глазами, кажется забыв о своем образе угрюмой циничной девчонки, которую не под силу никому впечатлить.
– Вот это полный трэш, – наконец проговорила она. – Я думала, что это мне не повезло, но, Зверь тебя дери, ты однозначно забираешь себе звание неудачницы года, Хана.
– Круто, – кисло улыбнулась я, подняв вверх большой палец.
– Как ты… как ты вообще не спятила до сих пор? – непонимающе затрясла головой она. – Где берешь силы, чтобы… просто продолжать существовать в этом долбанутом мире?
– Я… даже не знаю, – призналась я, впервые об этом задумавшись с такой стороны. – В нем, в себе, в надежде на то, что это не просто так, наверное. Мне кажется, быть сильной значит ломать себя и заставлять не опускать голову тогда, когда больше всего хочется расклеиться и разрыдаться. Это всегда выбор, даже если ты выбираешь просто доползти до кого-то и на последнем издыхании попросить о помощи. И потом позволить помочь себе.
– Ты позволяла? – с подозрением уточнила омега.
– Конечно, – с чувством подтвердила я. – Я беру, когда нужно мне, и отдаю, когда нужно другим. Сейчас я могу отдать немного тебе, а потом однажды ты отдашь мне. Мне кажется, как-то так оно и должно работать, если речь идет о наших друзьях и близких, разве не так?
Нора не ответила, снова устремив взгляд куда-то в пол, а потом я неожиданно осознала, что омега плачет – ее плечи почти не дрожали, но ее запах изменился, стал густым и влажным, как аромат цветов во время дождя. Поколебавшись несколько секунд, я все же встала и, подойдя ближе, обняла ее за плечи, прижав к себе. Девушка намертво вцепилась в мою футболку, глухо всхлипывая, а я все говорила о том, что она не виновата, что мы обязательно ей поможем и что все будет хорошо. В тот момент, гладя ее по волосам, я с тоской думала о том, как много в Доме таких же, как она – сбитых с толку, раненых, измученных, потерявшихся и бьющихся в силках собственного прошлого. Мне хотелось помочь им всем, но что я могла? Я по-прежнему не могла спасти даже саму себя и мужчину, которого любила больше жизни. От осознания собственной беспомощности у меня опускались руки, но Норе я этого показать не могла, потому что ей сейчас был нужен кто-то сильный и уверенный, кто-то, в кого она могла бы поверить больше, чем в себя. Я не могла в полной мере стать этим кем-то, но могла хотя бы им притвориться. И пока этого было достаточно.
Кухонная дверь скрипнула, открываясь, и на пороге возникла одна из местных девочек. По ее сосредоточенному взгляду, я сразу поняла, что она кого-то ищет – такой взгляд всегда бывал у тех омег, кого Ория отправляла со своими поручениями.
– Хана, к тебе пришли, – проговорила она, подтвердив мою догадку.
– Кто? – искренне удивилась я.
– Не знаю, он не назвал имя. Сказал, что от твоего близкого друга.
Медвежонок! Почти наверняка это от него! Не в силах сдерживать радостное волнение от этой мысли, я тем не менее сперва уточнила у Норы, могу ли отойти или лучше еще немного побыть с ней. Омега, которая явно уже стыдилась своего внезапного эмоционального выброса, только махнула рукой, мол, иди куда хочешь, и я решила, что для одного раза личных откровений было достаточно.
Спустившись на улицу, я не сразу, но увидела стоявшего чуть поодаль незнакомого паренька в серой футболке, который махал рукой, подзывая меня к себе. Скорее всего, Медвежонок поймал первого попавшегося прохожего, чтобы тот попросил меня выйти – не было ничего удивительного в том, что с его нынешним статусом он не мог сам внезапно появиться на пороге трущобного борделя. Уже практически подойдя к нему, я подумала о том, что, наверное, следовало позвать и Йона, раз такое дело, но потом события начали развиваться так быстро, что все мысли напрочь вылетели у меня из головы.
Рядом со мной притормозил большой черный автомобиль, ни марку, ни тем более номер которого я рассмотреть не успела, потому что в следующую секунду дверца его заднего сидения распахнулась, и парнишка в сером буквально втолкнул меня внутрь, где меня тут же перехватили чьи-то чужие руки. В горло вязкой прогорклой массой забился агрессивный альфий запах, отдающий кубинскими сигарами и крепким алкоголем, и я судорожно отпрянула назад, пытаясь вырваться из крепкой хватки.
