Текст книги "Клоака. Станция потери (СИ)"

Автор книги: Анна Муссен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Если смогу – скажу.

Странно, но разговор не клеится и у нас. Вроде бы поговорить нам есть о чем, а нужные слова почему-то не произносились.

Я смотрю наверх и замечаю, что свет от «неба» выглядит тусклее. Сейчас в Клоаке властвует день, примерно час или два. «Солнце» скрылось за «облаками», но холоднее почему-то не становится. Наоборот. Мне кажется, что на улице становится теплее. Ветра нет и, если подумать, то дышать становится тяжелее.

Здесь душно.

– Тебя ничего не настораживает? – спрашиваю я у Кости, неотрывно следя за «небом».

Но что именно было не так?

– Меня в этом месте все настораживает, – отвечает он.

Что-то… Что-то…

Я дотрагиваюсь до своей шеи, опускаю руку к груди, сжимая в ладони парку. Мои червяки молчат. Я спокойна за свою безопасность, но…

– Что-то не так, – произношу я, вставая со скамьи.

Костя следует моему примеру. Он сразу же подхватывает с земли автомат. Его палец моментально находит спусковой крючок. Я слышу, как меня зовет Сергей, интересуясь тем, почему мы вдруг резко соскочили с насиженного места.

– Становится темнее, – говорю я, осматриваясь вокруг. – Мне ведь не кажется? Смеркается, как вечером.

– Для сумерек еще рано, – произносит Костя, но голос его звучит неуверенно. – Возвращайся в лагерь. Встретимся в другой раз.

– Хорошо.

Спорить я не собиралась.

Но только я решаю сделать шаг в сторону, как слышу уже хорошо знакомый мне щелчок.

Щелк.

Щелк.

Щелк.

Мои черви пробуждаются от спячки. Я вспоминаю, какой страх испытала в темном вагоне, когда лампы одна за другой стали отключаться во всем поезде.

Щелк.

Щелк.

Щелк.

– Костя, панели! – кричит Митяй.

По улице разносится тревога. От закладывающей уши сирены хочется забиться в какой-нибудь далекий угол и переждать то, что вот-вот должно случиться. Головой я уже все понимаю.

Щелк.

Щелк.

Щелк.

Темнее. Темнее. Становится все темнее. «День» быстро сменяется на «вечер». Над нашими головами больше нет серого «неба». Оно уже ночное, но не такое, как обычно. Потому что звезд наверху тоже нет.

Щелк.

Щелк.

Щелк.

– Мы не успеем вернуться, – слышу я Костин шепот.

И Клоака погрузилась во тьму.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Шестая смена – Безопасное место

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Этот цокот слышен со всех сторон.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, Костя тянет меня за руку, уводя в противоположную от Сергея и лагеря сторону. Почему я решаю, что в противоположную? Потому что голос Спортсмена с каждым новым шагом и поворотом становится все тише и тише.

– Нельзя разделяться! – пытаюсь я «поделиться» своим мнением с Костей, но он меня не слушает.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Эти звуки окружают нас. Или же так только кажется. Возможно, горожан не так уж и много. С нами злую шутку играет эхо, ударяющееся о бетонные стены домов и разносящееся по всему городу, в котором шуметь было попросту нечему и некому. Никакой техники в Клоаке нет, а люди в лагере, с наступлением темноты, должны были спрятаться в зданиях.

Все люди. Без исключений.

Какой толк от часовых с оружием, если они не могут увидеть свои мишени?

Смотрю наверх.

– Ты знаешь, что произошло? – спрашиваю я, не видя даже очертаний тянущего меня вперед парня.

Костя продолжает держать меня за руку, не собираясь тратить время на объяснения и разговоры.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

– Ты собираешься вернуться в свое убежище?

Как он собирается найти его в такой темноте? У него есть очки ночного виденья? Я что-то таковых у него не заметила. И как он вообще сейчас бежит? Наугад? А если прямо сейчас на нас нападут горожане? Вдруг они где-то рядом? Совсем близко?

– Костя, куда мы бежим?

