Текст книги "Когда поёт Флейта Любви (СИ)"

Автор книги: Анна Кривенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

– Прости меня… Я услышала твою музыку… Я люблю твою музыку… Я так давно не слышала её…

Но тут же замолчала и пораженно опустила голову, понимая, что все объяснения бесполезны: индеец не понимает ни слова!

Вместо ответа, Четан схватил Аниту в охапку и грубо закинул ее себе на плечо, как мешок с провизией, чем привел ее в ужас и стыд. Она замерла и зажмурила глаза, позволив индейцу отнести ее в деревню.

Через несколько минут они вошли в «типи», и Четан бесцеремонно бросил девушку на ее спальное место, а сам сел на свое ложе и замер, давая понять, что будет сторожить ее до самого утра. Анита не смела даже шевелиться, боясь усилить его и без того страшный гнев. Что теперь с ней будет?

Только под утро ее веки отяжелели, и она погрузилась в беспокойный сон.

Утром апач разбудил ее толчком в плечо. Анита вскочила, наспех поправляя сбившиеся волосы. Она лишь мельком взглянула в лицо индейца, пытаясь оценить его настроение. Он выглядел холодно и бесстрастно.

Они позавтракали орехами, при этом Четан старался на рабыню не смотреть. Он был всё еще немного зол на нее. А может на себя. А может, вообще на судьбу…

Юноша осознал, что по-настоящему не может ее удержать, и ему это было неприятно.

Он немного удивлялся самому себе. Почему он не готов расстаться с нею, ведь он собирался в ближайшем будущем отпустить ее? Он сам не мог дать ответ на этот вопрос.

Вдруг он услышал, что кто-то зовет его у стен его жилища.

– Я иду! – крикнул он в ответ на своем языке и, не глядя на рабыню, вышел из «типи».

Анита вздрогнула при звуках его голоса. Она так редко слышала его речь. Почему он совсем не разговаривал с ней? Он ни разу ни сказал ей ни слова даже на своем языке. Он считает недостойным разговаривать с рабыней? Наверное. Ведь рабыня – это все равно, что вещь. О чем с ней разговаривать?

Анита печально вздохнула и съела еще один орех. Так как индеец ее сегодня все-таки накормил, может, он уже не так сильно злится? А может, он боится, что она потеряет товарный вид, и ему не удастся ее выгодно продать?

Ее безрадостные размышления были прерваны появлением индейца. Он молча снял со стен лук, колчан со стрелами и кожаную куртку, а потом остановился и взглянул на девушку. Их взгляды встретились. В его глазах она прочитала предупреждение, и тут же испуганно опустила взгляд. Она поняла, что «хозяин» отправляется на охоту, а ей приказано быть послушной.

Четан вышел из «типи» с тревогой в сердце. Он не хотел оставлять рабыню, но долг требовал отправляться на охоту, потому что провизия в деревне почти закончилась. У него не было родных, которые могли бы присмотреть за рабыней, ведь он мог отсутствовать несколько дней, а после вчерашней ее выходки он не был уверен, что она не сбежит. Мало того, что он не хотел ее пока отпускать, но и необдуманный побег мог быть опасен для ее жизни.

Поговорив с Квато, он решил наведаться домой к вечеру, если охота будет удачной.

Оставшись одна, Анита немного свободней вздохнула. Она убрала посуду, нажарила лепешек, а остальную часть дня просто лежала на своем спальном месте.

Тревога сильно бередила ее сердце, а минуты тянулись, как часы, превращая ожидание в какую-то муку. Но чего она все-таки ждет? Она просто хотела удостовериться, что индеец не продаст ее какому-нибудь страшному соплеменнику, у которого ее точно ждет неминуемая смерть. Душа девушки так измоталась, что у нее уже не осталось сил ждать.

В какой-то момент Анита посмотрела туда, где висела драгоценная флейта-сихутанка. Ей так сильно захотелось на ней поиграть! Ее флейта пропала где-то после нападения индейцев на караван. Возможно, она стала имуществом кого-то из этой деревни или сгорела среди груды полыхающих повозок.

