Текст книги "Дети Барса. Книга первая - Туман над башнями. (СИ)"

Автор книги: Андрей Ренсков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

–И что это за истина?

–Что владелец расписки ранее был судим за махинации с документами и подлог. Потом выступит наш человек, обученный сличению почерков, и дело выиграно. – Судья пил вино большими глотками, испытующе глядя на собеседника. – Если вы поможете установить истину, достойный гражданин, о котором мы говорили, согласен уступить в вашу пользу десятую часть долга.

–О какой сумме идёт речь? – поинтересовался капитан, и, услышав цифру, широко улыбнулся. – Этот достойный гражданин щедр, а щедрость – качество, угодное богам. Я сообщу суду истину. Говорить правду легко и приятно.

–Вы очень хороший человек, – многозначительно произнёс судья. – И мне кажется, боги со временем вознаградят вас за это. Вы далеко пойдёте.

Кто бы мог подумать, мрачно подумал капитан, что это случится так скоро. Только не в том смысле, на который намекал вонючка, а в самом прямом. Что придётся оставить паланкин и целых два квартала протискиваться сквозь толпу на своих двоих. Какие уж там теперь складки на тунике!

Но это оказалось только началом мучений – похоже, что боги решили испытать несущего истину целым ворохом затруднений. Несмотря на то, что дело было последним и должно было решиться до полудня, солнце уже стояло в зените, а на площади всё ещё толпился народ, скучающий, вялый, перегревшийся.

–Чего тянут? – спросил капитан у одного из своих лейтенантов, охранявших подсудимых. На скамье их сидело ещё четверо, и один из них был тем самым, из-за которого пришлось проделать долгий путь сквозь потную толпу. Утомлённые жарой и ожиданием, все они казались законченными злодеями. Их лица несли печать обречённости: быстрей бы уже всё кончилось.

–Судье нездоровится, господин, – ответил лейтенант. Этот был из своих, старая гвардия. Поэтому капитан не стал срывать на нём накопившуюся злобу. Похоже, лейтенанту тоже пришлось несладко: его потное лицо было покрыто приличным слоем серой городской пыли.

–Что с ним?

–Похоже, что перебрал вчера и разомлел. Десять раз отлучался, и два раза засыпал. – В голосе лейтенанта сплелись тоска и зависть. – Будить не посмели.

–Дело о фальшивой расписке когда?

–Только боги знают. Но перед ним ещё трое.

–Ускорить-то можно?

–Это же королевский судья, господин, – устало ответил лейтенант. – Подчиняется только королю.

Носильщики стояли сзади, понуро вжав головы в плечи и пряча за спиной корявые, изуродованные работой, руки. Капитан выбрал самого ближнего:

–Куда смотришь, свинья?

–Господин? – только и успел спросить тот. Этого было довольно. Кулак с хрустом врезался в скулу, тяжёлый удар отозвался болью в запястье, но голова слуги лишь слегка откинулась назад. Преодолевая боль, капитан бил снова и снова – хлёстко, с оттяжкой. Голова моталась из стороны в сторону, усталый лейтенант старательно разглядывал плывущие по небу редкие облака, кровь брызгала в пыль под ногами.

–Хорошо, – признался капитан, брезгливо вытирая тяжёлые перстни. – Теперь-то ты будешь знать, как надо глядеть на господина.

Избитый дёрнул разорванной в лохмотья щекой и медленно опустился на колени, сплёвывая в пыль кровавые ошмётки. Трое оставшихся невредимыми носильщиков испуганно зыркали исподлобья. Раздражение нисколько не уменьшилось, скорее наоборот. Плохо дело.

–Господин, – пришёл на выручку лейтенант. – Вон в том дворике можно присесть и отдохнуть. Кажется, там даже подают холодные напитки. Когда начнётся, я пошлю за вами человека.

Маленький дворик, расположившийся в тени западной колоннады, и впрямь был хорош для отдыха. Там стояли прохладные каменные скамьи, росли причудливые пустынные растения, и даже журчал небольшой фонтанчик.

–Откуда здесь вода? – пробурчал капитан себе под нос. Но один из стражников, выделенных лейтенантом для охраны, принял эти слова за вопрос.

–Прямо из реки, господин. Там внизу, у речной пристани, стоят огромные колёса, которые день и ночь крутят волы.

Капитан остановился, и некоторое время внимательно вглядывался в рябое простодушное лицо, покрытое разводами от растворённой в поту пыли.

–Что-то я не помню твою рожу, солдат, – сказал он, крепко ухватив стражника за щёку. – Ты из какого десятка?

–Из тридцать восьмого, господин.

–Кто сотником?

–Андурф Варвар, господин. А десятником – Мот, тощий такой, белоглазый. Совсем недавно повысили.

Капитан прищурился, словно старательно пытался что-то припомнить.

–Разве сотня Андурфа не должна сегодня патрулировать Кирпичный квартал и пристань?

–Истинно так, господин. Но нас с братом направили сюда, в помощь господину лейтенанту.

–Брат? – Капитан с сомнением оглядел лицо второго стражника, покрытое страшными шрамами. Целыми, кажется, остались только глаза. – Не больно-то вы похожи. Где это тебя так, солдат?

–В землях горцев, господин, – проскрипел изуродованный. Капитан поморщился: неприятный гнусавый голос, казалось, состоял из ржавых крючков, цепляющихся за уши. – В плен попал. Насилу вырвался оттуда.

–Не повезло, – бросил капитан, сворачивая разговор: стало не до стражника. Если глаза не лгали, то возле высокой живой ограды из искусно подрезанных кустов тёрлось двое накаррейцев, закутанных в чёрное тряпьё. Капитан поморгал, но накаррейцы, одним из которых был Нур, никуда не исчезли. А сам Нур стал усиленно жестикулировать, привлекая внимание.

–Каков наглец, – с чувством произнёс капитан. – Однако ты скоро доиграешься, козье семя!

–Господин? – не понял искушённый в вопросах водоснабжения стражник.

–Вот что, орлы... – Капитан развернулся на пятках. – Видите вон тех чёрных? Давайте их сюда, да без церемоний!

Церемониться стражники не стали, сработали чётко. Похоже, Андурф Варвар и неведомый белоглазый Мот своё дело знали хорошо. Нур, конечно, немного пошумел – иначе бы это был не Нур. Но получив тяжёлой сандалией в живот, улёгся, зарылся лицом в пыль, и стал пускать кровавые пузыри. Здоровенный спутник Нура оказался умнее, и ему досталось разве что тупыми концами копий – скорее для порядка.

–Что, свинья? – Капитан присел рядом накаррейцем и, брезгливо уцепившись за чёрную ткань, поднял его голову. – Я же тебе сказал – без денег не приходи! Принёс деньги?

–Нет денег, – задушенно прохрипел Нур, закатив глаза. – Есть информация. Вместо денег. Очень дорого стоит.

–Сколько? – скептически поморщился капитан.

–Не меньше двух тысяч.

–А ну-ка, ребята, – приказал капитан, роняя голову накаррейца обратно в пыль. – Проверьте-ка этот дворик, и проводите всех на выход. Да повежливее.

Друг Нура переминался с ноги на ногу, пыхтел и, наверное, очень жалел, что ввязался в эту историю. Был он замотан очень плотно даже по накаррейским меркам: ткань скрывала всё тело и даже лицо. Всё, кроме глаз. Что-то в этом несуразном здоровяке было не так, но капитан не стал думать об этом, а снова склонился над ёрзающим в пыли Нуром:

–Надеюсь, что ты не лжёшь. Иначе твой брат будет умирать очень долго.

–Плевать мне на брата, – сказал накарреец, усевшись в пыли и подтянув колени к подбородку. – Пусть получает, что заслужил. Я хочу свою долю.

–Её ещё надо заработать, – ответил капитан и от души пнул Нура в бок. Настроение улучшалось прямо на глазах. Похоже, боги решили, что утренних мучений будет довольно.

–Всё чисто, господин! – отрапортовал запыхавшийся от усердия стражник, прорвавшись прямо сквозь заросли. А вот изуродованный брат решил обогнуть кусты и выйти, как полагается, по дорожке. – Был там один купчишка, но мы его проводили. Вежливо, как и приказал господин. Почти и не били.

–Хорошо, – капитан потрепал рябого по щеке. – Совсем неплохо для тупой деревенщины. Тридцать восьмой десяток, говоришь? Я запомню. Служи так же, задавай поменьше вопросов, и со временем попадёшь в первую сотню.

–Да пошлёт вам Гаал долгих лет, господин.

–Пошлёт, куда он денется... – Капитан сделал приглашающий жест. – Идите за мной, накаррейские отродья! Посмотрим, чего стоит ваша информация. А вы, ребята, стойте здесь и никого сюда не пускайте.

–Сделаем, господин! – сказал рябой и, ударив кулаком в панцирь, застыл в парадной стойке: подбородок вверх, грудь колесом, глаза горят. Всё по уставу, приятно посмотреть. Надо бы не забыть этих парней: верных людей трудно найти.

–Ну? – многозначительно произнёс капитан, отодвигая ковёр и опускаясь прямо на прохладный мрамор. – Что за информация, разбойник? Налёт, ограбление, кража из дома? Контрабанда? Чего ты там шепчешь, говори громче!

Нур и впрямь делал странные вещи: округлив глаза, шевелил губами, словно засыпающая рыба. Но капитан не умел читать по губам и ему было недосуг потакать чужим причудам.

–Громче, во имя богов! С каких пор ты стал так пуглив?

Грузный накарреец шагнул вперёд, толкая Нура своим гигантским животом. Тот обернулся, глядя на своего спутника с труднообъяснимым страхом, и, нервно облизав губы, выдал:

–Кража. Из поместья на Холмах. Сегодня ночью.

–Кража? – поднял бровь капитан. – Не твой, вроде, вид занятий. Однако мне нравится эта мысль, если не будет чересчур много крови. Чьё поместье?

–Жемчуг, господин. И украшения.

–Да что с тобой сегодня, чёрный? – нахмурился капитан. – Ты издеваешься надо мной? Тебе напекло голову и заложило уши? Я спросил у тебя: чьё это поместье? На Холмах их сотни.

–Я... – Нур снова оглянулся на молчаливого спутника. Что-то кольнуло капитана в затылок: знакомый признак того, что ситуация становится опасной. – Я не могу, господин. Очень большой человек. Разве что на ухо.

–Что? – Но Нур уже нагнулся, и капитану пришлось вытянуть шею. Нахмурившись, он сосредоточенно слушал вплывающую в уши чушь, в которой было не больше смысла, чем в плеске фонтанчика, выложенного розовым камнем.

–Бегите, господин, бегите – если хотите жить...

–Чего? – Капитан, зверея, оттолкнул накаррейца, так что тот отлетел и едва удержался на ногах. – Ты обезумел?

–Бегите! – заорал Нур уже во весь голос, и тут тяжёлый кулак упал на его плечо, превращая крик в жалобный вой. Судя по хрусту, молчаливый здоровяк сломал ему ключицу.

–А ну, – растерянно произнёс капитан, цепляясь за меч, но здоровяк уже стащил с головы платок, скрывавший лицо. Под ним оказалась чёрная, как дёготь, кожа, покрытая сетью церемониальных татуировок. Так вот что в этом накаррейце было странного, запоздало подумал капитан. Он очень напоминал туага, а я не обратил внимания. Как глупо.

Перед тем, как лезвие, нырнув в воздухе серебристой рыбкой, погрузилось в бок, капитан успел задержать дыхание. Но боли не было – за резким уколом пришла тёплая волна, от которой конечности стали вялыми, а мысли спутались. Что-то потекло из живота на пол. Капитан захотел посмотреть вниз, но тяжёлые ладони прижали его к скамье.

–Стража! – прохрипел он из последних сил. – Тридцать восьмой...

Чёрные пальцы осторожно вытащили из негнущихся пальцев церемониальный меч. Не порви перевязь – захотел сказать капитан, но поперхнулся: кровь пошла ртом.

–Эй, Ронд! – Откуда-то сзади раздался знакомый гнусавый голос. Капитан дёрнулся, но ласковые тёплые ладони не пустили, просто погладили по голове: лежи, скоро уже всё. – Чего с этим возишься? Давай я!

–Спокойно, Хейга! – ответил ему голос рябого стражника. – Надо сделать так, чтобы подумали, что они друг друга... Дай-ка мне капитанский меч.

Перед глазами крутились ускоряющейся спиралью чужие лица: судьи, лейтенанта, дочки. Потом раздался свист рассекаемого металлом воздуха, глухой удар и приглушённый визг, в котором не было уже ничего человеческого.

–А дрянной мечишко-то... Обломился между рёбер.

–Так он только для красоты, дубина. А то, что обломился – это даже хорошо. Наш доблестный капитан храбро сражался, но смог убить только одного злодея. Остальные трусливо бежали. Ножик не забудь – вложи этому в руку...

–Да знаю я...

–Да в левую же, Хейга! Всем известно, что Нур – левша. Что с тобой сегодня такое? Не выспался?

–Давно, наверное, никого не убивал. Теряю навыки.

Я у себя в саду – понял вдруг капитан. Заснул на любимом ложе под кипарисами, перебрав нисибисского. И это всё мне снится... Надо только сделать усилие, и проснёшься.

Ну же... Ну... Сейчас...

Город. Подземелья под королевским дворцом.

ЭЛАТО

Человек, а точнее то, что от него осталось, висел на стене, прикованный цепями к скользкому камню. Толстые железные кандалы, чёрные от запекшейся крови и пригоревшего жира, туго охватывали его бицепсы и икры, не давали упасть. Старая каменная кладка, позеленевшая от времени, тянулась вверх на несколько локтей. Там, где она кончалась, вроде бы угадывались черные балки потолочных перекрытий, но свет чадящих факелов туда уже не доставал.

–Он сможет говорить? – с сомнением спросил король. Стоявший за его спиной Элато остался невозмутим. За него ответил лысеющий человек в плотном кожаном фартуке, с помощью небольших мехов раздувавший огонь в печке.

–Да, повелитель. Ходить и трогать – вряд ли. Но говорить будет.

–Тогда пусть начинает.

–Повелитель изволит присесть? У меня как раз есть свободная скамейка, почти чистая. Только протереть...

–Начинайте, – процедил Мануил сквозь зубы, и палач, уже схвативший какую-то ветошь, испуганно отпрянул.

Кровавый обрубок на стене дёрнулся, поднял голову и уставился на Мануила взглядом, полным боли. У него и в самом деле не было кистей рук и ступней. Похоже, что их отделяли очень долго, по кусочку, не забывая прижигать каждый надрез раскалённым железом: чтобы пленник не умер раньше времени.

–Воды...

–Дай ему, – кивнул Мануил, и палач, бросив любовно разложенный на верстаке инструмент, засуетился, забегал, звеня металлической миской. Пленник пил жадно, торопливо, громко. Как набегавшаяся по жаре охотничья собака.

–Говори, – приказал король, глядя, как по подгоревшей бороде бывшего лекаря стекает растворённая в воде сажа.

–Спрашивайте, – прохрипел тот, обмякнув на дрожащих под его весом цепях. – Всё скажу, повелитель: мне скрывать нечего. Я ему так и сказал: если что, то молчать не буду.

–Кому – ему? – глухо спросил Мануил. – Раззе?

–Нет, – помотал головой лекарь. Во все стороны полетели капельки пота. – Бруно. Лекарю королевы Тамилы.

–Ближе к делу, – приказал Элато из-за спины короля. Тот промолчал, уступая инициативу молодому накаррейцу. – Отчего умерла королева Тамила?

–Бруно давал ей корешки. Они губят и младенца, и мать...

–Откуда Бруно взял эти корешки?

–Я передал.

–Что ты получил за это?

–Пятьсот золотых мер, господин. Этого как раз хватало на небольшой дом по дороге к Холмам. Я всегда мечтал жить у Холмов... Боги, как же я был глуп!!!

Элато покосился на короля. Мануил безмолвствовал – похоже, предоставлял право задать следующий вопрос ему.

–Что ж, – Элато откашлялся в кулак и сделал это: – Кто велел тебе передать корешки?

–Разза, – простонал повешенный. – Я сам не хотел... Он заставил, запугал... Убейте, прошу. Мне так страшно...

Мануил продолжал молчать, разглядывая распятого, словно бесполезную диковину, которую отчего-то жалко бросить. Элато подождал, стараясь не встречаться с королём взглядом: выражение его глаз было неописуемым. С ободранных штанов завывающего лекаря обильно потекло – кажется, тот, наконец, понял, что на свете бывают вещи хуже смерти.

–Почему Тайный Советник приказал отравить повелительницу Тамилу?

Пленник взвыл сильнее и забился в кандалах, как опутанная силками птица. Из открывшихся ран закапала кровь. Палач, с раскалёнными щипцами наготове, переводил взгляд с короля на лекаря, и никак не решался вмешаться:

–Повелитель, разрешите прижечь раны. Кровь, как со свиньи, потекла. Помрёт ведь, а я виноват буду.

–Говори, – разлепил губы Мануил. – Говори, лекарь, и, может быть, я разрешу тебе умереть. Если будешь молчать, клянусь, тебя достанут и в Шеоле.

–А-а-а!!! – истошно заорал лекарь, брызгая слюной. – Не могу!!! Не могу!!! Страшно!!! Зачем, зачем, я полез в это?

–Почему Тайный Советник приказал отравить повелительницу Тамилу? – повторил Элато. Но его, похоже, уже не слышали: лекарь, звенящий цепями, впал в настоящую истерику. Края кандалов разодрали струпья на его ранах, и кровь, которая раньше просто капала, теперь потекла струйками.

Мануил кивнул палачу, и тот проворно ткнул уже остывающими щипцами в ближайшую культю. Дикий вопль заглушил раздавшееся шипение, и лекарь смолк, безвольно повиснув на цепях. Процедура повторилась снова. На этот раз шипение плоти раздалось в полной тишине.

–Это что – всё? – небрежно спросил Мануил.

–Э-э-э, – растерянно протянул бледный от напряжения палач. – Надеюсь, что нет, повелитель.

С этими словами он воткнул уже остывшие клещи куда-то в подмышку несчастного, сжал их и крутанул с неприятным хрустом. Раздался слабый задушенный стон, и гора кровавого мяса снова ожила, зашевелилась.

–Всегда приятно видеть, как работает мастер своего дела, – прокомментировал Элато. – Ты слышишь меня, лекарь?

–Да, господин, – пробулькал подвешенный.

–Что, больше не страшно?

–Мне уже всё равно, господин.

–Прекрасно! – с чувством сказал молодой накарреец и не удержавшись, хлопнул в ладоши. Звонкий хлопок разбудил эхо, и оно заметалось под потолком.

–Почему Разза приказал отравить повелительницу Тамилу?

–Чтобы... Чтобы погубить нерождённого сына короля.

–Зачем? – Мануил сделал шаг вперёд. – Для чего?

–Чтобы сделать наследником сына от Гевы, – прошептал лекарь, закрыв глаза от страха. – Так мне сказал Бруно.

–И какой в этом смысл? – Мануил развёл руками, огляделся по сторонам, но ответа так и не услышал. Элато молчал, запахнувшись в плащ, а палач благоразумно скрылся за стойкой для своих приспособлений. – У меня есть близнецы, да и сам я ещё не стар. Может, он хотел отравить нас всех, этот Разза? Не много ли чести одному старому накаррейцу?

–Я не знаю, повелитель, – обречённо помотал головой лекарь. – Может, и хотел: он страшный человек, этот Разза. Только Рогатый знает, что он задумал. Мне заплатили только за корешки, и не посвящали в свои планы.

В задумчивости король покачался с пятки на носок, потом резко развернулся и зашагал к выходу:

–Элато, со мной!

–А с этим что делать, повелитель? – растерянно проблеял палач. Пленник, свисающий с цепей, смотрел вслед Мануилу с дикой тоской в красных глазах.

–Что хочешь...

–Понял, повелитель... – Палач, подобострастно улыбаясь, подобрался к пленнику с острым мясницким ножом и одним отточенным движением перечеркнул вены на ногах. Тёмная кровь залила лохмотья, оставшиеся от штанов, заполнила глиняный поддон и весело закружилась в сливном отверстии.

–Благодари повелителя! Считай, что уже отмучался...

–Благодарю, – только и сумел прошептать пленник, прежде чем умереть, но никто из удалявшихся по коридору не услышал его. Все уже забыли о нём, выполнившем свою часть работы безупречно – как и было обещано Магону.

Коридор петлял, как загнанная антилопа, сужался, превращался то в узкую пещеру, то в просторный, освещённый факелами, проход. Элато едва успевал вслед за развевающимся плащом Мануила: сухонький человек нёсся вперёд быстрыми размашистыми шагами.

–Однажды ты спас мне жизнь, накарреец...

Такие люди должны умирать молодыми – подумал Элато. Им не пристало дряхлеть вместе с созданными империями и видеть, как плоды их побед пожинают прятавшиеся доселе в тени, трусливые и хитрые. Не герои.

–Почему ты не ответил на мой вопрос?

Тёмный коридор, казавшийся бесконечным, вдруг закончился и пятно мрака рванулось навстречу. Ах, нет, это не тупик, это король резко остановился. Чуть не влетел в его спину, задумавшись. Всё эти три бессонные ночи.

"Когда имеешь дело с Мануилом, не стоит отвлекаться даже на секунду, Элато. Скажи ему, что не понял".

–Я не понял, что это был вопрос, повелитель.

Элато шагнул назад и под подошвами захрустели доски настила. Значит, до поверхности оставалось уже недалеко: на самых нижних уровнях полы были каменными. Мануил молчал, глядя исподлобья. Твоё время уходит, подумал накарреец. Ты и сам это знаешь, а я чувствую, как ты ослаб и устал.

Глаза повелителя трети земель, населённых людьми, жгли, давили вниз, к полу. В них ещё жил огонь, но его жар уже можно было терпеть, как терпят дикие горцы, когда переносят раскалённые угольки, катая их в ладонях.

–Наверное, да – это был не вопрос. Вопросы будут позже. Сейчас я просто хотел напомнить о том, что нас с тобой связывает. Напомнить и мне и себе.

–Я готов ответить на любой вопрос повелителя, – Элато поклонился, радуясь тому, что получил возможность избавиться от пронзающего взгляда. Не зря, не зря этого человека ещё при жизни прозвали Великим. Но, кажется, его величие постарело вместе с ним. Седина не портила шкуру Белого Барса, однако та уже потеряла свой былой блеск.

–Чудесно, – сказал король. Его голос был холоден. Казалось, он исходил вовсе не из тонких, поджатых губ, а прямо из стен, из сырого безжизненного камня. – Ведь у меня их много.

–Я, повелитель... – начал было Элато, но король нетерпеливо оборвал его:

–С Раззой мы были знакомы почти тридцать лет. Я хорошо изучил его и считал, что всегда смогу узнать, когда он что-то скрывает или лжёт. В последнее время его поведение изменилось, но лжи я не чувствовал. Скорее, он скрывал что-то. Так ответь, накарреец, кому мне верить – своему чутью или лекарю?

"Очень лёгкий вопрос. Верить надо только себе".

–Своему чутью, повелитель. Под пытками легко оговорить и себя, и других. Лекарь здесь лишь потому, что получив донесение от своих людей, я не стал медлить и размышлять. Сказанное показалось мне очень важным. Охотно верю, что дядя не лгал повелителю. Ведь мой король не спрашивал его напрямую: что ты задумал, старый друг?

–Почему ты так стараешься утопить своего дядю? – брезгливо спросил король. Хотел было уцепить за щёку, как хорошенького мальчишку в борделе, но в последний момент передумал, не стал. – Он же твоей крови...

–Я служу не крови и не родству, – ответил Элато, положив низкий поклон. – Я служу своему повелителю.

–Все мы служим лишь себе самим, – ответил Мануил после недолгого молчания. – Своим желаниям. Своим мечтам. Своим потаённым страхам. Однажды я спросил твоего дядю, кому служит он. Знаешь, каков был его ответ?

"Вопрос посложнее, но не намного. Разза не станет делиться своими потаёнными мыслями ни с кем".

–Не знаю, повелитель.

Наверху что-то глухо ухнуло, и с потолка посыпалась пыль, повисшая в воздухе. Последний уровень. А там, над сводами, укреплёнными железным деревом – первый этаж королевского дворца. Хозяйственные помещения, комнаты слуг в левом крыле и казармы Святого Отряда в правом. Интересно, удастся ли ещё хоть раз увидеть свет солнца?

–А где он сейчас, ты знаешь?

"Правду говорить легко и приятно. Но Мануил, наверняка, ожидает от тебя только лжи. Сделай это, солги ему – и останешься под землёй навсегда".

–Знаю, повелитель, – ответил Элато, с трудом преодолев самоубийственное желание. – Дядя сейчас в Накарре Дальней. Отбыл в срочном порядке позавчера.

–Когда обещал вернуться?

"Такого не случалось ни разу".

–Он никогда ничего не обещает, повелитель. Никому.

Мануил задумался, а накарреец почувствовал лёгкое головокружение: словно стоял на дрожащей чаше весов, которая качалась в темноте. Другую чашу было не разглядеть. И не поймёшь, которая из двух перевешивает.

–Если бы Разза задумал дурное, вряд ли бы уехал в спешке, оставив Бирсу и Геву на тебя. Да ещё важного свидетеля. Сдаётся мне – ты лжёшь, накарреец.

"Мы с тобой не раз обсуждали, как следует отвечать на эти вопросы".

О, боги, которых не существует, как же тяжела и неподъёмна липкая усталость, лежащая на плечах и языке...

–Про лекаря никто не знал, повелитель. Если бы дурня не подвёл пьяный язык, если бы рядом не оказалось моего человека... Что же до вашей жены, то её охраняют две сотни бойцов, ни в чём не уступающих гвардейцам. У них есть приказ: не дать ей попасть в чужие руки. Бессмысленно даже пытаться.

–А сколько из этих бойцов работает на тебя?

–Слишком мало, повелитель...

"Теперь не помешает поклониться ещё раз. И втянуть голову, в знак осознания своего ничтожества".

–Понимаю, что слова лекаря звучат странно и опасно. Но у меня не было выбора: я должен был сделать хоть что-нибудь.

–Складно выходит, – тем же безжизненным тоном подытожил Мануил. – Мальчишка, однажды спасший жизнь королю, решил сделать это снова? Предав своего дядю? Начав войну, в которой его народ будет уничтожен? Ради чего?

–Я лишь служу своему...

–Накарреец, ты слышал когда-нибудь о такой штуке, как политика? Я вполне способен забыть о словах лекаря, придушить тебя и других свидетелей, договориться с Раззой. Просто потому, что не желаю войны именно сейчас. И если я приму это решение, ты умрёшь нехорошей смертью. Это ясно, надеюсь?

"Вот он, самый сложный момент. Дальше будет легче – если это дальше вообще будет. Давай, Элато!"

–Да, повелитель... – Элато гордо вытянул подбородок. – Я понимаю. И приму любое ваше решение. Хотя тот король, которому я давал клятву служить и защищать, вряд ли стал бы договариваться с изменником. И бежать от войны.

Теперь нужно быстро закрыть глаза и ждать сокрушительного удара в челюсть, или укола стали в незащищённое горло. Главное, уговорить себя держать руки внизу, крепко прижатыми к бёдрам. И ни в коем случае не поднимать, что бы ни случилось. Ну же... Давай, бей!

Но ничего не произошло.

–Щенок, – устало бросил Мануил. Элато слегка приоткрыл один глаз. Король стоял, опираясь на стену, и выглядел осунувшимся и постаревшим. – Вечно вы считаете себя... Да и Теодор точно такой же.

Я выиграл – совершенно спокойно подумал Элато.

"Мы выиграли", – поправил мягкий, вкрадчивый голос в голове. – "Но не стоит расслабляться: мы только начали".

–Что там стряслось в вашей проклятой Накарре такого, что Разза помчался туда сломя голову?

–Что-то очень плохое, повелитель... – Элато тоже позволил себе опереться на стену: ноги ходили ходуном.

–Да пошлёт Гаал ему удачи, – совершенно спокойно сказал король. – Поговорим с ним позже, если получится. Кстати, о богах, накарреец: почему ты вдруг обратился к Валидату, чтобы пробиться ко мне на доклад? Странный выбор.

Да, теперь пошло намного легче, подумал Элато, мысленно вытирая вспотевший лоб. Главное сделано: он задумался. Всё ещё не верит мне, но уже просчитывает варианты.

В голове прошелестел тихий, довольный смех.

–Ничего странного, повелитель. Я исповедую Гаала с детства. Сам Верховный коген посвятил меня ему. Это не было секретом и для дяди. Он всегда говорил, что в таких, как я, таится будущее нашего народа.

Мануил поглядел на накаррейца с удивлением, словно увидел впервые.

–А каким будущее своего народа видишь ты?

"Самый лёгкий вопрос. Кажется, ты заслужил право увидеть солнце".

–Откровенно говоря, мне наплевать, повелитель. Этот народ никогда не был моим. Пусть они все хоть сдохнут – мне нет до этого никакого дела.

Король, наклонив голову, долго изучал выражение лица Элато. Ни к чему стараться: ведь это чистая, правда, незамутнённая, как вода в горном роднике.

"Правда выходит у тебя хорошо", – рассмеялся живущий в голове. – " А лгать за тебя будут другие, вроде того лекаря".

–Значит, хочешь спасти своего короля ещё раз? – вкрадчиво поинтересовался Мануил. – Что ж, вот тебе задание, сынок: отправляйся в Бирсу и забери оттуда мою жену. Мне всё равно, как ты это провернёшь. Но, если вдруг с её головы упадёт хоть волос, лучше для тебя будет умереть там же...

"То, что нужно!" – воскликнул голос в голове. – "Он клюнул! Ещё бы не клюнуть: две сотни бойцов Раззы вполне способны держать Бирсу хоть несколько лун. А у него нет этого времени, так, что сейчас ты для него просто находка, Элато. Я же говорил, что это будет просто!"

"Чему ты обрадовался? Как я сумею выполнить это задание и остаться в живых? Воины не подчинятся моему приказу, а вывезти Геву тайно не выйдет. Нас просто убьют – у Сагалу есть недвусмысленный приказ на этот счёт".

"И что из этого выходит?"

"Что ж... Выходит, Мануил именно этого и хочет?"

"Он уже пожалел, что долго слушал сказки старого Раззы о Белом Быке. С пророчествами всегда так – слишком уж много с ними хлопот. Мысленно Мануил уже похоронил и Геву, и ребёнка в одной могиле с тобой".

"Так ему сейчас мешает ребёнок? Не Договор?"

"Договор без Раззы – пустые слова на клочке пергамента. Разза без Белого Быка – меньше, чем ничто. Сейчас, когда Мануил взбешён, ему захочется разом избавиться от всех иллюзий, а также от лишних языков. Такие люди как он, предпочитают не развязывать узлы, а рубить их. Тем более, что выпала такая удачная возможность: решить проблему руками восторженного дурака. Впрочем, пообещай ему, что вернёшься. Пусть по-прежнему считает себя самым умным ".

–Не волнуйтесь, повелитель. Я вернусь вместе с ней.

–Вот тогда и поговорим, – многозначительно сказал Мануил, и посторонился, уступая дорогу. Впереди робко проглядывала сквозь мрак тяжёлая дверь из потемневшего кедра. Она вела на лестницу, к свету и жизни. – Поговорим обо всём. Иди и верни мне мою жену, накарреец.

Где-то в горах Накарры. Много ранее.

ВЬЯЛА

«Проснись, Вьяла! Проснись, скорее!»

Зачем – хотел было спросить Вьяла, но не сумел: губы оказались вдруг тяжеленными и непослушными. Разлепить их получилось, а вот выдавить что-то осмысленное уже нет. Какая разница, впрочем: всё равно человек, живущий в тумане, каким-то образом слышит каждую его мысль.

"Нет времени объяснять! Открой глаза, быстро!"

Сначала это казалось смешным и забавным. Когда тебе четыре года, всё кажется смешным и забавным – даже голос, который никто, кроме тебя, не слышит. Даже эти странные сны, что приходят каждую ночь: про огромный зал, заполненный туманом, про улыбчивого человека в огромном кресле, который уговаривает не бояться его. Вот ещё выдумал – снов бояться.

"Да проснись же, наконец!!!"

Стоило немного подрасти и стало ясно: дружить с туманным незнакомцем не только забавно, но и выгодно. Пусть его голос всегда шелестит в ушах, говорит всякие глупости – можно не обращать на них внимания. Это несложно. Вот ветер тоже шумит в ветках, отвлекает от работы. Что ж теперь, отложить все порученные дела, сесть на пригорке и целый день вслушиваться в его шёпот? Этак недолго отхватить от отца мочёными прутьями по голому заду, безо всякой для себя пользы.

А от призрачного голоса в голове польза изрядная: всегда подскажет, где вещь потерянную найти, или как порученную работу половчее сделать. А иной раз и тайну чужую откроет – а как ей с друзьями не поделиться? Пусть из-за этого вся деревня на кузнецова сына косо поглядывает – и что с того? Когда тебе всего семь, все люди вокруг кажутся добрыми, а жизнь – прекрасной и удивительной.

А потом сгорела отцова кузница. Ночью, ни с того, ни с сего. И детство сразу кончилось, будто свечку задули.