355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Архипов » Волжане (СИ) » Текст книги (страница 3)
Волжане (СИ)
  • Текст добавлен: 14 октября 2018, 15:00

Текст книги "Волжане (СИ)"


Автор книги: Андрей Архипов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3

Глухо звякнувший металл ударил Кию по ушам, словно набат.

Не думая, он ринулся на звук, пытаясь лишь не упустить направление.

Это его и сгубило.

Поток сорвавшихся с кустарника капель и мелькнувшая в тумане ветка заставили его прибавить прыти, и Кий попался в созданную природой ловушку. Нога не сумела раздвинуть мокрую траву, тесно переплетшуюся меж собой стеблями и соцветиями, и он рухнул на землю, громыхая надетым железом по мягким земляным кочкам.

Рухнул и на мгновение замер, почувствовав, что рядом с ним что-то произошло. То ли на землю упала тень, заметная даже в густом тумане, то ли в двух шагах возникло нечто неосязаемое и мрачное…

Кий изогнулся и потянулся к ножнам, однако здравый смысл неожиданно воспрепятствовал столь естественному желанию.

«Коли уж не ударили сразу, то есть на то причина!»

Над самой его головой послышался сиплый сокрушенный выдох, и это окончательно убедило Кия замереть и плавно убрать руку от боевого ножа. Медленно встав на колено, он поднял взгляд и неподвижно застыл.

Не мигая, на него смотрели огромные черные глаза, широко сидящие на удлиненной морде, покрытой короткой шерстью. Появилась уверенность, что перед ним на четвереньках сидит мерзкое существо с повернутыми назад ступнями. Порождение Киямата, владыки подземного мира. Сам ангел смерти Азырен или… Овда?!

Спина покрылась липким холодом, а в голове стало непривычно пусто. Кий почувствовал себя лягушонком, прыгнувшим не в то место и попавшим из огня да в полымя. Словно в подтверждении суматошным мыслям, справа от злого демона послышался шорох, и над мерзкой головой выплыло человеческое лицо, обезображенное печатью бессмысленности. Скорчив злобную гримасу, новый персонаж страшной сказки раскрыл губы и пробормотал в сторону Кия что-то зловещее, заплевав его лицо мокрыми, неприятными брызгами.

В подтверждение прозвучавших угроз первое существо нагнуло голову, ощетинив длинные рога на полосатой, черно-белой макушке, а потом вытянуло морду к нему, издав утробный рев, пробивший тело Кия до самых печенок.

«Уу-у-у-у!..»

На короткий миг Кий задумался о бренности своего существования. Боги не прощают, когда их подопечные пытаются убежать от посылаемых им испытаний и тут же измышляют новые, более изощренные.

* * *

Судно было похоже на разворошенный муравейник.

– Котелок мне! Быстро!

– Раф-ка, уй-мишь, – голый по пояс волхв лежал на палубе и был буквально распят сестрами милосердия, прижимавшими его руки к залитым кровью доскам, поэтому мог воздействовать только голосом. – Эфо вшево лифь фа-фапина.

– Ага! Полпяди глубиной! Вовка, жгите костер прямо на носу лодьи! Почему, почему! Потому что эти безрукие увальни на берегу уже добрых пять минут не могут продезинфицировать мне скальпель! Имея под рукой напильник, кремень и сухой мох!

– Поджарить нас хочешь в довершении ко всему?

– А что судну будет? Бросите железный щит рядом с огнеметом, и жгите в нем хоть погребальный костер! Я видела, у ратников цельнокованые есть!.. Ну что ты стоишь, как идол деревянный! Сделай хоть что-нибудь! Это же твой отец!

Всплеск женских эмоций был остановлен закопченным котелком, словно по волшебству поставленным точно перед очами грозной медицинской сестры.

Радка даже чуть не полезла в кипяток рукой, потянувшись за блестящим инструментом на дне. Бог миловал от ожога, опомнилась, однако повезло далеко не всем. Путь раскаленного котелка был отмечен вскриками ошпаренных мальчишек, принявших на босые ноги часть его содержимого. Уж они-то по достоинству оценили старания неведомых «волшебников», доставивших подарок по назначению.

