Текст книги "Проклятие Гунорбохора (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2. Маррод.

Это было давно. Сотни лунных перемен прошли с того времени, как на земли Эльденора пал гнев Богов, и небесный огонь уничтожил простиравшуюся на десятки дневных переходов империю. Земля была проклята, оставшиеся на ней люди умирали от неведомых болезней, и часть эльдов ушла за великую реку, смешавшись с живущими там варварами, другие же двинулись в Долину Ветров. Там, в узкой каменистой долине, уцелело единственное поселение эльдов. А обширные равнины Кхинора заселили пришедшие с юга чернолицые. Их многочисленные племена кочевали по развалинам Эльденора, оскверняя то, что осталось от великой империи.

Сотню раз красная луна Игнира сменила белую Алгора, а та – синюю луну Эльмера, и Совет Девяти решил узнать, что сталось с соплеменниками, ушедшими на восток. Эльды отправили за Кхин разведчиков, те вернулись и донесли, что плодородные земли за рекой занял народ арнов, вожди которых породнились с пришельцами–эльдами. Запертые в горной долине эльды нуждались в жизненном пространстве, но воевать с чернолицыми им было не под силу. Несмотря на разобщенность и вражду, морронские племена были многочисленны и сильны, вытеснить их с равнин эльды не могли. Север слишком холоден, а населяющие его варвары агрессивны, пустыни юга тоже не привлекали Древних, запад смертельно опасен: разведчики, посланные туда, не вернулись…

Тогда взгляд Совета Девяти обратился в сторону новой страны за Кхином – Арнира. Обширные, полные зверья леса и плодородные почвы сулили безбедную жизнь тому, кто владеет этой землей. Но местные оданы не желали отдавать власть, а потомки эльдов, основавшие касту фагиров, отказались помогать братьям по вере. Они считали своей родиной Арнир, а населявших его варваров – равными себе…

Так рассказывал седобородый наставник статному черноволосому юноше, почтительно и жадно ловящему каждое слово. Близился вечер, солнце наполовину скрылось за скалами, и заметно похолодало.

– Ты все понял, Маррод?

– Да, учитель, – склонил голову юноша. От долгого неподвижного сидения на камне затекли ноги, но он не выдал неудобства ни одним движением.

– Завтра ты расскажешь, что думаешь об эльдах, ушедших за Кхин.

«Ха, известно, что: предатели и жалкие трусы! Так скажет каждый эльд! Но воля наставника священна. Завтра – значит, завтра».

– Да, наставник, – поклонился юноша.

– Иди.

По тропе, спускавшейся со склона, юноша быстро достиг подножья скалы, обошел ее – и перед глазами раскинулся город. Здесь жили последние из истинных эльдов – народа, когда‑то владевшего миром.

В город Маррод не пошел, а направился к Храму – месту, где живут и учатся молодые эльды до посвящения в воины. Стиснутые враждебными соседями, эльды провозгласили воинское искусство даром богов и почитали тех, кто достигал в нем совершенства. Каждый эльд был бойцом, даже женщины и дети – и каждый проходил через Храм. Только так они и выжили в войне с чернолицыми.

Маррод прошел в Храм через неприметную дверь, стоявший на посту привратник не повел и глазом. В Храм мог войти любой, охрана была символической. Храм – святыня для всех. Кроме жилых помещений для послушников, в нем были залы для тренировок и испытаний, алтари Сущих и зал, где собирался Совет Девяти.

Длинным узким коридором Маррод пришел в обширную комнату, разделенную перегородками на десятки отсеков. Здесь он и жил. В его закутке было лишь каменное ложе с брошенной поверх шкурой и несколько полок. Маррод не знал роскоши, да она и не нужна эльду. В Храме не держали вещей, только оружие. Воину не надо лишнего, дабы ничто не замутняло сознание и не отвлекало от долга.

Сон тут ценился, как благодать. По жилой комнате ученики передвигались как можно тише, ведь кто‑то мог отдыхать после занятий и испытаний, которые случались даже ночью. Их учили уважать друг друга.

Маррод тихо снял обувь и разделся. Как всегда перед сном, он сжал в ладонях талисман эльда – черный ромбовидный камень на цепочке из золотых и железных колец, и помолился покровителю. Затем лег на постель, завернулся в шкуру и мгновенно уснул.