Девушка поднялась на ноги и с трепетом подошла к флейте. Она неуверенно притронулась к ней, словно она была священной. На самом деле, где-то это так и было: для Аниты этот инструмент был очень особенным и очень важным. Она боялась взять ее в руки, так как в любой момент мог вернуться ее владелец, но… желание играть было слишком сильным, поэтому Анита осторожно сняла флейту с крючка. На всякий случай, она выглянула из «типи». Мужчин в деревне почти не осталось, лишь женщины маленькими группами собрались у некоторых жилищ, занимаясь хозяйственными делами или просто болтая о чем-то на своем необычном языке.

Анита прикинула, что охотники должны вернуться позднее, и только после этого посмела приложить флейту к губам. Вспомнить дорогие мелодии было несложно: она знала их в совершенстве, потому что играла много лет. Эти мелодии были творением ее нынешнего «хозяина». Ей удалось запомнить их тогда, в Долине Холмов, и воспроизвести на слух впоследствии.

Анита играла негромко, закрыв глаза и наслаждаясь дорогим звучанием. Она сразу забыла обо всем на свете: о том, что она пленница в племени апачей, о том, что ее могут в любой момент продать, о том, что у нее на целом свете никого нет, кому она была бы нужна. Она играла, духом и душой взлетая в небеса…

Четан, везя убитого жирного оленя, остановился у жилища Квато. Он передал его жене пару указаний от него, сгрузил у нее оленя, а потом направился к своему «типи», намереваясь переночевать дома, а утром снова присоединиться к отряду охотников.

Еще издалека его чуткий слух уловил необычные звуки: звучала его «сихутанка». Он недоуменно раздумывал, кто же мог наведаться к нему в его отсутствие и взять его флейту. В деревне лишь несколько человек могли играть на этом инструменте, но никто из них не пришел бы к нему в дом.

Когда же он приблизился к «типи», его изумление во много раз увеличилось, а потом и вовсе переросло в абсолютный шок: это была его заветная песня, посвященная родителям и созданная исключительно для того, чтобы чтить их память. В последний раз он играл эту мелодию семь лет назад в Долине Уединения, а после того не играл никогда, потому что она не предназначалась для чьих-либо ушей. Кто же может повторять ее с такой поразительной точностью?

Четан, как осторожный и предусмотрительный воин, не стал врываться в «типи», а бесшумно заглянул в него, приподняв ткань, закрывающую вход. То, что он увидел, озадачило и изумило его еще больше: на флейте заветную мелодию играла его драгоценная рабыня, сидящая на ложе с закрытыми глазами. В какое-то мгновение она прервалась, вытерла лицо от слез, а потом снова заиграла, отказываясь обращать внимание на что-либо вокруг себя.

Четан отпустил входное покрывало и без сил опустился на землю, устремив ошарашенный взгляд в небеса. Девушка играла, а он слушал, понимая, что вся эта музыка принадлежит ему.

Кто она? Откуда она знает все эти мелодии, ведь никто из людей никогда их не слышал? Его вдруг объял трепет. А может, его рабыня – это вовсе не человек? Она ангел? Она дух? Но нет, она не похожа на духа, но откуда она все это знает, ведь он играл эти мелодии только в Долине Уединения?

И вдруг перед его глазами предстала девушка с платком на лице. Она тоже была в Долине Уединения…Табо! Его сердце застучало сильнее, а голова закружилась от поразительной догадки: Табо, скорее всего, не один раз была в Долине Уединения и там услышала его музыку, поэтому, очевидно, что эта девушка в его «типи» сейчас – действительно та самая драгоценная Табо! И как доказательство этой догадки в его разуме всплыли слова, произнесенные рабыней вчера ночью у реки: «Я люблю твою музыку… Я так давно не слышала её».

Будучи вчера объят гневом, он не обратил на эти слова должного внимания, но сейчас все четко стало на свои места: его рабыня действительно Табо! Невозможно любить его музыку, слыша ее в первый раз. Она уже слышала ее раньше и даже может ее повторить!

