Текст книги "Проклятие Гунорбохора (СИ)"

Автор книги: Андрей Прусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7. Бунтовщик.

Войдя в селение, Улнар отыскал кузню, а в ней кузнеца, и тот тотчас принес воину его меч.

– Ты сильный человек, если смог выжить, – качая головой, сказал кузнец. – Я видел, как эмон пронзил тебя и думал, что ты умер. Хорошо, что Кринн вовремя позвал старика Иля.

– Спасибо, что сохранил мой меч, – сказал воин, протягивая кузнецу несколько асиров. – Возьми.

– И тебе спасибо, – проговорил тот, принимая камни. – Хорошему человеку отчего ж не помочь?

– Откуда знаешь, что я – хороший? – усмехнулся Улнар. Кузнец улыбнулся:

– Плохому Иль не станет помогать. Ты дал мне много асиров, а что я сделал для тебя?

– Меч стоит дороже. А где живет Кринн? – спросил воин. Надо отблагодарить того, кто позвал старика. Он тоже ему обязан.

– Вон там, – показал кузнец, – первый дом у поля.

Улнар постучал в дверь указанного дома, стоявшего между лесом и дорогой. Дверь открылась. На порог вышел широкоплечий мужчина в обычной одежде хешима: светлая полотняная куртка и штаны.

Он был босиком и стоял, засунув пальцы рук за широкий ремень. Улнар обратил внимание, что на нем, как и на кузнеце, не было тофа. Мергины?

– Это ты? – проговорил хешим. Он узнал воина и улыбнулся. – Иль поставил тебя на ноги.

– Ты Кринн?

– Я. Жаль, что ты не убил того эмона, – сказал мужчина.

– Мне тоже.

– Ты хорошо бился, но такого бойца, как тот, я еще не видел! – сказал Кринн. – Тебе повезло, что жив остался. Ну, что, проходи, раз пришел.

Он посторонился, жестом приглашая в дом. Воин прошел в прохладную комнату с бревенчатыми стенами, присел на широкую, покрытую мохнатой шкурой скамью, и осмотрелся. На стенах – полки с утварью, у входа – обмазанная глиной печь. У единственного окна – стол с разложенными на нем наконечниками и заготовками для стрел. Пол покрывал ковер из стружки и кусочков дерева.

– Делаешь стрелы?

– Я охотник и живу один. Стрелы сам для себя делаю, – ответил Кринн. – Чего ты хочешь, воин?

– Говорят, это ты позвал Иля, иначе я истек бы кровью, – проговорил Улнар. – Возьми, – он вытряхнул из кошелька все, что было, на ладонь и протянул хешиму. Мергин глянул на пригоршню камней.

– Ты очень богат? – спросил он.

– Это все, что у меня есть. Но мне не жаль, поверь.

– Я никогда ни у кого не возьму последнее, воин. Оставь эти деньги себе.

– Возьми хотя бы часть! – настаивал Улнар. – Больше я ничем не могу отблагодарить тебя.

– Нет, – покачал головой хешим. – Мы, мергины, не делаем добро за деньги.

– Так ты – мергин, – произнес воин, хотя давно понял это. О мергинах – не разбойниках, а тех, кто не признавал Четырех Сущих – Улнар слыхал разное, но делать выводы не спешил. Он не судил о людях по слухам.

– Да. И что? Разве помощь из рук мергина противна тебе? Или твой бог запрещает помогать мергинам?

– Нет, конечно, нет.

Мергины не верили в Сущих, они молились Единому, имени которого воин не знал. Одан и эмоны мергинов не жаловали за то, что те не признавали фагиров и суд. Это было причиной бунтов, в которых, бывало, лилась кровь.

– Хочешь отблагодарить – помоги любому мергину, как я тебе. Этого будет достаточно.

– Я так и сделаю, – кивнул воин. – Обещаю!

– Тогда удачи тебе. Пусть Единый хранит твою душу.

Воин вышел из дома и увидел подъезжавшую к селению крытую повозку. Ее тащили два крога, рядом шагали крепкие парни, одетые в одинаковые куртки с гербом на груди. У каждого на бедре висел короткий прямой меч, но по походке Улнар видел, что они не воины.

– Смотри, теперь к нам идут! – сказал из‑за изгороди худой длинноволосый хешим.

– А кто это? – спросил воин.