– Маррод.

Юноша проснулся и вскочил. У постели стоял человек в одежде наставника, раньше Маррод его не видел. Не проронив ни слова, мастер знаком велел одеться и идти за ним. Маррод повиновался.

В молчании они прошли по коридору и вышли из Храма. Было раннее утро. Солнце еще не взошло, но склоны гор уже покрывались розоватой дымкой. Кристальной чистоты воздух позволял видеть каждый выступ, каждую трещинку в скалах, и тихую красоту стройных рощ, окружавших лежащее посреди долины озеро.

Стояла удивительная тишина. Проводник двигался бесшумно, с хищной грацией скользя меж лежавших вокруг озера валунов и скал. Маррод, как ни старался, все же нарушал гармонию чудного места, топая по камням и оглушительно шурша одеждой. Наконец, они остановились.

– Я Обладающий, – произнес человек. – С этого дня я стану учить тебя.

У Маррода перехватило дыхание: Обладающий станет моим учителем! Честь, которой удостаивается не каждый, честь, о которой все только мечтают!

Звание Обладающего носили немногие – те, кто справлялся с особыми заданиями Совета, а таких эльдов было мало. Большинство претендентов погибали, оставшиеся в живых становились героями, имена которых высекались на священном камне в зале Совета. Лучшие из Обладающих входили в Совет Девяти.

Чтобы учиться у Обладающего, неофиту, помимо крепкого духа и здорового тела, требовались рекомендации. И Маррод знал, кому он обязан – отцу. В замкнутом мире эльдов более всего ценилось то, что сделал человек для народа, его репутация, а репутация Эндора была безупречна. В возрасте двадцати двух лунных перемен отец Маррода закончил обучение в Храме и по заданию Совета отправился в руины Анвинора, на поиски металла богов – стагнира. Небесный огонь уничтожил древнюю столицу эльдов, а вместе с ней и великое оружие, обладая которым, эльды властвовали над миром…

Отправившись на поиски, Эндор исчез и вернулся, когда его не ждали увидеть живым. Вернулся не с пустыми руками: в заплечном мешке воина лежал слиток стагнира… Единогласным решением Совета Эндора признали Обладающим, и его имя вырезали на священном камне Храма Воинов.

То было тяжелое время для эльдов. Орды чернолицых штурмовали перевал, пытаясь добраться до богатств Долины Ветров. Кочевники не знали, что в последнем убежище древних не осталось ничего от роскоши великой империи. Один выстрел из «Гнева Игнира» мог обратить морронов в бегство и навсегда отвадить от границ, но для легендарного оружия требовался стагнир. Больше, чем принес Эндор.

Совет Девяти отправил в Анвинор отряд отборных бойцов, но никто из них не вернулся. Но не умевшие вести войну в горах морроны не могли преодолеть оборону эльдов, каждую скалу превращавших в цитадель, а каждый камень – в неприступную башню. Со временем нападения становились все реже, но ведущее в долину ущелье эльды охраняли и днем и ночью, и ни зверь, ни птица не могли проскользнуть мимо безжалостных стражей.

Вскоре отец Маррода с тайной миссией отбыл в Арнир. И пропал на долгие луны…

– Сегодня я покажу тебе, как двигаться, – сказал мастер. – Движение – основа жизни. Будешь двигаться правильно – станешь невидим и неуязвим.

Занятия начались. Изо дня в день Маррод постигал тайны Обладающих, и его сердце пело. Он избран, он, а не кто‑то другой! И станет великим мастером!

Но эйфория прошла быстро. Занятия с новым наставником были многократно сложнее, каждый вечер Маррод едва доползал до постели.

Его учили неожиданно нападать и быстро исчезать, если противник оказывался сильнее. Плавать под водой, подолгу не показываясь на поверхность и взбираться на отвесные скалы. Часами стоять на краю пропасти, побеждая страх. Использовать, как оружие, любой предмет, будь то камешек, кусок дерева или веревка. Простая куртка или плащ при умении могли противостоять стали. Но мастер заставлял Маррода придумывать собственные уловки и приемы.

– Воин силен не руками, а головой, – говорил Обладающий. – Если в искусство не вносить новое, оно умирает, становится набором устаревших форм и условностей. Это губительно для воина. Вноси и придумывай новое – это поможет тебе выжить.

