Текст книги "Проклятие Гунорбохора (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Временный настоятель принял Шенна как хорошего друга. Он тоже скорбел по Стиргу. От него Шенн и узнал жуткие подробности: кроме мастера, неизвестный убийца жестоко зарезал нескольких фагиров, а голова Стирга была посажена на кол на городской площади, и это вызвало всеобщий страх… Настоятель позволил Шенну забрать свои записи, хранившиеся в фагирдаре, и даже предложил занять пост советника, но Шенн отказался. Юноша понял: медлить нельзя, надо отправляться в Кхинор, пока междуусобные войны и убийцы эльдов не посеяли в Арнире еще большую смуту. При жизни Стирг заручился поддержкой одана Ринересса, который обещал найти воинов для похода в обмен на секрет «Гнева Игнира».

И Шенн отправился в Ринересс.

Глава 2. Планы Эрлайна.

В одной из многочисленных комнат эмонгира за резным столом драгоценного белого дерева сидели двое мужчин. Одним был Эрлайн, первый советник одана и владелец эмонгира Шедор. Вторым был Маррод, высокого роста, отлично сложенный молодой воин, одетый просто и не по дворцовой моде, лишь на широких плечах висел роскошный, расшитый золотыми нитями, плащ. Твердые и резкие черты лица были несвойственны гурданцу, а крупные, чуть выдающиеся челюсти придавали облику хищный и независимый вид. Сильные руки воина лениво крутили золотой чеканный кубок.

– Ты был неосторожен, – недовольно произнес Эрлайн. – Зачем тебе эти подвиги? Прибереги силы для более нужных дел.

Маррод тихо засмеялся, не разжимая тонких, чувственных губ.

– Сил у меня достаточно, чтобы разделаться с отрядом таких болванов.

– Я не о состязании, Маррод, – недовольно проговорил Эрлайн. – Я говорю о поединке с телохранителем одана!

– Не беспокойся об этом.

– Я не могу не беспокоиться. Ты непозволительно рискуешь, и не только своим именем, но и моим!

Советник посмотрел на воина, и его недовольный взгляд встретился с темно–зелеными и неподвижными, как у змеи, глазами. Эрлайн отвел взгляд. Иногда он жалел, что объявил его братом.

– Пустяки. Что‑то случилось?

– Война, Маррод. Начинается война.

– Война? Что за война? – стараясь выглядеть равнодушным, спросил эльд, но в душе вспыхнул огонь. Он знал: Совет Девяти будет рад раздору в Арнире. Чем больше арны увязнут в междоусобицах – тем лучше для эльдов. Пальцы легче сломать по отдельности, чем когда они в кулаке.

– Война между Гурданом и Далорном. Сейчас это тайна для многих, но наш одан уже стягивает войска и набирает наемников.

Маррод ухмыльнулся: ведь это он привез Орэну молодую оданессу, из‑за которой разразилась война. Значит, можно рассчитывать на поощрение Совета.

– Говоря коротко, Маррод: настало время действовать! Новая игра будет опасней, но и ставки возрастут.

– Что сказал одан на мою просьбу? – перебил Маррод.

Эрлайн поморщился: как он ни учил новоявленного одана манерам, тот был плохим учеником. Впрочем, у него есть иные достоинства…

– Одан обещал, что известит о своем решении, – сказал Эрлайн.

– Когда?

Эрлайн посмотрел на Маррода. Как он не понимает: с одана нельзя требовать, и слово свое он может менять, как заблагорассудится.

Эмон ценил Маррода: с его умением вынимать души из тел, он был просто незаменим. Со времени их знакомства Маррод разобрался со множеством прежде неразрешимых дел. Названный брат и телохранитель утопил в ванне эмона, осмелившегося претендовать на часть земель Эрлайна, и сделал все так ловко, что даже всесильный Гретворн ничего не заподозрил. Еще одного врага советника воин подстерег в лесу и убил со всей его охраной, и фагиры решили, что это дело рук лесных мергинов. Когда на землях эмона мергины вздумали бунтовать, Эрлайн отправил к ним Маррода. Спрятав лицо под маской, он убил зачинщиков, и явившимся стражам некого было арестовывать…

Лишь одно не нравилось Эрлайну: фанатичная тяга Маррода к власти. Эмон поражался непомерному честолюбию этого человека. Было много проще расплачиваться за службу асирами – но Маррод требовал одного: титула эмона. Ни асиры, ни женщины, ни дорогое оружие не вызывали у воина интереса, подобному продвижению наверх. Даже для советника одана это было непросто, ведь законы прямо указывали, что титул эмона должен быть подтвержден записями фагиров и наличием родового эмонгира, хоть бы он и был продан за долги… Эрлайн применил все связи и средства, чтобы выполнить желание честолюбца. Терять такого помощника советник не хотел, и придумал, как быть: Маррод стал его братом.

