Текст книги "Волжане (СИ)"
Автор книги: Андрей Архипов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
В итоге стороны разошлись, сыпя угрозами и потрясая оружием. А спустя некоторое время, после жарких споров и нескольких чувствительных зуботычин Маркужа своим людям, наемники и русы уже вставали лагерем под выселками. После присяги и опустошения не слишком великой мошны, у Прастена под рукой оказалось три десятка воев, хотя полностью положиться он мог лишь на часть из них. Несколько бывших ратников его брата уже служили ветлужцам и потому лишь временно согласились пойти к нему в подчинение, а большая группа эрзян и вовсе еще не понимала, во что ввязалась.
И вот разговор с мальчишкой
И сомнения.
Примкнуть к суварцам? Неприемлемо, а после стычки Веремуда с инязором и вовсе невозможно.
Ничего же делать, надеюсь, что вся эта история умрет здесь и сейчас? Бессмысленно. Весточка уже ушла.
Пропасть вместе со школьниками? Глупо если не сказать больше. Силой принудить школьников уйти с выселок в леса, прихватив мальчишку за шкирку? Так острые жала болтов только ждут, чтобы он сделал один неверный шаг. Это волчата и на компромиссы они, не согласятся. А он еще не сходил в свой последний поход в земли предков, в Тавриду и Тмуторкань.
А еще Прастен помнил про местных оратаев. Большая часть из них уже растворилась в лесах за выселками, справедливо ожидая волны грабежа и насилия от чужаков, но догнать их по следам скотины для сувар не составляло никакого труда.
«Пропадут ведь!»
Конечно, никакой жалостью с его стороны тут и не пахло, это были не соратники, обычные смерды. Однако на работных людишек у него наличествовал определенный расчет, основанный на поручении тысяцкого. Они бы еще пригодились им на Дону, как на постройке крепости, так и при заселении новых земель.
А если он сейчас уйдет и бросит их на вполне возможное разграбление, кто ему потом доверится?
Вот если бы ему удалось подчинить ораву недорослей, то он, бы еще потрепыхался! Например, вывел мальчишек и смердов из под удара сувар, а оратаям еще и внушил бы, что в этих землях теперь опасно оставаться.
Но железная бляха ломала все его планы.
Осознав, что мальчишка ему не отвечает, а сам он недопустимо задумался, Прастен упрямо повторил.
– Так что скажешь, малец, про свой безрассудный– риск и предложенный мною выход?
– Если ты про подарки для суварцев, то вот они, мальчишка кивнул на несколько пучков стрел сгруженных на траву с одной из опустошенных телег. – А если про планируемое сражение… Полагаю мой ответ, что мы защищаем жителей деревни тебя не устроит?
– Даже не пытайся. Ты только разозлишь сувар своим сопротивлением и они не просто походя пощиплют смердов, но перережут всех, кто им встретится. Этого, ты для них хочешь?
– Тогда слушай второй вариант ответа, – нехотя произнес мальчишка. – За нами почти никого нет, дорога отсюда на прииски одна. Ты же не думаешь, что суварцам нужна именно эта весь? Цементные мастерские для них слишком лакомый кусок, чтобы его проигнорировать, а инязор хорошее прикрытие для его захвата. Сотня воев пройдет туда как нож в масло!
– Ты хочешь предварительно смазать этот нож своей кровью?
– Хотя бы так затупить лезвие, чтобы никто не совал его, куда ни попадя!
– Допустим, через тебя они не пройдут. Кто помешает, им вернуться назад и поискать обходные пути? Они есть.
– И что же ты хочешь предложить? О сдаче приисков не заикайся! На что развиваться будем в следующем году? Чем кормиться? И так концы с концами едва сводим!
Прастен только хмыкнул на последние слова юнца. Все бы так их сводить.
Однако причина была весомой. Если оснастку ткацких, лесопильных или
скобяных мастерских ветлужцы буквально навязывали окружающим, то о
продаже оружейных или цементных приспособлений даже речь не вели, ибо прибыль от бронниц и приисков была более чем весомой и ее потеря
сказалась бы на всех.
– И что, некому остановить нашельцев? Куда же всех воев ваш воевода увел?