Тем не менее, несмотря на невольные восклицания, подростки так и не сдвинулись с места, продолжая отгораживать щитами куцый кусок палубы от опасного берега. Они слишком хорошо знали, чем может окончиться пляска обожженных ног для девчонок позади них. Найдет стрела брешь меж щитами, и захоронят кого-нибудь из сестричек смерти под одинокой чахлой березкой на безымянном заливном лугу. А уж презрительные девичьи взгляды на вечерних посиделках гарантированы в любом случае.

«Ах, как он танцевал, как выплясывал под обстрелом!..»

Спасало только то, что беззлобная ругань в число крупных прегрешений не входила, поэтому крики перемежались неуклюжими словечками в три, а то и пять букв. Беззлобной она была, потому что адресовалась в никуда, виновных в разбрызганном кипятке «смежников» трогать категорически не рекомендовалось, слишком уж силы были неравны. Кроме того, несмотря на разную подготовку, мастеровые оскорблений перед сестричками не снесли бы ни при каких обстоятельствах, и дело могло закончиться вызовом. В походе столь прискорбный факт неминуемо привел бы не к поединку, а к розгам. И не только виновникам, но и их десяткам.

– Раф-ка…

– Протирайте спиртом вокруг раны, девки, да смотрите, чтобы на нее саму он не попал… И мне на руки еще раз слейте! И больному добавьте, а то разговорился, понимаешь!

– Раф-ка, не то-вопись.

– Дядя Слава, не трогали бы вы женщину, когда она на взводе! Допрыгались без доспехов – теперь молчите в тряпочку, а то вместо палки полено меж зубов вставлю, и будете его грызть, а не со мной пререкаться!.. Плоскогубцы мне подцепите! Ох, горячие… Так! Поехали…Ухватила наконечник!.. Чертова стрела! Где они такую кость кривую нашли! И в какой заднице ее держали, что на ней грязи в пол-аршина! Я уж не говорю, что она к древку почти не примотана была! Что за идиот… Скальпель! Рассечение…

Тонкая струйка крови брызнула Радке в лицо, окропив повязку, тут же прилипшую к губам и на секунду это заставило девушку замолчать, однако передвинув ее в сторону, она вновь затрещала как сорока.

– Разводите рану шире… Черт, как же глубоко! Пинцет с тампоном! Лейте настоя больше! Вторую флягу возьмите!.. Все, сводите! Кривую иглу! Смотрите, накладываю подкожный шов, шелковую нитку вывожу наружу, чтобы гной и сукровица не застаивались… Не отвлекайтесь, девки! Раньше он нас мучил учебой, ныне мы его… своим лечением!

Вовка незаметно выдохнул и передвинулся в сторону обломков стрелы, откинутых от места операции вдоль широкой палубы катамарана. Беспокойство за отца не проходило, но слушать Радкин репертуар было невмоготу. Ей еще наверняка предстояло «оторвать руки безмозглым дурам», когда те возьмутся делать перевязку «всемогущему волхву». Учитывая, что часть словечек было заимствовано из более современного лексикона, чем нынешний словенский язык, сестрички ее понимали с середины на половину, но это им и не требовалось.

Кричала она в основном только для того, чтобы как-то сбить робость своих новых подопечных, в очередной раз набранных из какой-то глуши. Может даже новгородской или суздальской – в медицинском плане эти районы ничем особо не отличались от таежных ветлужских или муромских земель. Руки, по крайней мере, у девчонок дрожать уже перестали, что должно было сказаться на успешном прохождении практики, на которой они, собственно говоря, и находились.

Сестры милосердия пеклись как блинчики, разъезжаясь раз в полгода по школам и селениям. Не каждая согласилась бы, не всякую отпустили бы родители, да и меньше половины из них могли успешно и вовремя освоить язык и специальность. Однако девок на курсы обучения в основном набирали при условии их безоговорочного согласия на переезд, до больных допускали только после успешного освоения лекарских терминов и беглой словенской речи, а отступные родственникам, как и деньги на обустройство, выделялись солидные.