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Я уже не понимаю, был ли этот звук реален или мне мерещится? Я склоняюсь ко второму варианту, потому что Костя абсолютно спокоен. Его ладонь сухая и холодная, в отличие от моей. Может, все дело в том, что он уже два года жил…вот так вот? А я только несколько дней? Может, если я останусь в Клоаке на такой же срок… Нет. Я здесь не останусь.

Я чувствую жетоны, спрятанные под кофтой. Их десять. Ровно столько, сколько нужно заплатить Князю, чтобы стать свободной. И если наш побег провалится, я…

Мы останавливаемся.

– Костя?..

– Нина, помолчи, – шепотом произносит он, вталкивая меня…куда-то.

Я ощущаю запах мокрой штукатурки и чего-то еще. Дверь позади меня с глухим стуком захлопывается. Я чувствую руку Кости на своей спине. С лопаток его ладонь перемещается выше, к плечу.

– Слышишь что-нибудь?

Я прислушиваюсь. Ничего. Совсем ничего. Даже цокота, произносимого горожанами, больше не слышно.

Может, меня и правда начинало глючить?

– Нет.

От этой тишины становится не по себе.

– Так, слушай. Если потухли панели, то это очень-очень плохо. Горожане, как мотыльки. Маленькие огоньки и тусклый свет их привлекают, но сильного света они боятся.

Я понимаю, к чему он клонит. Если «утро» не настанет, то этот город уже можно считать нашей общей могилой. Долго мы в темноте не протянем.

– К тому же, кроме горожан…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Этот звук доносится откуда-то сверху.

В том, что мы находимся в подъезде, я уверена. Если опасность была на улице, то здания были нашими единственными способами выжить, поэтому решение Кости спрятаться в подобном месте вполне обосновано, но…

Почему мы побежали к другому зданию, чтобы спрятаться? Мы ведь и так стояли у подъезда. Почему было не забежать в него?

– Я сейчас включу фонарик. На несколько секунд, чтобы осмотреться. Запомни все, что увидишь. Поняла?

– Да.

Костя убирает руку с моего плеча, и я сразу слышу звуки, походящие на «шурх» и «ших». В голове я ярко воображаю, как Костя шарится по своим карманам в поисках источника света.

– Готова?

– Да.

– На раз, два, три, – предупреждает он и начинает отсчет заново.

Щелк.

Луч света и правда вспыхивает лишь на короткое мгновенье. Я, как и обещала, стараюсь запомнить все, что увидела за столь малый промежуток времени.

Щелк.

В подъезде снова становится темно.

– Впереди лестница, ведущая к лифтам и почтовым ящикам, – говорит Костя. – Там же двойные двери, за которыми должен располагаться коридор на несколько квартир.

Скорее всего на четыре. Две должны смотреть друг на друга. Еще две находиться на одной стороне.

– Справа еще одна лестница. Заметила?

– Да. Но я не хочу подниматься по ней вверх. Если она узкая, а места на межэтажных площадках немного…

Это будет самая настоящая ловушка, в которую мы сами себя же и загоним.

– Согласен.

Я уверена в том, что сказав это, Костя кивнул.

– Мы спрячемся в квартире на первом этаже.

– Спрячемся?..

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Теперь, зная, как выглядит помещение, в которое мы вбежали, я с уверенностью могу сказать, что горожане обосновались где-то наверху. На лестнице.

– Стой… Что значит «в квартире»? У тебя есть ключи?

Конечно же нет.

– Они мне не понадобятся. Держись за мою куртку и не отставай.

Я без прекословий ухватываюсь пальцами за жесткую ткань.

Щелк.

Это затвор на его автомате.

Щелк.

Свет в фонарике снова зажегся.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

– Не отпускай меня.

Костя идет по лестнице быстро и уверенно. Я же то и дело боюсь споткнуться о невидимые ступеньки. «Невидимые» потому что я и правда их не вижу. Даже очертаний. Весь свет устремлен вперед, к деревянным дверям со стеклянными вставками.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Бум. Шух. Бум. Бум.

Что-то бежит к нам. Бежит, ударяясь о стены, восстанавливая равновесие и вновь устремляясь вниз по бетонным ступеням, ударяясь о новую преграду. Мы проходим почтовые ящики. Вместо номеров квартир я умудряюсь прочитать привычные для слуха фамилии. Двери лифтов – а их было два: легковой и грузовой – оказываются открытыми.

