Текст книги "Предчувствие: Антология «шестой волны»"
Автор книги: Андрей Лазарчук
Соавторы: Дмитрий Колодан,Карина Шаинян,Азамат Козаев,Иван Наумов,Николай Желунов,Ирина Бахтина,Дмитрий Захаров,Сергей Ястребов,Юрий Гордиенко,Александр Резов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 44 страниц)
– Не мечтай о невозможном, милый.
– Почему бы не попробовать?
– Я сказала нет.
Тогда я уйду один, едва не крикнул Юджин – но промолчал. Он знал, что один не сможет. Вся его жизнь пройдёт здесь. Каждый день он будет лежать над Рагомором на Пьяной Скале и размышлять о вечном; ветер будет приносить с лугов хмельной коктейль ароматов, и сладость мёда на губах будет смешиваться с горьким вкусом полыни.
– Иди ко мне, – улыбнулась Клаудиа, выскользнула из платья.
Юджина не нужно было просить дважды.
Он ласкал её долго и терпеливо. Наконец Клаудиа виновато улыбнулась:
– Подожди.
Она вытряхнула из сумочки связку хрустящих фольгой упаковок, выдавила горсть таблеток на ладонь и проглотила, не запивая.
– Теперь давай.
В тихий предутренний час Юджин медленно шёл домой. Небо (стеклянный купол, только стеклянный купол) на востоке побледнело, и звёзды (разноцветные лампочки) гасли одна за другой. Улицы опустели, огни потухли, последние гуляки разошлись по домам. Юджин свернул в тёмное ущелье проулка и ускорил шаг.
– Отпусти меня, урод! – знакомый голос.
Юджин замер. Навстречу ему двигались две тени – большая и маленькая.
– Поздно отказываться, малышка, – просипел ещё один знакомый голос, – с мужчинами так не поступают, запомни это.
– Я передумала! Я не хочу!
Сэм. Что она здесь делает?
– Шевели ножками! Мы почти дошли.
Моргенштерн.
– Пусти! Я закричу!
– Не закричишь, маленькая дрянь!
Боров-художник схватил Сэм в охапку, зажал ей рот пухлой ладонью и почти бегом потащил навстречу Юджину.
– Стоять! – Юджин выступил из темноты, чувствуя мгновенно закипающее в груди бешенство.
– Опять ты! – прорычал Моргенштерн.
– Отпусти ребёнка.
– Уйди с дороги!
– Отпусти ребёнка, сволочь, или я вызываю шерифа, – Юджин отцепил с пояса светящийся карандаш мобильника.
– Ч-ч-ч-чёрт…
Моргенштерн бросил Сэм, и девочка, тяжело дыша, отползла к стене.
– А теперь беги со всех ног, свинья, пока я тебя не убил, – Юджин говорил спокойно, но на щеках гуляли желваки.
– Я тебе припомню это, ублюдок, – отступая, прохрюкал Моргенштерн, – ты у меня будешь землю жрать.
Юджин сделал шаг по направлению к Моргенштерну, и тот быстро скрылся в темноте.
– Сэм… Саманта… Господи, что ты с собой сделала?
По лицу девочки текли чёрные от косметики слёзы. Помада, густым слоем уложенная на губы, размазалась по подбородку. На Сэм была коротенькая серебряная юбочка, тонкая полоска лифчика и прозрачная жилетка.
– Ты с ума сошла! Ходить ночью по улице в таком виде!
– Я… я… – девочка боролась с рыданиями, – я уже… взрослая.
– Вот дура! Как же ты из дома сбежала? Почему Кармела тебя отпустила?
– Я… в окно…
– Всё с тобой ясно, – он крепко сжал её мокрую ладошку, – ну-ка пошли домой.
Сэм шла, спотыкаясь. На её ногах были туфли на высоком каблуке.
– А почему ты с этим уродом была?
