Текст книги "Распутье(СИ)"

Автор книги: Андрей Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Пробудил...задатки?

– Да, что-то в некоторых проснулось.

– Остальные-то, кроме этой девочки, поэтами не будут. А нас заставляют в школе из двадцати человек класса делать двадцать поэтов, двадцать физиков, двадцать ботаников, вталкивать в головы немыслимое количество информации... Я понимаю: начальные сведения... Кофе, только некрепкий... Мне лично в школе почти все предметы были интересны, но не всем же так... У нас в школе один пацан четыре года сидит в одном классе, в принципе, только из-за английского. Ты мне скажи, кто из американских президентов владел иностранным языком, хотя бы французским?

– Не ломай голову. Я вообще на всё наплевал и ни во что не ввязываюсь. Только дети. Главное, успеть что-то в них вложить.

– Успеть?

– Ты что, не видишь? Всё возвращается. Командная система возвращается повсюду: в экономику, в образование. В нашей системе они в первую очередь установят диктатуру...

– Коммунизма или денег?

– Маразма. Вместо марксизма. Их идея не интересует, только власть...

– Как историк, я пока не вижу оснований...

– Не надо быть историком, чтобы разглядеть, что свобода заканчивается. Раньше чиновники были сами по себе, а теперь они сливаются с крутыми, нуворишами, с зековскими паханами. Олигархия. Знакомое слово?.. Они нам такое рабство устроят, что и красных вспомним... У вас в деревне это ещё не заметно, а здесь хорошо просматривается... Кстати, и бесплатность отменят

220

со временем. Это ж такие бабки: знания...

– Если всё так трагически складывается, то надо срочно создавать свою партию и добиваться влияния на избирателей.

– Партию?.. Хорошо бы, да только политика – такая грязь. Я как послушаю телевизор про наши владивостокские склоки, так сразу тянет принять душ. Ясно же, что все хотят одного: контроля за сбагриванием сырья за кордон и притоком импортного барахла. Экономики-то нет. Перепродажа в ларьках, проституция, иномарки из Японии – и всё. Заводы никому не нужны.

– Несчастная страна. Хуже всего то, что, если бы мне предложили уехать отсюда, я бы не смог. Всё-таки Родина... Я вот в последнее время пытаюсь решить вопрос, какая объединяющая и вдохновляющая идея нам нужна. В разнобой, без Кузьмы Минина не выкарабкаемся. Не человека, конечно, – идеи.

– Да какая сейчас идея?.. Обогащайтесь... Все так устали от нищеты восьмидесятых, что хотят только вещей. Пока не наедятся, не набьют полные квартиры, с идеей не подходи...

– Обогащение – идея разъединяющая и обездушивающая... Нет, я не согласен. Нормальные люди есть, и их немало. По Пушкину, историей движут не лидеры или массы, а именно идеи. Нужна сила, которая перестала бы презирать Россию, назвала бы её великой и повела за собой...

– Только не вспять или влево. А то сил теперь много, от разных знамён пестрит в глазах...

– Ну, если народ за ними пойдёт, пусть потом не мучается вопросом: поему нам такая гадкая жизнь. Один раз уже было: дураки пошли за врунами, а умные слишком поздно опомнились. Досталось и тем, и другим. И детям с внуками...

12

– ... А ты меня не узнал, да?.. Ещё бы. Не думал, наверное, что на такой тачке будет ехать твой одноклассник...какой-то Миха Жадов...

– Просто я смотрел на машину. Действительно, красивая. А кто за рулём

221

сидит, так и...

– А это, оказывается, я! Да?! Я тебе сейчас ещё хату покажу. Двухуровневая.

– Два этажа что ли?

– Ну, двухэтажный коттедж внутри большого дома... О, у меня там сейчас такая женщина!

– Жена?.. Или подруга?

– В общем-то, секретарь, но-о...

– Ясно. Ясно за секретарь, если...

– Точно. Так и должно быть... Она ещё по компьютерам шпарит. Английскому меня натаскивает. Умница. И красивая – отвал. Сам увидишь.