Младший брат Эрлайна жил в родовом эмонгире и никогда не показывался при дворе. Он был безумен. Доррана никто не видел, кроме нескольких преданных эмону слуг. Руками Маррода Эрлайн убил брата, а вместе с ним тех, кто, по его мнению, не мог держать язык за зубами. Прочие были одарены и запуганы. Так Маррод стал Дорраном, эмоном и братом советника. Их связь, скрепленная кровью, стала еще сильней, и все же Эрлайн с трудом скрывал презрение к безвестному нигриду, которому он дал все. А этот выскочка заявляет, что хочет стать телохранителем одана!

Да, своей доблестью и искусством Маррод мог пробиться в их ряды, но Эрлайну было выгодней держать братца в тени, человеком для «особых поручений». Ведь последние успехи советника связаны именно с Марродом, именно ему он обязан растущим влиянием при дворе. Еще советник опасался Гретворна – начальника тайной службы одана, который наверняка заинтересуется возникшим из ниоткуда «братом» и может что‑то пронюхать. Желание Маррода стать телохранителем одана обязательно вызовет самую тщательную проверку, и это очень опасно. Зная решительный и вспыльчивый характер Маррода, Эрлайн не торопился говорить ему об этом и всячески тянул время. Он хорошо знал притчу о глупом кроге, который бежал за привязанной перед носом охапкой сена. Маррод станет таким крогом. А охапкой сена – обещание помочь его мечте.

– Начинается война, Маррод, – повторил советник. – Одан сказал: ему некогда заниматься подобными мелочами…

Советник замер, глядя, как пальцы воина сжали и расплющили тонкостенный кубок.

– Но ты сможешь завоевать расположение Орэна, – поспешил продолжить Эрлайн, – если выполнишь его новое задание.

– Меня не наградили за старое, – угрюмо произнес Маррод.

– Ты получил доверие одана! Это стоит дорогого, поверь! – советник откинулся в кресле, его длинные пальцы тихо, как лапки насекомого, бегали по краю стола.

– Что нужно одану? Кого‑нибудь убить?

Советник улыбнулся:

– Ты необычайно проницателен, Маррод.

– Кого на этот раз?

– Одан поручил мне разработать план. Я расскажу, что задумал, и ты поймешь, почему Орэн до сих пор не наградил тебя. Итак, слушай.

– Я не силен в политике, – вновь прервал советника Маррод, – но понимаю, куда ты клонишь. Я выполню все, что зависит от меня. Но я хочу получить награду! Звание телохранителя одана!

– Хорошо, – поморщился Эрлайн. Эмона коробила грубость и самоуверенность воина, но стоило признать: Маррод действительно лучший воин Гурдана, а может, и всего Арнира, и пожалуй, только он может справиться с заданием одана.

Риск велик, думал Эрлайн. Если Маррод погибнет, он потеряет великолепного исполнителя, и благоволение одана, которое дороже жизни этого проходимца. Зато в случае успеха Орэн обещал отдать в правление любой из городов Далорна! За такую награду стоит рискнуть.

– Ты отправишься к нашему врагу, одану Эванну, – Эрлайн взглянул на телохранителя, желая увидеть его реакцию, но Маррод был невозмутим, и советник продолжил:

– Нужен человек, который сможет внушить Эванну доверие. Знатного рода. И достаточно известный.

– С чего ты взял, что я смогу завоевать доверие Эванна? – спросил Маррод.