– Кто ж об этом знает? – в глазах мальчишки мелькнули искорки веселья, и он не сдержался, – Все, кто ведал, ушли вместе с ним.
Выбора не было и Прастену пришлось проглотить несколько непочтительный тон со стороны младшего по возрасту.
– Нет, так нет! – буркнул он, трудом сдерживая желание двинуть своему собеседнику меж ушей. – Но не лучше ли засеки лесные устраивать и там стрелами противника сечь, чем в поле выходить? Кажется, вас этому учат?
– Ты прав, рус, этому, Но с того момента, как ты поведал мне про Анбала Хисама, задача изменилась. Это не какой-то там половецкий набег с целью грабежа и захвата невольников. Тогда бы мы уцепились ему за хвост и не отпускали, пока не подойдут основные силы. Только вот сил этих нет, да и наместнику, как я уже предположил, нужны прииски! И при этом, как ты сам и сказал, суварцы могут пойти в обход, выставив перед нами заслон! Конными они нас обгонят! А потому нет другого выхода, как выманить их на себя и посечь стрелами! С ранеными, и без лошадей они точно некуда не полезут! А иначе они в тех местах закрепятся и постепенно нас схарчат! С верховьев Суры, где начинаются суварские владения, перебросить подкрепления не намного дольше, чем с Ветлуги! И они могут, в отличие от нас нынешних, это сделать!
Прастен задумчиво кивнул. Если воевода увел основные ратные силы, то расчет у мальчишки был верным, но он для порядка все же возразил.
– Будто тому же Булгару и Сувару ныне до того?
– До того, не до того, но что такое цемент булгарцы и иже с ними пребывают, раскусили. Учитывая же, что они всегда считали эти земли под своей дланью, то рано или поздно, но должны попробовать урвать кусок себе на сладкое. А уж если почувствуют, что прииски можно захватить насовсем, бросят свои распри и придут всем кагалом.
– Уж не иудей ли ты? – настороженно зацепился Прастен за последнее слово.
– Боже упаси! – Мальчишка сначала потянулся к бечевке на шее, но потом просто размашисто перекрестился. – Просто нахватался. Были у нас иудейские купцы на Оке что-то вынюхивали, так еле спровадили от греха.
– Что не поделили?
– А все то же… Почти вся торговля невольниками в Таврике под ними, для всех ветлужцев это смертный грех. А уж учитывая, что большая часть живого товара из христиан… Кроме того, резой жить у нас запрещено, что им тут делать? Ходить за нами хвостом, скупая добычу после каждой битвы и возить с собой блудных девок для того, чтобы вытянуть, из воев последнее? Вырежем сразу же, без сожаления, о чем и предупредили…
Торговые промыслы части иудеев не были для Прастена – чем-то запретным, да и христианская вера не была для него самого чем-то незыблемым, большинство русов на Суре верили в основном, в старых богов. Однако сам он все-таки был крещен, а потому нарушить заветы своих родителей, оставив единоверца один на один со своей бедой, ему было не по душе.
И это был еще один маленький камешек на чашу весов. Однако весы дрогнули, но не покачнулись. Нужно было что-то еще, более весомое.
– Мои вой вряд ли согласятся проливать свою кровь ради ваших приисков.
– Будет добыча и думаю, что не самая маленькая.
– И как ты предлагаешь делить эту самую добычу после встречи с суварами? – хмыкнул Прастен, подразумевав что этот момент может и не наступить вовсе. – Надеюсь не поровну? Я немного сомневаюсь, что какие-то сопливые отроки стоят моих зрелых мужей… Только не подумай, что я уже согласен! Суварцев в полтора, а то и два раза больше чем нас всех, вместе взятых!
– Не был бы согласен, не ринулся делить шкуру поднявшегося из берлоги
шатуна, резонно возразил ему мальчишка. – Видишь же, что каленых стрел у нас и на вдвое большую рать хватит. Собственно вам и делать ничего не придется…
– Это если мазать не будете, – как бы ни был Прастен озабочен, но азарт торговли взял свое, пусть даже он пока и не собирался соглашаться ни на какие условия. – И если вам позволят безнаказанно расстреливать конницу. Наверняка ты думаешь что сувары это безропотные смерды, пришедшие к вам на заклание?
– Думаю, что это обычные тати, коих надо поманить близкой победой, выбить наиболее боеспособных, а потом прихлопнуть как назойливых мух.
– А есть чем прихлопнуть?
– Есть, – недобро оскалился мальчишка и перешел к делу. – А с дележом предложу вот что… Если встанете с нами, то половина зброи и оружия суварцев достанется вам, но свою часть мы будем отбирать первыми, да еще всех лошадей заберем, в коих у нас недостаток.
– Что?!
Прастен и сам не заметил, как встрял в спор, доказывая, что это грабеж и иное оружие одно стоит всего остального! Но «княжич» неожиданно уперся рогом. Ну, вот зачем ему были нужны неказистые доспехи суварцев, если на всех ветлужцах и так железо? А людям Прастена они сгодились бы. И даже если не пошли бы им легко разошлись среди воронежцев, чьи сотни росли не по дням, а по часам.
В итоге встрял Маркуж и предложил делить по старине. Кто побил в бою, того и добыча. А поболе того, как «княжич» предложил им свою десятину, положенную мальчишке по статусу, и эрзянин поплыл…
Прастен даже побагровел, едва сдерживаясь от смеха.
Маркуж ведь вообще не хотел идти под мальчишку и встревать в свару, но как только начался торг, сразу забыл про все свои страхи и даже попытался, коверкая слова, вытребовать себе худшие условия, чем было предложено. Винить его в этом было нельзя, он прибыл гораздо позже и возов, доверху заполненных арбалетными болтами, не видел. Однако стукнуть ему по носу, чтобы не вмешивался в спор вышестоящих, было не лишним.
Но тут все завертелось.
– Что, Андрюх? – отвлек свое внимание наглый юнец на подбежавшего к нему школьника,
– Ну… Неприятности. Эрзяне, что недавно прибыли, попытались ограбить на выселках смердов!
«Вот тебе и дележ будущей добычи! Тут друг друга бы не поубивать!»
Прастен чуть напрягся.
Да и Маркуж, как бы плохо не понимал скороговорку ветлужцев, грозящие неприятности тоже ощутил сразу. Прастен буквально кожей почувствовал, как мощная фигура десятника скользнула ему за спину.
– Именно эрзяне, не русы? И как успехи? Фразу мальчишка бросил с ленцой, даже вида не подав, что заметил какое-то движение или озаботился судьбой, смердов. Однако по поведению держащих их на прицеле недорослей стало понятно, что те вполне оценили ситуацию. По крайней мере, один из самострелов уже смотрел Прастену и грудь, а не в ноги.
– Трех успокоили, остальные пока ни о чем не подозревают.
Прастен внезапно осознал, что пока он тут мудрил, ситуация все-таки вышла из-под его контроля.
«Быстро они разобрались с его людьми и главное без шума. А виноват в этом, конечно, эрзянин, который тут топчется вместо того, чтобы следить за своими сородичами. Ну что же, его и назначим за все отвечать!»
Резко развернувшись, он нашел взглядом Маркужа и, с силой оттолкнувшись ногами, бросился на дюжего соратника. Нож из-за пояса неосознанно переместился в руку и вскоре новоиспеченный десятник оказался прижатым к развилке деревьев, несмотря на то, что был выше руса на голову, да и силушкой его природа не обидела. Хриплый крик зажатого в тиски двух берез и потерявшего равновесия эрзянина попытался вырваться наружу, но Прастен вбил его ударом рукоятки ножа куда-то в район переносицы. Кровь брызнула Прастену в лицо, но он даже не обратил на это внимание.
– Я тебе что говорил?!! Не лезть со своим уставом в калашный ряд! Я же тебя предупреждал, чем все это закончится!! Какого лешего ты позволил своим людям тут распоряжаться?!! Я тебе это разрешал?!
Растерянный Маркуж попытался вырваться но уже перевернутое и прижатое к горлу лезвие не позволило ему что-либо предпринять. Десятнику осталось лишь покаянно просипеть, удерживаясь раскинутыми руками от падения на спину.
– Прастен! Прастен, да что же это ты?.., Да мы в спешке даже припасов вдоволь не захватили. Ты же сам велел поторапливаться! Да и не убудет от смердов!
– Причем тут смерды? Ты! Не выполнил! Мой! Приказ! Не вступать! Тут! В свары! Ни с кем! И потерял моих людей!!
–Да лжу он возводит! Да не могут эти недоросли нам что-то сделать!!
За спиной раздалось деликатное покашливание, и Прастен медленно обернулся назад. Мальчишка ожидаемо вмешался, хотя от этого, было не легче.
– Отпусти его, сотник. Я покажу ему, что мы можем.
Прастен резко отодвинулся от эрзянина в сторону и тот облегченно выпрямился схватившись за рукоять меча. Однако не успел он потащить его из ножен, как в правое от Маркужа дерево вонзился болт. И сразу второй. – Мальчишка держал тот самый самострел с высоким коробом над ложем и шустро передергивал козью ножку.
«Это сколько там стрел и как они сами на тетиву прыгают?» – мелькнула и вновь глубоко спряталась мысль, оставив Прастена удивлений наблюдать за действиями «княжича».
Как только эрзянин пытался вывернуться из развилки, куда вновь от неожиданности провалился после первого выстрела, новый болт вонзался в ствол дерева и возвращал его на место. Стрелы сыпались одна за другой, а воин растерянно смотрел на происходящее. Не так-то просто сохранить самообладание, когда смерть проносится от тебя на расстоянии в пару ладоней.
Тем не менее, Маркуж все-таки опомнился взревел медведем и бросился вперед, вытянув, наконец, свой меч. Однако тут же два слитных щелчка, раздавшиеся с разных сторон, бросили его на одно из деревьев. Оперенья в груди было не видно, но внушительная вмятина на зерцале лелеемого эрзянином доспеха свидетельствовала, что хотя бы один из выстрелов не прошел мимо. Да и шлем с десятника спал, намекая на удар по голове. Бросив взгляд назад, Прастен заметил, что численность школьников на поляне увеличилась,
– Охолонь, эрзянин! Иначе мои ребята спустят боевые болты! – мальчишка небрежно отбросил свой самострел с коробом в сторону. – И не из этой игрушки!
Выждав время, когда тот начнет приходить в чувство, «княжич» продолжил.
– Успокоить еще не означает упокоить. Живы они, Андрюх?
– Так точно. Лежат в виде связанных тушек и даже не мявкают. Вот только доспехи на них были бросовые и ребра тупыми болтами из самозарядки мы наверняка поломали. По-моему даже ногу одному умудрились пробить.
– С чего все началось?
– Попытались эти оглоеды у Мани гусей забрать, которых она еще не успела вывезти. Двум даже шеи свернули, паразиты.
– И это все?
– Если бы. Тогда бы мы наши разборки отложили на потом. Эти лесовики начали руки распускать в ответ на замечание, а, один даже попытался к сестричкам пристать, что Вермуда лечат. Сначала Радку опростоволосил, платок сорвав, потом вторую по губам ударил… Этому мы ногу и пробили, заодно кистенем приголубив.
Прастен заметил, как глаза мальчишки наливаются бешенством, и застыл в недоумении. Было бы из-за чего. Может из-за девок? Если до этого в столкновении с Маркужем сопляк скорее играл на публику, чем на самом деле злился, те теперь не знал, что и делать.
Его десятник тем временем помотал головой попытался привстать, однако охнул, схватившись за голову.
Вот что, эрзянин, – Мальчишка продолжил говорить невозмутимо, однако тон его ощутимо похолодел. – Самострел многозарядный ты видел. Пусть он бьет не как боевой, но вблизи мы твоих сородичей перещелкаем как сусликов, благо железа на них практически нет, как и щитов окованных. Или ты сейчас призовешь их к порядку, или мы действительно их упокоим, чтобы они не ударили нам в спину!
Маркуж неуверенно поднялся на ноги, окинул мутным взглядом стоящих на поляне и вновь упал на колени. Прастен понял, что пришла пора вмешаться.
– Не в стоянии он, тем паче ныне. Это мои люди и моя ответственность. И я… – Прастен скривился, но все же произнес. – Я приношу свои извинения за столь прискорбное недоразумение.
– Прощение заслужишь в бою, сотник, если конечно твои эрзяне не сбегут вслед за Маней и ее оставшимися гусями… – грубо съязвил мальчишка, но тут раздался тихий, свист из кустов и он неожиданно выругался. – Ах, ты ж… А бежать, судя по всему, самое время!.. Однако если передумаешь выводи своих лиходеев на пятьдесят шагов перед выселками и начинай готовиться!
– На смерть нас толкаешь?! – необдуманно резко вскинулся Прастен но тут же поднял руки вверх, успокаивая поднявших самострелы школьников.
– Тогда сразу стреляй и дело с концом. В чистом поле мы ничего не сможем сделать против конницы, даже легкой!.. И с чего такая спешка?
– Дымы на той стороне запалили, значит суварцы другой дороги не нашли, мальчишка мрачно указал на взлетевшие над дальним лесом черные облачка, а потом на солнечные часы, грубо нарисованные в центре поляны. – Так что через час они будут здесь.
– Конными? И через час? – Прастен кинул взгляд на блеклую тень, незаметно для глаза ползущую по земле и удивился. – Мы пешими быстрей добрались.
– Мои хлопцы завалы на дороге устроили, – пояснил тот и ответил, на другой, невысказанный вопрос. – А еще они закончили курочить телеги селян и теперь мы сможем замкнуть кольцо гуляй-города[39]39
Гуляй-город – передвижное полевое укрепление в XV-XVIII веках. Представлял собой комплекс прочных телег, оснащенных большими щитами.
[Закрыть]. Так что выстоим.
– И что делать нам? – уже спокойно спросил Прастен.
Что такое гуляй-город, он с недавних пор знал. Тележный круг с высокими дубовыми щитами стал применять у них на Дону при защите торговых обозов, а потому Прастен осознал, что на убой его никто не собираемся пускать.
– Выманить на себя конницу, как я и говорил.
– Всего лишь, послужить приманкой?
– Мои люди будут стрелять, твои защищать. А если придется очень туго и решим уходить в леса, то еще и прикрывать отход,
– И тогда?..
– Тогда отойдем на засеку, что устроили в сотне метров отсюда на краю оврага и повторим действо. Туда заранее отойдет обоз, а сестрички отведут твоего брата. Скорее всего, нам до засеки этой придется идти под стрелами…
– Не придется! До этого стопчут!
– …поэтому помощь ваша придется как нельзя кстати. Могу дать ростовые щиты и длинные копья, на случай если такое произойдет, но воюйте как, привычнее, – мальчишка оглядел еще не пришедшего в себя Маркужа и добавил. – Мы справимся, сотник, лишь бы его люди из-за свары этой не возмутились и не побежали!
«Княжич» начал отдавать команды, по которым несколько школьников ринулись прочь, а Прастен начал действовать. Он знал, что надо делать. Подвести людей Маркуж под себя было самое время.
Он шагнул к эрзянину и с размаха ударил его кулаком в лоб. Тот уже «протрезвел» и даже стал шарить на поясе в поисках изъятого у него оружия, потому Прастен на этот раз не сдерживался, разбираться с новоиспеченным десятником не было ни малейшего желания, ни времени. Не обращая внимания на рухнувшее тело, Прастен вновь повернулся к мальчишке с вопросом.
– Так чем мне обнадежить моих людей? Я про добычу…
– Если возникнут проблемы, обещай больше, договоримся, но при этом не забывай, что у многих моих ребят семьи на попечении, да и знакомым девкам в глаза пыль пустить хочется…
Пополам? И лошадей?
– Коней сечь стрелами будем, а барахло нам и вовсе не нужно…
– И?
– После боя все примерно оценим, составим перечень в двух списках, опечатаем, а дотом ты все отвезешь вашему тысяцкому. Дядьку Петра я давно знаю и в справедливости его ничуть не сомневаюсь, потому окончательному вердикту от него поверю. Да это нам и выгоднее. У вас цены на шмотки и оружие дороже, а почтовая лодья ценную бумагу в наш общинный банк в два счета доставит.
Мальчишка тяжело вздохнул, отвернулся, а потом неожиданно запел пронзительным, ломающимся голосом.
– Как на грозный Терек, да на высокий берег, выгнали казаки сорок тысяч лошадей…
Не ожидающий этого Прастен вскинулся.
