Текст книги "Клоака. Станция потери (СИ)"

Автор книги: Анна Муссен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Теперь на платформе становится темнее. Красные и зеленые огонечки еле-еле освещают сам автомат. Говорить о том, что они могли бы осветить и всю станцию, не приходится.

– Если опустить этот рычаг, то что-нибудь изменится?..

Кладу на него руку, ладонью сжимая шарообразный наконечник, и опускаю рычаг вниз. Разжимаю пальцы и отхожу на пару шагов назад. Рычаг медленно возвращается на свое прежнее место. Внутри автомата вертится барабан. И сразу же начинает играть громкая музыка. Сквозь нее я слышу шум салюта, объявляющий о том, что я что-то выиграла.

Звяк.

В лунку падает монетка.

Звяк. Звяк. Звяк. Звяк. Звяк. Звяк. Звяк. Звяк. Звяк.

Десять. Десять монет.

Заберите свой выигрыш! Заберите свой выигрыш!

Подхожу обратно к автомату и протягиваю руку к «лунке». И правда, монетки. Металлические и горячие. Очень горячие. Раз, два, четыре, пять, восемь, десять. Быстро засовываю их в карман. Мало ли, пригодятся?.. Еще нащупываю какой-то конверт и подношу его к самой большой лампочке, стараясь разглядеть надпись, которой он был кем-то «одарен».

«Прочти меня».

Как оригинально.

– Так это все чья-то шутка?..

Не было никакого теракта? Никакого газа? Никаких зомби?.. Меня кто-то разыграл? Масштабно так… Но это обычный розыгрыш?

Вот только звуки, которые я начинаю слышать, опять развеивают все мои сомнения о том, что, может быть, это все же шутка?

Х-х-х… Ш-ш-ш… Х-х-х… Ш-ш-ш…

У-у-у… Ш-ш-ш… У-у-у… Х-х-х…

Ха-ха-ах… Это не смешно. К черту эту станцию! Даже если это розыгрыш! Хочу на улицу. Надо выбраться на поверхность! Там безопаснее.

Я уверена в том, что там безопаснее, чем здесь.

Засовываю конверт в карман к монетам и срываюсь с места. Бегу от автомата и от звуков, доносящихся из туннеля. Чуть было не спотыкаюсь, не разглядев в темноте ступенек эскалатора, но удерживаю равновесие и бегу дальше. Ступенька. Еще одна. Перепрыгнуть через две. Как же высоко…

Ладонь скользит по прорезиненным перилам. Это моя дополнительная страховка, чтобы, запнувшись, не полететь обратно вниз. Или же вперед, прямиком к острым краям ступенек.

Сколько же…

Сколько мне еще подниматься?.. И сверху, и снизу эхом разносится вокруг меня звук моих же шагов. Тяжелых. Неуверенных. Спотыкающихся и шаркающих. В кармане звенят монеты. Сжимаю их одной рукой, чтобы не растерять по дороге. Воздух вокруг меня становится холоднее. Я буквально представляю, как из моего рта при каждом выдохе вырываются белые облачка. Это значит, что улица уже близко.

Свобода от этой удушающей атмосферы, «преследующей» меня, близко.

Я почти выбралась.

Глаза уже привыкли к темноте.

Наверху, в зале, где обычно располагаются кассы, я легко перепрыгиваю через закрытые турникеты. Старые турникеты, с железными «зажимами». Во всем метро сейчас уже пластмассовые дверцы…

Что же это за место?..

Еще чуть-чуть. Еще немного.

Толкаю массивные деревянные двери и наконец-то оказываюсь на улице.

И тут же опасливо оглядываюсь.

Вокруг меня много домов. Высоток и пятиэтажек. Я вижу их очертания. Фонарей нигде нет. На улице тихо. Вообще никаких звуков. «Рычащих» моторов машин нет. Людей нет. Животных нет. Но черви в моей груди просыпаются и начинают шевелиться. Что-то мне угрожает. Что-то, чего я пока не вижу. Не слышу. Не ощущаю присутствия. Но моих червяков не обмануть. От них не спрятаться. Они чувствуют то, что я не в силах.

Нужно бежать. Куда-нибудь.

К домам. Нужно спрятаться в домах.

Может, там есть люди?

