Текст книги "Клоака. Станция потери (СИ)"

Автор книги: Анна Муссен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Он был сладким… – повторяю я.

Определенно сладким. Это был запах сухостоя. Мертвых цветов…

Мертвечины.

– О чем вы разговариваете?

Маша быстро пересказывает Врачу то, что услышала от меня. Семен и Дмитрий слушают ее и переглядываются между собой, но ничего уточняющего у меня не спрашивают.

– Что же это был за газ, который одному показался горьким, а другой сладким?

Семен задумывается над собственным вопросом и занимает пустующее место справа от меня. Дмитрий садится напротив него, рядом со Спортсменом и Черноволосой.

– Да какая разница, что это был за газ! – чуть ли не возмущается Белла. – Главное… Главное то, что мы теперь знаем, что произошло в метро!

Все переводят на нее удивленные взгляды.

Неужели она смогла догадаться о том, что случилось?

– Газовая атака! – в голос заявляет она. – Такое ведь уже когда-то было, да? Я где-то читала об этом…

Надо же, Белла читает литературу о газовых атаках. А выглядит как среднестатистическая любительница глянцевых журналов и туалетных сплетен. Правду говорят, что внешность обманчива.

– Ты о японском метро? – произносит Мандарин, догадываясь, о какой атаке говорит Черноволосая и объясняет нам: – Где-то в середине девяностых в Токио совершили теракт. В вагонах распылили…если так можно сказать, зарин. Это такое отравляющее вещество нервно-паралитического действия.

– Да, было такое, – кивает Семен, так же вспоминая о случившемся в Азии теракте. – Но… Если сейчас произошло что-то похожее, то это не зарин. У них нет симптомов. Вообще никаких.

– Вы говорите о каком-то газе… – начинает Сергей, – а что тогда насчет… Насчет того, что всех утащило? Это ведь была не галлюцинация.

Газ этого точно сделать не мог. В этом я, да и все остальные, были с ним согласны.

– По поводу этого ничего сказать не могу, – говорит Дмитрий, поднимаясь с сиденья. – Но посмотрите сюда.

Он подходит к карте и, находя нужную станцию, тычет в нее пальцем.

– Все началось отсюда.

Он несколько раз тычет в отметку пересадочной станции, а после проводит пальцем вниз. По направлению нашего пути.

– До конечной оставалось шестнадцать станций. Сколько времени обычно занимает преодоление такого расстояния?

– Минут тридцать пять-сорок, – говорит Сергей.

– А сколько времени мы уже едем?

Намного, намного дольше.

– Даже с такой скоростью, даже со всеми остановками в туннелях, мы уже должны были достигнуть конечной станции. Упереться в…тупик.

Он прав. Но что же тогда происходит?

– Нас пустили по какому-то запасному пути? – предполагает Белла.

– Возможно. Но по какому? Куда мы направляемся? Метро не бесконечно, а мы не по кольцевой катаемся.

Он чертовски прав, но…

– А что машинист? – спрашиваю я. – Вы смогли с ним связаться?

– Когда поезд остановился, и все, кроме нас, из вагона вышли, я решил быстро проскочить на платформу и забраться к нему в кабину, но… Я не смог этого сделать. Двери заперты, а стекла настолько мутные, что через них ничего не увидеть.

– Мутные? Почему?

– Да кто его знает?.. В эту дверь мы тоже стучали, – Врач кивает на дверь, через которую в кабину можно было бы попасть из самого вагона, —но она закрыта изнутри.

– Почему вы не ушли с остальными?

Мой вопрос ведь вполне логичен, правда?

– Потому что он собирался ехать дальше, – отвечает на мой вопрос Дмитрий. – Я не знаю, зачем он два раза остановился на абсолютно пустых станциях, но… Но выходить на них я не захотел.

– У меня было так же, – произносит Маша. – Неспокойно как-то было на душе, поэтому я и осталась.