– Ты! – с мгновенно вскипевшей яростью воскликнула я.
– Я, – с довольной улыбкой согласился Джером Стоун, продолжая удерживать меня у себя на коленях. Машина меж тем беззвучно тронулась с места, и сквозь затонированные окна я едва могла следить за тем, что происходило снаружи и куда мы направлялись.
– Пусти меня! – Я продолжила пинаться, но он только самодовольно посмеивался, явно получая от происходящего удовольствие, пока я, извернувшись особенно удачно, не засадила ему локтем по солнечному сплетению. Тогда альфа охнул и разжал руки, а я вжалась в противоположную от него дверцу машины, понимая, что та заперта и мне никак не выбраться.
– Какого Зверя тебе надо? – ощерилась я, глядя на него исподлобья. И когда я уже научусь думать прежде, чем верить всем подряд и радостно попадаться в самые примитивные ловушки?
– Наконец-то у нас с тобой есть возможность поговорить наедине, крошка, – удовлетворенно произнес он.
– Ты думаешь, я буду говорить с тобой после того, что произошло? – задохнулась от возмущения я.
– Я думаю, ты захочешь поговорить со мной, когда узнаешь альтернативу, – ухмыльнулся он, откровенно скользя взглядом по моему телу. Его запах, заполняя мои легкие, резью отзывался в ожившей метке, и я отчаянно старалась дышать через рот, чтобы хоть как-то от него оградиться.
– Куда мы едем? Что тебе нужно? Сэм мертв, ты получил то, что хотел, оставь нас в покое! – Я чуть не добавила «пожалуйста», но в последний момент сдержалась.
– Еще не все, – возразил тот, покачав головой, а потом, наклонившись поближе, доверительным шепотом сообщил: – Я хочу получить тебя, крошка.
– Что? – От шока я едва могла заставить себя говорить. – Но… ради Зверя, зачем я тебе?
– Знаешь, как я получил Кэсс? – задумчиво улыбнулся он, явно упиваясь моей реакцией. – Она была женой моего лучшего друга, с которым мы бок о бок прошли все дерьмо этого мира. Вместе поднимались, вместе пробивались к вершине. И когда я ее увидел, то понял, что она должна быть моей. Я хотел ее больше всего на свете, потому что она принадлежала ему.
Я мгновенно вспомнила элегантную фигуру омеги в белом, и ее строгую, но кинематографически выверенную красоту. Такую женщину любой может счесть трофеем и желанной добычей, но я – причем здесь вообще я?
– И что ты сделал? – Мой голос было почти не слышно на фоне урчащего мотора.
– Соблазнить ее было непросто, – признал Джером. – Она оказалась крепким орешком, но это лишь… раззадорило мой аппетит. Это была восхитительная, долгая охота. Одна из лучших в моей жизни. И она таки стала моей
– А ваш друг… разве не был против? – Великий Зверь, как будто мне в самом деле было не плевать!
– Он не узнал. Не успел, – как-то слишком беззаботно пожал плечами Джером. – Слишком любил гонять на роскошных спортивных тачках по мокрой дороге.
Я вдруг вспомнила друга Макса, который погиб при похожих обстоятельствах. Вряд ли эти два случая были хоть как-то связаны между собой, и все-таки это пересечение неприятно меня покоробило. Все эти тонкие натянутые нити совпадений, синхронностей и отражений одного в другом. Судьба или трагическая случайность? И так ли велика была между ними разница?
– Я думал, что никогда не смогу хотеть кого-то сильнее, чем хотел жену лучшего друга. Пока не встретил тебя, Хана Росс. Со дня нашей встречи ты не идешь у меня из головы. А тебе бы уже стоило понять, что я всегда получаю желаемое. – Снова эта полная самолюбования ухмылка, от которой меня буквально выворачивало наизнанку.
– Тебе нужна не я, – покачала головой я, усилием воли сдерживая эмоции. – Тебе нужно это! – Закатав рукав, я ткнула пальцем в свою укоротившуюся ленточку связи. – Ты захотел Кэсс не потому, что она была женщиной твоей мечты, а потому, что она тебе не принадлежала. Тебя заводит мысль отбирать и присваивать чужое, и будь кто угодно другой на моем месте, ты бы захотел эту женщину не меньше!
