Текст книги "Верни нам мертвых (СИ)"

Автор книги: Анна Инская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Рейг нахмурился:

– Совсем плохая выдумка, даже не волшебная. И тоже не верю. Придумай что-нибудь другое.

– Клянусь всем священным, что есть под солнцем!

– Мы спим на голой земле, вот и проснулась твоя старая хворь.

– Я чую, что беременна, Рейг!

Он даже вздрогнул от возмущения:

– Сначала ты согласилась плыть со мной за море, а теперь передумала и боишься! Меня одного отпускать тоже не хочешь. Вот и придумываешь истории про волшебные амулеты. Я вас женщин знаю лучше, чем волк знает на вкус козу! Когда вы думаете, что врете ради хорошего дела, тогда у вас совесть тает как снег под солнцем. Тогда вы поклянетесь всеми священными деревьями – даже такими, каких на свете нет. При том, что хорошее дело для вас держать при себе всякого кто вам на свою беду приглянется. А что ты обманщица это мне уже известно. Ты вон обманула разбойников. Сказала, что ты ведьма. А теперь уже и про амулет какой-то вспомнила! Надеешься, что я не уплыву за океан. Зря надеешься.

С этими словами Рейг повернулся ко мне спиной и пошел быстрее. Мне хотелось дернуть его за одну из его четырех кос, с обиды, что он меня не слушает. А заодно и себя отодрать за косы – за то, что вовремя за осину не ухватилась в миг, когда увидела этого бродягу в золотом тумане.

Вот ведь бывают женщины! Вроде хитрых пауков! Такие ловкие, будто у них восемь лап сразу. Мигом сеть совьют. Опутают мужчину быстрее, чем выльется брага из разбитого кувшина. Оплетут по рукам и ногам, а он еще и рад. Называет свою паучиху волшебницей, медочком и цветочком. А мне бы хоть суметь опутать длинные ноги этого Рейга, чтобы он остановился и выслушал меня.

А потом я вспомнила, какие бывают пауки и хитрые женщины – и все поняла. Паук ткет паутину – молча! Вот и я буду молчать и кротко улыбаться, и у меня все получится. Пусть Рейг верит во все колдовские леса, поля и рощи. Пусть принимает все меры предосторожности. Пусть идет как можно медленнее. Того– то мне и надо. Пока дойдем до океанского берега, мой ребенок уже родится. И возразить Рейгу будет нечего. А то, глядишь, вдруг и спящая совесть проснется. Так что пока я буду молчать и этак кротко улыбаться! Не стану говорить ему, что я думаю. А думаю я вот что. Может быть, живут тут не чудовища, а люди, которые желают, чтобы чужаки не ходили по их землям. Они и рассказывают страхи про Лес Враждебных Теней. А может быть, это разбойники придумали сказки про то, что ждет путников на тайных лесных тропах. Чтобы люди боялись сходить с широких дорог, чтобы шли прямо грабителям в лапы. Только Рейгу я этого не скажу. Пусть себе теряет время.

– Что притихла, черная эльфийка, горная людоедка? Разжалобить меня задумала? – грозно спросил Рейг.

Хотелось мне сказать ему, что сам он людоед, который сам себе голову отгрыз! Но я вспомнила, как ловит мух паук, и ласково ответила, что я в печали… Ведь он, всеразумнейший возлюбленный мой, гневается на меня ни за что ни про что… В ответ на мою кроткую речь Рейг зарычал в ярости:

– Я злюсь, ибо не могу разобрать, что ты за зверь такой и доверять тебе или нет. Ты не такая чтобы тебе верить, и не такая, чтобы тебе не верить. Я не люблю того, что не могу понять. А теперь ты еще и стала тиха, как голубка, а уж это со стороны женщины самое недоброе предвестье.

Вот и будь после этого безмолвным пауком…

Одежда с образом лосося

Осторожный Рейг все-таки не забывал, что ему надо дойти до океана раньше, чем море еще взъяриться осенними бурями. Стал уже меньше остерегаться, шел прямой дорогой, а не в обход. В одно утро, когда я еще спала, он уже влез на дерево и крикнул мне, что видит впереди березовый лес. Рейг сразу догадался, что этот лес находился за пределами Обитаемого Мира. Ни одной тропы, ни срубленного дерева не увидел он в этом лесу. Олени бродили так близко и безбоязненно, будто никогда не пугал их свист охотничьей стрелы. Не костры горели на полянах, там играли огненные лисы. Медведица вывела медвежат из леса на цветущий луг, и не знало страха ее материнское сердце.