Костя говорил со своим одноклассником уже пять минут, но ни разу не назвал его по имени. Раньше это был Миха, Жадя, теперь же школьные прозвища не годились для "руководителя и владельца большой фирмы, имеющей вес в городе", как сразу же отрекомендовал себя сам Михаил Николаевич. А по имени-отчеству его назвали при Косте сразу двое людей в возрасте в порту, куда Жадов заехал на пять минут по пути домой.

– ... Ну, проходи, будь гостем. Сейчас с моей Светкой познакомлю. Светлана! Это я!

Костя разделся и, ошарашенный, остановился в прихожей. Он смотрел иногда модные импортные сериалы, где в любой комнате, уставленной красивой неоднотипной мебелью, хватало места и полдюжине актёров, и невидимой съёмочной группе. Но он никогда бы не подумал, что такое возможно в России. квартира Жадова была просторной и шикарным убранством походила на выставочный зал, который одновременно сняли три фирмы – продающие мебель, электронику и антиквариат. Пока Костя озирался, сверху послышались мягкие шаги, и на блестящей лаком тёмно-красной лестнице а-ля ретро показалась девушка, которую Костя сразу же про себя назвал "большой красивой куклой".

Девушка была очень красива, без малейшего изъяна, если не считать слегка вздёрнутого носа. Костя вспомнил слова приятеля и почувствовал презрение

222

к продажной "кукле".

– Вы меня звали, Михаил Николаевич?

– Ну, зачем же так официально? – сказал Жадов, выходя из кухни. – Будешь с нами пить кофе?

– Спасибо. Я доделаю лист и схожу на обед домой.

– Домой? Что, я тебя не покормлю? – выразил Жадов удивление, как показалось Косте, не совсем искреннее.

– Следом удивлённые глаза сделала Светлана.

– Я и домой схожу спокойно. Имею право на обеденный перерыв.

"Странные отношения у этих любовников", – подумал Костя, мельком взглянув на выражения их лиц. Он засмотрелся на синее пятно в мебельной стенке в соседней комнате, и когда понял, что это плотно стоящая посуда, то настолько сосредоточился, что слова девушки заставили его вздрогнуть.

– Вы нас познакомите?

Костя повернул голову и растерялся: девушка спустилась ниже и смотрела на него с интересом и дружелюбно.

– Ну, познакомьтесь. Моя секретарь-референт, оператор ЭВМ, переводчик с двух языков Светлана... Костя, бывший одноклассник, учитель истории в Петровском нашего захолустного района... Так что, не останешься обедать?

– Вы же знаете: у меня дома больная бабушка и одна. Надо её покормить, дать лекарства. Сама она с ними не разберётся.

– Что, больше никого нет? А твой брат?

– Он в школе до вечера. Всё-таки последний год учится...

– Да, девок позажимать надо...

– У него то репетиция, то секция. В волейбол каждый день играют. Их команда – чемпион среди школ района... Да и с девушками тоже надо пообщаться. Всё-таки шестнадцать лет...

Светлана пошла наверх, а Жадов, совсем выдавая себя искусственным тоном, крикнул вслед:

223

– Ну, ладно, поужинаем вместе. Сегодня в ресторан съездим.

От Кости не ускользнуло то, что секретарша вздрогнула и хотела обернуться.

– Стесняется. Скромница, бл... Ну, пошли на кухню, Костик... Как тебе моя конура?

Первые впечатления уже рассеялись, и Костя едва не сказал что-нибудь насмешливое, но пожалел самодовольного новорусского, с которым, к тому же, давно не виделся.

– О такой конуре, Мих, не то что собака, но и любой человек может мечтать.

– Вот именно!.. Всё своим трудом сделал, без поддержки. Давай угощайся, – Жадов налил кофе, расставил по столу кексы, бутерброды, конфеты.

– Так ты институт так и не закончил?

– А он мне нужен?.. Если б корпел на пятом над дипломом, я бы фиг успел влезть в эту систему. На последнюю подножку запрыгнул. Сейчас попробуй втиснись...

Хозяин всыпал себе три ложки растворимого кофе, и Костя подумал, что по советским меркам это уже признак большого достатка.

– Что тебе, Костян, дал твой универ?.. Деревенскую школу на периферии и мизерную зарплату?.. Ты не обижайся, но это так.

– Не обижаюсь. Это так. Добавлю: ещё и унижения со стороны власти и совхозников, которые постоянно твердят, что бюджетники – это нахлебники государства и дармоеды.

– Вот видишь. А я ведь предлагал тебе дело.

– Китайцев тырить да грабить?

– Ну, это было только начало. Теперь у меня всё серьёзно, без баловства.

– Сейчас договоришься до того, что скажешь, будто у тебя с законом лады.

– Ха-ха-ха! Не, тебе врать не буду. У меня не с законом лады, а с законниками. Ментами, прокурорами, судьями...

224

– А с совестью?

– Что?

– Совесть не беспокоит за что-нибудь?

– Совесть?.. Что ты делаешь с ботинками, которые изорвались?

– Выбрасываю.

– Вот, выбрасываешь. Потому что мешают. И я совесть выбросил, потому что мешала нормально жить.

– Выбросил?.. Если слон выбросит хобот, то это уже будет не слон, а...

– Бегемот! – засмеялся Жадов.

– Неслон будет.

– Ладно, какой-то скучный у нас базар получается. Как там наши по школе? Плежина давно видел?.. У меня к тебе деловое предложении. Вокруг твоей деревни много диких мест?

– Есть, наверное. Я ещё не знаю там окрестности.

– Должны быть. Что если мы посеем две-три хорошие плантации конопли, а ты будешь за ними присматривать? Не даром, само собой. "Калашников" обеспечим. Местных отморозков, если надо, зашугаем.

– Шутишь?

– Я серьёзно. Хорошее предложение, взаимовыгодное. Нравится тебе деревня – живи. Но зачем нищенствовать?

– Знаешь, Миха, чем мы с тобой сейчас отличаемся?

– А, Костян, старая песня...

– Вспомнил?.. Раньше ты говорил: надо всего в жизни испытать, всего попробовать, всё и всех пощупать руками. А я спорил с тобой: можно прочитать в книгах, как всего попробовали другие и не повторять чужих ошибок, использовать чужой жизненный опыт. А сейчас я отличаюсь от тебя тем, что не хочу быть замазанным во всё этом. Страна на распутье, у людей забрали веру, все всё растаскивают и торопятся продать. Всё продают и душу тоже. А я не хочу быть замазанным в этом. Лучше я в нищете в своём

225

Петровском пересижу. Потому что рано или поздно этот идиотизм закончится и вы будете стыдиться своего прошлого.

– Эх, ты, историк. Посмотри вокруг, посмотри на мою хату. Человек должен жить в настоящем, ни в чём себе не отказывая. Раньше нельзя было, но сейчас-то – только захоти. Власть сама безбожно тянет. Успеть бы нам, простым смертным, урвать кусочек.

– Я не спорю с тобой. Ты прав. Вы все правы. Но я не хочу жить по этой правде. У меня своя. Маленькая, простенькая. Я хочу, когда помирать буду, знать, что не нагадил на этой земле...

– Тьфу ты, блин! Комсомольское поколение. Чем ты жизнь меряешь...

– А это ещё вопрос, у кого из нас больше от старой идеологии.

– Да все мы дети Страны Советов. Прославляем до небес нашу мать КПСС! Ну, не хочешь, твоё дело. Мне не проблема найти людей по деревням. Хотел по-дружески дать заработать. Что ты без денег?.. А если женишься, дети появятся? Что, на картошке и морковке будут жить?..

– Деньги, – улыбнулся Костя, – штука нужная, но они не покупают нам главные богатства. Между моей квартирой в сорок квадратов, которую скоро получу бесплатно, и твоей в двести квадратов нет принципиальной разницы. Чтобы спать, есть, умываться, читать и смотреть телевизор, хватит и двадцати метров. Ты можешь ехать на супердорогой машине, а я тебя обгоню на своём мотоцикле, потому что он манёвреннее. У тебя кондиционер, а у меня ветер в лицо. Я вот осенью катался на лошади – шикарные ощущения... Да и машина у отца есть – "Жигулёнок". Надо только к "А" добавить категорию "В"... Ты можешь за деньги купить красивую девушку, а я могу познакомиться с ещё более красивой и – бесплатно. Моя будет искренне любить, а твоя – притворяться, что ты ей нравишься. Знаешь, платить деньги за притворство – всё равно что купить в булочной кирпич, который притворяется хлебом... Что ещё?.. Заграница? Теперь это тоже даром. Ездят же люди в Китай и Турцию в шоптуры. Ещё и с прибылью остаются. Сильно захочу – тоже съезжу. Но главные-то богатства совершенно бесплатные. Бог дал их нам, а ему деньги не нужны.

– Ну, и что ж это за богатства? Что-то не догоняю...

– Плохо обществознание учил в школе, двоечник Миша... Красота, любовь,

226

общение, творчество. Я бы добавил ещё спорт. Вот красота. Ты же знаешь: я много ездил с друзьями, когда учился. Какой шикарный вид открывается с Пидана или Фалазы!.. А Милоградовские или Еломовские водопады! Покруче Ниагарского... Гляди, сколько хочешь и – бесплатно. Или вот творчество...

– Я, Костик, тебя всегда уважал... Другого и слушать не стал бы... Знаю, что ты по своим теориям так и проживёшь. Только какую бабу ты сможешь убедить, что не надо денег и большой квартиры?.. Разве что какую-нибудь крестушку деревенскую, доярку, которой будет по приколу выйти замуж за учителя. Знаешь, как сейчас во Владивостоке? Подъезжает крутой лет сорока-пятидесяти к школе и – садит в тачку любую красавицу. Причём добровольно. А умные, хорошие пацаны смотрят и облизываются. Женщинам всегда нужен был достаток, а не любовь. У них здравый расчёт, и они правы. Потому что в нищете вырастут больные дети, со сдвинутой психикой, а женщина заботится о семье... А не о видухе с Пидана...

– ...Михаил Николаевич, я пошла на обед, – незаметно подошла Света.

– Мне тоже пора, – поднялся Костя. – Поболтал бы ещё, но до поезда осталось немного времени, боюсь опоздать...

– Да? Ну, как знаешь. Светлана, я тебя подвезу?

– Спасибо, не надо. Во-первых, мне недалеко. Во-вторых, вы не забыли про свою встречу?

– Точно, уже скоро, – Жадов озабоченно глянул на часы.

– До остановки мне вот Костя составит компанию, правда? А там три минуты ходьбы. Через час я вернусь к работе.

Жадов был уже с телефонной трубкой и. равнодушно пожав Косте руку, стал что-то грубо выяснять на другом конце провода.

Костя и Света вышли на улицу молча. К середине дня потеплело, и солнце, покрыв снег тонкой ледяной коркой, теперь играло на ней своими лучами и слепило глаза. Прямо у подъезда стайка воробьёв устроила весёлую свалку вокруг брошенных кем-то семечек.

– Эй, хорош драться! – сказал Костя птицам и удивился тому, что не

227

постеснялся спутницы.

Это была его ещё детская привычка: сказать что-нибудь вслух сороке, стрекочущей на осине, обозвать пролетающую с раздражённым криком ворону, предупредить зазевавшегося воробья, который опасно приблизился к людям.

– Хорошо в деревне, Костя? – дружелюбно спросила девушка.

– ... Мне нравится.

– А дети...то есть ученики?

– Учиться не хотят... Но они очень добрые, интересные...

– Вас направили в село?

– Сам.

Костя увидел, как Светлана с любопытством посмотрела на него, и почувствовал, как приливной волной накатывается раздражение. Ему очень хотелось ускорить шаг и избавиться от разговора и от этой спутницы, которая держится так скромно и изображает из себя порядочного человека. Но до остановки было ещё не близко, шли они почему-то медленно, и девушка старалась вести беседу.

– Да, в деревне сейчас, наверное, легче. И дети попроще. Вот у меня брат-одиннадцатиклассник такое рассказывает... В школах настоящие банды создаются. Есть и рэкет, и выбивание долгов, и торговля наркотиками, и даже сводничество. Разве мы, когда учились в школе, могли такое представить, чтобы парни продавали на ночь свою одноклассницу кому угодно... Да, а вот такие, как вы, наверное, и есть настоящие новые русские. Творческая работа, трудности, будущее этой несчастной страны – в свои руки...

– Сейчас незазорно продавать и душу, и тело... И не только школьницы продаются – по глупости, но и взрослые – осознанно.

Светлана вдруг резко взяла Костю за руку выше локтя, остановила и, преградив путь, посмотрела прямо в глаза.

– Скажите честно вы обо мне плохо думаете?

228

– Думаю?.. – ответил Костя с иронией.

– А-а, всё ясно. Я, по-вашему, продажная женщина. Ещё бы. Нахожусь в квартире своего начальника, бываю с ним наедине. Да и сам Жадов, скорее всего, наговорил обо мне всякой всячины. А? Признайтесь? Что-нибудь вроде "секретарша должна спать со своим шефом". Так ведь?.. Та-ак...

– Пойдёмте. У меня скоро поезд.

– Нет, подождите. Я тоже имею право быть выслушанной. Только не подумайте, что я хочу оправдываться. Ваше мнение – это ваше дело. Просто мне непонятно, почему я вот так, без всяких оснований оказалась записанной в ... распутницы?

– Света, я вас никуда не записывал...

– Да дело не только в вас. вы посторонний. Вам сказали, вы поверили...старому знакомому... Ну да, я сама пошла в его квартиру, по своей воле там работаю, случается, остаюсь с Жадовым наедине. Один раз даже видик с ним смотрела. Это ерунда, конечно, что в нашем офисе сломалась отопительная система, и там сейчас ремонт. Но почему, если я согласилась поработать временно в отведённой мне комнатке в этом дворце, почему я сразу становлюсь падшей женщиной? А может, мне просто интересна моя работа, особенно, с иностранными партнёрами? Может, я патриот своей фирмы и не хочу из-за ЧП запускать дела? Которые, тем более, никто, кроме меня, не сделает... Конечно, я могла уйти в отпуск без содержания, пока моё рабочее место не приведут в порядок. А я не захотела, пошла на квартиру начальника. Ну, вот такая я... Причём знаю, что он за мной ухаживает. Да он и мне говорил, что секретарша должна находиться в близких отношениях со своим начальником. Но это его мнение. Пусть так думает. Он вращается в таком кругу, где, наверное, и убийство человека не считается грехом. Я просто сказала, что, если меня будут оскорблять, я уволюсь из фирмы, несмотря на высокую зарплату. Больше он меня не оскорблял. Правда, сегодня позволил себе. Ну, да ладно, прощу. Бедняжке так захотелось пустить пуль в глаза однокласснику, показать, как много ему принадлежит. А тут такая промашка... Интересно, а ведь я ему почти подыграла. Если б не бабушка, я, наверное, осталась обедать у Михаила Николаевича. А что? Я, значит, хожу к нему домой работать, оформляю контракты, веду переписку, пусть бы и покормил один раз. Он не обеднеет, а я люблю иногда вкусно поесть. Это плохо?.. Всё равно он от меня ничего не

229

добьётся, потому что я пойду замуж только по любви, а такого, как он, я не полюблю никогда. Я, конечно, не постесняюсь высказать ему за сегодняшнее, да ладно, пожалею неудачливого ухажёра...

– Я тоже его пожалел: поддакивал хвастовству...

– Вот видите. Пусть человек думает то, что ему хочется. В силу своего ума и развития. И то, что он меня оговорил – дело его совести. Я тут ни при чём. Не должна же я становиться плохой, если кто-то сказал, что я плохая.

– Согласен.

Они снова пошли по тротуару, но Костя уже не чувствовал той скованности, что была несколько минут назад.

– Извини меня, Света, – сказал Костя и слегка коснулся её рукава. – Забавно, что я никогда в жизни не соглашался с Михой, а тут...

Он увидел, как на лице девушки, которая продолжала смотреть перед собой, заиграла улыбка. Она была красивой и сделала лицо спутницы ещё симпатичнее. "С этой Светланой Бог обошёлся довольно щедро", – подумал парень.

– Я не обижаюсь. Сама виновата... А мы уже на ты?

– Не знаю... Вообще-то, я деревенский, а у нас там всё проще...

– Не имею ничего против... И раз мы, так сказать, пришли к взаимопониманию, то не думай бросаться от презрения ко мне в другую крайность: мол, я сельский учитель, а она сотрудница крупной фирмы. Я уважительно отношусь к таким, как ты. К тем, кто работает не только ради зарплаты – учителям, врачам, военным... Не было б таких людей, всё давно бы рухнуло, и никто в этом городе не смог бы зарабатывать своих бешеных денег... И ещё ты не прав, что стало много продающих душу. Мы русские, и для нас, даже когда вера было под запретом, душа стояла выше богатства. Просто пена – она наверху, потому более заметна...

– Обещаю не комплексовать. Тем более я не стыжусь своей работы. И Михе не завидую.

– А ты пединститут заканчивал?

– Нет, ДВГУ, универ. Пять лет прожил в этом городе.

230

– А когда закончил?

– В прошлом году. Летом.

– Так ты только первый год работаешь в школе?

– Да. Мы с Жадовым вместе поступали. Только на разные факультеты.

– А где родился, вырос?

– В Приморск. И родители там сейчас живут. С Михой десять лет в одном классе проучились. Были и врагами, и приятелями...

– Я, наверное, бессовестно любопытная.

– Спрашивай. Военной тайны всё равно не выдам: не знаю...

– Да? Тогда расскажи, чем увлекаешься.

– Много чем. Историей, естественно. Люблю читать: и исторические книги, и русскую классику... Интересуюсь философией, в том числе религиозной, эзотеризмом в духе времени... Пытаюсь учить английский язык самостоятельно. Школа и университет не научили. Пока жил во Владивстоке, занимался каратэ. Сейчас редко: нет партнёра. Впрочем, сейчас всё редко. Школа забирает почти всё время. А ты где языку училась?

– Мы приезжие. Я родилась и училась в Ташкенте. А во Владивостоке только второй год. Компьютеры уже здесь освоила... А вот и остановка. Тебе надо поторопиться: до поезда двадцать пять минут.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю все расписания. По работе положено.

– Опять, как в студенческие годы: торопиться сломя голову...

Из дневника

31.12. – день суматохи (пишу 3янв.) Утром – на работе (разобрали ёлку), потом баня. К 22 ч. Собрались у Татьяны (ужин, ТВ). Клуб: вся деревня от 5 лет до 60, все пьяные (с 15 лет), все пляшут, китайские хлопушки, борец за идиотскую правду Шнырь. Подпортили праздник два чудища. Заступницы за Закатилова. Игорёк отбрил их, но настроение вернулось нескоро. Ночь , до 5утра, бродили по селу. Фамилий не знаю. У всех накрытые столы,

231

ломящиеся от еды и питья. Все перепитые. Самые неожиданные встречи. днём Игорь разбудил, и снова по гостям. Вечер – у Тат. (смотрели (Забавные приключения Дика и Джейн". При прощании – поцеловал! Оказывается, народ всю ночь хулиганил: снимали калитки и примораживали их у колонок. Абрамов тоже сильно перебрал где-то. Игорёк подробно рассказал историю своего бизнес-опыта в Уссурийске. Хотели "толкнуть"КАМАЗы в Китай – сорвалось. Металл – перехватили. Четыре умных, энергичных парня – и во всём облом. То-то предложил им за хорошие деньги завалить конкурента, в общем-то гада, по словам И. не стали мараться и разъехались по своим деревням. Сейчас богатеют только те, кто связан с прежней, коммун. элитой или как-то пролез в неё в последнее время. Больше никому всунуться в "движуху" не дают. Дети первых секретарей возглавили мафию, пользуясь папиными знакомствами.

3.01. Тепло, солнечно. На работе – разные дела. Новый шеф входит в курс. Взял обещанные Степанычем отгулы (за помощь в кочегарке), еду в Приморск, оттуда – во Влад.

6.01. Владивосток: везде мусор, здания ободранные, сто лет не беленные, бесплатный транспорт. В одном месте три рекламных щита с надписями на англ. А сверху, на здании, – лозунг "Трудящиеся, повышайте производительность труда". Красивые вывески на магазинах. Красиво и в магазинах. Рынок: китайцы торгуют женскими рейтузами и моднейшими сейчас трико с красными лампасами. Пацаны поголовно в таких. Впервые попробовал импорт. мороженое. Продавцы очень вежливы. Исчезает родной советский продавец-хам. Всюду карманники. Не таятся. Таблички "куплю ваучер", "куплю доллары". С морвокзала наблюдал, как выгружали огромный теплоход: иномарки из Японии. Мафиози не видел, видать, теперь дело вошло в "культурные рамки". Смешно было, когда после вереницы красивых "Тойот" мужик выкатил из огромного трюма мокик. В поезде тоже приключ. Зашла какая-то женщина и начала плести, что приехала из некой центр. области лечиться. Теперь нужны деньги вернуться домой и т.д., и т.п. Народ начал бросать ей деньги. Уверен: врала. Но бросил. Запомнил фразу: "...дочку надо отправить в Кострому, потому что её муж в Хабаровске". Белиберда. Теперь о главном. С родственниками всё в порядке: живы-здоровы, работают. Важных встреч было 4. 1.)Виталя: болтали 5 часов кряду, обсудили всё глобальные (страна, реформы, образов., бедухов. и проч.), будем переписываться, заимствую кое-что из его педаг. опыта. 2.) "Подруга

232

дней моих суровых": грязные убеждения при красивой внешности, но время

потратил не зря, окончательно понял, что мне в другую сторону. 3.) Миха Ж.: суперквартира, супермашина, бизнес; добился всего, чего хотел с детства и ста ещё нуднее. Но внешность – на "пять", надо обратить внимание на гардероб. 4.) Света, секретарь Ж., интересный человек, но Влад. – ок теперь от меня ещё дальше. Заходил в красивую церковь. Не почувствовал себя уютно. Христос смотрит с икон вопросительно, а я не знаю, что я, где я. Вообще, зря я ездил в прошлое.

На рождество был у родителей. Перебрал бумаги, записи, помогал по дому. Мама откармливала. За каникулы – один вечер с Тат. Спокойная, уравновешенная, нежная.

10 янв. Сегодня по дворам ходила бабуля и предлагала купить хороший палас за 10 тыс. (всего!) Отказался: нет денег и не хочу наживаться на чужом горе. Бабуля: внуку нужно съездить в травмпункт. Боже мой! Оба мы с тобой, бабушка, нищие! Ни-щи-е! И ничем я от тебя, в принципе, не отличаюсь. Где ей найти денег? Если не продавать вещи, то просить милостыни, как во Владив. Там такие на каждом шагу. Какие жуткие нищета и унижения обрушились на Россию! И за что? Или эта бабулька не работала? Какая жизнь была, так и жила. Как все вокруг жили. Разве она виновата. Что страну украли? Отдал бы ей последнее, да от поездки ничего не осталось, ещё и книг купил. Эх, вы там, наверху. Сверхлюди, выбросившие совесть на помойку. Распоряжаетесь миллионами жизней, а того не знаете, что одна такая бабушка все ваши "великие" исторические деяния одной слезой смоет. И будущим не оправдаетесь, и на прошлое не сошлётесь! "...есть высший суд, наперстники разврата..."

13

С последней пятницы января "улица Абрамова", как прозвал про себя Костя ту часть деревни, где поселился, загуляла. Никита Петрович шутил-шутил, что "в крещенский-то мороз не выпил – не замёрз", да и сам сорвался.

Костя, занятый всю неделю с утра и едва ли не до темна в школе, в воскресенье первую половину дня решил провести во дворе и сараях за исправлением запущенных дел. Он позволил себе отодвинуть начало выходного дня настолько, насколько затребовала отдыха уставшая от школьных забот нервная система, поздно вытопил печь, приготовил сразу и

233

Завтрак, и обед и только к одиннадцати часам вышел во двор, распланировав в уме, пока пил чай, весь день по минутам.

Улица уже "гудела". Первым подтверждением этого, как обычно, служила громкая речь "товарища Тимофеева", совхозного бригадира и парторга в отставке, пенсионера лет восьмидесяти, ещё крепкого и очень крикливого в "весёлом" состоянии, живущего как раз напротив "господина Абрамова". "Товарищем" и "господином" стариков-соседей Костя окрестил потому, что оба обладали обострённым политическим. Никита Петрович, испытавший в молодости за какую-то глупую провинность "прелести" сталинских лагерей, по взглядам был стопроцентным "белым" и частенько выражал своё мировоззрение вслух. Лишь в хорошем подпитии он замыкался в себе и не разговаривал, а может, не был способен разговаривать из-за сбоя в речевом аппарате даже со своими любимыми кошками и собаками. Дед Семён Тимофеев же, "красный" до мозга костей, при случае заявлял о симпатиях советскому строю как в части "сталинского порядка", так и в части "брежневских цен". Случаи эти приходились на дни, когда он выпивал. В трезвом состоянии дед-пролетарий был тише воды ниже травы. По причине того что старики не являлись горькими пьяницами, а процесс пропивания пенсий у них сильно затягивался, они редко оказывались пьяными одновременно и потому смешили соседей по очереди. Передачу эстафеты от одного оратора к другом Костя называл "государственным переворотом" и, услышав пьяное бубнение Тимофеева, перерастающее в риторические выкрики, объявил абрамовским дворовым животным, путавшимся под ногами, что идёт одевать будёновку, так как власть сменилась.

Итак, воскресный день тридцатого января начинался на "абрамовской улице" с традиционного несанкционированного митинга, выступающим на котором был дед Семён, а слушателями – его соседи, занятые по дворам хозяйственными делами. Костя почистил сарай, задал сена тёлке и овцам Никиты Петровича и стал перебрасывать навоз от окошка сарая на кучу. Лёгкий ветерок, порывы которого иногда красиво срывали с крыш овальные гребни снега, доносил до Костиных ушей обрывки фраз вроде "неправильно, неправильно", "под себя сделали Конституцию, под себя". "О, да сосед в курсе новостей, не отстаёт от жизни", – отметил Костя.

Остановившись, чтобы успокоить дыхание, он увидел, что старый коммунист стоит сгорбившись на крыльце своего дома, поднимает и опускает руку и притоптывает ногами. "Демосфен да и только", – восхитился

234

молодой учитель.

Протопал куда-то с озабоченным видом Олиференко. Что это за Конституция?!" – крикнул ему вслед дед Тимофеев. От резкого возгласа залаяли собаки. Подняв позёмку, по улице проехал японский микроавтобус Саши Меженного, "нового русского" в Петровском, который даже в воскресенье занимался своим бизнесом: скупал мясо, яйца и другие сельхозпродукты для перепродажи где-нибудь во Владивостоке или Находке. На иномарку дед Семён сердито топнул ногой.

От колонки донёсся громкий разговор, и Костя выглянул из-за сарая. Олиференко, оказывается, никуда не ушёл, а стоял и болтал с Никитой Петровичем, который вышел за водой, и с Муромцевым, жившим в двух домах от Тимофеева, в облезлой половине старого двухквартирного дома. Муромцев имел привычку ходить и стоять подбоченившись, и это сильно мешало ему соблюдать равновесие, когда был пьян. И сейчас он стоял, изображая руками нули. Костя вспомнил слова Петровича о том, что Олиференко чуть ли не каждую неделю надоедает с долгом, давно выплаченным. Дело заключалось в том, что дед Никита ещё до снега нанял "главного бомжа улицы" (Костино определение) забросать уголь в сарай. Работа была выполнена, "обмыта, но не забыта". Олиференко при всяком удобном и неудобном случае требовал оплаты, отрицая произведённый расчёт. "Один требует возврата долга, другой отказывается, а третий – руки в боки – ждёт, на чьей стороне будет победа, чтобы вовремя поддакнуть и выпить "на халяву", – оценил Костя картину у колонки и снова взялся за вилы.

Управившись с навозом, он принялся рубить дрова на растопку, собираясь, как всегда, наготовить их себе и Петровичу на всю неделю. Солнце к полудню пригрело, снег заблестел, заметно потеплело. Дед Семён аккомпанировал ударам Костиного топора, теперь уже бряцая дверью. В отличие от "товарища", дед-"господин", вернувшись с улицы, занялся разными домашними делами и привычным обсуждением с собаками хозяйственных вопросов. Те преданно шмыгали вокруг, всё время собирались на сухом крыльце и поминутно разбегались из-за того, что Никита Петрович ходил туда-сюда, следовали за хозяином верной свитой, иногда подходили к размахивающему топором Косте, чтобы и ему показать свою лояльность, но быстро отбегали, пугаясь разлетавшихся поленьев и щепок. Вдруг вся свора дружно залаяла и бросилась к воротам. Костя