Текст книги "Когда поёт Флейта Любви (СИ)"

Автор книги: Анна Кривенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Поев немного, Майра начала плакать.

– Я не хочу жить, – в отчаянии простонала она, на что Анита ответила:

– Не надо так! Все еще может измениться!

– Но Джона больше нет! – воскликнула женщина и начала рыдать пуще прежнего.

Анита не нашлась, что ответить. Она не потеряла близкого человека. Ей было проще. Но быть в рабстве – это действительно очень тяжело и страшно.

Девушки прижались друг ко другу и попытались уснуть. И хотя Анита была невероятно уставшей, сон к ней не шел.

Почему-то ей живо вспомнился раненый апач, которому она помогла семь лет назад. Где он сейчас? Жив ли еще? Может ли он быть жителем этой деревни? Нет, Анита не смела надеяться на то, что он мог бы оказаться здесь, узнать ее и помочь ей в знак благодарности. Шансы на это были слишком ничтожны.

Во-первых, он мог уже много раз погибнуть за эти годы. Во-вторых, он вряд ли узнал бы ее в лицо, потому что она все время носила платок. В-третьих, кто сказал, что он ей благодарен? Возможно, он и сам был не против сделать ее рабыней даже тогда. Поэтому, не нужно даже думать о таком.

Но как же выживать теперь? За что цепляться, чтобы не сойти с ума от страха и безысходности? Анита начала молиться. По ее щекам потекли слезы: слезы скорби, усталости, страха и неопределенности, но, чем дольше она молилась, тем легче у нее становилось на душе. Возможно, их не убьют. Возможно, к ним начнут относиться лучше, если они станут усердными и полезными.

Засыпая, девушка приняла решение трудиться изо всех сил, чтобы расположить к себе этих жестоких дикарей. Возможно, тогда появиться хоть какой-то небольшой шанс…

***

Можно было с уверенностью сказать, что для Аниты наступила совершенно новая жизнь. Их будили на восходе солнца и сразу же отправляли работать. Девушки занимались выделкой шкур, их просушкой, растягивали их на специальных рамах, натирали отвратительным месивом, запах от которого впитывался в кожу и начинал преследовать даже во сне. Кормили традиционно по вечерам. Сперва Анита подумала, что их намеренно, как рабынь, лишали нормального питания, но позже поняла, что и вся деревня питалась только один раз в день. Это перевернуло ее представление о жизни индейцев. Видимо, им постоянно не хватало еды, раз они питались так редко.

Но факт был в том, что девушкам, привыкшим к многоразовому и более сытному питанию, еды явно не хватало. Они начали терять в весе и чувствовали все больший упадок сил. И если Анита была бодра и решительна, то Майра угасала и чахла, не имея никакой моральной или духовной опоры. Анита пыталась перевести ее взгляд на небеса, но молодой вдове не хотелось слышать о Боге. Она обвиняла Его в том, что ее судьба стала такой несчастной. Аните было крайне тяжело слышать подобное в адрес Господа, но Майра была в полном ожесточении сердца, которое, казалось, невозможно было обратить вспять.

Анита же, как ни странно, чувствовала себя все радостней в духе. Она все свои силы устремляла на то, чтобы научиться любому индейскому ремеслу в совершенстве. Она просто ставила перед собою цель и старалась достигнуть ее, ведь без цели подобное существование можно было назвать совершенно бессмысленным и даже невыносимым.

Девушка пыталась следить за своей прической, используя вместо расчески свои пальцы, старалась постоянно отряхивать ветшающее платье от травинок и пыли. Контактировали пленницы в основном с тремя индианками, одна из которых была женой их хозяина, а две других – дочерями. Самого «хозяина» пленницы видели редко. Он несколько раз приходил посмотреть, как продвигается их работа по выделке шкур. Это был крепкий грозный индеец лет около сорока с холодным непроницаемым лицом, который вызывал чувство страха. Его бронзовая кожа лоснилась из-за слоя жира, намеренно втираемого в тело для защиты от солнца, а на шее и запястьях висело такое количество бус, браслетов и амулетов, что его, пожалуй, можно было назвать щеголем среди индейского народа. Даже дочери и жена краснокожего были украшены гораздо скромнее.