– Если никакое племя не выбрало этот лес чтобы жить в нем, если охотники обходят его стороной – такое может предвещать опасность, – сказала я.

– Но может и не предвещать, – ответил Рейг.

И вот мы пошли вперед, к белым березам. Это было звериное царство. Нигде мы не увидели ни углей от костра, ни следа ноги на мягкой лесной земле. Зайцы не разбегались при нашем приближении, и даже рыжие белки не робели. Солнечные поляны заросли земляникой, но мы боялись срывать ее, ведь безлюдный лес казался нам заколдованным. А может быть и не было этого леса, может быть он лишь привиделся нам. Ведь если верить преданиям, в тайной глубине Страны Враждебных Теней есть страшное место, Ведьмина Пустошь. Днем ее колдовской туман встает в облике белых берез, завлекая людей. Но если не уйдешь с Ведьминой Пустоши до захода солнца – сам станешь тенью, навеки.

Мы шли, как могли быстро, но лес лишь набирал силу, деревья становились выше, стояли теснее. Уже не верилось нам, будто есть на западе океан, и казалось нам, что до края земли – лишь белые березы. Наконец вечерняя заря осветила облака, и это было страшным предзнаменованием. Но там, где горел закат, мы увидели в небе диких уток, и Рейг сказал с радостью:

– Благодарение богам, впереди река или озеро. Речная и озерная вода добра и чиста. Ведь вода нерушимо верна небу, она отражает его синеву и его серебряные облака. Даже когда земля уже погрузилась в вечерний мрак, озерная вода еще светла, она хранит свет уходящего солнца. Тени не живут в небе – они не живут и в воде. Вода отражает все кроме теней. Враждебные Тени побоятся идти за нами к озерному берегу.

Я спросила его: а океан верен небу? Ведь он брат озер и рек.

Рейг ответил, почти шепотом:

– Непокорный океан давно взбунтовался против того, кто выше его. Вот что говорят о нем:

Моряки океану дали

Имя: Ломающий Небо,

Ибо ломает волна

Надвое образ небесный,

Один ее скат высокий

Сияет солнечным блеском,

Другой же иссине-темен

Темен, как небо ночное.

Я сказала ему: Рейг, если океан ломает даже образ неба, берегись его. Останься, пожалей себя.

Но я забыла, что из всех тайн мира загадочнее всего сердце мужское. Когда женщина говорит: любимый, будь осторожен – именно тогда он боятся и перестает. Рейг приободрился, поправил топор на поясе и гордо ответил:

– Страх хороший советчик только зайцу. Я же тебе давно говорил: ищи себе трусливого мужика. А если уж выбрала меня, то хватит меня океаном запугивать! Лучше иди быстрее, место тут опасное.

Почти бегом мы добрались до опушки леса и увидели заброшенное поле, заросшее высокой травой. От вечерней росы трава казалась не зеленой, а серой. Обернувшись, я увидела, что вершина неба уже темна, и лес будто обратился в огромную грозную тень. Но впереди чернел высокий острый тростник, а за ним сиял бледным золотом отраженный в воде свет вечерней зари. Дикие утки не обманули нас! Там было озеро, волшебная защита от призраков леса!

Мы думали, что никто кроме нас не заходил так далеко в эти заколдованные земли. Но на пустынном озерном берегу стояли двое. Они обняли друг друга за плечи. Наверное, супруги или влюбленные. Росистая луговая трава не хранила следа их ног, будто они не пришли сюда ступая по земле, а родились из вечернего тумана или поднялись наваждением из озерных вод. Эти двое были высоки, стройны и исполнены достоинства. Они не спешили найти место для ночлега, как если бы собирались исчезнуть вместе с заходящим солнцем. Спокойно и недвижно стояли они над лесным озером. Раз они были так неподвижны, значит, комары не трогали их. А это верный признак могущественного волшебника! Рейг рассудил, что это наверное Пим и Эдд-Лиин. Я удивилась его словам:

– Ты же говорил, что Пим урод.