Другое дело, следующие десять лет бывшие ученицы должны были работать лишь за половину оплаты, которую им выделит школа или община, направляя вторую часть в альма-матер на развитие. Однако даже неполная плата казалась достаточной, чтобы желающие находились, а уж многодетные семьи только радовались пристроить дочь таким образом. Уважение окружающих, безбедность, выгодное замужество этим отроковицам были обеспечены.

Знахарки всегда были на особом положении. А учитывая, что медицинская школа получила благословение церкви в лице Радимира, сестрички даже не задумывались о том, что их мягкие попытки вмешаться в человеческую природу кто-то в принципе может объявить происками темных сил.

Да и лечили они в основном травами, отличаясь от знахарок и повитух лишь тщательным соблюдением гигиены, кое-как систематизированными знаниями, да попытками проводить хирургические операции, правильно сращивать кости и красиво накладывать швы. Тем не менее, детская смертность в селениях, где практиковали лекарки, упала почти вдвое, а то и втрое. А это был основной показатель их работы. Подробная статистика, понятное дело, не велась, но тенденции, по выражению Вовкиного отца, были заметны невооруженным глазом.

И, самое главное, расходов на такой рывок почти не было. Немного мыла, теплая русская печка в доме без сквозняков, баня на большинство случаев намечающейся простуды и вовремя проведенное лечение. Ах, да! Еще карантин, если было подозрение на массовое поветрие и плотные тканевые повязки на лица окружающих во всех случаях недомогания в семьях. А уж ягоды в сушеном и моченом виде в деревнях только ленивый не заготавливал, так что витаминов было в достатке.

Так что была лишь кропотливая работа изо дня в день, без выходных и проходных, без чудес и загадочных выздоровлений.

И, тем не менее, слухи о целителях все равно расползались по окрестным землям, неся с собой вести о благодатном крае, дарующем каждому не только помощь в случае болезни, но и возможность заработать.

Выпускниц становилось все больше, и они уходили уже к соседям, однако и там верховный лекарь пытался не дать им застыть в развитии. Ежегодные курсы для обмена опытом и подтверждение звания во время практических операций проводились уже за счет учебного заведения, но были обязательны.

Все это требовало, конечно, дополнительных затрат, однако всячески поддерживалось главой ветлужцев, видевшим в таком подходе средство для укрепления своего влияния. Поэтому мелкие купцы по наущению воеводы разносили новости в самые захудалые ветлужские, поволжские и сурские деревеньки. Как говорится, язык без костей, а предоставляемые в таком случае скидки на товар были несоизмеримо выше, чем затраты на донесение сплетен до благодарных слушателей.

Само медицинское учреждение по сути уже претендовало именоваться университетом, хотя в узких кругах сия полузакрытая богадельня с самого начала звалась институтом благородных девиц. И вовсе не из-за родовитости учениц, как мог бы кто-нибудь подумать, а потому, что вокруг нее постоянно толпились подростки из ближайших воинских школ.

Сейчас эти мальчишки под предводительством Завидки стояли на берегу, составляя почти половину походного количества ратников. У них тоже был экзамен, выпускной, практический. Назывался он «дойти до Камы и вернуться», желательно живыми.

Это касалось и Вовкиных «птенцов», которые сдавали зачеты по теме «применение огнебойного оружия в мирных целях». Условия сдачи были простыми – «как не спалить и не взорвать себя и окружающих». Успешное прохождение практики гарантировало звание подмастерья, поскольку разработкой и наладкой они занимались самостоятельно. Старшие товарищи лишь давали советы и сокрушенно переделывали работу, если та не соответствовала их представлению.

– Свара!

Вовка спрыгнул с судна на мелководье и подбежал к главе ветлужской воинской школы, с ленцой прохаживающегося по песку позади строя своих будущих выпускников.

– Вот, посмотри какой наконечник!

– Ну?.. – Свара повертел в руках грязную заточенную кость и равнодушно кинул ее в воду. – И без того ясно, что не воин бросал ту стрелу. То ли охотник безголовый род свой наказал, то ли недоросль незрелый по недомыслию подставил его под огонь и меч.