– А те люди?.. – спрашиваю я. – Ну, которые вышли, они… Они ни отчего не убегали?

– Я видел, как они все побежали к эскалаторам, – говорит Семен. – Но побежали сами, ни от кого не убегая.

И что же мы в итоге имеем?

Мы не знаем, что произошло. Не знаем, из-за кого это произошло. Не знаем, куда направляемся. Нас семеро… Восемь. Прости, Тихоня. Ты такой тихий, что я о тебе забыла. Врач, Черноволосая, Спортсмен, Учительница, Мандарин, Малой, Тихоня и я – команда героев, оказавшаяся в затруднительном положении под землей. Если я отсюда выберусь, то обязательно напишу о нашем «приключении» книгу. По ней снимут псевдо-документальный фильм, я заработаю на этом кучу денег, и после получения диплома ни на какую работу устраиваться не пойду.

Идеально распланированное будущее.

– Вы чувствуете? – вдруг произносит Тема, вскакивая с сиденья. – Мы едем медленнее!

Мы как по команде поднимаемся на ноги. И в этот же момент поезд выезжает из туннеля на…улицу.

В город.

Шестая остановка – Наземная станция

Говорят, что мы – современные люди, не способны жить при тех же условиях, при которых наши предки выживали не то что тысячелетия, а какие-то жалкие сто-двести лет назад. И самое обидное в этом утверждении то, что оно до безобразия истинно. Разве способен городской житель охотиться в лесу и пойманной дичью кормить семью? Многие ли из нас могут сориентироваться в пространстве, используя лишь природные указатели? И кто вообще первый сказал, что человек – верхушка пищевой цепи?

Мы слабые.

Беспомощные.

У нас нет ни шерсти, способной согреть нас зимой, ни клыков, ни когтей, благодаря которым мы смогли бы защищаться от врагов.

Сколько человек проживет в дикой природе без одежды, еды и лекарств? Долго ли? Несколько недель, дней или часов? Зимой мы голышом и суток не протянем, а животные, мехом природой не обделенные, на снегу прекрасно спят. Они могут охотиться, сутками голодать, выслеживая свою добычу, а мы?.. Мы ноем, если последний раз ели в шесть вечера, а новый прием пищи запланирован только на восемь утра.

Нет, конечно, я слышала истории о людях, сумевших выжить в дичайших условиях и оставшихся при этом в здравом рассудке. Но много ли таких, как они, среди нас? Я вот точно не смогу выжить в каких-нибудь горах-лесах, потерпев над ними крушение.

Я и в список-то счастливчиков, переживших падение, не попаду.

– Не нравится мне это, – говорит Дмитрий, отвлекая меня от философских мыслей.

Мне тоже не нравится то, что происходит. Совсем не нравится.

В городе нет света, и это меня по-настоящему пугает. Подойдя ближе к дверям, руками пытаюсь отгородиться от вагонного света, чтобы видеть на темном стекле не свое отражение, а город, скрывающийся снаружи. Если честно, то я плохо ориентируюсь в чужих районах, поэтому те дома, которые мне удается рассмотреть, совершено не помогают мне определить наше местоположение.

Дома все как под копирку – вечная тенденция нашей страны. Все должно быть одинаковым. Вплоть до цвета кирпичей и отделочных обоев, с которыми продаются некоторые квартиры. Если смотреть на карту, то мой район можно разделить еще на десять микрорайонов, расположение зданий в которых будет абсолютно одинаковым! Мне иногда кажется, что даже деревья у домов сажают в специальном порядке, чтобы у приезжих не было никаких ориентиров, благодаря которым они смогли бы отыскать нужное им здание.

– Знакомые дома?

– Вроде бы… – неуверенно произносит Врач, стоя рядом со мной.