– Так я сказал, чтобы ты глаз не открывала. Это Пим! Видно они наконец встретились с Эдд-Лиин и влюбились друг в друга. А мы смотрим на них, но от любви не умираем. Видно, зря на них наговорили. Не такие они страшные. Возле прозрачных речных и озерных вод обычно живут добрые волшебники. Ведь вода отражает зло какое оно есть, не украшенное чародейством. А какому злому волшебнику понравиться любоваться на свою морду, какая она есть на самом деле? Давай пойдем познакомимся с ними.

Мы осторожно, крадучись, пошли к ним. Эх, вы бы тоже пошли, если бы увидели волшебников! Но издалека услышали странный разговор и замерли. Ибо тот, кого мы приняли за прекрасного Пима, говорил своей возлюбленной:

– Правитель не простит мне моего любопытства. Если ты любишь меня, то давай останемся здесь навсегда. Не станет эта свора охотиться за нами. Они верят, что мы сами вернемся, когда испугаемся приближения смерти.

Рейг сказал с жалостью:

– И волшебники несчастны, как и мы! Надо им помочь, а то добрые волшебники совсем исчезнут в нашем мире.

Крикнув издалека слова приветствия и подняв глаза к небу чтобы набраться смелости, Рейг подошел к обитателям волшебного луга, положил к их ногам свой топор и сказал:

– О достойнейший Пим! Да не переводятся олени, лисы и зайцы в твоих владениях, да будет высокой трава на твоем лугу, да слетятся все утки, гуси и лебеди земли на твое озеро, и да родит тебе многих сильных сыновей и прекрасных дочерей твоя супруга Эдд-Лиин! Я услышал, что тебе нужна помощь. Если смертный может быть полезен тебе, то я здесь перед тобой и предлагаю тебе мою дружбу.

Пим был из рода вечно-юных волшебников. Облика приятного, но не такой красавец, чтобы умереть от любви при встрече с ним. Нос острый, лисий – и правда любопытный. Ноги длинные, голенастые, повадки быстрые. Наверняка уже успел облазить все волшебные миры. Непослушная прядь русых волос лезет в глаза. А глаза бойкие, зеленые, задиристые. Но временами они замирали, тускнели, будто весенняя трава, убитая морозом….как если бы чародей с озерного берега внезапно вспоминал что-то, чего ни человеку, ни волшебнику лучше вовек не узнать, не увидеть даже в страшном сне.

Та, которую мы приняли за Эдд-Лиин, была ростом лишь до плеча молодого волшебника, но держалась гордо и властно. По ее лицу было видно: она может быть хорошим другом, но может оказаться и опасным врагом. Ее волосы свободно падали на плечи, темные с золотым отблеском, как оперение беркута, повелителя птиц. А глаза узкие, длинные и ясно-серые, темные лишь по краю. Смотрела она не на нас, а на своего возлюбленного.

Как положено при встрече с незнакомцами, мы стали рассказывать им всю нашу жизнь, начиная с предков. Волшебник слушал повесть Рейга без удивления, будто был знаком с ним. Рейг рассказал про свое племя оружейников, и когда он заговорил про нападение врагов, волшебник нахмурился. Рейг решил, что волшебники не любят, когда люди скрывают от них что-то, и признался, что с детства мы оба мечтали найти путь в мир мертвых. Только мы про это никому не говорим, чтобы птицы не услышали и не донесли чудовищу Грансу. Я поведала волшебнику, что не хотела покидать северный край, потому что далеко на северном краю земли скрыт вход в мир мертвых. Потом рассказала, как пошла к медведю, который увозит мертвых. А Рейг признался, что грабил могилы и собирал цветные камни, чтобы обменять на лодку. А теперь мы еще с весны идем через Лес Враждебных Теней к океану. Волшебник послушал нас, потом невесело засмеялся и сказал:

– Такое ослово упорство надо вознаграждать!

Рейг обрадовался и спросил:

– А Осел из какого сказания герой?

Я шепнула, что потом объясню. Мне отец некогда поведал кто такой осел. Неужели мы с Рейгом на него похожи?