– Как так?

– Почем я знаю? Вот сожжем селение, тогда и спросим! По Русской Правде сами жители отвечают за порядок на своей земле! Вирой, а то и головой!

– А по Ветлужской или черемисской?

– А по любой! Вопрос лишь в том, будем ли мы Чумбылату, ижмаринскому кугузу жалиться, или сами злодеев накажем?

– Будем, иначе неприятностей на свою голову не оберемся, и он нас на Вятку не пропустит…

– То-то и оно… – сплюнул на песок Свара.

Вовка задумался. Плыть до владетеля пижемских и иных земель было недолго. Его стольный град стоял чуть ниже по течению в Трехречье, там, где Кукарка, Пижма и Вятка собирались в единое целое. В отличие от бывшего ветлужского кугуза молва о Чумбылате шла неплохая. Был он немолод и уже успел оставить после себя добрую славу и многочисленные крепостицы по границе своего княжества. В основном на Пижме и Вятке, защищая свое и соседское юмское кугузство, а заодно примеривая на себя титул оньыжи, главы всех черемисов. Примерял не без оснований, в вятских баталиях он вел за собой многих, однако уже давно никто из кугузов этот титул не носил и вряд ли остальные черемисские властители согласились бы на его верховенство.

А еще поговаривали о том, что он пытался взять под свою длань ветлужское кугузство, разброд и шатание в котором достигло в начале прошлого года своего предела. Но не успел. Или не смог. В этом Вовка до конца не разобрался. Точно знал лишь то, что ижмаринский владыка приходил к ним прошлой весной за оружием, где между делом жаловался на северных мореходов, подмявших под себя всю торговлю на Вятке.

В любом случае, выгораживать провинившихся подданных он не стал бы, да и ветлужцам было не руки с ним ссориться, путь на Урал шел через его земли и с его разрешения.

– Явился, князек известковый!

Свара недолюбливал Кия еще с тех пор, как схлестнулся с его воями в верховьях Люнды, поэтому лишь скривился и отвернулся в сторону реки, заметив вынырнувшего из тумана черемиса.

А Вовка замер. Ушедший на разведку воин вид имел донельзя растрепанный, если не сказать больше. Шлема не было, длинные волосы, обрезанные по плечи, клочьями сбились на одну сторону, доспех был заляпан грязью, а из его сочленений клочками торчала трава.

За спиной послышался всплеск и рядом с Вовкой неслышно встал Гондыр, напряженно вглядываясь в том же направлении.

Заметив походного воеводу, Кий тут же свернул в его сторону, кидая настороженные взгляды себе за спину. И только остановившись в двух шагах, тяжело перевел дух и… не произнес ни слова. Глаза черемиса и вовсе подернулись дымкой, как будто он блуждал в воспоминаниях.

Нарушил молчание Свара.

– Что застыл? Чудо-юдо заморское узрел, или обычная лягуха страху навела?

Тот, однако, на зубоскальство отвечать не стал и мрачно поклонился в сторону Гондыра.

– Русы!

– Кто?..

В ответ Кий бросил на песок корявый лук с оборванной тетивой, распушившейся обрывками жил, и нехотя пустился в объяснения.

– Уводи людей, воевода! Судя по всему, стольный град Чумбылата рать русская осадила, зажитьем[9]9
  Зажитье – военный грабеж


[Закрыть]
промышляющая. Что да как, выведать не удалось, на пастбище лишь пастух блаженный с отбившейся от стада скотиной. Он больше слюни пускает, чем по делу вещает, но одно сказал точно – часть воев поднялась по реке и взяла их селище.

– Так пастух стрелу пустил или…

– Он. Ума недалекого, но в таком тумане любому могло поблазиться, а уж при виде медного чудища на нашей лодье… На русов он подумал!

– Да что за русы такие? Что здесь делать людишкам ростовского князя или тем же новгородцам?

– На этих думай в последнюю очередь, воевода, – покачал головой Кий. – Скорее это торговцы северные, Нукратский путь оберегающие.