– Тебя это злит, крошка? – бархатисто усмехнулся он, попытавшись провести пальцем по моей щеке, но промахнувшись, потому что я отклонилась в сторону. – Просто ты слишком глубоко копаешь. Женщины вообще любят лезть туда, куда не стоит, считая себя самыми умными.
– Я не желаю продолжать этот разговор, – категорично мотнула головой я. – Выпусти меня отсюда.
Джером и ухом не повел, явно не собираясь реагировать ни на какие мои слова и действия и вполне возможно считая их какой-то извращенной формой кокетства. Такие мужчины, как он, не воспринимали слово «нет» в его истинном первозданном значении, только как уловку женщин, набивающих себе цену.
– Так уж повелось с давних времен, что альфы – охотники, а омеги – добыча, – размеренно проговорил он. – Ты должна гордиться тем, что возбудила интерес у такого, как я, крошка. Что тебе может дать твой альфа, кроме своего тела? Ты уже не подросток, чтобы сходить с ума от сверхспособностей или большеглазых мальчишек, у которых за душой ни денег, ни плана, ни желания остепениться. Я могу дать тебе все это – богатство, дом, власть, статус. Все, что захочешь, в обмен на твое тело и твою покорность.
У меня в голове все это не укладывалось. Что я правда сижу напротив Джерома Стоуна на заднем сидении его автомобиля, и он, не зная обо мне вообще ничего, предлагает мне бросить моего любимого мужчину и стать его омегой. Может быть, в его кругах это было чем-то нормальным и обыденным, но в моем мире подобные предложения иначе как издевательством или шантажом назвать было нельзя.
– Не верю, что это в самом деле происходит, – нервно пробормотала я, мотая головой. – Ты ненормальный.
– Я точно знаю, чего хочу, и это еще одна важная черта, что отличает взрослого мужчину от вчерашнего школьника, – с умным видом отметил он. – Да, сперва я думал, что мне хватит одной ночи с тобой. Просто почувствовать, каково это – трахнуть чужую самочку, отмеченную истинной связью. Я рассчитывал, что когда мои парни надавят на ваш блошиный домик, у тебя не останется иного выхода кроме как попросить денег у меня и тогда…
– Постой. – Я перебила его, внезапно осознав, о чем он говорит. – Твои парни? Так это ты подослал к Ории кредиторов?
– Да, тот район – моя территория, – пожал плечами он. – Не самое прибыльное место, но со своими плюсами. Ну так что, Хана? Я не хочу создать у тебя ложное впечатление твоей исключительности – ты далеко не самая красивая омега из всех, что я встречал, но я хочу тебя, потому что у меня никогда не было такой, как ты. Я бы мог взять тебя силой. Хоть прямо здесь. Но я люблю, когда вы соглашаетесь сами. Когда даже самая добродетельная и целомудренная готова раздвинуть ноги за подходящую цену. Чего ты хочешь, Хана? Денег? Квартиру в центре города? Личный счет в швейцарском банке?
– Ничего, – шепотом ответила я. – Выпусти меня отсюда, мне ничего от тебя не нужно.
– Из-за него, да? – неодобрительно поджал губы он. – Думаешь, твой пацан так уж сильно тебя любит?
– Это не твое дело, – помотала головой я.
– Посмотрим, будет ли он так же сильно любить тебя, если узнает, какая ты шлюха, – пожал плечами он, и изменившееся выражение его лица в тот момент совсем мне не понравилось.
– О чем ты вообще? – не поняла я.
– Когда я чего-то хочу, я подхожу к вопросу очень тщательно, – отозвался Джером. – Разузнать твою подноготную было несложно, и там на первый взгляд не было ничего интересного. Но это только на первый взгляд.
Он расплылся в довольной сальной ухмылке, и у меня по спине пробежал холодок. Нет, не может быть! Он не мог узнать о том, что тогда случилось! Ведь не мог же?
– Вижу по твоему лицу, что ты меня поняла, крошка, – отметил он. – Все началось с одной фотографии – чудесной, восхитительной фотографии, после которой я захотел тебя лишь сильнее.