А волшебники тем временем тоже шептались неведомом нам языке, будто спорили. Но видно волшебник переспорил волшебницу. Он спросил Рейга:

– Тверд ли ты в своем намерении уйти в море?

Рейг гордо ответил:

– Ветер гонит облака, но не собьет солнце с пути его!

Подумала я, что все-таки прав был волшебник про осла! Хоть бы он Рейга отговорил! Но этот Пим – или я не знаю, кто он был – только усмехнулся:

– Ты что, солнцепоклонник?

Рейг сказал, что он добрый и верный солнцепоклонник, добрее и вернее его на свете нет! Давай, рассказывай нам волшебные тайны, а уж я ваших обидчиков передушу и вам на веревке приволоку!

Волшебник посмотрел на Рейга, будто любитель петушиных боев, который оценивает боевого петуха. Или как опытный воин на драчливого мальчишку. Потом поднял камень на берегу озера, а под камнем лежало удивительное одеяние. О таком даже в сказках не рассказывается. Оно было как шкура зверя, в которую можно одеться с руками, ногами и головой. В свете восходящей луны одежда блестела серебром, и ткань была тонкой и гладкой, как рыбья кожа. Казалось, что одеяние было не из ткани, а из волшебного металла, гибкого и тонкого, как лепесток цветка. Если свернуть его, оно легко уместилось бы в Рейговой котомке. На нем было только одно изображение: лосось выпрыгивает из воды. Волшебник протянул странную одежду Рейгу, но строго предупредил:

– Не надевай, возьми с собой в плаванье. Береги от света, особенно в солнечные дни. Только когда увидишь, что твоя смерть близка, тогда надень эту одежду и дай ей напиться солнечным светом. Ты окажешься в ином мире, там увидишь серебряный обруч на столе. Надень его на голову и жди – тогда может быть, дождешься своего счастья. А женщину свою оставь ждать тебя на берегу. Потом с ней встретишься, если повезет.

Волшебник показал Рейгу как надевать серебряную одежду, но велел пока спрятать ее. А его сероглазая возлюбленная тихо сказала:

– Больше мы вам ничего дать не можем. Ни пищи. Ни пристанища на ночь. Ни совета. Ни ответа. Не спрашивайте ни о чем, уходите отсюда. Никогда никому не рассказывайте о встрече с нами. Это и будет самой лучшей помощью для нас.

Взяв волшебный дар, мы ушли не оглядываясь. Я спросила Рейга, влюбился ли он в женщину с озерного берега. Он сказал, что я ему милее, хотя я и коварная врушка. Спасибо тебе, Всемогущее Небо, но горько мне было уходить, не узнав, какая в одежде волшебная сила. Мы из-за нее совсем сон потеряли. С той ночи мы даже забыли про опасности Враждебного Леса, так нас этот дар волшебника завлек. От солнца мы его прятали, как было велено, а в потемках вертели так и этак. Разговаривали с изображением лосося и объясняли, что нам его помощь нужна. Потом мы все забросили с отчаяния. Видно не было этому волшебному дару иного применения, кроме того, о котором говорил его владелец: далеко в океане, когда придет смерть.

Океан и Храм Удачи

Так с бестолковым подарком в котомке мы шли по темному лесу, и надеялась я, что будем идти вечно. Но в один из дней Рейг велел мне поглядеть вверх. Ибо там, куда мы шли, на западе, небо было озарено жемчужным сиянием, блеском дневной звезды. Я спросила Рейга, что это за колдовство. Рейг сказал: это больше, чем колдовство. Здесь небо освещено отблеском океана, ибо он сверкает под солнцем, как огромный щит, брошенный на землю. Этот отраженный солнечный свет океан дарит не только небу, но и сердцам моряков, и делает их навеки верными себе. Нет колдуна сильнее океана.

Услышав это, я в страхе опустила глаза. У корней дуба лежал знак океана: принесенные бурей сухие водоросли и белое перо чайки.

