Текст книги "Волжане (СИ)"
Автор книги: Андрей Архипов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
На это раз огненная струя перелетела приблизившиеся головные ушкуи противника, прочертила извилистую линию поперек реки и хлопьями отделившихся от нее брызг окропила две выдвинувшихся вперед лодьи русов. Их хватило, чтобы борта судов занялись пламенем, а суетливая растерянность охватила команды противника.
Раздались резкие выкрики, весла поднялись, а один из абордажников бросил топор и попытался погасить огонь. Он перегнулся через борт, зачерпнул шлемом воду и тут же плеснул ее на загоревшиеся набойные доски. Однако пламя от этого разгорелось сильнее, лизнуло нос судна и поползло вверх, словно пытаясь добраться до деревянной твари, вырезанной на носу лодьи.
Вовку затопила яростная радость.
«Горите, гады! Горите в аду! Не затушите без уксуса!»
Другим судам русов тоже пришлось не сладко. Стена пламени шла на них, спускаясь вниз по течению и неумолимо приближаясь. Высота огня была небольшой, но по выкрикам ощущалось, что сам факт горящей воды наполнил сердца северных моряков ужасом. Однако стоило признать, что они не растерялись – весла заработали в обратном направлении и лодьи порскнули в стороны, обходя огненное пятно по большой дуге.
Между тем, оставшиеся невредимыми ушкуи и один из проскользнувших кораблей русов неумолимо приближались к Вовкиному судну, охватывая ветлужцев с обоих бортов. Казалось, они не обращали никакого внимания на выстрелы самострелов с огнебойной лодьи, некоторые из которых пробивали их щиты насквозь. Возгласы и хрипы раненых и убитых если и были, то они сливались с зычными командами для гребцов, готовящими их к последнему рывку.
– Вовка! Не вздумай на тех, кто впереди, отвлекаться! Сгорим к чертовой матери!!
Сзади раздался крик, и уже кто-то из своих упал под скамью, рыча от боли.
Вовка прицелился и вновь крутанул поворотный клапан.
– А-а-а!
На этот раз пламя устремилось к левому берегу, вновь отсекая ринувшихся вдоль него русов от желанной добычи. Однако на середине реки огонь стал затухать, расходясь мелкими клочками, и Вовка налег на рукояти, чтобы повернуть птицу в ту сторону.
– Готовься к удару по обе стороны! Оскепы и багры тверже держать!
– Ахрр..!
Почувствовав толчок со спины, Вовка от неожиданности нажал на рычаг, выплеснув в сторону противника очередную порцию ревущего пламени, и резко обернулся назад.
Короткое копье скользнуло по щиту одного из ратников и воткнулось в скамью, оставшись торчать в ней крепкой занозой. В следующее мгновение около лавки оказался Кий, почему-то без своего излюбленного меча, с силой выдернул сулицу из дерева и отправил ее за пределы судна, в качестве ответного подарка. Все происходило как в замедленной съемке, но Вовка даже моргнуть не успел, как тройной железный крюк перелетел через борт, дернулся обратно и насадил черемиса на свое острие как бабочку, зацепив его за нагрудную пластину доспеха.
Воин повалился на бок, натягивая веревку струной. Он прижал ее телом и ухватился обеими руками, стремясь ослабить натяжение, и даже не пытался дотянуться к ножнам на поясе.
– Режь!
Впиваясь в тело, крюк неровно дернулся, и на груди черемиса появилась рваная дыра, сочащаяся кровью.
– Режь!!
Вовка уже полосовал по грубой бечеве ножом, выхваченным из-за голенища, однако перерезать ее не получилось ни с первого, ни со второго раза. Резкий удар с левого борта сбросил его на палубу, но неожиданно и веревка лопнула последними нитями конопляных волокон. Одновременно с этим проломленные доски борта разлетелись острой щепой в метре от него, и крики ярости переплелись со звуком запоздавшего хруста, после чего что-то тяжелое проехалось по спине, разрывая ткань и кожу в клочья.
Глотнув воздуха, Вовка вскочил на четвереньки и торопливо пополз к птице, стараясь не попасться никому под ноги. И только ухватившись за ее основание, вздохнул с облегчением, боясь повернуться назад.