Бегу так быстро, как только могу. А позади меня что-то есть. Я начинаю это ощущать. Оно смотрит мне вслед ровно до тех пор, пока массивные двери, открытые мной, не закрываются обратно.

Оно меня больше не видит, но мои черви не успокаиваются.

Что-то все еще мне угрожает.

Что-то, что я пока не вижу.

Что-то, что живет в этом странном, похожем на город месте…

Поверхность

В этой квартире-студии всегда темно. Свет никогда не загорается в потолочных лампах, лучи дневного солнца уже давно забыли путь в это странное помещение, внутри которого обитает не менее странный Человек. Нелюдимый и боязливый, он, вглядываясь в телевизор – единственный источник света в квартире – трясется от страха и вслушивается в разговор двух незнакомых ему людей, мелькающих на экране.

– Похож ли этот случай на тот, что произошел два года назад? – спрашивает женщина-ведущая у приглашенного в студию гостя.

Пальцы Человека впиваются в пульт до характерного треска дешевого пластика.

– Да, – отвечает гость, – определенно разрушение туннеля два года назад и вчерашний инцидент являются ярким примером того, что выделяемые из госбюджета деньги на строительство новых станций метрополитена идут не туда, куда надо. Мы говорим о закупке дешевых стройматериалов и привлечении к столь сложным работам непрофессионалов, что влечет за собой подобные трагедии и человеческие жертвы.

Женщина дотрагивается пальцами до своего уха – там у нее микрофон – и, кивая, доносит до зрителей полученную от кого-то информацию.

– По последним данным жертвами обрушения туннеля в столичном метро прошлым вечером достигло более трехсот человек. Данные о раненых продолжают поступать к нашим источникам, работающим на местах и в ближайших к месту трагедии больницах. Сейчас на своих экранах вы увидите номер телефона горячей линии…

Человек нажимает кнопку на пульте и экран телевизора, чуть помедлив, погасает. Комната полностью погружается во тьму.

– Они снова это сделали, – шепчет Человек, обхватывая руками голову. – Снова это сделали…

Он раскачивается из стороны в сторону, стараясь успокоить разбушевавшееся в груди сердце.

– Они придут за мной, – продолжает Человек, смотря в сторону входной двери. – Опять придут за мной… Начнут расспрашивать…

Человек прикусывает изнутри щеки и впадает в настоящее отчаяние.

– Надо уходить, – шепчет он, решаясь на побег. – Пока они не вспомнили обо мне, нужно уходить…

Бум. Бум. Бум.

Сердце в груди Человека замирает, и он с ужасом во взгляде смотрит на входную дверь. Со стороны общего коридора на нее обрушается град из сильных и громких ударов.

– Антон, – обращаются к нему из-за двери незваные гости, – давайте не будем привлекать внимание соседей и все усложнять. Мы знаем, что Вы дома.

Бум. Бум. Бум.

Человек складывает губы в трубочку и судорожно выдыхает.

Что же ему делать?

Путь к свободе через дверь закрыт. Другого нет – он живет на шестом этаже в двенадцатиэтажном здании. Прыгать вниз? Может и выживет, но далеко ли он убежит с переломанными ногами и спиной? И даже если убежит… Сколько ему придется бегать?

Пару дней?

Месяц?

Год?

Или всю оставшуюся жизнь?

Человек понимает, что сбежать от этих людей и от кошмаров, преследовавших его на протяжении последних двух лет можно только одним способом.

Он встает с пола и быстрым шагом направляется к своему тайнику. Человек уверен, его никто и никогда не найдет. Оторвав плинтус от стены, Человек рукой нащупывает в тайнике надежно упакованное сокровище, облегченно вздыхает и вставляет плинтус обратно.

Все будет хорошо, думает Человек.

Никто и никогда не найдет ключа от страшного подземелья, из которого ему посчастливилось выбраться живым.

Никто и никогда не узнает, что скрывается под Городом.

Никто и никогда не выпустит то, что там обитает, на свободу.

Человек подходит к окну и одергивает шторы. В квартиру просачивается бледно-розовый свет рассвета. Он открывает окно. Помещение наполняется свежим, прохладным воздухом. Крупицы пыли, поблескивая, кружат в воздухе.

Бум. Бум. Бум.

– Антон! – доносится из коридора уже грубее. – Последнее предупреждение!

