Текст книги "Распутье(СИ)"

Автор книги: Андрей Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Оставшись без ножа, он сбежал.

– Прекрасно.

Это "прекрасно", сказанное с улыбкой, погрузило Костю в апатию: он уже морально выдохся, без конца поправляя трактовки участкового. Больше ему не хотелось ни говорить, ни возмущаться, тем более шутить.

– Вы не преследовали его?

– Что?

– Вы догоняли Закатилова, чтоб продолжить наносить побои?

– Я успокоил девочку и отвёл её домой.

– Так. Сейчас допишу протокол, вы прочитаете и распишитесь.

Сморода принялся быстро писать, и кончик его ручки лишь изредка зависал в воздухе, словно точнее прицеливаясь в лист бумаги. Костя сначала смотрел на участкового, потом перевёл глаза в окно. Эта сторона здания сельсовета была несолнечной, и снег, несмотря на полдень, имел мрачноватый вид, который при отсутствии прямых солнечных лучей усугублялся слоем из крупинок сажи. Костя вспомнил, что труба котельной располагалась ближе к

157

этой стене. Корявые, приземистые деревца то ли украшали, то ли уродовали пейзаж. Их чахлый вид напомнил Косте сказочный лес из фильма "Руслан и Людмила". Лес, где всякая нечисть пыталась извести честного русского богатыря.

– Ознакомьтесь со своими показаниями.

Костя даже вздрогнул на обращение участкового и взял протянутую бумагу. Читать начал почему-то вполголоса, но вскоре запнулся.

– "...около 22.00. проходил...Как показалось, мужчина приставал к молодой девушке..." Послушайте, получается, мне померещилось, и я ни за что избил человека?.. А Закатилов вышел из дома, чтоб получить по морде и вернуться домой?..

– Но ведь вы не видели, что он её насиловал? И изнасилования, как сами говорили, не было.

– Не было, к счастью...

– Читайте дальше.

– "Возможно, в руках был нож или другой предмет, похожий на нож... Ударил... Ударил... Ударил..." И это всё?

– Что-то упущено?

– ни разу толком не сказано, как он бросался на меня с ножом. И получается, после всего он совершенно миролюбиво ушёл? Нет слов и про то, что нож был выбит из его руки... Я даже слышал, как он звякнул о стену...

– Что бросался – есть. Вот смотрите: "приблизился". И здесь тоже. Так значит, сильно ударили по руку?... Дописать, что ли?.. Первоначально вы это скрыли, а теперь...

– Я не скрывал. Просто не хотел его третьего броска ещё и сверху.

– Ладно, я не буду это дописывать. Тут и так слишком много про то, как вы избили гражданина Закатилова Гэ Сэ... – Сморода откинулся на спинку стула так, что та хрустнула, слегка потянулся и глянул в окно. – Эх, сейчас бы где-нибудь на природе отдохнуть. Погода отличная.

158

Костя глянул на него: строгий лик участкового превращался в мирную физиономию обывателя, для которого на свете всего важнее комнатные тапочки и треск дров в камине.

– Ге расписаться?

– Так, – Сморода быстро наклонился и ткнул пальцем в нужное место ниже своего конспекта. – Пишите: с показаниями..пока...заниями...

Когда Костя выполнил требуемое, Сморода сказал вернувшимся к нему привычным строгим тоном:

– Вам желательно никуда из села не уезжать, даже на один день. Очевидно, будет назначен следователь по этому делу.

"А я бы снял Ленина со стены да стукнул вас лысыми лбами", – про себя устало ответил Костя. Поднявшись, он даже не смог сразу идти, как будто устал ещё и физически.

– Что с вами? Всё нормально?

– Ничего...

– Хорошо, что ничего. А то разное бывает...

4

День начинался необычно. Но так и должно быть, наверное. Природа не умеет повторяться. Мгновение за мгновением мужает и стареет мир, и любой миг как новое творение, хотя, может быть, и записывается где-то во вселенской памяти. Каждая картинка мировой красоты блеснёт под солнцем или его ночной близняшкой, и – успел ли, не успел заметить её да сохранить в сердце – уходит в бездну прошлого. Невидима, неощутима, неуловима граница между тем, что было, и тем, что будет, однако на этой границе – весь Мир.

В этот день тёплый южный ветерок заставил снег с самого утра оседать и таять. Плюсовая температура посреди зимы всё смешала в природе: на земле стало уютно и спокойно, а вверху, на низком бледно-сером небе, потоками носились испуганные жидкие облака. Ветер гонялся за ними, рвал и сминал края. Вот одно облачко выбилось в сторону и заметалось на пустом пространстве, сиротливое и затравленное. Так продолжалось до тех пор, пока

159

облачная река не вытянулась одним боком, не захватила свою заблудшую овечку и не понесла её туда, к горизонту, где они договорились создать новую картинку.

... Закончился шестой урок. Костя, едва опустел класс, почувствовал, как умственное напряжение сменяется физической усталостью и лёгкостью мыслей. Сегодня учить больше никого не надо. Он смотрел в окно на падающие с крыши капли, в которые сегодня превращался снег, и вспоминал, что уже несколько дней хочет поговорить с Максимом Петровичем об одном деле. "Раз вспомнил, хватит откладывать", – сказал он себе и пошёл в спортзал.

Максим сидел с классным журналом 6-го "Б" в маленькой подсобке, заставленной и увешанной разным спортивным инвентарём. Прежде чем поставить оценку, он на секунду задумывался, очевидно, вспоминая работу какого-либо ученика на уроке.

– Ну как, отстрелялся на сегодня? – спросил он, не поворачивая головы.

– Отстрелялся. Шесть мишеней поражены.

– Пятёрки есть? – Максим захлопнул журнал, достал сигарету.

– По-разному... У меня к тебе вопрос. Или устал, не до разговоров?

– Говори, говори. Просто спина что-то побаливает. С утра ещё ничего, потом начинает тянуть...

– Вот ты ведёшь секцию волейбола. А мне, например, можно вести какую-нибудь секцию в будущем году?

– Какую?

– Каратэ.

– а у тебя что-нибудь есть?

– Есть две бумажки. Всё, как положено. Серьёзные люди выдавали...

– А вторая по какому спорту?

– Рукопашный бой. Я там одни соревнования выигрывал...небольшие...

– В принципе, это возможно. Надо в конце августа обратиться в

160

спортшколу, договориться, объяснить, чем будешь заниматься с детьми, написать заявление... Шесть часов в неделю тебе хватит? Три дня по два или два по три.

– Лучше три дня. Два в неделю – слишком редко.

– Ты можешь назвать свою секцию просто ОФП, общефизической подготовкой. Всё равно же будет какая-то игра?

– Конечно. Баскетбол или ещё что-нибудь.

– У нас ничего особенного не придумаешь. Вот, последние мячи добиваем. А на следующий год могут и вообще не дать... А баскетбол бы нам не помешал. Давно районные соревнования не выигрывали. Все два часа пацаны самообороной заниматься не будут. Это по видику интересно боевики смотреть, как там красиво и долго дерутся, а самому надо работать и работать...

– Конечно, чтобы один удар поставить, нужны недели... Думаешь, не найдутся такие, кто будет серьёзно заниматься?

– Ну, почему... Соберёшь, посмотришь... Тут многое зависит от того, как поведёшь дело. Опять же боксёрская груша обязательно нужна.

– У меня есть. Маленькая. Большую куплю или сделаю сам.

– Можно и сделать... Надеяться тут приходится только на себя. Снабжения сейчас никакого. У меня всё уже давно списанное. Но нового не приходит, используем, что есть.

– Придумать можно, было бы желание.

– Вот-вот. А желания-то у них как раз ни к учёбе, ни к спорту не наблюдается. Я помню, мы в детстве всё свободное время во что-нибудь резались.

– Да, мы тоже. Футбол, хоккей, в "пекаря", в "чижа"... А про учёбу – это точно. Мы тоже не были умниками, но сейчас наступило время, когда дураком быть просто невыгодно. Объясняешь, объясняешь им это... опять у меня в четверти куча двоек будет.

– Что, Львовна давит?

161

– А за что мне ставить тройки, если не знают примитивнейших вещей?

– Это знания. Ладно. Дети сейчас пошли какие-то болезненные. У многих даже координации движений нет...

– И координации ума... У меня в журнале куча справок уже. Почки, печень, ревматизм, даже сердце. Не говоря уже о всякой заразе: чесотке, стрептодермии, вшах. Не пятиклашки, а старики какие-то... Так что к спортивным секциям шпану привлекать надо.

– Не спорю. Кто на секцию ходит, тому и на физкультуре легче. На твоё название – каратэ – обязательно клюнут. Лишь бы потом не разбежались. Тут же всякие семейные проблемы ещё мешают: кто с малыми сестрёнками-братишками нянчится, кто по хозяйству управляется, пока родители в совхозе...