Второй удар потряс судно, и тяжелый багор мелькнул где-то высоко над головой, ушел вглубь судна и зацепил кого-то из ратников, заставив его захлебнуться своим криком. Мелькнула тень, вторая, и могучий рев вновь обрушился на судно, окуная его обитателей в пучину ярости и боли.
На него упало скользкое тело, впечатав тяжелым весом в доски палубы, он наотмашь махнул оставшимся в руке ножом, получил в ответ удар чем-то тяжелым и вытянул голову в сторону, пытаясь глотнуть свежего воздуха и не заорать от жуткой боли, неожиданно пронзившей ему руку.
«Не игра! Это не игра!»
Кто-то встал на него и следом тяжелый удар по металлу плеснул ему на ноги теплой масляной жидкостью. Нащупав здоровой кистью растекшуюся под ним лужу, и поднеся мокрые пальцы к лицу, Вовка содрогнулся. Волосы на его голове встали дыбом, и полузадушенный крик вырвался из уст сам собой.
– Гаси фитили! Гаси!!!
Он услышал крик Микулки, тренькнула тетива и очередная тяжесть обрушилась на его тело, прижимая к ставшему скользким медному палубному настилу. Однако ноги неожиданно освободились, и он с силой оттолкнулся от чего-то массивного, ужом выскальзывая из-под завала.
Наверху была кровь, и царил стойкий запах химии. Рядом с огнеметом возвышался мокрый бородач, залитый хлещущей оттуда жидкостью, и методично бил секирой по баку. Он не обращал внимания ни на стрелу в своем плече, ни на свалку вокруг него.
Еще раз моргнули веки и новая картинка перед взором.
Пошатывающийся черемис медленно подошел к бородачу сзади и уверенно перерезал ему боевым ножом горло, запечатлев в Вовкиной памяти еще один мутный отрезок разгорающегося боя.
«Больно… черт, как же мне больно!»
Вовка откинул голову назад и заметил дымящий след стрелы, отвесно падающей с неба на залитую огнеметной смесью палубу, а также несколько массивных клубков огня, уходящих в обратную сторону.
«Камнеметы?»
В последнем усилии он ощупал себе грудь, убедившись, что она сухая, и сдвинулся под падающий на них кусочек острого металла, несущего на себе огонь и боль. Боль, которой он сам совсем недавно щедро делился с другими. Последнее, что он запомнил, был чей-то предостерегающий возглас над самым его ухом, скомкавший в точку постепенно меркнущее сознание.
* * *
Рука заныла, и Вовка очнулся. Его лицо лежало на склизких досках в какой-то каше, пахнущей сладковатым запахом крови и какой-то гнили. Двигаться не хотелось, и он начал с того, чтобы приоткрыть слипшиеся веки.
– О! Очнулся!
Вовка попытался ответить, но слова застряли в сухой глотке, вырвавшись оттуда невнятным шепотом.
– Где я?..
– На палубе! Или чего другое выведать желаешь?
– Микулка, ты?
– Кто же еще? Ну, точно очнулся!
– Где я?
Мальчишеская рука мелькнула перед глазами и попыталась оттереть с его лица какие-то крошки.
– Во! Настоящий пацан! Лежит в крови и моей блевотине, а туда же! «Где я? Где я?» Тебе реку назвать, шутник, или местом на бумазейной карте обойдешься?
Вовка чуть приподнялся и охнул от боли. В глазах прояснилось, и он разглядел Микулку, скорчившегося около борта лодьи. Ликом тот был весьма бледен, но глаза блестели как обычно. Кое-как присев напротив него, Вовка облегченно отвалился на спину и вновь прикрыл глаза.
– Почему в твоей?..
– Блевотине? Тут ты прав! Не один я отметился, когда ты шашлык из новгородцев стал поджаривать!
Желудок подозрительно зашевелился и Вовка содрогнулся в спазме, отдавая палубе кислую вонючую жидкость.
– Ох. Как мы?
– Мы с тобой? Неплохо.
– А…
– Половина команды и… Свара.
– Что?!