Из-за того, что Анита панически боялась мужчин, каждое появление «хозяина» вызывало у нее легкий приступ паники, который она стремилась заблокировать молитвой к Богу. Но так как индеец не проявлял к ней пристального внимания и довольно быстро покидал это место, Аните удавалось быстро справляться с чувствами.

Девушка потеряла счет времени, но по ее неточным подсчетам прошел месяц с тех пор, как их пленили. За это время им с Майрой милостиво дали шкуру бизона, чтобы они могли не спать на голой земле. Кормили по-прежнему скудно, и Анита чувствовала, что у нее щеки сильно впали, а талия стала еще более узкой. Но ей было все равно, как она выглядит. Более того, чем хуже она будет выглядеть, тем больше шансов, что ни один из мужчин не захочет воспользоваться ею для греховных утех. Так что она даже радовалась потере своей красоты, потому что чувствовала в этом защиту.

За месяц жизни в индейской деревне, она приспособилась к режиму дня и привыкла успешно и легко обращаться с кожей и мехом. Ей даже понравилось это необычное ремесло. После обработки, вымачивания и тщательной просушки, кожа животных становилась такой мягкой и приятной на ощупь, что удивляла Аниту своим совершенством. Дочери «хозяина» умело резали кожу на полосы для плетения амулетов, а из особенно хороших кусков искусно шили одежду. Помимо этого, они быстро могли нанести вышивку с индейским орнаментом, украшая также ракушками и бусинами, что придавало изделиям нарядный вид.

При этом индейские женщины абсолютно не пытались вступать в контакт с пленницами. Они только жестами раздавали поручения, но относились к бледнолицым, как к высокоинтеллектуальному скоту.

Анита стала между делом посматривать на остальных жителей индейской деревни. Особенно ей нравились малыши. Большинство детей работало наравне со взрослыми, собирая дрова, охотясь на мелких грызунов или отправляясь на поиски орехов, ягод и других съедобных даров природы. Но совсем маленькие детки играли возле родителей, улыбаясь и что-то лепеча на своем милом детском языке. Их вид согревал Аните сердце.

Однако Майре становилось все хуже. Она с трудом вставала по утрам и начинала впадать в какое-то странное состояние невменяемости. Иногда она просто замирала, смотря в одну точку и не шевелясь. Хорошо, если это случалось в их палатке, но, когда это состояние находило на нее за выделкой шкур, Анита начинала сильно беспокоиться и пыталась ее растормошить. Похоже, Майра потихоньку начинала сходить с ума.

Еще через несколько недель, когда Майра уже почти полностью не владела собой, в таком состоянии застал ее «хозяин». Он пришел посмотреть, как продвигается его работа, но Майра в этот момент остановилась и замерла. Анита осторожно ущипнула ее за ногу, чтобы растормошить, но Майра вдруг встрепенулась, безумным взглядом посмотрела на индейца, а потом резко вскочила на ноги и начала осыпать его проклятиями. И хотя апач не понимал ни слова, поведение рабыни сильно вывело его из себя, и он грубо ударил ее в лицо, отчего женщина упала на землю с разбитой губой. Анита бросилась к ней, а потом обратила умоляющий взгляд на «хозяина» и начала слезно просить его помиловать ее подругу, потому что та сильно больна. Но гнев индейца был слишком велик, и он набросился уже на Аниту, нанося ей удар за ударом и вымещая на бледнолицых женщинах свою глубокую ненависть.

Не выдержав побоев, Анита потеряла сознание…

Очнулась она через несколько часов. Открыв глаза, она увидела, что привязана к столбу посреди деревни. Все тело ломило, а левая часть лица опухла от удара. Апачи ходили мимо нее и с отвращением плевались. Девушка почувствовала, что слезы начинают подступать к ее глазам. Одинокая, несправедливо избитая рабыня – вот кто она сейчас! Они собрались пытать ее и убить?