Четан так сильно заволновался, что его сильные руки задрожали. Он так хотел ворваться сейчас, посмотреть ей в глаза и сказать на чистейшем английском:

– Ты спасла меня тогда, и я отплачу тебе! Я запомнил тебя на всю жизнь!

Но он не решался войти. Она ведь испугается, она же Табо – маленький испуганный кролик! Да, она так похожа на маленького степного кролика, такая же пугливая, но покорная и добросердечная! Четан закрыл глаза и схватился рукою за грудь: его сердце колотилось слишком быстро. Он ее нашел! Но совсем не узнал… Жаль, что он не узнал ее сразу. Ему стало стыдно за те дни, когда он не давал ей есть или даже за вчерашний день, когда он грубо нес ее на своих плечах, как тушу оленя.

Он так и просидел на земле до самой темноты, пока музыка не прекратилась. Наконец, он поднялся и осторожно вошел в «типи». Девушка уснула прямо на его ложе, сжимая «сихутанку» в руках. Он подошел к ней и укрыл одеялом, а флейту осторожно высвободил из ее рук, вернув ее на место. Он некоторое время смотрел в ее лицо, размытое полумраком, а потом слегка улыбнулся и прошептал:

– Ах вот, какая ты на самом деле, Табо!

После этого он лег на ее спальное место и уснул, решив с завтрашнего дня начать сближаться с ней, чтобы рассказать ей, в итоге, всю правду о себе. А потом он ее обязательно вернет домой. Он отплатит ей добром за добро!

«Иисус! – прошептал Четан тихо. – Спасибо, что Ты привел ее ко мне! Я рад! Помоги мне! Я очень хочу отблагодарить ее достойно. Индейский воин не может быть в долгу…»

Глава 7

Четан, тяжело дыша, стоял среди стонущих индейцев, поверженных им только что в неравной битве. Их было шестеро, а он был один, но, в итоге, они все корчились от боли на земле, а он, раненый, но живой стоял прямо на своих ногах.

Перед самым рассветом, когда первые лучи солнца едва пробивались сквозь дымку ночи, Четан неожиданно проснулся, ощущая нависшую опасность. Он вскочил и бесшумно вышел из «типи», прислушиваясь к каждому подозрительному звуку раннего утра.

Его потрясающий слух привел его к месту, где были привязаны скакуны племени, которые не были задействованы на охоте. Четан в полумраке разглядел нескольких воришек – скорее всего разбойников-изгнанников, пробравшихся в деревню для мародерства. Видимо, они узнали, что основная часть воинов была на охоте, и надеялись беспрепятственно угнать лошадей.

Четан прикинул, сможет ли остановить их в одиночку, и благоразумно решил найти кого-нибудь в помощь, но воры начали действовать стремительнее, поэтому юноше пришлось броситься в атаку без промедления.

Он был верен своему обещанию и наносил удары так, чтобы ранить и обездвижить, но не убить. Так как разбойники имели количественное преимущество, его несколько раз зацепили ножом, оставляя на теле неглубокие порезы, но Четан быстро одолел их. Как раз подоспела подмога в виде нескольких братьев-воинов, да и некоторые женщины, обученные стрельбе, выскочили их своих жилищ с оружием в руках.

Четан оставил воров на суд своих соплеменников, а сам неспеша поплелся к своему «типи». Порезы на щеке и на груди сильно кровоточили, но не были опасными. Четан держался ладонью за грудь, пытаясь остановить кровотечение.

У входа в «типи» он заколебался и замер на месте. Он не хотел пугать Табо. Поразмыслив немного, он присел на землю, немного приходя в себя.

Анита проснулась, услышав какие-то отдаленные крики. Уже светало, и в «типи» проникло несколько лучей восходящего солнца. Она огляделась и удивленно поняла, что индейца нет на месте. Она напрягла память, вспоминая, чем же закончился вчерашний вечер, но тут вдруг осознала, что спит не на своем спальном месте, а на его! Она испуганно вскочила. Хорошо, что он вчера не вернулся с охоты, иначе застал бы ее на своем ложе!

Не успела она поправить прическу, как снаружи послышались подозрительные звуки. Ей стало тревожно, и она осторожно выглянула в щель, отодвинув входное покрывало.