– Нет, – судорожно выдохнула я, не осознавая, что одной своей реакцией выдаю себя с головой.
– О да, – выразительно двинул бровями он. – Хотя я прежде не видел тебя без одежды, я мгновенно узнал каждый изгиб твоего тела, словно не раз уже исследовал его своим языком.
– Нет! – закричала я, ощущая, как меня душат слезы. Это было неправильно, это было отвратительно и грязно – и я была отвратительной и грязной.
– Но знаешь, что было самое восхитительное? – протянул он чуть погодя. – Мои парни пообщались со всеми участниками той истории, и оказалось, что один из них записывал все происходящее на видео, пока остальные были заняты. Знаешь, у всех ведь свои причуды, так? Долгое время эта чудесная запись хранилась в его частной коллекции, но за разумную цену он согласился с ней расстаться. Хочешь посмотреть?
– Нет, – в третий раз прошептала я, давясь слезами.
– А я хочу, – невозмутимо отозвался он, достав свой телефон. Мне не нужно было видеть то, что происходило на экране, достаточно было звуков, чтобы отчетливо вспомнить все, что тогда произошло – зал с цветными прожекторами, чужие руки на моем жадном до прикосновений теле, чужие стоны и липкая, горячая, соленая похоть, покрывающая мою кожу. Я никак не могла насытиться, я изнемогала от переполняющего меня желания, я просто не могла остановиться, не ощущая ни боли, ни усталости, ни стыда. Мое прошлое, мое проклятие прошлое, о котором я уже успела позабыть, внезапно нагнало меня на заднем сидении роскошного автомобиля, сжатое в руках жестокого, беспринципного и циничного ублюдка, который поставил меня перед самым невыносимым выбором в моей жизни.
– Я отправлю ему это видео, – неторопливо и словно бы смакуя каждое слово, произнес Джером. – Насколько сильно твой альфа тебя любит, чтобы принять и простить такое, Хана?
– Я… я… – У меня дрожал голос, я совершенно не знала, что сказать. Йон выходил из себя каждый раз, когда рядом со мной оказывался другой альфа – даже если тот и не пытался претендовать на меня по-настоящему. Что, ради Зверя, мог он подумать и почувствовать, увидев, как его трепетно любимая девушка, которую он считал своим домом и своей жизнью, с таким животным удовольствием отдается не одному, но сразу нескольким другим мужчинам? Могла ли я надеяться, что он поймет, что в произошедшем не было моей вины, что треклятая биология загнала меня в ловушку и что я просто… не уследила за самой собой? Могла ли верить, что он закроет на это глаза, увидев мое лицо, полное бесстыдства и наслаждения, в окружении чужих тел и чужих желаний? Могла ли рассчитывать, что его отношение ко мне не изменится и он останется все тем же заботливым, любящим и самую чуточку одержимым своей любовью мужчиной, которого я обожала каждой клеточкой своей души и который досыта наполнял своим огнем мое истосковавшееся нутро?
Я знала ответ на все эти вопросы, и он заставлял меня дрожать всем телом, ощущая, как весь мой мир, который еще утром казался таким простым, правильным и почти завершенным, снова разваливается на части. Но только теперь некому было закрыть его своей спиной от ледяного пронизывающего ветра.
– Я дам тебе время подумать, – великодушно проговорил Джером, видя, в каком я состоянии. – Пришлю машину в субботу в семь. Она отвезет тебя ко мне в «Элизиум». Если приедет пустой, твой альфа получит очень интересное домашнее порно на вечер. Почти уверен, что ему понравится.
Я замотала головой, не в силах выдавить из себя ни звука, и альфа попросил водителя остановить машину. Дверца за моей спиной приглушено щелкнула, открываясь, и я буквально выкатилась на тротуар. Я не представляла, в какой части города мы находились, да это было и неважно.
– Значит, до субботы, крошка, – резюмировал Джером, прежде чем снова захлопнуть дверь. Я ничего ему не ответила, на шатающихся ногах отступив к фонарному столбу и вслепую ухватившись за него. Мир раскачивался и грохотал вокруг меня, а я не могла заставить себя пошевелиться.
Вот и все, поезд прибыл на конечную, и дальше дороги не было.