– Нет больше нашего Свары, – отстраненно просипел Микулка и отвернулся в сторону. – В самую гущу полез. Если бы не он и не черемис…
– А…
– Если коротко, то прорвавшихся частью покрошили, а частью отогнали. А потом и вовсе повезло.
– Как так?
– Вторую очередь горшков с гремучей смесью…
– С огнебойной…
– Как назовешь, только в печку меня не ставь рядом с ней… Так вот, пацаны по полгрозди прямо в две прорвавшиеся лодьи положили. С третьей попытки умудрились, черти… Вспыхнуло так, что русы даже в доспехах в воду сигали! Ну, те, кто успел!
– Ушли?
– Встали и не дергаются по сию пору…
– Наши, наверное, весь запас горючих гранат истратили…А я? В меня же стрела летела!
– Это ты Кия благодари, на щит ее принял! Я уже не успевал…
– Ага…А сам он?
– Наверняка добычу с тел обдирает. Что еще наемник может делать?
Заляпанные бурой жидкостью сапоги тяжело бухнули по настилу и остановились напротив Вовки. Он с трудом поднял глаза и пробежался по покореженной кольчуге черемиса.
– Стрелять больше не сможем! Кузнечный мастер по меди нужен…
– Стрелять… Неужто не хватило вам крови, вояки малолетние? – Кий тяжело присел рядом с ними, и устало вытянул ноги, не обращая внимания на подтеки на палубе и скамьях, что явно говорило о том, что свою одежду он уже списал в утиль. – Русы щит перевернутый на мачту подняли, так что пока твое оружие и умения нам вовсе без надобности.
– Тела хотят забрать?
– Кто их знает, может и замириться попытаются. Это скорее торговцы, как мы, нежели вои, что наказ своего предводителя выполняют до последнего. Вопрос в другом – кто с ними беседу вести будет? Свара почти не дышит…
– Так он живой?!
– Ненадолго, сестрички подле него уже слезами утираются. Волхв ваш после зелий снотворных тоже без чувств лежит, как не будили его.
– А Завидка?
– У отрока новгородского, что недорослями ведает, прав таких нет по вашим законам – серебряная тамга была лишь у Гондыра и Свары.
– А у тебя?
– А я вашу Правду на себя не взваливал, и речи вести от вашего имени просто не могу, – Кий скосил глаза в глубь лодьи и недовольно процедил, – хотя кое-кто и настаивает брать узду в свои руки… Кха! Ладно, покалякали и будет! Не за этим я к мальцам неразумным на огонек пожаловал!
– И зачем, скажи милость?
Фразу Микулка процедил ехидно, но тут же осекся под тяжелым взглядом черемиса Понял, чтете иное время тот наверняка посчитал бы зубы любому мелкому наглецу, позволившему себе такую непочтительность, и он бы точно лишился шатающегося резца.
Вовка заметил, что его младший напарник даже потрогал щеку, чтобы убедиться, на месте ли тот.
– Выборные от воев и опоясанных недорослей главу своего выбирают на одном из кат…рамаранов… – оценив, что Вовка его, внимательно слушает не поправляя, Кий продолжил, внимательно следя за реакцией. – Десятник, которого выкликнули, ссылается на тебя, сопляка. Мол, мастеровые его должны утвердить, если имеются, Иначе говорит, воевода его потом в порошок сотрет. Времени у тебя мышь наплакала.
Готов предстать перед, обществом? Или сослаться, что раны тебе мешают, и ты перечить воям в их выборе не будешь?
Вовка встал на колени и с усилием поднялся, держась здоровой рукой за разбитую лавку.
«Ох! Знатно потоптали!»
– Собственно, я даже не за этим явился, – черемис натужно хмыкнул и подытожил, – много чести тебя, дитятко, на общий сбор тащить… Вот, подпояшешся! Благодарность от меня за помощь своевременную!
Заметив, что Вовка покачнулся, Кий приподнялся и обернул вокруг его талии широкий кожаный пояс с простыми деревянными ножнами.
– Пояс небогатый, но вот нож к нему знатный и режет все! Хотел себе оставить, но руса, с которого его взял, Свара первый подбил, я лишь закончил его дело… Мыслю, так будет по чести, понеже жаловал он тебя как родича близкого!