Костя освещает кабинки, но они пусты.

Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…

Уже совсем близко.

– Костя…

– Слышу.

Мы оказываемся в следующем коридоре. Костя освещает его, несколько раз перемещая фонарик то в одну сторону, то в другую и, когда убеждается, что кроме нас здесь больше никого нет, захлопывает за нами дверь и поворачивает язычок замка.

Тот щелкает.

– Как мы попадем внутрь квартиры? – спрашиваю я.

Щелк.

Костя отключает фонарик.

Неужели он собирается потратить на наше спасение целый жетон?

– Так же, как попали в подъезд, – говорит он.

Как попали в подъезд? А как мы в него попали? Просто открыли дверь. Верно? Или же нет? Если дверь деревянная, то вопросов с ее открытием и не возникает. А если металлическая? Такая, как в моем доме? Мы прикладываем магнитный ключ к замку, что-то пиликает и дверь в течение нескольких секунд остается открытой.

Потом же она снова блокируется и закрывается. Закрывается…

Если бы знала, что понимание того, как открываются и закрываются входные двери станет моим спасением, обязательно бы расспросила об этом консьержа.

– Пойдем, – слышу я голос Кости поодаль от себя.

Когда он успел отойти от меня? Разве все это время я не держалась за его куртку? Я сжимаю и разжимаю ладонь.

Когда это я отпустила его?

– Нина?

– Я здесь.

Разве это не очевидно?

Я не расспрашиваю его о том, как он открыл дверь и почему был так уверен в том, что сможет это сделать. Хотя, возможно, мне и следовало бы поинтересоваться его медвежьими умениями. Костя проверяет квартиру. Она оказывается однокомнатной, поэтому времени у него на это уходит немного.

– Так ты расскажешь мне о том, что могло произойти? – спрашиваю я у него, опускаясь на пол у окна. – Со светом.

Костя же занимает место на подоконнике. Он оказывается достаточно широким для того, что бы парень мог с легкостью на нем уместиться.

– Видимо генераторы отключились.

– Генераторы? Я не совсем понимаю…

Зато я оказалась в компании с тем, кто понимает.

Костя рассказывает мне о том, что Клоака строилась таким образом, чтобы не зависеть от города на поверхности. Собственное энергоснабжение, водные ресурсы, кислород. Все этого было в достаточном количестве для того, чтобы Клоака функционировала. Но когда проект прикрыли, город и его жителей бросили на произвол судьбы.

– А как давно это произошло?

– В лагере мне сказали, что около десяти лет назад.

– Не так уж и давно, – произношу я. – Я думала, что времени прошло намного больше.

– Я поначалу тоже так думал. Князь, когда возглавил это место, смог найти путь к системе, отвечающей за подачу воды. Ты и сама видела, что место, в котором я прячусь, раньше было водоканалом.

– Да. А что насчет электричества?

– Слышала когда-нибудь фразу о том, что город – это организм?

Вместо ответа на мой вопрос, Костя задает свой.

– Ну… Что-то такое слышала.

Правда я не уверена в том, что фраза звучала именно так.

– Вот представь, что есть в Клоаке место, которое способно сойти за сердце. И там сосредоточена вся его «жизнь». Если с «сердцем» что-нибудь случится, то всему городу придет конец. А в нашем случае конец с цокотом прибежит и всех передушит.

– Князь пытается найти это самое «сердце»?

– Да. «Сердце» – это генератор, снабжающий Клоаку электричеством.

– Почему Князь не знает, где он? Если он тут главный, то, наверное, жил в Клоаке до того, как…все закончилось.

Или началось.

И вообще, почему никто не знает, где это самое «сердце города»? Если поразмыслить, то такого ведь быть не может… Чтобы совсем никто не знал.

– Он местный, это правда. Но как я слышал, он не имел в городе никакого влияния. Был среднестатистическим жителем, как и остальные. Даже не работал на каком-то супер важном объекте, чтобы владеть нужной для нынешней ситуации информацией.

Понятно. Князь – дорвавшийся до власти простак. Хотя «простак» не совсем правильное определение, если он смог сплотить вокруг себя людей, делать вылазки на поверхность и красть ни о чем не подозревающих жителей мегаполиса на поверхности.

– Он ищет генератор, чтобы подобных, как сейчас, ситуаций не возникало, – прихожу я к столь простому выводу.

Но от чего работает сам генератор? От топлива? Тогда его должен кто-то заливать. Не было же здесь нескончаемого запаса бензина.

– Именно.

Ненадолго мы замолкаем.

Я не вижу Костю, но слышу, как он дышит. Внутри квартиры, пусть и без света, я чувствую себя в безопасности. К тому же в помещении сухо и относительно тепло, а за то время, что я провела на улице, я успела замерзнуть.

Хрущу пальцами в ботинках, потом пальцами на руках. Мама говорила, что это нервное. Возможно, она была права.

Интересно, как они там? Что думают о моем исчезновении? Папа наверняка позвонил дяде Юре, нашему соседу и бывшему начальнику местной дежурной части, располагавшейся недалеко от моего дома, чтобы тот поднял бывших сослуживцев с насиженных мест и отправил их на мои поиски.

Даже стыдно немного…

Родители знали, с кем я собиралась гулять. Поэтому первым делом дядя Юра должен был отправить какого-то парнишку-дежурного к Эльке и Шурке. Но чем они могли помочь? Да, они рассказали о нашей ссоре в метро. В этом я даже не сомневаюсь. Сказали о том, что мы разошлись. Ну а дальше-то что? Полиция, конечно, имеет право запрашивать и просматривать записи видеонаблюдения в метро. Но чем эти записи им помогут? Они увидят, как я захожу в вагон, и на этом все закончится. Я из поезда не вышла. И никто, кто ехал со мной, тоже.

– Слушай, а как они угоняют поезда? – спрашиваю я. – В вагонах ведь столько людей…

Костя поначалу мне ничего не отвечает, а потом я слышу, как он сползает с подоконника и усаживается рядом. Наши плечи соприкасаются, и от этого мне становится спокойнее. Все же люди – существа социальные. Не важно, как глубоко мы увязнем в какой-нибудь гадости и на каком дне окажемся, если рядом с нами будет кто-нибудь еще, то мы все преодолеем.

Прозвучало как предвыборный лозунг…

– Я не знаю, как они это проворачивают, – отвечает он. – И я не знаю, кто и как оправдывается перед родственниками тех, кого увезли в Клоаку…

Перед родственниками?..

А ведь и правда. У тех, кто пропал, есть семьи. Когда их родные не возвращаются домой, что они должны были сделать? Написать заявление в полицию. Жаждущие помогать полицейские попросили бы трясущихся от страха и переживаний граждан подождать положенные три дня и только после этого, если любимые не вернутся, обращаться с тем самым заявлением в их адрес…

Ну и ладно. Подождем три дня.

Люди домой не вернулись. Что дальше?

А дальше уже пойдет работа. Выезды, опросы и допросы, просмотр тех самых видеозаписей, отслеживание мобильников и так далее и тому подобное. Толку от этих поисков, правда, не будет. Как полицейские будут оправдываться?

«Человек устал от своей жизни и попросту сбежал из дома и от семьи», – сказали бы они по телевизору и написали бы об этом в своих рапортах.

Такое могло бы прокатить для нескольких пропавших, но как оправдываться, когда исчез целый поезд? Что-то здесь было не так… У нас скандалы поднимаются, когда в Сеть заливают видео о жестоком обращении с животными, а тут целый поезд! Каждые три месяца! В одном и том же метро!

О таком невозможно умолчать самому и заставить молчать других.

– Как твой брат мог узнать о том, где ты?

Костя молчит.

Может, он не хочет рассказывать о себе, а я лезу не в свое дело? Или же он обдумывает свои слова и не знает, с чего начать рассказ?

– Ты ведь пытался выбраться из Клоаки все это время, да? Два года. Как…

– Ты задаешь мне много вопросов, Нина.

Кажется, мне это уже кто-то говорил.

– Потому что только ты можешь мне ответить и… Если мы узнаем друг друга получше, то в дальнейшем довериться друг другу будет проще.

– Разве я не говорил, что не собираюсь узнавать тебя «получше»? – спрашивает Костя, и я могу расслышать в его голосе насмешку.

В прошлый раз эта фраза звучала жестче. В этот же раз он явно не против близкого знакомства.

– Говорил, но… Кажется, будто это было давно.

Какая заезженная фраза.

– Ты ведь пытался сбежать из Клоаки с кем-то, верно? Но тот, с кем ты планировал побег, украл твои жетоны и сбежал без тебя. Я же все правильно поняла?

– О том, что ты смышленая, я тоже уже говорил? – спрашивает Костя, и мне кажется, что он дотрагивается рукой до своей шеи.

– Говорил, – говорю я. – Сама удивляюсь тому, какой я, оказывается, могу быть умной.

Костя негромко смеется, а потом, глубоко вздохнув, произносит:

– Так хочется узнать обо мне?

– Да, – честно отвечаю я, и только потом понимаю, как двусмысленно прозвучал его вопрос.

Хорошо, что было темно. Очень хорошо.

– Ладно… Раз уж заняться тут больше нечем.

Костя еще немного молчит, а потом начинает свой рассказ.

Седьмая смена – Чужая история

Людям хорошо в одиночестве. Люди – существа социальные.

Эти два утверждения всегда вызывали у меня головную боль и раздражение. Почему? Потому что оба они и верны, и ложны одновременно. Если нам нужно общение, то как нам может быть хорошо одним? И если нам хорошо одним, то как нам может быть нужно общение?

Закрыв глаза, я слушаю Костю и думаю лишь о том, что мы социальные одиночки. Насколько это, конечно, возможно. Мы сидим рядом, в полной темноте. Я молча слушаю его историю, не перебивая и не задавая никаких вопросов. Костя, иногда замолкая и что-то обдумывая, рассказывает мне о своей жизни на поверхности и в Клоаке.

Мое первое впечатление о нем было обманчивым. Причиной тому, пожалуй, было направленное в мой затылок дуло автомата. А еще Костина неразговорчивость и нежелание помогать мне, несмышленому неофиту, выживать. Прошло только несколько дней с нашей первой встречи, но мне кажется, будто эти дни были похожи на долгие, долгие зимние месяцы где-нибудь в северной части Земли. Мне и представить страшно, что чувствует Костя, мыслями возвращаясь в свою нормальную жизнь, а он просто рассказывает мне о ней, будто мы давние друзья, которые просто давно не виделись.

– Я ехал с футбольного матча, на который меня позвал одноклассник. Я, конечно, уже и школу и институт к тому времени давно окончил, но с ним связь поддерживал. Знаешь, мы общались с ним раз в месяц или два, но при этом оставались друзьями…

Костя невесело хмыкает, а я ощущаю в сердце легкий укол. У меня друзей со школы не осталось. Совсем никаких. А если напрячь память, то за прошедшие четыре года я, оказывается, ни одного из них вообще не видела. Чему раньше была только рада. Сейчас же… Да и сейчас тоже. Я не смогла найти с ними общего языка тогда, чего уж говорить про «сейчас»?

Среди одногруппников я друзей на долгие года тоже не нашла. Элька с Шуркой… Да какие они мне подруги?..

– Я футболом никогда не увлекался, – продолжает он, – но тут рассорился с родителями по пустяку какому-то… И я с Сашей тоже как-то слово за слово… А тут он со своими билетами. Знал бы, чем все закончится, вообще бы из дома не вышел.

Какие знакомые мысли. Если бы я знала, чем закончится моя вылазка из дома, истерично послала бы Элю с ее предложением потусить куда подальше.

– Матч был откровенно скучным. Вроде и команды нормальные и стадион полный, но… Наверное, все же не по мне такой вид спорта.

Наверное.

– Мы до позднего вечера шлялись по городу. Делились последними новостями, обсуждали общих знакомых…

Значит, у всех полов темы для разговоров одинаковые?

– А домой поехали на метро. Быстрее было бы на такси, но из-за матча… А тогда чемпионат какой-то был… Народа везде тьма. Решили, что на метро будет быстрее.