Мы пошли быстрее. Ветер был так силен, что сбил бы стрелу в воздухе. Но Рейгу было не до охоты. Другая цель вела его! Рев океана уже заглушал голоса лесных птиц. А потом лес вдруг кончился пустотой, будто пряжа оборвалась. Вниз по откосу последние деревья обитаемого мира испуганно сжались, и трава приникла к земле. Перед нами был лишь мертвый песок и голые серые скалы, а за ними океан, темный и синий, как огромная грозовая туча, встающая из глубины земли. Ветер набирал силу, и волны становились все яростнее. Они сверкали холодным блеском и чем ближе подбирались к берегу, тем выше поднимали грозный белый гребень. Рейг тоже грозно на них посмотрел, чтобы они не надеялись его напугать.

Ни селения, ни одинокой хижины, ни даже тропы не было на диком берегу. Но в той стороне, где солнце указывало путь к югу, возвышался над океаном круг из обтесанных топором огромных камней. На них были изображения женщин, коней и разного богатства. Рейг сказал, что это Храм удачи. Сие святилище пусто, и один лишь ветер посещает его. Ибо доступ сюда только с океана или через колдовской и опасный Лес Враждебных Теней. Нелегко добраться к этим волшебным камням, оттого не слышно тут просьб людских, и только океанские чайки кричат над заброшенным святилищем. Был тут когда-то жрец. Только те, у кого желания не исполнились, возвращались, дабы ругаться и драться с ним. Возроптал жрец на горькую участь свою. Потом сказал: ворожите себе сами, а потом сами себя и бейте, если плохо наколдуете. С тем и ушел, и в наказанье бросил заклятье на прибрежную страну, и стала она Враждебным Лесом. Теперь в Святилище удачи каждый сам себе жрец или жрица, если сумеет сюда дойти или доплыть.

Рейг в удачу не верил, он верил только в ум. Если бы он у него был! А я принесла в дар нож с рукоятью из оленьего рога и пожелала, чтобы наш с Рейгом ребенок оказался счастливее нас. Рейг ахнул от возмущения:

– Даже в священном храме в тебе совесть не проснулась! Как дело доходит до твоей беременности, так ты врешь как торговец лошадиный. Смотри! Тут на стене женщина нарисована. Она, между прочим, на тебя похожа. Только она-то не врала!

Я спросила: откуда ты знаешь, что она не врала?

Рейг ответил: потому что в святом святилище врушку никто рисовать бы не стал.

Тогда я сказала ему: некоторым людям, у кого глаза цвета утреннего неба, должно быть стыдно. Нет бы радовать мир тем, что в их взоре небо спустилось на землю – зачем вместо этого глядеть на меня как злой волк на бедную овцу?

А он ответил мне: некоторым таким у кого глаза сияют, как вечернее золотое солнце, тоже должно быть стыдно глядеть на него, как овечка на волка. Он ведь ничего плохого не сделал. Всего-то пригласил в плаванье в простоте ума.

Мне на это возразить было нечего, ибо человеку вовек не проверить какие у него глаза. Глядясь на себя в озеро много не увидишь.

Так поругавшись, мы вышли из Храма Удачи к океану и принесли в жертву чайкам крошки пшеничного хлеба. Суша там выгнулась наподобие огромного лука. Но Рейг сказал, что не она выгнулась, а океан ее выгрыз. Почему выгрыз? Потому что земля и океан – враги. Откуда идет их вражда? Вот это никому не ведомо. Одни говорят, что океан завидует земле потому, что на ней есть горы. А океан как не пытается поднять волну, все равно на настоящие горы не похоже. Другие говорят, что земля у него украла воду и сделала из нее реки и озера. А я вот думаю, что грызть можно и без всякой вины. Это как мы с Рейгом: я не виновата перед ним. А он меня обидно коварной врушкой и лошадиным торговцем зовет. Только за то, что бросить меня с ребенком ему будет стыдно, а отказаться от замысла плыть за океан он не согласен. Стоит на берегу и радостно смотрит на серые океанские волны как на друзей своих. Рассуждает про лодки и вспоминает моряцкие песни. А его четыре русые косы разлетелись по ветру, будто хвост у звезды-кометы.

Я думала, что отсюда он и отправится в плаванье. Но указав на береговые скалы, Рейг мне объяснил их зловещее назначение. Это первая океанская хитрость – на этих камнях твоя лодка изломается в щепь. Но на другом краю океана такой опасности не будет. Потому что там, если рассудить здраво, волны катятся в обратную сторону, от берега, к нам сюда.

