Текст книги "Верни нам мертвых (СИ)"

Автор книги: Анна Инская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Рейг приободрился, согласился:

Вот это мудро. Петь я с тобой не могу, горло пересохло. Но я тебе буду музыку думать, для твоего Всеслышащего уха!

Я попросил:

– Веселую думай….

Но Рейг не захотел:

Ты сперва развесели меня, тогда будет тебе веселая музыка. Ты знаешь что сделай? Ты для смеху брось в океан мою волшебную одежду или твой волшебный ковшик. Ты же видел в моих мыслях, что я задумал.

Вино проясняет разум, ох как проясняет! Само Небо заговорило со мной голосом этого бродяги с веснушками. Я взял черпачок-задарма и опустил в волну. А потом сказал Рейгу:

– А теперь думай веселую музыку.

Я, Удар Молнии, даже когда пьян, все равно мудр. Я черпачок в воду не кидал. Потом узнаете почему. Я со зла его держал за ручку. Так, чтобы он от солнца подзаряжался! Чтобы всяким нелюдям неповадно было меня, господина Удара Молнии, гневить.

Рейг шептал: «Стань моим справедливым оружием, Удар Молнии!»

Но господин Удар Молнии и без советов обойдется! Океан винтом ворвался в устройство для телепортации. Вода – по моей воле! – исчезала быстрее, чем наш Правитель ворует. Вокруг моего черпачка – свист, пена, огромная воронка. Будто монстр из параллельного мира засасывает океан, чтобы выплюнуть в будущем. Так я им мстил. И моя веселая песня неслась по ветру:

Лети, моя лодка,

С волны на волну,

Царю технологий

Я шею сверну!

Потом я затосковал и задремал от собственного пения, и безнадежно спал на дне лодки. Слышал сквозь сон, как Рейг хриплым пересохшим голосом уговаривает пса Земного Хоарденна не терять надежду. Вдруг проклятый ведьмин сын, Волчонок-Смерть-Врагам, наконец усовестится и поможет им.

Рассказ Волчонка о железной двери

Обо всем этом я, Волчонок-Смерть-Врагам, узнал позже. А пока я все еще смотрел на Триумфальную Горку, откуда исчез Рейг. Хотя понял уже, что он ушел без возврата, навсегда.

Клумба транслировала цирковое выступление Правителя:

…поэтому и только поэтому вынужден я буду взять под контроль все пять континентов. Полностью монополизировать всю важную информацию. Всех кто против нас, скормим динозаврам. Крепыши мои! Я бы мог сделать это раньше, с нашим-то золотишком и с теми маленькими радостями и горестями, которые мы можем принести в мир будущего. Но пока еще в подлунном мире кое-где копошатся носители фактора Z. То, что их якобы трудно контролировать – это с моими-то возможностями? Хорошо пригрозить, и все идут строем. Но я ведь, как вы уже поняли из рассказа Змеелова, когда-то покрутился при науке, правда больше как инвестор. И знаю, что все серьезные научные открытия совершаются тогда, когда люди объединяют свои усилия. Надо как минимум делиться идеями, а кто захочет это делать, если есть риск, что твою мысль украдут? И именно здесь носители вертикального мышления будут опасны и для меня и для вас. Они объединяться и изобретут нашу машину времени по второму разу. Или придумают что-нибудь такое, чего у нас нет. Да, я бы мог вывести их как вшей. Кровь под ногтями не портит мне аппетит. Но, ребятки, безнаказанно убивать можно только одиночек. А их не так много. За прочих тебя всегда будет сильно не любить кто-то из оставшихся. А я, герои мои, не хочу, чтобы мой светлый образ вызывал рвотный рефлекс. Когда-то я хотел собрать дикую армию, я притащил вас сюда. Но мне нужна только защита на случай бунта. Убивать будете не вы, братишки. Все будет по-другому, тоньше и умнее. Говорят, что генералы всегда готовятся к предыдущей войне. А хорошие парни всегда заранее готовятся сопротивляться предыдущему способу гнуть их в дугу. Высматривают на горизонте нового диктатора. А способ – он всегда новый, он неожиданный, ребятки! В этот раз – ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ТОВАР. Мы выставим на продажу умерших родных и друзей. Платы мне не надо, я все могу взять в прошлом. Пусть они сами убьют друг друга. Пусть они сами освободят место для своих оживших родных. Моя цена – один убитый за одного оживленного. Те, кому понравится мое предложение, убьют тех, кто будет слишком долго раздумывать. Плохие парни – хороших парней. Злые девочки – добрых девочек. Те, кто останется, будут любить меня, потому что я – главный плохой парень! Я бесчеловечен, я сверхчеловек будущего!"

Внезапно посреди грозно орущей клумбы что-то блеснуло на солнце. Вода? Точно, вода. Я понял, что появилась она там сразу после исчезновения Рейга. Просто сначала она впитывалась в сухую землю, и я не сразу увидел ее. Скоро воды стало больше, теперь она уже текла вниз, по цветочному портрету Господина Правителя. Неужели в Господина Правителя водопровод провели? Или сумасшедший Рейг прислал в будущее речку, чтоб хоть так отомстить Живым Мертвецам? Всем, кто имел дело с машиной времени, известно, что человек проходит сквозь пространство и время мгновенно, а вино или вода льются из прошлого медленно, как бы постепенно размывая пространственно-временную структуру. Поэтому не удивительно, что поток воды на холме появился не сразу после исчезновения Рейга. «Точно, он прислал», подумал я. Только вроде текла она не с места исчезновения Рейга, а оттуда, откуда улетел в прошлое мой отец. Но может быть я перепутал, кто откуда отбыл….

На весь этот бред я смотрел с усталым безразличием. Пусть себе река течет. Господин Правитель от полива зацветет еще сверхчеловечнее. Потом мне показалось, что вода текла уже не из земли, а будто из неба над холмом. Ее исток медленно поднимался все выше над горизонтом. Будто водопад из ниоткуда, из пустоты. Это было печально, красиво и странно. Вода прошлого.

Но ведь Рейг вернулся не на речной берег, а в океан. Значит, эта вода…. Неужели Рейг надел комбинезон на своего пса, но одежда соскользнула и упала в океан? Нет, не это! Не тот человек Рейг чтобы не рассчитать, что он делает. Я вспомнил, как рассказывал Рейгу про конкурс Правителя: что еще можно утащить из будущего. Потом мой отец доставил правителю вино из горящего города. Тогда Рейг призадумался, а потом спросил, что будет, если бросить телепортационный комбинезон в речку или озеро. Я ему рассказал, что будет. Вот зачем Рейг вернулся в лодку, в океан.

Но если Рейг замыслил что-то, то почему мой отец не вмешался? Поздно было думать об этом.

Милосерден был Рейг, когда он крикнул мне: «Сиди уж рядом с вашим дуплом!». Я прыгнул обратно, в приоткрытую дверь домика, потом метнулся вниз, на лестницу, и быстро закрыл люк. Теперь я был в цирке правителя, и сквозь прозрачный пластик крыши уже просвечивало то, что Рейг прислал нам вместо своего славного пса Хоарденна. Ничего страшнее я не видел. В небе появился смутный вертикальный разрыв. Будто молния, но серая, с размытыми контурами, и бьющая снизу, с клумбы, откуда исчезли Рейг и мой отец. И эта молния не исчезала, она расширялась, и острие ее поднималось вверх. Она раздвигала облака, захватывая все больше и больше небесного пространства. Она закрыла собой солнце и засияла изнутри его светом. А потом неба не стало. Огромная волна хлынула из пространственно-временного разрыва. Она замерла на миг и всей мощью рухнула на потешный остров. Земля содрогнулась под тяжестью воды. Теперь я знаю, что когда огромная волна падает сверху, она кажется черной и будто исполненной ненависти к тому, на кого она падет.

Приземистый цирк правителя был построен добротно, его прозрачная крыша выдержала удар, но вместо неба и облаков за ней теперь была вода океана. Невозможно был увидеть, что происходит снаружи и сколько там еще этого ужаса.

Я не мог понять, отчего волна была так огромна. Не знал я, что в далеком прошлом мой горько обиженный отец с упорством героя-мстителя упорно подзаряжает свой черпачок-задарма. Этот воровской черпачок был рассчитан для полутьмы винных погребов. А сейчас там, в прошлом, его солнечная батарея подпитывалась от яростного южного солнца. Океанская вода с огромной скоростью неслась в современный мир и собралась здесь, над пригорком, с которого был унесен в прошлое черпачок-задарма.

Теперь сквозь прозрачную крышу уже не было видно неба. Личный вертолет правителя, который раньше стоял на лужайке возле виллы, теперь валялся, перевернутый, прямо у меня над головой. Почему-то сбитые, изломанные машины иногда напоминают людей. Я видел, как в вихре воды беспомощно крутятся стрекозиные лопасти вертолета. Видел это в первой раз в жизни и надеюсь, что в последний раз. Но все-таки это зрелище было не таким жутким, как огромная волна в небе. Я вспоминал ее гребень, взметнувшийся до облаков, и боялся, что крыша рухнет под тяжестью воды. Но она была крепкой, как алмаз. Видимо, правитель предусмотрел даже атомную бомбардировку его резиденции. Это придало мне храбрости, и ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Наконец до меня дошло, что у меня есть телепортационный комбинезон для побега отсюда. Я оглянулся и увидел, что правителя уже не было в зале. Зрители поспешно надевали скафандры для телепортации и исчезали, как призраки при восходе солнца. Видно, они спешили спрятаться в укромных уголках прошлого.

Я вдруг вспомнил: возвращаясь в будущее, Рейг низко опустил голову, и походка у него стала тихая, как у лесной косули. Я это принял за смиренное признание своего поражения. На самом деле в нем просто победила материнская охотничья кровь! Воины из лесных охотников ведут себя именно так, когда готовятся к нападению. Особенно на такого опасного зверя, как господин И. Они избегают лобовых столкновений, умеют скрывать свои замыслы, обходить по тайным тропам, даже отступать – чтобы потом неожиданно напасть на потерявшего осторожность врага.

Что мне оставалось делать? Перенестись во внешний мир? Но я об этом современном мире не знал почти ничего. Зато мне было известно, что там каждому нужны какие-то «документы». А у меня их не было, и даже фамилии не даровало мне милосердное Небо… Нет, во внешний мир Волчонку-Смерть-Врагам лучше не лезть.

Может быть, велеть моему комбинезону перенести меня в город, за пределы этой чертовой воронки, где Правитель выстроил свой проклятый цирк? Там мой дом, там цивилизация. А вода, если и перельется через край кратера – стечет в океан.

В ту же секунду – будто в ответ мне – одна из видеокамер наблюдения показала, как система защиты острова отреагировала на аварийную ситуацию. Вокруг острова кольцом поднялась стальная стена! Защита от цунами. Может быть, центральный компьютер сделал это из-за появления огромной волны, а может быть потому, что под тяжестью этой волны содрогнулась земля…. В любом случае, явно в программу не была заложена возможность, что цунами упадет с неба. Теперь воде с острова утечь некуда. Сколько там ее? Этого узнать я уже не смог. Экраны погасли. Видимо, вода затопила систему внешнего наблюдения.

Да, Рейг выиграл свою часть игры. Да, ему удалось опустошить резиденцию Правителя. Ну и что дальше? Людей здесь не осталось, но компьютеры правителя все равно продолжают контролировать ситуацию. Все двери открываются только с их разрешения. Умный Рейг конечно даже здесь придумал бы что-нибудь. Но он только что погиб в океане две тысячи лет назад. Значит, мне остается только исчезнуть в далеком прошлом, там, где мое появление ничего не изменит. И побыстрее, пока крыша на голову не рухнула.

Но Рейг – это один из тех людей, чьи слова ты слышишь, даже когда их нет рядом. Кто бы знал, как им это удается? Рейг вдруг заговорил со мной. Я услышал его голос, я говорил с ним, и он отвечал мне. Таким был наш мысленный разговор:

– Волчонок-Смерть-Врагам! Пока здесь опасно – город твой. Я ведь надеялся на тебя.

– Рейг, что я могу сделать?

– Ищи дверь, про которую говорил ваш колдун.

– Рейг, я не знаю, как ее открыть.

– Не узнаешь, пока не попробуешь.

– Рейг, сейчас крыша рухнет, вот и все что будет от твоей затеи!

– Страх хороший советник только зайцу. Иди, и Справедливое Солнце поможет тебе!

Я мысленно крикнул ему:

– Рейг, я погубил твою дочь! Зачем ты говоришь со мною? Оставь меня!

– Не теряй времени. Пока здесь опасно – город твой.

– Что я могу, один? – спросил я его.

Но тут я вспомнил про Змеелова. Он так и сидел в своей клетке на арене, в пустом зале, совершенно одуревший, ничего не понимающий. Глядя на воду над крышей, он бормотал: «Доворовались ребятапереливается…» Рядом с ним был топор, которым Рейг должен был отрубить ему руку. Топором я перерубил замок клетки и рассказал Змеелову, что произошло. Змеелов не испугался и не растерялся. А ведь у него-то не было телепортационного комбинезона, в отличие от меня. Его спокойствие передалось и мне. Змеелов решил не терять времени и идти к Центру Оживления. Он только одного понять не мог: как океанская вода попала из прошлого к нам? Ведь машина времени сделана так, чтобы ничего не менять в прошлом?

Я ему говорю: там ничего и не изменилось. Уровень океана вряд ли понизился. На нашей крыше воды много, только в океане-то ее намного больше. Она, наверное, теперь выливается из жерла потухшего вулкана, как если бы он был миской полной до краев – льется по склону горы и распугивает всех на потешном острове.

Мы сидели рядом и думали, куда нам идти теперь. В зале было пусто, тихо. Но внезапно под полом арены взвыла сигнализация. Мы со Змееловом дружно вздрогнули и подумали, что кто-то решил пробраться к Центру Оживления. Вдруг он знает, как открыть дверь? Я прихватил топор, и мы побежали вниз. Там был лабиринт лестниц и коридоров, и никаких указателей на стенах. Но мы слышали рев сигнализации, мы знали куда бежать. Скоро увидели того, о ком выла сигнализация. Но это был никакой не посторонний. Сам Правитель! Мы не поняли, почему система сигнализации не распознала его запах. Но нам удивляться было некогда. Мы надеялись, что, услышав голос хозяина, откроется дверь Центра Оживления, и мы сумеем проскочить следом за ним.

Мы тихо подкрались туда, где ревела сигнализация. Хорошо, что она заглушала наши шаги. Мы увидели Господина И. Он уже успел телепортироваться в свой заветный погребок и стоял перед закрытой дверью. Я догадался, что это главная дверь бункера – вход в Центр Оживления. В одной лапе у Господина И была всеубивающая мельница богов, в серебряном чехле для телепортации. В другой – серебряный мешок, уж я не знаю с чем. Хозяин был готов к отлету, но пока он явно хотел войти в дверь. Тогда я решил, что наш сверхчеловек в приступе демонической ярости взорвет Центр Оживления – не доставайся никому! Сейчас думаю, что перед тем как скрыться в прошлом, он хотел что-нибудь прихватить из своих владений.

До двери Центра Оживления он добрался. Дальше уже нет. Дверь не открывалась. Будто забыла хозяйский голос… Мы пошли медленнее, чтобы не спугнуть господина И. Издалека мы слышали, как он кричал компьютеру за дверью:

– Почему ты не впускаешь хозяина? Ты же запрограммирован не восставать против людей! Не лишай меня бессмертья!

Дверь оставалась неподвижной.

Мы притаились на лестнице, ожидая, когда дверь наконец раскроется. Осматривались в удивлении. Рядом с лестницей висели галстуки правителя. Всех цветов, просто какие-то заросли галстуков. Наверное, по одному на каждый день на всю вечность. Видно, мы попали в державный гардероб вселенских масштабов. И ведь не носил всего этого, просто запасы делал.

Правитель все еще объяснялся с дверным компьютером. Телепортироваться внутрь он не мог. Он же сам рассказывал нам, что особое силовое поле не дает проникнуть в Центр Оживления таким хитрым способом. Я подумал, что он расплавит непослушную дверь своим унилазером или слетает в прошлое и притащит какое-нибудь устройство для взлома. Потом вспомнил, что он говорил: если попытаться сломать дверь, то унилазер пристрелит на месте.

Правитель осторожно скребся в дверь и упрашивал компьютер впустить его, а тот будто уснул или оглох. Тогда, в последнем отчаянии, хозяин подземелья стал ломать себя о непробиваемую дверь. Наконец оцепенел от безнадежности и, наверное, заплакал.

Тихо было, как зимой в лесу. А потом послышались мерные дробные удары. Это вода океана начала просачиваться через вентиляционные люки, и ее капли слету били в пол.

Правитель решил пойти на риск. Вскочил, дрожащей рукой извлек свой супер-мега-бластер из чехла, пробормотал команду: «Расхуячить до температуры кипения металла!». Будто испугавшись, дверь стала открываться. Но не вся – а ее верхняя часть. В узкой амбразуре вспыхнуло грозное рубиновое сияние. Правитель замер в ужасе, опустил свое лазерное ружье, но поздно. Проем в двери расширился, и из него. со свистом рассекая воздух, вырвалось бронированное подобие оружия правителя, но не портативное, а огромное, калибра тяжелой артиллерии. Оно стало медленно, угрожающе прицеливаться. Повелитель острова крикнул ему:

– Ты же запрограммирован не восставать против людей, своих хозяев!

Рубиновое сияние приобрело странный цвет, за пределами солнечного спектра. Имя для этого цвета наверное есть только в иных мирах. Сплав света и тьмы, холодной электрической голубизны и багрового огня, полыхающего в жерле вулкана. Сгусток пламени, готовый обратиться в убивающий луч. Энергия рождающейся звезды, сконцентрированная в оружии, имя которому: Мельница Богов. И ведь это был всего лишь предупреждающий сигнал. Ленивый оскал зверя, уверенного в своей силе.

А ведь наверняка наш правитель сам некогда повелел привинтить это сооружение над дверью! Голосом, одновременно обиженным и извиняющимся, он пробормотал команду своему телепортационному скафандру и отправил сам себя в добровольное изгнание. Потеряв цель, звездно-огненный вихрь в темном жерле утратил свое неистовое сияние и сжался до размеров змеиного глаза. Но недремлющее рубиновое пламя в нем все еще угрожающе поблескивало в нем, будто стерегущее дверь существо следило за нами, готовое напасть, если мы сделаем хоть одно неосторожное движение.

Но ведь мы не собирались ничего ломать! Надеясь, что компьютер-охранник будет играть честно, мы осторожно подошли к двери. Наугад пробовали разные команды, пока смертельно не устали от этого бессмысленного занятия. Оставалось только ждать – вдруг дверь сама откроется. Мне в это мало верилось. Но Змеелов не боялся, хотя у него не было телепортационного комбинезона, как у меня. Он сказал, что рано или поздно вода перестанет прибывать и постепенно впитается в землю. Лишь бы выдержала крыша. Лишь бы нам хватило воздуха.

Мы сидели рядом на полу у двери и тупо смотрели на нее. Скоро Змеелов истосковался от этого однообразного занятия и попросил рассказать что-нибудь такое, чего он еще не знает. Я сказал ему, что на санскрите конец света называется Пралая, то есть погружение. В Ведах написано, что придет день, когда под разлившимися водами станут невидимы перекрестки дорог.

Змеелов удивился:

– Да ты интеллектуал, дери тебя медведь за ногу! Ты ведь родился ненамного позже меня, и по матери родом из моего племени. А нравом ты не похож на людей из наших земель и из наших времен. Тебя что, друиды воспитывали?

Я объяснил ему, что отец моей приемной матери, Исмон, вырос в Египте. Говорят, женщины обычно стараются сделать из своего сына подобие своего отца. Вот она и вырастила из меня свой идеал – любителя книг и размышлений.

Змеелов заинтересовался:

– Ты, значит, читать любишь. Тогда вот объясни мне современный мир. При нашем родовом строе люди были лучше – правда ведь, Волчонок? Про мое племя Медномордых не говорю, но нас ведь и считали тогда отребьем без чести и совести. Я сам потом от них ушел – да ушел, и проклял на прощание! Но ты вспомни, как люди общин помогали друг другу в нашем древнем мире. А теперь сравни с их хвалеными новыми временами! Каждый за себя. Запрет на убийство невиновного давно забыли. Зверье лесное и то к сородичам добрее, разве нет? Знаниями своими тоже не делятся. «Монополизация информации», слово-то какое придумали, порви их рысь. Разве в древних племенах было так! Что было бы, если бы тот, кто придумал, как добывать огонь, не рассказал бы другим тайну кремня? Если бы скрыл свои познания охотник, который первый сделал лук и стрелы? Или про заячьи и птичьи ловушки бы умолчал? Если бы люди нашего времени так себя вели, эти умники сейчас бы корешками питались. Понятия о чести у них нет, доброе имя им не дорого. Все продается, все покупается. Неужели мир сгнил от старости? Или я не понял чего?

Я объяснил ему:

– Змеелов, никто никого не лучше. Просто в наше время слишком трудно было сохранить богатство. А доброе имя отнять нельзя. Вспомни: дома сжигались, поля вытаптывались, владельцы сгонялись с их земель, коров и овец уводили, имущество вырывалось из рук. Иногда из отрубленных рук. Оставалась только дружба и честь – если они были. Тогда люди говорили друг другу: «Помоги мне, а когда-нибудь и я тебе пригожусь». Теперь жизнь спокойна и безопасна, квартира на замке, полиция не дремлет, деньги под охраной. Поэтому каждый за себя, а вместо чести рода – счет в банке и кредитная карточка. Кстати, ситуация уже в наше время начала меняться. Мы жили в переходный период. Твои соплеменники, Медномордые, это поняли раньше других. Семья моей жены, дочери вождя, тоже оказалась догадлива. Потом и остальные доросли до их уровня сознания. А те, кто не адаптировалсянеуместность древних законов…. к новой ситуации – или уничтожены, или сбиты с ног и не имеют власти изменить что-то. Но если власть придет к ним в руки, то ничего менять им уже не захочется – они изменятся сами. Со стороны посмотреть: их души – как поляна вытоптанная ночным сборищем ведьм. А на самом деле никто не лучше, никто не хуже, а просто другой контекст.

Змеелов все-таки оставался при своем мнении:

– Ты прав, но не совсем, сын Семи Зверей. Ведь изобретатель пространственно-временной телепортации был современный человек. Но он дорожил честью, как древние герои, и хотел дать вечную жизнь всем.

Я говорю ему:

– Просто неприспособленный, как теперь говорят. К тому же он все-таки стал работать на Господина И.

– А дьявол есть?

– Нету.

Змеелов приободрился:

– Ты мне все хорошо объяснил, сын Семи Зверей. Приятно поговорить с умным человеком.

Он замолчал и стал размышлять о чем-то. Где-то внизу раздался грохот. Видно, там вода уже срывала решетки вентиляционных люков. Однако Змеелов не был испуган. Он лишь стал смутно-задумчив, а потом положил мне руку на плечо:

– Слушай, Волчонок, ты, наверное, в жизни видел меньше опасностей, чем я, старый матерый головорез. Могу понять, что тебе страшно. Но если ты сорвешься в прошлое, то неизвестно, сможешь ли вернуться, когда страх пройдет. А мне может понадобиться твоя помощь. Я все еще верю, что мы откроем эту дверь. Я бы на твоем месте снял телепортационный комбинезон, от соблазна подальше.

Мне и правда страшно было в этом затопленном подземелье. Я снял комбинезон и положил в дальнем углу коридора, чтобы не искушаться… Пусть я современный человек и понимаю всю неуместность древних законов… но какое-то глубинное омерзение запрещало мне уйти и бросить Змеелова одного. Ведь мы пришли сюда вдвоем и должны уйти вдвоем. Тем временем Змеелов, совсем не испуганный, снова заинтересовался дверью в Центр Оживления. Потом обернулся и ткнул пальцем вверх:

– Волчонок, вроде над дверью что-то написано, но телевизор погубил мои некогда зоркие охотничьи очи. Может, ты сумеешь прочесть?

Я стал разглядывать стену над дверью. Никаких букв, даже трещин. А за моей спиной вдруг – тихий звук удаляющихся шагов. Неужели Змеелов решил поискать другой вход? Но ведь даже правитель его не нашел…. Мои руки оказалась умнее меня – они поняли все. Я еще думал, что собирается делать Змеелов, а мои руки уже задрожали в предчувствии беды. Я обернулся и увидел, что мой новый приятель уже надел мой телепортационный комбинезон – и стоит так далеко, что я не смогу поймать его раньше, чем он даст команду лететь в прошлое.

Что я делал, что я говорил ему, я не помню. Наверное, ничего.

Змеелов исчез. Там, где он стоял, я увидел лишь стену, по которой текла вода. Первой моей мыслью было: Змеелов опомнится и вернется. Если бы он передумал даже через много лет, даже в старости, он мог бы вернуться сюда, в то самое мгновение, из которого унесла его машина времени. Но он не так и не пожалел о том, что сделал. Я вспомнил, как шел сюда вслед за Змееловом и восхищался его храбростью. А чего ему было бояться? У нас ведь было устройство для телепортации – одно на двоих.

Когда ты понимаешь, что тебя предали, будто что-то умирает в тебе. Слушайте меня те, кто ищет лучшее место под солнцем, кто хочет быть среди сильных, среди победителей! Помните: там вы встретите таких, как Змеелов.

Обернувшись, я увидел, как отражается в воде на полу металлическая дверь без единой кнопки. Я не знал что делать. Ведь компьютер, управляющий этой дверью, не открыл ее даже для своего хозяина. А о способах взлома компьютерных программ я знал не больше, чем о внутренней структуре Ада и о языках дальних галактик.

Вода в полутемном коридоре уже не стекала вниз. То, что раньше было океанскими волнами, текло из того, что раньше было системой вентиляции.

В моем племени верили, что в криволесье на болоте живет много разных смертей, и они разыгрывают умирающего, бросают себе на удачу мертвые кости. Кто из них явится за мной? Та, что ворвется через пролом в крыше? А может быть, она обернется роботом-охранником, который найдет меня здесь? Или я умру от страха? В старинных книгах пишут, что такое возможно. Но скорее всего, за мной придет самая жестокая и медленная из смертей, та, что затопит это подземелье и выдавит из него остатки воздуха. Я устал от ожидания. Что ли повеситься на галстуке господина правителя? Я вспомнил, как Рейг говорил о встрече со смертью, там, в океане. Ему хотелось на нее посмотреть. Когда мы шли в резиденцию Правителя, Рейг рассказал мне, что в детстве ему хотелось увидеть все, что есть на свете. Но жил он недолго и увидел мало – только гибель родных, разбойничью пещеру, путь через леса, океан и свою смерть. Даже осла ему компьютер не успел показать.

А что видел я? Я захотел вспомнить что-нибудь хорошее из прошлого. Вспомнил мою мать. Хитрая деревенская ведьма. Увесистое ожерелье из золотых монет. Угрожающая усмешка. Холодное лицо с тяжелой челюстью. Любимое моим отцом лицо кулачного бойца.

Почему-то особенно жутко было то, что со дна темного подвала поднимался соленый запах Атлантики. Он напомнил мне кое-что из моей второй жизни. Когда я только что появился здесь, я был диким и малограмотным и еще не нашел хорошей работы. Однажды нас послали красть пресную воду из прошлого. Мы перенеслись в иной век и теперь стояли на лесистом склоне над берегом одного из четырех океанов. Тогда все океаны и все острова для меня были безымянными, и я не знаю, где я оказался. Внизу, рядом с узким мелководным заливом, виднелась деревушка – рыбацкая, судя по тому, что у берега белели паруса лодок. Необъятный голубой океан был спокоен, а рядом с нами, высоко над океаном, в ложбине среди скал сияло чистое древнее озеро. Я знал, что из прошлого можно красть то, что все равно пропало бы – в пожарах, под бомбами… Но я не мог понять, как может сама собой исчезнуть эта пресная вода в озерке. Ребята знали. Они сказали мне: смотри вниз, Волчонок, не пожалеешь.

Сверху океан казался неподвижным, гладким, как тихое озеро рядом с нами. Но вдруг его поверхность содрогнулась, он зазмеился странной рябью, будто множество подводных чудовищ поднимались из его глубины. Водяные холмы росли, они стали подобием горных хребтов, покрытых снегом, они врывались в узкий залив. Первая гора взорвалась облаком пены и обрушилась на деревню рыбаков. Уцелевшие люди, задыхаясь, бежали вверх по склону. Они видели нас, они молили нас о помощи. Видно приняли нас за богов. Ребята не прятались от них. Бессмертные могут показываться тем, кто обречен на смерть, ведь они не смогут рассказать живым о появлении странных существ в серебряных комбинезонах. А эти люди погибнут через несколько минут, океан наступает быстрее, чем они бегут от него.

Жители рыбацкой деревушки простирали к нам руки, надеясь на чудо. Склон был крут, и бежали они медленно. Мы стояли неподвижно, мы ждали, и мы увидели самое страшное. Или самое долгожданное – для любителей безопасного экстрима. За первыми валами шла их повелительница, немыслимо высокая, изголодавшаяся по человеческой плоти волна. Ее гребень сокрушал все на своем пути, и теперь вместо листьев и травы мы видели перед собой лишь холодную зелень океанской воды. А тем временем наша машина времени перекачивала в будущее обреченное на гибель чистое горное озеро. В последнюю секунду мы дали команду нашим комбинезонам и исчезли. Но я не забыл ту волну. Видно она тоже не забыла меня. Вот и встретились мы с океаном, в этом сыром подвале.

А я ведь – язык бы мне оторвать – рассказал эту историю Рейгу, когда говорил про конкурс Правителя «Кто придумает, что еще можно принести из прошлого». Вот Рейг и придумал… Первый приз. Посмертно.

Стоило мне подумать про Рейга, как он снова заговорил в моей памяти. Небось, таких, как он, и смерть не заставит замолчать. Его голос зашептал мне:

– Волчонок, страх хороший советчик только зайцу. Гони от себя отчаяние, думай, как захватить эту крепость злого колдуна. Ради этого я выбрал не вечную жизнь, а гибель от жары и жажды. Оживи всех нас, умерших, ведь из всех нас ты один дошел до этой двери.

Так шептал мне Рейг, то ободряюще, то с гордым презрением. И тут мне стало еще страшнее, но уже другим страхом. Вдруг Рейг вернется в будущее? Он сумеет, у него ума хватит. Придет, просмотрит записи с видеокамеры, которая конечно вмонтирована где-нибудь в этом коридоре. Я не хотел, чтобы Рейг думал обо мне, как я думаю о Змеелове. А правда, что бы сделал на моем месте Рейг? Здесь ведь ничего уже невозможно придумать. Даже находчивый Рейг не смог бы.

Что бы он делал, будь он на моем месте? Одно я точно знал: Рейг бы не смотрел вниз, на проклятую воду. Не размышлял бы о прочности крыши – какой смысл отвлекаться на это! Он не думал бы про воздух и о том, что бывает, когда его не остается. Не вспоминал бы с горечью про предательство Змеелова. У каждого в жизни своя дорога и свой выбор.

И уж наверное Рейг не сидел бы в луже у двери. Вот уж этого точно не было бы. Что бы он делал сейчас?

А вот что! В сознании своей правоты Рейг уговаривал бы железную дверь. Всеми мыслимыми и немыслимыми способами объяснялся бы с ней. Упрямо стоял перед ней и просил ее открыться. Спорил бы с ней. Кричал бы ей о своей правоте. Заклинал бы ее Землей и Небом. Пока вода в горло не хлынет.

И вот я стал убеждать. Не дверь, конечно. А компьютер, управляющий этой дверью. Я рассказал ему, сколько хороших людей можно будет оживить, если он откроет мне вот эту вот железную дверку. Напомнил, что другой компьютер из их Сети сказал Рейгу: «Я тебе пригожусь». Пусть этот дверной компьютер проверит, если сомневается! Не зная, как бы его задобрить, пообещал ему много-много новых периферийных устройств. Потом сидел и обреченно глядел, как вода поднимается все выше и выше. Она светилась красными отблесками. Кровь? Нет, это красный свет в лазере над дверью отражается в воде. Кровь была на лице Ифри, там, в лесу, в прошлом.