Ее глаза ошеломленно расширились, когда она увидела, что ее «хозяин» сидит в метре от входа и что лицо его и грудь покрыты кровоточащими ранами. Ее сердце защемило, и мысль о том, что он может умереть, почему-то привела ее в ужас.

Она неспеша вышла из «типи» и осторожно присела около него, боясь его гнева. Его глаза были закрыты, и девушка осторожно прикоснулась к его плечу, сразу же отдернув руку. Четан устало открыл глаза и с такой тоской посмотрел на Аниту, что ее сердце заболело с удвоенной силой. Наполнившись огромным сочувствием, она набралась смелости и сказала:

– Пойдем, я перевяжу твои раны… Пойдем…

К ее удивлению, индеец послушно поднялся на ноги и вошел в «типи». Анита поправила его «постель», и когда он лег, побежала разводить костер, чтобы подогреть воды.

Уже через несколько минут она промывала его раны с мастерством и усердием доброго самарянина. Анита так сильно беспокоилась о своем «хозяине», что отбросила все свои страхи и уверенно прикасалась к нему. Это было так знакомо – обрабатывать его раны! Анита словно вернулась на семь лет назад, когда впервые заботилась об израненном и умирающем создателе «небесной» музыки.

Четан наблюдал за ней из-под полуоткрытых век. На самом деле, его ранения были незначительны, и он мог бы и сам обработать свои раны, как он это делал всегда, но он не смог отказать себе в желании вернуться в те прекрасные минуты, когда Табо так искренне и усердно заботилась о нем.

Табо! Как он был рад знать, что это действительно она! Она не изменилась: такая же добрая и самоотверженная, такая же искренняя и заботливая, что и семь лет назад.

Четану не терпелось спросить, почему же все-таки она спасла его тогда? Неужели Сам Иисус действительно сказал ей сделать это?

Анита немного наклонилась к его лицу, чтобы вытереть кровь с его щеки. В этот момент сильная неловкость нахлынула на нее, но она сдержала свои чувства. Она – лекарь, а он пациент! Ободрившись немного, она продолжила обрабатывать рану, но Четан открыл глаза. Какая знакомая ситуация! Семь лет назад тоже происходило нечто подобное. Рука Аниты замерла, а в горле застрял комок. Сильное волнение охватило ее от такой близости с индейцем, но на сей раз это была совсем не паническая атака. Они несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, и девушка впервые увидела в его взгляде… нежность! Это смутило ее еще больше. Почему он на нее так смотрит?

Девушка нервно сглотнула и с трудом отвела взгляд от его глаз, сосредоточившись на его ране. Ее руки предательски дрожали.

– Четан, – вдруг послышался его голос, и Анита сильно вздрогнула. Она снова посмотрела на него, а юноша положил свою ладонь себе на грудь и снова тихо произнес:

– Четан…

Анита несколько мгновений не могла его понять, но тут вдруг яркая вспышка осознания появилась в ее разуме: он назвал свое имя! Анита затрепетала. Этот момент показался ей таким особенным и значительным, словно означал, что индеец признал ее достойной, как будто она в его глазах теперь не просто рабыня-вещь, а еще и личность, человек!

Анита сделала глубокий вздох и на манер индейца положила ладонь себе на грудь, произнеся:

– Анита!

Четан слегка улыбнулся, чем привел девушку в еще большее удивление, и тихо повторил:

– А-ни-та…

Сердце девушки взволнованно стучало, и она с трудом смогла закончить обработку пореза на лице. Она не понимала своих чувств, но однозначно, это было что-то новое и волнующее, ведь этот парень был единственным мужчиной на земле, рядом с которым она не испытывала отвращения.

Закончив с его ранами, она отодвинулась и принесла ему немного еды, приготовленной еще вчера. Он не стал есть, а просто лежал с закрытыми глазами.

Четан не знал, как же наладить контакт с Табо, чтобы не испугать ее. У нее оказалось красивое имя – Анита. Четан заметил, что она сильно боится прикосновений, хотя при необходимости, как, например, сегодняшнее его ранение, может прикасаться даже к его лицу. Что же так сильно пугает ее? Он не мог этого пока понять.

