Текст книги "Распутье(СИ)"

Автор книги: Андрей Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

235

повернул голову: Олиференко манил его рукой, нисколько не пугаясь бросавшихся на забор псов. Однако Никита Петрович уже сам вышел навстречу гостю, который, как оказалось, принёс деду мешок ворованного ячменя. Костя по просьбе старика отнёс зерно в сарай, а продавец и покупатель зашли в дом. двадцати минут им хватило, чтобы повеселеть и взглянуть на жизнь более оптимистично. Прощались друзьями. Олиференко, очевидно, не вспоминал старого долга, а может, и вовсе списал его Никите Петровичу по-соседски, поэтому тот провожал дорогого гостя до самой калитки, где и задержался, чтобы покурить да поглазеть на улицу подобревшими глазами. Словно уловив хорошее расположение духа старика, мчавшийся в очередной раз по улице Меженный притормозил и поинтересовался, не продаёт ли Никита Петрович тёлку на мясо. Абрамов для порядка поторговался, а потом объявил, что зарежет её только лет через пятнадцать, когда перестанет доиться. Саша психанул и, нервно тронувшись с места, уехал прочь.

А воздух всё теплел. С крыш закапало, то и дело срывалась какая-нибудь подточенная мягким зимним солнцем сосулька. "Созрела", – шутил Костя, который уже переносил нарубленные дрова в сарай. Рядом с колодкой приземлилась стайка воробьёв птичек в пять-шесть и устроила шумную свару, словно у них прорвалась вся скованная до этого морозом энергия и игривость.

Становилось шумнее и на улице. Стоявший у ворот Никита Петрович вдруг решил выступить на митинге деда Семёна. Вступления Костя, который как раз зашёл в сарай, не уловил, далее же пошли только едкие насмешки.

– Что, буденовец, обидно?! Власть забрали, теперь орёшь?!

Фраза, брошенная через дорогу, по которой вновь промчался Меженный, не осталась незамеченной. Названный из-за усов и имени буденовцем "красный" дед Тимофеев перестал стучать дверью и ногами и грубо спросил, видно, ещё не совсем поверив в совершённую против себя идеологическую диверсию:

– Что ты там сказал?

– А пошёл ты хорошо знаешь куда! Парторг вшивый!.. Что, вышвырнули вас?! Эт тебе не людей в лагеря упекать!..

– Что?!. Что ты такое говоришь, глупый ты человек?!

236

– Мужиков в лагеря, а сами к их бабам... с шефской помощью! .. Большевики сраные!.. Кто вас к власти допускал?!. Угробили русский народ! Никого не осталось! Кого выгнали, кого умертвили да на войне погробили!

Естественно, эта длинная тирада новоявленного трибуна истинной свободы не осталась без ответа. Уже с первыми словами Никиты Петровича "товарищ Тимофеев", осознав враждебный выпад соседа и мобилизовав все свои разжиженные алкоголем силы, выпустил целую очередь понятных каждому простому человеку фраз о проданной империалистам России, подкупе высших должностных лиц страны ЦРУ США, развале СССР и потере национальной гордости. Гневная отповедь была наполовину перемешана с шипеньем, свистом и брызганьем слюной, но тем не менее произносилась с пафосом, переходящим в визг, и если не через слова, то через эмоциональное воздействие доходили до любого, кто её слышал.

Однако слушателей в обеденный час было немного. Быстро пробежалась за водой соседская девчонка да прошагали по улице трое мальчишек, которые на ходу рассматривали уздечку и о чём-то спорили. Даже собаки "белогвардейца" Абрамова вернулись на сухое крыльцо, которое в это время было как раз к солнцу.

Костя тоже собрался было идти в свою кухню, чтобы, пообедав, готовиться к завтрашнему рабочему дню, но присел на заборчик и посмотрел, все ли дела он переделал. Улыбаясь на выкрики пьяного соседа и наслаждаясь неожиданным в середине зимы теплом, он подумал о том, что весною так хорошо будет почти каждый день, а потом пробьётся зелень и в безветренные дни можно будет даже загорать на мягком апрельском солнце. Стаявший снег ручьями уйдёт в тёмные низины и унесёт с собой все неприятности, какие случились с Костей в последнее время.

Умиротворение вдруг оборвалось новыми криками с улицы: там явно ругался ещё кто-то. Костя приподнялся и увидел Ивана Муромцева, который, опираясь на свой забор, грозил поднятым над головой кулаком. "Вото заткнись лучше, чучело1" – выкрикнул он. Костю эти слова заинтересовали: "Кого могло назвать чучелом главное чучело улицы?" он подошёл к воротам, у которых дед Никита как раз произносил ещё одну любезность деду Семёну:

– Спрячься в свою берлогу, отставной козы барабанщик!

– А вот выкуси! Ты сам вот такой дурной! – получил Абрамов в ответ.

237

Параллельно что-то опять прокричал Муромцев. Костя глянул через калитку туда, куда тот обращал гневный жест кулака, и увидел Олиференко, сидевшего на покрытой снегом лавочке у двора своей тётки, которую вся улица называла "тётя Вера Шевцова". "Местный бомж" также что-то покрикивал, хотя и не настолько внятно, как Иван. Всё дальнейшее больше походило на спектакль, для которого актёры заранее разучили роли и где заранее был просчитан весь комический эффект.

– Заткнись вообще, чучело! – стараясь придать своему голосу грозный оттенок, кричал Муромцев.

– Ну, сука-падла позорная, подожди! – просто и веско ответствовал Олиференко.

– Я тебе всю рожу расквашу! – грозил первый.

– Сука, на лекарства пахать будешь! – предупреждал второй.

И т.д., и т.п. Костя минут десять наслаждался затейливостью и разнообразием оборотов, удивляясь внесловарным возможностям родного языка: "Если судить по силе выражений, то противники уничтожили друг друга в считанные мгновения, испепелив огнём более сильным, чем ядерный". Но, видно, великий русский богатырский дух ещё не совсем угас в родах обоих витязей, кое-что от предков они получили, и на удивление стойко перенесли первый – словесный – этап побоища. Какой-нибудь изнеженный европеец давно бы загнулся от таких мощных проклятий, а Муромцев с Олиференко держались без особого для себя ущерба: один – за забор, другой – двумя руками за лавку.

Второму этапу великого сражения местных богатырей Костя стал свидетелем после того, как сходил к себе на кухню, поставил разогревать на плитке обед и решил выглянуть на улицу: ругаются ли те двое по-прежнему или перешли к рукопашной. На этот раз бойцы были поддержаны секундантами. Жена Муромцева Валя прямо со двора отчехвостила Олиференко по первое число. Обидевшись на "алкаша конченного", тот ответствовал кратко: "Утухни, шлюха!" На пару минут на поле боя вышла и тётя Вера. Не занимая крайних позиций, она попыталась урезонить обе сражающиеся стороны, но мирное вмешательство закончилось ничем. Оскорблённый за свою супругу Муромцев, который, впрочем, колотил Валентину чуть ли не каждый день и – отец троих детей – частенько отбирал

238

у неё нам пропой последние деньги, начал решительное движение в сторону супостата. Заметив эти вызывающие перемещения во вражеском лагере, Олиференко без колебаний поднялся со своей лавки и выступил в поход. Начался третий раунд боя. Улыбнувшись тому, что "местный бомж", едва встав, тут же поскользнулся и упал на спину, Костя пошёл обедать. Уж он-то хорошо помнил из русских народных сказок, что, прежде чем сойтись в смертельном поединке, настоящие богатыри не будут торопиться и покажут свету всю свою удаль и красу.

Мужественно растянувшись, Олиференко тем не менее через пять минут уже стоял на ногах, успев и из лежачего положения нанести урон противнику двумя-тремя крепкими фразами. Утвердившись на ногах, он на всякий случай выставил руки со сжатыми кулаками в стороны и начал уверенно спускаться от двора тёти Веры к улице, при этом подробно расписывая противнику, во что у него превратится физиономия и другие части тела после того, как они сойдутся ближе.

Иван Муромцев, напротив, начал с тщательного планирования операции: "Я тебе, кабан, все ноги поотрываю! Щас поймаю, руки на хер повыдёргиваю! Башку оторву, будешь безглазым ходить, рожа!.." Далее, дабы не допустить врага на свою территорию, Иван быстро сделал пять шагов навстречу тому, но, словно испугавшись собственной храбрости, остановился и перешёл к активному наблюдению. Несмотря на полную решимость сражаться до конца, он, как благородный человек и настоящий рыцарь, предупредил врага: "Тока подойди, блин, чучело, убью насмерть!"

Наступил решительный момент сражения. Супротивники продвинулись один другому навстречу метров на пять, и решительный момент назрел. На некоторое время то ли храбрость покинула Олиференко, то ли он решил, что оборона более выгодна с тактической точки зрения: дойдя до мостика через канаву, сильно качаясь на размягчённых алкоголем ногах, он приостановился и объявил: "Вздумай подойти, падла – урою! Дети сиротами останутся!" однако в процесс боя вдруг вмешался Никита Петрович, который всё ещё висел на калитке и посмеивался с топчущего собственное крыльцо деда Семёна, который уже не мог говорить, захлебнувшись злостью.

– Не ходи, Иван, убьёт ведь! – подзадорил Абрамов соседа.

Уязвлённый в чувстве мужского достоинства, Муромцев выкрикнул "да я его" и два раза шагнул так устрашающе, что хоть картину пиши. Очевидно,

239

детям Муромцева привиделось в этот грозный миг, что их отец сидит на богатырском коне и, подняв на уровень груди своего ворога копьё (разумеется, из цельного ствола сосны), готов дать шпоры и рвануть навстречу смерти или славы. Они подбежали к Ивану и начали просить его идти домой.

– Не трогай его, дурака, папка. Он пьяный в доску, зачем он тебе нужен... – повторяли кандидаты в сироты.

Олиференко, словно боясь, что добыча ускользнёт от него, вступил, наконец, на мостик и выкрикнул:

– Что, сучара, за щенков своих прячешься?!

Но не тут-то было. Муромцев так наорал на детей и даже ткнул одного в спину, что они тут же ушли играть к колонке, которая из-за поломки текла и образовала вокруг себя целый каток.

Вечером Костя узнал от Петровича, что развязка драки так и не наступила. Олиференко, пройдя ещё метров десять, упал и переполз на сено, которое вывалил под двором другой сосед старика Завадский, и проспал на свежем воздухе, пока не село солнце. Муромцев же около часу ещё стоял посреди улицы, качаясь на ногах и уперев руки в бока, в отсутствии неприятеля останавливая каждого встречного-поперечного каким-нибудь глупым вопросом. Сам Абрамов к ночи допился сам с собой до того, что ему стали мерещиться в доме чьи-то шаги. От страха он пришёл к Косте и молча просидел около печки до одиннадцати часов, времени, после которого по Костиному режиму дня следовал отбой.

14

– Константин Александрович, вы не могли бы немного задержаться? Хочу обратиться к вам с одной просьбой.

– Да, пожалуйста.

– Сейчас. Мы договорим...

– Ничего, я пока оценки выставлю за самостоятельные трём классам.

Костя взял журналы и присел за стол. Елена Николаевна, новый директор школы, снова повернулась к своим собеседникам:

240

– Итак. С дежурством после четырнадцати часов решено?

– Ладно – присматривать за школой. Но отвечать за всё на двух этажах руководители кружков вряд ли согласятся. И я тоже не согласилась бы на их месте, – возразила Новикова.

– Тогда давайте думать...

Из нескольких следующих фраз Костя понял, что присутствующие обсуждают правила внутреннего распорядка, за создание которых, как слышал он краем уха, с первых дней своей работы взялась Леонова. Компания судя по всему собралась не случайная, и костя с удивлением отметил, что разработкой нового курса школы после эпохи безвременья при Степаныче занимаются люди, которых это безвременье устраивало. Всё понятно с Крушак, Крат и Растрепаевой – они заместители. Хотя первая при постоянном отсутствии старого директора на работе привыкла все все вопросы решать самостоятельно, а вторая и третья откровенно бездельничали. Но как в этой группе оказалась англичанка Елена Александровна? Ответ напрашивался только один: желание участвовать во власти и быть "особой, приближённой к..." на случай, если начнут прижимать лентяев. Здесь же сидели Галицкая и Савченко, которых Костя уважал, но которые, в его понимании, едва ли могли в чём-либо согласиться с остальными. Костя стал прислушиваться.

– ... Итак, резюмирую, – говорили директриса. – Каждую минуту за коридоры, рекреации школы и всё, что в них находится – стенды, цветы и так далее – кто-то конкретный отвечает материально. Это будет закреплено в Уставе школы, и на ближайшем педсовете я вынесу правила внутреннего распорядка для обсуждения и принятия.

– Извините, перебиваю, – вставил Максим.

– Да?

– Предлагаю всю школу переписать в отдельный журнал. Ну, например: "Стенд с расписанием. Плёнка целая" или "Малая рекреация второго этажа. Три окна. Стёкла все. Одно треснутое". И пусть каждый принимающий дежурство сверяет школу по журналу и расписывается за приёмку.

– Да, у меня была подобная мысль. Согласна с вами, Максим Петрович.

241

– Не слишком ли много будет на всё это уходить времени? – спросила Крат.

– Ничего, зато школа сохранится. Привыкнут , – ответила за всех Маргарита Львовна.

– Да, и можно будет не заниматься этим постоянным ремонтированием, подбиванием, подлатыванием. Что? Будет кто-то другой отвечать, а рабочий сможет что-то полезное сделать другое. Какой-нибудь новый стендик там... – завхоз, до сих пор молчавшая, совершенно запуталась в словах и выпросила насмешку.

– Вам лишь бы ничего не делать со своим рабочим, – сказала, не сдерживая презрительных ноток, Новикова.

– А вы знаете так хорошо мою работу? Мы много чего делаем. Кто видит?

– Не спорьте. Спорить, в общем-то, не о чем. И дети так сразу не перестанут ломать и резать стенды: всем классам нужно будет хотя бы неделю отдежурить по-новому. И дежурство не каждый будет ответственно принимать, даже если на чём-то обожжётся. Администрации в первое время придётся по очереди контролировать каждую приёмку-сдачу, – Елена Николаевна сделала паузу и посмотрела на замов.

– Я бы и спортзал передавал по журналу, – сказал Максим. – У Виктора Викторовича "каратисты" постоянно испинают стены...

– Передавайте, – продолжила директриса. – Им бы грушу боксёрскую, так не пинали бы стены... Так, с выходными тоже решили. И с каникулами.

– Значит, на каникулах я в свою очередь буду сидеть в школе до двух часов? – спросила Крат.

– Посидишь, ничего с тобой не случится, – резанула Галицкая. – Елена Николаевна, а что с должностными обязанностями?

– Должностные обязанности я предлагаю тоже включить в Устав. После утверждения педсоветом, естественно. Обязанности учителя и классного руководителя почти готовы. Завтра-послезавтра допишу и начнём обсуждать. Если есть мысли – запоминайте, записывайте. О работе методобъединений общее положение составит Маргарита Львовна.

– Я всё сделаю, подтвердила Крушак.

242

– Вы, Ольга Васильевна, набросайте всё, что у вас есть по классному руководителю.

– Набросаю.

– Не забудь о родительских собраниях, – предложила Галицкая, – а то я, как дурная, собираю каждую четверть, а то и по два раза, а другие раз в год не соизволят...

– Я своих и раз в год не хочу видеть, – грубо заметила Новикова. – С них толку, с тех родителей... Если им свои дети не нужны, что я буду за ними бегать?..

– Я думаю, мы будем один раз в четверть собирать общешкольное родительское собрание, – прекратила едва не разгоревшийся спор Елена Николаевна , – а после школьного – классные... Так, себе и замам я напишу обязанности сама. Кроме того, повесим объявление, чтобы к педсовету все учителя тоже подумали, что-то предложили. Как говорится, одна голова хорошо...

– Ой, они мне распишут! – всплеснула руками Крат.

– Что ты всего боишься? – сказала Галицкая с каким-то, как показалось Косте, коварством в голосе. – То, что должна делать, то и напишут. Чужую работу не заставят же делать...

– Не забудь про уроки ОПТ, Васильевна, – попросил Максим, – а то мой спортзал и раз в полгода не моют.

– Я распишу этим классным руководителям...

– Что и самой нечего будет делать, – продолжила Новикова.

– Точно.

– Хорошо, – подвела черту директриса. – Раз уж заговорили о классных руководителях, то давайте обратимся с нашей просьбой к Константину Александровичу, чтоб он больше не ждал. Вы разобрались с оценками?

– Всё, разобрался. Мне тоже кому-нибудь обязанности придумать?

– Если хотите, вносите предложения. Тем более что сейчас мы будем сообща составлять должностные обязанности техсостава: сторожей,

243

кочегаров, техничек, гардеробщицы. Но к вам у меня другое дело. Подсаживайтесь.

– Да я здесь...Чего тесниться... – Костя пожалел о своей шутке: психологический груз того проклятого вечера, когда он вырвал девочку из рук насильника, и всех последовавших сплетен продолжал давить на молодого учителя: "Я улыбаюсь, а они думают: этот преступник ещё и шутит..."

– Садись сюда, Костя, – предложил Максим место рядом с собой, и его дружеский тон родил в голове парня другую. Так же быстро пролетевшую мысль: "Я всё такой же мнительный, как был подростком..."

Когда он всё же перебрался к общему столу, Елена Николаевна, обведя всех единомышленников многозначительным взглядом, заговорила тоном докладчика на собрании.

– Я не буду бросать камень в адрес прежнего директора, но в данный момент нашей школе требуется продвижение по всем направлениям деятельности: учебно-методическому, воспитательному, хозяйственному, контрольно-административному. Начать, так сказать, реформы мы решили с наведения элементарного порядка. Для этого и создаём сейчас правила внутреннего распорядка, такую систему круглосуточного дежурства по школе, благодаря которой сохранялось бы здание школы, всё её имущество внутри и на территории. За каждый гвоздик всё время кто-то будет отвечать... Кроме того, как только я начала работать, ко мне сразу же обратились многие работники школы, в первую очередь, из техсостава с просьбой расписать их обязанности. Поэтому мы создаём инструкции с должностными обязанностями, которые вместе с правилами внутреннего распорядка обсудим на педагогическом совете и включим в Устав школы, где сейчас только общие положения. Каждый будет знать, что ему делать, за что он отвечает...

– За что с него могут спросить, – прибавила Маргарита Львовна.

– Да. И с этой стороны вопросов и конфликтов возникать не будет. Хотя, конечно, не сразу всё утрясётся. На любое новое дело требуется время. В моих планах поместить в Устав родительские договоры, в которых расписать взаимные обязанности родителей и школы. Но это, наверное, с первого сентября...

244

– И каждый родитель пусть подпишется под своими обязанностями, – предложила Новикова.

– И пусть там будут какие-то меры наказания, санкции... – прибавила и Галицкая.

– Всё это мы обсудим... По учебно-методической работе есть кое-какие мысли. Вот завуч уже занимается такой таблицей, в которой будет отражена вся работа учителя: количество открытых уроков, взаимопосещения уроков, работа в МО, общественная работа, участие в районных семинарах предметников и так далее. Что это даёт? – Елена Николаевна говорила уже не для Кости и не обобщала работу своей "команды", а размышляла вслух. – Даёт возможность каждому увидеть свою работу, сравнить с другими, увидеть проблемы, подтянуться, так сказать... Вот и в методические объединения хотим включить всех учителей: гуманитариев, физиков и математиков, естественников, ну, а МО учителей начальных классов в школе есть. Может, и физкультура и труд объединятся в какие-то творческие группы... Есть также планы привести в порядок школьные коридоры и рекреации: украсить цветами, какими-то картинами самих детей, кто умеет рисовать, фотостендами и просим. Наш завхоз уже начала этим заниматься. Есть предложение восстановить школьное радио. Говорят, когда-то было...

