Текст книги "Когда поёт Флейта Любви (СИ)"
Автор книги: Анна Кривенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
София горько вздохнула, и тонкая слезинка скатилась из уголка ее глаза.
– Я не презирал тебя! – вдруг воскликнул Хота, и София снова удивилась. Почему ее фантом такой реалистичный? Она снова посмотрела на него. Хота по-прежнему был рядом и по-прежнему смотрел на нее как-то отчаянно.
– Что происходит? – недоуменно проговорила девушка. – Ты разве настоящий?
Хота тут же закивал. Он был так взволнован, что не походил на себя самого.
– София, – проговорил он, – пожалуйста, только живи! София! Я больше никогда не обижу тебя!..
* * *
Несколько дней назад…
Хота приоткрыл глаза. Над собою он увидел склоненное лицо Аниты. Она была вся в слезах.
– Лео! Слава Богу! – воскликнула она и начала вдруг так сильно рыдать, что Хота изумился и прошептал:
– Сестренка! Ты чего?
– Лео! Я так испугалась! Что случилось? Кто ранил тебя?
Хота напрягся и попытался сесть.
– Не вставай! – запротестовала Анита, но Хота ее не послушал и с трудом сел.
– Анита, – проговорил он, немного кривясь, – ты даже не представляешь, сколько раз я был изранен гораздо хуже, поэтому не волнуйся так. Я чувствую, что со мною все хорошо!
Анита начала успокаиваться и коротко кивнула. Она поспешно вытерла слезы, а Хота положил руку ей на плечо.
– Все, сестренка! Я уже почти здоров!..
И правда, уже к вечеру Хота вставал с кровати и спокойно передвигался по дому. Он, конечно, чувствовал слабость из-за потери крови, но, в целом, ощущал себя в порядке.
Хота размышлял о том, кто же именно мог начать подобную открытую охоту на него. Напрашивался только один вывод: это был шериф, убийца его родителей! Хота понимал, что отныне ему придется быть предельно осторожным и передвигаться по городу только в крайнем случае.
К ужину Хота спустился вместе со всеми, хотя ему можно было пока пить только слабый бульон. Пастор Моуди посмотрел на Хоффманов, а потом обратился к кухарке:
– Позовите, пожалуйста, Софию к ужину. Она, наверное, у себя…
Кухарка вышла, а сердце Хоты забилось быстрее. Ему сказали, что София очень профессионально оказала ему первую помощь. Он был ей искренне благодарен.
Но кухарка вернулась ни с чем и что-то тихо прошептала пастору Моуди на ухо.
– Что? – изумился он, а потом обратился к Аните и Хоте:
– Вы давно видели Софию?
Лица брата и сестры вытянулись, а Анита испуганно сказала:
– В последний раз я видела ее вчера вечером, когда Лео только нашли. Она помогала доктору при перевязке. А потом…
Хота тут же взволнованно вскочил на ноги. Анита воскликнула:
– Лео! Тебе нельзя резко двигаться!
Но он не слушал. Хота поспешил в комнату, где жила София, но нашел лишь пустое помещение. «Где же она? – заволновался он не на шутку. – Она же пообещала, что не уйдет!».
Хота осторожно присел на пол и задумался. Он знал, что она серьезно относится к обещаниям и не ушла бы просто так. Значит, что-то ее заставило? Но что? Когда его ранили, она еще была здесь и даже помогала доктору…
И тут его обдало жаром от пришедшей ужасной мысли: она увидела его шрам от прошлого ранения и догадалась, кто он на самом деле! О нет! Хота поднялся на ноги, немного сморщившись от боли, и нервно заходил по комнате. Неужели это правда? Это же катастрофа! Если она узнала правду, то… она его никогда не простит!
Хота выскочил из комнаты и поспешил к себе.
– Я еду искать Софию, – бросил он пастору Моуди и Аните, но те ужаснулись и яро запротестовали.
– Лео! Тебе никак нельзя! – вскричала Анита. – Ты ранен! Лео! Прошу тебя!
Хота подошел к ней и ласково обнял.
– Сестренка! Доверься мне! Со мною все будет хорошо, а вот с Софией… неизвестно…
– О чем ты говоришь? – удивленно проговорила Анита, поднимая на него тревожный взгляд.