Уже через пару часов он встал со своих шкур, но Анита встревоженно подбежала к нему и указала жестом обратно на его ложе.

– Пожалуйста, не вставай! Тебе нужно выздоравливать!

Ее голос был таким встревоженным, а лицо таким умоляющим, что сердце индейца растаяло, и он покорно лег обратно.

Анита снова предложила ему еду, и он ради нее начал есть. Девушка немного волновалась, боясь в своей заботе пересечь черту и вызвать своей настойчивостью его гнев, но, на удивление, индеец казался очень мягким и… покорным. Почему он вдруг так смягчился? Он назвал свое имя и сейчас позволил заботиться о нем. А еще изменился его взгляд. Он стал каким-то ласково-печальным и задумчивым. Девушка чувствовала, как трепещет ее сердце, видя в нем такие разительные перемены.

В последующие дни все оставалось также. Анита готовила пищу и обрабатывала его раны, а он смотрел на нее искренним и немного тоскливым взглядом, все больше теребя сердце. Она думала о нем каждое мгновение, он снился ей каждую ночь, и все сильнее в ней росла жажда служить ему и заботиться о нем.

Для Аниты словно весь мир перестал существовать. Она уже не думала о возвращении в мир белых людей, не вспоминала Майру, она полностью погрузилась в водоворот собственных эмоций, где, вперемешку с трепетом, постоянно возникало восхищение красотой Четана и радость от исчезновения его суровости и гнева.

В один из дней, когда Анита снова обрабатывала его рану на лице, смазывая индейским снадобьем, Четан вдруг схватил ее за ладонь и прижал ее руку к своей щеке. Анита вздрогнула и расширившимися от удивления глазами посмотрела на него. На его смуглом лице отражалось необычное умоляющее выражение, и именно из-за него девушка не отдернула руку, хотя ее начала понемногу пробивать дрожь. Она смотрела в его лицо, пытаясь понять его намерения, а он вдруг закрыл глаза и замер, продолжая прижимать ее ладонь к щеке.

Четан действовал не импульсивно. Он много дней внимательно наблюдал за ней и понял, что она боится именно чужих прикосновений. Она готова прикасаться к кому-то сама, но панически не переносит, когда кто-то проявляет инициативу и сам прикасается к ней. Он понял, что должен помочь ей преодолеть этот странный барьер.

Ее рука, крепко зажатая его ладонью, немного дрожала. Четан открыл глаза и прочитал в ее взгляде недоумение. Тогда он взял ее ладонь и переместил ее в область своего сердца и снова прижал ее к себе.

Девушка изумленно смотрела на него, но потом постепенно краска смущения начала заливать ее лицо. Что он делает? Что это значит? В мире индейцев это означает то же самое, что и в мире белых людей? Тогда это… флирт?

Мысли Аниты тут же потекли в привычном панически-испуганном русле. Апач начал искать ее благосклонности, потому что собирается сделать ее наложницей? Он ждет, что она согласиться разделить с ним ложе? Краска смущения тут же сменилась бледностью, и девушка попыталась рывком высвободить свою руку.

Четан не стал ее удерживать. Наблюдая за сменой чувств на ее лице, он понял, что она теряет над собой контроль при малейшем усилении физического контакта.

Анита выскочила из «типи», тяжело дыша. Ее симпатия к индейцу подверглась испытанию. Ему, как и всем мужчинам, просто нужно ею воспользоваться, вот и все! Отвратительное чувство страха объяло ее душу, заставив почувствовать разочарование.

Анита так не хотела в нем разочаровываться! Четан казался особенным, не таким, как все. Он был красив, добр и талантлив. Она еще никогда в своей жизни не встречала подобного человека, хотя он и был просто обычным дикарем. Нет, он не должен оказаться отвратительным похотливым монстром! Он другой!

Но как понять его поведение? А может, она все преувеличила? Вдруг в индейском народе так выражают благодарность? Анита попыталась схватиться за эту мысль, чтобы немного успокоиться.