По самой кромке земли пошли мы к югу и пришли к дюнам. Там срубили согнутую ветром прибрежную сосну и познакомились со священным огнем, который обитал в стволах песчаных сухих сосен. Этот огонь легкий, почти невидимый, но горячий как солнце, если бы можно было прикоснуться к нему руками. Волны здесь были ниже, будто сонные. Я думала, что мы отправимся в плаванье отсюда. Но Рейг сказал, что здесь уже вторая океанская хитрость: тут лодка увязнет в песке раньше, чем встанет на волну. Да и негде здесь взять лодку, на этом безлюдном берегу. Рейг объяснил свой план:

– Нам надо идти в город моряков и купцов. Наше имя городу – Гавань Единорога, потому что гордый и быстрый Единорог считается покровителем кораблей. А кельты дали городу название Алет. Он далеко отсюда – его построили там, где Великая Равнина встречается с Океаном, где соединяются дороги и речные пути.

Я обрадовалась: если боги будут милостивы ко мне, мы дойдем в далекую Гавань Единорога не раньше, чем Мать-Земля сменит зеленый плащ на белый, не раньше, чем мой ребенок появится на свет. Пусть удержат Рейга его маленькие руки. Мы пошли дальше на юг, таясь в дюнах, чтобы нас не ограбили разбойники, которые вполне могли здесь промышлять.

Ведомо ли вам что в древние времена прародители зверей выбирали себе шкуры? Каждый зверь сшил себе одежду меховую или кожаную и оставил ее в наследство своим потомкам. А цвет из хитрости подобрал по цвету леса или луга, который избрал своим домом. Мой отец рассказывал мне даже о великих и ужасных зеленых зверях обитающих в илистых реках южных стран. Имя сему зверю крокодил. Такую затею прародители зверей придумали, чтобы мы их не видели. По цвету зверя можно догадаться, где водится его род. Даже если зверь волею судьбы забрел в чужие края, все равно его шкура выдает.

Рейг так роднился цветом с береговыми дюнами, что наверное его достославные предки некогда пришли из этих земель. Когда песок и сухую траву освещало ясное и холодное здешнее солнце, Рейг делался почти незаметным, будто зверь, в этих местах родившийся. Что означает, что его племя – это те, кто некогда властвовал над прибрежными песчаными холмами. Сказывают, будто в древности из океана лезли морские чудовища. А прибрежные лучники встали в ряд и перебили всех. Во всяком случае, пока мы шли, я ни одного чудища не увидела. Наверное, Рейг из этого народа. Да в отсутствие чудовищ не знал чем себя занять и чем прославиться. Так и жил во мраке безрадостном, пока не проведал про Гранса, повелителя страны мертвых.

Места там были дикие и безлюдные. А колдовства там никакого нет. Ведь чудовища из чащобы боялись лезть на берег, опасались чудищ океанских. А океанских чудищ лучники перестреляли.

Как Рейг всего лишился, но от замыслов своих не отказался

В этом диком краю не было деревень, ведь земля там бесплодна, а прибрежные воды опасны и непригодны для мореплавания. Мы слышали лишь глухой рев океана, тревожный крик чаек и шелест серой береговой травы, намертво иссушенной ветром. Рейг неотрывно вглядывался в океанскую даль, надеялся повстречать рыбу говорящую, о которых сказывают рыбаки. Хотел спросить ее, есть ли в океане остров мертвых и Драконий остров. Мои же глаза смотрели больше влево, в сторону лесную, мне родную. Там на древних камнях зеленеет мох, и облака похожи на белых нестриженых овец, а не рваные, как над океаном. И о моем будущем ребенке я думала все больше и больше, и не знала, как отговорить Рейга от его замысла.

Так шли мы много дней, и вот уже светлые дюны остались далеко на севере. Берег оскалился острыми скалами, гордо вознесся над океаном, видно хотел показать ему могущество свое. Тропа пошла вверх, мы шли, будто поднимаясь к серому небу, и если бы рыбы и захотели говорить с нами, все равно они бы до нас не докричались.