Черемис достал из-за сапога сверток, откинул тряпицу и перед взором мальчишек предстал нож, имеющий непривычные для этого времени зубья на одной из режущих кромок и расширяющееся к носку лезвие.
Вовка замер.
Спокойной жизни, если таковой можно было назвать те события, через которые все они постоянно проходили, или точнее в которые влипали, пришёл конец. И он понимал это как никто другой.
Ветлужцы искали следы полусотника и его невесты уже почти два года и многие из них пошли бы во все тяжкие, чтобы, добиться своего. И еще больше людей их поддержали бы, основываясь на принципе «сейчас, помогаешь ты, потом тебе». Время такое. Никто не лежал на диване и не ждал манны небесной за экраном телевизора. Не было их, диванов этих и телевизоров. Лавки были, но, жесткие, не разнежишься.
Ощущение грядущих перемен заставило Вовку судорожно вздохнуть, – вновь закрыть глаза и надолго замолчать. Когда же он поднял веки, там уже не отражалось ничего, что бы говорила о его ранах или какой-либо неуверенности. Лишь накопившаяся за два года злость и горечь плескались в глубине.
Молчая» и Кий, недоуменно глядя на обоих мальчишек, по очереди перебирающих нож дрожащими руками. Судя по всему, он ожидая, что подарок будет востребован, но такой реакции… Однако дрожь вскоре пробила и ему ответили.
– Переговоры буду проводить я! Тебе же, Кий, вести поход вместо Гондыра. Делать будешь все, как я велю!
Вовка заметил, что губы черемиса недоуменно и иронично дрогнули, и с силой дернул шиворот рубахи, обнажив пришитую к изнанке железную бляху. Бляху абсолютной власти в отсутствии воеводы.
– На тамге выгравировано мое имя, любой грамотный это подтвердит. Веди к обществу! Там и объясню, как следует всем поступать!
Напротив него завозился Микулка и вскоре в его руках появился самострел, который он тут же попытался взвести, нацелив на черемиса.
Однако попытка повернуть сломанную где-то козью ножку закончились ничем, вызвав лишь гримасу боли и досаду на юном лице. Кий несколько мгновений невозмутимо смотрел на тщетные усилия мальчишки, потом потянулся, отобрал непослушное оружие и взвел его вручную, уперев ложе торцом в палубный настил. После чего, подув на пальцы, вернул самострел обратно.
– Болт тебе найти, малец? Или пустой тетивой грозить мне будешь?
Микулка вопросительно поднял взгляд на Вовку, наткнулся на его порицающую гримасу и удрученно отложил арбалет в сторону.
– Дети! Ох, дети, право слово! Только вот умом вас обнесли при рождении! Не просил бы воевода за вашу спесь не по возрасту, не знал бы, что и думать! И смех и грех!.. А ну, вставай!
Приподнявшись с места, Кий ловко ухватил обоих за шивороты и дернул мальчишек вверх, да так, что посконная Микулкина рубаха не выдержала столь грубого обращения и треснула на спине, обнажив кровоточащие ссадины на лопатке.
– Пороть бы вас надо до синих задниц! Чтобы отбить то место, в котором у вас мысли роятся! Ишь, выдумали, бородатым ратникам, у который семеро, таких как вы, по лавкам, указывать!
– Да ты же совсем не старый, сотник! Так что детей у тебя явно не семеро! И я все равно поставлю тебя командиром!.. А-а-ай!
Глава 5
Прежде чем дойти до места общего сбора, Кий заметил, что узды, повод которой ему навязчиво предложили взять в свои руки, он уже лишился. Хотя внешние признаки говорили совсем об ином.
То один, то другой его родич или соратник невзначай хлопали его по плечу или незаметно кивали, выражая поддержку. На последнем знаке внимания он не выдержал и сгреб своего человека за грудки, задав единственный вопрос.
– Так кто, говоришь, рек от моего имени?!
– Э… Токташ на себя смелость взял!
Собственно, можно было и не спрашивать, однако надо было удостовериться, что других желающих не было. Именно соглядатай, как только Свару уволокли к сестричкам, стал смущать людей мыслями о первенстве черемисов в вопросе главенства над ратью.