– Ещё четыре года назад работало, – уточнил Максим.

– Да, где-то так: четыре-пять, – подтвердила Крушак, а Елена Николаевна продолжила.

– Надеюсь, и музей восстановим... На территории наведём порядок. Но я хотела бы попросить вас, Константин Александрович, помочь нам или даже поучаствовать в одном деле, касающемся внеклассной и воспитательной работы. Видите ли, в школе у нас дети всё-таки деревенские, где0то грубоватые...к учёбе не очень-то расположенные. Вот и отличников и медалистов среди выпускников много лет уже не было. Опять же взаимоотношения учеников с учителями сложились...не совсем такие, каких хотелось бы. Одни командуют, другие подчиняются...без всякого выражения собственного мнения. Вот мы и думаем: а что, если доверить учащимся что-то решать в школе, какие-то мероприятия готовить и проводить самим?.. Комсомол, пионерия уже в прошлом, и новое поколение ребят не затронуто тем формализмом, который погубил эти организации... Сейчас по России создаются всякие скаутские объединения. Но это заимствование. За основу

245

берётся опыт других стран, хотя скауты были и у нас до революции и даже в двадцатые годы, насколько я знаю... Вот мы и думаем (и коллеги со мной согласились): а не оказать ли такое доверие через какую-нибудь детскую организацию у нас в школе?

"Это Крушак-то с Новиковой согласились? – чуть не вырвалось у Кости. – Ну, и подхалимы..."

– А вы, Константин Александрович, насколько я знаю от Виктора Степановича, выходили с подобной идеей.

"От которой Виннипух отмахнулся двумя руками", – про себя продолжил Костя.

– Да я, вообще-то, предлагал ему провести в школе день самоуправления, чтобы дети выступили в роли учителей... а, вспомнил, ещё говорил, что неплохо было бы восстановить старые пионерские игры "Зарницу", "Орлёнок" в каком-нибудь новом виде, конечно... А что касается организации...

Видя некоторую скованность Кости, Елена Николаевна улыбнулась, подалась немного вперёд и сказала уже не таким официальным тоном:

– Вспомните, вспомните. Вы говорили о президенте, министерствах по типу старых секторов: учебного, спортивного и так далее...

– А-а... Я ему говорил больше про день самоуправления. Что если доверять детям, то и они поведут себя по-другому. Я так в своём классе делаю... А игру придумать – чтобы отвлечь наших учеников гот всякой ерунды. Пока только дерутся и прогуливают, но в городских школах уже есть наркотики...

– А это очень правильная мысль, – живо подхватила Галицкая. – Нужно не внушать ученикам, что вот это плохое, а отвлечь от этого плохого. Только я не уверена, что наши станут играть в "Зарницы". Слишком они какие-то инфантильные. Хотя в каждом классе есть активные, ответственные ребята...

– А что ж не будут? – возразил Максим. – Это интересно. Разнообразие. И я с удовольствием помогу создать министерство спорта, если такое будет. Пацанов найду. А они мне будут помогать в организации школьных соревнований, товарищеских встреч...

– Ой, а я бы собрала министерство культуры. Они бы мне много чего

246

делали! – прибавила Крат.

– Вы, – сухо заметила Маргарита Львовна, – замдиректора по воспитательной части и организатор школьных дел. Вы должны создавать всю детскую организацию в целом, а не одно какое-то министерство.

– А какое бы мне министерство создать, чтобы поделиться своей работой? – наигранно мечтательно сказала Новикова.

– Ты английский ведёшь. Вот и создай министерство внешних сношений, – насмешливо посоветовал Максим.

Директриса терпеливо выждала несколько минут и, когда обмен шутками поутих, заговорила:

– Не торопитесь, Маргарита Львовна. Никто ещё пока не обязан ничего создавать. И вы, Ольга Васильевна, не пугайтесь новой нагрузки. Если и будет что-то создаваться, то сообща, всеми вместе. Дело большое и серьёзное. Но вот одна мысль мне очень понравилась. Дети будут участвовать в работе школы. А больше участников – больше и работы. Конечно, будет здорово, если Ольге Васильевне в организации мероприятий будет помогать целое министерство из учеников, а Максиму Петровичу – в организации спортивных мероприятий. Я думаю, какое-нибудь министерство шефов из учеников средних и старших классов понравилось бы учителям начальной ступени. Это было бы взаимовыгодное сотрудничество... А как могут формироваться министерства, вы не обдумывали, Константин Александрович?

– Да я специально не думал, но можно так. Министров выбирать на всеобщих выборах, в которых участвует вся школа. Кандидатов выдвигают старшие классы. Кроме того, в каждом классе может быть представитель министерства. Получится человек пятнадцать, объединённых общим делом... Вы сейчас говорили о восстановлении школьного радио. Можно будет создать министерство информации. Все школьные новости пропускать через радио и таким образом влиять на внутришкольную жизнь...

– А я бы предложила, -заговорила завхоз Растрепаева, которая до сих пор обиженно молчала, -сделать такое министерство порядка и территории. Пусть смотрят за порядком. Сами же всё ломают...

– Не забывайте, что дети станут делать только то, что им самим нравится, -

247

не выдержал Костя, хотя заметил, что Новикова уже приготовила какую-то насмешку в адрес завхоза.

– Да, радио нам обязательно нужно, – Елена Николаевна вновь взяла нить разговора в свои руки. – Школа должна будет постоянно знать, над чем работает каждое министерство. Итак, культуры, спорта, информации, внутреннего порядка, если получится, шефов, обязательно – образования...

– Можно ещё – финансов, – прибавил Костя. – Нарисовать и напечатать где-нибудь на "Ксероксе" собственную валюту. Детям можно будет устраивать разные деловые игры, награждать и штрафовать классы за разные дела, например, у какого класса больше "двоек" за месяц. Или за неделю...

– Хорошее предложение, – согласилась Елена Николаевна.

15

Татьяна пришла в девятом часу. Костя оборвался от радиоприёмника, помог раздеться. Холодную, розовощёкую с мороза поцеловал и усадил за стол, налив чаю.

– О чём говорят новости?

– Говорят, зима на дворе.

– Ну, серьёзно? – сильный, глубокий голос Татьяны, словно ещё не оттаяв, сломался на полуслове, и она откашлялась.

– Неужели тебя интересует ещё что-то, кроме меня?.. Ну, если серьёзно, мэра Владивостока свергли. Нашли какого-то человека, который утверждает, что дал Черепкову взятку. Черепков утром пришёл на должность, а там милиция. Не понравился он нашему губернатору. Вот такие пироги.

– Сейчас все взятки берут... Все воруют...

– Ты тоже мздоимством занимаешься?

– Чем?

– Тоже взятки берёшь?

– Кто мне даст?

– Ладно, суд разберётся, тогда можно будет делать выводы.

248

– Ты уже поужинал?

– Да. Всё равно ты мне компанию не составила бы.

– Конечно. Нечего молодых, холостых учителей объедать.

– А почему во множественном числе? Ты ещё к кому-то ходишь?

– Бесстыжий! За кого ты меня принимаешь?

– За кого?.. За кого, говоришь?.. – Костя встал от печки и подошёл к столу. – За симпатичную девчонку Татьянку, которая сейчас обнимет меня и поцелует.

Таня, действительно, дала себя поцеловать, крепко обняв Костю за шею, хотя тут же сказала с наигранной досадой:

– Все вы мужики такие. Сначала оскорбляете, потом...лезете.

– Опять ты во множественном числе. Так и тянет подколоть...

– Не придирайся к словам. Я же не такая грамотная, как некоторые. Университет не заканчивала.

– Не прибедняйся. Ты в совхозной конторе главный человек. Даже наши учителя говорят о тебе с уважением, хотя двоек, наверное, в своё время ставили много...

– Пошёл ты!.. Я не была двоечницей... И в конторе я не главный человек. У меня даже образования настоящего нет. Надо мной ещё главбух... Все выписки, которые я оформляю, подписывает Богданчик...

– Всё равно ж через тебя вся выписка идёт. Начальство только подмахивает, а оно может и не вникать в суть дела. О, это целая наука – вовремя подойти за подписью. Я её пять лет изучал.

– Ну да. Наш Богданчик всё время куда-нибудь спешит.

– И вот ты целыми днями с часовым перерывом на обед всё выписываешь и выписываешь?

– Нет, сегодня мы хоронили нашего старого работника.

– Всей конторой?

249

– Почти что... Лучше б я вообще туда не ходила...

– Сейчас ты подробно об этом расскажешь, я только выключу свет.

– Зачем это? – спросила Татьяна уже тогда, когда Костя щёлкнул выключателем.

– Про похороны надо рассказывать в темноте... Так и будешь сидеть за столом?

– А что?

– Нормальные люди беседуют, сидя на диване.

– У тебя ж нет дивана.

– Есть нечто, его заменяющее.

Костины опасения, что девушка может обидеться, оказались напрасными: увлекаемая им, она спокойно пересела на кровать и даже позволила усадить себя так, что спина опиралась на стену, обитую небольшим толстым ковром, а ноги, оставив на полу тапочки, легли на кровать, подогнутые набок.

– Я весь во внимании, – сказал Костя после того, как одной рукой обнял Татьяну за талию, а другую положил ей на живот под самую грудь.

– Ты что, приготовился слушать про похороны?

– Да, – таинственно ответил Костя.

– Та-ак, интересно...

– Что?

– Да нет, ничего... Тебе в самом деле интересна эта скандальная история?

– Мне интересна любая история про эту деревню, ставшую уже до боли родной, – с иронией ответил он. – Тем более скандальная.

– До боли родной? – не поняла девушка.

– Шутка.

– А... Он вчера помер, этот Ефим Яковлевич. Когда-то агрономом в совхозе работал. Давно. Я не помню. Сто лет уже на пенсии. Пил хорошо. Дома шаром покати. Зато развёл большое хозяйство. Жена-то от него давно ушла.

250

Здесь, в селе живёт. Перед смертью в больнице лежал, потому что никому не нужен. Дети отвернулись, жена тем более. Он грамотный был, поэтому всякие прошения писал. Богданчик в помощи отказал: мол, в совхозе денег нет, а у тебя семья. В сельсовете одна женщина помогает старикам, все её новой коммунисткой почему-то называют...

– Наверное, в зюгановской партии состоит. В Приморске есть организация.

– В какой?.. Наверное... Короче, она сказала: "Пусть подыхает старый алкаш. Коров пусть сдаёт". Вот пока он в больнице лежал, жена его с детьми – там одни его, другие – от другого её мужа – всё хозяйство и спихнули...

– К похоронам готовились?

– Как же. Всё себе прикорманили. Хоронить-то отказалась. Пришлось совхозу. А та уже и дом совхозный собралась продавать. Сельсовет помешал. Даже покупателей из города нашла... Вот мы и ходили, готовили всё. Представляешь?! Она утром пришла, спрашивает нас: "Всё готово?" и появилась только на кладбище. А мы там с соседями всё делали. И дочки даже не появились., которые здесь живут. Я только не поняла, родные ли они. Да всё равно. Умер же человек... Мы ещё в совхозе по три тысячи сбросились, так она все деньги забрала и даже венка не купила... Утром нам с Петровной говорит: "Дом я вам тоже не отдам". Будто мне от нужен... Петровна ей: "Подождите, давайте хоть человека похороним". Так психанула и ушла...

– Да, звереют люди. Я уже, вроде бы, начал привыкать к местным приколам, но каждый раз что-нибудь такое, что хоть стой, хоть падай...

– ... Сказала, до Москвы дойдёт, а дом не отдаст.