Текст книги "Волжане (СИ)"

Автор книги: Андрей Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Ефросинья только зубами скрипнула, а малец с немалым усилием стер с лица загнанное выражение и начал рассказывать, хотя иногда и бросал в ее сторону резкие, недоверчивые взгляды.

– Торфяными печами мы воздух подогреваем в домницах, а получившийся кокс, для ваграниц литейщикам отдаем, дабы они лом чугунный в железо переделывали, когда угля не хватает.

– Это понятно… – Николай хотел прервать мальчишку, но не удержался и

переспросил. – Как с хрупкостью железа при использовании торфа?

Почти не отличается от кокс от угля древесного.

– А в домницах использовать?

– Печей торфяных мало.

– Скомандую ставить, а не то опомниться не успеем, как лес вырубим, а торфа у нас залежи. Так как ты дошел до воды этой газовой?

– Помнил слова твои, Николай Степанович, что всему можно на пользу применение найти. Собрали мы печь новую и сложили в ней две колонны. Внешняя колонна из сырых огнеупорных кирпичей, да и внутренняя из них же, но с щелями и заслонками под наклоном, дабы торф в них не набивался…

Ефросинья слушала мальчишку и пыталась понять, почему гневался ее мирный в семейной жизни муж.

Ероха меж тем рассказывал, как подается торф, как охлаждается кокс в ящике для тушения и как они водой охлаждают газы, выходящие в отводную трубу. Неожиданно, она заметила, что в помещении установилась напряженная тишина, и солидные мужи вместе с совсем молоденькими подмастерьями пытаются уловить каждое слово из уст рассказчика.

А потом заметила сверкающие глаза мальчишки, и поняла, что тот в своей увлеченности ничем не отличается – от Радки. Наверняка на ее дочку злились стеклодувы, думая, что своей посудой та отвлекает их от важных дел.

Да и Вовка. Тот тоже в редкие свободные часы говорил лишь о любимом деле.

– То есть вся придумка в том, чтобы дымовые газы с торфяными не смешивались?

– Угу. Сам кокс мелкий выходит, не для всякого применения, зато на выходе, вот эта газовая вода и что-то типа дегтя.

– Что-нибудь с ним делал дальше? – заинтересовался Николай.

– С дегтем? – удивился малец. – Нет, думал, что и так разойдется на смазку. А вот…

Николай хотел что-то сказать, но заметив, что Ероха глубоко задумался, не стал его прерывать.

– А вот когда мы не сухой перегонкой занимались, а паром перегретым торф обрабатывали, то на выходе у нас смола какая-то получилась… Еремей, с собой она?

Вытащив из-за печки берестяной заплечный короб, тот поставил его на стол и вскоре Николай задумчиво скоблил ногтем черную массу с тусклым раковистым изломом и втягивал в себя ее запах.

– Асфальтом пахнет… Он, что ли? Это здорово. Вот только что с ним делать по нынешнему времени…

Но Ероха и не думал останавливаться.

– А кроме смолы той первым погоном маслянистая жидкость получилась и вот в нее я поташ влил. С остатками густыми я пока не знаю чего делать, а вот щелочная водичка хоть и грязная, но воняет так, что решил не выливать…

Взмах руки и Еремей поставил на стол новые бутыли, не этот раз глиняные. Откупорив пробки с обеих, Николай стал сосредоточенно принюхиваться, макнул палец в обе жидкости, каждый раз осматривая его и, наконец, удовлетворений расслабился.

– Значит так, Ероха. Медное кольцо твое по праву! Заслужил и не раз! Что

касается газовой, то бишь, аммиачной воды, то малую, часть отлей,

разбавь и отдай сестричкам для их медицинских нужд. Пригодится для того, чтобы поводить в чувство тех кто сознание потерял, а также для примочек от укусов насекомых. Пусть пробуют применять и тебе зараз выдают, если по нраву придется! Вторую часть отдай тем, кто у тебя фосфорные удобрения распространяет, что после конвертера остаются.