Поезд медленно едет по рельсам, больше не сбавляя и не прибавляя хода. Все еще сложно поверить в то, что с нами произошло. Мыслей о том, что это шутка, с каждым пройденным участком дороги становится все меньше и меньше. Над нами не пошутили. Над теми, кто остался в том туннеле, тоже никто не шутил. И тем, кто вышел на станциях, на которых мы останавливались, уже не до смеха.

Я слышала много рассказов о нашем метро. О том, что существуют тайные ходы, заброшенные туннели и целые станции, отданные в распоряжения тому, что обитает под землей. Но я никогда в это не верила.

Загадочные места, кишащие монстрами и призраками? Засекреченные эксперименты над людьми, проводимые правительством? Инопланетяне, живущие среди нас?

Что за бред?

Нет, конечно, что-то такое есть. Должно быть. Точнее, когда-то было. Иначе откуда взялись все эти древние легенды и мифы? Кентавры, драконы, русалки, да даже единороги с нашей жар-птицей, я верю, когда-то существовали. Но разве могли эти существа, наводившие ужас на людей прошлого, до сих пор оставаться незамеченными ничем и никем, и преспокойно где-то жить, не попадаясь людям на глаза?

Нет. Определенно нет.

Все это давно вымерло, а нам остается только помнить о них сказки.

Но… Но что-то все же утащило всех этих людей из вагона на рельсы, а там… Под поезд? Или в какую-нибудь нору-лазейку? В свое гнездо, где множество маленьких монстриков жаждет отведать человечиной?

Кажется, попытки отшучиваться – один из способов справляться со стрессом. Во всяком случае, кто-то из преподавателей в институте нам об этом точно говорил.

– Идиотизм какой-то…

Полностью согласна с Сергеем.

Остальные так же, как и мы, занимают места у оставшихся дверей, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в этих потемках. Мост, по которому мы сейчас движемся, протянут над какой-то дорогой, но под нами еще не проехала ни одна машина. Нет ни желто-белого света от передних фар, ни красного шлейфа от задних. Я не замечаю даже порядком поднадоевших баннеров с рекламой, призывающей купить трешку на краю города по очень привлекательной цене, в рассрочку и без переплат.

Где только денег столько взять простым смертным, нигде не говорится.

– Почему город обесточен? – спрашивает Маша.

Потому что случилось что-то очень-очень плохое.

Не помню, когда у нас последний раз отключали свет.

В деревне у бабушки, куда меня раньше отсылали каждое лето, свет пропадал с завидной регулярностью. Но тогда и время было другое, и обстоятельства не такие. Если свет отключали днем, то я с деревенскими ходила на речку или в лес, весело проводя время. Если вечером – спать приходилось ложиться намного раньше. И всего-то. Не смертельно.

Но сейчас-то мы не в деревне, а в городе с населением в десяток миллионов человек. И судя по тому, что произошло с нами в метро, обесточили не только улицы, над которыми мы сейчас проезжаем.

Найдя в кармане телефон, снимаю с него блокировку и проверяю наличие связи.

Нет сигнала.

Нет сигнала.

Нет сигнала.

Эти слова каким-то эхом проносятся в голове. Как такое возможно? На улице, на возвышенности, на высоте нескольких метров от дороги и нет сигнала? Это даже не смешно. Мой мобильный оператор не так плох, как все о нем говорят, чтобы оставить меня без связи на открытой местности.

Но если сигнала нет и у меня и у остальных, то проблема не в операторе.

И не в телефоне.

Мой совсем новый, да и у остальных, насколько я успела заметить, тоже. Кроме Маши. Признаться, людей с раскладушками я уже давно нигде не видела.

Интересно, этот тип телефонов вообще еще кто-нибудь выпускает?

– Это ведь хорошо, что мы выехали на улицу, да? – спрашивает Сергей. – Из подземки мы могли и не выбраться, а если он остановится на наземной станции, то мы сможем уйти.

– Ага, – невесело усмехается Белла. – И нас тут же слопают зомби.