Потом и обрывы остался позади. Земля снова спустилась к океану, трава стала выше и зеленее, и бесчисленные цветы сияли в ней как звезды. Но соленый ветер и ревущие волны терзали берег так яростно, что поневоле начинаешь думать об океане неодобрительно. Земля же оставалась к нам дружественна. Прибрежный лес дарил нам дичь, пресную воду и алые неведомые мне ягоды. Но в один из дней видно мы и Мать-землю чем-то прогневили. Не знаю, чем мы, тихие люди, ей не угодили. Ибо путь нам преградила узкая, но студеная река. Рейг сказал в задумчивости:

– Нашла ты речка место разливаться, чтоб тебя за это кабан выпил! Знаком я с тобой, знаю я, что выше по течению есть мост через тебя. Но там где мост, там и люди… К тому же на мосту нас легко будет заметить. Однако перебираться через холодную реку тебе, моя ведьма, здоровья не прибавит. Костер для просушки и согрева тут тоже не разведешь, чтобы свое присутствие не выдать. Еще совсем расхвораешься и станешь потом мне говорить, что беременна четырьмя близнецами. Ладно, пойдем к мосту. За этим лесом опасности разбойников уже не будет. Возле города дорогу охраняет стража. Торговцы ее нанимают, чтобы люди с деньгами и товарами для обмена не боялись идти к ним в город. Там и сторожевые башни есть, чтобы видеть окрестности. Я сам когда-то в этой страже на жизнь зарабатывал. Отсюда знаю все про корабли, здешние берега и морские обычаи. А тут охраны еще нет. Место опасное. Но куда нам деваться. Доверимся судьбе.

Мы пошли вверх по берегу реки и дошли до моста из сосновых бревен. Мост висел на толстых и крепких канатах. Рейг тревожно прошептал:

– Нам надо бежать по мосту так быстро, чтобы даже наши отражения в реке не угнались за нами.

Видно было, что ему страшно. В тот день я поняла, что Рейг никогда не боится зря. Мы успели добежать лишь до середины моста, когда из леса нам навстречу вышли двое. Оба одетые в медвежьи шкуры и вооруженные: один топором, другой – секирой. Ясно было, что не для того они идут чтобы нас в гости позвать. Брели они неспешно, ступали тяжело. Мы оглянулись и увидели, что спешить им было некуда. От леса с другой стороны шли еще четверо в медвежьих шкурах. Хозяева здешние. Рейг схватился за топор, но один из четверых сказал ему:

– Иди себе своей дорогой. А женщину оставь нам для жертвоприношения. Не уйдешь – обрубим ноги и руки и сбросим с моста.

Мне стало холодно. Холоднее чем если бы мы пошли вброд через реку. И тошно было смотреть на них. А Рейг так и стоял неподвижно, будто его Гранс взором заворожил. А потом он вдруг очнулся и закричал:

– Смотрите! Богатство!

Он положил топор, выхватил из своей сумки горсть цветных камней и монет и пересыпал их из руки в руку, так чтобы они заблестели на солнце. И снова закричал:

– А ну ловите кто быстрее!

Он подошел к краю моста и швырнул цветные камни и монеты в траву. Враги бросились собирать сокровища. Мы тем временем перебежали через мост. Рейг проворно перерубил один из канатов, что его поддерживали. Мы побежали прочь от реки, туда, где лес был выше и гуще. Быстро влезли на дерево и спрятались в ветвях. Теперь мы все сверху видели, а нас видно не было. Промелькнули среди стволов плащи из медвежьих шкур, блеснули секиры. Но Рейг стал стрелять из лука и отогнал их. Потом убрал колчан и пнул с обиды ствол дерева:

– Вот и закончилась история про Рейга-мореплавателя. Сидим как две белки на суку. Повезло нам, что у них не было вожака, чтобы запретить им драться из-за моих драгоценностей. Ого, я только сейчас, когда на дерево лез, заметил: у меня рука задеревенела, та, в которой топор был. Знало мое сердце, шептал мне Гном-Который-Живет-Внутри, что из-за тебя я за море уплыть не смогу. Оттого-то я всю дорогу заранее злился на тебя. Так и вышло по моему предчувствию, только ты оказалась не виновата. Они тебя хотели захватить в плен, чтобы продать морякам. Те, чтобы обезопасить себя, приносят красивых женщин в жертву морским чудовищам.