Через минуту Четан тоже вышел из «типи». Он начал заниматься очагом, совершенно не смотря на девушку. Она же стояла, как вкопанная, не зная, как же ей вести себя. Часть ее кричала и требовала срочно отправить Четана обратно в постель, а другая боялась приближаться к нему, чтобы не получить еще какую-нибудь дозу разочарования. Наконец, первые порывы победили, и Анита, прикоснувшись к плечу индейца, знаком указала ему на вход в «типи» и дала понять, что сама займется очагом. Четан незаметно улыбнулся. Стратегия сработала! Она пересилила свой гнев и снова начала заботиться о нем.

Юноша был настолько умен и внимателен, что, будь он белым, непременно завоевал бы ученую степень и стал бы выдающимся человеком, впрочем, он и так был весьма особенным в обществе своего народа. Он поставил себе цель – преодолеть преграду между ними, и начал продуманно двигаться к ней.

Четан поднялся на ноги и послушно вошел в «типи». Он очень хотел подобрать правильный ключик к сердцу такой удивительной девушки, как Табо – его маленького испуганного кролика. Кто же обидел этого кролика, что он стал так боязлив? Ему предстояло в этом разобраться.

* * *

Через пару дней Четану пришлось отлучиться на целый день, поэтому Анита впервые за всю неделю осталась в одиночестве. В последнее время она испытывала сильное напряжение. Все-таки она не могла Четану доверять на сто процентов. Ее пугало то, что он может просто играть с ней, добиваясь своих каких-то эгоистичных целей. Он был человеком из другого мира, с которым она не могла даже поговорить. Как она может быть уверена, что им не движет просто похоть? Как вообще можно разобраться в том, о чем может думать молодой индеец, проявляя знаки внимания своей бледнолицей рабыне?

Это все Аниту пугало и огорчало. Она старалась заботиться о нем, но максимально избегать прикосновений.

Печально вздохнув, девушка огляделась вокруг в поисках работы на сегодняшний день. Но едва она нашла себе подходящее дело, как вдруг в «типи» кто-то стремительно вошел. Обернувшись, Анита увидела молодую индейскую девушку в ярком, украшенном вышивкой платье и с двумя шикарными толстыми косами. Анита изумленно замерла, но вдруг красивое лицо индианки исказилось гневом и ненавистью, и она на ломаном английском закричала:

– Ты… бледнолицая собака! Четан выгнать тебя! А я убить тебя!!!

Анита побледнела, ожидая, что девушка набросится на нее, но та просто стояла на месте, продолжая выкрикивать проклятия и тяжело дыша от гнева. Анита очень испугалась и совершенно не могла понять, чем же заслужила такую ненависть. Еще несколько минут индианка выкрикивала оскорбительные слова, потрясая кулаками, а потом выскочила из «типи» так же стремительно, как и вломилась в него.

Вдруг Анита услышала за пределами палатки голос Четана. Видимо, он столкнулся с той девушкой у входа. Анита выглянула в щель. Индианка стояла с опущенной головой, пока Четан спокойно, но сурово что-то говорил ей на их наречии. Через минуту девушка молча удалилась, а Четан вошел в «типи». Анита попыталась скрыть свое волнение, но на лице своего «хозяина» увидела неожиданно большое беспокойство. «Он волнуется обо мне?» – подумала Анита, и ей почему-то стало так приятно и радостно, словно и не было сейчас никакого неприятного инцидента.

Четан несколько мгновений всматривался в лицо своей рабыни, а потом неожиданно сорвал со стены флейту, схватил девушку за руку и едва ли не волоком потащил к реке через всю деревню. Анита перестала упираться, как только они оказались на всеобщем обозрении. Апачи с нескрываемым любопытством наблюдали за ними, но Четану, похоже, это было совершенно безразлично.

Когда они спустились к реке, он вдруг повел ее вдоль берега, а потом свернул в кусты. За кустами среди плотно растущих деревьев оказалось искусственно созданное подобие беседки, стенами которой служили те самые плотные заросли, а посередине лежало очищенное от коры широкое бревно, служащее, видимо, лавкой.