Человек забирается на подоконник, в животе у него порхают бабочки, как пишут в любовных романах. Но это бабочки не Любви, а Страха. Человек шевелит пальцами на ногах, ощущая утреннюю прохладу. Вглядываясь в пробуждающийся от сна город, Человек улыбается.

Чисто.

Искренне.

Как прежде.

Человек поднимает глаза к небу, и его глаза начинают слезиться. От того ли, что он отвык от света? Или от того, что он забыл, каким прекрасным был мир, скрытый от его глаз за плотными шторами страха и ненависти?

Человек смотрит на свое запястье, на бледной коже проступают два толстых шрама. В рубцах начинает пульсировать боль, и Человек с силой сжимает запястье пальцами другой руки.

Бум. Бум. Бум.

– Прости, Костя, – говорит Человек, смотря вдаль.

Там, в окнах соседнего дома он видит настоящее солнце.

– Я все-таки трус.

Входная дверь с грохотом падает на пол, но в пустой квартире по старым половицам гуляет лишь ворвавшийся через окно утренний сквозняк.

Часть вторая. Город. Первая улица – Ночлег

Это не мой город.

И чем дольше я брожу в темноте по улицам, тем отчетливее это понимаю.

Я не знаю, откуда именно берется это чувство, но когда ты находишься в незнакомом месте, то сразу же это понимаешь. Вокруг все чужое. И даже если дома будут точно такими же, как и на родной улице, и даже если табличка с названием этой улицы будет висеть на точной копии твоего родного дома, ты все равно не признаешь их своими. У людей все же есть самый настоящий животный инстинкт самосохранения, доставшийся нам от тех, кто ходил по земле нашей планеты миллионы лет назад. В моменты, когда человек оказывается в непривычной для себя среде, этот инстинкт бьет тревогу. Что-то вроде: «Эй, родной, а ну разворачивайся и беги отсюда к чертовой бабушке! Беги, я сказал, и не задавай глупых вопросов! У бабули черта будет безопаснее, чем здесь!»

Вот сейчас мое внутреннее Я кричит так, что громкость оперных певцов – ничто, в сравнении с голосом моего альтер-эго. Я в этом городе чужая. Посторонняя. Меня здесь быть не должно и, если бы я знала, как отсюда выбраться, то с удовольствием побежала бы на пироги к Кощею с Бабой-Ягой, или к лешим, попивающим чаек с чертятами.

Останавливаюсь у невзрачной пятиэтажки, чтобы отдышаться. Все же я слишком быстро бежала. В последний раз, стыдно признавать, я так бродила по улицам в ночь выпускного. Но тогда я была с одноклассниками, и кроме нас на районе не было никого. Вообще никого. Мы делали вид, что будем скучать друг по другу, обещали дружить до скончания времен и так далее по списку… Но вот прошло четыре года и последний раз одноклассников я видела в день вручения аттестатов. И несказанно этому рада. Все же друзей у меня среди них не было, а рассказывать кому-то как я поживаю и как у меня все хорошо, особо не хочется. И уж тем более я не хочу слышать о том, как все хорошо у них.

Поднимаю голову к небу, на котором «висит» зарождающаяся луна. Лишь благодаря ей этот город хоть немного освещен. С того момента, как я вышла из метро, прошло только двадцать минут. Ни зомби, ни инопланетян, ни других людей я до сих пор не встретила. К добру это или нет – не знаю, но мне бы хотелось наткнуться на кого-нибудь из «своих».

Сильнее всего я переживаю за Семена. Как-никак у Тихони в руках был настоящий пистолет, а с головой он, по всей видимости, уже давно не в ладах. Мало ли что он может сделать с Врачом в момент какого-нибудь приступа. Остальные хотя бы ушли вместе… Правда, я не уверена, что они до сих пор не разбрелись по разным сторонам, но… Маша Тему одного точно не оставит. Думаю, она постарается «отвести» его к родителям. Возможно, с ними Сергей и Белла. Хотя, Белла могла и уйти, не желая больше оставаться в их компании. Интересно, она хотя бы думает о своих друзьях, с которыми обсуждала кино, когда я обратила на нее внимание в первый раз?.. Вряд ли.

Дмитрий же показался мне одиночкой, которому не хочется отвечать за кого-то кроме себя. Он бы смог объединиться с Семеном, но вот Семен не смог бы пренебречь всеми нами. Вот такая вот мы разношерстная команда выживших счастливчиков.