Заметив растерянное выражение на лице мальчишки, Николай удрученно заметил.

– Что, до сих пор не наладил сбыт? Ведь брали бабы на свеклу, я точно знаю. Найди кого-нибудь, кто любит в земле копаться, пусть ставит опыты по выращиванию овощей разных, отмечает, когда и что вносил, какой урожай… Если покажет себя, то возьмем на обеспечение.

– Я сама возьмусь найти, – решительно вмешалась в разговор Ефросинья, до сей поры обуреваемая противоречивыми чувствами. – бабы давно жалуются, что урожай скуднее и скуднее, а навоз на дальних огородах разбрасывать, так мы не ломовые лошади. Только скажи, – что с твоей водицей бабам делать надобно.

– Бабам? – задумчиво поскреб в своей шевелюре Николай. – Во-первых, она пойдет для очистки пятен на ткани, во-вторых, это азотное удобрение, и основа для получения многого другого. Насчет пятен я еще в сомнении, но со вторым сталкивался не раз и знаю точно. Помню, что удобрение то чуть окисляет почву, а еще то, что вносить его в землю надо глубже. Сначала оно даже дождевых червей убивает, но потом их избыток на этом самом месте. Короче, Фрося, экспериментируй с товарками своими но, напомню, любое излишество может навредить, собственно, как и во всех иных делах.

– И как мне понять когда польза кончается?

– Только опытным путем. По сути, и навоз может все сжечь, если его лишку навалить на грядку! Излишек любого удобрения приведет к отравлению…

– Какому на этот раз?

– О признаках у Славы узнаешь. А что, делать, чтобы этого не случилось от водички аммиачной? Во-первых, надо использовать ее вместе с другими удобрениями, и применять лишь в минимальных количествах, приносящих пользу. Во-вторых, вносить надо заранее, лучше под зиму. А чтобы люди не усердствовали, думая, что чем больше внесут, тем – лучше, будем ее продавать. Чтобы ценили и не разбрасывались ею. Как наиграетесь с дозами внесения, начинайте раздавать бабам за самую, что ни на есть, мелкую мзду. Однако в любом случае строго предупреждайте, сколько вносить и как.

– Разберемся, – почувствовала себя вновь на коне Ефросинья.

– Ероха! Дальше и самое главное! Надеюсь, что с помощью аммиачной воды мы сможем получить соду. С чем мешать подскажу, а как… дойдешь своим умом. Будут трудности, приходи запросто, покумекаем вместе. – Николай поднял вверх палец и добавил. – Это твоя главная задача на ближайшее время. С прозрачного стекла мы такой прибыток сможем получать, что хватит на все наши изыскания.

– А…

– Погоди, а та забуду. Вторая по значимости та самая мутная щелочная водичка, которая получается при коксовании торфа с перегретым водяным паром. Попробуй ее очистить и перегнать по запаху это креозот и пойдет нам на пропитку шпал. Что касается другой бутыли, то поставь кого-нибудь на это дело пусть он продолжает эксперименты. Надеюсь, получим осветительное масло и что-нибудь еще, столь же полезное. Если будет нехватка ребят, только свистни! – Николай откинулся на стену и удовлетворено заметил Ерохе. – Не торф, а сказка какая-то!.. Так о чем ты еще заикнулся? Извини, что прервал.

– Похоже, я уже нашел, чем стекло осветлять… Помнишь ли Николай Степанович, магнесийские[29]29
  Магнесия – приморская часть Фессалии (Греция), где в древности обитало македонское племя магнетов, от названия котфого и происходит ее наименование.


[Закрыть] камни, что купец, Юсуф перекупил для нас у царьградских купцов?

– Помню… Не до того мне было, потому тебе и отдал с наказом.

– И одно-то мы компас воеводе сделали по твоему указанию, Юсуф этот камень называл мужским.

– Пусть как хочет, так и зовет, как по мне так это был настоящий магнит.

– Женские он называя магнезией, я их частью, растолок и бросил при варке в стеклянную массу.

– Осветлилось?