Хота горько вздохнул.
– Ты не знаешь, я не рассказывал тебе… Мы с Софией давно знакомы, а я… а я сильно обидел ее. Поэтому она ушла! Я должен найти ее и исправить свою ошибку!
Анита и пастор Моуди были сильно ошарашены этой новостью, но Хота пообещал, что расскажет им все позже. Он чувствовал себя ослабленным, но смог быстро переодеться и выехать на скакуне в город. По адресу, данному пастором, он нашел тетю Рэйчел, а та слезно рассказала, что София уехала сегодня рано утром, одевшись в мужскую одежду и забрав все свои вещи. Хота не на шутку забеспокоился. Судя по всему, она выехала из города в неизвестном направлении, а это могло быть очень опасно!
Хота проехался вдоль улиц, спрашивая, видел ли кто-либо симпатичного мальчишку, одиноко ехавшего к окраине города. К счастью, пара человек заметили такого и указали примерное направление.
Хота выехал в прерию. Где же ее искать? Он направился в ближайшее поселение. Его раны ощутимо болели, но он старался не обращать на боль внимания. Ему нужно было найти Софию как можно скорее! И как можно скорее получить ее прощение!
Солнце быстро склонилось к закату, и вскоре наступила ночь. Хоте пришлось остановиться на ночлег. Он развел костер и попытался согреться. Его самочувствие значительно ухудшилось, но, как истинный воин, он стойко держался и просто лег отдохнуть. С рассветом Хота отправился дальше. К обеду он добрался к соседнему поселку, но там никто не видел похожего по описанию мальчишку. Хота купил немного еды и одеяло, потому что в спешке ничего не прихватил с собой.
Он целый день блуждал по разным маршрутам, но ничего не нашел. Еще через пару дней он повернул коня в сторону одного знаменитого места, которое все в округе считали запретным. Оно называлось Волчья Скала, и никто из путешественников уже много лет не решался забредать туда.
Существовала легенда, что когда-то там жил один человек, прославившийся своими большими охотничьими навыками. Но однажды он подстрелил волчицу, которая пыталась спасти волчат, и она прокляла его за бессердечность. Вскоре охотник умер страшной смертью: его нашли растерзанным в собственном доме, который стоял у подножия черной скалы. Эта легенда давно укоренилась в умах как белых, так и индейцев, и этот участок земли все старались обходить стороной. Поговаривали, что после случившегося там постоянно пропадали люди, потому что дух волчицы все еще требовал возмездия…
Хота, конечно, не верил в правдивость этой истории, но все же побаивался, что София может сейчас находиться именно там, поэтому поспешил к подножию Волчьей Скалы.
Когда Хота подъехал к полуразрушенному дому, он увидел привязанного коня, и сердце его учащенно забилось. София здесь!
Он соскочил на землю и ринулся туда.
Был уже вечер, но в доме не горел свет. Толкнув двери, Хота осторожно вошел вовнутрь. На кровати кто-то лежал и тихо постанывал.
Это действительно была София, и она металась в сильном бреду. Когда Хота положил руку на ее лоб, он понял, что она на пороге смерти. Однажды в его деревне несколько человек погибли, когда они стали НАСТОЛЬКО горячими.
Сердце Хоты сокрушилось и размякло окончательно. Он вдруг осознал, что все это время всеми силами отрицал свои очевидные чувства к Софии. Он боялся этих чувств, он пытался их игнорировать и… наделал много ошибок. Парень закрыл глаза и в отчаянии прошептал:
– Боже! Спаси ее, и я обещаю, что больше никогда не причиню ей боли! Я обещаю, что буду о ней заботиться и больше не брошу в беде! Господи! Я буду служить Тебе и сделаю все, что Ты скажешь!
После этой искренней молитвы, Хота достал флягу с водой и начал охлаждать ее лоб и шею мокрой тряпкой. Потом он нашел в сумке мешочек с индейскими травами и разложил их рядом, чтобы она могла вдыхать их аромат.
А еще Хота продолжал молиться. Он совсем этого не умел, но сейчас готов был простоять в молитве хоть всю ночь, лишь бы София пришла в себя. Она продолжала метаться в бреду и тихо шептала:
– Хота! Спаси меня!..