– Зомби? – переспрашивает Дмитрий.

– Трупы ходячие.

– Я знаю, кто это, – говорит Мандарин, чуть закатив глаза от ноток надменности, с которыми говорит Белла. – Думаешь, наступил зомби апокалипсис?

– Конечно. И мы – единственные выжившие, оказавшиеся в нужное время в метро, огородившем нас от… От чего-то, что всех остальных превратило в зомби.

Ого. А я думала, что это у меня фантазия неплохо развита. Оказывается, все хотят очутиться в мире, наполненном зомби, вампирами и прочими фантастическими и фэнтенизийными тварями. Вот только в книгах и фильмах, персонажей вроде Беллы съедают либо самыми первыми, либо за несколько минут до сюжетной развязки.

Она, конечно, не гламурная блондинка… Она гламурная брюнетка, поэтому, возможно «экранного времени» у нее и будет больше, чем я предполагала прежде.

– Чего ты на меня так смотришь?

На ее вопрос лишь качаю головой и отворачиваюсь в другую сторону, вновь фокусируя взгляд на темноте улицы. Нет смысла с ней спорить или пререкаться. Мы сейчас не в том положении, чтобы ссориться. А если подумать, то и правда, у кого из нас сколько шансов? Самые уязвимые в нашей компании: я, Белла, Маша и Тема. Семен, Дмитрий и Сергей кажутся крепкими людьми. К Спортсмену вообще никаких вопросов. Конечно, если крепкий он такой от природы и упражнений, а не таблеток и какого-то там протеинового питания.

Семену и Дмитрию на вид лет…тридцать пять-сорок. Никогда не умела точно угадывать чей-то возраст. Они тоже крепкого телосложения, но я знаю, что подобный критерий не всегда означает стопроцентную победу в драке. Придется ли нам с кем-то драться? Или же нужно будет убегать? Если Спортсмен прав, и мы, в самом деле, везунчики, то… Хорошо. Попав на улицу, мы уж как-нибудь доберемся до своих домов, чтобы там в городе не произошло.

И даже если Белла окажется права, и зомби в самом деле появились, то нужно будет всего лишь найти какой-нибудь тур-походный магазинчик. Я как-то раз в такой заходила, искала папе подарок. Там было столько ненужного в обыденной жизни барахла, что глаза разбежались. Хорошие там висели походные топорики и мачете. О, да, мачете был хорош. Я сразу же представила себя в джунглях, прорубающей путь через толстые лианы и пальмы. С таким клинком головы зомби будут разрезаны как переспелые арбузы в игре.

Да, мачете это вполне себе доступное оружие защиты.

Ну… А если специализированного магазина не найдется, то в любом хозяйственном ларьке можно найти…как он там правильно называется? «Нож шеф-повара»? С длинным таким, широким лезвием. Или зайти в сувенирный магазинчик и стащить катану.

Всегда хотела купить себе катану. Это на мне сказывается подростковое увлечение всем азиатским.

И еще нужно будет найти кольчугу. Вот с этим, конечно, возникнут сложности, но… Придется постараться, если хочу вернуться домой целой и невредимой.

– Хочешь сказать, что света нет из-за зомби? – интересуется у Беллы Семен, словно Черноволосая какой-то гид.

– Ну не конкретно из-за них, но… Да какая разница? Что-то определенно произошло, пока мы ехали от одной станции к другой, так?

Белла всех недовольно оглядывает, а я, занимаясь тем же, чем и она, останавливаю свой взгляд на Тихоне. Все еще не понятно, молодой он или взрослый, но «последний пассажир» больше не спит, а стоит на своих двоих так же, как и мы, смотря на город через окно над сиденьями.

– Эй, – тихо зову я Врача и, когда он ко мне оборачивается, незаметно для остальных киваю в сторону еще одного нашего попутчика.

Семен понимает меня с полу жеста.