– Откуда песнь знаешь?
– И покрылось поле, и покрылся берег сотнями порубанных, пострелянных людей…
– Откуда знаешь?!
Мальчишка отвечать не стал и Прастен вынужденно замер, вслушиваясь в долгие певучие фразы. Понял, что пока песня не закончится, ничего от того не дождется.
– Им досталась воля да казачья доля,
– Мне ж досталась пыльная, горючая земля…
Слова эти Прастен узнал сравнительно недавно, только они были чуть другие. Были они ему близки, тем более и про Терек он ведал, и про казаков. Предку русов, что ходили в набег на Хвалынское море, этою рекою домой возвращались и сохранили ее в своих воспоминаниях, хотя сам он ни разу не был в тех краях. Про казаков ему тоже объяснили у воронежцев. Мол, служивое православное воинство, к коему и он причастен. И почти про все остальное тоже обсказали. Вот только никто ему не смог объяснить, что за стрела такая которая в сердце казака ранила и пулей звалась? Говорили лишь, что спасения от нее нет.
Стих голос, разбежалась большая часть школьников.
– Расскажешь про пулю?
– Долго, а время на исходе. Доживем до конца боя, расскажу, а, может, и
сам все увидишь.
Прастен только скрипнул зубами, но спрашивать более ничего не стал, времени действительно не было. Повернувшись ко второму недорослю, нависнув над ним буквально вдавив его плечо своей рукой, он попытался хотя бы тут добиться подчинений.
– Ты ли Андрейкой будешь? Приведешь повязанных тобою эрзян к тому месту, где вас оборонять будем! Хромого отправишь на засеку…
Но и тот отчего-то не испытал робости перед грозным сотником.
– Отчего не привести? А ты уговоришь ли новых ратников своих головы подставить под сабли суварские?
«Княжич» тоже не сводил с него требовательного взгляда. Пришлось отвечать и, конечно же, ему, а не какому-то там Андрейке.
– Эрзян? У каждого присягу принял, потому каждый за свои слова в ответе. Но тут как Бог даст. Не уговорю, так сгину, но против моих русов они вряд ли посмеют тявкнуть! Да и деваться им уже некуда. Либо с нами, либо изгоями на чужбину, – Прастен хмыкнул и добавил в ответ а прозвучавший прежде упрек. – А русов среди воев Маркужа отродясь не было! Не побегут!
«Княжич» кивнул и неожиданно признался.
– Ты все правильно понимаешь, сотник. И гонца моего верно просчитал.
Бросил бы нас, житья тебе на Дону не стадо бы, сгнобили ненароком в первый же год. Потерю приисков не простили бы,
Прастен лишь криво улыбнулся и отправился заниматься, делами, даже не поспорив для порядка о новом способе дележа добычи. Какая, к чертям, добыча при таком раскладе?! Живым бы вернуться.
А мальчишка в этот раз был не прав. Во-первых, не простили бы не прииски, а гибель «княжича», во-вторых, двигал Прастеном не расчет.
Точнее, не только он.
Но что? Какой из камешков в итоге покачнул его весы? Уверенность школьников в том, что они выстоят? Груда оружия, ими привезенная?
Крест на «княжиче»? Он бы сейчас и сам не ответил.
Возможно, глухая тоска по потерянному степному раздолью, навеянная песней, схватила его за горло и заставила шагнуть навстречу неизвестности вместе с негаданными попутчиками, так уверенными в своей победе. Ведь именно ветлужцы могли обеспечить ему все, о чем он так мечтал и что так тщательно скрывал ото всех.
Рассудительность уступила месту сокровенному, гнездившемуся в его душе долгие годы, желанию вернуть былую родину, уведенной соплеменниками из-под власти хазар и потом потерянную в результате их же козней.
Нескончаемые потоки угров заставили русов уйти с донских степей.
Кто-то из сородичей укрепился в Киеве, кто-то ушел скитальцами на Суру и в северные земли, далекие Сухону и Вычегду. Пути им разошлись и даже привели к взаимной, вражде, но мечта не исчезла. По крайней мере, у него.
И сейчас, лелеемая его предками веками, она нашла себе выход, заставив преступить инстинкт самосохранения.