Интересно, сколько раз за это время он проклинал метро, себя и друга, у которого оказался лишний билет?

– Мы проехали несколько станций. Все было нормально. В вагоне куча фанатов разных команд, все в шарфах, чуть подвыпившие, но никто особо не буянил и на других косо не смотрел… Мы ненадолго остановились в туннеле. Мне наследующей выходить нужно было, чтобы перейти на другую ветку, поэтому я хорошо помню, как меня это разозлило. Лето, жара, различные запахи… Хотелось уже выйти на прохладную станцию. Хоть воздухом нормальным подышать.

Почему-то возникло чувство, будто я слушаю о себе. Я так же стояла в толпе пассажиров, желая лишь скорейшего прибытия на пересадочную станцию.

– Машинист извинился, мы продолжили путь и уже через минуту были на станции. Я попрощался с другом…

На этом слове Костя запинается. Я понимаю, что это был за «друг». Точнее я предполагаю о том, кто он и что с ними произошло дальше, но перебивать Костю или подгонять его, прося переходить к главной части его рассказа, я не хочу.

– В общем, не без помощи всего вагона мы оба оказались на платформе.

А это уже походит на мой псевдо-рассказ. Если бы мы могли увидеть лица друг друга, я уверена, Костя бы посмотрел на меня как-нибудь многозначительно. «Ты же понимаешь, о чем я, да?», – спросил бы он. «Да-да, конечно!», – ответила бы я, чувствуя угрызения совести.

– Мы уже собирались расходиться, как вдруг он сказал, что на станции что-то не так. Поначалу я ничего необычного не заметил. Станция как станция, но потом… Я понял, что его так насторожило.

Что же? Я-то на этой станции сидела внутри вагона и о том, как она выглядела, и что на ней происходило, могла только догадываться. А догадки зачастую ни к чему хорошему не приводили.

– Кроме нас на станции никого больше не было, – отвечает Костя на мой немой вопрос. – Вообще никого. Только те, кто вышел из вагонов. Пустынная платформа. Ни тебе полицейских, ни работников метрополитена. Впереди был эскалатор, я это точно помню, но он не работал. То есть не ехал ни вверх, ни вниз.

Нужно сделать мысленную пометку в голове о том, что с этой вот станции наш путь в Клоаку и начался.

– Я бы, наверное, еще долго пытался понять, что произошло, а вот мой друг…

Костя опять запинается на этом слове.

– Благодаря ему мы успели заскочить в вагон в самый последний момент.

А дальше Костя до мельчайших подробностей пересказывает мне о моем собственном пути в Клоаку. С каждым пройденным участком дороги людей в поезде становилось все меньше и меньше. Кого-то утащили в туннеле, когда отключился свет, кто-то не успел добежать до первого вагона, а кто-то, следуя за смельчаками-первопроходцами, выходили на станциях и пытали свою удачу на них.

Вот только мы оба знаем, кто эти «смельчаки» на самом деле.

– С одним из подстрекателей мы вышли на уличной станции. Нам показалось это самым оптимальным вариантом.

Это прозвучало как оправдание собственной беспечности. Но если честно, то выйти именно на улице было лучшей идеей, которая только могла прийти в голову ничего непонимающему в происходящей заварушке человеку. В конце концов, улица это не подземка, окруженная бетонными стенами с единственным выходом, до которого еще нужно было успеть добежать.

– Человек… Подстрекатель, выведший нас из поезда, повел нас в лагерь. Скорее всего доехать до улицы и выйти наружу было самым безопасным и умным решением, которое только могло прийти в наши головы… – повторяет он вслух то, о чем я только что подумала. – Конечно, если бы мы доехали до конечной…

Костя замолкает.

Знает ли он о том, что находится на конечной станции? Могу ли я рассказать ему о том, что уже была на ней? Пожалуй, рассказать бы стоило, но я боюсь его реакции. Мое молчание может быть воспринято им желанием обмануть его, ввести в заблуждение. Просить о помощи, а самой… Иметь на руках ровно столько жетонов, сколько нужно для «покупки» обратного билета…

Все же иногда правду лучше умалчивать. Во всяком случае, до определенного момента.