– Это понятно. Но кто загорится до фанатизма, тот будет стараться всё успеть: и дома, и с уроками, и со спортом...

– Может быть, может быть... Слушай, а как там у тебя дела со стариком?

– Никитой Петровичем? Да нормально. Болтовнёй уже сильно не донимает, как в первые дни... Помогаю по хозяйству... К тому же борщ теперь настоящий ем.

– То есть сваренный на печке?... Ну, если уж говорить про настоящий, так это тот, что приготовлен в русской печке. Не знаю, сохранилась ли у кого в деревне. Вот это борщ... Значит, освоился на новом месте?.. К лету вроде как освободится квартира в школьном доме.

– Да, Степаныч обещал.

– Слушай, а что там у тебя за история с Генкой Закатиловым? Народ такое городит, даже мало верится...

– И что же говорят слухи?

– Слухи?.. Вчера, пока ждал хлеб, послушал краем уха наших тёток. Гавриленчиха трепала языком. Знаешь, нашего местного придурка Мити мамаша?

– Гаврилы? Который на все похороны и свадьбы таскается?

162

– Вот-вот. У неё ещё дочка есть. Машка. Чуть ли не пятый десяток, а на все танцы ходит. Дети – уже подростки.

– Видал её в клубе.

– Первого своего ребёнка Машка родила в пятнадцать лет. Правда, говорят, что это был не первый. Будто бы она сделала сама себе аборт и закопала ребёнка на кладбище...

– О Господи! Неужели такое возможно?

– Да ты поживи в нашей деревне, не то ещё увидишь.

– А откуда об этом узнали.

– Наши люди узнают обо всём ещё до того, как это произойдёт... – Максим улыбнулся и потушил сигарету. – Собаки таскали руки да ноги. Видать, закопала плохо, псы учуяли и вырыли... Да ты что расстроился? Думаешь, она единственная, кто так делал?.. Нагуляют детей дурры, родят и придушат.

– А милиция?

– Откуда она узнает? Ну, подозревают соседи, ну, поговорят некоторое время люди, и всё заглохнет на этом.

– Де-эла... Трудно поверить...

– Ну, а в твоей истории вроде все живые?

– Лучше бы я убил этого трусишника. Мразь. Чуть не изнасиловал девчонку и ещё на меня пожаловался.

– Так он хотел изнасиловать её?

– Ну да. А что, есть другая версия?

– Гавриленчиха, наверное, сама услышала из десятых уст да от себя приврала. Рассказывала, что вы вдвоём напоили Галку Мирошник и завели её в заброшенный дом. там спорили за неё и подрались. Она выпрыгнула в окно. Ну, а дальше вмешалась милиция. Потом болтали, будто...

Максим передал ещё несколько сплетен, настолько изощрённых и циничных, что Костя, поражённый новостями о себе, остолбенел, словно увидел сухопутного кита.

163

– ... Вот это номер...художественной самодеятельности... Донос Закатилова – жалкая пародия на это... Я возвращался от Игорька и в переулке услышал крик. Заскочил в тот заброшенный дом. это чучело попёрло на меня с ножом, а девчонку он зажал в угол. Я его несколько раз отшвырнул от себя и проводил Мирошник домой. Он, гад, на ней всю одежду изорвал. Или изрезал.

– Он что, там остался?

– Убежал. Когда я выбил ногой ножик.

– Да, надо было связать.

– Не до него было: Мирошник так рыдала... Но от деревни я такого не ожидал. Значит, я за девчушку вступился... Да на её месте могла быть любая, и их дочки тоже. А на меня такие фантастические сплетни. Зато этого трусишника и милиция, и деревня взяли под защиту...

– Да никто его не взял. Что, у нас Закатилова не знают. У него знаешь, сколько судимостей...

– Как же не взяли. Не одна Гавриленчиха трепала – весь магазин перемывал мне косточки.

– Ну, кто слушал, кто нет... Что людям делать в очереди... Так ты говоришь, Генка накатал на тебя заявление? И тебя уже вызывали?

– Ну да.

– Просто Шныряева болтала, что вы с Генкой друг на друга Смороде заявы накатали...

– Ишь, гадина. Сморода, наверное, лично ей рассказал. Получается не то что по гражданскому долгу, о совести поступить нельзя – осудят всем миром и посадят... Между прочим, жертва тоже ничего хорошего про меня не говорит. Обиделась за то, что спас...

– Да что ты в голову берёшь? – не согласился Максим, но в тоне его Костя почувствовал: тот ещё не развеял в душе обаяние сплетен. – Эта Гавриленчиха – дурра набитая. На каждом углу рассказывает, какие у неё хорошие дети. Сын – идиот, дочь – шлюха, внуки школу не могут закончить, шляются...

164

– Да не в Гавриленчихе дело. Никто ведь не возразил? Даже не пытался?

Костя взглянул Максиму в лицо и замолчал. Тот тоже хотел было ответить, да осёкся. Оба подумали одно: Костины слова прозвучали как намёк.

– Конечно, ты привык к этим сплетням, – продолжил Костя уже другим тоном.– Но для меня дико такое слушать о себе.

– Они целыми днями кому-нибудь сплетни моют. Такая у них работа... Если близко к сердцу воспринимать, то и загнуться можно. Их и били, и в морду плевали, даже в сельсовет жаловались... А по мне так лучше не обращать внимания... Конечно, обсуждать в деревне будут. Тебя ведь никто не знает. Как дело было – тоже не знают. Вот и будет каждый предполагать в силу своего ума ... или глупости. А ты живи себе спокойно и в голову не бери. Сплетни со временем улягутся, тебя люди узнают... Закатилов – он всем известен. Бабки просто на свежачка клюнули. Про всех в деревне есть сплетни, про тебя – нет. Непорядок...

– Да-а, народец здесь... Я б этим дикторам сарафанного радио сказал бы пару ласковых... Ты говоришь: живи спокойно. Вообще-то мне светит тюрьма. И, судя по бурной деятельности Смороди, срок будет немалым.

Максим начал оттирать пятно со своего трико, и, очевидно, эта грязь его сильно раздосадовала. В молчании прошла минута.

– Ну, что я скажу?.. Если не виноват, никто тебя не посадит. Сморода не пуп земли. Тебе надо проконсультироваться у толкового юриста... Вообще-то, участковый у нас нормальный. В том смысле, что, если украдёшь, можешь ждать его на следующий день. Нюх. Да и стукачей в деревне немало. Вместе воруют, потом друг друга сдают. Непонятно, что он за тебя взялся... Да скорее всего, потому что не знает. Присмотрится к делу, с Мирошник поговорит, потом будет к тебе по-другому относиться. Ты, считай, не совершил преступление, а предотвратил. Милиция спасибо должна сказать... А на деревню плюнь. Вон у нас школа, а бардака ещё больше. Все поделились на группы, склочничают между собой. Ученики никому не нужны. Львовна такая правильная, а как дело коснётся личных подхалимов или соседей по пасеке, так может с урока отпустить. Новиковым, Кратихе, той же Белозёровой главное – деньги, а не школа. На работе и минуту лишнюю не задержатся. У тебя двоек много в журналах – так ты ещё только втыкаешься в профессию, а эти люди учеников "валят", на второй год

165

оставляют, потому что чхать на них хотели. Что они после уроков с каким-нибудь "слабым" учеником будут заниматься, как ты? Как же, за это ведь не платят. Хотя им вообще не за что платить... Шеф уже, наверное, на пенсию настроился и ничего менять не хочет... Да, такого у нас ещё не было. Даже завхоз и рабочий ничего не делают. Кочегары топят, как захотят... Учителя каждый день на первые уроки опаздывают. Степаныч свои отведёт – и домой. Крушак, если не болеет, то мозги всем полощет, власть показывает вместо того, чтобы делом заниматься...

– Да, – сказал Костя. – Как мне теперь идти к детям, когда они от родителей такого обо мне наслушаются?..

5

Григорианская Европа чинно готовилась к Рождеству, а огромная северная держава и по календарю отставая от Запада или просто не торопясь и не выпячиваясь вперёд, ещё жила предвкушением тройного праздника. Русские, изрядно намутившие воды в своей истории века войн и революций, проявили удивительную сентиментальность и сохранили почитание старого Нового года на том же уровне, что и действительно Нового. Та любовь, с которой отмечаются оба праздника, нисколько не поубавилась от того, что между ними в календаре вдруг воскрес светлый праздник рождения Божьего сына. Вокруг каждого из трёх праздничных дней сложился свой круг традиций, привычек, что сделало любой из них, несмотря на тесное соседство, неповторимым, своеобычным.

В один из предновогодних вечеров, когда в крестьянских домах уже бойко и жарко топятся печи, а семьи, управившись с хозяйством, собираются вместе на кухне или у телевизора, к Косте пришёл Игорь.

– Ну, жалуйся! – закричал он с порога. – Я к тебе целый суд присяжных привёл!

В кухоньку деда Абрамова, где жил Костя, ввалилась целая толпа.

– Шустрей, шустрей! – командовал Игорёк. – Педагоги не настолько богаты, чтобы ради вас лишний уголь тратить! Ну-ка, взяли!.. Ну-ка, сели!

Он передвинул лавку поближе к печи, рассадил на неё и три Костиных табуретки свою компанию, сложив всё, что мешало, включая книги, просто в угол к кровати. Хозяйничество приятеля на первом этапе закончилось тем,

166

Что Костя должен был обойти гостей и познакомиться с каждым, пожимая руки.

Печка перегораживала Костино жилище напополам и как бы делила его на прихожую и комнату. Напротив двери стоял самодельный умывальник и вместе с простенькой вешалкой и лавочкой, какие у нас обычно используются на сельских свадьбах, всяких прочих гулянках и похоронах, исчерпывал всю обстановку "прихожей". За печкой стоял Костин письменно-обеденный стол, кровать располагалась в углу. Прочая мебель исчерпывалась табуретками и полками на стенах, одна из которых висела у самой печки и показывала небогатый набор кухонной посуды, имевшейся в распоряжении молодого холостого учителя. Репродукции картин, цветные шторки, календарь создавали некоторый уют.

Девушка, которую Игорь представил как Свету, а называл толстушкой, села за стол и сразу закурила. Она очень жеманно познакомилась с Костей и постаралась заглянуть ему в глаза. "Иринку" и "Татьянку" Игорёк усадил на лавку, и сам сел между ними. В течение разговора он часто подскакивал со своего места по самым разным поводам и, всякий раз возвращаясь на свою лавочку, требовал, чтобы девчонки жались к нему. Особенно допекал он Иру, по виду сильно уступавшую в возрасте своим подругам. Второй гость мужского пола, Лёша, "А-лёша", в игорьковом варианте, оказался молчаливым, скромным парнем. Он сразу же придвинул табуретку к печке, несколько раз закуривал и в общем разговоре принимал участие меньше других.

Игорёк, щурудя в печке и ставя чайник на открытый огонь, расспрашивал Костю, но почти не давал ему возможности ответить. Слова точно рвались из него, на большой скорости разлетались по кухне, навязчиво били в уши, долетали до самых дальних углов, а следом летела новая словесная партия и снова прошивала насквозь всё акустическое пространство жилища.

– Ну, рассказывай, рассказывай! Вся деревня бурлит, обсуждает вашу битву! Работа остановилась из-за тебя, понимаешь?1

– Остановилась?.. – усмехнулся Костя. – А она начиналась в этой поганой деревне? Здесь один вид работы: мешок комбикорма с фермы притащить. Ну, ещё посплетничать в магазине.

– Тоже надо, господин Ключевский! Кстати, комбикорм совхоз давно уже

167

не покупает! Своё зерно мелят! Но ты не отвлекайся! Отвечай! По всей строгости закона! Тётки, чай пить будете?! Слетайте за дровами!

Костя, видя, что его обязанности хозяина пока не востребованы, сел на другую от печи сторону стола и, немного придя в себя после такого бурного нашествия нежданных гостей, стал украдкой рассматривать присутствующих, иногда увлекаясь разговором, иногда пропуская мимо ушей словесную дробь, которой сыпал приятель.

– Да рассказывать-то особенно нечего... Никакой битвы не было. Я услышал крики, заскочил в этот дом...

– Хромовский?! Там вечно всякие истории происходят!..

Его уже спалить давно надо, – вставил Лёша.

Света тоже встрепенулась и негромко сказала Татьяне что-то вроде: "Помнишь...два года назад?" обе многозначительно улыбнулись.

– Ну-ну, что дальше?! А что там на дороге у вас было?! Говорят, ты его доской отаварил?! Это правильно, только вещественное доказательство, надеюсь, сжёг?!

– Ты на нём чай варишь, – вызвала общий смех своим замечанием Ира.

– Варят гудрон, деревня! А чай готовят! – сказал ей Игорёк и снова попросил Костю продолжать.

– А дальше заскочил в дом, а он...

– А он как заорёт тебе: "Не обламывай!"

– Да пошёл ты, пошляк. Четырнадцатилетняя всё-таки...

– Да ладно, чего ты?! Суд учтёт ваши прекрасные душевные качества при определении справедливого строго наказания! Толстушка, чаю хочешь?!

– Хочу.

– Дуй за дровами! Пойдёшь к деду Абрамову, скажешь: "Выдай-ка мне, старый, два полена. За третье сойду сама!"

– Ах, ты козёл. Я тебе это запомню.

– Запиши в блокнот, толстушка! Чаю, значит, хочешь, а за дровами сходить

168

лень?!

– Давайте, я схожу, – приподнялся со своего места Лёша.

– Там уже кипит. Издевается просто над нами...

– А...Лёша вызвался! Ну, А-лёша, сходи! Чтоб ей было стыдно! – Игорь сел на скамейку и, обнимая девушек за плечи, попытался столкнуть Татьяну с её места. – У кого там кипит?! Сейчас я над тобой по-настоящему поиздеваюсь!

Однако его игру не поддержали. Татьяна резко отстранилась, бросила на Костю странный взгляд, которого тот не понял и, поднявшись, подошла к печке.

– Сиди, Лёшка. Я же говорю: вода давно кипит, – Татьяна взялась за кружки. – Ты разрешишь мне?..

– Конечно, – Костя начал ставить на стол сахар, печенье, конфеты.

– Он разрешит. И стол накрыть, и посуду помыть, и постель расстелить!

– По себе судишь, кобель! – резко, но неуверенно заклеймила Игорька Ира.

И действительно, так просо эта фраза ей с рук не сошла. Началась свалка, к которой подключилась и Света, и – поневоле – Лёша: толкаясь с девчонками, Игорь едва не сбросил друга с табуретки. Татьяна тем временем накрыла к чаю, и, умаявшись, все стали подсаживаться к столу. Чаепитие плавно перешло к игре в карты, а Игорёк вернул разговор к старой теме.

– ... Нож, конечно, мне надо было подобрать, – рассказал Костя концовку своего приключения. – Урод этот был без рукавиц, это я точно помню. Может, какие-нибудь отпечатки остались...

У Кости в руках сломался карандаш, который он вертел.

– Вот, вещь сломал, – Игорь явно постарался пошутить, чтобы снять повисшее в воздухе напряжение от рассказа. – Платить будешь... Кстати, зачем это он хотел тебя повалить?.. Ты, конечно, не дался?

– Да пошёл ты со своими подколками... Самое интересное, что этот козёл в заявлении написал, будто я его палкой и кирпичом. Разве мог я что-то нашарить в темноте, когда я его самого еле видел?..

– Голова у Закатилова на самом деле разбита, не знаю чем: в медпункт

169

обращался.

– Ну, так он же падал... Я не смотрел, куда он там грохнулся. Девчонке надо было помочь.

– Это очень невежливо с твоей стороны. Человек, может быть, в этот момент гвоздь головой забивал...

Все посмеялись, а Ира неожиданно вставила серьёзным тоном:

– Вот, все мужики только о себе думают.

– Ты на что намекаешь?

– Ты, Игорёха, всё опошлил, а ведь Костя настоящий молодец. Лёшка тоже, наверное, вступился бы против ножа...

– Так, понятно. Со мной ты в разведку не пошла бы...

Дальнейший разговор касался в основном карточной игры, пока Игорь не поинтересовался, о чём ещё Закатилов написал в заявлении. Костя рассказал.

– ...Ну, кирпич – это смешно. Я и руками мог ему нос сломать.

– Надо было ему что-то другое сломать.

– Ты, толстушка, просто зверь! Да лучше пятнадцать лет тюрьмы. Правда? А? Лёха? Так, господин Ключевский, не ломайте ложечку. Положите на стол, а то одену наручники.

– Ты уже заколебал его. Сколько можно человеку на мозги капать? Сам бы попал в такую историю... – вмешалась Татьяна и впервые за весь вечер произнесла сразу несколько предложений.

Косте было приятно, что за него заступились и сделала это девушка, которая ему понравилась больше других. И ещё он с интересом прислушался к её голосу: глубокому, мягкому, как бы обволакивающему всё вокруг.

Игорёк однако не давал отвлечься и по-прежнему вёл разговор за собой, не соблюдая, впрочем, особой последовательности.

– Интересно, Татьяна, а с какой стороны ты меня мыслишь в такой истории? – Игорёк выделил два последних слова.

170

Татьяна не поддержала шутку, она как раз утомилась игрой и вышла из карточной баталии, которой увлечённее других отдавались Лёша, Игорь и Света.

– Тебя?.. Да такого, как этот Закатило, больше не то что у нас, и во всём Приморском крае больше нет. Неужели ты не заступился бы за девушку, к которой пристают?

– За тебя, Татьянка, даже с Муромцевым бы рискнул подраться. Кстати, в вашей камере курят?

– Опять ты за своё?

– Всё,всё, Танюш. А ты знаешь про Мирошников?

Лёша и девушки закурили, только Татьяна не стала, а на вопрос Светы как-то нескладно и грубовато ответила вроде "чего прикопалась".

– А что Мирошники. Девчонка отойдёт, тогда всё расскажет путём.

– А она уже отошла. Ходит по деревне с подругами, улыбается. Тётка Закатилова ей новую куртку купила. Говорит, что ты ни с того ни с сего налетел на Генку, а она вообще была в стороне...

– Ещё бы, ей так выгодно говорить... – прибавила Татьяна.

– Да, кстати, Константин Александрович, прошу учесть, что наш Хаммер и местный маньяк – двоюродные братья.

– Это Смороду что ли прозвали Хаммером? Это из сериала? – спросила Света.

– Сама догадаешься, тётка взрослая... Он его уже два раза отмазывал. Когда я ещё в школе учился, этот дебил студентку одну из приезжих, чью-то родственницу, в кусты затащил. Ну, бабы знаешь. Для них позор не в том, что..., а в том, что все узнают, как будто они виноваты. Короче, она не стала поднимать шум, и участковый развернул деятельность. Родители девчонки приезжали, он их обрабатывал.

– Я помню эту историю, – сказала Света. – Тогда все говорили, что его отмазали.

– Когда он, блин, с тюряги приходит, вечером шугаешься одна ходить, -

171

прибавила Ира.

– Ты знаешь, что Хаммер пьёт?.. – продолжал Игорь. – И никто не видит. Потому что пьёт он с Гендосом. Понимаешь, зачем он ему нужен? Я вот с тобой выпью, начну Егора Тимуровича ругать за его эксперименты над кроликами, а ты меня сдашь. Шучу. Ну, так вот... Ага, кузены. А больше у них в деревне родственников нет. В смысле. Мужиков...

– Да не только с ним Сморода пьёт, – возразила Света. – А я вот знаю, Закатилов раньше жил в Приморске, так там, говорят, вообще, на пятилетнюю девочку напал.

– Да это ужё трёп.

– Я тебе отвечаю, Игорь!

– Ты видела? Сплетничаешь... Зачем лишнего на человека наговаривать? Ему и своего по уши хватит. Последнее его дело знаете?.. Нет? Я тогда служил, подробно – не в курсе. Ты помнишь, а, Лёха?

– Не, я тогда в фазанке учился, редко приезжал.

– Короче, была у него баба – не эта, которая сейчас, – и как там у них получилось, но он её изнасиловал, избил в полусмерть и бросил связанной на кровати одну...

– Господи! – Ира вздрогнула всем телом.

– Помолись, помолись, тебе полезно... Избил, бросил, и та чуть не померла. Хотя непонятно, зачем было это делать, если и так с ним жила. Извращенец, ё-моё. Его ещё то спасло, что он, пьяный, сам упал и голову расшиб, а она дурой сделалась, хотя и до этого не очень-то умной была. Ничего толком не рассказала. Плюс Сморода помогал. Так что получил минимум. Вот и делай выводы, кому из вас двоих легче... И не забывай, где живёшь. На Руси закон, что дышло... Хорошо, что ты не еврей. С тобой тогда уже и разбираться не стали бы. Но историки тоже особенно не влияют на выполнение пятилетнего плана... Так что думай головой, с людьми толковыми посоветуйся, поищи адвоката, у которого язык подвешен. В принципе, Хаммер уже добился своего: Мирошники с заявой не придут. Ты вообще не пострадавшая сторона. А посадить тебя нереально: в чём обвинять? В драке?.. Фигня, у нас каждый день дерутся. В травме головы?.. Мало ли откуда она. На той голове в зоне уже кучу шрамов наделали... Ну, засиделись мы, и чай твой больше не

172

закипает. Тебе на работу со с ранья, да?.. А я положил на них работать. Дед пахал, батя пахал, хватит. Наша семья свой вклад в строительство коммунизма внесла сполна...

6

– И чем же, уважаемый Алексей Иосифович, мы должны заниматься в первую очередь?.. Устав нашего Союза я знаю. Вы в этом сомневаетесь?.. Ошибаетесь, близкий соратник, ошибаетесь. На пропаганду нужны средства, именно поэтому мы сейчас сделали упор на бизнес... Что?.. Ну да, какую-то наглядность я снял. Клиенты фирмы приходят, оптовики. Кое-что их здесь шокировало... В интересах дела, уважаемый, в интересах дела. Эти люди по рублику собирают казну нашей партии... Да я вас не отстранял! Вы сами отошли в последнее время от управления фирмой. И потом, разве вы не доверяете близкому соратнику Сергею Константиновичу?.. Ну-ну, что вы... Понимаете, Алексей Иосифович, Беляев – это необходимый человек для Союза, мы просто используем таких людей в наших интересах... Но мы-то с вами на что? Опять же Гусев. Как и вы, он настоящий патриот. Мы же руководим Союзом, а не какие-то там бизнесмены... Нет, вы не знаете: Боровиков на лечении. Я его отстранил лишь временно... Что такое?! Я захватил фирму?! Ну, знаете!.. А я вам говорю!.. А я вам говорю!.. Вот что, уважаемый, считайте, что вы больше не близкий соратник!.. Да, мне решать!.. Посмотрим!

Муравьёв бросил телефонную трубку, с досадой оттолкнул от себя аппарат, с досадой оттолкнул от себя аппарат, откинулся на спинку и, уперев ноги в стол, принялся дёргать себя вправо-влево на крутящемся стуле. Через минуту он успокоился, заулыбался сам себе и, сказав вслух: "В любом случае я ничего не теряю", протянул свои длинные пальцы к телефону.

– Алло, Сергей Константинович на месте?.. Константиныч, добрый день. Ну вот, прослушал твой взволнованный голос на автоответчике, теперь звоню. Что случилось?.. Да кто нас будет подслушивать? КГБ уже нету. Говори по телефону... Проверку КРУ Минфина? Помню. Была такая на твоём комбинате месяцев пять назад... Да?.. Шесть?.. Ну, значит, шесть. И что теперь?.. Так... Так... Это серьёзно. И куда это вы, гражданин Беляев, дели пятнадцать тысяч тонн зерна из госрезерва? А вдруг стихийное бедствие...или война?.. Мы? Ну, и куда мы его дели?.. Под Владивостоком? А что у меня под Владивостоком? На меня там ничего не оформлено. А вот

173

Рядом пять коттеджей чьих-то родственников, и каждый стоимостью в триста тысяч долларов. Я не говорю уже про ваш особняк и автопарк... Ну, ладно, ладно... Всё, перестаю шутить... Вот что, дорогой соратник по партии, Михаил Николаевич помог нам провернуть приватизацию комбината, и... Ты тогда тоже говорил: указ президента!.. Есть другой вариант?.. Ну, что, что? Это его дело... Естественно, расплачиваться будем вместе. Контрольный пакет у кого?.. Ха-ха-ха! Вот именно, твои рабочие расплатятся, ещё посидят без зарплаты и дивидендов... Да какая Жадов мафия? Он же мой одноклассник. Опять же у него выходы на всяких там прокуроров, судей. Кстати, в арбитражном суде у него серьёзные подвязки. Так что по приватизации дело поручим ему... А это уж, как говорится в народе, как наливать будем... Да, да, да, как насыпать. А по госрезерву сами что-нибудь придумаем. Слушай, а он вообще был?.. Кто, кто? Госрезерв, разумеется!.. а какие доказательства?.. Да почему ахинея? Ты документики-то на комбинате собери в кучу... Ну, и отлично, пусть запрашивают Москву. Во-первых, время, во-вторых, в Москве тоже живые люди работают... Да, придётся слетать... Ну, вот и всё, дорогой Сергей Константинович. И не такие проблемы нам по плечу. Вообще, я в последнее время разочаровываюсь во власти. Зачем мне туда лезть? Так проще. Сейчас у кого деньги, у того и власть... Вот именно, и над народом, и над уголовниками... Мишке сегодня же позвоню, за это не переживай... Что, что? Опять машиной? Уже какая-то мода. А деньгами они не могут рассчитаться? Или квартирами?.. А может, я женюсь... А ты сомневаешься?.. Вытянем мы это дело, раз плюнуть... Ну, ладно, отдай племяннику, следующий раз моё... Ага, до скорого... Давай...