О, Господи! Помилуй меня!

Никто не подходил в ней целый день, и от палящего солнца у нее начало сильно гореть лицо. Ее не освободили даже ночью, и сильный холод заставил ее дрожать всем телом. Периодически она впадала в беспамятство, а на следующее утро едва смогла открыть веки.

Когда пелена перед глазами рассеялась, она увидела перед собой человека. Он стоял всего в метре от нее и внимательно разглядывал. Это был индеец лет под тридцать, высокий, смуглый, с красивым, слегка нахмуренным лицом и длинной копной черных, как смоль, волос. Выражение его лица можно было назвать задумчивым или даже удивленным. Его черты показались Аните невероятно знакомыми, но ее мысли путались, а глаза долго не могли быть открытыми. Но почему он так смотрит на нее? И почему этот взгляд ей так знаком?

Уже теряя сознание, она вдруг увидела вспомнила вигвам и раненого индейца, лежащего на белой подушке. Индеец, которого она спасла? Неужели это мог быть он?

После этой ошеломительной мысли она впала в полное беспамятство…

Глава 5

Четан, ловко управляющий своим красивым черным скакуном, замыкал шествие каравана, двигающегося в деревню апачей. Пять пленниц вражеского народа шли впереди него, и его ленивый взгляд иногда пробегал по ним.

Последние семь лет жизнь Четана была слишком трагичной, чтобы его душа осталась трепетной и чувствительной. Он любил Иисуса, но сердце его рвалось на части. Началась страшная и разрушительная война между белыми и апачами, уносящая ежегодно сотни жизней, и сострадать бледнолицым он попросту не мог. Он закрыл свое сердце, чтобы оно перестало чувствовать. Только так можно было хотя бы немного приглушить ту разрушительную ненависть, которую он имел к бледнолицым еще со времен гибели его семьи. Теперь же постоянно гибли его соплеменники и друзья. Коварство и лживость белых постоянно побуждали его разжигать в своем сердце еще более жестокий огонь. Но совесть и Дух Святой не позволяли Четану окунуться в эту демоническую ненависть с головой.

За семь лет ему все же удалось не нарушить свое обещание, и он никого не убил. Но научился быть равнодушным и безучастно воспринимал судьбы бледнолицых рабов в своем поселке.

Только что он был свидетелем того, как отряд воинов его племени напал на караван белых. Апачи собирались просто разжиться добычей и с легкостью поразили всех бледнолицых мужчин. Когда же они собрались уничтожить и женщин, сердце Четана дрогнуло. Несмотря на вынужденное ожесточение, где-то в самой глубине его сердца он кое-кого искал. Однажды одна белая девушка спасла его от смерти, потому что любила Иисуса. Она помогла ему тогда не только выжить телом, но и сильно повлияла на его душу, своею добротой смягчив его истерзанное сердце. И сейчас перед ним находились пять молодых белых женщин. А вдруг среди них есть ОНА? Он не помнил ее лица, потому что она постоянно носила платок, да и внешность ее тогда была обезображена. Но вдруг она – одна из них? Поэтому он не мог допустить, чтобы их просто убили!

Четан вмешался и убедил оставить женщин в живых. Воины согласились, и пять пленниц отправились на ослабленных ногах в деревню апачей.

Четан поглядывал на их лица, но женщины не казались ему знакомыми. В деревне, когда воины решали, кому достанутся рабыни, юноша снова внимательно осмотрел каждую бледнолицую, но сходства с Табо не нашел. После этого он полностью потерял к ним интерес.

В последующие недели он иногда видел пленниц, которые работали за выделкой кожи. Лишь одна из них сильно отличалась от остальных своим светлым выражением на лице. Обычно плененные люди очень долго привыкали к своему рабству и несли на своих лицах печать гнева, ненависти и апатии. Но эта белая девушка выглядела довольно спокойной и даже проявляла неподдельный интерес к своей работе. Для Четана ее внешность не сильно отличалась от внешности других белых женщин, но у нее была теплота в глазах, и Четан на это обратил внимание. Впрочем, больше ничего особенного он в ней не находил, поэтому ограничивался лишь коротким наблюдением, ведь эта пленница принадлежала другому человеку.