Сэм не ответила. Она шагала, шмыгая носом и глядя под ноги. Юджин вспомнил, как в первый раз увидел её у Клаудии дома – Сэм было тогда лет пять или шесть, её всего несколько дней назад привели из Инкубатора. Мать за что-то накричала на неё, и девочка сидела на диване в своей комнате, точно так же шмыгая носом и глядя вниз.
– Знаешь что? – сказал Юджин. – Нужно тебя хорошенько выпороть!
– Не говори, пожалуйста, ничего маме, – угрюмо попросила Сэм.
– Вот бы она тебя отхлестала – и была бы права! – Но Юджин уже решил, что ничего не скажет Клаудии. – Обещай, что больше не будешь так делать!
– Обещаю, – быстро сказала Сэм.
Она уже успокоилась.
– Поклянись!
– Клянусь, – тихо сказала Сэм.
Дом Клаудии стоял тихий, словно покинутый. Гости спали. Ставень окна в спальне Сэм был приоткрыт.
– Давай подсажу тебя, – прошептал Юджин.
Он легко, словно котёнка, подхватил девочку на руки и буквально закинул в окно. Сэм, красная как помидор, повернулась к нему:
– Спасибо, Юдж. Пока.
– Убью в следующий раз.
Юджин быстро зашагал прочь, борясь с искушением разбить что-нибудь. Сволочь Моргенштерн! Чёртов любитель прекрасного. Дрянь. Скот.
Он поднял глаза. На стене гаража белела в сумерках выведенная мелом надпись:
RTYww95981GSP-MC426-01993
Юджин пришёл в себя в мусорном контейнере.
Поблизости перекликались металлические голоса роботов. Он узнал голос шерифа.
– В переулках смотрели?
– Так точно, шеф. Пусто.
– Ищите следы. Улики.
– Ищем, шеф.
– Допросите свидетелей.
– Свидетелей нет, шеф.
– Ищите.
Юджин, стараясь не дышать, приподнялся и выглянул в узкую щель между крышкой и стенкой стального бака. Улицу заливал яркий солнечный свет. Прямо напротив, на крыльце своего жёлтого особняка, лежал без движения Моргенштерн. Голова его была в крови. Рядом с ним, словно изваяние, замер робот-часовой в синей фуражке.
Сердце Юджина колотилось так громко, что он боялся, как бы часовой не услышал. Он попытался вспомнить, что произошло, но в мутном кинофильме памяти мелькали лишь неясные обрывки. Кажется, он шёл следом за толстяком. Кажется, отломал зачем-то от инсталляции на площади чёрный бронзовый прут. На улицах было пусто, по пути никто не встретился. Дальнейшее скрывала багровая пелена.
Покрытый пятнами крови бронзовый прут лежал рядом с телом.
Юджин вздрогнул. Он всё понял.
– Шеф, результат поиска – ноль.
– В переулках смотрели?
– Так точно, шеф. Пусто.
– Ищите следы, улики.
– Ищем, шеф.
Тупые роботы. Они будут топтаться здесь, пока программа не сообщит им, что срок, отпущенный инструкцией на поиски, истёк. А если она сообщит через неделю?
Юджин лёг на ворох мусора, пытаясь унять сердцебиение. Почему он оказался в контейнере? Он не помнил. Как бы то ни было, здесь сейчас самое безопасное место.
Его глаза привыкли к темноте, и он разглядел на руках кровь. Выругавшись про себя, Юджин вытащил из мусора, на котором лежал, какую-то тряпку и тщательно вытер руки.
– Шеф, результат поиска – ноль.
– В переулках смотрели?
Внезапно контейнер сдвинулся с места. Юджин подавил желание вскочить, отбросить крышку и бежать куда глаза глядят. Контейнер медленно ехал вниз с холма, голоса полицейских удалялись. Что за ерунда? Юджин слышат размеренный стук шагов позади. В голову пришла безумная мысль – Сэм узнала, что он убил Моргенштерна, и теперь помогает ему уйти от полиции.