Основания имелись. Половинка серебряного овала все еще болталась у Кия на шее, в то время как все остальные хозяева этих знаков различий были либо, при смерти, либо в плену. Так что это были довольно здравые рассуждения, но при этом столь же и глупые, учитывая приверженность ветлужцев своим законам, писанным и неписанным. Наемника над собой они бы не потерпели.
Но тогда Кий не обратил на шепотки внимания, занятый мрачными мыслями по поводу итогов боя. Точнее, он задумался о том, не пора ли спасать свою шкуру: огнеметная птица была разбита и следующая же атака русов могла привести к бесславному концу. Не помогли бы ни доспехи, ни самострелы, ни стойкость его бойцов. Большинство участников похода представляли собой едва оперившихся недорослей и плохо обученных ополченцев из мерян.
С детьми же и ранеными он бы далеко не ушел.
Правда, это были только рассуждения? Одно дело разорвать роту по взаимному согласию, другое – появиться на глаза соплеменников трусом, бросившим доверившихся тебе на растерзание. Не покарает воевода, так придется провести остаток жизни на чужбине, выносить презрительные плевки вслед. Возможно, кому-то такой, весьма отдаленный исход покажется слишком надуманным поводом, чтобы принять смерть здесь и сейчас, но для него это был единственный выбор.
Да и пресловутая «овда», оказавшаяся на деле обычной коровой, сподвигла его пересмотреть свои взгляды на уготованную ему судьбу.
Тем временем Токташ, судя по поведению окружающих, явно перешел от общих рассуждений к делу, и Кию теперь оставалось лишь озадаченно хмыкать, пытаясь понять, застила ли глаза соглядатаю добыча, оставшаяся на грязной от крови и вывалившихся кишок палубе или за этим стояло что-то иное?
Доспехи и оружие, пусть и небогатое на взгляд Кия, стоили немало. Но его еще надо было отстоять. И от русов, и от своих соратников. Предводителю же это всегда намного легче сделать, хотя, как обоснованно Кий подозревал, у ветлужцев и на это были свои, полные всяких несуразиц, законы. И даже если он все-таки встанет во главе рати, пройдет седмица, другая и кто-нибудь все равно возмутится, что чужак, не принявший их покон, взялся всеми командовать. Ему лично это надо?
И вообще Кий не осознавал отчетливо, что требовалось от восточного похода. Идти подраненным зверем куда-то в неизвестность, не имея внятных целей перед собой? Уж лучше возвратить всех домой, но тогда клеймо неудачника надолго застынет на его жесткой, отмеченной многими ветрами шкуре. И кто потом отважится сопровождать его в торговых поездках? Кто из ветлужской верхушки доверит ему новое дело?
Все это проносилось в его голове, пока они шли к катамарану.
До того как их нагнали русы, они успели уйти далеко вверх по течению от лесной речушки и, ее пойменных просторов. Низменные берега Пижмы, полные нудной мошкары, в этом месте были густо сдобрены тягучими ивовыми зарослями. Тратить время на их вырубку всем показалось излишним, поэтому сбор выборных проводили на судне, поставив его в некотором отдалении от остальной флотилии. Достаточно далеко, чтобы шум спорящих мужей не смущал раненых и уставших после боя ратников. Мальчишки по сырому песку узкого прибоя едва волочили ноги, и ему не терпелось их подогнать. Поторопиться следовало, по мере приближения становилось ясно, что походное вече почти вылилось во всеобщую свалку, а общая нить напряженных переговоров распушилась хаотичными волокнами одиночных столкновений.
Три группы выборных вновь яростно заспорили, чья кандидатура краше. Однако теперь меряне вместе с подпоясанным молодняком стояли кругом, а ветлужские ратники и его черемисы вшестером сошлись в рукопашной схватке, чудом умудрившись не посадить друг друга на ножи.
Впрочем, может, и посадили бы, но все оружие, включая засапожники, было предусмотрительно сложено чуть поодаль, у ног мелких недорослей, следивших уже не столько за рекой, сколько за дюжими воями, возившими исходящих юшкой соперников по палубным доскам под азартные выкрики собравшихся.