– Сборщики, – с ненавистью произнес мергин. – Каждую луну приходят. Собирают дань одану. Только берут больше. Грабители. Денег у нас нет, мы отдаем мехами и рыбой, всем, что поймать или вырастить можем. Так берут за бесценок, одану асирами отдают, а барыш себе!

– Почему эмону не жалуетесь? Не по закону это.

– А что им сделаешь? Это и есть люди эмона.

– Так идите к самому.

– Нас и на порог не пустят? – вздохнул хешим. – Эмон нас за людей не считает и разговаривать не будет. Вон, Кринн ходил жаловаться, так его палками прогнали…

Повозка остановилась возле дома, и Улнар увидел, что она доверху загружена кадушками с рыбой, битой птицей, шкурами и корзинами с овощами.

– Сколько ты должен отдать? – спросил Улнар. Хешим вздохнул:

– Три полновесных асира каждую луну. За это эмон обещает охранять нас от воров. Да только нет у нас воров.

– Я заплачу за тебя, – сказал воин. – Я должен Кринну, а он сказал, что можно помочь любому мергину и вернуть долг. Прошу, позволь мне заплатить.

– Нет, – сказал хешим. – Помогай не мне. Помоги Норану, он в том доме живет. Сборщики знают, что ему платить нечем, хотят забрать его дочь, чтобы штаны им в эмонгире стирала, а там, за стенами, что хотят, с ней сделают…

Улнар прошел к дому Норана. Во дворе суетился невысокий хешим в видавшей виды, залатанной куртке. Обливаясь слезами, его женщина выводила из стойла крога, и Улнар понял, что животное – все, что у них есть.

– Постой! – воин перепрыгнул через изгородь. – Норан!

Хешим с ненавистью взглянул на него:

– Вот, забирай крога, но Сайлану вы не получите! А посмеешь прикоснуться к ней, клянусь Единым и Вечным, я тебя убью!

– Не горячись, я не сборщик, – сказал воин, и лицо Норана вытянулось.

– А кто ты? Разве ты не с ними? – он кивнул на ходивших по соседскому двору парней.

– Я… друг Кринна, и я помогу тебе. Сколько ты должен? – повозка тронулась с места, направляясь к дому Норана.

– Пятнадцать асиров! Я должен за несколько лун, но не могу расплатиться. Огонь уничтожил посевы, мы голодали, но одану все равно! Если они заберут крога, я не смогу пахать, и не смогу отдать долг, но они и слушать не хотят!

Улнар пересчитал деньги: двадцать два камня. Все, что осталось после похода в Кхинор.

– Я заплачу твой долг, Норан. Веди крога назад.

Из дверей выглянуло личико девушки. Большие серые глаза с тревогой и любопытством уставились на воина, и Улнар решил, что проследит за сборщиками, пока те не уедут.

– Я заплачу, – повторил воин. – Иди в дом и не бойся.

Сборщики подходили к калитке, и Улнар вышел навстречу.

– Куда это вы? – сложа руки на груди, спросил воин. Десятник, судя по золотой цепи на груди, неприязненно глянул на воина:

– А ты кто такой? Мы сборщики эмона и должны взять деньги с этого хешима. Посторонись!

Он попытался пройти, но наткнулся на руку воина.

– В чем дело? – угрожающе произнес сборщик. – Смеешь бунтовать?

– Я принял на себя его долг и хочу заплатить. Итак, пятнадцать асиров.

– Шестнадцать, – ухмыляясь, проронил сборщик.

– Это еще почему?

– За то, что мы были добрыми и ждали.

– Хорошо, будь по–твоему, – заминка у дома Норана привлекла внимание селян, вокруг собирались мергины. – Только позволь спросить…

– Ну, что еще? – недовольно буркнул десятник.

– Одан любит протухшую рыбу?

– Это почему? – не понял сборщик. Он оглянулся на рыбу, лежащую в повозке. – Она свежая.

– Пока вы доедете до Далорна, она протухнет.

– А кто тебе сказал… – проговорился сборщик, и осекся, оглянувшись на товарищей. Мергинам не надо знать, что собранное оседает в ближайшем эмонгире, а эмон расплачивается с оданом гораздо меньшей суммой. – Ты давай, плати!

– Заплачу, – ответствовал воин. – Только учти: я не мергин, я приду к эмону и расскажу о ваших проделках. А не поможет, пойду к фагирам.

– Да кто ты такой? – презрительно произнес сборщик. – Мы – люди эмона, а ты бродяга. Кто тебе поверит? Смотри, эмон высечет тебя, как вора!