Еще через несколько недель Четан услышал слухи, что Квато – тот самый «хозяин» двух пленниц – сильно избил их. Одна погибла сразу, а вторую привязали к позорному столбу посреди деревни. Почему-то сердце Четана взволнованно забилось. Он вдруг понял, что не хотел бы видеть умершей девушку со светлым лицом.

Он поспешил в центр поселка и нашел ее. Ее платье было изорвано в нескольких местах, так что обнажились плечи. Каштановые волосы были хаотично разбросаны по плечам, а на лице слева зиял кровоподтек.

Ее глаза были закрыты, а голова опущена. Но что-то сильно поразило Четана в ее облике. Табо! Она вдруг показалась ему сильно похожей на Табо! Возможно, это из-за кровоподтека на лице, но все-таки он нашел в ней какое-то сходство…

Это так сильно взволновало юношу, что он сам себе удивился. Но медлить не стал. Он поспешил к Квато и уговорил его продать ему эту рабыню. Квато сильно удивился. Четан всегда был странным безучастным одиночкой. Все знали, что он не хотел брать себе жену и тем более иметь рабынь. Он не убивал людей, но мастерски охотился, поэтому его уважали, но не понимали. А сейчас он вдруг захотел купить его рабыню, причем, едва живую.

Квато сразу смекнул, что может потребовать за эту бледнолицую хорошую цену. Он пообещал отдать Четану эту бесполезную женщину за… его скакуна. Четан немного заколебался. Его конь был особенным и знаменитым в племени. Множество туш бизонов удалось добыть Четану благодаря ловкости и силе его скакуна. Но колебался он недолго. Он сам удивился своей решимости во что бы то ни стало купить эту рабыню.

Через полчаса Четан привел к Квато своего скакуна, трепетно попрощался с ним, а потом вернулся к позорному столбу. Девушка была без сознания, когда он развязал ее. Он нес ее в свой «типи» *(индейская палатка из бизоньих шкур) на глазах у всей деревни, и соплеменники удивленно провожали его взглядами.

«Типи» Четана было большим и вместительным. Стены обильно пестрели множеством трофейных луков и вышитыми кусками кожи, а напротив входа лежало несколько больших шкур, служивших юноше постелью. Он осторожно положил девушку на эти шкуры. Правильно ли он поступил? Могла ли она действительно быть Табо? А если это не она? Что он будет с ней делать? Ему не нужны рабыни. Продать ее он не сможет – не позволит совесть. А оставлять около себя кого-либо он не желал. Но если она все-таки Табо, он поможет ей, как когда-то помогла ему она. Но как же узнать, она это или нет?

Пока Четан обдумывал это, сидя на корточках над девушкой, она вдруг застонала и пошевелилась. Четан встрепенулся, но не сдвинулся с места. Бледнолицая открыла глаза и долго смотрела на него, не понимая, где она и что с нею происходит. Но потом она осознала, что на нее сверху смотрит индеец, и что он очень близок сейчас. Ее глаза испуганно расширились, а крик ужаса застрял в горле. Из-за полумрака она не поняла, кто это, и подумала, что это ее жестокий «хозяин». Её лицо смертельно побледнело, руки задрожали.

Четан смотрел на нее несколько секунд и… не узнавал ее. Слишком много лет прошло, да и лица Табо он совершенно не помнил.

Нет, это просто испуганная бледнолицая рабыня. Четан печально вздохнул. Не был ли он чрезмерно импульсивным, когда поспешно купил эту женщину?

Парень поднялся на ноги и молча вышел из своего «типи». На душе его остался неприятный осадок. Он решил поскорее вылечить побои этой белой женщины и отпустить ее из рабства. Он не хотел иметь дело с бледнолицыми ни на один день дольше необходимого. То, что она – Табо, уже показалось ему маловероятным. Возможно, ее кровоподтек на лице ввел его в заблуждение.