– К нам приставили Вано. Князь оценил мои способности… Благодаря отцу я был хорошо знаком с оружием, – поясняет Костя.

Твой брат, скорее всего, тоже, если вспомнить и о пистолете, и о шоу, которое он устроил. Теперь понятно, откуда Тихоня взял оружие. Наверняка в их доме хранится целый арсенал различных пушек и ножиков. Так, на всякий случай. Мало ли пригодятся при апокалипсисе?

Мне хочется надеяться лишь на то, что у Костиного отца имелась соответствующая лицензия на хранение и использование подобных «игрушек» для больших мальчиков.

– Поэтому меня и моего друга отправили на разведку города. Первые два месяца все было нормально. Вылазки, кое-какие трофеи, новые пометки на картах. Нам казалось это какой-то игрой. Будто мы очутились в виртуальной реальности, где все максимально реально.

Весело, наверное, парням попасть в такое место. Настоящие компьютерные стрелялки! А вот я бы хотела попасть на необитаемый остров. Кокосы, бананы, море, солнце и никаких аборигенов-каннибалов. И никакой опасной живности. И насекомых. В общем, чтобы остров, в самом деле, был необитаемым. Я бы на нем так похудела… И загорела бы.

– А потом случился первый сбой, – говорит Костя, прервав мои мечтания об отдыхе в земном Раю.

То есть как «первый» сбой?

– Свет уже отключался? – спрашиваю я.

– Да. Но буквально на минуту. Это было похоже на перезагрузку. Если бы системы отключились ночью, то никто бы и не заметил. Но электричества не стало утром, во время завтрака.

– Но это было два года назад, так?

Почти два года, если хорошо все подсчитать. Сейчас была весна, а это значит, что Костя в Клоаке находится чуть больше полутора лет.

– Система жизнеобеспечения Клоаки много раз давала сбои. Но так, как сегодня… Это впервые. И это плохо.

Это очень плохо.

– А что Князь? Раз он тут главный, то он и должен думать, как решить эту проблему.

– Он и думает. С самого первого отключения.

Оказалось, что именно первый сбой и стал одной из множества причин, по которым Костя и Князь повздорили.

– Он испугался того, что система полностью прекратит функционировать. Поэтому после первого отключения Князь ощутимо урезал наши ресурсы. Мы ели один раз в день, на человека выдавалась бутылка в пол литра воды. И если отсутствие еды еще можно было пережить, то вода… Без нее было тяжелее всего. В лагере начинали поговаривать о том, что Князя пора сместить с его «должности».

И не ты ли стал тем, кто толкнул эту мысль душегубам?

– Нет, это был не я.

– Я что, вслух спросила?..

– Нет, но твой вопрос был очевиден. Я ведь уже говорил о том, что пытался саботировать против Князя остальных. Не я был тем, кто продвигал такие мысли, но я стал тем, кто их поддерживал.

– А твой друг?

– Он… На тот момент он был заодно со мной. Впоследствии оказалось, что я ошибался.

Костя поднимается с пола.

– В чем дело? – спрашиваю я, собираясь подняться следом за ним.

– Ни в чем. Устал сидеть, – отвечает мне Костя. – Так… На чем?..

– Твой друг тебя предал, – подсказываю я, оставаясь на месте.

Лишь после я понимаю, как жестоко это прозвучало.

– Да, ты права. Наша мини-революция не удалась. В частности из-за моего друга, решившего все рассказать Князю. Правда тогда я еще ни о чем не знал. Князь… С предателями он быстро расправляется. Не будь я на месте тех, от кого нужно было избавиться, я бы даже восхитился его хладнокровию и решительностью. Но…

Но жертвой Его царского величия должен был стать ты, да?

– Когда я понял, что все пропало, я сбежал из лагеря.

– Только ты?

– Мой предатель-друг нашел меня у водоканала спустя несколько дней, – произносит Костя, и в его голосе явно чувствуется раздражение. – Он сказал мне, что тоже сбежал, и предложил вместе искать жетоны. Но на этот раз уже лично для себя.

И я догадываюсь, чем закончились их поиски.

– Он обворовал тебя?