– Да, мути гораздо меньше, хотя порошок темно-коричневый, почти черный! Правда, один раз стекло окрасилось в фиолетовый цвет, верно, много положил.

– Много у стеклодувов товара перепортил разными добавками?

– Угу, недовольно поморщился Ероха, отвернувшись в сторону.

– Они хоть ведали об этом? Нет? Хорошо? что не попался, но теперь будь добр, доложи им и попроси прощения, – ухмыльнулся Николай и задумался. – Магнезия, магнезия… Судя по названию, там или магний, или марганец. Напомни, только черные камни среди магнесийских были или иные тоже?

– Еще какие-то полупрозрачные и вроде бы белый порошок из них, купцы его тоже называли магнезией, но жженой. Однако толку с нее нет, она лишь как присыпка хороша, руки не потеют, да еще купцы царьградские ее как слабительное хвалили и от изжоги. Но платить по серебряной гривне за малое лукошко…

– Присыпка, говоришь… – не стал вслушиваться в дальнейшее ворчание мальчишки Николай. – Если там магний, то попробуй его в огнеупорах, намеси с серой глиной для футеровки. А если марганец, то имеет смысл его добавлять в металл для раскисления стали. Это я помню… Тогда это оксид, а значит… Металлурги здесь?

Несколько рук поднялись среди притихшей молодежи, настороженно наблюдающей как творится история.

– Тогда так, Ероха, поделишься с желающими черной магнезией, пусть восстанови ее углем, получившиеся крохи используют как добавку к стали. Думаю, что результаты порадуют, особенно для штампов или подшипников. Или нет! Пусть попробуют эту магнезию сразу в вагранке использовать, при переделе чугуна! Думаю, что расход кокса увеличится, да и температуру дутья придется повысить…

– Известь надо сыпать, как в конвертере?

– Хм… Скорее всего. Много еще камней осталось?

– Магнитов более нет, а белой и черной магнезии десятка четыре полных

пригоршней каждой лишь и наберется.

– Да… даже не знаю, что вы с этими крохами сумеете сделать. Ладно, закажу еще у Юсуфа. Еще что-нибудь новое он привозил? – да, кошкино золото[30]30
  Кошкино золото – пирит (греч.) Буквально – камень, высекающий огонь, по-другому серный колчедан, железный колчедан. Из-за внешней схожестй с золотом полупил прозвище «золото дураков».


[Закрыть]…

– Что?

– Юсуф его так называл, мол, обманное это золото. А еще рек, что другие

обзывают его огненным камнем, потому что искры при ударе летят.

– Хм… для колесцового замка пойдет. И что?

– Если нагреть на огне, то, в-конце концов, подгорает, тускнеет и от него

начинает исходить резкая вонь.

– Продемонстрировать можешь?

– Про… чего?

– Нагреть!..

– Еремей!

Ероха кивнул своему напарнику на керосиновую лампу, а сам стал копаться в его коробе в поисках искомого материала. Спустя минуту небольшой золотистый кристалл уже начал подгорать в щипцах над пламенем лампы заботливо освобожденной от стеклянной колбы. Ожидание было недолгим, к Николаю изумленно вдохнул распространившийся вокруг– потускневшего камешка удушливый запах и вновь счастливо зажмурился.

– Загоревшейся спичкой пахнуло. Ох, хорошо-то как… Она, точно она! – чуть помедлив, он открыл глаза. – Но вы на этом не остановились, надеюсь?

– Как заповедовано. В закрытом тигле нагрели и… вот, чуть выше донышка, налет! Коричневый поначалу был, потом пожелтел…

Как по волшебству из вещей Еремея извлекли небольшой горшочек из тугоплавкой глины, который был тут же перемещен в руки ветлужского мастера. Тот задумчиво поскреб ногтем указанное пятнышка и стал копаться в черно-сером порошке, опавшем на дне сосуда, горсткой праха.

– Как калили, запомнили?

– Угу.

– На что похоже, догадываешься?