– Что пастух? – Гондыр оглядел черемиса с ног до головы и вопросительно кивнул на его измазанный грязью доспех. – Почему не привел?

– Отпустил. От волнений падучая на него напала, так что говорить он долго не сможет. Да и куда болезный денется от спроса и своего стада?

– Сколько воев, удалось выяснить? Не прорвемся мимо них на Вятку?

На вопрос воеводы Кий в ответ лишь пожал плечами, но неожиданно встрепенулся и сделал шаг в сторону. Река была пуста, но черемис не двигался, тщась рассмотреть нечто, скрытое за плавными изгибами ветлужских лодей, мерно покачивающихся на легких волнах Пижмы.

Спустя несколько мгновений с низовьев реки донесся мощный, басовитый звук боевого рога, заполнивший все ее пространство и ушедший вверх по течению.

Незваные гости сообщили о своем присутствии.

Глава 4

Очередные, и как бы ни последние для дошедших сюда ветлужских торгорцев.

За Якуном стояло целое войско.

И хотя по слухам новгородские и нукратские ратники издавна враждовали между собой, ныне они, объединенные неведомой общей целью, выступили вместе.

Каждое из небольших плоскодонных судов, запрудивших Пижму, вмещало в себя всего человек двадцать, однако, общее количество северных ратников в итоге все равно превышало число ветлужцев раза в три, а то и четыре. От мгновенного нападения вражеской флотилии спасало лишь то, что первую скрипку в ней играп вовое не Якун.

Возглавляли русов воины не первой молодости, чьи волосы то ли выгорели от яркого солнца и бликов воды, то ли были густо украшены седыми прядями. Смуглое лицо, одного из них было выбрито, лишь длинные усы опускались на подбородок. Бороду второго, столь же загорелого, украшал сонм жестких косичек цвета старого золота, явно подкрашенных шафраном. Вовка ожидал увидеть чубы, но северяне сверху головы не брили, лишь шеи, зато высоко, почти до самой макушки.

То ли они были какими-то неправильными русами, то ли на них сказались торговые связи с нурманами, у которых голый череп был явным признаком неволи. На затылке у обоих были заплетены короткие косы, свисающие над выбритой поверхностью.

Вовка даже присвистнул удивленно в самый первый момент.

«Колоритные Дядьки».

Предводители находников высадились на песчаном островке посреди реки и стали терпеливо дожидаться ветлужцев, позволяя подробно разглядеть свое незамысловатое убранство. Одежда у них была самая, что ни на есть простая: светлая рубаха навыпуск у одного, и короткая темная накидка с широкими разрезами по бокам у другого. Наборные пояса, поблескивающие бляшками узорчатой меди и прямые мечи без явных украшений.

Однако глянув на столь непредставительную делегацию, Свара скрипнул зубами и стал помогать снимать железо с Гондыра лишь после непреклонного, хотя и явно потускневшего взгляда воеводы. Тот уходил один, оставив командование на главу воинской школы.

По-другому и быть не могло – черемис был наемником, а формально возглавлявший всех боевых недорослей Завидка был несколько молод для того, чтобы встать над ветлужской ратью. Не признала бы его остальная дружина, как и считанных по пальцам десятников. Точнее, признала бы, но оспаривала каждый шаг, сведя управляемость сборной сотни и вовсе к нулю.

Противник же даже на неопытный Вовкин взгляд выглядел донельзя матерым и безжалостным, способным на любую каверзу. Да и сам островок, куда отплыл походный воевода, был расположен почти под носом у северян, что еще больше усугубляло дело.

Однако выбирать было не из чего, диктовали условия не ветлужцы.

Вовка по привычке сунулся было к взрослым со своими советами. Мол, что нам бояться находников, любой их натиск сдюжим при наличии такой жар-птицы! Однако в этот раз с ним никто даже разговаривать не стал: огнебойное оружие в бою ни разу не было, и надеяться на него никто не хотел, как собственно и на недорослей, его обслуживающих. Лишь Свара, знающий чуть больше других, невнятно буркнул, что именно Вовке за всех отдуваться, если что-то пойдет не так.