Четан усадил Аниту на бревно, а сам сел напротив прямо на землю. После этого он серьезно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь понять ее состояние, но девушка быстро все скрыла и опустила голову.

И вдруг Четан заиграл. С первых же нот мелодия сразила душу Аниты своей надрывной печалью, которая вскоре переросла в мелодию зарождающейся надежды. Четан играл, закрыв глаза и отдавшись музыке, а Анита просто перестала дышать. Эти звуки настолько касались ее души, что вызывали просто взрыв неконтролируемых эмоций, высвобождая все тайное из самих глубин истерзанного печалями и страхами сердца.

Анита закрыла глаза и всецело отдалась этой музыке, позволив нескольким слезинкам скатиться по ее щекам. Её губы беззвучно двигались в молитве.

Мелодия Четана становилась все более нежной, ласковой и убаюкивающей, словно голос матери, ласкающий своего ребенка. Анита вытерла слезы, не открывая глаз, и Четан перестал играть. Воцарилась неловкая и звенящая тишина, и лишь плеск воды в реке доносился сюда с неизменным постоянством.

Придя в себя, Анита открыла глаза.

Четан смотрел на нее странным печальным взглядом, а потом вдруг улыбнулся и протянул ей флейту.

Неужели он предлагает ей сыграть? Что??? Он узнал, что она брала его «сихутанку»? Он слышал, как она играет? Анита испугалась и отрицательно мотнула головой. Четан не стал настаивать. Вместо этого он поднялся, сел около нее на бревне, а потом что-то достал из своей кожаной сумки и протянул ей. Это были незнакомые красные ягоды. Анита быстро взглянула в его лицо, которое светилось добродушием, а потом неуверенно взяла лакомство, тихо пробормотав «спасибо» на языке апачей.

Четан, внимательно наблюдавший за ней, делал свои выводы. Во второй раз он увидел, что его музыка побуждает Табо молиться Богу. Ее реакция была для него удивительна, но приятна. Когда он играл, он тоже молился в своей душе. Они вместе поклонялись Одному Богу, и это было прекрасное единство. Но Анита была все еще объята страхом. Она не верила ему. Может прямо сейчас заговорить с ней и сказать, что он тоже любит Иисуса? Может, тогда она сможет довериться ему?

И тут настала очередь Четана бороться со своими страхами. Он вдруг осознал, что не может решиться заговорить с ней. Почему? Он задумался. Все было так туманно в его сердце. Казалось бы, заговори сейчас, успокой ее, убеди – и все будет в порядке. Ну а если она не успокоится? Что если она отвергнет его и не поверит ему?

Четан понял, что он просто… боится. Боится потерять ту, которую только обрел. Однажды он уже терял своих родных, однажды его сердце уже было разбито вдребезги. Он жил, исполненный ненависти, пока Табо не явила ему любовь Иисуса. И сейчас рядом с ней он стал преисполнен нежности, радости и мира. Он давно не испытывал ничего подобного, но… все эти чувства сделали его уязвимым. Если она не примет его искренность – ему будет снова невыносимо больно. Четан смутился от этого открытия, и ему стало стыдно за свою трусость. До этого момента он был уверен, что не боится ничего на свете совершенно ничего…

Юноша погрустнел. Сможет ли Анита поверить ему, ведь она пережила немало жестокости со стороны его народа, да и он с самого начала не был образцом доброго человека? Его совесть резко пробудилась, и он осознал, что в последние годы был со многими людьми крайне жесток. Он спокойно смотрел, как его соплеменники убивали белых пленников и пленниц. Он без тени смущения наблюдал за набегами на мирные караваны и без слов одобрял повальное рабство, царившее в их деревне.

Это открытие еще больше подавило его радость. Ему стало больно, ведь он так ярко представил, что именно могла чувствовать Табо, подвешенная на позорном столбе после сильных побоев. Его сердце вздрогнуло, совесть, как меч, пронзила внутреннего человека, да так, что у него перехватило дыхание. Он схватился рукою за грудь, словно пытаясь сдержать это ранящее чувство. Анита, до этого погруженная в себя, заметила его движение и резко взглянула в его лицо. Увидев, что Четан измученно закрыл глаза, она подумала, что болят его старые раны, и сильное волнение накрыло ее с головой. Она в неосознанном порыве схватила его за руку и прошептала:

– Четан, что с тобой? Тебе плохо?