Ероха без церемоний изъял горшок в свой руки, опустил палец внутрь, тоже поскреб им налет и вполне ожидаемо попытался отправить его в рот, тут же получив весомый шлепок от старшего товарища.

– Ни вкуса, ни запаха нет, но если привыкнешь все в рот тянуть, то долго не проживешь, уверую тебя! На цвет смотри!

– Сера! – радостно поднял от горшку голову Ероха, – Юсуф нам от булгар такую же привозит! Он говорил, что арабы почитают ее как отца всех металлов. Наверное, от них и берет!

– Может и, с Волги, кажется, там есть самородная сера. В любом случае, тебя есть третья… Нет, вторая по важности задача. Запах газа запомнил? Вот! Когда мы из болотной руды выжигаем серу, то она уходит, скорее всего, именно таким газом…

– Угу, А если при коксовании из печи пахнет тухлыми яйцами?

– Братец, да ты просто кладезь! Я и запамятовал, а ведь сам иногда чувствовал такой запашок из домницы. Часто замечал?

– Бывает. И когда кто-нибудь воздух портит, то также воняет.

– Это сероводород! Как ты, наверное, понимаешь из названия, он тоже есть соединение серы! А она нам нужна. И не только она. Самое первое средство для химиков – это серная кислота.

– Э…

– Не знаю точно, как она выглядит, по кажется, что железо в ней растворяется, а вот благородные металлы нет. И она очень опасна, как, собственно и тот серный газ, что ты нюхал. Хранить эту кислоту можно только в стеклянной посуде, пробки подгонять очень плотно… Короче, продолжай экспериментировать!

– Все так же в тигелях выжигать золото обманное?

– Угу. Лучше бы самородную серу найти, но где? А вот камешек обманный на Урале точно должен быть!

– А как выжигать?

– Ну… Сделай какой-нибудь отвод в тигле, пережигай обманку эту без доступа воздуха, а испарения отводи и осаждай в холоде. Или окисляй в куче подобно тому, как мы дрова на древесный уголь пережигаем, а потом выщелачивай, выпаривай, прокаливай. Как обычно, годы работы для

одной единственной формулы… Эх! Лучше бы, конечно, научиться варить кислоту из серных газов наших печей. Вот только как?

Николай в оглушительной тишине, неожиданно окутавшей комнату, медленно постучал пальцами по столешнице и, прервав – свою задумчивость опомнился.

– В любом случае, парень, к кольцу медному ты теперь будешь соответствующую плату получать. А как соду добудешь в промышленных масштабах, и за серебро на пальце буду ратовать перед остальными!

– Спаси тебя Бог, Николай Степанович!

– Плата будет солидной, потому бригаду свою не обижай, пусть ни о чем другом надумают кроме задач твоих. Не дай бог на сторону уйдут! И сами они и сведения, что лишь у вас в голове есть! А еще помни, что к серебряному колечку обязанности будут прилагаться! Учеников воспитывать, да так, чтобы за год выдавать на гора двух подмастерьев в свободное плавание и столько же себе в подручные. Заранее ищи для этого нужных людей! Если среди своих нет, так смотри на стороне любую помощь тебе в этом окажу, Понятно?

– Как есть понятно, – серьезно кивнул в ответ Ероха.

Николай неожиданно бросил смешливый взгляд на свою жену и сконфуженно дополнил.

Посуду бы тебе… Стеклянную!.. Займусь. Или Фросеньке моей поручу.

Ефросинья аж расцвела, медленно наклонив голову в согласии, и поднялась, пользуясь моментом.

– Неправа я была – в отношении тебя, Ерошка, прими мои уверения в том.

– Да ладно, тетка Ефросинья! – махнул рукой тот, поглощенный новыми задачами. – Замнем для ясности!

– Я тебе замну! – вновь вспылила Ефросинья, схватив в руки первое попавшееся! – Я тебе так замну, что ты у меня своей химией кашлять будешь!

– Как на грех попалась ей одна из глиняных бутылей, обсуждаемых только что. Еще мгновение и черепки разлетелись бы на полу или даже на голове своенравного мальчишки, она не удержалась бы. Только испуганный вид Ерохи, который упал на колени и пополз в ее сторону, остановил от опрометчивого шага.

– Прости ты меня, Христа ради, тетка Ефросинья, прости неразумного!

Добравшись до стола, мальчишка приподнялся и бережно принял в свои объятия бутыль, в которой заключалось все его будущее, если не жизнь. А приняв, поклонился, глубоко и вроде бы на полном серьезе.

То ли мгновенно повзрослел, оценив что в удобрениях она теперь его торговый партнер, а потому от нее зависит многое. То ли, осознав, что у него есть будущее, перепугался. Такая тетка, она смотреть не будет, есть у тебя на пальце кольцо или нет. Разобьет о голову что-нибудь тяжелое и все, нету Ерохи вместе с его опытами.

За поклоном последовали слова.

– Буду держать свой язык за семью замками! Обещаю.

Рядом выдохнул Николай и тут же, от, греха подальше, нетерпеливым жестом отослал мальчишку в сторону, чем прервал нежданное торжество Ефросиньи.

Однако отбежав, тот не выдержал и скорчил кому-то из ровесников рожицу, вызвав смешки. Хорошо не ей, иначе она все-таки прошлась бы ураганом по всему честному собранию. Чтобы помнили.

– Ладно, с химией покончено, разве что с отбеливанием бумаги надо, что-то решить, но это позже в рабочем порядке.

Николай посмотрел на все еще стоящую жену и дурашливо, отодвинул вторую бутыль с химией подальше от нее, вызвав новую порцию смеха со стороны свидетелей ее горячности. Как говорится, кто-то быстро умнел, а кто-то безудержно впадал в детство.

– Тьфу! Что с вами связываться, скоморохами несчастными! – красная как вареный рак Ефросинья фыркнула и вновь уселась на лавку, скрестив на высокой груди руки. – Ужо погодите, придете ко мне за помощью!

– Придем, Фросюшка, куда мы без, тебя!

Николай, серьезно кивнул, и хотел было продолжить, но был остановлен неожиданно ввалившимся в дверь Кионом.

– Беда, Николай Степанович, нигде не найдем Гаврилу-стекольщика, которого ты призывал найти! Как стемнело, ночной дозор видел его на пристани вместе с Третьяком, старостой одного из цементных приисков, но того уже и след простыл!

– В смысле?

– На ночь гладя отчалил! Сказал, что одинцовские ему сукно обещали за цемент что он с Суры привез! И если мол, вечером не довезет, то сделка сорвется,

– Тьфу, ты!

– Да к ним на ощупь добраться можно! Луна почти полная!

– Костер на вышке! Сигналь дальним постам, чтобы останавливали всех! Кто не послушается – жечь к чертовой матери!

Ефросинья испуганно перекрестилась и не только потому, что муж помянул нечистого. Таким ожесточенным она его видела редко, Дождавшись, когда Кийон отдаст распоряжение дежурному, Николай отвернул воротник, блеснув тусклой железной бляхой, – и стал задавать вопросы.

– Что на лодью грузили?

– Вроде какие-то бочки…

– Их простукивали, как заповедовано?

– Не спрашивал… – лицо Киона покрылось капельками пота, и он торопливо добавил. – Думаешь, спеленали нашего стеклодува? Или сам сбежал? Тут же снаряжу лодью с отроками!

Николай вскочил и отчаянно макнул руки.

– Эх! Если пропадут Гавриловы труды со шлифовкой оптического стекла, то… Д-а-а! Была не была! Посылай, но не только их! Твои отроки еще сопляки малолетние, не наткнутся впотьмах на мель, так все одно не догонят дюжую команду! Поднимай десяток старшей дружины, а своих к ним под начало! Дай бог, чтобы Третьяк к одинцовским пошел! Дай бог!.. Подожди.

Задержав рванувшегося было Киона, Николай добавил.