– Давай!

Откуда-то со стороны слышится пронзительный свист. Громкий и задиристый. Так свистят люди, наблюдающие за чем-то веселым и захватывающим.

Оглядываюсь по сторонам и прислушиваюсь.

– Давай-давай! Так его, так!

А вот так уже говорят задиры, издевающиеся над кем-то слабым.

Мне удается определить, откуда исходит звук, но вот идти ли мне туда?.. Не знаю. С одной стороны я слышу голоса людей. Людей! С которыми в подобных ситуациях надо бы объединиться в группу и искать ответы на возникающие по ходу «выживания» вопросы, но с другой же…

Свист повторяется снова, и любопытство побеждает страх.

Пытаясь убедить себя в том, что на улице достаточно темно, и если вести себя тихо, то меня не заметят, я все же решаюсь посмотреть на этих свистунов. Может они вовсе и не издеваются ни над кем? Может, у них там вечеринка? И если это действительно так… Если они адекватные, то я смогу попросить у них помощи. Может, они в курсе, что происходит? Знают, где мы и как сюда попали.

С такими мыслями я дохожу до двора, из которого продолжают доноситься громкие звуки. И прячась за горой какого-то мусора, насчитываю семерых. У троих в руках самые настоящие факелы, освещающие детскую площадку, на которой они собрались. Один мужчина находится посередине, в образованном остальными кругу и…

Закрываю глаза, прячась и плотно прижимаясь к холодной стене дома.

Они не издеваются над ним. Так даже самые отмороженные хулиганы в самом опасном и деградировавшем районе города ни над кем не издеваются. Они его изводят. Как животное, приведенное в специальное для убоя место. Пинают, тыкают палками, пугают огнем от факелов. Они убьют этого мужчину. Я в этом даже не сомневаюсь.

Еще раз осторожно выглядываю и приглядываюсь к «жертве».

Хоть бы он не был кем-то из «наших». У этого мужчины точно не рыжие волосы. И он довольно тощий и хилый. Чувствую облегчение от того, что не узнаю в нем никого из своих попутчиков. Странно, конечно, но желания выбежать вперед и спасти его у меня не возникает. Наверное, я не рождена альтруисткой.

Один из забияк, переминаясь с ноги на ногу, кричит истерическим визгом, призывая остальных быстрее «кончать урода, а то холодно, как в морозильнике».

– Да сколько ж можно?!

Недовольный тем, что никто из товарищей – если они, конечно, ему товарищи – не собирается прекращать эту вакханалию, он берет инициативу в свои руки и прекращает страдания этого несчастного мужчины. Еще чуть-чуть он возится над его телом, будто что-то ищет и, вероятнее всего, найдя нужный предмет, подает сигнал остальным о прекращении «банкета».

Я опять прячусь за углом, сползая вниз по стене и садясь на корточки.

Тошнит не то от голода, не то от увиденного, ведь на моих глазах только что убили человека. Скорее всего, ни за что. Просто ради баловства и веселья. Что же это за место, в котором людей убивают во дворе жилых домов, особо не скрываясь, а даже наоборот, шумя и привлекая к себе внимание? В голове никаких дельных мыслей. Ноги начинают затекать. Обувь промокла и теперь, ко всему прочему, я еще и замерзаю. Телефон… Вытаскиваю из кармана телефон и смотрю на экран. Уменьшаю яркость. Батареи шестьдесят три процента. Связи нет. Время 02:41. Три часа ночи. Во сколько рассветает? Часов в шесть? В семь?.. Нужно где-нибудь спрятаться. Ночью, в темноте, легко оставаться незамеченной, но и не заметить приближающуюся опасность вероятность так же высока.

Но где здесь спрятаться?

Стучаться в двери и просить впустить меня переночевать? Да кто мне откроет? Я бы никому не открыла. Просто забиться в угол в каком-нибудь подвале и ждать утро? В подвал так просто еще и не попадешь. Чердак? Тоже везде замки висят. Когда я, перед сном, представляла себя в такой ситуации, то местами моего импровизированного ночлега всегда становились магазинчики и аптеки. Может, попытать удачу с ними? Продуктовые точно должны быть в каждом…

– Ты еще что за фигня?..

От заданного вопроса сердце в груди сжимается от страха.