А потом вдруг восклицала:
– Ты не придешь! Ты не придешь…
Хота весь сжимался, понимая, как сильно он ранил ее, и снова и снова давал Богу обещания, что отныне никогда не оставит Софию одну, НИКОГДА!!!
И, о чудо, меньше, чем через час на лице девушки выступили крупные капельки пота, и ее жар начал стремительно спадать. Она задышала ровнее и перестала метаться, а еще через полчаса приоткрыла глаза. Она посмотрела на него отрешенным взглядом и почти беззвучно прошептала:
– Уходи! Ты только причиняешь мне боль! Не хочу тебя видеть!
Хота весьма понимал ее чувства. Да! Он был достоин того, чтобы она прогоняла его, но теперь… теперь отныне все будет иначе!
– София, прости меня, – проговорил Хота надломленным голосом, полным искреннего раскаяния, – я виноват перед тобой! Прости, что не признался, кто я на самом деле…
София посмотрела на него более ясным взглядом, но печать большого сомнения все еще светилась в ее глазах.
– Я думаю, что ты – это просто сон, – прошептала она с трудом, – поэтому скажу тебе: да, мне дико обидно и больно, что ты постыдился меня. Но в этом есть и моя вина. Я ведь тогда, в поместье, посчитала тебя животным! Я искренне думала, что индейцы – это кто-то сродни диким зверям, а ты был такой хорошенький… – она вдруг усмехнулась, а Хота широко заулыбался сквозь горечь и боль. Теперь все понятно! Он действительно был в ее глазах просто диким зверем! Ах вот, в чем дело! Но сейчас это было совершенно не важно! Лишь бы она была жива! А потом они обязательно еще поговорят с ней о том, насколько же он тогда был «хорошеньким» зверьком!
София ненадолго замолчала, а потом тихо продолжила:
– Но однажды я осознала, что ты полноценный человек, поэтому мне стало стыдно за свое поведение. Однако ты начал меня презирать!
Последние слова она произнесла с такой горечью, что Хоте снова стало безумно стыдно. Он прикоснулся к ее руке и трепетно сказал:
– Я не презирал тебя! Поверь мне, София!
Девушка вздрогнула от его прикосновения.
– Что происходит? – недоуменно проговорила она, все более приходя в себя. – Ты разве настоящий?
Хота усердно закивал, и в лице его засветились радость и надежда. Он действительно не походил на себя самого. Исчезла суровость и высокомерие. Он был похож на провинившегося мальчишку, который слезно обещал исправиться и больше никогда не делать глупостей.
– София, – проговорил он, – пожалуйста, только живи! София! Я больше никогда не обижу тебя!..
Девушка открыла глаза шире, и лицо ее вытянулось от удивления. Она несколько мгновений смотрела в необычайно горящие глаза Хоты, потом перевела взгляд на его ладонь, трепетно сжимающую ее руку, и тихо проговорила:
– Кто ты? Я совсем запуталась! Ты словно другой человек!
Хота улыбнулся, и его улыбка была такой теплой, что София снова засомневалась в том, что сейчас все происходит в реальности.
– Я Хота! И я Леонард Хоффман. Я твой друг, София…
София недоуменно смотрела на него, а потом захотела привстать. Он помог ей присесть на кровати, а у девушки сразу же сильно закружилась голова. Когда головокружение утихло, София огляделась. Стоп! Она до сих пор в том ветхом доме! Но здесь Хота! Что же с ней произошло?
Ее разум все еще был в сильном тумане. Она оглядывалась вокруг и с трудом осознавала происходящее.
Хота тут же дал ей воды. София брала воду из его рук осторожно, словно ожидая, что он все-таки сейчас растворится в воздухе, но этого не произошло.
– Как ты оказался здесь? – тихо прошептала девушка, все еще боясь на него смотреть.
– Я искал тебя несколько дней, – ответил Хота, – и, слава Богу, нашел!
София задумалась. Несколько дней? Но… но ведь несколько дней назад Хота был сильно изранен!
София изменилась в лице.
– Ты же ранен! Зачем же ты отправился в такой путь?!!