– Да. Однажды я проснулся и обнаружил, что и он и собранные нами жетоны пропали. Все. А их уже было четырнадцать.

Он же мог оставить лишние. Зачем забрал все?

– Я бродил по городу, пытался его найти, но не смог. Не знаю, выбрался ли он из Клоаки или с ним случилось что-то еще…

– Я думаю, он выбрался, – произношу я. – Твой брат ведь как-то узнал, где ты, верно? И… Слушай, наверняка и твой брат знает способ… Точнее он знает место… Как бы…

– Он должен знать, как спастись отсюда, – заканчивает мои несвязные мысли Костя. – Я надеюсь на это. Но чтобы узнать наверняка, нам нужно вызволить его из лагеря. А в такой темноте…

Я слышу рядом с собой шаги. Костя подходит к окну.

– Ничего не видно, – констатирует он.

Это и так понятно.

Я все же встаю с пола, потягиваясь и разминая затекшие ступни.

– Нам ведь не выбраться, да?

– Не выбраться, – говорит Костя. – Поэтому, давай узнавать друг друга получше.

– А-а?..

Он хотя бы осознает, как это прозвучало?

– Я о себе рассказал…

– Ты только сказал, что неудачно сходил на футбольный матч, – перебиваю я его. – Это называется «о себе рассказал»?

– А что тебе хочется узнать? Рост…кажется около метра восьмидесяти трех. Вес… Не помню, когда вообще последний раз взвешивался. Группа крови: вторая отрицательная. Это так, на всякий случай. Учился всегда хорошо, работал в банке. Сходил на футбольный матч и оказался здесь. Умение: обращение с оружием. Слабые стороны: аллергия на цитрусовые. Твоя очередь.

– Ты ведь…не думаешь, что я тебе свой вес назову?

На мой вопрос Костя громко смеется.

– Все, что касается веса, роста, объемов и размера одежды ты можешь умолчать.

Костя вновь хмыкает. Или улыбается. В темноте сложно определить, что именно означает произнесенный им вздох.

– Скучно тебе было все это время, да? – спрашиваю я.

– О чем ты?

– Я это еще при первой встрече заметила. Ты тогда становился разговорчивым, а когда одумывался, вновь превращался в сталкера.

– В сталкера… Хорошее же обо мне сложилось впечатление…

Я рассказываю Косте обо всем, что смогла вспомнить. Благо новости я читаю чаще учебников и смешных историй в социальных сетях. Еще я ощущаю себя путешественником во времени, посвящающего неандертальца в секреты будущего.

– Я… Многое я пропустил…

– Да, достаточно. Но у тебя еще будет шанс все наверстать, – говорю я, стараясь подбодрить его. – Что первым делом сделаешь, когда окажешься дома?

– Что сделаю…

Костя задумывается.

А что сделаю я, когда вернусь? Пожалуй, пойду в автошколу и сдам экзамен на права, чтобы больше никогда не спускаться в метро. Машины у нас в семье две, одна еще и на автомате. Так что… Прости, мама, придется мне твою мармышку экспроприировать.

Думая о родителях, я ощущаю колющую боль в груди. Я в семье была единственным ребенком, из-за чего мне всегда говорили, что если со мной что-нибудь случится, то жизнь родителей на этом и закончится. Я не хочу представлять себе то, что сейчас творится в моем доме. Но я твердо решаю выбраться из Клоаки. Любым способом.

Даже самым неправильным.

– Я пойду в какой-нибудь фаст-фуд и закажу себе там все меню. Вот абсолютно все, – произносит Костя, и я слышу, как урчит его желудок. – От одной мысли о гамбургерах и картошке у меня язык сводит.

Язык сводит? Это как?

Я улыбаюсь.

– Не врут значит ученые, когда говорят о том, что эта еда вызывает привыкание.

– Пусть вызывает. Оно того стоит.

Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…

От этого шипящего звука я вздрагиваю.

– Генераторы включаются, – говорит Костя, стуча костяшками по стеклу.

Я выглядываю на улицу. Снаружи светлеет очень быстро. Я успеваю заметить убегающих от света горожан. Их было много и от мысли, что в темноте, когда ничего не было видно, эти…существа были где-то рядом, меня начинает мутить.