Он открыл глаза и печально взглянул на нее. Ее сердце защемило. Ему плохо? Он еще болен? Видя его состояние, она преисполнилась жалости, ее подавляемая симпатия воскресла с новой силой, а все страхи отлетели прочь под натиском очевидного и сильного чувства… любви.

Анита, поддавшись неведомому сильнейшему порыву, потянулась к нему и обняла его, словно пытаясь защитить от навалившейся скорби.

Сердце человеческое – как тайна за семью печатями. В нем может сочетаться ранимость и мужество, страх и решимость, недоверие и… любовь. В этот момент любовь пересилила и страх, и старые душевные раны, и всякий стыд. Анита даже не осознавала, что это любовь. Она просто повиновалась своему сердцу и ринулась защищать то, что ей дорого.

Четан замер, оглушенный происходящим. Табо обнимала его – добровольно, искренне – и он потянулся ей навстречу, зарывшись лицом в ее волосы. Его душевные муки мгновенно рассеялись, а сердце бешено заколотилось. Он несколько мгновений, ошеломленный, особо не двигался, но потом очнулся и еще крепче прижал ее к себе.

В этот момент Четан понял, что больше всего на свете желает видеть эту девушку своей. Обнимать ее хрупкий стан, зарываться лицом в густые волосы, вдыхать пряный аромат ее кожи. Ему нестерпимо захотелось найти ее губы и поцеловать, но Анита вздрогнула, словно очнувшись после своего эмоционального порыва, и осознала, ЧТО она сейчас наделала! Она постоянно подозревала его в нехороших намерениях, а сама первая кинулась обниматься!

Девушка дернулась и попыталась отодвинуться. Четан тут же отпустил ее, хотя и с большой неохотой. Анита стала пунцовой от стыда, чувствуя, что предала саму себя. Она опустила глаза в землю и вообще отвернулась, не смея посмотреть индейцу в глаза.

Привычные страхи навалились на нее с прежней силой. Своим поведением она фактически дала добро на то, чтобы он сделал ее своей наложницей. «Какая же ты недалекая и глупая! – вскричала она внутри себя. – Импульсивная и просто сумасшедшая!».

Она просто не ожидала, что после всего пережитого в жизни она ПЕРВАЯ… САМА обнимет мужчину!!! Это конец ее собственному самоуважению!!!

Тело все еще горело от объятий, и она не могла не отметить, что с в руках Четана ей было хорошо. Приятно. Ново и удивительно…

Но… правильно ли???

Вдруг он снова заиграл.

Музыка подарила покой и позволила собраться с мыслями.

Решение, принятое Анитой, было скоропалительным и продиктованным страхом: она будет сторониться Четана, чтобы исправить совершенную сегодня глупость.

И никто не мог ей подсказать в тот судьбоносный момент, что ей нужно оставить свои прежние внутренние преграды и довериться тому, кого выбрало ее сердце. Анита была слишком неопытной и ранимой, чтобы позволить своим новым светлым чувствам руководить…

Через полчаса, когда индеец закончил играть, они вернулись в деревню.

В последующие дни Анита, как и решила, вела себя осторожно и очень сдержанно: старалась безропотно выполнять свои обязанности и максимально не смотреть Четану в глаза. Юноша наблюдал за нею и все время пытался понять, что же заставило ее тогда обнять его. Ее объятие и радовало его, и печалило одновременно. Радовало, потому что это говорило о том, что он ей не безразличен. Она заботиться о нем искренне! Это было таким бальзамом для его сердца. После смерти родных он не знал подобной заботы. Но печально ему было от осознания, что очень скоро Аниту всё-таки нужно будет отправить домой. Если бы она была холодной и безразличной, он расстался бы с ней с более легким сердцем. Но теперь ему придется рвать душу на части, возвращая Табо в ее мир.