Собственно, такое развитие событий и было наиболее вероятным. Надежды, что с русами можно разойтись миром, почти никто не испытывал – наличие Якуна в рядах северян сводило такую возможность на нет.

Вовке осталось лишь поежиться и в очередной раз нервно отдать по своим недорослям команду следить за давлением и уровнем пламени.

Микулка привычно оттеснил его от «птицы» в сторону, подлил керосина в емкости горелки и начал удаленно колдовать с ней самой, поправляя ветрозащиту. В принципе нужды в этом не было, пламя горело ровно, и в любой момент можно было приподнять фитили, подготавливая устройство к боевому применению. Однако ветер усиливался, а скакать под обстрелом с топливом и огнем было бы опасно не только для жизни обслуживающего персонала, но и для здоровья всех окружающих – деревянное судно могло вспыхнуть как свечка.

Однодеревка с ветлужцами тем временем уже причалила к островку, потянулись долгие мгновения переговоров. Вовка сжимал потные ладони и успокаивал себя, будто бы все не так плохо, как кажется. Однако мысли постоянно сваливались на худшее.

Корабли противника находились на расстоянии чуть более полутора сотен метров, этого было достаточно, чтобы наиболее умелые начали обстрел. И хотя не факт, что северные торговцы имели лучников в достатке, не факт, что вообще собирались воспользоваться ими, но если переговоры сорвутся, то именно на Вовкино судно и должен был обрушиться первый шквал пернатой смерти. И сопротивляться ему они долго не смогут – закрытой палубы на головной лодье не было, противостоять обстрелу предстояло одними щитами.

Остальные корабли ветлужцев стояли чуть позади, выше по течению, однако в отличие от передового они встали навстречу противнику не носом, а бортами и вытянулись поперек Пижмы полумесяцем, почти полностью ее перегораживая. Катамараны расположились посередине строя и на них Вовкины подчиненные до сих пор что-то мудрили с камнеметами, пытаясь закрепить их на шатком настиле. Пороки не были приспособлены для стрельбы с судов, однако выбирать было не из чего, лишний выстрел мог решить исход сражения.

Все ветлужцы на этих кораблях выстроились как на параде, показывая, что их гораздо больше, чем на самом деле. На веслах никого не оставили, да это было бы и бесполезно – не ушли бы громоздкие катамараны от юрких новгородских ушкуев и стремительных судов северных торговцев. Отсутствие гребцов никак не сказывалось на ветлужских кораблях – они стояли как влитые, чугунные якоря на спокойном течении Пижмы держали намертво.

Вовка поймал себя на том, что рассуждения о сторонних вещах его успокаивают, и с удовольствием продолжил распыляться мыслью по древу.

Про те же якоря, созданные еще по чертежам дяди Вани.

Они были именно чугунными, а не каменными и даже не деревянными, залитыми внутри свинцом! Вовка ими изрядно гордился – примыкающие к веретену поворотные треугольные лапы держали корабли и в песке и в иле, а боковые штоки предохраняли якоря от опрокидывания. Для небольших лодей их использование было, наверное, неоправданным, но на чем-то их конструкцию надо было испытывать, так?

А огнемет на передовой лодье? Пусть даже голова начищенной до блеска медной птицы заканчивалась не жалом змеиного языка, а неказистым потемневшим раструбом, а перья, заходящие друг на друга, были намечены лишь грубыми штрихами, все равно огненная фурия казалась настоящим произведением искусства любому стороннему человеку. Отливающая краснотой маска являлась как бы символом богатства ветлужцев и манила к себе, словно была иссечена из золота.

Тревожный звук боевого рога выдернул Вовку из грез, заставив опуститься на грешную землю и прильнуть к обзорной щели.

Весла на четверке ушкуев разом упали на поверхность реки, вспенив воду и послав свои суда вперед, словно разгоряченных коней. Видимо, ушкуйников русы решили использовать на острие удара, ничуть их не жалея, что еще раз подтверждало отсутствие приязни между северными соседями.

Однако на этом плохие новости не заканчивались. Следом за новгородцами двинулись и русы, сохраняя некоторую дистанцию между собой и ушкуями.