– Я воин Братства, – Улнар протянул руку с татуировкой. – Мне ваш эмон не указ.

– Эй, придержи язык! – сборщик сжал кулак перед носом воина, но Улнар обратил на него внимания не больше, чем на вьющуюся над ними мошку. – Ты что, нам угрожаешь?

– Нет, я лишь не хочу, чтобы этих людей грабили.

– Он назвал нас, сборщиков эмона, грабителями! – сборщик повернулся к товарищам. – Вы все – свидетели!

Его рука потянулась к мечу, но Улнар цепко перехватил запястье:

– Подумай, прежде чем вытащить меч. Закон ты знаешь.

Десятник дернулся, но воин держал крепко:

– Кем ты возомнил себя, воином? Ты, жалкий бесстыжий воришка! Бери деньги и проваливай!

Воин отпустил его и достал кошелек. Сборщик подставил ладонь, но, глядя ему в лицо, Улнар высыпал камни мимо ладони в размокшую от дождя землю. Слуга эмона побагровел:

– Поднимай!

– С какой стати? Они теперь твои, – спокойно ответил воин. Он оглядел стоящих перед ним парней – те отводили взгляды, понимая, что воина Братства им не напугать. Они сборщики, а не воины. Конечно, им преподали несколько уроков фехтования и дали мечи… Но никто из них не осмелится обнажить меч первым, да еще против воина Братства.

Улнар не двинулся с места, заставив сборщика согнуться и ползать в грязи у своих ног. Собрав черные от грязи камни, десятник злобно глянул на воина и повернулся, чтобы уйти. Рука Улнара легла на его плечо:

– Погоди.

– Чего тебе?

– В этом доме живет девушка. Ты знаешь, – Улнар кивнул в сторону дома Норана. – Я буду приходить сюда часто и если узнаю, что ты, родившийся из задницы громира, или твои парни хоть пальцем коснулись ее… Клянусь Игниром, я отрублю твои поганые руки!

Сборщик побледнел. Он был напуган, и не привык выслушивать угроз. Его, слугу эмона, никто никогда не унижал, ведь за ним сам эмон, хозяин этой земли… Но этот воин, похоже, безумен, если смеет угрожать сборщикам! Когда они вернутся, он доложит господину обо всем!

– Поехали! – приказал старший и, оглядываясь на воина, сборщики ушли.

– Никогда я такого не видывал! – восторженно крикнул один из мергинов. – Они испугались одного твоего взгляда!

– От них здорово завоняло, – захохотал второй.

– Они обо всем доложат эмону! – недовольно сказал кто‑то. – Не надо было их злить.

– Нет, он все сделал правильно! – возразил появившийся Кринн. – Будем подставлять шею – станут гнуть еще больше! Мы законов не нарушаем.

Раздался одобрительный гул.

– Ну, вот ты и отдал долг, воин, – сказал охотник. – Прошу: останься с нами до завтра, мы примем тебя, как гостя! Куда тебе торопиться?

Воин подумал и согласился. Действительно, куда спешить? Ему нравились эти люди, живущие своим трудом. Он помнил, как трудилась мать, стиравшая белье богатым людям, помнил ее стертые до крови руки. Улнар уважал тех, кто что‑то делает своими руками, презирая торгашей и праздных эмонов. Отпрыски благородной крови, эмоны, согласно древним установлениям были призваны охранять земли от разбойников, хищников и нелюдей, следить за исполнением законов. Но таких эмонов воин не встречал, больше тех, кто сам был как нелюдь и грабитель.

Улнара провели в дом старосты, усадили за стол, и радушные жители быстро расставили кувшины с домашним вином, тарелки с ломтями сыра и копченого мяса, с хлебом и плодами, горшочки с приправами.

– Спасибо. Вот от этого не откажусь, – улыбаясь, проговорил воин.

Он, не торопясь, и с удовольствием ел, хешимы сидели рядом и пили вино, не уставая восторгаться храбрости человека, заступившегося за бедняков, не побоявшегося сказать правду в лицо сборщиков и разогнавшего их, как стадо пугливых наксаров…

Кринн приютил воина у себя. Улнар отлично выспался и наутро собрался в путь. Думая добраться до лагеря Братства у Кхина, вольный воин решил, что дорога через лес короче. В кошельке оставалась пара асиров, зато в лесу можно добыть зверя или поесть диких плодов.