– Юноша, может уже присоединишься к нам? – спрашивает он, заставляя всех нас вздрогнуть. – Нехорошо в такой ситуации отбиваться от коллектива.

Тихоня скидывает с головы капюшон, после чего медленно поворачивает к нам голову, и мы наконец-то можем увидеть его лицо.

У него под глазами проступают хорошо различимые даже с такого расстояния темно-серые мешки, легкая щетина на скулах прибавляет ему возраста, хотя, как мне кажется, мы с ним ровесники. Плюс-минус год. Он смотрит на нас с некой злобой и раздражением, и от этого взгляда хочется куда-нибудь сбежать.

Я замечаю, что и Маша и Белла чувствуют себя так же, как и я. Все мы невольно отступаем от него назад, а остальные, разумеется, кроме Темы, наоборот, напрягаются, готовые в любой момент… Что? Не знаю. Но и Сергей, и Семен с Дмитрием уже настраиваются по отношению к Тихоне враждебно.

– Может, хотя бы представишься?

Парень резко переводит взгляд на задавшего ему вопрос Мандарина и внимательно всматривается в его лицо. Потом он смотрит на Врача и опять выражение его лица искажается в злобной гримасе.

Я готова поклясться, что он вот-вот набросится на одного из них с кулаками. Вот только…с чего вдруг такая агрессия? Никто из нас не был знаком друг с другом, пока нам не повезло спуститься в метро и сесть на этот поезд. И злиться на незнакомцев просто так?..

Нужно держаться подальше от тех, кто неспособен контролировать свои эмоции. Такие люди способны на неожиданные и пугающие поступки.

– Давайте оставим его? – шепчет Маша. – Если он не хочет о себе рассказывать, то нехорошо его заставлять. Прости нас за назойливость.

Последнее она уже произносит для Тихони.

Нужно заметить, что у Маши довольно тихий и спокойный голос. Голос настоящей учительницы, в сотый раз объясняющей бестолковым детям, что два плюс два помноженный на два, это шесть, а не восемь. Потому что если скобок в уравнении нет, то первым делом числа всегда множатся, а только потом складываются.

– В самом деле, – поддерживает ее Белла. – Сдался нам этот пришибленный.

Мельком взглянув на Тихоню, я понимаю, что ни до одной из них ему нет никакого дела. Семен и Дмитрий – вот кто ему важен.

– Нина, ты думаешь так же? – спрашивает у меня Врач.

Думаю.

– Да.

Но я не уверена.

– Тогда, нам просто стоит дождаться остановки, – говорит Дмитрий. – А этот пусть едет дальше, раз так хочется.

Поезд начинает притормаживать.

Мы вновь устремляемся к окнам, за которыми все еще ничего не видно. Вскоре вид города сменяется на высокие, железные пласты, ограждающие платформу станции от территории, не принадлежавшей метрополитену.

– Будто к вокзалу подъезжаем, а не станции, – говорит Сергей.

Точно. И правда похоже.

– Зомби пока не видно, – произносит Белла то ли серьезно, то ли шутя.

Я бы уточнила, сказав, что вообще ничего не видно.

Здесь света тоже нет.

Поезд останавливается, скрипнув тормозами, и все двери, выходящие на сторону платформы, открываются одновременно.

Сквозняк моментально проникает в душный, как мне теперь кажется, вагон, но выходить наружу пока никто и не решается. Свет от ламп освещает небольшую площадку платформы. Я чувствую, как стук сердца отдается в ушах пульсирующим грохотом.

Чувствуют ли себя так же остальные?

– Нужно идти, – нарушает тишину Дмитрий.

Он первым шагает за пределы вагона.

Наверное так тихо, как сейчас, бывает только на кладбище. Идиотские сравнения опять лезут в мою голову, но я ничего не могу с собой поделать.

– Кажется…никого нет, – говорит он, оглядываясь.