Успев кинуть взгляд на остров, Вовка ощутимо вздрогнул. К горлу Гондыра уже был приставлен меч, а его сопровождающий валялся на песке, даже не успев выхватить оружие из ножен.

Тело сразу отреагировало – в ногах появилась предательская дрожь, а голос сорвался на фальцет:

– Готовься!.. Щиты вздеть!

– Не умолкнешь, отрок, язык отрежу! – плечо сжали сильные пальцы и после почти дословного повтора его же слов невозмутимый голос вернул к нему свой интерес. – Напомни, на сколь бьет твой огненный самострел?

– Метров сорок, пятьдесят…

Вовка оглянулся и с облегчением узнал черемиса. Признаться, за разноголосицей суматошных мыслей он и забыл, что на судне кроме него есть, кому командовать. И кроме мальчишек, суетящихся в тесноте узкого лодейного пространства, есть еще железные ряды потных ратников и их глава, отвечающий за весь корабль. Обычно флегматичный, равнодушно принявший даже тот факт, что на его лодье будет установлена загадочная жар-птица, сейчас Кий имел вид загнанного хищника. По крайней мере, скалился также. Невесть какое достоинство, но и то хлеб.

– …то есть четверть, а то и треть полета стрелы. А если поднапрячь насос, то и больше!

– Вот и не торопись попусту…Жди.

Собственно, общее руководство ратниками на лодье осуществлял вовсе не Кий – глава воинской школы тоже был на судне, и сейчас напряженно всматривался вперед, не выпуская при этом из поля зрения всех и вся.

– Кий, не тереби мальчишку, лучше наведи порядок на палубе!

– Да он не… – начал было Вовка, но тут же получил от черемиса весомую затрещину.

– Тшш!.. Отрежу!

Сам же Кий смиренно шагнул вглубь судна и сильным толчком отправил кого-то навзничь. Вовке послышался хруст и он лишь понадеялся, что это был треск скамьи, а не чьей-то кости. А Свара все не унимался.

– Стоять, а не понуро прятаться за чужими спинами!! Смерть встречаете, а не примаком[10]10
  Примак – зять, принятый в дом тестем.


[Закрыть]
нищим идете в дом жены своей! Все вскоре закончится, так или иначе! Где радость на лицах?! С улыбкой щиты держать! Стоять! И прикрывать недорослей безмозглых, что оскепы[11]11
  Оскеп – копье, пика (др. русск.)


[Закрыть]
вам будут подавать и самострелы разряжать в сторону ворога!

От крика дрожь в коленках начала проходить, и Вовка с шумом прокашлялся, заработав подозрительный взгляд со стороны черемиса. Однако, не дождавшись новых каверз, тот вернулся под защиту птицы и вновь невозмутимо расположился за его спиной.

Первая стрела с чавканьем впилась в борт лодьи, а затем уже медная маска загудела, оставляя с внутренней своей стороны вспученные следы попаданий. Новгородцы били не часто, но прицельно. Оставалось лишь молиться Богу, чтобы ни одна из пернатых вестниц не нашла узкую обзорную щель или не упала сверху.

Резкий толчок в спину заставил его прильнуть к обзору, а сверху что-то глухо звякнуло и затенило яркий солнечный свет.

«Щит свой на меня сдвинул! А говорил, язык отрежу…»

Вовка бросил взгляд на поверхность реки и неожиданно оцепенел. Прямо ему в лицо, вращая пестрыми перьями, летел острый железный наконечник. Не торопясь, словно в замедленной съемке, он провернулся вдоль своей оси и сместился чуть в сторону, целя в левый глаз.

– А-а-а!!

Вовка отдернул лицо и тут же в узкой прорези, раздвинув рваными кусками ее медные края, показалось дрожащее от нетерпения стальное жало.

– А-а-а!!

Крик сам исторгнулся из его утробы. Он ничего не мог с этим поделать, как не желал вновь придвигаться к обзорной щели. Та казалась преисподней, за которой его ждала жуткая боль и бесконечные страдания. Вовке на миг почудилось, что на свете нет ничего важнее, чем чуть-чуть подождать и тогда опасность наверняка минует.