Кий понял, что еще мгновение и закипит, Этого он всегда и опасался, наблюдая за своенравной ветлужской вольницей без рода и племени. Мало того, что морду свернут друг другу на бок, так еще и врага под носом не заменят, будучи увлечены захватывающим зрелищем. Он даже примерился половчее ударить окованным носком сапога выглядывающую из толпы задницу, владелец которой восседал на своем сопернике, вцепившись ему в бороду, но этого не потребовалось.
– Командир на палубе!
Звонкий голос младшего из приведённых мальчишек неожиданно вызвал оцепенение в рядах стоящих в охране недорослей. Оцепенение, закончившееся бурной жестикуляцией, как только те разглядели железную бляху, болтающуюся на отвороте рубахи другого их сверстника.
– Заряжай! Слово и дело воеводы! Ученикам и новикам навести порядок среди выборщиков! Кха, кха…
Наглый юнец, прежде замеченный Кием не только в непочтении к старшим, но и в служках у главы ветлужцев, закашлялся, размазывая кровь из рассеченных губ по подбородку, и устало, замолчал. Однако его громкий и уверенный голос сделал свое дело.
– Заряжай!
Повторная команда, пройзнесенная уже из гущи толпы, спустила курок событий! Вид взводимых недорослями самострелов заставил стоящих ратников отпрянуть в стороны от разгоряченных схваткой людей, еще возившихся на палубе. Подзуживание и выкрики мгновенно прекратились.
Опоясанные новики опомнились первыми и бросились к оружию. Среди них выделялся Завидка, новгородский отрок, возглавляющий весь молодняк. Судя по всему, именно он и отдал вторую команду, после чего выхватил у одного из недорослей самострел, разрядил его в палубу и тут же требовательно потянулся к другому своему соседу за новым заряженным арбалетом. Болт с черным, оперением погрузился в дощатый настил на полпути к сложенному вооружению и заставил бородатых мужей застыть в изумлении, прекратив попытки повторить путь новиков.
– Стоять, пока непокалечил! Тамгу признаю! Команду временно беру на себя! Вы6орщикам построиться! Встать в ряд, я сказал!! Охрана! Тому, кто ослушается, в конечности бить невозбранно! Гумка, Леший, вам следить за рекой!
«Вот те и детишки!»
Кий поразмыслил и плавно убрал руку с рукояти меча, стараясь не привлекать к себе особого внимания.
«Это же, волчата! Мелкие, зубастые волчата, уже попробовавшие вкус свежей добычи, но еще не боящиеся смерти! Точнее не подозревающие о ее существовании!»
Понадобился еще один, выстрел, чтобы взрослые ратники поверили в
серьезность намерений малолетней охраны, подгоняемой своитм решительно настроенным командующим, После очередного болта в надраенные палубные доски они неровно сгрудились на краю настила, прижавшись к грудам сложенных механизмов, неряшливо прикрытых холстиной. Большинство растерянно внимало вооруженным недорослям, но кое-кто злился, смотрел исподлобья, или даже вопросительно глядел в его сторону. Кий решил не усугублять ситуацию и отрицательно покачал головой. Не то, чтобы было интересно, что произойдет дальше, просто…
Пусть сами выпутываются! И те и другие.
– Тем, кто не знает! – слева от него раздался треск ниток, и тихий голос юного мастерового продолжил. – Знаков таких двенадцать числом. Все у воеводских наместников, либо ближников его. Один достался мне, несмотря на малолетство, потому как звание главного, мастера имею и полные права, к нему прилагающиеся. Кто-то носит сей знак открыто, кто-то тайно…
«Вот так между делом, и узнаешь самые важные секреты!»
– Ближе к делу, малец!
Неспешное действо перебил ветлужский десятник, которого некоторое время назад пытались избрать походным воеводой. Надо признать, выбор проходил с такой старательностью, что его рубаха, пожалуй, служила образцом для огородного путала, а лицо носило награду в виде заплывающей на глаз ссадины. Тем не менее, воин спокойно вышел вперед и равнодушно отодвинул ладонью в сторону вставшего у него на пути недоросля с сулицей.
Кий хмыкнул. Судя по всему, к мерянину или черемису из наемников детки уже давно применили бы оружие, но этого ветлужца знали хорошо и не торопились пускать кровушку.
«Ворон воршу глаз не выклюнет! Вполне себе ручные зверёныши… для своих! – И сам удивился себе поняв, что немного завидует. – Эк, как Свара их натаскал!»
Ветлужец между тем подошел к мальчишке вплотную, бережно приняв из его рук железную тамгу и начал долго, невнятно шевелить губами, – Двунадесять! Цифири вижу, точно не бате твоему принадлежат, а остальной грамоте пока не шибко разумею, потому имя мне не осилить… Но знак тоже признаю! Озвучены лишь семь из дюжины, про остальные лишь слухи ходят. Таки есть еще несколько, нами непознанных! – десятник поднял голову и с усмешкой добавил. – И что? Мастерство глаза застит по малолетству или поведать чего обществу желаешь?
– Вот этот нож был взят у русов! И он принадлежал твоему полусотнику, правой руке воеводы!
Слева от Кия сверкнуло солнечным бликом лезвие, и он невольно покосился на свой подарок. Подросток продемонстрировал его помрачневшему десятнику и поднял высоко вверх.
– Все узнают?! Тогда стоит обсудить, что делать будем!
«О! Урок пошел впрок! Обсудить, а не велю!».
Кий довольно хмыкнул, но неожиданно задумался, поняв, что бездействием все равно обрек себя на новую должность. Мальчишка от своего не отступится, поскольку про поиски полусотника только что легенды не ходили.
Ну и пусть.
Ветлужцы подумают, что Кий с ними заодно, своим покажется, что тайно сговорился с кем надо, а он сам попытается приложить все усилия, чтобы его репутация из-за этого безумного похода не пострадала. В любом случае за исход дела отвечать будет этот недоросль. Удобно. Хотя и неловко как-то сваливать с себя ответственность.
В любом случае он уже начал осознавать, что никуда не денется с этой, как ее Свара называл… подводной лодки!
* * *
Северные русы появились неожиданно. Совсем недавно река успокаивала своей безлюдностью и била в глаза солнечными блестками мелкой зыби, поднятой напористым ветром, а спустя мгновение на ней уже нарисовался силуэт однодеревки с сидящими в ней послами.
Спокойно, будто бы не лилась пару часов назад кровь и не сталкивались в неистовстве две вражеских рати, северяне подгребли к лодье, на которой возвышался выцветший ветлужский стяг с черными орлами, и невозмутимо воззрились на стрельца, направившего на них заряженный самострел.
– Взойдем?
Осторожно, широко расставив руки и всем своим видом показывая, что не вооружен даже засапожным, ножом, один из прибывших воев оперся на борт и легко, будто на нем не было тяжелой кольчуги, перепрыгнул на палубу.
По-словенски взошедший на судно говорил слегка непривычно, однако достаточно бегло.
– Коли согласны обиды обсудить, что причинили нам, воеводу вашего вернем в целости.
– Живым? – Кий видел лишь начало пленения Гондыра, но не думал, что все закончилось благополучно. – Невредимым?
Рус оглядел подошедшего черемиса, несущего на своих плевах посеченный, но еще не потерявший своей привлекательности булгарский доспех, мельком взглянул на инструктированный золотом шлем с полумаской в его руках и удовлетворенно кивнул. Кий всегда предпочитал выказывать свой статус явно, хотя ветлужская броня по крепости была не хуже; и сейчас это играло ему на пользу.
– Помятым слегка и только. – Северянин поманил за собой напарника и пока тот вылезал, из лодки, уточнил. – Да и второй ващ вой пока еще дышит.
Кий уже отчетливо понял, как разговаривать с человеком перед ним. Стенания о раненых и убитых тот не воспринял бы, как никогда не заикнулся о своих утратах. Только, о деле и только спокойно, показывая, что ветлужцам безразлично, продолжат они сражаться или нет.
– И что за обиды такие тяжкие вас гнетут, раз они заставили вас обнажить оружие на беззащитных торговцев?
Северянин хмыкнул, оглядев стоящих в отдалении ратников. На мирных путников закованные в железо воины были похожи мало, однако возмущаться произнесенными словами он не стал, как и восхищаться купеческими доспехами. Зависть плохое чувство, ей не надо хвастаться, особенно если взять желаемое с наскока не получилось.
В первый раз своего собеседнйка Кий видел перед боем. Тот был одним из двух предводителей, встречавших Гондыра на острове и имел весьма запоминающуюся внешность. Помимо замеченных прежде ярко-оранжевых косичек в бороде, он обладал притягательными, почти бесцветными глазами, сливающимися по цвету со знойным полуденным небом. Еле заметная улыбка, не сходившая с лица, будто бы говорила «я вам вовсе не угрожаю», однако Кию ее холодная маска напоминала скорее бездушного дракона, нежели человека. С таким следовало быть осторожнее.
– Звать мешя Куташ или Кутафий по-вашему. Род мой владеет землями на Чепце, это на…
– Я знаю где.
– Наверняка ты знаешь и того, кто со мной.
Северянин бесцеремонно ткнул пальцем своему соратнику в бок, ненароком задев наскоро заштопанную в этом месте кольчугу, отчего тот заметно поморщился, но не произнес ни звука. Этого человека Кий действительно знал.
– Не рад тебя видеть здесь Бикташ.
Второй воин не имел никакого отношения к русам. При этом так сложилось, что Кий почти не пересекался с ним в жизни, хотя их пути-дорожки постоянно сходились вплотную. Даже памятное противостояние на ветлужском льду развело их линии судьбы в разные стороны.
К счастью для обоих.
Угры были прекрасными наездниками, но обычно несли на своих плечах тяжелое вооружение, поэтому в тот злополучный для учельцев день они шли в атаку во второй волне, предоставив более легким соратникам доказывать свою молодецкую удаль.
Собственно, Кий всегда подозревал, что угорцев предупредили о намечающейся бойне и резкий разворот основной массы всадников после разгрома их передового отряда не был простым совпадением,^ как и последовавший затем неожиданный уход булгарцев с Ветлуги. Да и явные раскосые черты у воев первой волны скорее говорили о том, что под удар камнеметов подставили кого-то из чужаков, пришедших с наместником из другой провинции, посулив им отдать обоз на разграбление.
Однако задавать вопросы на, эту тему было делом бесполезным, поэтому он держал их при себе, так же, как и скрытое неприятие угорцев.
Дождавшись кивка от Бикташа, он представился сам.
– Тогда вы знаете и то, что имя мне Кий Меченый и я… я служу ветлужцам.
Слова бывшего черемисского сотника Кутафий воспринял благосклонно и даже приложил руку к груди, добавив восточный колорит в свой полупоклон, однако для Кия высказанная приязнь ровным счетом ничего не значила, и он незамедлительно продолжил.
– Так что, привело вас в земли черемисов со столь враждебными намерениями?
– Служишь кем? – в очередной раз проигнорировал его вопрос
северянин. – Кем ты стал у них, чтобы я возжелал с тобой говорить?
«Ох, если бы я сам это понимал…»
– Ныне я голос детишек княжеских!
Он кивнул головой в сторону двух мальчишек, облепивших огненную птицу й не обращающих внимания на гостей. На такое отношение те могли обидеться, но Кию было не до церемоний, огнемет нуждался в срочной починке. Для этого этих недорослей и брали в поход, а уж то, что сейчас им была уготована представительская роль, являлось делом десятым.
Утрется чужеземец, раз первым перевернул щит.
Не слыша внятного ответа, Кий с усмешкой повторил.
Нянька я. От детишек этих буду речь вести, с ними же и буду советоваться.
Уголок рта у чепецкого властителя скептически пополз в сторону.
– Насколько я слышал, воевода ветлужский наследников таких лет не имеет, да и не величается он князем.
– Хоть в лоб, хоть по лбу, – равнодушно пожал плечами Кий. – Один из них пасынок его пропавшего побратима, коего он под свое крыло забрал, второй кровной связью с ним повязан и сын нашего верховного волхва…