Текст книги "Волжане (СИ)"

Автор книги: Андрей Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 14

За три недели до стычки с суварцами.

За горизонтом вставало солнце.

С лесистых холмов, возвышающихся над местом, где прозрачная Волга принимает в свои объятья мутную Оку, два всадника наблюдали, как под их ногами разгорается рассвет. Робкие лучи еще не выглянули из-за края земли, но уже подсветили мрачное небо повисшее над головами людей мутным багряным узором.

Внизу темным зеркалом раскинулась водная гладь, сливаясь с бескрайним лесным массивом вдали. Светлые пятна песчаных островков, образовавшихся при слиянии двух рек и не успевших порасти кустарником, лишь слегка угадывались на поверхности воды.

Однако взгляды людей, ныряя с крутого обрыва в лежащий внизу полумрак, не вязли в нем, а взбегали наверх, к светлеющей полоске с надеждой на новый день.

Рассвет…

Промозглая сырость опустилась даже на Дятловы горы, и роса чуть блестела на высокой траве. Переступали кони, фыркая в темноту под ногами в отвесно поднимающийся оттуда щебет просыпающихся птиц. Одна из лошадей потянулась к спелым колоскам на самом краю кручи, но не достала подернутая уздой. Лишь обмочив губы, она недовольно всхрапнула и замотала головой, но людям до нее дела не было.

Рассвет…

– Лепо тут крепостицу поставить?

– Лепо, – второй всадник перебрал поводья и с некоторым акцентом добавил. – Только что с булгарской на соседней горе делать будем?

Взгляд первого собеседника заскользил в сторону упомянутого укрепления, но остановился чуть ближе и в стороне, где за темной полоской леса располагался лагерь для привлеченного работного люда. Народ уже начал подниматься, наполняя воздух сдержанным гомоном, похожим на пчелиное жужжание, стуком топоров и треском ломаемых сучьев.

– А что с ней делать… каши не просит. Пусть стоит, пока не развалится.

– Так-то оно так, но она твоим мастерам угроза нешуточная. А они у тебя на вес золота!

– Как только Емельян наметит, где водоотводы класть необходимо, так сразу на Суру вернется, останутся лишь подмастерья, которые следить будут, как местные людишки бетонные лотки набивают. А уж учитывая, что право на строительство крепостицы в наше совместное владение мы у местных старейшин выкупили, а вои твои отсюда никуда не денутся…

– Чудишь ты, воевода, с лотками этими. Ведь в самую сердцевину, горы залезли! А сколько монет в землю закапываешь!

– Мы сюда надолго пришли. А не отвести родники и воду от холма, так оползнем все наши труды в Оку смоются. Помяни мое слово, когда-нибудь булгарская крепостица именно так и сгинет. А пока… пусть ее, ругаться с Булгаром чревато! Хватит того что городского голову к ответу призвали и сестру твою освободили. Этим и оправдаемся, но далее усердствовать не будем.

– А что, кто-то уже прознал про сии деяния, чтобы оправдываться?..

– Вроде бы нет, но рассчитывать на это не стоит.

– Рисковал ты…

– Это да.

– Моей сестрой рисковал.

– И своими людьми… Весьма близкими мне людьми, хоть и не ожидал, что они вызовутся на сталь опасное дело! А еще нашим союзом… Однако без риска ты бы сестру еще долго не увидел, да и увидел ли вообще? Была бы она тогда в своем уме? Не уверен.

Собеседник удрученно покачал головой, соглашаясь со сказанным.

А воевода меж тем продолжил.

И просьба у меня к тебе… Ты сразу отсюда не уходи, вдруг да гнилое яблоко само упадет тебе в руки, без оползня… Я внове про крепость булгарскую.

С чего бы ей?

– Она хоть и зовется булгарской, но ныне их ратников тут кот наплакал, они в основном с купцами появляются, а война не самое лучшее время для торговли! Люди, же инязора лишь по привычке в крепости сидят, старый его приказ выполняя, а у ополченцев вовсе зуд в одном месте! Хлеб на полях еще колосится, а рук, чтобы его убрать, не хватает? Это у нас с тобой литовки, да жатки, а самих полей с гулькин нос, а тут!.. Собственно мои вои радости все равно не испытывают, да и суздальские тоже, но мы хоть надеемся свои потери возместить…

– Кто же придумал сроки эти?