Четан отправился к шаману-лекарю попросить у него немного лекарств. Он надеялся поскорее снова остаться одному…

***

Четан вскоре вернулся с лекарствами от шамана. Он нашел девушку лежащей без сознания и горячей от лихорадки. У него не было матери, сестры или рабыни, чтобы поухаживать за бледнолицей, поэтому он начал заботиться о ней сам.

Всю ночь девушка металась в бреду.

Чувство давно уже позабытой жалости заворочалось в груди.

Четан нахмурился и помрачнел. Ему было больно снова открывать свое сердце даже для сострадания. Она ведь не Табо!

Но он все-таки помазал виски девушки специальным снадобьем и уснул прямо на земле.

Анита очнулась ранним утром. Открыв глаза, она увидела потолок индейского типи с небольшим отверстием наверху, через которое пробивались первые лучи солнца. Она тщетно пыталась вспомнить, что же было вчера. Ах да, лицо «хозяина» прямо над ней! Но он больше не приходил.

Тут она поняла, что эта палатка – вовсе не её прежнее жилище. Она была больше размером и украшена всевозможными индейскими атрибутами.

Анита осторожно повернула голову вправо и испуганно замерла. Прямо около нее, но не на шкурах, а на утоптанном земляном полу спал индеец. Его лицо было ярко освещено лучами утреннего солнца, бьющими с потолка. Он был молод и очень красив. Его волосы разметались по земле, а серьги, свисающие с ушей, поблескивали словно драгоценные камни. Она знала это лицо! Те же удивительные черты, но более мужественные, потому что он стал старше на семь лет. Индеец с флейтой! Это был он!

Девушка не могла поверить своим глазам. Может, она сошла с ума от горя или просто спит и видит сон? Она настолько была удивлена, что непроизвольно протянула к нему руку и прикоснулась к его щеке, проверяя, настоящий он или фантом. Она сделала это, не задумываясь, но тут же отдернула руку, потому что почувствовала: индеец настоящий! Он пошевелился, а она зажмурилась, делая вид, что еще спит. Девушка услышала, что он встал, а потом почувствовала, как он положил ладонь на ее лоб. Анита, которая ненавидела чужие прикосновения, вскрикнула и широко распахнула глаза. Индеец отдернул руку с озадаченным видом, а девушка попыталась сесть. С большим трудом ей это все-таки удалось сделать, и она испуганно снизу вверх взглянула на апача, который встал в полный рост в полуметре от нее. Она смотрела в его суровое лицо и не могла понять, узнал он ее или нет. Наверное, не узнал, ведь тогда она была слишком юной, да и пряталась за платком.

Индеец несколько мгновений рассматривал ее, а потом молча вышел из «типи». Но вернулся он быстро, неся в руках воду в кувшине и пару лепешек. Анита удивилась. Он заботится о ней? Может, он все-таки ее узнал? Но сейчас даже не время принятия пищи!

Анита приняла из его рук еду, тихо прошептав «спасибо» на языке апачей (за недели пребывания здесь она догадалась о значении десятка слов, которые слышала от прежних «хозяев»). Индеец замер и удивленно посмотрел на девушку, а потом резко развернулся и покинул «типи».

Анита попыталась поесть, но вдруг поняла, что у нее очень болит челюсть. Пощупав свое лицо, она осознала, что выглядит, скорее всего, ужасно. Но платка, чтобы прикрыть лицо, у нее не было. Да и зачем? В нынешних обстоятельствах это уже не имело значения.

Тело тоже болело. При движении кололо в боку: возможно, были повреждены ребра. На руках и ногах повсюду были синяки, но чувствовала она себя значительно лучше, чем вчера.

Как же она оказалась в жилище этого индейца? Она напрягла память, а потом вдруг вспомнила: кто-то подошел к ней, когда она была привязана к столбу. Наверное, это и был этот парень. Значит, он ее спас? Но почему? Может, ему тоже нужна рабыня?

Вспомнив свои мучения на столбе, Анита содрогнулась. Но тут же ее мысли переметнулись к еще более страшным воспоминаниям – побоям. Как же там Майра? Ей досталось даже больше, чем Аните.

Как же ей узнать о ней? У кого спросить?

В этот момент индеец снова зашел. Увидев, что Анита не доела лепешки, он показал ей знаком, что она должна есть, поэтому она, превозмогая боль в челюсти, постаралась максимально быстро покончить с едой. Наверное, индейцу нужна рабыня для работы, и он откармливает ее, чтобы она быстрее могла обслуживать его.

Опустошив кувшин, она снова пробормотала «спасибо» и протянула его индейцу, бросив на него только один короткий взгляд. Он взял кувшин и вышел.

Анита огляделась. С удивлением она поняла, что все это время лежала на единственном спальном месте в этом жилище. Ей в голову сразу же полезли привычные панические мысли: не собирается ли апач заставлять ее делить с ним ложе? Она задрожала от одной мысли об этом. Нет, только не это! Похоже, у этого парня нет ни жены, ни служанок, иначе он не приносил бы ей еду сам. Он молод. Он реально может откармливать для себя… наложницу!

Девушке стало плохо. Она по-настоящему испугалась. Может, как-то сообщить ему о том, что она когда-то спасла его, и тогда он ее не тронет? Но как, если он не понимает ни слова по-английски? А может, он давным-давно об этом забыл? А вдруг, наоборот, он решит, что она подходит ему на роль жены, потому что она тогда спасла его жизнь? Нет, ему нельзя ничего говорить! Но что же делать?

Ее начала одолевать стремительная паническая атака: сердцебиение стало зашкаливать, дыхания не хватало. Анита заставила себя встать на ноги и инстинктивно поспешила выйти из палатки на воздух. Когда она покинула «типи», ее на мгновение ослепил яркий полуденный свет солнца, но глаза быстро привыкли. Вокруг стояло несколько подобных «типи», у которых хозяйничали индейцы разных возрастов. В основном, это были женщины и девушки. Они бросили на Аниту пару равнодушных взглядов, а потом продолжили свои дела.

Дыхание девушки немного восстановилось. Она собралась нырнуть обратно в палатку, как вдруг увидела, что мимо на мустанге медленно проехал индеец, тянущий по земле «волокушу» – треугольные сани. Когда же Анита увидела содержимое саней, ее ноги подкосились. В волокуше лежала Майра. Ее лицо было сильно обезображено побоями. Анита задрожала, как осиновый лист. Очевидно, что молодая вдова была мертва.

Анита стала задыхаться от ужаса, но вдруг чьи-то руки грубо втолкнули ее обратно в «типи». Она не смогла удержаться на ногах, потому что они просто отнялись, и упала на земляной пол. Свернувшись калачиком и спрятав лицо, она начала тихо, но безудержно рыдать. Жестокая смерть Майры вернула все старые страхи Аниты, которые породил в ее душе еще Ральф. Индейцы – это монстры! Безжалостные убийцы! Бездушные животные, не знающие ни сострадания, ни добра, ни любви. И она у них в плену! Ее ночные кошмары стали настоящей реальностью!

Четан стоял над рыдающей девушкой и тяжело дышал. Когда он возвращался к своему жилищу, он еще издалека увидел, что его рабыня вышла из «типи». Проследив за ее остекленевшим взглядом, он сразу все понял: она увидела, до чего довел ее подругу безжалостный Квато. Четану и самому не нравилось, как его соплеменник поступил с рабынями. Это было чрезмерно жестоко. Но некоторые апачи считали это справедливым возмездием за злодеяния белых людей.

Четан понял, что его рабыня получила шок от увиденного, и бегом бросился к ней, постаравшись оттолкнуть ее обратно в «типи», чтобы она больше не могла смотреть на это ужасное зрелище. Увидев, что она начала рыдать на полу, он догадался, что теперь с нею особенно сложно.

Почувствовав усталость от собственных переживаний, Четан вышел из «типи» и не возвращался до самого вечера. Он не хотел видеть рыдания этой девушки. Ее страдания почему-то доставляли ему душевную боль. Он ненавидел эту боль! Он слишком много пережил в своей жизни, чтобы опять испытывать сердечную скорбь!