– Вятшим дружинникам объяснишь, что происходит… Утром пойдет донесение на Суру, чтобы глядели в оба! Это секрет стекла легко украсть, а с цементом гораздо сложнее, не везде есть нужная глина… сырье для цемента можно только захватить! Если все так, как мы с тобой подумали, то Третьяк пошел во все тяжкие у подобрал именно время, – когда воевода дружину в поход увел! Так что пусть вельдемановские вой не зевают! А еще выксунских предупредят! Хоть и не рискует ныне никто железную руду у Овтая трогать, но чем черт не шутит! Так-что мальчишек с обеих школ надо срочно отправить на разведку!.. Э… все! Иди!

Помещение наполнилось гулом, но вопросов никто не, задавал, события происходили у всех на глазах, Николай между тем опустился на лавку и проводил взглядом убежавшего сына Пычея,

– И я молодец! Решил для удобства собрать всех в Переяславке! Надо было в Болотное тащить! Оттуда хрен выберешься?

Николай тяжело вздохнул, в очередной раз налил себе воды из кувшина и жадно глотнул. Ефросинье показалось, что муженек странно скривился, будто вода показалась ему невкусной. Однако тот отставил чашку в сторону и незамедлительно продолжил свою речь, заставив ее забыть о посетившем сердце нехорошем предчувствии.

– На самом деле все не так печально, рано или поздно нас все равно сделали бы. Однако это не повод пренебрегать мерами безопасности, так что ждите разговор на эту тему! Пока же вернемся к нашим баранам, сделали бы что ждите разговор на эту тему! Пока же. вернемся к нашим баранам, потому что мы должны быть всегда на десять шагов впереди остальных! На очереди у нас прототип винторезного станка, упомянутая оптика и ее шлифовка, лужение железа для получения жести, чугунные формы для изготовления бутылок и – банок, а также какая-никакая автоматизация дутья через стеклодувную трубку… Гайки и винты понадобятся в первую очередь нам, остальное, как водится, разлетится за звонкую монету. Что еще в тему сегодняшней дискуссии?

– Фанера! – кто-то крикнул с места.

– Угу, а к ней плиты из стружки, как обычные, так и цементные, вот только я не уверен, что, сегодня мы их сможем кому-то продать. Тем не менее, почему бы и не обсудить, если кто-то чего-то добился. Не получится с ними, так отходы с лесопилки можно мешать с глиной и использовать как утеплитель. Кстати, в качестве его можно и обычную глину использовать, если предварительно ее обжечь. Получим в итоге легкие, твердые окатыши, кои можно и в бетон добавлять для снижения веса и между кирпичных стен цехов засыпать, чтобы теплее было. Вот только технологию эту надо заново разрабатывать, а опилки у нас дармовые и их уже горы гниющие!

– А мы их в бумагу добавляем! – выкрикнул тот же молодой и задорный голос. – Нам бы таких гор побольше, тогда мы о-го-го! Завалим воеводу, монетами!

– О-го-го… Молодцами вы будете, когда ваш картон перестанет разваливаться в руках из-за того, что мелкие опилки применяете, а не щепу или стружку! И вы еще до сих пор не поставили прокатные валы для бумаги! Смотрите, не получите следующий уровень классности ваших мастерских, зарплаты не вырастут! – осадил оптимиста Николай.

Напоминаю последние веяния. Наиболее тонкая, и плотная бумага получается из пеньки с добавлением извести для белизны и большей однородности. Потому необходимо увеличивать посевы конопли, благо она и для других дел годна, а после уборки следует сразу закладывать ее на вымачивание. Подробности в выксунской школе, за небольшие отчисления с продаж они не только рецептом, поделятся, но и подмастерьями. С другой стороны на сурских приисках добились покрытия бумаги мелом, разведенным в рыбьем клею, что после просушки делает ее ровной и блестящей!

– У-у-у, это же морока какая! – протяжно пропел тот же голос.

– Без мороки серебро в мошне не зазвенит! Общайтесь, меняйтесь, договаривайтесь!

Николай обвел собравшихся уставшим взглядом и продолжил.

Ну, вот, постепенно мы перешли к технологиям! С этого момента предложения построить больше, шире и выше только потому, что это принесет больше прибыли, не пройдут! Об этом надо было заботиться хотя бы полчаса назад, когда были люди, готовые тряхнуть своей мошной! Наша же почти пуста… Сейчас же я собираюсь вложиться в любые ваши мечты и фантазии, ответить на любые каверзные вопросы, однако все это при следующих условиях… Времени у нас только до полуночи, а на все вложения от вилы тридцать-сорок гривен! Так что траты будут только на материалы, а все блага по фактическому выходу от ваших свершений гораздо позже, после внедрения и продаж. У кого-нибудь есть чем поделиться?

С одной из лавок поднялся худощавый паренек и, заикаясь, начал что-то шептать..

– Громче, Ясень – раздалось поблизости.

– Я… мы… Колесо водное удобнее было для мельницы э… поперек… – юнец провел руками вдоль пола и продолжил путаные объяснения. – У нас перепад воды большой и оно быстрее крутится… да. Но ломается…

Мальчишка окончательно смутился и замолчал.

– Горизонтально, что ли, поставили? Лопасти под наклоном и наверняка деревянные?

Тот радостно закивал.

– Хм, это вы молодцы… Кажется такое колесо называется мутовчатым и фактически является прообразом турбины, отдавая больше мощности, – почесал в затылке Николай. – Только вот турбину эту нужно из легкого металла делать и воду к ней особо подводить… Короче, покажешь! До тебя ведь день хода? Ну да лодка в моем распоряжении!

– А когда в нашей школе поршневою воздуховку нормально починят, мастер? – вмешался, кто-то из школы на реке Вол. – А то меха не дают нужного поддува, а эта дрянь по третьему разу сломалась!

– Сами никак?

– Даже голову поднять некогда, Николай Степанович! Сам ведаешь про заказы наши.

– Вот и нам ее двести до ума недосуг… Вообще стоит попробовать сделать воздуходувку на основе давления воды! Давление у нее поменьше будет, чем у поршневой, зато ломать там нечему. Останься, обмозгуем, а подмастерьев и монеты для ее строительства я постараюсь выделить. Производство ваше останавливать нельзя, голову снимут. Что еще?

– Как насчет двигателя? – раздался застуженный голос с задних рядов.

– Мы тут, к примеру, ради него!

– Ха, двигатель! Паровой и внутреннего сгорания… Лекции о фантастике и ее внедрении в нашу жизнь, в том числе передвижение с помощью железок по воде и, суше, проводятся каждый понедельник, после ужина. Желающих перевести все в практическую плоскость как можно быстрее могу принять завтра, тоже вечером. Помогу вплоть до показа разных имеющихся у меня чертежей, но сразу предупреждаю, что воплощение их дело муторное и совсем не ближайшего будущего. Ну что, кто еще желает выступить?

Николай неожиданно замолчал и тяжело облокотился на стол, пытаясь что-то сказать, однако вместо слов из него вырвался стон. Ефросинья непроизвольно обернулась и пораженно замерла, не отрывая взгляд от его лица. Затуманенный взгляд мужа и бледная кожа, покрытая испариной, говорили сами за себя. Рука у Николая подвернулась, и он тяжело упал на лавку, по пути уронив на пол кувшин с водой.

Сердце у Ефросиньи дрогнуло и замерло, словно кто-то чужой схватил его ледяной пригоршней. Перед глазами ярко вспыхнула картинка грязных пальцев, шарящих по горлышку сосуда с водой, и она стремглав вскочила.

– Отравил, тварь… – она сжала кулаки и еще раз закричала. – Ах, Третьяк, тварь подлая!

Ефросинья бросилась на колени рядом с Николаем сорвала с головы платок и растерянно замерла, же не слыша властных распоряжений Улины.

– Дежурный! Раду, сестричек! Всех сюда, мигом! Люди! Поднимайте, всю оставшуюся старшую дружину! Слово и дело воеводы!