Медленно поднимаю взгляд наверх. Один из тех задир стоит рядом, возвышаясь надо мной, а его руки буквально зависли в нескольких сантиметрах от ширинки. Кажется, я помешала ему справить нужду.

– Я… Н-ничего…

Поднимаюсь, неотрывно следя за его дальнейшими действиями. Нужно бежать. Даже если он не собирается звать остальных – нужно бежать.

– Эй! Здесь!..

Срываюсь с места и бегу, куда глаза глядят.

Темнота – друг молодежи. Так обычно говорили в бабушкиной деревне, когда вечером отключался свет. В темноте все выглядит намного романтичнее и страшнее, чем при свете дня или при свете ламп. Насчет романтики ничего сказать не могу, а вот страх, окутавший меня, и правда сильнее, чем прежде.

В домах нет света: ни в квартирах, ни над козырьками подъездов. Но мне кажется, будто за мной отовсюду наблюдают. Это паранойя? Или люди, в самом деле, сидят наверху и смотрят на меня, как на что-то диковинное и странное? Или же как на что-то забавное? Мне кажется, что меня преследуют. Я не могу обернуться, чтобы посмотреть, правда это или нет, потому что боюсь запнуться и упасть. А падать никак нельзя. Я потеряю драгоценное время. Потеряю преимущество.

– Вон она!

Я бегаю быстро, но надолго меня не хватит. Нужно спрятаться. Нельзя оставаться на улице.

Забегаю в первый попавшийся подъезд.

Внутри темно и сыро. Запах сырости очень сильный. Еще пахнет мокрой штукатуркой, будто недавно прошел ливень и теперь весь домовой подвал полон воды. В этом доме на первом этаже нет квартир. Только почтовые ящики. Поднимаюсь выше. На площадке четыре двери: две смотрят на лестницу, две, расположенные по бокам, друг на друга. Лифта нет. Кажется, это обычная, старая пятиэтажка.

Стучу в первую квартиру. На ней нет номера.

Коврика, кстати, тоже нет.

– Пожалуйста, впустите.

Прислушиваюсь.

В квартире тихо. Неужели никого нет? Или же спят? Стучу во вторую квартиру, потом в следующую, и опять то же самое. Тишина. Поднимаюсь на следующий этаж. Третий. Одна дверь. Вторая, третья, четвертая. Тишина. Никого нет.

Внизу скрипит подъездная дверь.

Я замираю, прислушиваясь.

– Найди ее! Наверняка неофит.

Это он меня так обозвал?.. Слово какое-то знакомое… В какой-то книжке его использовали…

– А кто ж еще? Другие по ночам не шастают! – отвечает кому-то мой преследователь.

Нет-нет-нет. Не иди сюда!

Судорожно оглядываюсь. Спрятаться негде. Бежать дальше наверх?.. Только отсрочу неминуемое. Побежать вниз и сбить его с толку? А если остальные у подъезда? Только больше разозлю их и тогда меня точно ждет участь того мужчины.

– Де-вуш-ка, – протягивает он по слогам, особо не торопясь подниматься на второй этаж. И так знает, что деваться мне некуда. – Я тебя не обижу, красавица.

Нужно успокоиться. Он не знает, что я здесь. Не может знать. Не должен этого знать. Может, он ленивый и не пойдет дальше?.. Может, просто покричит с первого этажа и уйдет?.. По лестнице начинают подниматься, и отчаяние все больше овладевает мной. Думай, Нина, думай. Должен быть выход. Хоть какой-нибудь…

– Мы подружимся.

К черту твою дружбу, псих недоделанный.

Начинаю шарить руками в поисках запасного ключа от квартиры. Может, здесь все же живут добропорядочные граждане, хранящие важные вещи под ковриком?..

Здесь нет коврика! И горшка с цветком нет! И плинтуса у пола нет! Черт…

– Раз, два, три, четыре, пять, дядя вышел погулять…

Он уже на втором этаже.

Не хнычь, Нина. Все еще есть шанс, что он уйдет.

Прижимаюсь к двери, не видя иного пути спастись. Нужно затаиться. И только. В спину упирается что-то твердое. Ручка, наверное. Оборачиваюсь к ней и в последний раз опускаю рукоятку вниз. Никакого результата. Дверь закрыта. Но вот… Что-то не так. Какой-то замок необычный. Ощупываю металлическую пластину. На что же похожа выемка для ключа? Продолговатая щель внутри выемки. Она похожа на… Так и хочется туда… Рука так и тянется…

Осознание приходит внезапно, но оно кажется невероятным. Быстро достаю телефон, не думая о том, что его свет может привлечь моего преследователя. Освещаю «замок». Чувствую, как веко на правом глазу начинает нервно подергиваться. Ну… Если на платформе в метро был «однорукий бандит», выплюнувший мне за бесплатно десять монет, так почему бы в двери жилого дома замку не оказаться слотом для опускания этих самых монет?.. В автоматах с игрушками точно такая же система: монетку кидаешь – машина начинает работать.

Справа табличка с одной единственной надписью: «Цена за вход один жетон».

Жетон? Это те монеты из метро? Или что-то другое? Достаю из кармана одну монетку и, не колеблясь, бросаю ее в щель. Либо откроется, либо нет. Другого не дано.

Чик. Чик. Чик.

Замок отщелкивает характерные щелчки, я опускаю ручку и тяну на себя дверь…

– Ах, ты ж дрянь!..

И быстро закрываю ее с другой стороны.

Чик. Чик. Чик.

Дверь закрыта.

– Гадина!

Глухой удар и тонну ругательств я благополучно пропускаю мимо ушей. Я внутри квартиры. Дверь закрыта на замок. И… И если у него нет монет, то он сюда не войдет. Я в безопасности. В безопасности. В безопасности. Опускаюсь на пол и жду. Жду, что будет дальше.

Жду, что он уйдет.

Жду, когда он зайдет.

Глаза сами собой закрываются, голова падает на подтянутые к груди колени, мысли путаются, и я больше ничего не слышу.

Я уснула.

Это я понимаю в тот момент, когда снова открываю глаза. Я в полной прострации. Так со мной уже бывало, когда я засыпала только под утро или ложилась спать днем, просыпаясь поздним вечером. Меня пошатывало, и я никак не могла понять, какой на дворе день. Вставала, шла умываться, пила на кухне чай и через час опять заваливалась обратно в кровать. А мама всегда удивлялась: как я могу столько спать? Да легко. Сон – занятие вообще не очень сложное. Лег, глаза закрыл, помечтал о том, о сем и все. Здравствуй, Морфей.

Ладно, нужно приходить в себя. Сколько я уже внутри этой квартиры? Телефон все еще в моей руке. Снимаю с него блокировку.

06:32

Все-таки я проспала пару часов, но на пользу мне это не идет.

Поднимаюсь, разминая ноги. В этой квартире никого нет? Она пустая? Нахожу выключатель на стене, но он не работает. Кто-то забыл заплатить за электроэнергию? Ха! Во всем городе, видимо, забыли… Прохожу вглубь по коридору и захожу в первую попавшуюся комнату. Приглядываюсь, освещая помещение фонариком на телефоне. Не хочется тратить заряд, но по-другому никак. На улице все еще слишком темно. Мебели в комнате нет, зато есть выход на балкон. Он оказывается застекленным. На всякий случай отключаю фонарик и прячу телефон в карман, чтобы с улицы меня никто не увидел.

Осторожно выглядываю, прижимаясь к холодному стеклу. Ничего не видно.

Света от факелов тех сумасшедших тоже нет. Может, они ушли? Но тот человек точно знает, где я. Это плохо. Я не смогу сидеть здесь вечно. Он и его компания могут поджидать меня у выхода из квартиры или у двери подъезда. Мне не сбежать отсюда, если они там. Но и вниз с третьего этажа мне не спрыгнуть.

Нужно дождаться рассвета.

Захожу обратно в комнату, плотно закрывая за собой дверь, и иду исследовать квартиру дальше. Она двухкомнатная. Другое помещение отличается от первого лишь отсутствием балкона и тем, что окно выходит на улицу, а не во двор. Иду на кухню. Там только встроенная мебель, но нет ни стола, ни стульев. Подхожу к раковине и открываю вентиль. Воды в трубах нет. Света в лампах нет. Даже отопления в батареях нет…

Ну, ладно, это вполне объяснимо, раз нет воды. Кто-то забыл заплатить за всю коммуналку.

Забираюсь на кухонную поверхность, на которой в обычной ситуации можно только резать овощи, да мытую посуду отставлять в сторону сушиться, и вспоминаю о том, что кроме монет в моем кармане есть кое-что еще. Конверт, который я забрала из игрового автомата. Достаю и быстро вскрываю его. В нем лежит свернутый листок бумаги. Чтобы прочитать чье-то «послание», вновь достаю телефон и свечу экраном по «письму».

– Привет, везучие неудачники?..

«Добро пожаловать в обитель вседозволенности. Если хотите покинуть это место, будьте очень внимательны и сообразительны».

– И все?..

Это какое-то издевательство?

Для достоверности несколько раз переворачиваю его, направляю листок на свет, надеясь, что какими-нибудь невидимыми чернилами на нем написано что-то еще, но… Нет. Ни инструкции по выживанию, ни правил?.. Идиотизм какой-то. Кто это написал? Кто оставил в автомате? Для кого? Зачем? Что это за место?

– Быть внимательной и сообразительной?

Может, на самом деле, это место – территория какого-то квеста, а не параллельный мир или что-то еще? Я сейчас игрок, а за мной наблюдают через скрытые камеры какие-то извращенцы? Спрыгиваю и иду проверять квартиру. Обхожу каждый угол, но камер не нахожу. Спрятать их тоже негде, так как в комнатах нет мебели.

– Быть внимательной и сообразительной?

Если подумать, то логика в этом наставлении есть. Если бы я не обратила внимания на дверную ручку и, поразмыслив, не сообразила бы, что замок похож на слот в автомате с игрушками, то тот псих уже бы сцапал меня и приволочил бы к своим друзьям-товарищам. Может, в этой квартире есть что-то, на чем я до сих пор не заострила внимание? Что-то, что поможет мне понять: где я и что от меня требуется, чтобы вернуться домой? Надеюсь, что я найду подсказки, но… Но как они выглядят и где могут лежать?

Две комнаты абсолютно пусты.

Я возвращаюсь на кухню и перерываю все ящики, которые только были встроены в кухонную гарнитуру. Вытаскиваю их, залезаю в образовавшуюся пустоту в шкафах. Ничего нет. Ни записок, ни засечек. Ничего.

Медленно в комнате начинают преобладать голубые оттенки.

07:07

Опять одинаковые числа.

В квартире становится светлее и объекты, которые до этого я видела только очертаниями, приобретают нормальную форму.

– Где я еще не смотрела?..

Ванная и туалет. С ними я быстро заканчиваю. Даже сливной бачок снимаю, но и в нем ничего не нахожу. Даже воду. Остается только коридор, в котором я заснула. Но в нем нет шкафа. Нет ни тумбочки для телефона, ни крючков для одежды. Осматриваюсь и прищуриваюсь. Может, многого тут и нет, зато есть табличка на входной двери. Как в отелях на зарубежных курортах.

– Быть внимательнее, да?..

«Правила пользования» – гласит табличка. Так-так, а вот и инструкции.

– Вход равен одному жетону. Время использования квартиры: с полуночи до рассвета.

Оборачиваюсь и смотрю вглубь коридора. Отсюда мне хорошо видно, как темнота на улице полностью исчезла. Ночь закончилась, а значит, закончился и мой «абонемент» на использование квартиры. И что дальше? В светлое время суток находиться внутри нельзя? Или за «продление» ночлега взимается дополнительная плата? Я готова заплатить еще. У меня осталось девять монет. Что в этих правилах написано для тех, кто хочет еще немного «погостить»?

– Как только замок откроется, пожалуйста, немедленно покиньте квартиру, – дочитываю я последнюю строчку на табличке. – А что будет, если я останусь?..

Ответом мне становится странное шипение, доносящееся с кухни.

Чик. Чик. Чик.

Дверь открылась.

Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…

Это…дым?..

На кухне начинается задымление. Но чему там гореть? Даже плиты не было. Или же… Меня выкуривают отсюда?.. Ясно, я не смогу остаться. Быстро выглядываю в глазок, убеждаясь, что на лестничной площадке никого нет. Но это ведь не значит, что в подъезде вообще никого нет, да?.. Если кроме меня кто-то еще «снимал» этой ночью квартиру, то они так же, как и я, сейчас должны выйти, да?..

Когда дым начинает просачиваться между моих ботинок, а в горле начинает першить, мне приходится выйти наружу.

Чик. Чик. Чик.

Дверь закрылась.

Я привычно сползаю вниз, смотря на двери соседних квартир. Ни на одной нет номера. И ковриков тоже нет. Во всех одинаковые замки. У каждой есть табличка с расценкой. Но никто из-за них не выходит. Может, я и правда была здесь единственной «постоялицей»? Поэтому и некому мне было дверь открыть, когда я ночью убегала от той компании. Вспоминая о них, подрываюсь с места и подхожу к лестнице. Перегибаясь через перила, смотрю в пролет. Вроде никого не видно. И не слышно. Спускаюсь вниз и останавливаюсь на площадке между этажами. Чем хороши дома с подобной планировкой? На «половинчатых» этажах, есть широкие окна, на подоконниках которых старушки и домохозяйки выставляют цветы, курильщики оставляют консервные банки, заменяющие им пепельницы, а невоспитанная ребятня прилепляет потерявшие вкусовые качества жвачки.

Во дворе никого не видно.

Могу ли я выйти на улицу и поискать остальных? Может… Может, они где-то спрятались? Возможно, они вернулись на ту уличную станцию. Если бы я только знала, где она, то тоже пошла бы туда. Нужно найти их. Даже если у меня есть еще девять монет, кто знает, для чего они в этой «игре» еще могут понадобиться?.. Нужно… Мне нужно отыскать остальных, но для начала…

Открываю свою сумку и нахожу там забытый с прошлых выходных подарочный пакетик из ювелирки. Прозрачный такой, на завязочках. Я купила себе колечко, которое теперь красуется на безымянном пальце. И смотрится красиво и отпугивает странных типов в метро.

Если эти монеты важны, то ни в кармане, ни в сумке их носить нельзя.

Достаю девять «жетонов» и рассматриваю их. Это и правда «жетоны», а не «монеты», с большой буквой «М» на одной стороне. По кругу красуется надпись: «Для прохода в метрополитен». Другая сторона затерта. А ведь на ней должно быть написано, в какую именно подземку мне открывается вход после того, как я использую этот жетон у турникетов. Я помню, что у нас дома до сих пор где-то валяются вот такие «билеты» из прошлого. Папа строго настрого запрещает их выкидывать, говоря, что лет через тридцать-пятьдесят их можно будет продать за огромные деньги…

Ну, надеюсь, что и я, и он через пятьдесят лет продадим их и обогатимся.

Теперь мои деньги получили «кошелек», но в сумку их все равно не спрятать. А если в ботинки?.. Ходить будет неудобно. А еще они могут звенеть при беге. О том, чтобы спрятать их в кармане парки и речи не идет, а вот… Кстати! Что я за женщина, если у меня нет секретов? Как барышни прошлого прятали яды «у себя на груди»? Правильно, при помощи нехитрых приспособлений, которые есть у каждой девочки лет с четырнадцати. А сейчас, может, уже и раньше… Расстегиваю парку, оттягиваю ворот футболки и привязываю мешочек к бретельке.

Свои «сокровища» прячу в чашке лифчика и несколько раз подпрыгиваю.

Отлично. И не выпадает, и не звенит.

Я медленно спускаюсь к почтовым ящикам, прислушиваясь к каждому шороху, доносящемуся снаружи. Нужно взять себя в руки и выйти. Я чувствую, как от страха начинают неметь пальцы на руках, но эта беспомощность мне ничем не поможет. Я осторожно приоткрываю дверь, надеясь только на то, что как в каком-нибудь ужастике мне не отрубят голову топором или бензопилой.

Но, нет, маньяков не видно. На улице пахнет гарью. Утренней, приятной гарью, которую я ощущаю каждое утро, идя к остановке на автобус.

Во дворе тихо и спокойно.

Решаю передвигаться короткими перебежками вдоль самого дома, а не выходя за пределы придомовой территории. Так я прохожу один дом. Потом еще один, и еще. Тут нет машин. Ни одной. Нет мусора. Нет животных. Нет других людей. Если честно, то последний пункт меня даже как-то радует. Неожиданно для себя понимаю, что дошла до того двора, где вчера стала свидетельницей убийства. Тело до сих пор лежит на земле, недалеко от детской песочницы. Мне хочется подойти, посмотреть на этого человека поближе, но мне страшно.