Через несколько минут контейнер остановился, крышка поднялась, и вместе с потоком солнечного света на Юджина обрушился град пустых пластиковых бутылок и ворох бумажного мусора.
– Здравствуйте, сэр. Что вы делаете в контейнере?
Бесстрастное лицо робота-уборщика походило на алюминиевую миску, в которой кто-то смеха ради прокрутил отверстия для глаз и рта. Юджин, стараясь не дрожать, перекинул ногу через борт и выпал на тротуар.
– Извини. – Сказал он. – Я очень устал и решил здесь немного поспать.
– Надеюсь, я не испугал вас, сэр?
– Всё в порядке, я уже проснулся и собирался выходить.
– Вы не нажалуетесь на меня в Управление?
– Нет, что ты, всё хорошо, правда.
– Разрешите вас немного почистить, сэр. Вы испачкались.
– Не надо! Я пойду домой и приму душ.
– Удачного дня, сэр.
Юджин почти бегом добрался до дома. Он постоял под холодной стеной душа, и это привело его в чувство, но ненадолго. Едва он вышел в залу, его снова начало трясти. В висках стучала кровь. Ему смутно чудились далёкие, невнятно бормочущие голоса. Чтобы заглушить их, он взял в мини-баре бутылку джина и целый час пил его маленькими глотками, уставившись в стену перед собой. Было далеко за полдень. За окном шумел просыпающийся город, но Юджин ничего не слышал. Его мутило, и он упрямо заливал эту муть спиртным. Наконец он откинулся на диване и забылся тяжёлым сном, похожим на обморок, но даже в обмороке призрачные голоса не оставляли его. Они ругались, галдели, толкались в уши. Истекающий кровью Моргенштерн просил пощады. Маленькая, испуганная Сэм кричала, что она взрослая, что ей можно есть любые таблетки и устраивать вечеринки. Где-то за стеной тупо твердили своё «ищем, шеф» полицейские.
Внезапно бормотание изменилось. Новые голоса обрели стальную чёткость, они будто выплёвывали в Юджина короткие рубленые фразы.
Эксперимент провален. Город будет уничтожен. Эксперимент провален. Экстренный канал связи. Код шесть. Код шесть.
Юджин вскрикнул во сне и свалился на пол. Волна неописуемого ужаса захлестнула его. Он катался по ковру, желая только одного – проснуться, убежать от этих страшных голосов, но сон не отпускал, он словно держал его сердце стальной клешнёй.
Эксперимент завершён. Город будет уничтожен сегодня. Код шесть.
– Остановитесь! – возопил он. – Не надо! Прошу вас!
Ты не должен был убивать художника. Было задание следить, говорить с ним. Теперь поздно. Код шесть.
– Пожалуйста! Я не хотел!
Ты потерял контроль. Убил последнего в мире художника. Код шесть активирован. Эксперимент завершён.
– Дайте мне ещё один шанс! – простонал Юджин, слёзы катились ручьями из-под его закрытых век. – Последний шанс… пожалуйста… я люблю её…
Он вынырнул из сна, словно из глубокого омута, жадно хватая ртом кислород. Тяжёлая стальная лапа выпустила его, но он чувствовал – ненадолго. Не теряя ни секунды, он бросился вон и побежал, спотыкаясь, по улице, распугивая прохожих. Солнце, маленькое и жалкое, катилось к западному краю гор, сжимавших Рагомор в гранитном плену, а в зените стонала, клубилась чёрная, небывалая хмарь. В глубине этой хмари жили чудовища, и сейчас они спускались вниз. Юджин своим нечеловеческим зрением видел то, что было недоступно другим, – по поверхности стеклянного купола зазмеились первые трещины.
Он выудил её, вусмерть пьяную, из клубка недовольно мычащих голых тел, на руках вынес в соседнюю залу и захлопнул за собой двери.
– Что с тобой? Где пожар? – промямлила Клаудиа.
– Одевайся! Надо бежать!
– Да пошёл ты… чудной мальчишка…
Она неловко повернулась и упала с кресла на сияющий платиновыми вставками паркет. Удивлённо засмеялась.
Юджин нашёл аптечку, растворил тетрациклодокс в стакане воды, насильно влил женщине в рот. Клаудиа едва не захлебнулась, но выпила.
– Слушай, что я тебе скажу, слушай очень внимательно, – отчеканил Юджин, ловя её трезвеющий взор, – сегодня город погибнет. Я должен был наблюдать и ни во что не вмешиваться, но я не сдержался и сегодня утром убил Моргенштерна.
Клаудиа подняла одну бровь, но на лице её оставалось всё то же равнодушное выражение – смесь иронии и скуки:
– Юджин…
– Я не Юджин. Понимаю, как это звучит, но ты должна верить мне. Послушай меня хоть раз, Клаудиа, во имя нашей любви, прошу тебя! Они решили уничтожить Рагомор!
– Кто – они?
– Те, кто послал меня.
– Кто тебя послал? Куда?
Юджин указал рукой на небо.
– Бог, что ли? – расхохоталась Клаудиа.
– Да не Бог! – рявкнул Юджин.
В дверь застучали. Пьяные голоса потребовали, чтобы Юджин открыл. Он не обратил внимания.
– Мы с другой планеты. Я не могу тебе больше ничего рассказать, у меня… какой-то блок в памяти. На случай, если меня раскроют. Проклятье, если бы у меня были доказательства! Мы уже давно следим за Рагомором, это последний человеческий город на Земле, понимаешь?
Клаудиа заползла в кресло, кинула одну голую ногу на другую, положила подбородок на кулак и печально смотрела Юджина.
– Мы следили, собирали информацию, – сбивчиво говорил тот, – ты же знаешь, я каждый день торчал на Пьяной Скале – зачем торчал, спрашивается? Я наблюдал, записывал всё вот сюда! – он постучал себя по голове.
– Значит, инопланетяне такие же, как мы? – спросила Клаудиа.
В дверь заколотили громче. Пьяные голоса стали злее.
– Да не такие же, нет, совсем другие… это только я такой. Я как машина, понимаешь? Они управляют мной с помощью кодов! Сбрасывают сверху бумажки или пишут прямо на стенах – буквы, цифры, значки…
Клаудиа тихонько оттолкнулась ногой от пола, и кресло проехало несколько дюймов к дверям, за которыми всё нарастал шум голосов.
– Ты должна верить мне! Бери девочку, и уходим!
– Почему же ты раньше не рассказал?
– Я ничего не помнил, я же говорю – блок в памяти!
– Вот оно что, – как бы в задумчивости сказала Клаудиа, снова отталкиваясь ногой от пола и проезжая ещё несколько дюймов.
– Милая, заклинаю тебя, просто поверь! Уходим отсюда! Они в любой момент могут послать мне последний код, и тогда сработает бомба!
– Какая бомба?
– Внутри меня биобомба!
– Ах вот оно что, – Клаудиа была уже совсем близко к дверям.
– Они давно наблюдали… решали, оставить вас на планете или прибрать её к рукам всю!
Пьяные голоса обещали Юджину, что вырвут ему ноги, если он немедленно не откроет.
– Мы уйдём из города, и она не сработает, потому что я не увижу код! Они сказали, что я не могу уйти один – только с тобой! Если ты идёшь – Рагомор получит ещё один шанс, и я стану обычным человеком, а те, кто послал меня, – уйдут и оставят Землю людям! Скорее, вставай, надо одеваться и идти, и не оглядывайся, не то – кто знает – вдруг превратишься в соляной столб!
Клаудиа действовала молниеносно. Она прыгнула к дверям, одним взмахом пальца сорвала щеколду, и Юджин не успел ничего сделать. Толпа ввалилась в комнату, как наводнение, прорвавшее плотину.
Они почти не били его – Клаудиа успела остановить. Здесь, в Рагоморе, её слово было главным.
– Вина! – потребовала она.
Появилось вино. Его было так много, что Юджину казалось, вся зала тонет в вине. Чьи-то руки держали его голову, пока вино лилось ему в рот. Он глотал, чтобы не захлебнуться, а когда ему давали подышать, он пытался что-то втолковать им про последний шанс, про инопланетян и биобомбу.
– Пей! Это мы тебе даём последний шанс! – рычали ему в ухо.
– Всем веселиться! – воскликнула Клаудиа.
Восторженный рёв был ей ответом. Нагая и прекрасная, танцевала Клаудиа на огромном дубовом столе, вино лилось ей в рот, красными ручьями стекало по её груди и животу, и теряющему сознание Юджину казалось уже, что это не Клаудиа, что это голый, окровавленный Моргенштерн кривляется в центре всех миров.
Вскоре о Юджине забыли. Он на четвереньках выбрался из дома, и бледный, дрожащий, прислонился к холодной стене. Перед глазами всё плыло.
Код шесть, – напомнили голоса.
Ему было уже всё равно. Он хотел только одного – уснуть.
– Тебе плохо?
Юджин с трудом разлепил веки и увидел перед собой Сэм. Словно стыдясь своего вчерашнего поступка, девочка надела строгий зелёный костюм. Она наклонилась над Юджином и погладила его по голове.
– Они тебя не очень били?
– Не очень, – выдавил Юджин.
– Надо идти домой, – грустно сказала девочка, – погода портится.
Юджин взглянул вверх и похолодел. Чёрная туча уже скрыла солнце, она почти полностью заволокла небо.
Над Рагомором печально растянулся гудок тепловоза – поезд прибыл на перрон, но едва ли кто-то пришёл встретить его.
– Ты можешь идти? – сочувственно спросила Сэм.
Юджин, пошатываясь, поднялся.
– Идём со мной, Сэмми.
– Куда?
– Не спрашивай ничего. Просто пошли.
– Хорошо.
Они шли долго. Юджина качало, он то и дело хватался за стены. Сэм покорно плелась следом, иногда она брала его за руку и помогала идти.
– Не бойся ничего, ладно, Сэм?
– Я не боюсь.
Под ногами прошелестел белый клочок бумаги. Юджин поспешно отвернулся и зашагал быстрее, но ветер подхватил бумажку и снова бросил к его ногам, тогда Юджин просто втоптал её в алмазную придорожную грязь.
Когда они проходили мимо детской площадки, ребята бросили своих лягушек и заорали:
– Нажрался, нажрался! Пьяная свинья!
– Заткнитесь, придурки! – крикнула в ответ Сэм.
– Жених и невеста! – захохотал Джеки Пейот.
– Ребята, – позвал Юджин, – подойдите сюда.
Что-то было в его голосе такое, что заставило их примолкнуть и подчиниться.
– Идите все за мной. Ни о чём не спрашивайте, просто… идите. Пожалуйста.
Он двинулся дальше по улице, боясь смотреть по сторонам. Он знал, что код уже появился на стенах домов.
– Что встали? – спросила Сэм. – Сказано вам – марш за ним!
Дети молча пошли следом, тихие и серьёзные – впервые в жизни кто-то из взрослых позвал их за собой.
В лицо ударил ветер, почти сбил Юджина с ног, но Сэм поддержала его. По тротуару зашелестела целая стая белых прямоугольников. Келли Остин поймала один ладошкой:
– Здесь какие-то циферки…
– Брось сейчас же! – прохрипел Юджин, закрывая глаза ладонью. – Порви и брось! Это… это смерть!
Келли выронила бумажку и быстро вытерла руки о подол платья. Дети стайкой брели за Юджином, в ужасе глядя на шелестящую вокруг белую реку.
В тёмной комнате без окон я останусь навсегда…
Выбрались из города. Дорога убегала вверх, к обрыву, оставляя Пьяную Скалу далеко справа, и бумажные послания запутались в высокой придорожной траве, отстали от их маленького отряда. Юджин несколько раз останавливался, чувствуя, как начинает кружиться голова. Дело было не только в выпитом вине, какая-то сила держала его, разворачивала, словно магнитом тянула назад, в Рагомор. Каждый шаг давался ему всё тяжелее, но одного взгляда на серьёзное бледное личико Сэм хватало, чтобы заставить себя идти дальше.
– Куда мы идём? – громко прошептал один из близнецов ОʼКерри, Люк или Бивер – не разобрать.
– К обрыву, – уверенно заявил Джеки Пейот, – он прыгнет вниз, а мы будем смотреть.
– Дурак, – сказала Сэм.
На обрыв вела крутая лестница, вырубленная в гранитной стене, – сто двадцать ступенек. Юджин поднимался по ним зажмурившись – ещё издалека он увидел, что на каждой ступеньке мелом написан код. Дважды во время подъёма его стошнило, но он всё равно не открыл глаз.
– Пришли, – выдохнул он наверху.
Голова раскалывалась – в виски словно вбивали стальные клинья.
– И что теперь? – спросил Джеки.
– Ждать…
– Давайте подождём, ребята, – неуверенно, непохоже на себя, пробормотала Сэм.
Они уселись на бетонную плиту площадки и стали ждать. К счастью, ждать пришлось недолго. Поезд, натужно пыхтя, вполз на обрыв и, как обычно, остановился на минуту, словно собираясь с силами перед рывком в темноту. Двери вагонов были раскрыты, внутри, в разноцветном сиянии лежало всё, что только может пожелать человек.
– Если хотите жить – лезьте в вагон, ребята, – тихо сказал Юджин.
– Вы нас убьёте, если мы не полезем? – серьёзно спросила Келли.
Ты права, хотел сказать Юджин, когда сработает бомба, я погублю всех. Вместо этого он ласково потрепал её по голове и сказал:
– Ну что ты… просто… уезжайте. Не спрашивайте ни о чём, – в который раз повторил он, – просто залезайте внутрь. Когда поезд выйдет из тоннеля и остановится… прыгайте. Возьмите побольше еды… тёплые вещи…
Язык не ворочался, перед глазами плавали какие-то пятна.
– Скорее… он сейчас уйдёт…
Странно – дети послушались. Они все забрались в один вагон, расселись на мешках с золотыми украшениями и дорогими духами.
– А ты? – спросила Сэм.
Юджин покачал головой:
– Нельзя. Ты же видишь… я сюда еле дошёл.
Состав лязгнул и медленно тронулся с места.
– Я не хочу без тебя! – крикнула Сэм.
– Ты, как старшая… отвечаешь за малышей.
Сэм плакала.
– Куда идёт поезд? – испуганно спросил Джеки.
– Сиди тихо! – рявкнула Сэм, размазывая слёзы.
Юджин прошёл несколько шагов, держась вровень с Самантой, споткнулся, упал. Медленно, с трудом, поднялся на ноги.
– Если увидишь маму… – крикнула Сэм. – Если увидишь её ещё раз, передай… Если увидишь…
Она не договорила. Двери вагонов синхронно опустились, захлопнулись, и поезд, стремительно набирая ход, полетел к тоннелю.
Юджин спускался по лестнице, закрыв глаза, – он решил, что постарается как можно дольше не смотреть на цифры. Ноги, с таким трудом донёсшие его наверх, теперь словно сбросили невидимые гири, и Юджин уже через пять минут вернулся в Рагомор.
Небо над куполом съёжилось чёрной кляксой, набухло, вздрогнуло. Из сердцевины кляксы выпала электрическая веточка молнии, и купол взорвался.
В своём особняке в центре города Клаудиа вдруг покачнулась и схватилась за сердце.
– Сэм, – прошептала она, но в накатившем грохоте никто её не услышал, – где Сэм? Вы не видели мою девочку?
Она шла по дому, открывая все комнаты подряд, но в каждой видела только плавающие в дыму раскормленные сонные лица, похожие на маски.
– Кто-нибудь знает, где Сэм?!
Вислощёкие маски, так похожие на свиные морды, отрицательно качались из стороны в сторону.
Юджин почти бежал. Вернее, его ноги неслись вперёд, давя летящие навстречу клочки бумаги, а сам он отрешённо наблюдал за действиями тела, окончательно вышедшего из подчинения. Пульсирующая боль в висках отступала, сменялась странным оцепенением, зато застучало, задёргало что-то в груди – горячее, незнакомое, словно живое.
Ветер ревел. Огромные осколки купола падали на Рагомор, перерубая стволы деревьев, пробивая крыши, одна из сияющих глыб стекла рухнула на последнюю инсталляцию Моргенштерна и превратила её в кучу металлолома.
– Где моя дочь!? – спрашивала Клаудиа у ревущей вокруг пустоты; она всыпала полпачки тетрациклодокса в стакан и одним глотком осушила его.
Юджин вылетел на площадь, и ноги его остановились. Он стоял в самом центре белого бумажного шторма.
Не бывать этому, подумал он. Даже если есть в городе двадцать, десять, хотя бы только пять праведников – не бывать. Если уж ноги не слушаются меня, то глаза всё ещё мои – просто закрою их и буду стоять так, пока не умру.
Он зажмурился и не увидел, как чёрное небо внезапно посерело, затем стало молочного цвета. Комья белоснежного тумана с громким, давящим шорохом опускались на город. Сотни тысяч, миллионы белых прямоугольничков повисли в воздухе, ветер подбрасывал их, играл, увлекая к главной площади, где застыл, вскинув руки, уже не Юджин – биоробот МС-426, изо всех сил жмуривший веки. Бумажный вихрь окутал его позёмкой, засыпал по колено, по пояс, но глаза его оставались закрытыми.
Рагомор ждал свершения своей участи.
Клаудиа выбежала из дома, бросила взгляд на площадь и всё поняла. Она бросилась к Юджину, громко крича, но в бумажном грохоте бури он ничего не услышал.
В оглушительной пустоте, обнявшей его, он боролся с видением, заполнившим внутренний взор. Его любовь, вся в крови, танцевала на дубовом столе. И в тот самый момент, когда она обратила к нему смеющееся лицо, МС-426 не выдержал и поднял веки – всего лишь на коротенькое мгновение, но в это самое мгновение маленький листок бумаги упал ему на лицо, прямо перед глазами.
6-МС426
Шесть.
Что ты наделал?
В тот же миг бумажная буря прекратилась, улёгся ветер, и обречённый город застыл в оцепенении.
Пять.
Клаудиа схватила его за грудь, затрясла, выкрикивая имя дочери. Губы её беззвучно, по-рыбьи открывались и закрывались, но сгустившийся воздух не пропускал ни звука.
Четыре.
– Сэм просила передать, что любит тебя, – сказал голос Юджина из глубины МС-426, и Клаудиа услышала; бледнее бумаги, засыпавшей площадь, она отступила на шаг, в глазах её – отчаяние, боль, раскаяние, пришедшее слишком поздно.
Три.
Он вновь зажмурился, на этот раз от страха перед неизбежным.
Два.
Постой, сказал он себе. Ты всё выдумал. Это же неправда, это же чушь несусветная, бред! Нет никакой биобомбы, нет никаких инопланетян. Ты убил Моргенштерна и двинулся из-за этого рассудком. Но теперь-то ты всё понял, теперь всё будет хорошо!
Один.
Стремительная волна голубого пламени вырвалась из его груди, прокатилась по городу, люди сгорали в ней, словно головки спичек, они умирали, не успев проснуться, удивиться, не успев воскликнуть: «За что?» Их дома, вещи, машины, роботы остались неповреждёнными. Когда всё закончилось, ветер некоторое время удивлённо носился по опустевшим улицам, а затем ушёл и он.
Эксперимент завершён.