– То князя Юрия договоренности, хотя я и высказывал ему, что идти на Булгар нужно не к осени, а когда никто ждать не будет… В любом случае из-за сроков этих половина дружины в крепостице мыслями уже на твоей стороне, не оплошай! Как только суздальский князь проведет свою рать мимо и ополчение в крепости распустят, не мешкай и перехватывай по дороге тех, кто согласен присягнуть тебе. Этого будет достаточно. Сам детинец даже мизинцем не трогай, как бы ни хотелось.

– Все равно Булгар взбеленится!

– Пусть, но в вину нам прилюдно ничего не поставит. Да и род твой не так

безызвестен, чтобы вменили тебе, будто не свое место пытаешься занять… Эх, да что я по третьему разу тебе мозг выношу?

– Чего?

Воевода только хмыкнул.

Не бери в голову, дурная присказка от моего побратима и твоего зятя…

– Да… – Овтай распрямился в седле, звякнув кольчужными звеньями, и покачал головой с толикой удивления. – Даже не верится! Не осталось более никого, кто против меня голову поднял бы!

– Не спеши! Тебе еще обещания свои выполнять, которые дал, когда рода эрзянские умасливал, да обхаживал. Иначе к ним придут булгарцы, озлобленные тем, что какой-то независимый от них властитель подмял под себя все эрзянское племя и не склоняете перед ними голову. Так что посети каждого, воздай положенные почести, подтверди обещанное. А еще про подати напомни тем, кто наше уложение не принимает, а собственным умом жить хочет… Насколько я помню, мехами, и стоялым медом вы откупались в былые времена от Киева и Булгара?

– Да, но с той поры, как Ярослав, князь муромский, в наши леса ратью зашел, отдарки сии перестали на Русь посылаться. Отдарки, заметь, не дань!

– А я, и не предлагаю тебе их куда-либо посылать! Себе бери! Тебе новое войско содержать, да суд вершить, на все нужны средства. А монеты с железа у нас есть на что тратить!

– А зачем из-за будущих податей уже сейчас морочить голову соседям? Осенью повозом привезут, как только старейшины изберут меня властителем!

– Тебе выделить надо тех, кто нашим поконом жить согласен. Пусть остальные уже сейчас задумаются, что только им к зиме вереницы возов к тебе везти! Силой усердствовать не надо, выгода сама укажет путь, хотите, мол, жить по своему, милости прошу и подати-по старому платить. А, желаете детишек выучить, да чтоб каждый муж справное воинское облачение получил, так вам в другую сторону дорога…

– На воинскую и школьную повинность!

– Всегда можно с разных сторон на любую проблему посмотреть. Детишки ведь не просто так работают, а монеты в дом несут. Кормильцы! Да и снаряжение дают без всякой платы. Знай себе зимой вместо того, чтобы на печи сидеть, сулицей верти в разные стороны! На всем готовом! И урожай весь твой, не надо князю десятину нести! Уловил? И тогда школа и мастерские придут в их веси по согласию, а потом они уже сами от них не откажутся, каким бы калачом их не манили. Думаю, что уже зимником ты не только оброк примешь, но и решение первых желающих от него увильнуть. Так что хлопоты предстояв тебе нешуточные, только успевай поворачиваться. Хлопоты это такое дело…

– Всегда есть и будут!

– Вечно будут, до нового пришествия Господня!

– Кха… – закашлялся Овтай. – Все еще считаешь, что мне, вашу веру надо принять?

– Я не принуждаю твой народ верить в Господа нашего, да и тебя тоже, но креститься ты должен! И ближники твои следом, без этого наша верховная копа тебя не утвердит! Более того, Юрий, князь суздальский, только из-за того нас терпит, что принесли мы свет учения Христова на Ветлугу, где он и тлеет. А увидит он, что встал над нами человек иной веры, да еще из племени, что с его родичами совсем недавно рубилось, так и наступит нам конец. Скорый и неотвратимый, поскольку жизни нам на Оке реке не будет. Да и не ты первый веру сменишь, не ты последний!