Поэтому он вернулся лишь на закате. Войдя в «типи», он присмотрелся и в полумраке увидел, что его рабыня, как изваяние, сидит у одной из стен. Она уже не плакала. Когда он вошел, она резко вскочила на ноги и снова замерла. Он чувствовал, как в воздухе витает атмосфера жуткого страха: рабыня боялась, что новый «хозяин» может поступить с нею также, как и предыдущий.

Четану это все было крайне неприятно. Он слишком привык быть одиноким. Так легче. Так меньше боли. Но он уже купил эту женщину и должен как-то решить ее судьбу.

Юноша подошел к своему ложу, взял одну из шкур и постелил рядом. Потом он передвинул остальные шкуры так, чтобы они были ближе ко входу. Он жестом указал девушке лечь на первую шкуру, а сам лег на остальные. Если она решит ночью бежать, он сможет перехватить ее у входа.

Анита послушно легла. Ее бил озноб. Видя, что апач лег на остальные шкуры, она немного успокоилась: возможно, сегодня он не планирует вредить ей. Уснула она не сразу. Спала она беспокойно. Снова снился Ральф, снова было страшно. Когда наступил рассвет, Анита проснулась очень измученной и изнуренной. Перед глазами все время стояло обезображенное лицо Майры. Слезы непроизвольно потекли из глаз, но вдруг она услышала шорох: индеец, спавший недалеко, тоже просыпался. Она испуганно вытерла слезы. Девушка поднялась на ноги и встала у стенки палатки, готовая исполнить то, что ей скажут. Ее поза была напряженной, а взгляд потуплен в пол.

Четан проснулся и обвел взглядом комнату. Рабыня уже стояла, как изваяние, и смотрела в пол немигающим взглядом. Ему стало ее так жаль, что снова заныло сердце! Смотреть на нее было больно и тяжело, и он всерьез начал подумывать о том, чтобы поскорее отпустить ее на волю.

В последующие дни Четан поступал с пленницей максимально осторожно. Он приносил ей еду, старался долго не смотреть на нее и надолго уходил из своего жилища. Он надеялся, что она привыкнет к нему и успокоится, но девушка трепетала при каждом его появлении. Она даже не смела сидеть в его присутствии, вставая на ноги всякий раз, когда он заходил в палатку.

Он немного от этого устал. Обдумав все тщательно, он решил завтра же вывезти ее на территорию белых.

Утром следующего дня Четана кто-то окликнул. Пришел его друг Ахига и попросил сопровождать на охоте. Четан снял один из луков, висящих на шкурах в «типи», и отправился в путь.

Анита проводила его взглядом и, поняв, что индейца не будет какое-то время, облегченно выдохнула. Этот парень вел себя осторожно и все время держал дистанцию. Может, он все-таки хороший человек? Как семь лет назад, так и сейчас, он не пытался обидеть ее и избегал даже взглядов, как будто понимая, что они ее пугают. Анита почувствовала, что в ее душе затеплилась надежда на более светлое будущее. Может быть, если она сможет хорошо ему служить, однажды он отпустит ее с миром? Хотя до конца трудно было судить о том, о чем же он думает на самом деле.

Будучи уже менее напряженной, она принялась за некую уборку «типи»: поправила шкуры, собрала с пола ненужную солому, проветрила, подняв подол ткани, которая прикрывала входное отверстие. Пробежав взглядом по «стенам» индейского жилища, она внимательно рассмотрела каждый атрибут, начиная от лука и стрел с ярким оперением, заканчивая амулетами и вышитыми полосками ткани. И вдруг ее взгляд остановился на темном длинном предмете: это была флейта! В нескольких местах она была обвязана разноцветными нитями, а с одной из этих нитей свисало маленькое, но очень яркое перо какой-то красивой птицы. Анита замерла от нахлынувших на нее воспоминаний. Музыка, чудесная небесная музыка вдруг очень отчетливо заиграла в ее разуме, бередя почти забытые, но прекрасные воспоминания о том, как эта мелодия буквально открывала небеса и исцеляла ее разбитое сердце. Перед глазами предстал индеец, по красивому лицу которого стекали слезы. Анита почувствовала, что ее сердце заколотилось. Тогда он так сильно впечатлил ее, что она решилась его спасти. Она смогла прикасаться к нему и спать на земле рядом с ним, потому что не только его музыка, но и он сам поразил ее душу.