К удивлению воина, поселяне набили его походный мешок снедью и, как Улнар не сопротивлялся, заставили все это взять.

– Удачи тебе, – сказал Кринн, и Улнар, махнув рукой, отправился навстречу восходящему солнцу.

Пройдя по дороге, воин свернул к лесу. Улнар не мог сказать, что заставило его оглянуться, но предчувствие беды не давало покоя. У опушки он оглянулся и увидел поднимавшийся над деревьями столб черного дыма.

Улнар побежал обратно. Меча не доставал. Сначала узнать, кто там и сколько. И что они хотят.

Горел дом Норана.

– Где этот разбойник? Куда он пошел? – кричал сборщик, воодушевленный стоящими за спиной воинами. Кроме десятка вооруженных стражей Улнар заметил фагира. Что ж, это даже хорошо.

– Мергинское отродье! – плюясь и размахивая руками, слуга эмона расхаживал вдоль собравшихся поселян. – Вы скажете мне, где он, или я сожгу ваши хибары!

– Ты скажешь мне! – старший сборщик схватил за шиворот Кринна. – Ты знаешь, куда он пошел! Говори!

– Отпусти! – охотник ударил его по рукам, отрывая от себя. – Или я выбью тебе зубы!

– Вы видите? – оборачиваясь, крикнул фагиру сборщик. – Здесь все – бунтовщики!

– Искал меня? – спросил Улнар, появляясь из‑за дома.

– Вот он, этот воин! – крикнул сборщик, подскакивая к нему. – Он угрожал мне, слуге эмона, хотел убить!

Улнар спокойно подошел к фагиру. Служитель богов и закона внимательно оглядел воина, остановив взгляд на видневшемся из‑за спины мече:

– Кто ты такой? По какому праву носишь меч?

– Вольные воины Братства имеют право носить оружие, – Улнар приподнял рукав куртки, показывая татуировку. – Как видишь, рукоять привязана.

Фагир кивнул. Он носил светло–желтый плащ и такого же цвета одежды, выдававшие служителя Алгора. Впрочем, это не имело значения в суде. Фагиры относились одинаково как к поклонникам Алгора, так и к последователям Игнира или Эльмера. По крайней мере, так они говорили.

– Он свидетельствует, что ты мешал собирать налоги и угрожал за это расправой.

– Он лжет, – спокойно ответил Улнар. – Я лишь предупредил, чтобы он не трогал дочь этого хешима. Только и всего.

– Она твоя невеста? – спросил фагир.

– Нет.

– Какое право ты имел угрожать слугам эмона?

– По праву совести честного человека. Если на глазах творится непотребство, разве ты, имея власть, не положишь этому конец?

– Да, это мой долг. Но разве имеешь эту власть ты, воин?

– Вы, фагиры, не можете быть везде. Там, где вас нет и нет времени ждать, люди поступают по совести…

– И против закона! – поднял палец фагир. – То, что ты говоришь, есть мергинская ересь!

– Ничего подобного! – возразил Улнар. – В уложении одана Руэла из Гарда сказано: если спорщики не желали суда фагира, или тот не успел к разрешению спора, он должен судить, исходя из того, что видит и слышит. Уложение действует и в Далорне.

Рот фагира приоткрылся:

– Хм… Ты хорошо знаешь законы, воин. Откуда?

– Какая разница, где я его изучал? Я знаю достаточно, чтобы не дать обмануть этих людей.

– Всякий закон держится на силе, воин, ты должен это понимать, – проникновенно сказал фагир, скосив глаза на стоящих за спиной воинов. – Есть ли она у тебя?

– Закон стоит не на силе, а на том, что завещано нам первыми оданами. Если ты этого не знаешь…

– Ты неподобающе дерзок, – косые, заплывшие жиром глазки фагира сжались в жесткие щелки. – В отличие от мергинов, ты веруешь в Сущих и носишь тоф. Как ты можешь сомневаться в словах служителя твоего бога?

– Боги наказывают лжецов, – сказал воин.

– Это так, – фагир снизил голос, – но зачем ты защищаешь иноверцев?

– Мне все равно, какая у них вера. Они подданные одана, и закон защищает их так же, как вас или меня. Закон один.

Фагир мелко засмеялся:

– Закон не для всех, потому что нет одинаковых людей! По сей день мергины судят так, как судили их предки, едва научившиеся пахать землю. Дикари, не понимающие разницы между пахарем и оданом! Они не в состоянии постичь, что человек есть существо, повинующееся тому, кто мудрее и сильнее его. Богам и одану! Разве одан не может огнем выжечь эту ересь? Может! Но наш правитель мудр и милостив, он позволяет мергинам жить, как они хотят… с одним условием: подчиняться законам и суду, а суд вершим мы, фагиры. Итак. Я пришел не для того, чтобы спорить с тобой о законе, но чтобы лишить хешима Норана имущества в счет долга эмону. И ты, воин, не мешай исполнить закон.

– Что? – не веря ушам, воскликнул воин. – Я заплатил его долг сполна!

– Ничего он не платил! – ухмыляясь, заявил сборщик. – И не позволил собрать дань!

– Ты говоришь, что платил за него? – фагир посмотрел на воина. – Так?

– Да.

– Сколько?

– Шестнадцать асиров! – сказал Улнар.

– Хорошие деньги. Но почему ты заплатил?

– Чтобы избавить его от долга.

– Это понятно. А кто ты ему, воин? Брат? Или сын?

– Никто, – ответил воин, чувствуя, что его провели.

– И ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты, бродяга–воин, отдал столько денег за незнакомца, да к тому же мергина, чтобы оплатить его долги? И чтобы я не поверил ему, – фагир указал на сборщика, – служителю эмона, обещавшему представить трех свидетелей того, что ты ничего не давал, а напротив, мешал сбору дани и угрожал расправой!

– Это не так! Я заплатил! Иди‑ка сюда, грязный ублюдок, – Улнар шагнул в сторону сборщика, но тот быстро спрятался за спины стражей, – и повтори мне в лицо, что ты не брал денег! Он вор, вор и мошенник!

– Спокойно, воин, – произнес стражник, заступая Улнару дорогу. – Не забывай: здесь судит фагир!

– Ничего я не брал! – выкрикнул сборщик. – А ты мергин и бунтовщик!

Рука воина потянулась к мечу. Стражи повели копьями, и Улнар опустил руку. Сердце наливалось яростью. Никогда еще он не встречался с таким наглым обманом! Ну, вор, встречу тебя в лесу на пустой дороге – будет тебе справедливый суд…

– За него поручаются трое. А есть ли свидетели у тебя? – спросил фагир, но Улнар уже все понял. Какой же он глупец! Даже если бы весь хеш был свидетелем, верующим в иных богов – нет веры.

– Сказано ведь: «Суди по тому, что видят глаза твои, и слышат уши твои», – важно подняв палец, процитировал фагир.

– А еще сказано: «Сомневаешься – имей мудрость и не спеши осуждать. Или боги осудят тебя».

Фагир побагровел. Наглец смеет состязаться в богословии, да так ловко подбирает цитаты, словно помнит своды Древних наизусть!

– Знаешь ли ты, что достаточно улик, чтобы взять тебя как бунтовщика и зачинщика беспорядков?

– Беспорядки будут, если вы и дальше станете унижать этих людей! – сжав кулаки, Улнар смотрел, как сборщики и воины выводят крога, а женщина, причитая, бежит за ними. Дочка плакала, прижавшись к стене.

– Ладно, ты поверил лжецу, укравшему у меня деньги, но ты, служитель закона, служишь не богам, а эмону! Сущие накажут тебя за это!

– С меня довольно! – вскричал фагир. – Оскорбление фагира! Стражи, возьмите этого человека!

Стражи приблизились, но Норан бросился между ними и Улнаром.

– Не трогайте его, он ничего не сделал! Возьмите меня! – он оттолкнул стражника, но воин ударил его древком под колено, свалив в грязь.

– Не–ет! – закричала его жена. – Не трогайте его!

Она вклинилась между ними, и страж ударил ее кулаком в лицо:

– Проваливай, мергинка!

В следующий миг Улнар сшиб его наземь, вложив в удар всю силу и злость. Служитель закона проломил забор и без чувств распростерся на земле.

– Взять бунтовщика! – заверещал фагир. Стражи кинулись к Улнару, но воин увернулся от рук одного, отшвырнул другого и, оказавшись у фагира, схватил того за одежду и приставил к горлу кинжал. Стражи замерли.

– Что… ты делаешь? – просипел напуганный фагир. – Что тебе надо?