Девушка пробежала глазами по тем местам его тела, где были ранения, и увидела несколько пятен крови, расплывшихся по рубахе. Она тут же пришла в ужас и, забыв о себе, попыталась встать с кушетки, но Хота остановил ее.
– Тебе нельзя вставать!
– Но твои раны открылись! Тебе нужна срочная перевязка!
Хота положил ей руку на плечо, чтобы не дать встать, а сам внутренне возликовал: если она беспокоится о нем, значит, несмотря ни на что, не испытывает к нему ненависти!
– Со мною все в порядке! – произнес он. – Мои раны почти зажили… Спасибо, что позаботилась обо мне тогда…
София, наконец, пересилила свое смущение и недоверие и посмотрела ему пристально в глаза.
– София! – продолжал Хота, стараясь вложить в свой ответный взгляд как можно больше раскаяния и мольбы – Простила ли ты меня?
София почувствовала, что ее сердце затрепетало: Хота, тот самый возлюбленный, о котором мечтало ее сердце, сейчас смотрит на нее так неравнодушно и молит о прощении! Ей тут же захотелось махнуть рукой на все обиды и поверить ему!
– Почему ты изменил отношение ко мне? – тихо спросила девушка, решив добиться искреннего ответа несмотря ни на что.
Хота знал, что будет подобный вопрос и приготовился быть откровенным, хотя ему это было непросто. Но старый путь стал ему настолько противен, что по-другому он никогда бы не поступил.
– София, – начал он, – да, я виновен! Виновен в том, что не поверил тебе. В тот день, когда ты вывезла меня из города много лет назад и… открыла мне свое сердце, я тебе, признаюсь, не поверил. Я посчитал твои чувства мимолетной прихотью и не более. Я был глуп и неопытен, я не знал ничего ни о людях, ни о чувствах, потому что был просто воином и, кроме охоты и войны, ничего в своей жизни не видел. Я вырос в деревне индейцев и до того момента с девушками не общался. Поэтому, когда неожиданно встретил тебя в доме пастора Моуди, я… я просто растерялся. По сути, я струсил, признаюсь. Я просто трус, спрятавший свое истинное лицо…
– Ты испугался, что я снова повисну на твоей шее, как делала это в прошлом? – мрачно спросила София и пристально посмотрела в его глаза.
Хота вдруг улыбнулся, но София не смогла сбросить с себя напряжение и не ответила на его улыбку.
– Не совсем так! И хотя твое поведение в прошлом было для меня действительно странным, но, поверь, я правда никогда тебя за него не презирал! Скажем так, тогда ты заставила меня почувствовать, что я мужчина, а ты женщина…
София вдруг вспыхнула от неловкости.
– Извини, – потупилась она. – Я тысячу раз корила себя за свое неразумие! Если бы я знала, что ты все понимаешь и что ты обычный парень, я бы никогда себе этого не позволила…
От приглушенной, но пылкой речи у Софии порозовели щеки, а Хота громко рассмеялся. Сейчас она казалась ему такой милой и такой простой!
– Не волнуйся! Я уже все понял! Я был просто «хорошеньким» щеночком, правда? – пошутил он, а София опять сильно смутилась, но видя его искрящиеся весельем глаза, тоже понемногу начала улыбаться.
Однако еще одна смущающая мысль заставила ее посерьезнеть и даже погрустнеть. Она вспомнила о том, что Хота уже влюблен.
– Но все-таки… неужели ты вообще не собирался сказать мне правду? – снова спросила она, надеясь, что сможет пережить даже самый болезненный для себя ответ.
Хота глубоко вздохнул: настал момент самого тяжелого признания!
– Я испугался, что ты… начнешь нравиться мне!
София изумилась и потешно похлопала ресницами.
– Я не понимаю… – пробормотала она, а Хота повторил:
– Я боялся, что ты можешь, в конце концов, завоевать мое сердце, потому что… где-то в глубине души, еще с тех самых пор, как ты меня спасла, я… я чувствовал, что ты особенная! Но я боялся дать этому место! Я хотел быть свободным и независимым, а твое появление в доме пастора могло нарушить мою независимость. Именно поэтому я сбежал от тебя! Прости, София, что причинил тебе столько боли своей трусостью!..