Это осознание стало для Аниты невероятным открытием. ТОГДА ей нравилась не только его музыка, но и он сам! Вот только с годами в ее разуме возникла масса сомнений и страхов, так что она отвергла свою симпатию, даже не осознав, что она у нее есть.

Все это осознание так сильно поразило девушку, что она еще целый час, замерев, смотрела на флейту. Ей нравится этот апач! Не может быть! Может, это просто самообман? Она еще очень боится его, потому что не доверяет до конца, но… когда она вспоминает его искреннюю скорбь на лице, ее душа переворачивается, когда она вспоминает его музыку, она готова трепетать от счастья, когда он добр с нею, ее сердце сразу же оттаивает, а когда он входит в «типи», она несознательно восхищается его красотой, грацией и силой. Однако все это – на фоне сильного страха, ведь он может оказаться совсем не таким, как ей хочется видеть. Он может быть жестоким и бессердечным. Он может быть любым!

До самого заката Анита была, как во сне. Впервые в жизни она испытывала к мужчине что-то, кроме отвращения и страха. Но все это могло оказаться лишь плодом ее фантазии. Он дикарь, и его племя жестоко убило ее семью, а также… Майру! Воспоминания о молодой вдове заставили Аниту вздрогнуть. Нет! Куда-то ее понесло не туда!

Анита, очнись! Ты рабыня краснокожих! Тебя могут убить в любой день. Где гарантия, что он не таков, как его соплеменники?

Ее желудок громко заурчал, напоминая, что пора поесть, но индейца всё еще не было. Из-за голода на девушку нашла слабость, и она прилегла на шкуры и закрыла глаза. Правда, случайно она улеглась не на свою постель, а на шкуры апача, но она этого не заметила.

Четан вошел в «типи» через полчаса. Охота оказалась удачной, но его новый мустанг, которого он купил вместо своего проданного скакуна, был норовистым и своевольным, так что в какой-то момент он сбросил с себя наездника. На охоте Четан был только в одних штанах и с обнаженным торсом, поэтому от удара об острые камни он получил небольшое ранение в виде рваной полосы на лопатке. И хотя рана была несерьезной, однако кровь сочилась из нее, и красные полосы остались на его спине, на руке и на одежде.

Четан осмотрелся вокруг и не увидел девушку в привычной позе «изваяния». Он нашел ее спящей… на своем ложе! Почему-то это его позабавило и даже обрадовало. Если она уснула, да еще и на его постели, значит, она перестает его бояться и ненавидеть.

Юноша развел костер около жилища и повесил жариться кролика. Зайдя в «типи», он сел в позу «лотоса» и, перекинув волосы наперед, попытался влажной тряпкой вытереть тело около раны. Ему было сложно, потому что рана находилась на спине, но ему даже не приходило в голову воспользоваться чьей-то помощью, потому что он давно привык заботиться о себе сам.

Анита была погружена в сон. Ей снились события семилетней давности. Она снова перевязывала раны индейцу и приносила ему пищу, снова заботилась о нем и училась не бояться…

Девушка открыла глаза, разбуженная криком птицы. Она тут же присела и сонными глазами посмотрела перед собой. Неподалеку сидел индеец, и на плече его она увидела нешуточную рваную рану. Анита, еще не сбросившая с себя атмосферу сна, по инерции, путая сон с реальностью, поднялась на ноги и подойдя к нему сзади, взяла еще один лоскут ткани и начала вытирать кровь вокруг раны. Она перекинула наперед оставшиеся волосы апача, чтобы они не попадали в рану, а потом осторожно продолжила вытирать кровь.