Я вижу, как нервно сглатывает образовавшийся в горле ком сомнений Сергей, но все же переборов свой страх, он спускается на платформу.

Но страх ли это?

Может, это инстинкт самосохранения?

Его спортивная сумка все еще висит на его плече, и он резко ее поправляет, оглядываясь по сторонам. Белла выходит из вагона увереннее, но мне кажется, что коленки от страха у нее все же трясутся. Хотя, возможно это и от холода.

Стоит помнить о том, что одета она далеко не по погоде.

– Я… Я не хочу идти, – говорит Маша, качая головой. – Не нравится мне это все…

Она обеими руками стискивает лямки своего рюкзака, с которым, как по мне, в школу ходят мальчишки с класса пятого по одиннадцатый. Может она не учитель, а какой-нибудь репетитор? Надо бы у нее спросить, как время появится.

Хех… А вдруг я ошиблась с профессией и мне прямая дорога к профайлерам? Поговаривают, что скоро они будут зарабатывать больше, чем юристы и врачи в частных фирмах и больницах.

Осталось только убедиться в том, что я всех правильно «описала».

– Пойдем! – восклицает Тема, демонстративно выпрыгивая из вагона. – Здесь нет ничего страшного!

– В-вернись назад, – бормочет Маша, смотря на подошедшего к ней Семена. – Я не хочу идти…

Врач ободряюще хлопает ее по плечу и подталкивает вперед.

Тема, вернувшись обратно, тянет Машу за собой, и на этот раз она уже молча следует за мальчиком на платформу.

– Пойдем, Нина, – говорит Семен, обходя меня и сходя с поезда. – Двери в любой момент могут закрыться.

Мы с ним остаемся… Нет, не последними. Смотрю на Тихоню, усевшегося обратно на свое место. Почему же он так спокоен? Он сидел там с самого начала? Чувствовал, как что-то утаскивало его попутчиков из вагона, и продолжал неподвижно сидеть? Он странный. Будто не отсюда. Верно Белла подметила, называя его «пришибленным». Будто пыльным мешком по голове получил, а теперь отходит, стараясь не привлекать к себе внимания.

– Нина, остальные уже далеко отошли, – произносит Врач, заходя обратно в вагон. – Оставь его. Пусть остается один, раз ему так хочется.

Так же, как и Машу, Семен слегка подталкивает меня к дверям, и я уже почти делаю шаг на перрон, как черви, предупреждавшие меня об опасности уже два раза, снова начинают шевелиться в груди.

Мой взгляд падает на карту метрополитена, приклеенную к стене.

Наземные станции…

Выглядываю из вагона, чтобы найти табличку с названием станции, но на этой остановке нет никаких ориентиров. Вообще никаких. Ни указателей с улицами, ни автобусных и троллейбусных номеров маршрутов. Нет ни знака метрополитена, ни информационного столба, которыми в прошлом году снабдили абсолютно все станции. Этого ничего нет.

Где же мы?..

Месяца два назад Эля потащила нас с Шуркой на экскурсию по метро. Там как раз рассказывали о наземных станциях, которых в нашем метрополитене в разы меньше, чем подземных.

Мы побывали на каждой из них.

Мой взгляд вновь устремляется к карте.

– Нина?

Нет, не эта.

И не та.

Взгляд скользит по названиям, которые я к своему счастью и удивлению запомнила.

Нет.

Нет.

Нет.

Я помню все станции, на которых мы были. Они все были разными и довольно-таки красивыми. Эта платформа неухоженная. Заброшенная. На этой станции мы не были.

Я с ужасом понимаю, что ее нет.

– Вернитесь! – кричу я остальным.

Такой станции нет.

Ш-ш-ш…ост…но…

Единственным, кто успевает обернуться на мой голос до того, как захлопываются двери, оказывается Сергей.

Х-х-х… Ш-ш-ш… След-ующая…стан…ия…к…чная…