– Честного суда! Но от тебя его не дождешься. Вот я и подумал: за бунт меня отправят в Кхинор, за убийство фагира – то же наказание, не правда ли? Закон, как ты помнишь, я знаю. Так чего же мне бояться? Пожалуй, перережу тебе горло прямо сейчас.

– Погоди, воин, погоди! – пропыхтел фагир. Лицо его побелело, мало отличаясь от светлой одежды. – Я отпущу тебя…

– Рассказывай сказки детям…

Занятый разговором, Улнар не увидел, как десятник что‑то шепнул воинам.

– Эй, воин! – крикнул десятник. Улнар оглянулся. Воины держали Норана и его жену.

– Они напали на слуг одана, – произнес десятник. – Я могу убить их тотчас, как лесных мергинов. Без суда!

Он обнажил меч, приставив его к груди хешима:

– Сдавайся, воин, иначе, клянусь Эльмером, я убью этих мергинов! Ну!

Собравшаяся толпа зароптала. В воинов полетели камни. Даже дети швыряли в них палками и комьями земли. Мужчины выдергивали из ограды палки. Воины выставили копья и обнажили мечи.

– Остановитесь! – Улнар понял: если не сдаться, прольется кровь, и будет только хуже – ведь ему придется убивать, и не морронов, а арнов… – Уберите оружие, люди.

– Мы не дадим тебя в обиду! – сказал Кринн.

– Нет. Остановитесь. Вы хуже разбойников, – сказал воинам Улнар, бросил кинжал и оттолкнул фагира. Служитель Эльмера юркнул за спины воинов и закричал, выставив толстый палец:

– Хватай бунтовщика!!

Глава 8. Черная рука Даора.

После быстрого суда и недельного заключения в темной камере, где кормили прогорклой кашей, а соседями были убийцы и воры, Улнара и остальных вывели наружу и под охраной, на разбитых черных повозках отправили в приграничную крепость. Встречный люд, завидя мрачный караван, плевался и швырялся в осужденных всем, что попадалось под руку. Стражей это забавляло, они хохотали, когда удачно брошенный камень или кусок глины попадал в лицо преступника. Заключенные закрывались руками, и все же многие приехали в крепость с разбитыми в кровь лицами.

Там их построили в колонну и повели на пристань. Завидя длинный приземистый корабль с черными парусами, прозванный «Черной рукой Даора», многие изменились в лице, хоть и знали, на что осуждены. Корабль не зря носил имя бога смерти, неназываемого, четвертого из Сущих. Много лун он переплывал Кхин, перевозя на тот берег осужденных на смерть. Говорили, что морроны никогда не нападали на него, они знали: им везут свежее мясо.

– Пошевеливайтесь! – охрана палками подгоняла невольно замедливших шаг преступников. Люди со связанными руками безропотно ускоряли шаг, стоило палкам стражей прогуляться по их спинам.

Идущий впереди Улнара человек упал и попытался подняться, но подбежавший стражник ударил его по голове. Преступник рухнул на песок, а страж осыпал его ударами. Колонна встала.

– Ты забьешь его до смерти! – крикнул Улнар. Охранник повернул голову:

– Молчать, морронский корм!

Его палка взвилась в воздух, но Улнар опередил, изо всех сил пнув стража. Охранник отлетел шагов на пять, выронил палку, и со стоном схватился за живот. Удар сбил ему дыхание.

Осужденные изумленно притихли. На помощь побитому спешили другие охранники. Улнар вышел из строя.

– Вот он! – едва вдохнув воздуха, закричал страж. – Бейте его!

Стражники набегали. Сейчас палки обрушатся на голову непокорного. Руки Улнара были связаны… но ноги – свободны. В школе «Двух Мечей» Улнар был лучшим в рукопашном бою.

Зеваки ахнули, когда пленник, резко подпрыгнув, заставил проехаться по земле набегавшего стража. Следующего ударил под колено и свалил сильнейшим ударом в грудь. В воздухе замелькали палки, но охрана больше мешала друг другу, а Улнар бил, вымещая боль и ненависть. Осужденные уже не молчали. Каждый удачный удар Улнара встречался криками восторга, а упавшие стражи осыпались проклятьями и насмешками.

Прибежала подмога. Улнара сбили с ног и принялись избивать палками.

– Достаточно! Убьете еще, – сказал кто‑то, и обозленные стражи отошли. – Морронский корм надо доставить по назначению. Поднимите его!

Два стража вздернули воина на ноги. Шатаясь, тяжело дыша, Улнар поднял залитое кровью лицо. Перед ним стоял щегольски одетый эмон в расшитом золотыми нитями плаще. Унизанные перстнями пальцы сжимали инкрустированную асирами рукоять меча.

– А ты хорошо дрался, – сказал эмон, разглядывая Улнара. – Один против десятка, со связанными руками… Постой, я тебя знаю. Это ты… Улнар!

– Кроден… – прошептал воин. Одногодок, товарищ по школе. Вот только расстались они врагами.

– Помнишь меня? – улыбаясь, эмон удивленно покачал головой. – Так вот кем ты стал, гордый Улнар! Мергином. Иного я и не ждал!

– А ты командуешь похоронной командой? – усмехнулся Улнар. – Я тоже иного не ждал.

Кроден криво усмехнулся:

– Ты так же дерзок, Улнар. Но дерзить осталось недолго. Уже вечером твои кости будут грызть морроны.

Постукивая пальцами по ножнам, Кроден прохаживался вокруг Улнара. Ему доставляло удовольствие видеть осужденного на смерть врага.

– Жаль, я раньше тебя не встретил! Так бы тебя отходил… Руки прямо чешутся.

– Так еще не поздно, – сказал Улнар. – Развяжи меня, и посмотрим, кто кого отходит.

Кроден изменился в лице. Он навсегда запомнил удар, выбивший ему передние зубы.

– Я убью тебя прямо сейчас! – прошипел Кроден. – Ты бунтовщик, и осужден на смерть! Какая разница, где ты подохнешь…

– Ты знаешь закон, Кроден. Я осужден на Кхинор, ты не можешь убить меня здесь.

– Я? Не могу? – расхохотался эмон. – Я здесь хозяин! И здесь не Арнир, а Приграничье! На колени его!

Стражи согнули Улнара, и Кроден выхватил меч. Отточенная сталь коснулась шеи воина. Улнар понял: это последний шанс для Кродена что‑то доказать себе. Фагирам он скажет, что пленник пытался напасть, а он защищался… Поверят эмону, тем более что свидетели будут на той стороне Кхина…

– Я воин Братства! Ты знаешь…

– Плевать на Братство! – прервал Кроден. – Здесь я командую!

– Опусти‑ка меч, эмон!

Кроден оглянулся: кто смеет ему указывать? Из толпы зевак выступили трое.

– Если он из Братства, мы не позволим убить его здесь! – прогудел один, невысокий, но мощный эшнарец с боевой секирой в руках. – Может, тебе и плевать на Братство, но нам не все равно, как погибнет наш брат.

– Парень, покажи знак, – сказал другой. Морщась от врезавшихся в запястья веревок, Улнар вытянул руки:

– Я много лун в Братстве. Вот рокен.

– Я знаю тебя, ты был в отряде Гисмора! – сказал третий воин. – Клянусь Эльмером, я не дам заколоть брата, как крога!

Привлеченные шумом, на площадь сбежались зеваки. Заступники вышли из толпы, остановившись напротив эмона. Стражи окружили пленника. Кроден понял: неверный приказ – и вспыхнет потасовка, и неизвестно, кто выйдет победителем. Приграничье накладывало свои обычаи. Здесь Братство имело больший вес, чем в Ринерессе, не говоря о том, что братья были закаленными бойцами, и каждый стоил пятерых не ходивших в Кхинор стражей. Вольные воины и стражи недолюбливали друг друга, не было недели без драк или поножовщины, но доносы Кродена одану не получали законного хода. Одан жаловал Братство, а местный фагир советовал Кродену быть снисходительней. Проклятье!

– Он осужден на смерть! Какая разница, где он умрет? – вне себя от злости, Кроден убрал меч с шеи Улнара, но в ножны не вложил.

– Только не здесь! – ответствовали братья.

Кроден скрипнул зубами:

– Ладно, сдохнет на том берегу! Ведите всех на корабль!

– Прощай, Кроден, думаю, увидимся, – проговорил воин. Стражи втолкнули его в строй, и колонна двинулась дальше. Вольный воин кивнул и поднял руки над головой:

– Спасибо, братья.

Братство, созданное для защиты границ от морронов, имело много привилегий, ведь в его ряды вступали добровольно, и охотников рисковать своей жизнью всегда не хватало. Ведь, в отличие от воинов одана, братья не только охраняли берег. Отряды смельчаков частенько перебирались в Кхинор, где охотились на морронов и искали сокровища в забытых городах Древних…

Колонну преступников загнали на корабль. По узкой лестнице спустили в трюм.