Я удивилась:

– А я разве красивая?

Рейг тоже удивился:

– А то зачем бы я тебя, рыба из лесного озера, поймал на мою острогу? Ты самая такая, каких чудовища любят. Чего ты плачешь-то? Никто ж тебя пока не убил.

Он ласково прижал меня к себе и стал гладить, утешая. Только тогда я почувствовала, что по щекам у меня и правда текли слезы. А грудь под рукой Рейга вдруг налилась горячей тяжестью. Рейг провел по ней ладонью и вздрогнул и прошептал обреченно:

– Небо, за что мне это? Лучше бы ты оказалась обманщицей…Такой была грудь моей матери, когда она ждала появления моего младшего брата. Мой отец радовался и не отходил от нее, и показал мне, какой будет грудь моей женщины, когда в ней зародится моя жизнь, продолжение нашего рода… Если бы отец и мать видели меня сейчас….

Рейг казался птицей, попавшей в ловушку. После долгого молчания он наконец заговорил, с обычным своим спокойствием, но по его глухому голосу слышно было, как тяжело у него на сердце:

– Ифри, помнишь лесную просеку, на которой ты согласилась отправиться в плаванье вместе со мной? Эта просека зовется Путь Уходящего Света. Я пошел по ней, чтобы разбойники с постоялого двора не увязались за нами. Ведь жрец древнего лесного народа, изгнанного из этих мест, уходя, сказал:

Лес не простит лесорубам

Гибель священных деревьев,

Скован заклятием грозным

Путь уходящего света.

Путь тот избрав, ты узнаешь

Месть разъяренного леса.

Зоркие совы увидят

Тени, что сон твой тревожат,

Ворон-вещун угадает

Что тебе смерти страшнее,

Хитрые лисы услышат

Шепот твой: "Только не это…"

Страх твой придет за тобою,

Встанет из топи болотной,

Ужас твоих сновидений

Выйдет по тропам звериным,

Ветви омелы совьются

В то, что назвать ты боишься,

Чтобы узнал ты, как страшно

Дереву под топором!

Я вспомнила – слишком поздно! – как моя мать рассказывала мне это предание. А Рейг шептал:

– Проклятье мое, я прошел по той просеке. Я верил, что не может сбыться то, чего я боюсь. Вот что сниться мне в страшных снах. Я снова вижу, как Мертвоглазы забирают детей моего племени. На глазах у истекающих кровью отцов уводят их сыновей и дочерей. Раньше мне снилось, что я один из детей. Теперь мне снится, что я среди отцов, и что уходят в вечное рабство мои дети. Я знаю, что наши враги были ростом не выше меня, но до сих пор они мне сняться огромные, как видел я их в детстве. Тогда я не мог ничего сделать и мечтал стать взрослым. Стал я взрослый, но я пошел по Пути Уходящего Света! Лучше бы умереть мне, или лучше бы не иметь мне ног, чтобы я не смог пойти Путем Уходящего Света. Если я уплыву за море, кто защитит моего ребенка от неволи?

Кто мог ему ответить? Я молчала, а лес шумел под береговым ветром, будто шептал: «Я сильнее вас, я хитрее вас, я владею всей землей от океана до восточного края мира, вы в моей власти».

Но лучше бы он молчал. Ибо Рейг был из тех, кто угрозу понимает, как вызов померяться силой или умом! Он встряхнулся и сказал решительно:

– Если сбываются бедственные предсказания, то волшебство все-таки есть на свете! А если есть злое волшебство, то должно быть и доброе. Оно поможет мне, и тебя защитит, потому что я плыву для хорошего дела. Хватит Смерти губить людей. Пойдем в город и увидим, удастся ли мне раздобыть лодку без платы. Если мне повезет, то это будет означать знак судьбы. Чтобы я плыл за океан и сразился с Грансом!

Я бы сама этого Гранса придушила! Отчего Рейг думает не обо мне, а об этом чудовище? Теперь этот упрямец вот что придумал: осторожно выдавил из моей груди первую каплю молока. Провел рукой по лицу и доверчиво прошептал: