Текст книги "Верни нам мертвых (СИ)"

Автор книги: Анна Инская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Оба владельца талисмана переглянулись в страхе и ослабили хватку. Рейг того и ждал – проворно выхватил у них талисман.

– Смерти захотел? – заорал тот, что с рысьими глазами.

Рейг ему ответил:

– Да ты побоишься меня тронуть. Вы сами правил вашей игры толком не знаете. Вдруг я его и правда выиграл и стал законным владельцем?

Рейг высоко поднял талисман, и все на постоялом дворе встали в знак одобрения. Торговец котами тихо сказал Рейгу:

– Ты только не забудь оживить меня, и мою семью тоже. Потому что долго нам не жить. Запомни мое имя, чтобы найти меня среди мертвых. Меня зовут Всегда-Удача.

Рейг посмотрел на талисман в раздумье. А потом вдруг засмеялся, сунул его в руку торговца котами и объявил разбойникам:

– Вот вам теперь самый главный кровавый коршун! Его и слушайтесь, падальщики. Повелитель, что прикажешь делать своим рабам: мычать, гавкать, зайкой прыгать или синичкой петь?

Мне стало жутко. И я не ошиблась в своих предчувствиях. Если бы Рейг взял талисман себе и ушел, этим хозяевам леса наверное было бы не так обидно. Они бы не стали нарушать на людях правила игры. Но он отдал талисман бывшему рабу их воли и будто нарочно своими словами хотел привести их в ярость. Змееглазый и рысеглазый стеной двинулись на Рейга. Один из падальщиков схватил его за подбородок:

– Глуп же ты, что не взял талисман себе. Сейчас мы тобою поиграем. Да так что наша первая игра в раба тебе покажется детской забавой. Еще благодарен будешь, если мы позволим тебе лизать наши руки чтобы вымолить прощение.

Рейг зло засмеялся:

– Со мной поиграть решили, мальчики? Да я же возлюбленный ведьмы. Думаете отчего я такой смелый? Потому что со мной моя колдунья! Видите, какая черная? Она даже читать умеет! Сейчас вас обоих вывернет кишками наизнанку. Милая Черная Ифри, не наказывай их! Они сейчас перестанут дергать твою любовь за бородку. Так что не гневайся. А то я боюсь смотреть, как ты твоими заклятьями людей кишками наизнанку выворачиваешь. Прости неразумных желторотых коршунов, и пойдем отсюда, дождик-то уже кончился.

Путь Уходящего Света

Я сказала десять непонятных слов на отцовском языке, и мы ушли. С достоинством, как полагается великой колдунье и ее любовнику.

По сырой лесной просеке, заросшей диким овсом, Рейг направился к западу, а гроза ушла к востоку, к горе Эмбар, что в середине земли. Видно опять никто не понял, что хотело сказать небо, и оно решило помолчать, пока мы не научимся понимать его громовой язык. И был это один из тех дней, когда где – то рядом ходит волшебник-невидимка и колдует для развлечения. Не такой, который притворяется как я. А истинный волшебник. От его хитрого колдовства капли дождя на траве и листьях деревьев превратились в сияющие алмазы, которые можно видеть, но нельзя взять с собой. Облаками и солнечными лучами тот волшебник нарисовал на небе страну невиданной красоты. Дикий овес на просеке сделал серебряным, а туман на лесной просеке золотым, чтобы завлечь неразумных людей идти куда глаза глядят по нехоженым тропам. А Рейг вдруг показался мне одним из тех людей или богов, кто был нарисован на стене святилища Возвращенного света в моем сне на Орлином утесе.

Он обернулся ко мне в золотом тумане и сказал:

– Эта лесная просека зовется Путь уходящего света, ибо идет она на запад, туда, где гаснет последний солнечный луч.

Всем известно, что волшебники всегда сбивают людей с разумного пути. Когда чувствуешь, что над тобой кто-кто колдует и показывает тебе первого встречного в золотом сиянии – тут надо быстро хвататься за осиновый ствол, серая осина возвращает разум. Но ища подходящую осину, я вспомнила, как Рейг предложил кровавым коршунам петь синичкой. Засмеялась и вместо осинового ствола обняла березовый. Незаколдованный человек осину с березой не перепутает. Но я-то была наглухо зачарована в тот день. Однако мимо меня прошел не злой, а добрый волшебник. Он хорошо поступил, когда сбил меня с разумного решения не слушать этого бродягу и вернуться домой. Я так и обнималась с березой вместо осины, а Рейг спросил:

– Ты что на меня смотришь как цветочек на солнышко? Знаю, что ты сейчас будешь делать. Станешь плакать: зачем я не взял талисман для себя. Да не хотел я, чтобы, как только я уйду с талисманом, они снова начали свою игру с этим зайцем трусливым. У которого храбрости надолго не хватит, снова стал бы им руки лизать. Потом весь род его до правнуков был бы покрыт позором. А чем они виноваты? Судьба не дала взять мне этот талисман без того, чтобы совершить злодеяние. Значит, она решила, что я и без талисмана смогу достичь цели. Я сначала подумал, что судьба мне эту встречу послала, чтобы я талисманом завладел. А теперь думаю, что для другого. Я все размышлял о том, как чудовище Гранс взором подчиняет людей в Стране Мертвых и что можно против этого сделать. Судьба подсказала мне: у человека против звериного взгляда есть смелость, ум и слово убеждения. А если судьба дает тебе подсказки и подбодряет тебя, то это значит, что ты ее избранник. Конечно, такой особый череп на дороге не валяется, но я в моей игре с судьбой как-нибудь без черепов обойдусь.

Мне стало грустно, да и солнце скрылось. Я рассказала Рейгу про Быструю Птицу, который тоже думал, что он избранник судьбы. Поведала, как плакал он перед смертью, когда узнал что никакой он не избранник. Рейгу понравился рассказ. Глаза его стали просто серыми без голубизны и без веселой усмешки. Он сказал мне свое мнение:

– Подобные твоему хозяину играют с судьбой, как ребенок задирает большую ленивую собаку, которая на солнышке вздремнула. Не успокоится, пока собаке не надоест, что ее таскают за хвост, и она любителя игр не покусает. Единственно чем твой достопочтенный хозяин превзошел всех таких игроков, так это в том, что он еще и покрыл себя бесчестьем. Настоящий же игрок играет с судьбой как моряк с ветром и волнами. При сильном порыве ветра, под ударом высокой волны он старается удержаться в избранном направлении. Подобные твоему хозяину ожидают, что океан судьбы будет гладок как лужа на дороге. А потом бедный мореплаватель плачет, когда вдруг оказалось что он плывет не через лужу. Для меня игра же с судьбой в том, чтобы его угадать свой путь по ее подсказкам. Потом не дать ей отвлечь меня от цели. Если ты поймешь, что она тебе сказать хочет, найдешь свою дорогу и докажешь ей, что ничто тебя с нее не собьет – тогда она тебе поможет. Ты мне рассказала свою жизнь, давай я тебе и мою расскажу.

Пошли мы по лесной просеке, и вот что поведал мне Рейг:

Рассказ Рейга о его детстве и о его дяде Храбром Быке

Не сразу научился я играть с судьбой в ее игры. Мне было семь лет, когда на нашу деревню напали враги, проклятые Битые Псы. У них на щитах изображение топора, разрубающего солнце, и у них нет запрета на предательство и убийство. У них наверное и вовсе запретов нет. У меня все родные были убиты или захвачены в рабство и уже наверное давно умерли там. Рабы долго не живут. Эти кровавые коршуны спросили, где мой клан. А он давно уже в стране мертвых… Убежали из захваченной деревни только я и мой дядя Храбрый Бык, но теперь и его уже нет на свете.

Мы шли сами не знали куда, а горы уже покрылись снегом. Я плакал о себе и об отце с матерью. А Храбрый Бык был уже взрослый, ему было тринадцать лет. Он грозил, что если я не перестану плакать, моя одежда вымокнет, и я еще и простужусь, и умру. Он перекрикивал мои рыдания и кричал, что мы, когда мы станем взрослыми, всех освободим из рабства. А если я буду реветь, как корова, то он меня на это дело не возьмет. Мне того и не надо было, а хотелось поесть и уснуть под теплым меховым одеялом. Но не мог же я от дяди отстать! Храбрый Бык гордился своим именем и старался быть отчаянным. А я ему тогда во всем подражал. Тоже кулаком махал и кричал, что мы всех освободим. И тем же кулаком по лицу слезы размазывал, чтобы мой геройский дядя за грязью не видел что я плачу.

Вот рассказываю и вспоминаю его. Волосы он как-то так умел заплетать в две косы, что они торчали у него на голове как рога у быка. У меня такие косы не получались. Висели на мое горе. А я ведь старался когда-то делать все как он! Ругачий дядя был страшно, но для моей пользы. Он потом рассказал мне, что был самый младший в семье, а хотел быть старшим братом. Когда я подрос, он меня всюду водил меня с собой, все объяснял и всему учил. Из него потом хороший отец получился, но это было уже намного позже.

А тогда он старался мне отца заменить. Вдвоем мы пришли в чужие земли, там, где никто не знал из какого мы племени и никто не стал бы мстить нам. Дядя Храбрый Бык находил себе работу на хуторах, он ведь умел работать не хуже, чем люди полей. У кузнецов был обычай – каждый с отроческого возраста должен был уметь управляться с серпом, косой, плугом, топором и всем остальным, что делается из железа, чтобы потом знать, как их лучше ковать. Храбрый Бык работал, а я ему помогал, как умел. Я тогда всего боялся, мне всюду Мертвоглазы мерещились. Бегал за дядей повсюду как тень и просил, чтобы он меня одного оставлял. А у него были одни герои на уме. Стал он меня пугать, чтобы научить смелости. Он говорил, что если я буду слезную сырость разводить, то он вот что сделает. Назовет меня девчонкиным именем. Потом побьет. Потом нарочно бросит в дремучем лесу, а людям скажет, что случайно потерял. Тогда я со страху стал делать вид, что ничего не боюсь, чтобы дядя меня не потерял в наказанье.

Когда он стал старше, богатые вдовушки стали приглашать его пожить у них, пока они себе нового мужа ищут. Вдовушки называли меня сынок-найденыш и птенчик из гнезда упавший, и относились по– матерински. Только никогда это долго не бывало. Я к ним привыкал, а они находили себе взрослых мужей. Дядю моего за порог выставляли. Ну и меня вместе с ним. Ему было все равно, что вдовушки его долго дома не держали. Он был большой, важный и отчаянный, и все равно мечтал встретить какую-то златокудрую красавицу вместо вдовушки. А я горевал, что я больше не сынок-найденыш. Я не хотел, чтобы дядя нашел молодую красавицу. Мне-то радушные вдовушки нравились. Когда Храбрый Бык влюблялся в какую-нибудь деву, ее отец его гонял, ведь мы были бедны и безродны. Тогда Храбрый Бык проклинал злую судьбу и меня воспитывал. А охотник из него в такие дни был такой, что он и в пень бы из лука не попал. А вот когда он бывал в дружбе с вдовушкой-хуторянкой, тогда была у нас и печка, и постель, и вдовушки мне сказки рассказывали. А потом все равно уходить приходилось. И обидно мне было, что меня выгнали, а я плачу из-за них. Я стал вместо этого стараться злиться, чтобы не плакать. Плелся за дядей Быком и ругался: «Выгнали нас как собак! А мы и одни не пропадем, и не нужны вы нам!»

А потом дядя вырос. Теперь он был уже не самый главный и мудрый дядя тринадцати лет, а просто взрослый человек. Однажды он сказал мне, что неправ был со мной. Он даже просил простить его за то, что он грозил меня потерять, даже если это было на самом деле не всерьез. Он собирался жениться и сказал, что я отныне буду жить у него как сын, старший из его сыновей. Но я вдруг понял, что я – и без дядиных угроз – уже сам не хочу быть трусом. Теперь я был готов играть с судьбой по ее правилам. Я выучился охотиться, стал бродить по лесам, и безопасности больше не искал. Теперь я не мог жить без того, чтобы испытывать себя. Придумывал сам себе испытания, избавлялся от страха как из мешка пыль вытряхают. К дяде я приходил только поговорить о жизни и потому, что мне с его друзьями дружить хотелось.

Но только я так и не научился быть таким же учтивым, как он. Наверное дядя Бык всю свою ругачесть потратил на воспитание меня. А потом стал суровым и справедливым, но рассудительным и умеющим никого не обижать. Храбрый Бык никогда ни над кем не смеялся. Понять не могу, как у него получалось без смеха обходиться. Глаза у него были такие синие, круглые, ясные, без всякого ехидного прищура. Либо добрые, либо строгие, либо праведным гневом горящие. А любимые слова у него были: достойно и недостойно. Говорил только о вещах либо разумных и полезных, либо величественных и достославных. И водился он с людьми уважаемыми. Умел поставить себя так, что и им с ним побеседовать хотелось. Прям и правдив он был, но всем с ним было хорошо как орлятам в гнезде орла, как медвежатам у медведицы в берлоге.

Каждый вечер кто только у него в доме не собирался. Многие его друзья были люди воинственные. Тоже ни с кем не почтительные, как и я. Только дружили-то с ним, а не со мной. А меня ругали. Мол с Рейгом разговаривать, что из ерша уху варить. Мол Рейг говорит что думает, не спросив сперва, кто его мнение хочет знать. А бывает, что скажет для смеху даже и чего не думает. И мол чтобы от этого нахального мальчишки хоть небольшого уважения добиться, надо за ним целый день с дубиной гоняться. Хотя это неправда, я их уважал. Но мне хотелось, чтобы эти герои за мной с дубиной побегали, для смеху. Поэтому я мое уважение скрывал. А уж если я кого не уважал, то он об этом быстро догадывался по моим глазам. Даже если я скромно помалкивал из вежливости.

Дядя неустанно учил меня, как ладить с людьми. Он объяснил мне, что учтивость – не в словах и не в голосе. Просто он относился к другим как к самому себе и беседовал с другими так, как если бы обращался к самому себе. А ведь как себя не ругай, все равно себя самого никогда не обидишь. Поэтому хотя Храбрый Бык всем говорил правду, люди любили его слушать.

Но этому учиться долго, и я решил поступить хитрее. Заучил на память, какие учтивые слова дядя людям говорил. И как кого увижу так пересказываю, что от дяди перенял. Стал глаза долу опускать, как дева благовоспитанная. Ну чтобы себя взглядом не выдать! Кстати, тогда-то я перестал доверять женскому полу. Подумал, что может быть у девиц-скромниц такая же цель как у меня. Опускают ресницы при виде мужчин, чтобы мужчины не поняли, как ехидно девы о них дураках думают.

Я и голос поменял на сладкий, медовый. Для почтительности. Но однажды один дядин друг сказал мне так: если волка учить петь соловьем, то не получится ни волка, ни соловья. Он сказал мне:

– Рейг, когда ты такой как ты на свет уродился – это еще не самое худшее. А вот когда ты соловьем поешь и глаза долу опускаешь, то тебя в болоте утопить хочется.

Я не счел это за оскорбление, потому что я сам такой: говорю, что думаю, а не нравится не слушай.

Видя, что я не обижаюсь, он сказал мне так:

– Рейг, оставайся уж какой ты есть, ибо судьба любит тех, кто ее вызов принимает. Сделала она тебя волком неуживчивым – иди путем волка. Ибо наверняка по этой тропе ты придешь туда, куда судьба предназначила тебе прийти, и узнаешь то, чему судьба тебя захочет выучить.

И ведь прав он оказался. Ничьих я милостей не искал, никому не угождал, а однажды влез в драку с кем не надо, потом спрятался среди разбойников и там встретился с Рябым. И ведь именно через него судьба заговорила со мной и сказала мне, где Страна Мертвых. Вот и польза от людей, которые не скрывают что думают. Ведь тот, кто сказал, что на меня смотреть противно – он и дал мне хороший совет. Не вижу, за что называть таких, как мы с ним, ершами в ухе.

Освобождение от клятвы

Я была согласна с Рейгом. Хотя и хотелось мне, чтобы он называл меня своей милой ведьмой, как тогда в шутку на постоялом дворе. Но потому и хотелось, что от таких, как Рейг, добрые слова больше ценятся. Чем-то он напоминал мне горы на севере, которые я видела в детстве. Когда их в полдень освещало солнце, уж как мы всем племенем радовалась.

А пока Рейг рассказывал мне о себе, я увидела, что ушли мы уже далеко, и над лесом горит багряный закат. Просека кончилась. На севере небо было чистым как до сотворения мира, нигде дым от костров и очагов не поднимался над острыми еловыми верхушками. Стволы деревьев были истерзаны медвежьими когтями: Хозяин Диких земель метил свои лесные владения. В этих пустых землях Рейг мог лишиться жизни, но никто не отобрал бы у него его цветные камни. Пора было мне возвращаться в деревню. Ведь в этих глухих лесах обратной дороги я бы уже не нашла, да и места были опасные.

Рейг крикнул мне слова прощания, нагнул голову, прикрыл глаза рукой и собрался свернуть вправо, под низкие еловые ветви. Он хотел перебраться через горный отрог, чтобы не идти по землям, где промышляют разбойники, а добраться до океана по тайным северным тропам.

Я поклялась отцу быть трусихой, но по рассказу Рейга я поняла, как он устал от одиночества. А разве человек, который играет со смертью ради доброго дела не стоит того, чтобы его приласкать вечером у костра, скрасить ему долгий путь разговорами, и быть ему верным другом в Стране Мертвых? Ведь я дочь мудрого человека. Могу и подсказать чего. Вдруг да помогу Рейгу советом да хитростью? Я и ведьму изображать могу, и многое другое. Каково мне будет думать, что Рейг погиб потому, что я его одного бросила? Ну пусть я утону в океане. Что за горе! Утонула и забыла. А вот думать, что Рейг погиб из-за меня – это на всю постылую жизнь! И все равно меня потом старую волк съест либо медведь. Потом я подумала, что Рейг тоже умрет, и мне его сразу обнять захотелось. Он любил ласку, как все, кто рано лишился матери.

Но как же быть с клятвой, которую я дала отцу? Вдруг вспомнились мне слова старого вождя лесорубов. Старики знают все! Вождь сказал, что Богиня Любви освобождает от клятв тех, кто простил всех любящих.

Вспомнилось мне, как Удар-Молнии прижимался всем телом к Семи Зверям. Мне стало жалко моего бывшего мужа, ведь его с ней разлучили на невольничьем рынке. Потом я вспомнила, как Семь Зверей смотрела на сына вождя, и щека у нее дрожала. Мне стало жалко ее, ведь что она его больше никогда не увидит. Сердце мое шепнуло мне: разве виноват Удар Молнии? Ведь любовь сделала его рабом Семи-Зверей. А Семь-Зверей была воспитана в племени, где убивали слишком сострадательных или нерасторопных, не умеющих нанести удар первым. Не только сына вождя любила она – с юности страстная любовь к власти горела в ее крови.

Я больше не ненавидела их. Значит, я свободна от данного отцу обещания, и я крикнула вслед уходящему Рейгу:

– Рейг, я поплыву с тобой через океан и чем могу, помогу тебе!

Он сразу прибежал обратно, и я рассказала ему о законе великой богини. Рейг довольно ухмыльнулся:

– Что ты все-таки пойдешь со мной, это я сразу понял. Я ведь вас женщин успел узнать лучше, чем мыши знают, сколько зерна в амбаре. Я сразу вижу кто из вас курочка домашняя, а кто пташка перелетная. Зная заранее, что ты со мной пойдешь, я тебе прихватил в дорогу льняную одежду хозяйки постоялого двора. Она там на заборе сушилась, а теперь в мешке у меня припрятана для тебя. Лежала тихо-скромно в ожидании твоего согласия. Одежду я, кстати, прихватил по закону. На постоялые дворы распространяется правило гостеприимства. Постояльцы не крадут у хозяина, а хозяин заботится об их безопасности. Если же он позволяет издеваться над проезжими людьми, то краденая юбка для него еще малое наказание. Если судьбе будет угодно, и я вернусь живым из-за моря, то я у него еще и одеяло прихвачу в другой раз.

Из этого видно, какой Рейг достойный и справедливый человек!

Лес Враждебных Теней

Вот что значит не ухватиться вовремя за осину. Премудрая Ифри, дочь ученого Исмона, не шла благоразумно домой. А отчаянный Рейг с отчаянной и лишившейся ума Ифри шли с сумкой, с драгоценностями, с барабанным боем, направив свои стопы к опасному океану. Пусть сегодня багряное солнце уйдет за край земли без нас. Но настанет день, когда мы увидим вблизи его обитель! Так мы перешли через поросшие лесом горы и повернули к западу.

Но оказалось, что и до начала плавания через грозный океан спокойной жизни нам не будет. Где спокойная жизнь вообще есть, скажите вы мне, если знаете? Ибо по дорогам мы идти не могли. Там разбойники промышляли. А в лес-то был не простой, а зачарованная страна, очень волшебная и очень опасная. Зовется она Лес Враждебных Теней. Так мне Рейг сказал, а уж он-то здешние земли знал. Сперва мы вошли в ельник полный нор. Я решила, что наверное лисьих. Но Рейг объяснил, что это пещеры гномов. Опасность гномов была в том, что они все крадут, стоит только тебе уснуть. Поэтому Рейг не спал и мне не велел: два глаза хорошо, а четыре лучше. Я спросила Рейга, как гномы сумеют отобрать его котомку. Ведь они маленькие, а мы большие. Рейг объяснил, что гномы подкрадываются в темноте и начинают водить вокруг тебя хоровод. Если они успели все взяться за руки, то ты уснешь колдовским сном. Проснешься нищим! Тут только одно средство против волшебства. Дать гномам пинка раньше, чем они станут хороводом.

После такого объяснения я поняла, что Лес Враждебных Теней и правда опаснее нашей деревни в праздник, когда все напьются. Мы сидели рядом, держали нашу котомку четырьмя руками и дрожали за наше богатство. К полуночи мы услышали тихий-тихий топоток. Рейг вскочил, пнул то, что топало, и тут же выругался. А потом сказал зло:

– Хитрый гном! Успел оборотиться ежом. Ну ладно, главное, что они хороводом стать не успели. Видишь, Ифри, какие здесь колдовские места.

Днем мы отоспались на дереве. В этом зачарованном лесу можно спать только днем и только на дереве. А ночью надо не спать, а ограждать себя от всяких бед. Это очень замедляет передвижение. Потом норы кончились, зато мы увидели в земле большой пролом. Он вел под корни березы.

– В этом лесу живет знаешь кто? Крот! – сказал Рейг.

Я ему сказала, что один крот – это не страшно. Рейг возмутился всей душою:

– Ты сначала спроси, какого роста крот. А тогда уж и говори. У него один хвост длиной в сто медведей. У него тут под всем лесом нора, от опушки до опушки. Рассердишь крота – лес под твоими ногами весь рухнет в кротову нору.

Я ему сказала, что вроде лес стоит, пока не провалился. Но Рейг ответил, что все-таки однажды здесь земля тряслась. С тех пор у людей хватает ума не сердить крота. А его очень трудно его не прогневить. Надо идти по лесу и без устали говорить кроту хвалы. Если хоть на один миг замолчал – изволь возвращаться к опушке. И снова иди с хвалами. Не пройдешь через лес, пока не сможешь восхвалять крота не переводя дыхания. И чтобы всякий раз по-новому. А не пойдешь по кротову закону – лес провалится под твоими ногами, и ты, горе тебе, провалишься вместе с ним.

Придумывать хвалы кротам очень трудно. Мы два дня потратили. Благодарение небу – я вспомнила стихи, какие мне отец рассказывал, и заменила везде имя божества, царя или мудреца на Крота. Только тем и спаслись от его гнева.

Потом мы шли по заброшенным полям. Рейг сказал, что люди ушли отсюда потому, что здесь поселились огнедышащие змеи. Однажды в грозу змеи рухнули с неба и теперь ползают повсюду. Я посмотрела перед собой и увидела по всему полю черные обуглившиеся круги. Думала, что это огненные змеи оставили следы. Но Рейг объяснил мне, что это как раз следы кругов, защищающих от змей. Здешние змеи днем не ползают. Но если ночь застигнет тебя в полях, одно спасение – окружить себя костром в виде огненного круга. Чтобы змеи не могли пробраться! А если этого не сделать – верная гибель от змей. Иногда поутру люди находили в этих местах сгоревших людей.

– Может быть, они сгорели не от змей, а потому что разводили вокруг себя огонь? – спросила я.

– Нет, безумная! Ведь огненные круги они стали делать уже после того, как узнали от кого-то про огнедышащих змей. Сказано тебе, что есть тут змеи, значит, есть тут змеи. И не тебе о таких делах рассуждать. Женские владения – дом и что рядом с ним. А это дикий, опасный, необитаемый мир драконов, великанов и прочих чудовищ, про которых ты ничего знать не можешь, и знать не должна! Если вы женщины еще и здесь станете распоряжаться, то нам, храбрым мужам, вообще ничего не останется.

Я ему говорю:

– А это не я говорю! А мой Гном-который живет-внутри. Он любит спорить и даже и со мной иногда спорит. А Гном – это не женщина!

Рейгу нечего было сказать. Про Гнома-в-голове все знают. Он у всех есть, и он часто неутомимый спорщик, он пререкается иногда даже с тем, в чьей голове живет. Рейг только подбросил хвороста в огненный круг и велел мне попросить Гнома помолчать и лучше песни петь. Сказал, что если он и принимает такие меры предосторожности, то больше ради меня. И это было правдой. Я видела, что он не боится, а просто старается быть предусмотрительным. Только я опасалась, что так мы до осени до океана не дойдем, и отправимся в плаванье во время предзимних бурь. Но это конечно не повод чтобы терять разумную осторожность и не окружать себя огненным кругом от огненных змей.

Так мы сидели у костра и старались понять, что означают завитки в пламени. Но ничего не поняли. Если вы умеете разбирать эти знаки, то научите меня. А я не умею.

Утром мы дошли до края змеиных полей и поднялись на холм. И предстала нашим усталым от недосыпа глазам зеленая роща без всяких ям и огненных кругов. Было тогда начало лета. Белые цветы на высоких кустах благоухали будущим медом, медвежьим счастьем. А тонкие ветки сплелись рыболовной сетью – как та сеть из сказки про горбатого морского змея, которая ловила солнце, ветер и падающие звезды. Ну, здесь-то никакое чудовище не живет, подумала я. Но Рейг знал о той роще больше моего и сказал почти испугано:

– Все опасности мира ничто по сравнению с тем, что подстерегает нас в этой роще. Здесь живет Эд-Лиин, самая прекрасная женщина на свете. Она еще страшнее гномов, змей и крота. Ведь каждый мужчина, который ее увидит, умирает от любви и тоски, а если женщина, то высыхает от черной зависти. Но ты вроде не завистлива. Поэтому я закрою глаза, а ты веди меня через лес.

Мне очень хотелось увидеть Эдд-Лиин. Ведь женская красота бывает разная. Иные красавицы радуют красой своей и нас женщин. Такой была Радость Отцу, благодаря которой я и повстречала Рейга. Другие красавицы таковы, что думаешь: зачем я-то бедная мышь серая на свет родилась? Это как Семь Зверей. А есть и такие, что нам трудно понять, почему мужчины их любят. Это такая же тайна, как то, почему дочь Утренней Звезды в древние времена полюбила Горбатого Морского Змея. Но я так и не узнала, какого рода красота Эдд-Лиин. Только зайцы прыгали по ее лесу, да мошки лезли в глаза.

– Рейг, а где же Эдд-Лиин? – спросила я.

– Она для женщин невидима. Колдовство такое. Ты ведь не завистлива, а у меня глаза закрыты, некому от ее красоты умереть. Так зачем ей зря появляться-то? Ты лучше скажи мне, когда светлый цветущий лес останется позади и на нашем пути встанет темная чащоба. Это граница владений прекрасной Эдд-Лиин.

Когда мы добрели до темной чащобы, Рейг открыл глаза, осмотрелся на всякий случай, обернулся и громко крикнул:

– Все! Проклятый медовый запах белых цветов больше не тревожит бедное сердце мое. Эй, красавица Эдд-Лиин! Когда я состарюсь, и мне уже не жалко будет умереть, я приду в твою рощу посмотреть на тебя! А пока у меня другое на уме, я плыву за море. Ифри, теперь ты закрой глаза, а я тебя поведу через лес.

– А что, тут в темной чащобе живет самый красивый мужчина на свете? – спрашиваю я его.

Рейг засмеялся:

– Вот ведь размечталась! Здесь живет урод Пим-пожиратель-мухоморов. Но все женщины умирают от любви к нему. Никто не знает почему. Так что быстро закрывай глаза свои хитрые! А то они у тебя совсем огромные стали стоило мне про этого Пима разговор начать.

Мы пошли по лесу, и я спросила, видит ли Рейг Пима. Он грозно ответил:

– Невидимый он для меня. Показался бы он, так я бы его дубиной по башке сделал еще покрасивее. Ха! Сидит сейчас кривоухий Пим в своей избушке, ест прошлогодние мухоморы, утешается!

Наконец мы вышли из дубравы в поле. Только я не стала кричать Пиму, что когда состарюсь и соберусь помирать, то приду посмотреть на него. Я не хочу, чтобы потом в Стране Мертвых каждый дурак надо мной смеялся. И мне Рейг нравился.

Но пока я шла по лесу закрыв глаза, мы с моим Гномом-который-сидит-внутри кое о чем подумали. Я спросила Рейга:

– А откуда люди знают про Эдд-Лиин и Пима? Ведь все при виде их умирают на месте – либо идут через лес с закрытыми глазами – либо не могут их видеть, потому что Пим с Эдд-Лиин от них прячутся. Да и есть ли тут колдовство? Мы вот идем по Лесу Враждебных Теней уже много дней, осторожничаем, время теряем, а пока еще ничего волшебного не видели. Может быть, люди, которые шли через этот лес, придумали все это чтобы прославить себя? Мол мы храбро прошли не через лес с мошками, а свозь заколдованную страну! Вот увидишь, я тоже смогу придумать такое, что волшебно, а все равно люди поверят.

Рейг засмеялся:

– Ничего ты не придумаешь.

Я женщина гордостью не обделенная. Я всегда стараюсь доказать, что я слов на ветер не бросаю! Мы с Гномом– который-живет-внутри всерьез призадумались. Потом Гном придумал хорошее вранье, и я сказала:

– Вот тебе история. Живет в соседнем темном лесу прекрасный дракон. Одна голова у него как у Эдд-Лиин, а другая как у Пима. При виде него умирают от любви – все! А он их ест, двумя головами сразу.

Но Рейг не поверил:

– Двуглавых драконов на свете нет. Они бывают либо с одной головой, вроде змеи, либо трехглавые. Так что я тебе не верю. Придумай что-нибудь другое.

Я думала еще полдня и сказала:

– Вот я придумала. За этим холмом – золотой лес. В нем все золотое, деревья, кусты, грибы, звери. Даже комары, и те золотые.

Рейг опять не поверил:

– Не может такого быть. Такой золотой лес люди растащили бы раньше, чем он успел бы вырасти.

Я хотела спасти мое вранье и добавила чудес:

– А ежели этот лес стережет волк ростом с гору?

Но Рейг и тут нашел ответ:

– Волку в золотом лесу есть будет нечего. Волки золота не едят. Волк уйдет охотиться в обычный лес, тем временем золото и унесут. Теперь ведь пришли последние времена, воровские! Штаны постираешь, сушить повесишь – вмиг уволокут. Не побоятся, оставят тебя без штанов, даже если ты волк ростом с гору!

Еще полдня я размышляла, но предки уже придумали все чудеса, какие только можно было придумать. Да и не думалось мне, ибо надо мне было сказать Рейгу важные слова, но я не знала, как заговорить об этом. Я начала разговор издалека и рассказала ему об отце и матери Хсейора, о Ночном Драконе и об амулете Перерождения.

– Вот это хорошая сказка, – сказал Рейг.

А я показала ему кожаный амулет Хсейора и сказала что это правдивая история.

– Ведь ты обещала меня обмануть, зачем же ты рассказала мне это? – удивился Рейг.

Я сказала ему:

– Во мне зарождается жизнь Хсейора. Он наконец решил вернуться в мир живых. У меня больше не течет кровь. Я беременна от тебя.