Девушка ошеломленно переваривала услышанное, пытаясь что-либо понять, как вдруг в ее разуме всплыла яркая картина, как Хота держит Аниту на руках и целует ее в щеку. Нет! Что-то здесь не то!
Хота, внимательно следивший за переменами в ее выражении лица, очень опечалился, увидев снова недоверие и боль. София решила не молчать, а задала вопрос:
– Ты не хотел признаваться мне, что ты и есть Хота, потому что это помешало бы твоей любви?
Парень недоуменно замер и ровным счетом ничего не понял.
– Не совсем! Все наоборот! Я не хотел признаваться тебе, что я и есть Хота, потому что ЛЮБОВЬ помешала бы МНЕ!
Наступила долгая пауза.
– Хорошо! – наконец, выдохнула София. – Я скажу прямо: я знаю о твоих отношениях с Анитой!
Хота растерялся. София знает, что они с Анитой брат и сестра?
– И что ты знаешь? – осторожно спросил он.
– Я все знаю! – с печальным вздохом произнесла София. – И не собираюсь мешать твоему счастью! Я же не бессовестная!
Хота совсем запутался. Чем же София может помешать ему в отношениях с сестрой? Он почесал затылок и просто не нашелся, что сказать. В его промедлении с ответом София узрела свою правоту и вздохнула еще печальнее.
– Хота! Я прощаю тебя! Я забуду свои обиды, обещаю! По сути, я ведь ни на что и не надеялась. Лишь бы ты не презирал меня и не стыдился меня, а то это по-настоящему больно!
Хоте ее слова показались такими печальными, что ему стало не по себе. Он чувствовал, что разговор свернул не в то русло. София устало потерла глаза, и он вспомнил, что она еще очень слаба. Хота уложил ее обратно на кушетку, зажег лампу, потому что на землю опускалась ночь, и принес в дом немного еды.
София лежала с закрытыми глазами и думала. По крайней мере, они смогут быть с Хотой друзьями. Это ведь хорошо! Можно будет улыбаться ему и иногда даже заботиться о нем… на правах друга.
– Друг – это лучше, чем никто, – пробормотала она, но в голове неизменно вертелся навязчивый и мучительный вопрос: «Почему Анита???».
– Нет! Я не буду его задавать! – говорила девушка внутри себя, – это некрасиво! Какой бы ни был выбор Хоты – это его ЛИЧНЫЙ выбор! Если я засомневаюсь в нем, я могу обидеть его! Но… почему именно она? Ведь так много вокруг женщин лучше нее!!!
София заерзала на кушетке и поняла, что не может больше лежать, несмотря на всю свою слабость. Она села. Хота как раз очищал сушеную рыбу, сидя за столом. Как только он закончил, он протянул ей кусок рыбы и хлеб. София поблагодарила и немного поела. Хота тоже принялся за еду. София периодически поглядывала на него, но тотчас же уводила взгляд. Это было так странно – быть сейчас с ним здесь, вместе ужинать, знать, что они, возможно даже, друзья…
Софии столь многое еще хотелось узнать о нем: почему его называют Леонардом Хоффманом? Какое он имеет отношение к семье миссионеров? Как он попал к пастору Моуди? Почему решил уйти от индейцев? Достаточно ли они близки, чтобы она могла беспрепятственно спросить у него обо всем этом?
Хота, все это время замечающий ее украдкой брошенные взгляды, не выдержал первым.
– София! Ты хочешь что-то спросить?
Она замерла и перестала даже жевать. Он что – мысли уже умеет читать?
– Откуда ты знаешь? – недоуменно спросила она, говоря немного с набитым ртом.
Хота усмехнулся ее простоте. Она так сильно не походила на всех тех стандартно манерных девиц, которых ему пришлось повстречать за последние пару лет.
– Я вижу, что ты смотришь на меня, – столь же просто ответил Хота. София смутилась, но его простота ей в очередной раз понравилась.
– Ладно, – проговорила она, – тогда я спрошу у тебя кое о чем. Скажи, ты не будешь сердиться, если тебе не понравится этот вопрос?
Хота неожиданно рассмеялся. Она была такая необычная!
– Обещаю, что не рассержусь! – проговорил он сквозь смех, но София не разделяла его веселья. Все-таки вопрос был крайне серьезный!
– Хота! Почему ты выбрал именно Аниту? – с некоторым страхом спросила София и принялась внимательно слушать.
– В смысле выбрал? – переспросил Хота.
София поняла, что ей придется говорить более прямо.
– Ну в смысле… полюбил… – проговорила она, смущаясь.
Хота замер. Полюбил? Выбрал? Несколько мгновений он усиленно размышлял, и тут на него сошло озарение: София думает, что он влюблен в Аниту! Хота ошарашенно посмотрел на нее и изумленно произнес:
– Ты подумала, что я влюбился в Аниту???
– Да! Я все видела собственными глазами!
Хота изумился еще больше.
– Что же ты могла видеть?
– Твой поцелуй! – голос Софии звучал как-то дерзко, ведь за этим тоном голоса она пыталась спрятать свою боль.
Хота долго вспоминал, когда это он успел Аниту поцеловать, но ничего не мог вспомнить. Когда? И тут в его памяти всплыл момент, когда он поднял сестру на руки и, чтобы поддразнить прохожих, крепко чмокнул ее в щечку.
– Ах, ты об этом! – воскликнул Хота со смешком. – Так это же не поцелуй! Так, чмок…
София сильно удивилась, а потом вдруг раздраженно воскликнула:
– Хота! Я разочарована в тебе. Значит, мое поведение в усадьбе Бернсов ты называешь странным, а для тебя, значит, раздавать «чмоки» девушкам обычное дело?
Хота уже приготовил длинную речь о том, что Анита – это его единокровная сестра и что он вправе целовать ее в щеку, когда только захочет, но вдруг ему в голову пришла одна забавная мысль.
– А что тут такого? – притворился он, пряча улыбку. В нем проснулось дерзкое ребячество. Хота поднялся и быстро подошел к Софии, остановившись всего в полуметре от нее. Она недоверчиво смотрела на него снизу вверх, продолжая сжимать в одной руке кусок рыбы, а в другой – ломоть хлеба.
Хота резко наклонился к ней и прежде, чем она успела что-либо сообразить, оставил на ее щеке легкий поцелуй.
– Вот видишь! Это просто «чмок»! – поддразнил он ее, а София впала в ступор. Ей хотелось возмутиться и запротестовать, но его такое неожиданное прикосновение в прямом смысле вскружило ей голову.
Ей вдруг так захотелось нежности в свой адрес и любви! Она никогда ее не получала! Родители оставили ее, родственники использовали, а она ведь была нежной душой, уставшей все время быть одинокой.
Поэтому вместо возмущения София просто расчувствовалась. По ее бледному лицу потекли крупные слезы от осознания своего истинного одиночества. Хота своим глупым ребячеством разбередил ее старые раны.
Юноша изумился ее реакции так сильно, что не мог двинуться с места несколько мгновений.
– София! Почему ты плачешь? – прошептал он и всерьез испугался. Он присел около нее на корточки и попытался поймать ее опущенный взгляд. – Прости! Я опять обидел тебя! Я не хотел! Это все мой ужасный характер!..
– Нет! – неожиданно воскликнула София. – Это… мои проблемы… Я… – девушку вдруг наполнила решимость сказать ему правду, – я безумно завидую твоей Аните! Ты… ты не выбрал меня! Ты выбрал ее!
Когда же София попыталась отвернуться, Хота тут же воскликнул:
– Все совсем не так! Анита – моя сестра!
София пораженно замерла подняла на него поблескивающие во свете лампы глаза.
Хота вкратце рассказал о том, что его настоящее имя – Леонард Хоффманн и что они с Анитой – единокровные родственники, потерявшие связь еще в детстве и нашедшие друг друга совсем недавно. Изумлению девушки не было предела, но все, наконец-то, стало на свои места.
– Значит, ты поцеловал Аниту, потому что она твоя сестра? – ошарашенно проговорила София, стыдливо закусив губу.
– Конечно! – облегченно улыбаясь, проговорил Хота. – Или ты думаешь, что я раздаю поцелуи всем подряд?
София вспыхнула и схватилась за ту щеку, на которой Хота оставил свой озорной «чмок».
– Но я не твоя сестра! Почему же ты поцеловал меня? – пробормотала она смущенно, а Хота вдруг посерьезнел.
– Потому что… ты мне действительно нравишься, – также приглушенно ответил он, а София расширившимися от удивления глазами посмотрела в его лицо. Он был предельно серьезен и не шутил. Девушка еще колебалась несколько мгновений, а потом доверчиво спросила:
– Ты не шутишь? Это не выдумка?
Хота улыбнулся и ответил:
– Нет! Это абсолютная правда!
София засмущалась и покраснела. Она опустила взгляд в пол, но губы ее растянулись в улыбке.
Хота несколько мгновений рассматривал ее порозовевшее лицо, а потом осторожно присел рядом, протянул вперед руку, коснувшись ее скулы и… наклонился к Софии почти вплотную.
Девушка замерла, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди, а в следующее мгновение Хота накрыл ее губы поцелуем.
На сей раз это был не просто «чмок».
Хотя притянул Софию к себе, углубил поцелуй, обнимая девушку за талию, а потом позволили своим пальцам зарыться в ее густые золотые волосы.
София разомлела, но через несколько мгновений стала отвечать ему тем же, пока их поцелуй не перерос в глубокую и бурную страсть.
Хоте пришлось приложить немало усилий, чтобы отпустить девушку.
После случившегося София была пунцовой еще, наверное, полчаса…
* * *
Пастор Моуди изумленно рассматривал старые пожелтевшие от времени бумаги, то и дело поправляя сползающие очки.
– Это поразительно! – приговаривал он, прочитывая строчку за строчкой. – Лео! Но откуда это у тебя?
Хота, удовлетворенно развалившийся на стуле, довольно улыбался.
– Ты не поверишь! Это нашла София!
Пастор оторвал взгляд от бумаг и удивленно посмотрел на Хоту.
– Но где?
– Это такая удивительная история! Помнишь, полгода назад она убежала из города, и я нашел ее на Волчьей Скале? Оказывается, пока она была там, ей приснился сон, что в доме есть тайник, а в нем какие-то важные бумаги. Она нашла тайник, достала бумаги и спрятала в свою сумку. Когда мы вернулись сюда, она убрала коробку с бумагами в ящик стола и забыла о ней. И вот только сейчас нашла и соизволила рассказать мне!
– Но откуда в том доме этот компромат на шерифа Билла Смита? Здесь его переписка с контрабандистами, договора с нелегальными добытчиками золота и многое другое, что отправит его за решетку! А судя по состоянию бумаги, она пролежала в земле не один год!
Хота посерьезнел.
– Знаешь, я чувствую, что ответ на этот вопрос напрямую связан со смертью родителей. Я обязательно все выясню!..
Последующие несколько недель Хота разыскивал человека, имя которого нашел в переписке шерифа с контрабандистами. Этого человека звали Конрад Боул, и в прошлом он был правой рукой шерифа Смита. Этот человек бесследно исчез десять лет назад, сразу же после трагической смерти Лионнела и Эллен Хоффман. Но ходили слухи, что он сменил имя и живет где-то в глуши.
Хота решил найти его во что бы то ни стало. И хотя сейчас вовсю шли приготовления к его свадьбе с Софией, Хота не мог откладывать свои поиски, поэтому часто отсутствовал дома.
И его тщательные усилия не прошли даром: он напал на след нужного ему человека. Это было Божье благословение. Хота все время чувствовал, что Господь рядом и теперь во всем ему помогает.
Он нашел Конрада Боула в дальнем поселке за многие километры от его прежнего места жительства. Он сменил имя и стал обычным охотником прерий. Хота осторожно постучал в двери ветхого дома. Оттуда послышался мрачный хриплый голос:
– Кто это?
– Мне нужен Джереми Бук! – бодрым голосом произнес Хота, но хриплый голос тут же отрезал:
– Что вам нужно?
– Я слышал, что Джереми Бук – великий охотник, и еще никому не удавалась победить его в стрельбе! Я тоже великий охотник! Я пришел выиграть у него!
Хота победно улыбнулся, когда дверь ветхого жилища открылась настежь. В проходе появился худой и очень неопрятного вида охотник, которому легко можно было дать и девяносто лет, но держался он ровно, а на морщинистом лице его играла самодовольная ухмылка.
Охотник оглядел молодого человека с ног до головы и, усмехнувшись, сказал:
– Ты еще такой зеленый, а уже великий охотник? Как звать тебя?
– Мое имя Хота!
Охотник прищурился.
– Слышу, что имя индейское. Значит, думаешь, что сможешь меня победить, если присвоил себе имя краснокожего?
Хота отмахнулся от нелестного отзыва и только шире улыбнулся.
– Ну, мы скоро это узнаем, не так ли?..
Они вышли в прерию и стали на вершине невысокого холма. Вдалеке виднелся большой валун.
– Если попадешь в яблоко на вершине валуна, то признаю, что у тебя есть потенциал, – самодовольно и с жутким превосходством произнес охотник. Хота улыбнулся в ответ и спросил:
– А если попаду в черенок от яблока?
Старик громко рассмеялся, схватив себя за тощий живот.
– Ну, малец! Ну насмешил! Это под силу только мне! Вот смотри!
Охотник вскинул ружье и внимательно прицелился. После нескольких мгновений последовал выстрел.
– А теперь пойди и посмотри! – воскликнул старик и скрестил руки на груди.
Хота быстро побежал вниз и принес оттуда охотнику яблоко без черенка.
– Отлично! – проговорил Хота, – Теперь моя очередь!
Когда он положил другое яблоко и вернулся наверх холма, Хота прицелился и решительно выстрелил. Когда же он через несколько минут принес охотнику яблоко, оно тоже было без черенка!
Старик повертел в руках плод и удивленно взглянул на Хоту.
– Вот это да! – воскликнул он. – А ты очень неплох, малыш! Как тебя, говоришь, зовут?
– Хота!
– Где научился так стрелять, Хота?
Юноша, видя, что все идет по плану, ответил:
– В племени апачей, сэр!
Старик удивился.
– Ну тогда понятно! Ладно! Признаю! Ты действительно талантливый стрелок! Что ты хочешь в качестве награды?
Хота внутренне возликовал.
– Хочу, чтобы вы мне немного рассказали о своем героическом прошлом.
Старик вдруг изменился в лице и нервно махнул рукой.
– Да никакое оно не героическое, – произнес он, горько вздыхая. – Я не герой! Я злодей!
– Что же произошло? – продолжал Хота гнуть свою линию.
– Эх, да что тут говорить! Я доживаю свой век, зная, что я великий грешник. Однажды… однажды я подставил одного святого человека из-за страха за свою шкуру, и это не дает мне покоя уже более десятка лет…
Старик, видимо, жаждал выговориться. Он, конечно, не говорил имен, но для Хоты все герои его рассказа были вполне понятны.
В тот год, когда погибли его родители, старик Джереми Бук, он же – Конрад Боул – был правой рукой шерифа Смита. Шериф проводил множество незаконных операций, а Боул тихонечко готовил на него компромат, желая засадить его за решетку и занять его место. И делал он это не из-за жадности, а из-за жажды мести, ведь шериф Смит приказал убить его младшего брата за неподчинение своему авторитету.
Собранные документы Боул хранил в тайнике в доме у Волчьей Скалы. Тогда еще она называлась иначе (уже позже, когда шериф пытался найти эти бумаги, он перевернул с ног на голову весь домик у скалы, но ничего не нашел. Тогда он приказал распространить слух о таинственной и страшной смерти в этом доме одного охотника, чтобы больше никто не появлялся тут и не нашел потерянные документы. Так родилась легенда о Волчьей Скале). И вот однажды шериф Смит, как ожидалось, пронюхал о предательстве своего близкого подчиненного и решил уничтожить его как можно скорее. Боул спасаясь бегством, попросил приюта на одну ночь в семье миссионера Лионнела Хоффмана, и его гостеприимно укрыли. Всего одну ночь пробыл он там и утром исчез из города, но обезумевший шериф решил, что Боул передал миссионеру компрометирующие его документы и в ярости приказал уничтожить всю его семью.
– И они погибли, – прошептал старик дрожащим голосом, – тот святой человек, его добродетельная жена и их сын, еще совсем ребенок. А все потому, что я провел там эту злосчастную ночь!