– Рубился я с воями муромского князя, а Ярослав Святославич вместе с покойным своим братом Олегом Горислаевичем сами были с Мономахом на ножах, как и с сыном его Юрием! Так что всех русских князей, в одно лукошко не сажай! Может и не осерчают суздальцы!

– Это они между собой враждуют, а с чужаками едино разбираются. И учитывай, что тот, кто до соседского добра жадный, тот и кобылу невестой назовет, лишь бы приданное отхватить! А Юрий давно на наше зубы точит!

– Каленого железа на всех хватит!

– Уверяю тебя, не хватит. Не он, так другой по праву силы принудит выбрать сторону или веру. Рано или поздно. Лучше этот выбор сделать самому и тогда правила будешь устанавливать ты!

– Да не пойдут меня! Вот как я тебя не понимаю! До сих пор не могу поверить, что ты собираешься уйти на покой и вручить власть над своим народом чужаку!

– Тебе!

– А я тебе кто?! Да и зачем? Правили бы каждый в своей вотчине!

– Так и будем править, зачем рушить-то, что работает? Каждый своими землями будет волен управлять по-своему, но выборный князь будет властвовать над общим войском, держать казну и вести дел с соседями. Чашу хмельную с ними поднимать! Все как везде, разве что наследовать сию власть нельзя будет.

– А что в свои руки эту самую чашу не возьмешь?

– Ты моложе и зубастей, Овтай! А мне уже тягостно в походы ратные ходить, – воевода ветлужский снял с себя шлем, подставив слипшиеся от пота седые волосы под порывы свежего речного ветра, и встряхнулся. – А если серьезно, то без объединения нам нед выжить, перешли мы ту грань, за которой на нас просто не обращают внимание. Нюхом чую. А не поделившись властью, нам не соединиться в одно целое.

– На наш век спокойной жизни хватит.

– Возможно! А нашим детям и внукам?

– Ладно… Но объединяться зачем?

– Посуди сам? Сгинешь ты, и придет вместо тебя… – наткнувшись взглядом на вопросительно поднятую бровь Овтая, воевода поморщился.

– Предположим! Только предположим, что не станет тебя и на твое место придет другой, всему нашему делу враждебный. Продаст с потрохами наши тайные знания и станет жить поживать, в злате-серебре купаться под защитой Булгара ли, Суздаля ли, Киева ли. И нам, ветлужцам, пути перережет на Дон. Долго мы протянем без хлеба от воронежцев? А они без нашего железа? Не пойдем ли силой через твои земли?

– Знания тайные, говоришь? У нас по сию пору чугунные чушки в ковкое железо переделывают лишь твои люди и то сугубо малым, числом! Мои кузнецы даже не знают, как к ним подступиться!

– Вот узнают, а во власти не ты? Тогда уж, твой преемник торговлю с Суздалем и Муромом точно на себя замкнет, и народы наши станут если не врагами, то соперниками. Будем цены сбивать друг у друга и всячески пакостить.

– Хм…

– Потому и говорю, что держава должна быть одна. А чтобы обид не было у боярств наших, каждый от нас поочередно будет становиться во главе ее. Один срок я, потом ты или кто-то из черемисов. По готовности, не сразу. Сначала вы своих людишек ко мне приставите в обучение, потом я их возвышу потом…

– Потом я буду править, а твои людишки будут за мной присматривать! Помню.

– А потом твои за новичками в свою очередь присматривать будут. Как без этого? Все помощники нового владыки должны пройти обучение у наместников предыдущего властителя и только потом тот волен заступать на воеводский пост, ибо без знаний прошлого нельзя вершить грядущее. Да и с другими воеводами или князьями совет надобно держать, чтобы им не чудилось лишнее. Целее держава будет.

– Целее ли? В итоге каждый народец, за власть верховную с остальными собачиться будет! В вечном раздрае может оказаться держава такая.

– В корень зришь, но человеческую натуру сразу не переделаешь. Да и не сразу неподъемно будет. Даже в невеликом государстве бояре меж собой за сладкий кусок драться будут, а уж в большой державе… Выход лишь один, договариваться меж собой, противу же те кто раздор вносит, объединяться всем. Да, через кровь пройдем наверняка, будут союзы одних против других. Но зато не будет у нас такого, что измельчавшая порода какого-нибудь властителя приведет к всеобщему упадку. В собачьей своре наверх выбивается сильнейший!

– Слишком уж необычно все.

– Уклад наших народов тем отличен от Киева или Булгара, что нет у нас наследной власти, и привыкли мы вождя ратного выбирать всем скопом. Так что ничего зазорного не будет, если в землях ветлужских, мерских, чудских, черемисских, да эрзянских мы созовем совет властителей, кои и будут выбирать «великого» князя, скажем раз в семь или десять лет. А общий совет старейшин будет следить, чтобы ряд меж нами соблюдался честно. Он же и рассудит, если кто захочет власть под себя на большее время подмять или совсем в свою сторону одеяло перетянуть.

– В одной палате князья с воеводами сидеть будут, а в другой старейшины?

– Хоть бы и так! Я всего лишь предлагаю, а законы будем вместе придумывать!

– И все-таки не пойдут мои родичи на такое! Меж собой еле сговариваются!

– А почему нет? Узнают рода  эрзянские, что их ставленник встанет над союзом племен, пусть и на время, будут меньше тебя кусать, больше думать о том, как сами возвыситься смогут вместе с тобой.

– Дрязги те же будут, даже еще сильнее, разве что ступенькой повыше!

– Знаю! Выгода в том, что через пару сотен лет, смешавшись семьями, мы станем одним народом. И тогда уже с другими землями и племенами будем делиться властью, расширяя свои пределы. Но к тому времени мы уже должны говорить на одном языке, чтить одну веру, дабы не было раскола меж нами по этим хрупким чертам…

– Твою веру! И говорить будем по-словенски!

– Возможно это лучший выход, хотя я и не настаиваю на нем. Наш язык знает большинство народов окрестных, если выберем другой, то не сможем, потом с ними общаться, а значит придем к непониманию и раздорам! К примеру, с теми же вятичами, что не прибились еще к Руси!

– Да ты с ними и так мира не найдешь, пусть даже они племенем словенского языка были бы! А уж в них столько намешано…

– Во-первых, мы их все-таки понимаем, хотя бы и через пень-колоду. А во-вторых, еще пару десятков лет и суздальцы их подомнут так что если хотят выжить как особый народ, то выучатся говорить и по медвежьи! Кстати, не догадываешься, кто следующий после вятичей у князей русских на заклании?

– Язык, вера… – тяжело вздохнул Овтай. – Что еще попросишь?

– Так я не прошу… Смотри что получается! Казалось бы, каждый, кто встанет во главе союза, сможет сделать свой выбор, но ведь следом  придут другие, со своим поконом! И они могут сделать свой! И что в итоге?.. Так что это должна быть общая договоренность и общая выгода! Решим, что три языка должны знать все отроки в школах, так и сделаем! А решим, что дети наши на сей вопрос ответ дадут, на них все свалим! Однако сам я считаю, что победит в этом мире тот, кто под одной верой и языком объединит как можно больше людей. Хоть силой, хоть постепенно, исподволь, что по мне более разумно! И это будет достойная цель для наших внукой и правнуков. Уточню! Наших с тобой, внуков, потому как Иван мне брат по крови и я себя от него по сию пору не отделяю!

– Даже так? – поднял брови Овтай. – Тогда спрошу тебя о главном, ради чего и желал этой встречи… Что будет с моей сестрой и ее дитем? Еще раз благодарю тебя за ее спасение из рук премерзких, но слухи чудные среди воев ходят. Мол, младенец этот от Ивана, хотя сам знаешь, что силой ее брали и по все срокам он не от него!

– А сама что говорит?..

– Плачем лишь заливается в ответ!

– Ты же знаешь, что в последней своей речи Иван посулил, что вольна твоя сестра в своем выборе, но признает он любое ее дитя своим, если та захочет этого! И я тебе говорю то же! Да и не было бы его слова, союз  меж нами стоит того! Если признает Важена его своим суженым, то ребенка ее я буду воспитывать, как сына своего! До взросления или той поры, когда Ивана найдем!

– Верно говоришь?

– Клянусь тебе! – размашисто перекрестился Трофим. – И о сестре твоей буду заботиться, если позволишь! Более того, в случае такого признания мы с тобой одной большой семьей станем и доверять друг другу пуще прежнего будем… Как, Кстати, она? Лишь плачет?..

– Пока не в себе, поверить не может, что все ее страдания закончились. Ивана требует сыскать. Не поверишь, но мне и правда кажется, что у них под конец все сладилось. Как с поисками?

– Как?.. – Трофим прокашлялся и начал медленно рассказывать, с трудом подбирая слова. – Пока мы с тобой общей ратью по всей округе людишек своих ставили, лодьи нашей младшей дружины через Пижму до устья Вятки дошли и по Каме, что иные Агиделью зовут, вверх поднялись. Вечор гонец приплыл с вестями и я сразу к тебе…

– Про Ивана что-нибудь донес?

– И про него тоже. Именно туда его увезли, как панок и болтал. Еще вестник поведал, что в тех местах Иван из плена сбежал вместе с товарищем своим, но далее следы его вновь теряются. Ныне не спокойно там, силы булгарские по всей округе рыщут, мятеж всеобщий гасят. Провидчики наши еле ноги унесли, хотя и были о шести лодьях. Одно могу сказать, жив он.

– Добрые вести. Что еще творится в земля дальних?

– Поведаю, за тем и пришел… – крякнул воевода. – До сих пор не могу поверить! Судя по всему через некоторое время в наш союз еще свежая кровь вольется, пусть и не скоро. Путь в Закамье открыт, лишь бы сил хватило на дальнейшее. Правда, кое-кто на Вятке взял на себя лишнее, тамгою несуществующей бряцая, но победителей не судят!

– Чем отдарился? Не поверю, если скажешь, что за красивые глава тебя туда пустили…

Золотыми приисками на Вятке и другими подобными безделицами в Уральских горах, о которых доподлинно известно, что они есть. Теперь можно и не скрывать сие. И богатства эти по нашей правде будут на всех союзников делиться, кто пожелает в освоении участвовать! Там столько всего, что насильно будем оные земли с приисками в руки совать! Богаче Киева и Булгара вместе взятых будем, если не перессоримся меж собой!

– Кха-кха… – пораженно закашлялся Овтай и покрутил головой. – Ради такого приданного мои старейшины сами в воду креститься зайдут! Только помани!

– А ты и помани! Каменьями самоцветными и серебром! Железом дюже крепким, да мехами зауральскими! Горы всех прокормят, а одним нам все равно не сдюжить!

Установившуюся тишину нарушил глухой гул железного била. Под холмом, на широком песчаном пляже, медленно зашевелилась темная масса, вспыхивая огоньками раздуваемых костров и гортанными выкриками.

– Вот и до него рассвет добрался, зашевелился, князь суздальский! Сколько войска! Сколько войска…

– Второй день уже тянутся – нахмурился Трофим. – Без малого восемь тыщ насчитали, ровно в девять раз больше чем у нас с тобой вместе взятых.

– Но у нас почти все одоспешенные, а тут… два из трех лапотники в коже и чуть ли не с дрекольем.

– Зато все остальные вооружены до зубов! Сами и вооружали! А уж ростовские бояре с чадью своей стоят дружин иных нарочитых княжих мужей! Ткни пальцем в любого, попадешь и потомка славного варяжского рода!

– Скорее бы эти лепшие мужи ушли отсюда подобру-поздорову! – оскалился Овтай.

– Ишь ты, скорый какой… Возблагодари своих богов, что не по суше они тянутся, как могли бы! И нам еще учиться, как с такой прорвой народа управляться! Каждого накорми горячей снедью хотя бы раз в день, да роздых полудневный дай, вот те и четверть дня коту под хвост! Да еще следи, чтобы они меж собой не передрались за это время!

– Не прибедняйся! Не хочешь с ними печами походными поделиться, кои варят снедь на ходу?

– Не хочу, да и мошны им не хватит на такую груду листового железа. Сам едва наскреб, а уж сколько мороки у кузнецов с этими печами было, не описать. Мне по сию пору икается, хотя,казалось бы, чего проще – железный короб на клепке собрать и на колеса поставить! Так нет, то им вальцы новые подавай, то еще какую заумь надумают и сроки сдвинут! А ну их, проглотов этих! – огорчено махнул рукой воевода и веско добавил. – Да и не предназначены печи эти для речных походов, не влезут в лодьи к суздальцам, сам только на катамаранах и держу. Вот для степных дел.

– А куда ты, кстати, попрятал свои корабли Трофим? О трех десятков судов сюда пришел, а ныне лишь пара на пристани стоит. Побоялся, что князь суздальский припомнит что не выдерет ты ему ни печей, ни воев в поход? Вроде не ссорились мы с ним, сам понимает, что после такого нам не выжить, с потрохами булгарцы сожрут. Однако торговые препоны он нам уже ставить начал и школы наши в Ростове и Суздале грозится закрыть». – Потому суда свои от него подальше держишь?

– Да нет. Корабли я направил вниз по течению шерстить заводи рядом с Нюжмой, что ошуую[40]40
  Ошуую – по левую руку (ст.– слав.)


[Закрыть] в Волгу впадает. С реки их не увидишь, косы намыты вдоль течения и поросли лесом, так там разбойнички один другого краше логово себе устроили. Вот по пути на Суру их и почистим, а то вьются над нашими торговыми лодьями как пчелы над медовым цветом, надоели. Заодно и обустроимся, чтобы было где нашим торговым людишкам переночевать, да желудок горячим набить.

– А на Суре что твоему воинству делать? Нешто опять мятеж против вас кто замышляет? Мне не поберечь свои границы?

– Остановимся там по пути в низовья волжские. Опять младшая дружина с

Вятки реки удружила. Затесался к ним наемником странный лазутчик. Вроде не вредил, но нос свой любопытный совал повсюду. Взяли его в оборот, поговорили по душам, и сказался он человечком кугуза горных черемисов, что живут на крутых волжских холмах и по берегам Суры.

– Соседи ваши?

– Ну да, начиная от устья Ветлуги и кончая вельдемановскими землями. Смотрел этот кугуз, смотрел, как мы мимо него шастаем, да серебро на ветер швыряем, вот и решил узнать, чем живем, да что с нас поиметь можно. Для начала торговое подворье у нас хочет поставить, чтобы товары мы ему напрямую продавали, а не втридорога через купцов залетных.

– И что вы решили?

– Решить не решили, но без крепостицы в устье Суры неуютно моим судам на Волге. Одно место нам приглянулось, и даже название кто-то из наших для него сочинил – Васильсурск…

Воевода рассмеялся и махнул рукой, предложив собеседнику повеселиться вместе с ним.

– …но вот беда, стоит уже у черемисов там городок, Цепелем зовущийся, а рядом с ним священная роща, в коей якобы живет их верховный бог Кого Йымы. Невместно и помышлять было просить их подвинуться. Вот хочу наведаться, поговорить с кугузом с глазу на глаз, может, придем к согласию, да выделит он нам землицу по соседству. А заодно и рать ему свою покажу…

– Нешто запугать хочешь соседа?

– Да нет, просто так надежнее монеты вкладывать. Трижды подумает, чтобы ряд нарушить, а то мало ли… Польстится на посулы Булгара и поминай как звали вложения наши.

– А потом уже за солью, как намеревался?

– Да, как только проводим Юрия с его войском, чтобы на Ветлугу или Суру не сунулся, чего доброго. А потом уж и за ним следом, благо, что панок при расспросах подтвердил слухи о том, что учельский наместник пропустит Мономашича без боя.

– На зуб Ошель попробовать не хочешь?

– Кха… Овтай, ты мне как брат названный, мы с тобой чуть ли не полпуда соли за последний два года вдвоем одолели, а потому скажу как на духу… Избавь меня от всяких глупостей подобных тому, что произнес! Такая мелкая шавка, как я, может распаляться на медведя сколь угодно, но одно движение лапой и от нее останется мокрое место!

– Но несколько собак…

– Цель у всех собак одна – дождаться охотника! А я не хочу для кого-то загонять зверя, не хочу, чтобы меня кто-то использовал для этого! Мне в у Учеле нужен вменяемый сосед и добрая торговля с ним и только. Кроме того, учти, что городок сей не так-то легко взять!

– То есть не дерзнешь напасть и мести искать не будешь?

– Даже не подумаю. Как бы я ни хотел наказать наместника в Учеле, но нет. Нечего людишек зазря губить! Ни с нашей стороны сие не надобно, ни с их. Да и силы у меня не те и не для того предназначены! Так что пока суть да дело, мы за ратью Юрьевой увяжемся и как нитка за иголкой в низовья Волги и проскользнем! Не до нас будет булгарцам. Вот разве что через их южную провинцию пройти будет трудно, а точнее через Самарскую луку. Там и стольный город провинции Мардан расположен, и обходные пути поперек луки наверняка все перекрыты. Надежда лишь на смуту и то, что наместник тамошний Селим Колын явно будет, в другом месте.

– А как возвращаться будешь?

– Ну, так семь бед – один ответ! Как сложится. Если не договорюсь с Булгаром, то степью пройду, воронежцы встретят. У них в степи все тихо, Мономашичи, еще раз выведя рать свою испить шеломом Дона, никого там не встретили… Вот разве что Ярополк у себя в Переяславле каких-то приблудившихся побил, а основную часть кочевников совсем распугали и те подались вглубь степей. Так что есть надежда, что препятствий не будет, тем более половцы ближе к осени уходят еще дальше к морю. А ты помощь хочешь предложить?

– И помощь предлагаю, и предупреждение хочу донести. Мы, перехватили повеление булгар к прежнему инязору, дабы тот выделил малую рать в три сотни человек. К концу лета ее следовало привести под Банджу…

– Привести под упомянутый мною стольный город Мардана, что в устье Самары реки?

– Не совсем туда, да и что там за река…

Воевода полез в седельную сумку и через минуту протянул Овтаю карту, схематично нарисованную на плотной серой бумаге. Палец эрзянина уверенно заскользил по листу картона и пересек извилистую петлю Волги.

– Вот сюда. Ниже этой вашей луки… Самарской.

– Хм… С чего бы это Шамгун решил спросить с эрзян службу?

– Оттого что мы меж двух огней живем, палят нам крылья и цари Булгара и князья Киева. Только от русичей мы подарками отделывались, а от булгарцев еще и службой ратной ко взаимному удовольствию. Или ты думал, мы лишь своими силами от князя муромского отбивались?

– Для меня это внове. Но зачем Шамгун просит у тебя помощи осенью?

– Послание пришло от Селима Колына. Он ныне при царе, но… Ни о чем тебе это не говорит?

– Неужели все просчитал? озадачился Трофим, – Нет, не мог, никто про наш поход за солью не знает, разве что… Купец Юсуф? Вряд ли, хотя давно мы с ним по душам не говорили, торговыми делами лишь ограничиваясь… Ну, и как ты поступишь? Не придешь, Булгар тебя не признает, а явишься, натравят на меня.

– Ты еще спрашиваешь? – изумился Овтай. – Как подумать ты мог, что против тебя выступлю?.. Да и послание то вообще не ко мне шло!

– Послание они заново напишут, как только вести о бегстве инязора к ним дойдут… Заодно проверят твою лояльность.

– Чего?

– Не согласишься направить к ним войско, приведут в ответ свое! Да еще и беглеца попробуют обратно во главе эрзян поставить!

– Ничего, встретим! И приголубим!

– Вот и готовься… рать свою готовь на Волгу вести! Точнее к нам, на Ветлугу и Суру! Действо сие без меня должно вершиться, а потому…

– Что?!

Трофим подозрительно обернулся к эрзянской охране, которая приблизилась непозволительно близко, и махнул им рукой, отгоняя прочь. Потом наклонился к самому уху Овтая и что-то произнес. Тот ошеломленно вскинулся.

– Это зачем?! Рискованно!

– Как они с нами, так и мы с ними! Иначе князья русские скоро зажмут нашу торговлю по Оке. А уж когда вятичей переварят, так сразу кончится наша мнимая независимость. Так что помимо усмирения дрязг в своей вотчине тебе надо еще с князем соседей сговориться! Послы его с ответным визитом у тебя были?

– Были. Оружие им позарез нужно, но слабы они, слабы! Кроме того Мономашичи нас за сговор с вятичами с дерьмом смешают, а помощи от булгарцев на этот раз не будет.

– Это да! Суздальцы не дураки, сразу поймут, кто воду мутит. Но сговора никакого не будет, просто мы вятичам поможем… по-братски! Иначе потеряем Оку!.

– Так Абрамов городок почти в наших руках, а уж когда свою крепость тут поставим…

– Согласен, теперь воздух нам труднее перекрыть, но таскать товары по суше в Выксу медленно и дорого. Даже если сдюжим, то то ударит по нашему развитию очень сильно. Однако если вятичи суздальцам поперек горла встанут, не до нас им будет! Потому я и передал через тех людишек, коих мы из плена половецкого спасли, весточку сыну преславского князя Ходота. Мол, может он рассчитывать на нашу помощь, а вести дела ему лучше через тебя, так быстрее.

– И что ты хочешь от меня? Надеюсь не ввязаться в воину против Мономашичей?

– Не буди лихо, пока оно тихо! Обойдемся малым, купеческими делами. Продавай оружие вятичам, а не смогут те расплатиться, так бери земли на откуп или пусть отрабатывают… И, главное, пусть детишек невозбранно посылают к тебе в обучение, а еще переселяй к себе тех, кто не хочет креститься и в ссоре с Русью. Люди для нас важнее всего! Собственно, ради этого все и затеваю!

– Как муромцев раньше к себе переманивали! Легко сказать! С вятичами мы не друзья, да и не были ими!

– Поэтому и говорю, что дело серьезное донельзя, через вражду вашу переступить необходимо!

– Уж больно горделивы они! Сын Ходоты мне много всего передал, после того, как я озвучил через послов твою просьбицу.

– Это какую?

– Чтобы недоросли школьные записали полную историю его рода. Ах, это… То не моя затея была. Так списки с его сказками готовы? Есть чем гордиться?

– Готовы. И если коротко, то их род на престол Киева и Булгара претендовать может…

– Чего?! А ну-ка, поподробнее отсюда… – Вскинулся Трофим. – Из-за этого князья русские на них ополчились?

– И из-за этого тоже. Предок князей вятичей Хаддад родом из булгарской провинции Беллак, где ныне буртасы живут и кою называют ныне именем его отца Мардана. Кстати, раньше часть Хорысданской дороги охраняли именно его люди, пока Мономах, о отместку за приют половцам Шарукана, не взял у них городок Кордно, отрезав от тракта. Если учесть, что до этого у них отняли Кан и кисанские земли…

– Да, без Мурома и рязанских угодий держава вятичей захирела, остался лишь огрызок в междуречье Оки и Волги, – воевода склонил голову в задумчивости и неуверенно произнес. – Сколь там городков осталось? Козельск, Дедославль? Я к примеру, больше и не помню… И что там на пути суздальцев стоит?

– Крепостица малая есть на той карте, что ты мне дал. Мосха, кажется?

– Ну да, ее отец Селима Колына, опальный булгарский царь Ахад поставил у вятичей. Ее у нас Москвой называют почему-то. Не пойму только, что князь там делал…

– Слышал я, что Ахад в свое время защищал вятичей от рати новгородского князя, вот и выделил ему Ходота пристанище.

– Жив еще?

– Говорят, вместе с Юрием в поход идет на Булгар, несмотря на свой преклонный возраст. – Овтай чуть помедлил и добавил. – Думаю, что не по своей воле, восточные земли вятичей уже под пятой Мономашичей. Возможно как заложник того, что войска пропустят мимо Учеля…

– Понятно. Так что ты говорил о предках князей вятичских?

– О Хаддаде? Судя по сказкам, он из рода принца Дуло, что властвовал над Великой Булгарией, раскинувшейся на побережье Русского Моря несколько столетий назад. После смерти владыки Светогора начались дрязги, царство распалось и часть булгар ушла на Волгу, откуда выгнала мурдасов и осела. Второй сын Светогора Джилки стал там царем, а наследовал ему Алмыш…