Одним из важнейших было искусство рукопашного боя. Маррод нападал на мастера с мечом или копьем, но всякий раз оставался лежать на земле, опрокинутый ловким броском или ударом, теряя оружие, и не успевая понять, что произошло. Юноша упорно постигал удары, броски и захваты, подчас с трудом поднимаясь после жестоких ударов мастера. Читая в глазах Маррода вопрос, мастер сказал:

– Я знаю, что тебе больно, но только так ты научишься оценивать опасность и останешься живым там, где другой обречен на гибель. Перенося удары, закаляется твое тело и дух. Жизнь воина – схватка, жалость и сострадание не должны удерживать твою руку. Враги тебя не пощадят, и ты их не жалей! Если я пропущу твой удар, значит, я его заслужил.

Вскоре Марроду позволили взять тренировочный меч – гладкую медную палку с рукоятью. Она была вдвое тяжелее обычного меча.

– Это разовьет твои руки, – пояснил мастер, глядя, как Маррод с трудом берет увесистый «меч» наизготовку. – Смотри и повторяй!

Каждый эльд с малолетства обучался фехтованию, но с мастером Маррод заново учился владеть мечом, осваивая стиль, равного которому не было во всем мире. Так говорил Обладающий, и Маррод верил ему. Владея мечом с детства, Маррод думал, что знает о фехтовании много, а оказалось – ничего. И предела совершенству не было.

Однажды, придя на площадку для занятий, юноша мастера не застал, но, не желая терять время, стал заниматься с мечом, отрабатывая удары и движения.

– Очень хорошо, – сказали за спиной. Маррод оглянулся и, бросив учебный меч, пал на камни и поклонился.

Старейший в Совете Девяти, Орвинн тоже был Обладающим, о его способностях ходили легенды. Говорили, что ему единственному из эльдов доступно «состояние Рэн», что он может исчезать, переносясь в мир духов. Говорили, что Орвинн непревзойденный воин, никогда не проигрывавший в поединках. Что он не ест и не пьет, и может убить одной лишь силой мысли…

– Встань! – резко велел старик. Орвинн был невысок и сухощав, длинная седая борода доставала до пояса просторного серого балахона Обладающих.

Маррод поднялся. Орвинн посмотрел на юношу, сдвинув седые кустистые брови:

– Твое уважение похвально, но неуважение к оружию недостойно воина.

Маррод стремительно подобрал меч и почтительно замер, понимая, что Орвинн здесь неспроста. Странно: тренировочный меч – просто медная палка, и нет ничего неуважительного в том, что он ее бросил. Но лучше молчать.

– Нам надо поговорить, Маррод, сын Эндора.

Не смея отвечать, Маррод лишь кивнул. Говорить с главой Совета Девяти!

– О твоем отце.

Глаза юноши вспыхнули:

– Он вернулся?

– Нет.

– Где же он? – спросил Маррод.

– Он не вернется.

– Почему? – выговорил юноша. – Он погиб?

– Если бы твой отец погиб, как подобает эльду, ты бы узнал об этом от своего наставника, – слова Орвинна ложились тяжело и ровно, как каменные плиты, придавливая юношу к земле. Не погиб? Тогда что? Пропал? Попал в плен?

То, что услышал Маррод, было невозможным, неслыханным и, скажи это не Орвинн, а кто‑нибудь другой, Маррод, не раздумывая, размозжил бы ему голову палкой.

– Совет отправил Эндора с особой миссией в Арнир, но он не вернулся, и передал Совету, что он не эльд, и не с нами…

– Нет! Он не мог так поступить… – прошептал Маррод. Мир рухнул. Он, сын Обладающего, в один миг стал отпрыском предателя и изгоя! – Почему?!

– Что сделано – то сделано. Эндор выбрал свой путь, ты избери свой.

Казалось, даже ветер затих, слушая слова Обладающего:

– Я давно наблюдаю за тобой. Твой труд и целеустремленность достойны похвалы. В тебе есть дух настоящего эльда. Но твое положение незавидно: четверо из Совета не хотят, чтобы ты обучался у Обладающего.

Дыхание остановилось. Четверо из девяти! А остальные?

– Но я так не думаю, – медленно и весомо произнес Орвинн. – Каждый пусть отвечает за себя – в этом высшая справедливость. Сегодня Совет решал твою судьбу…

Маррод вздрогнул. Пока он занимался, Совет решал, жить ему или умереть?

– Я вижу, чего ты можешь достичь, и обещал Совету, что ты станешь лучшим из молодых бойцов.

Маррод склонил голову так, что заныла шея. Да, я приложу все силы! Я все сделаю!

– Совет держит в тайне поступок Эндора, и ты не должен об этом говорить. Пока нас пятеро против четырех, ты в безопасности…

– Я понял, Обладающий.

– Найди себе цель, Маррод. Тебе сейчас трудно, но цель даст силу преодолеть любые преграды. Ты понимаешь?

– Я пытаюсь, Обладающий.

– Пойдем. Отныне я стану учить тебя.

Они направились к озеру. Старый эльд присел на камень у воды. Говорил Орвинн тихо, но проникновенно:

– Я не стану показывать движения и удары. Искусству владения оружием и телом тебя научит мастер, я учу управлять духом и волей. Дух невидим и неосязаем, но много крепче меча…

Обладающий говорил ровно и неторопливо, а Маррод внимал:

– Ты многому научился в Храме, но быть эльдом не значит быть воином. Многие в Совете забыли об этом, и виной тому время. Всякое время проходит, все имеет рассвет и закат. Эльды – гордый народ, мы не желаем думать о времени, о том, что оно с нами сделало… Мы давно уже не так многочисленны, как прежде, мало кто в городе имеет семью, еще меньше эльдов имеют детей. Мы вырождаемся, мы погибаем.

– Почему так происходит, Обладающий? – Маррод был поражен. Мало того, что Орвинн осуждает Совет, он говорит страшные вещи, о которых юноша даже не задумывался.

– Мы живем в закрытом для чужаков мире, сохраняя законы и обычаи, что запрещают смешивать нашу кровь с кровью других народов. Но это древний закон, тогда мы были великим и многочисленным народом. Время изменилось, а закон остался прежним – и против нас восстала сама природа…

Маррод не знал, что сказать. Да, эльдов немного, но как можно мешать нашу кровь с кровью варваров?

– Знаешь, почему я заступился за тебя перед Советом? – спросил Орвинн. – Потому что в тебе я вижу будущее эльдов. Ты – эльд по рождению, твой отец тоже, и он сумел увидеть правду, то, что не хочет понять Совет. Эльдам нужна новая кровь. Мы должны породниться с арнами – или погибнем.

– Прости меня, Обладающий, но мы перестанем быть истинными эльдами! – горячо возразил Маррод. Орвинн покачал головой:

– Истина не в крови, а в головах. Любой варвар, если воспитать его здесь с рождения, станет считать себя истинным эльдом и будет им.

– Это невозможно! – прошептал Маррод, чувствуя, как внутри холодеет. Это кощунство! Старик отвергает все, чему учат наставники!

– Время меняет даже горы, почему наши законы остались прежними? Твой отец понял это, должен понять и ты.

– Отец бросил меня! Предал меня и свой народ! – вскричал Маррод, забывая, с кем говорит.

– Это не так, юноша, – спокойно ответил Орвинн. – Он не предал – а указал путь к жизни. Скоро ты это поймешь.

– Зачем нам чужая кровь? Скоро мы захватим Арнир, и станем властвовать над миром, как прежде!

– Тебе так говорят. Это путь войны и смерти. Нас мало, а после войны станет еще меньше. Кое‑кто позабыл, что великий Эльденор был создан, а не завоеван, а верное слово не слабее меча. Твой отец умен, он видит дальше, чем видит Совет.

Но Маррод не слушал, горечь и отчаяние звучали в его словах:

– Я гордился отцом, а стал сыном предателя!

– Нет, ученик! – прервал старик. – Послушай меня. Твоего отца послали на смерть, чтобы он не сеял смуту, ибо то, что говорю тебе я, он говорил в Совете. Его изгнали, и вернуться он не мог – Совет убил бы его… У Эндора не было выбора. Твой отец не предатель, юноша, он хотел помочь эльдам… всем нам.

Маррод в отчаянии смотрел на расходящиеся по воде круги, оставленные плеснувшей рыбой. Несколько мгновений – и гладь озера застыла, как прежде. Так и иной человек: был и ушел – а что изменилось?

Маррод хотел оставить след в мире, след, не исчезающий, как круги на воде.

Глава 3. Мергины.

Далмира сидела на берегу, глядя, как мимо проплывает лодка, а рыбаки забрасывают с нее сети. Когда‑то и она помогала с сетями отцу. Как же давно это было…

Солнце светило так жарко, что девушка решила искупаться. За несколько дней изматывающего бегства она ни разу не мылась, боясь быть настигнутой хартогами. Но теперь все позади. Можно искупаться и вымыть волосы.

Поблизости никого не было, кусты, нависшие над берегом, надежно защищали от посторонних взглядов. Далмира разделась и вошла в воду. Как давно она не плавала в свое удовольствие! Широкими гребками девушка выплыла на середину реки. Течение было несильным, а вода, особенно у поверхности – теплой. Далмира нежилась в ласковых струях, глядя на зависшие над головой облака и, наплававшись вдоволь, направилась к берегу.

И остановилась, касаясь пальцами ног дна. Два подростка сидели на песке и пялились на застывшую в воде девушку.

– Эй, вы, а ну, пошли отсюда! – взмахнув рукой, прикрикнула Далмира. Парни засмеялись.

– Выходи, чего встала! – давясь от смеха, заявил один.

– Чего боишься – мы не страшные! – хохотал второй.

Далмира не боялась. Случись это в любом другом месте, она, не колеблясь, вышла бы и проучила наглецов. Но здесь она в гостях. И так уже влипла в неприятности…

Подросток схватил ее одежду и поднял над головой:

– Выходи, чужачка, или побежишь за нами до селения!

– Да! – поддакнул второй, и челюсть его поползла вниз: незнакомка уже выходила из воды. Стройная шея, крепкое загорелое тело, высокая грудь, едва прикрытая ниспадающими мокрыми темно–красными прядями…

Дальнейшее им рассмотреть не дали. Чьи‑то руки схватили одного за ухо, второго за шею – и с треском столкнули лбами. Парни бросили одежду и бросились бежать.

– Еще такое увижу – плетью отхлещу!

Далмира вышла из воды.

– Вот твоя одежда, – смуглая черноглазая девушка протянула ей вещи.

– Спасибо.

Далмира оделась. Местная молча наблюдала за ней, вдруг ее палец указал на плечо гостьи:

– Что это?

– Клеймо, – проговорила Далмира, торопливо надевая рубашку. Она не стеснялась – просто ненавидела знак, оставленный хартогами. Напоминание, что она была вещью.

– Кто мог поставить на тебе клеймо? – изумилась девушка.

– Те, от кого я бежала, – Далмира оделась и выпрямилась, разглядывая собеседницу. Красивая девушка, а какие волосы: черные, как ночь, и блестят на солнце!

– Они очень плохие люди, если творят такое! Хорошо, что ты убежала. У нас ты в безопасности. Мы не выдаем беглецов.

– Хорошо бы.

– Меня зовут Риана, – девушка подняла руку в традиционном приветствии арнов. Зная обычай, Далмира коснулась ее предплечья. – Я слышала, жена Кримста прогнала тебя.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Далмира.

– У нас новости расходятся быстро. Как тебя зовут?

– Далмира.

– Пойдем со мной, Далмира.

Они направились к селению.

– Она очень ревнива, – улыбаясь, говорила Риана. – А Кримст… Готова спорить: он имел на тебя виды…

– Тогда ему повезло. Жена побила его не так сильно, как это бы сделала я.

Риана рассмеялась.

– Куда мы идем? – спросила Далмира, когда девушки миновали ворота.

– В мой дом. Я приглашаю тебя. Ты есть хочешь?

– Хочу, – улыбнулась Далмира. Черноглазая все больше нравилась ей. Какие радушные здесь люди!

Девушки подошли к дому. Дома мергинов походили на дома арнов, отличаясь, пожалуй, лишь высокими скошенными крышами и венцами с изображением зверей или птиц. Один скат был черным от гари.

– Был пожар? – спросила Далмира.

– Разбойники, – пояснила Риана. – Несколько лун назад напали на нас и, если бы не один человек… нас всех забрали бы в рабство.

– Что за разбойники?

– Они называют себя хелмарами. Приходят на кораблях по реке, – рассказывала Риана, выставляя на стол горшки со снедью. – Вдоль реки стоят сторожевые башни, но в тот раз они зарезали сторожей и подошли незаметно, подожгли ограду и ворвались внутрь… Меня ранило стрелой, и я многого не видела. К счастью, среди нас был чужеземец, могучий колдун. Он помог нам и убил много врагов, а потом прибыл отряд стражей из города и прогнал хелмаров. С тех пор они приходили лишь раз, и то напасть не решились.

Как все знакомо! До боли, до судорог в руках, сжимающих невидимое оружие…

– Что с тобой? Почему ты не ешь, Далмира? Невкусно?

Далмира механически глотала еду. Рассказ напомнил о случившемся с ее семьей. Черные корабли, беспощадные воины в звериных шкурах, смерть отца и страшный плен…

– А этот колдун? – спросила она, чтобы перевести разговор. – Он живет здесь?

– Нет, – качнула прекрасными волосами Риана. В ее голосе слышались сожаление и грусть. – Он ушел. Наш бывший староста ограбил его, и только Судьи восстановили справедливость.

– Судьи? – переспросила Далмира. – Я видела одного! Кто они и почему прячут лица под масками?

– Ты ешь, ешь… У одана свой суд, но мы, мергины, следуем обычаям предков. Маски – древний обычай. Они невозмутимы и беспристрастны. Такими и должны быть настоящие судьи.

– Но кто эти судьи?

– Такие же люди, как мы.

«Не такие, – подумала Далмира. – Обычный человек не ловит выпущенную в упор стрелу!»

Среди хартогов было немало прекрасных бойцов, но человек в маске превосходил их всех! Как он двигался! Наверно, и мастер Оллок не смог бы его победить…

– А где все люди? Кто еще здесь живет?

– Мои братья и сестры. Они сейчас в поле, работают. Мы возделываем землю.

– А что ты делала у реки?

– Один из мальчишек – мой брат. Лентяй, я всегда его гоняю. Надо помочь матери – а его не найти. Люди видели, куда он пошел, я за ним. Остальное ты знаешь, – улыбнулась Риана. – Пойдем, покажу дом знахаря.

– Зачем?

– Однажды он спас меня от смерти, с той поры я помогаю ему собирать травы. В моем доме места для тебя нет, а старик живет один. Думаю, у него тебе понравится, если с рыбаком не вышло…

Они весело рассмеялись.

У Олтнора – так звали старика – и впрямь было интересно. Его небольшое жилище наполнял букет удивительных и незнакомых Далмире ароматов. Связки трав, уложенные в корзины или просто висевшие на стенах, ниточки сушеных грибов, какие‑то корешки, горшочки и коробочки заполняли все пространство и углы.

– А где он сам? – спросила девушка.

– В лесу, – ответила Риана. – Где же еще? Он, хоть и стар, но много ходит, может целый день в лесу пропадать. Олтнор многому меня научил, и тебя научит. Если тебе интересно.

– Интересно, – Далмира даже позабыла о своих страхах и преследователях. – Еще как. А для чего эти горшки?

– В них яды. Олтнор готовит их для тех, кто ему не нравится… – Риана не выдержала и захохотала, глядя на изумленное лицо Далмиры. – Ну и лицо у тебя, Далмира! Это же просто шутка! Ну, что тебе еще показать?

– Отведи меня к кузнецу.

– Зачем? – удивилась Риана.

– Нужно, чтобы он выковал кое‑что для меня.

Далмира долго объясняла старому седому мергину, что от него требовалось. Кузнец выслушал и покачал головой:

– Зачем тебе копье, красавица? Твое дело детей рожать да растить, а не железками размахивать.

– Это мне решать, – отрезала девушка. – Это ведь не сложно… для хорошего кузнеца. Так сделаешь или нет?

Мужчина пожал плечами:

– Начну не раньше, чем завтра. И ты должна мне помочь.

– Хорошо! Я помогу. Сделаю все, что скажешь.

– Тогда до завтра, красноволосая.

– Чего ты хочешь от него? Какое‑то оружие? – спросила Риана, когда они вышли из‑под навеса, закрывавшего горн.

– Да. Копье. Я хорошо им владею.

– Копье? Но то, что ты описывала, мало походит на обычное копье, – сказала Риана. – Да и зачем тебе копье? Мы не дадим тебя в обиду.

Далмира улыбнулась:

– Я всегда полагаюсь только на себя.

– У тебя была трудная жизнь, – сказала Риана. – Расскажи о себе. Если, конечно, хочешь. Ты… так много видела, а я не бывала нигде, кроме этих мест…

Далмира посмотрела на девушку:

– Расскажу.

Риана слушала, не перебивая. Рассказ гостьи был захватывающим и невероятным. Кто мог подумать, что эта девушка испытала столько, что с лихвой хватило бы на жизнь многих. Детство на далеком острове, плен у морских разбойников–хелмаров, кораблекрушение, скитания по диким землям в компании варвара по имени Шенн…

Далмира говорила медленно, вспоминая какие‑то мелочи, останавливаясь и заново переживая свои странствия через Кхинор, путешествие в катящемся городеэмонгире, свою жизнь у хартогов и, конечно, кровавые бои в Круге…

Девушка видела искреннее сочувствие Рианы, ее глаза, распахнутые и восхищенные, и рассказывала все, зная, что подруга не станет болтать об этом на каждом углу. Закончив на смерти друзей в Круге и своем побеге из Ринересса, Далмира расплакалась. Риана обняла ее, и так они сидели долго, думая о своем.

Ей пришлось повторить свою историю не раз. Кроме Рианы, ее расспрашивал староста Гриннор, старик Олтнор и женщины, которым она помогала управляться с посевами. Далмиру слушали, не перебивая. В глазах мергинов не было праздного любопытства – но сочувствие и печаль. Многие из них пережили подобное, были изгнаны или бежали от обид и несправедливости.

Прошли пять дней. Далмира жила в пристройке у Олтнора и была довольна всем. Мергины относились к ней хорошо, и Далмира помогала людям, как могла: носила из леса хворост, качала меха в кузнице, тянула сети с рыбой. И не было человека, который не смотрел с уважением на красноволосую, так легко влившуюся в общину.

Когда растрепанный мальчишка прибежал и объявил, что копье готово, Далмира тотчас отправилась в кузню. Она помогала ковать наконечник, нашла, срубила и собственноручно выточила древко. Заточку и доводку лезвия кузнец делал сам.

Мастер ждал, выйдя на солнце из‑под навеса. В его руках блестело странное для этих мест оружие. Охотники вряд ли назвали бы это копьем. Прочное, укрепленное железными пластинами древко увенчивало изогнутое обоюдоострое лезвие. С первого взгляда было ясно, что это оружие нельзя метать, зато им удобно сечь, рвать и резать. Далмира по памяти воссоздала копье, которым билась в Круге, привычное рукам и внушающее уверенность – как раз то, чего ей не хватало.

– Спасибо тебе! – подойдя к мастеру, сказала девушка. Кузнец кивнул, но отдавать оружие не спешил.

– Я сделал так, как ты просила. Это хорошее копье и лучшая сталь, которую я смог сделать, – сказал он. – Только помни: оружие, выкованное здесь, не должно обернуться против мергинов.

– Я буду помнить, – сказала Далмира. – Я никогда не причиню зла тем, кто принял меня.

Люди оглядывались, когда она шла через селение. Сверкая на солнце, грозное оружие покачивалось в руке красноволосой. Некоторые мужчины здесь носили оружие, в основном короткие мечи или охотничьи луки. Такого же не было ни у кого. Далмира поигрывала копьем на ходу, и на лице девушки сияла улыбка: я не беззащитна! Мергины обещают покровительство, но она привыкла доверять только себе. И своему копью.

– Ох, ты, – только и вымолвила Риана, глядя, как Далмира управляется с оружием. Обитое сталью древко мелькало в руках, солнце блистало на полированном лезвии. Девушка с удовольствием вспоминала то, чему когда‑то учили ее хартоги, а мальчишки глазели, разинув рты.

– Ты так владеешь копьем! – восхищенно сказала Риана. – Ты научилась у тех странствующих охотников?

Далмира уже рассказывала ей о хартогах и Круге.

– Да. Захочешь выжить – научишься…

– Хартоги – жестокие люди! – негодующе произнесла Риана. – Как одан позволяет одним ставить клеймо на других и заставлять биться с чудовищами? Это… мерзко!

Далмира с улыбкой взглянула на подругу. В Арнире за такие речи отправляют за реку, а здесь… Здесь люди говорят то, что думают – и Далмире это нравилось.

– Оданам нравится смотреть на это, – с горечью промолвила она. – Биться и умирать в Круге – это искусство.

– Как хорошо, что у нас свои законы и свои Судьи! И здесь тебе не нужно копье, Далмира.

Если бы так просто!

– Они придут за мной, – помрачнела Далмира.

– Эти хартоги?

– Да.

– Судьи защитят тебя. И мы защитим.

– Как знать… С оружием я спокойна, – Далмира погладила древко и огляделась. В голову вдруг пришла мысль, что хартоги могут убить ее издалека – ведь стреляют они великолепно. Вал защитит, но если стрелок заберется, скажем, на те деревья… Былой страх вернулся к девушке, и Риана заметила это.

Но прятаться Далмира не стала. Хоть и было страшно, она делала то же, что и прежде, выходила в поле и работала, надеясь, что хартоги потеряли след.

В один из дней был праздник. Справляли рождение ребенка. Все селение собралось вокруг накрытых столов, поздравляя мать и отца. Каждый новый мергин был надеждой общины, особенно, если рождался мальчик, кормилец и защитник.

Далмира радовалась вместе со всеми, веселилась и пировала, не заметив, как в распахнутые ворота вошли четверо.

– А говорили, что ее здесь нет! – громко, прерывая веселый гомон, произнес один из гостей. Далмира обернулась и застыла. Холодные глаза северян–охотников смотрели на нее.

– Далмира, ты пойдешь с нами!

Раздвигая плечами толпу, охотники направились к девушке. Далмира попятилась. Кто‑то встал между ней и хартогами, его оттолкнули. Мужчины поднялись с мест. С шелестом выскочили из ножен мечи. Между Далмирой и хартогами встала живая стена. Хартоги остановились.

– Именем одана! – крикнул старший охотник. – Вы должны выдать красноволосую! Она – наша вещь. На ней клеймо хартогов!

В ответ посыпались угрозы. Староста поднял руку:

– Тише, люди. Я им отвечу.

Он подошел к охотникам и показал открытую пятерню:

– Далмира – мергин, как и мы все. Видишь этот палец? Далмира пришла к нам и срослась с нами, как палец – с ладонью. Я никому не отдам свой палец, а вы никогда не получите ее. Уходите и не появляйтесь на нашей земле!

– Мы можем договориться, – сказал старший, поглаживая подернутую сединой бородку. Он был спокоен, но глаза горели огнем. – Сколько ты хочешь за нее, старик?

Гриннор рассмеялся:

– Мы друзей не продаем.

Старший обвел мергинов угрожающим взглядом:

– Вы пожалеете об этом! Все! Ты, староста, должен исполнять волю одана! Забыл, кто ваш повелитель?

– Здесь земли мергинов. Ты забыл, куда пришел.

– Если имя одана ничего не значит для тебя… тебе скоро его напомнят!

Хартог сжал губы и отвернулся. Махнул своим рукой, и охотники ушли. Никто из них не угрожал и не выкрикивал проклятий, но, глядя в спины этих людей, каждый из селян ощутил тревогу. Имя одана внушало бывшим изгоям страх. Каждый из мергинов помнил, как сам, либо его предок, был изгнан из Арнира за то, что не желал верить в новых богов или подчиняться суду фагиров. В старые времена большинство арнов подчинилось воле оданов, они отреклись от Единого и приняли Четырех Сущих. Те, кто не желал меняться, бежали на окраины Арнира. Прочие жили, надеясь на лучшие времена. Власти не преследовали, но всячески притесняли их. Мергин не мог рассчитывать на справедливый суд, их обирали сборщики податей, унижали и притесняли эмоны. В самом Арнире мергины не могли носить даже зачехленного оружия и изготавливать его, таким образом, не имея защиты от разбойников. Мало того, с легкой руки одана лесных грабителей тоже называли мергинами… Лишь тут, на границе, люди одана закрывали глаза на оружие в руках еретиков. Без него им не выстоять против морронов и хелмаров.