– Эванн, как и Орэн, ценит и любит хороших воинов. Представ перед ним, ты скажешь, что решил перейти на его сторону, так как Орэн не сдержал обещания и не наградил тебя. У Эванна есть здесь шпионы, и они подтвердят твои слова. Ты скажешь, что решил сражаться на его стороне, потому что Орэн не ценит такого воина, как ты. Он не наградил тебя за победу над лучшим из телохранителей и за победу на турнире, а лишь пригласил на пир. Кстати, на пир ты не пойдешь, а слух о твоем отказе разнесется по дворцу. Это прямое оскорбление одану, за которое можно заплатить головой.

– Хороший довод.

– Одан знает о моем плане и потребует схватить тебя, и ни у кого не останется сомнений в твоем «предательстве». Но ты будешь уже далеко. Явившись в лагерь Эванна, ты… убьешь его. Думаю, ты справишься.

– Вы так все продумали, – криво усмехнулся Маррод. – Скажи, советник: а много ли оданов убивали?

– Никого, – признал Эрлайн, – но ведь ты…

– Великий воин. Я знаю. Но не великий дурак.

– Ты сможешь, я уверен!

– Убить одана легко, – прервал эмона Маррод, – а вот уйти после этого живым… Вы придумываете свои планы, а я рискую головой!

– Маррод, награда…

– Награды я еще не видел.

Эрлайн сжал губы: этот нигрид невыносим!

– Кроме оданессы, наследников у Эванна нет, – терпеливо пояснил он. – После его смерти армия останется без руководства, и мы легко одержим победу.

– Хитро. А что, если Эванн не поверит мне? Что тогда?

– Поверит. Помимо всех слухов, есть еще кое‑что. Ты передашь ему это, – Эрлайн протянул свиток из отлично выделанной кожи. – Здесь карта оданства с расположением крепостей, башен и дорог, а главное, с указанием количества воинов, их охраняющих. Здесь моя личная печать. Скажешь Эванну, что я готов перейти на его сторону и принять его войско в своем эмонгире.

Маррод думал. Риск велик. Но план Эрлайна совпадал с заданием Совета. Война между Далорном и Гурданом на руку Эльденору. Убийство одана внесет в страну арнов еще больший раздор.

Эрлайн с волнением глядел на воина. От его ответа зависело многое, в первую очередь положение при дворе. Если все сложится удачно, статус советника возрастет, а злые языки надолго замолчат! И главное – право владеть целым городом! Это огромная власть и большое богатство!

– Ты ведь сможешь сделать это? Для тебя нет невозможного, Маррод!

Маррод не отвечал. Пусть поупрашивает, постарается…

– Я не думал, что ты испугаешься…

– Никогда не говори так! – угрожающе произнес воин, мгновенно схватив советника за одежду. Эрлайн никогда бы не позволил с собой так обращаться, но… они одни, и позора никто не видит. Во–вторых, ответить он не может – Маррод убивает быстрее, чем его противник достает меч. И наконец, цель насколько лакома, что ради нее он простит и не такое…

– Ладно, будет тебе, будет, – криво улыбаясь, примирительно пробормотал придворный, тщетно пытаясь отцепить железные пальцы Маррода. Наконец, воин отпустил советника. Наступила гнетущая тишина.

– Я слышал, Эванн успешно продвигается в наши земли. Говорят, его армия сильна и может побить Орэна, – проронил Маррод, и советник облегченно вздохнул. Он не отказался – а ведь знает, на что идет!

– Наши пограничные отряды измучены набегами морронов, а границы Далорна чернолицые не беспокоят. Интересно, почему?

– Уж, наверно, не потому, что Эванн договорился с морронами, – усмехнулся Маррод.

– Договориться можно с кем угодно, если знаешь, что предложить, – усмехнулся советник. – Разумеется, нет. Думаю, у него тайный союз с Эшнаром, и горцы пообещали помочь, если морроны вторгнутся в Далорн. Но до зимы далеко, а Кхин полноводен: морроны вряд ли решатся на удар. И все же: почему он так рискует? Из‑за дочери? Орэн предлагал ему выкуп…

– Это ярость, – сказал Маррод.

– Что?

– Ярость! Тебе этого не понять, эмон. Чтобы решиться на смертельный риск, человек должен потерять все.

Эрлайн приподнял бровь. Он и впрямь не понимал:

– Эванн ничего не потерял. У него целое оданство, подданные, власть и богатство.

– Этого бывает мало. Если он поставил на карту все, значит, дочь – это то, что он ценит по–настоящему. Из‑за нее он ввязался в войну.

– Глупо, – заметил советник.

– Я его понимаю.

– Да? – снисходительно усмехнулся Эрлайн. – Но ты не одан, ты и эмон ненастоящий. Как можешь ты понять…

Наткнувшись на тяжелый взгляд Маррода, советник умолк. Иногда наедине с ним Эрлайн чувствовал подсознательный и необъяснимый ужас, советнику казалось, что этот человек способен сделать что‑то ужасное… по отношению к нему, и в душе жалел, что повстречал этого проходимца, сделал эмоном и своим доверенным. Но безвыходных ситуаций нет…

– Хорошо. Скажи одану: я согласен. Я выполню его приказ, – сказал Маррод. – Оставить войско соперника без главы – хорошая идея.

Эрлайн мысленно улыбнулся. Наглец не знает второй части плана. Если Эванн умрет, ни малейшая тень не должна пасть на одана, ведь Элана – его невеста. И если Марроду удастся избежать гибели, о его судьбе должен позаботиться Эрлайн. Они с оданом прекрасно поняли друг друга…

– Сделай это, Маррод, и получишь то, что желаешь! – перегнувшись через стол, прошептал советник. – Слово одана!

Эльд спокойно кивнул, словно речь шла не об убийстве, но о легкой прогулке перед сном.

– И еще, – проговорил Эрлайн, испытывающе глядя на воина. – Ты слышал об убийстве Стирга? О том, что там произошло?

– Слухи ходят разные, – уклончиво ответил Маррод. – А мне все равно.

– Так вот, я знаю больше, чем остальные. Ты ведь слышал о Стирге?

– Слышал.

– Он был великий фагир! О его способностях ходили легенды. Одан встречался с фагирами, и те пришли к мнению, что в убийстве замешаны эльды.

– Вот как, – проговорил Маррод. Воин улыбнулся, и улыбка походила на оскал.

– Ты что‑то сказал?

– Ничего, продолжай. Как это случилось?

– Убийца проник в храм незамеченным, перебил охрану и отрубил Стиргу голову, выставив ее на площади Таллия – вот и все, что мы знаем. Убийцу никто не видел, кроме тех, кого он убил. Ясно, что никто из арнов не осмелится сделать такое, а эльды уже угрожали нам. Я тоже думаю: это дело их рук.

– Что бы вы ни думали, а эльдов вам не достать, – заметил Маррод. – Они далеко.

– Это так. Скажи мне, Маррод: а ты где был той ночью?

– Какой ночью? – переспросил воин, но советник увидел, что тот прекрасно понял. Зачем тогда переспрашивать?

– Ночью, когда убили Стирга.

– Не помню, – отрезал Маррод. – Какая разница?

– Слуга сказал, что вечером ты уехал, а вернулся лишь утром.

– Я ездил развлекаться в город… К чему эти вопросы? Ты думаешь, что я убил Стирга?

– Конечно, нет. Тебе это под силу, безусловно, но… зачем?

– Вот именно. Зачем ты спросил?

– Тайная служба одана следит за многими людьми. Ее начальник Гретворн очень умен и опасен… До меня дошли слухи, что он интересуется тобой… братец Дорран. Я хочу, чтобы ты был осторожен.

– Если я убью Эванна, то буду вне подозрений.

– Это так. У тебя будет все, что только попросишь!

– Конечно. Потому что, если я этого не получу, то убью и тебя, и Орэна.

Маррод рассмеялся и вышел. Открыв рот, Эрлайн долго смотрел на закрывшуюся за воином дверь. Этот не человек, а демон. Да, несомненно, лучше, если он умрет. И на исчадий тьмы находится управа…

Глава 3. Обреченные.

– Скоро мы будем дома, – угрюмо сказал Фран. Улнар кивнул. Кто из них мог подумать, что эта мысль не вызовет радости.

Они спаслись. Но радость меркла в тяжелых и тревожных мыслях, и страх мутным облаком оседал в кошмарных снах. Спастись, будучи отправленными в Кхинор – чудо. Еще большее чудо – встреча с Ош–Рагн, свобода и подаренное ведьмой зелье, чудесная пыльца, делающая человека всесильным рабом.

Кроме оружия – не морронского, а хорошего, выкованного в Арнире – освобожденным дали по увесистому кошелю с асирами. В нем было больше денег, чем Улнар когда‑либо держал в руках. Чем вызвана такая щедрость, они понимали: ведьма уверена, что они вернутся, что страх перед смертью заставит их делать все, что она им скажет. Друзья понимали это, и долгую дорогу молчали – каждый думал о своем.

Зелье Гунорбохора делало их непревзойденными бойцами! По дороге приходилось охотиться, и Улнар с изумлением смотрел, как Фран выпускает стрелы быстрее, чем воин успел бы щелкнуть пальцами. Черная пыльца давала и ловкость и силу: однажды воин с легкостью поднял поваленное дерево, которое раньше не оторвал бы от земли! Пьянящее чувство могущества и силы овладевало ими всякий раз, когда путники принимали зелье морронов. Действовало оно быстро, но недолго. Впрочем, морронского средства хватало, чтобы избежать любой опасности. Однажды они убили напавшего на них зверя, на которого, по словам Франа, охотники ходят самое малое вшестером…

Вечером путники вышли к Кхину и остановились на отдых. Два человека сидели у костра, вороша тлеющие угли, в которых пеклось мясо. Отблески огня и звезды отражались в набегающей на берег черной воде. Они на пути к дому, им ничто не угрожает – но радости нет.

– Что станешь делать, когда придешь домой? – спросил Улнар.

Фран только вздохнул:

– Я так давно не был дома.

– Тебя там ждут? – спросил Улнар.

– Да… То есть, уже нет.

– То есть как?

– Кто станет ждать осужденного на Кхинор?

Улнар кивнул, не говоря ни слова. Это правда. Для всех они – мертвецы. Те, кто знает об их судьбе и участи, отвернутся, не признавая, а то и шарахнутся, как от призраков.

Ему легче. Соратники по Братству не знают, что Улнар осужден. Кое‑кто видел его среди осужденных, но, скорее всего, уже выбросил из памяти. Что ж, тем проще. И что ему делать? Куда идти? Снова сражаться с морронами? Улнар защищал Арнир, но воевал еще и потому, что это приносило деньги. Теперь за его спиной набитый асирами кошель. И воевать не хочется. Навоевался. Улнар подумал, что теперь мог бы победить ранившего его эмона, но мысль не принесла радости. Что ему с той победы? Он отдал бы все, чтобы избавиться от зелья Гунорбохора, но, похоже, от него избавит только смерть.

Не сговариваясь, в первый же день свободы они не стали принимать зелье. Тянули день, затем ночь… А наутро едва могли поднять руку. Жестокая боль скрутила тело, казалось, оно горело заживо. Фран быстро сдался, Улнар боролся еще целый следующий день. Скрипя зубами, он терпел, но выдержать не смог и вдохнул зелье… Больше они таких попыток не делали. Проклятая ведьма права. Лучше умереть быстро, чем в таких мучениях…

Никогда в жизни Улнар не подумал бы, что пойдет по Кхинору, не таясь. Когда однажды отряд чернолицых нагнал и окружил их, Улнар протянул вожаку флакон Ош–Рагн. Предмет возымел магическое действие. Грозный, увешанный фигурками из костей убитых врагов, моррон склонился, точно раб, и просил позволения ему и его отряду уйти…

Костер догорал. Пора бы и спать. Улнар спрятал флакончик в поясной карман, так, чтобы не потерять и легко вытащить в случае опасности. Фран держал его в подвешенном на шее мешочке.

Обнаружив рощицу неподалеку от воды, товарищи срубили несколько деревьев. Для двух обычных людей тащить эти стволы до воды было непосильным трудом. С зельем это было легко. На берегу они связали плот. Переправа через могучий Кхин не страшила – теперь мало что могло их напугать.

На последней стоянке в Кхиноре Улнар вспомнил последний разговор с отцом. Он помнил почти каждое слово. Тогда Улнар был слишком мал, чтобы понять то, что хотел открыть отец, но сейчас его слова наполнялись новым, поразительным смыслом…

– Ты не должен ничего и никого бояться, Улнар. Даже смерти.

Отец сделал многозначительную паузу:

– Смерти боятся все, и это делает людей слабыми. Мысли о смерти губительны не только для воина. Они побеждают самый гордый дух, как грязный поток, замутняют сознание и разбивают волю. Пройдет время, и я уверен: ты постигнешь многие тайны, научишься искусству побеждать, сможешь многое, сможешь даже изменить мир!

– Как я смогу изменить мир? – только и выговорил Улнар.

– Скажу тебе то, что знают все, но понимают лишь избранные: будешь силен – сможешь изменить мир. Будешь слаб – мир изменит тебя! Запомни это накрепко.

– Я запомню, отец.

– Я не учу тебя презирать смерть, нет. Не только жизнь, смерть тоже имеет цену, известную лишь богам. Поэтому не стоит ни презирать, ни страшиться того, что ниспослано свыше…

Таким он и остался в памяти Улнара: сильным, уверенным, гордым. И добрым. Эндор был настолько непохож на других, что казался сказочным героем. Никогда Улнар не слышал от него злого слова, видел, как отец любит маму, как смотрит на нее. И иногда так странно говорит…

– Ты еще мал и думаешь, что существует много невозможного. Но знай – невозможного нет! Ни сталь, ни магия не могут противостоять тому, что здесь, – большая ладонь отца прикоснулась к груди Улнара, – человеческому духу и воле.

Отправившись рано утром, Улнар и Фран переплыли Кхин. Течение сносило их плот к югу, но товарищи не беспокоились: это даже лучше, там побережье больше заселено. Им хотелось увидеть лица арнов, услышать родную речь.

Как и ожидал Улнар, их прибытие не осталось незамеченным. Вдоль побережья тянулась цепочка сторожевых башен, и дозорные заметили незваных гостей.

Очень скоро друзей, направившихся в сторону Далорна, остановил отряд вооруженных воинов.

– Кто такие? – спросил старший, угрюмый вояка с бритым и загорелым на солнце черепом. Десяток копий и мечей окружили пришельцев.

Улнар и Фран переглянулись. Они давно условились, что будут говорить и как. Если признаться, что они беглые осужденные – неизвестно, как повернется дело. Вдруг снова отправят за реку?

– Я вольный воин, – сказал Улнар, показывая татуировку Братства. – Мое имя Улнар, меня знают в Братстве.

Патруль, окруживший их, не принадлежал Братству. Это были воины одана, но часто бывавший в Приграничье Улнар знал всех их начальников.

– А ты?

– Я тоже, – сказал Фран. На его руке не было знака Братства, но охотник предусмотрительно надел наручи, да и стражей интересовало иное…

– Почему вас всего двое? – спросил бритый.

– Ты знаешь, что бывает в Кхиноре, – ответил Улнар. – Хотя, откуда тебе знать…

– Отвечай прямо.

– Идем отрядом, а возвращаемся группами. Как придется. Отведите нас в Северный лагерь, к Дорану. А если вы с юга, то к Элорну.

– Ты знаешь Элорна? – спросил командир. Его лицо смягчилось.

– Я бывал в Кхиноре три раза. Уже четыре, – поправился воин. – Неужели я не знаю Элорна? Думаю, и он помнит меня.

– Он думает, что мы шпионы морронов, – криво улыбаясь, добавил Франир. Окружившие их воины рассмеялись, и напряжение спало. Действительно, парни вооружены, имеют знак Братства, чего же еще?

– Ладно, братья, идите, – кольцо воинов, повинуясь жесту десятника, распалось. – Удачи вам.

– И вам удачи, – сказал Улнар. – Следите за рекой. Морронов на том берегу – тысячи.

Пошел дождь. Крупные капли падали на землю, смывая пыль с густой, упорно цеплявшей за ноги, травы. Перелесок кончился, и за серой пеленой обнаружилась дорога. Блестя мокрыми, отполированными тысячами ног каменными плитами, она тянулась с севера на юг вдоль Кхина и служила для быстрой переброски войск вдоль границы. Во избежание засад подступавший к дороге лес вырубили, дерево пошло на сторожевые башни.

– Ну, что, друг, – сказал, останавливаясь, Фран. – Мне на восток, тебе на юг.

– Да, – сказал Улнар. Небо над головами светлело, колыхавшиеся на ветру деревья стряхивали остатки дождя. – Удачи тебе, друг.

Они обнялись. В глазах Франа стояла тоска.

– Как думаешь, мы еще встретимся? – спросил он. Охотник был угрюм, Улнар чувствовал, как тяготит друга «подарок» морронов.

– Арнир велик, – расхожей фразой ответил Улнар.

– А я думаю: не попусти боги нам встретиться там, – охотник кивнул в сторону запада. – У нее.

Улнар старался не думать об этом, но разве забудешь, если проклятое зелье каждый день напоминает о себе. Будем жить, будет время подумать, решил воин.

– Все может быть, – сказал он. – Не отчаивайся, Фран.

– Я спрошу наших ведунов, – сказал охотник. – Может быть, они найдут противоядие.

В его голосе не было уверенности.

– Знаешь, Фран, – сказал Улнар, – Один одноногий долго жаловался на судьбу, пока не встретил человека без ног… Все в наших руках. И зелье тоже. Мы можем принять свое решение, Фран.

– Да, это так. И я его приму! Прощай, воин, – он поднял предплечье, и Улнар прикоснулся к нему в приветствии вольных воинов.

– Прощай.

Свежий ветер разогнал остатки туч, и солнце заблестело до того ярко, что на душе у воина стало легче. Он всегда чувствовал себя лучше, когда в небе висело сверкающее светило – оно будто бы питало его своими лучами, и в такие яркие дни воин, как никогда, был уверен в своих силах.

Дорога привела к ручью, через который перекинулся небольшой каменный мостик. Здесь же стоял каменный столб, разделявший земли Далорна и Ринересса.

Улнар подошел к мосту и увидел несколько хешимских повозок. Кучка людей столпилась у берега. Воин подошел ближе. Один за другим люди обернулись – и Улнар увидел хмурые ожесточенные лица.

– Зачем вы здесь стоите? – спросил воин.

– Там за мостом, – сказал один из хешимов, – стоят два воина, и требуют денег за проезд на земли Ринересса. Говорят: налог одана – а мы и не слыхивали о таком! Мы не можем заплатить столько. Слыханное ли дело: по два асира с повозки!

Улнар удивился. Пошлины взымали при въезде в город, где торговцы могли беспрепятственно и безопасно торговать своим товаром, но чтобы на границе…

– Где же они?

– А вон стоят, чтобы им провалиться на том же месте!

– Говорите, новый налог? – спросил воин, взглянув на другой берег. – А это – сборщики?

У рощи маячили фигуры в пыльных плащах. Один воин был высокого роста и держал в руках лук. Другой стоял, опираясь на копье.

– Упаси Великий Алгор! – ответил хешим. – Эти подлые мергины говорят, что они воины Братства, и мы должны платить за охрану от морронов.

– Что же делать? – едва не плача, вздохнул один из хешимов. – Мне в город надо. У меня товар портится.

– Всем надо, – сказал второй, – а что сделаешь? Платить не хочется, а дорога одна.

– Вас десяток, а их двое, – сказал Улнар.

– У него лук – не подступиться, – возразил первый селянин. – Этот здоровяк сказал, что продырявит любого из нас, а умирать нам не хочется. Придется ехать назад.

– Он не посмеет стрелять, – сказал Улнар. – Он, что, хочет за Кхинор или на рудники?

– Вот иди и проверь, посмеет или нет. А мне не хочется.

– А я знаю того, с копьем, – вмешался третий. – Это Бальд, по прозвищу Выпивоха, он сам из Ринересса, а с приятелем давно в этих местах промышляет. Как награбят – едут в город пропивать. Он, когда трезвый, злой как моррон, лучше не подходить, а то, как пить дать, проткнет!

– Вы знаете их имена – так скажите эмону, пусть пришлет воинов и фагира, – сказал Улнар. Хешимы только усмехнулись.

– Жаловались, да толку! Ведь они нас не грабят, – ответил один, – они просто просят денег за проезд. И не убили они никого. Судья сказал: не за что наказывать…

– Говорят, Бальд ему родственник, – добавил кто‑то.

– Эй! – раздался с того берега хриплый голос. – Вы платить будете? Долго мне еще здесь торчать?

– Эй, Бальд, узнаешь меня? – закричал один из хешимов. – Я – Ират–мельник, ты меня здесь три декады назад ограбил. Теперь вот опять. Может, пропустишь?

– Плати, мельник, и проезжай, – захохотал Бальд.

Мельник махнул рукой и, не сказав ни слова, пошел к повозке.

– Из Братства, говорите? – пробормотал Улнар. Он подошел к мельнику.

– Подвези на тот берег.

Хешим пожал плечами:

– Садись. Но за себя платить сам будешь.

– Хорошо, – кивнул Улнар. Сев на повозку, воин поглядел на каменный флакон. Нет, зелье он вдыхать не станет. Разберемся без него…

Повозка въехала на мост. Смех умолк. Рослый мергин направил на воина стрелу. Толстые пальцы замерли на тетиве.

– А вот этот не из простых, – сказал он приятелю, – у него в карманах наверняка что‑то имеется. Только вот лицо его мне не нравится.

– Ты же, брат, не жениться на нем собрался, – хохотнул Бальд. – Что тебе лицо? Стреляй, если что будет не так.

– А ну, стой! – крикнул Бальд мельнику. Тот послушно остановил крогов.

– Ты! – крикнули Улнару. – Слезай!

Воин молча спустился на землю. Собравшиеся на другом берегу хешимы наблюдали за ним.

– Вот вам деньги, – сказал мельник, протягивая два красных камня, и указал на воина. – А он заплатит сам.

– Ты иди, а ты плати, – сказал Бальд. Глаза его спутника подозрительно ощупывали Улнара: тот выглядел бывалым человеком, из‑за спины выглядывает рукоять меча, но быстро он его не достанет, и рукоять связана – чего же бояться? Он опустил лук.

– Ты же не возьмешь плату со своего? Я тоже из Братства, – проговорил Улнар, демонстрируя предплечье с татуировкой. – В каком отряде ты был, у кого учился?

– Э–э, – замялся Бальд, но Улнар с первого взгляда определил, что пройдохи не были в Братстве никогда. – Какая разница? Плати и проходи!

– Как вы смеете называть себя воинами Братства, теми, кто кладет жизни, сражаясь с морронами? – произнес Улнар, чувствуя, как гнев охватывает его. – Вы, два куска навоза!

– Стреляй! – крикнул Бальд. Лучник вскинул оружие и спустил тетиву. Казалось, стрела неминуемо пронзит воина, но она вонзилась в повозку, туда, где на мгновенье до того стоял Улнар. Стрелок впал в ступор: он не ждал, что воин в стремительном кувырке уйдет от выстрела и окажется рядом… Ударом ноги Улнар сломал лук, а следующим попал в грудь разбойника. Нелепо взмахнув руками, тот скатился с берега в ручей. Хешимы разразились торжествующими криками и, похватав с повозок палки и посохи, кинулись на мост.

– Видать, ты сильный парень, – сказал Бальд, вытаскивая широкий меч. – Посмотрим, как твои ноги справятся с мечом!

Бальд пошел на воина, а его товарищ, выбравшись из ручья, увидал бегущих по мосту хешимов и юркнул в кусты.

Несмотря на прозвище, Бальд был неплохим бойцом, Улнар понял это, когда уклонился от нескольких хитрых ударов мергина. Воин не доставал меч и тянул время, давая хешимам возможность окружить их негодующим разъяренным кольцом. Бальд понял, что дела его плохи.

– Давай условимся, приятель, – сказал он, тщетно пытаясь достать воина мечом, – если я одержу верх, пусть мужланы пропустят меня.

– Договаривайся об этом с ними, – сказал Улнар. – Сдавайся, и никаких условий! Я не стану тебя убивать, а то бы давно сделал это. Что касается их – я им не начальник, думаю, решат по–справедливости.

Бальд яростно атаковал, но для Улнара его удары казались медленными и неуклюжими. Увернувшись, воин сшиб мергина наземь и выкрутил руку, заставив отпустить рукоять меча. Хешимы бросились на Бальда и связали, от души награждая пинками.

Улнар подобрал меч разбойника и собрался уходить, но уйти не дали. Благодарные хешимы окружили его, наперебой восхищаясь победой воина.

– За такое зрелище и асира не жалко! – сказал один.

– Знавал я парня, он здорово дрался на мечах, – сказал мельник, – но до тебя ему далеко! Ты и без меча сражаешься, как сам Игнир! Будешь здесь, спроси Ирата–мельника, тебе любой укажет мою мельницу, и заходи! Будешь лучшим гостем!

– Даст Игнир, заеду, – прикоснулся к тофу воин. – Удачи всем вам!