– Уже скоро! Не сдохните раньше времени – морроны не любят тухлятину! – расхохотался надсмотрщик, захлопнув деревянную решетку.

В трюме темно и сыро. На балластных камнях, едва присыпанных полусгнившей соломой, сидели люди, и Улнар ощущал исходящие от них волны ужаса. Их везли в Кхинор, где морроны сожрут их живьем, но воин бывал там не раз – и возвращался. Он повторял это соседу, здоровому, как крог, парню, но тот, обхватив голову, причитал, как женщина. Для него и остальных Кхинор был средоточием зла и местом неизбежной смерти. Лишь Улнар знал, что это не так.

– Я бывал там три раза – и возвращался. Кхинор не так страшен. Мы выживем, если будем держаться вместе! – убеждал соседей воин, но его не слушали.

– Ты был в Кхиноре с оружием! – возразил осужденный мергин. – А мы едва одеты! Мы не воины! Нас убьют и съедят морроны!

– Я дождусь, когда корабль уплывет, и переплыву Кхин! – сказал кто‑то.

– Не выйдет! – крикнул другой. – Я слышал, они плавают вдоль берега сутками, а бросишься в воду – застрелят или убьют баграми.

– Лучше утонуть, чем быть съеденным заживо!

– А ну, заткнитесь, там, внизу! Или попадете в Кхинор без языков! – крикнули сверху, и сосед Улнара испуганно умолк.

Столько народа – и ни одного храбреца, думал Улнар, обводя глазами скученных в трюме испуганных людей. Как заставить их сражаться? Ничего ведь не потеряно. Руки развяжут, оружие можно вырвать у врага.

Как же глупо все вышло… Улнар вздохнул и прикоснулся к тофу. Все знают, как одан обращается с мергинами. Глупо бить кулаками по камню. Вступать в перепалку с фагиром себе дороже, но он вступил. И теперь плывет в Кхинор… Что было бы с ним, не вступись он за тех несчастных? А что стало, когда вступился? Норана отправили на рудники, он хорошо отделался. Насколько мог предположить Улнар, жену хешима не тронут, но как будет жить женщина без мужа, в разграбленном сборщиками доме? Он сжал кулаки. Почему мир так несправедлив? Мне бы вернуться, подумал он, встретить того сборщика и убить, как мерзкое насекомое! Даже к ранившему его эмону Улнар не испытывал ненависти, ведь тот победил в честном бою.

Решетка с треском откинулась. В проеме показались головы и копья стражей:

– Приплыли, морронский корм! – захохотали они. – Ну, и вонь от вас! Верно, обгадились от страха!

Привязанный к соседу, как крог в упряжке, Улнар поднялся на палубу. Свежий ветер ударил в грудь и наполнил легкие, пьяня, как молодое вино. Как ярок день… и как хочется жить!

Осужденные выстроились на палубе. Перед ними, на расстоянии полета стрелы, чернел чужой берег. Кхинор! Место обитания морронов–людоедов и жутких чудовищ, что привозят напоказ бродячие хартоги.

Корабль тихо скользил вдоль берега, и каждый невольно искал глазами чернолицых. Морроны часто кочуют вдоль берега, а иногда переплывают Кхин, нападая на прибрежные земли. Здесь их земля, а пришлые обречены…

– Именем одана! – важно произнес сопровождавший смертников фагир. – Все вы осуждены и будете высажены на этот берег Кхина.

– Пощадите! – взмолился какой‑то человек. Ломая строй, он упал на колени, протягивая к фагиру руки. – Я готов сделать все, что хотите! Отправьте меня на рудники, только не в Кхинор!

Подбежавшие воины ударами палок заставили его подняться и замолчать.

– Вы недостойны рудников! – произнес фагир. – Вы преступники, убийцы и бунтовщики, и я рад, что очищаю от вас славный Арнир! Да примет Даор ваши грязные души.

– Сначала он примет твою!

Какой‑то мергин выпрыгнул из строя, пытаясь достать фагира, и ему почти удалось. Фагир не успел отскочить, но среагировал страж. Он выставил копье, и тело бунтовщика с разбега налетело на лезвие. Пленник захрипел и сполз на палубу. Кровь хлестала из пробитой груди.