– Вовка, твою кобылу через третью изгородь!! – крик Свары доносился глухо, не пробиваясь до глубин сознания. – Отсекай головные лодьи! Не дай прорваться всем!!

Резкая боль привела его в чувство. Остро отточенный нож черемиса полосовал ему руку, до сих пор сжимающую рукоять поворотного клапана, а горячий шепот ввинчивался в ухо непонятными словами. Еще мгновение Вовка наблюдал, как его кровь тонкой струйкой стекает на почерневший от прикосновений раструб огнемета, а потом неожиданно опомнился.

Ему надо сделать свое дело, и бой закончится. Так или иначе, как сказал Свара. А едва не убивший его кусок заточенной стали он потом возьмет в качестве оберега. Потом, после боя.

– Убрать стопоры!

Голос вновь сорвался на фальцет, но это Вовку уже не беспокоило. Руки привычно дернули за рукоятки, и медная птица со скрипом сдвинулась вправо. В уши ударил приближающийся рев десяток глоток нападающих, а в обзоре мелькнул изукрашенный шлем ненавистного новгородца.

Головной ушкуй был уже в семидесяти метрах и с каждым взмахом весел враг приближался к заветной цели.

К судну, где находился не только Вовка, но и многие из его недорослей.

К катамаранам, где без сил лежал раненый отец, и жались за щитами беззащитные девчонки.

– А-а-а!!

На этот раз это был крик ярости, пусть и немного нарочитый. Пальцы левой руки крутанули колесико, выдвинувшее фитили выше ветрозащиты, а ладонь правой повернула рукоять, запирающую содержимое находящегося под давлением бака от простора реки. Огонь вспыхнул сильнее, и жидкость с оглушающим ревом рванула вперед, огненным фонтаном выплеснувшись из клюва птицы в направлении приближающегося судна.

Опустошенный, Вовка дернул рукоять обратно и трижды стукнул ногой о доски носовой палубы, давая команду ребятам накачивать давление в бак по максимуму.

«Такая вот автоматика!» – мелькнула надоевшая уже ему за время испытаний огнемета мысль.

Впереди полыхнуло, и он вновь прильнул к обзору. Огненная струя прошла по воде, разойдясь по ней горящим пятном, взобралась на борт передового ушкуя и плеснула пламенем по мачте и спущенному парусу. Смесь фракций нефти, масла, смол и негашеной извести прошлась по деревянным бортам судна и облепила фигурки на его носу, превратив их в скорчившиеся сгустки огня.

Дружный рев, сопровождающий атаку, неожиданно затих и сменился выкриками с противоположной стороны. Однако и те скоро умолкли.

На поверхность реки опустилась тишина, был слышен лишь треск пламени и глухие звуки сталкивающихся меж собой весел – некоторые гребцы атакующих не выдержали неожиданно застывших лиц своих соратников и приподнялись со скамеек. Прежде чем опомниться, ушкуи короткое время двигались лишь по инерции, медленно минуя ревущие огненные пятна, спускающиеся по течению мимо них.

– Твою башку коромыслом! Отсекай, а не выделывайся, бестолочь!! А этих мы ужо встретим! Ну-ка, братцы, выцеливай одоспешенных! Бей по готовности! Кто не уверен, подпускай ближе, это вам не земля матушка, покачивает!

Редкие щелчки услали болты самострелов в сторону ушкуев. Через несколько мгновений их стрелков поддержали с других ветлужских судов, и росчерки стрел усеяли небо над лодьей.

«Отсекай, отсекай… Сам бы попробовал этой дурой попасть как тебе надобно!»

Несмотря на ворчание, Вовка согласно кивнул и, дождавшись возгласа из-под палубы, вновь полоснул пальцами по колесику горелки и открыл запорный клапан. Не дожидаясь результата, он схватился за рукояти чуть нагревшегося сифона и с силой налег на всю конструкцию. Птица вновь заскрежетала на повороте, и фонтан пламени лег поперек реки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю