Текст книги "Марош. Командор крови (СИ)"
Автор книги: Андрей Быков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Несколько мгновений лейтенант молчал, обдумывая услышанное. Потом как‑то сразу сник и, ни слова не говоря, развернул коня по направлению к своему лагерю.
– Одну минуту, маркиз, – окликнул его Командор.
– А? Что? – отсутствующим голосом отозвался тот, глядя куда‑то в сторону.
Командор встал с бочонка и подошёл к лошади лейтенанта.
– Маркиз, – заговорил он, – я понимаю всю глубину вашего потрясения. Сегодня за один день столько всего свалилось на вас. Недолго и с ума сойти. Но вы офицер! И как бы там ни было, вы должны решать возникшую ситуацию наиболее разумно, лейтенант! Так вот. По поводу ваших раненых и погибших: можете их забирать. Препятствовать вам в этом никто не будет. Что же касается перемирия, то, как вы сами понимаете, заключать его мне не с кем. Ваши люди должны просто сдаться. Сложить оружие и знамёна. Господа офицеры могут оставить при себе своё наградное и именное оружие. Всем сдавшимся гарантирую беспрепятственное возвращение домой. За исключением, разумеется, бывшего барона Дермон. Через час жду от вас ответ. Вы всё поняли, маркиз? – встряхнул его за ремень Командор.
– Да‑да… я понял, – лейтенант уже немного пришёл в себя, – а что будет с теми, кто решит остаться верными барону до конца?
– Мне будет очень жаль, если таковые найдутся, – качнул головой Командор, – Они могут попытаться пойти на прорыв ещё раз. Но, скорее всего, они все погибнут. Кстати, маркиз, я удивлён, что вы не знали о низложении барона. Ему самому было сообщено об этом ещё вчера вечером.
– Как!? – поразился лейтенант, – Ещё вчера? Но никому из нас ничего не было известно об этом! Почему?
– Вот и задайте ему этот вопрос сами, маркиз. Учтите, кстати, что вот уже две недели, как ваша вассальная клятва этому человеку потеряла свою силу. Всё, не смею вас долее задерживать. Прощайте, маркиз! И постарайтесь не наделать глупостей.
Пришпорив коня, маркиз Парон вихрем помчался вниз по склону холма. Его гвардейцы едва поспевали за своим лейтенантом.
Промчавшись бешеным галопом через всё поле битвы, лейтенант на полном скаку подлетел к группе офицеров, ожидавших его у знамени барона и, круто осадив коня, спрыгнул на землю.
– Каковы результаты переговоров, лейтенант? – спросил его кто‑то из присутствующих офицеров.
– Могу порадовать вас, господа, – прерывисто дыша после скачки, ответил тот, – Господин Командор любезно разрешил нам собрать наших раненых и убитых.
– Прекрасно! А что по поводу перемирия? – подал голос барон.
– А вот по поводу перемирия… – лейтенант прошёл вперёд и встал напротив него, – Послушайте, господин… – он вдруг осёкся, закусив губу. Потом, после секундного замешательства, глядя прямо в глаза стоящего напротив него человека, продолжил, – Сударь, скажите, по какой причине вчера на Совете вы не сообщили нам об известии, полученном вами от Командора?
– Вы забываетесь, лейтенант! – повысил голос барон, – Как вы разговариваете? Что это за тон!?
– Я дворянин, сударь, такой же, как и вы! – воскликнул лейтенант, – И я разговариваю так, как считаю нужным! Я задал вам вопрос. Извольте отвечать!
– Послушайте, маркиз, – вступил в разговор один из полковников, – вам не кажется, что вы несколько перегибаете свою манеру разговора в присутствии господина барона?
– Господина барона? Вы сказали, господина барона, полковник!? Сударь, – маркиз вновь повернулся к низложенному барону, – Может быть, вы сами во всём признаетесь? Или это сделать мне?
– В чём дело, в конце концов? – раздалось вокруг несколько голосов, – Объясните, что здесь происходит!
– Господин барон, – учтиво обратился полковник к известному лицу, – судя по всему, молодой маркиз знает что‑то, чего не знаем мы. И судя по его словам, вам это тоже известно. Не сочтите за труд пояснить присутствующим здесь дворянам, о чём идёт речь?
Барон сразу как‑то осунулся и постарел. Присев на разбитую повозку, он будничным, отстранённым голосом произнёс:
– Вчера посланный мной к Командору гонец вернулся от него с сообщением о том, что я, якобы, низложен дворянским собранием. И более не являюсь бароном Дермон. Мне было предложено сдаться. Естественно, я не поверил ничему, считая подобный бред всего лишь ловким ходом этих разбойников. Зато наш молодой и горячий лейтенант, похоже, поверил всему, что ему напел в уши этот хитрый пройдоха, называющий себя Командором.
– Неправда! – воскликнул маркиз, – Я собственными глазами видел вердикт о низложении, подписанный нашими дворянами и скреплённый их личными печатями!
– Любую подпись и любую печать можно подделать, – устало пожал плечами барон.
– Я всегда смогу отличить подлинные подпись и печать моего отца от подделки! – в запальчивости воскликнул маркиз.
– Вот как! – усмехнулся барон, – Так значит, и ваш отец среди этих изменников?
– Что вы сказали, сударь? – воскликнул лейтенант, – Изменников!? Так, значит, вы и сами верите в подлинность этого документа?
– Вот что, господа, – прервал разговор полковник Эдгас, герцог, – я, как старший среди присутствующих здесь дворян, до выяснения известных обстоятельств, разумеется, – он сделал лёгкий полупоклон в сторону барона, – так вот, я предлагаю следующее. Выберем несколько достойных, пользующихся доверием дворян, и отправим их к вышеозначенному Командору с требованием предоставить нам указанный вердикт для ознакомления. И только после тщательного его изучения будем принимать окончательное решение.
– Вы не доверяете мне? – воскликнул маркиз.
– Речь не о том, дорогой мой лейтенант. Мы вполне вам доверяем. Однако согласитесь, случай слишком неординарный, чтобы принимать по нему скоропалительное решение. А каждому из нас свойственно ошибаться. Так что лучше уж лишний раз всё досконально проверить. Что скажете, господа?
Предложенное решение было вполне разумным. И после недолгого обсуждения были выбраны пять офицеров, во главе с самим герцогом Эдгасом отправившиеся в лагерь пиратов на повторную встречу с Командором.
День склонялся к вечеру. Ещё один день этой ставшей уже надоедать войны.
Командор сидел у себя в шатре за небольшим столиком, просматривая доклады капитанов о потерях, понесённых их отрядами в этом бою.
Потери были очень большие. Первый отряд лёгкой пехоты, пеший пикинёрный и конный пикинёрный полки были выбиты больше, чем наполовину. И хотя их потери в большинстве своём составляли раненые, в строю оставалось слишком мало годных к бою людей. Второй отряд лёгкой пехоты потерял больше трети своего состава. Четвёртый "лёгкий" – около половины. Третий "лёгкий" – каждого пятого. Единственный отряд из участвовавших в битве, кто не понёс потерь – это стрелковый полк. "Хоть это радует" – вздохнул Командор.
Он вдруг замер, глядя в одну точку остановившимся взглядом. Перед его мысленным взором снова и снова проносились отрывочные картины сегодняшней битвы. Вот – первые залпы артиллеристов по дороге. "Очень удачное накрытие, – отмечает про себя Командор, – и скорость приличная. Надо будет в приказе это отметить" Атака конных пикинёров. "Плохо ещё в седле сидят, – морщится Командор, – И бьются плохо. Неуверенно. Тренировать их ещё и тренировать.
А кого тренировать? Полк наполовину выбит. Считай, заново набирать надо".
Вот перед его мысленным взором промелькнул момент боя стрелков с наступающими конниками дермонцев. "Молодец, Нос! – не смог удержаться от улыбки Командор, – А вот то, что перед атакой им пришлось мушкеты положить – это плохо. Так не пойдёт. Надо с этим что‑то придумать".
Ещё несколько секунд, и Командор видит, как капитан Алатоно, командующий "четвёртым лёгким" прямо у подножия холма, сформировав отряд из двух сотен бойцов, протяжным свистом даёт дерущимся впереди пиратам команду отступить. Те в один миг бросаются в стороны. И отряд под командованием самого капитана стремительным ударом отбрасывает от холма аж на сотню шагов ринувшихся было вперёд пехотинцев барона. И отбросив противника, пираты стремительно откатываются назад. Что даёт возможность капитану Ригару сделать по дермонцам пару прицельных залпов. А с левого фланга, завершив обход, бьёт по ним отряд капитана Эриша. И за то время, пока пехота барона приходит в себя, организовывает достойный отпор и вновь начинает давить, отступившие пираты успевают хоть немного передохнуть и собраться с силами. "Хороший приём, – думает Командор, – надо запомнить. И вообще эта группа капитанов действует на удивление слаженно".
А память уже услужливо подкидывает картинки боя в центре позиции.
И опять видит Командор, как пираты, сначала, казалось бы, неудержимо рвущиеся вперёд, всё чаще останавливаются передохнуть, отдышаться. Отходят в задние ряды, не в силах вести бой дальше. "Выносливости не хватает, – с досадой думает Командор, – не умеют силы свои экономить. Переучивать надо всех на новую манеру ведения боя".
Час назад уехали от него в свой лагерь офицеры барона Дермон, приезжавшие лично удостовериться в подлинности документа о лишении барона права на управление баронатом. Удостоверились. Сказали, что с выдвинутыми условиями согласны. Единственное, чего они не будут делать, так это арестовывать барона. Пусть, мол, сам решает свою судьбу.
Командор их понял и условие принял. Лишь попросил передать барону, чтобы он сам приехал.
А после отъезда офицеров выслал к лагерю барона усиленные конные патрули. Проследить, чтобы барон не сбежал.
На поле собрали уже почти всех раненых. По распоряжению Командора их всех, и пиратов, и дермонцев, свозили в больницу Саутана. На всех мест не хватало. И капитан Грай обратился к Совету города с просьбой найти помещения для того, чтобы разместить там тех, кого уже не могла принять больница. После недолгих поисков решение было найдено. Несколько богатых семейств согласились расположить раненых офицеров в своих поместьях.
Остальных уже на закате начали свозить в те самые бараки у пристани, где когда‑то размещались прибывшие в город пиратские отряды. Так же по просьбе Грая Совет города обратился к жителям с просьбой помочь в уходе за воинами, пострадавшими в этой битве.
Всех павших сложили двумя раздельными группами. Пираты положили своих у холма, бывшего во время боя их главной позицией. Дермонцы же сложили своих погибших возле той самой балки, что находилась у них в тылу. Больше ничего в тот день сделать уже не успевали. И потому похороны были назначены на следующий день.
Офицеры‑дермонцы, вернувшиеся к тому, кого ещё утром они называли "господин барон", подтвердили, что вердикт о низложении барона действительно является подлинным. И попросили "господина барона" самого прибыть в лагерь Командора для добровольной сдачи.
На вопрос барона, не арестуют ли они его сами, офицеры ответили, что от этой, столь неприятной для них обязанности, Командор офицеров освободил. И вся надежда только на честь и дворянское достоинство господина барона. Ведь его лишили только права управления баронатом. А вот дворянского звания и происхождения лишить его никто не в силах.
На это барон ответил, что согласен добровольно сдаться Командору. Но только после того, как будут похоронены солдаты, бившиеся за него в этой последней битве. На том и порешили. После этого разговора все офицеры разошлись по своим отрядам, а сам господин барон ушёл в шатёр, уже расставленный для него гвардейцами.
Оба лагеря готовились к ночлегу. Опять ставили палатки. Кашевары готовили ужин. И Командор, и офицеры‑дермонцы разрешили выдать своим войскам по чарке вина.
И в том, и в другом лагере все происходящие события как бы отображали друг друга. Да и в каждой армии, вероятно, после трудного боевого дня происходят одни и те же события. Солдаты приводят себя в порядок. Умываются, чинят одежду и снаряжение, чистят и подправляют оружие, едят и пьют, готовятся ко сну…
И независимо от того, победили они или проиграли в этом бою, после боевого азарта и возбуждения наступает чувство переутомления и апатии. Не хочется ни разговаривать, ни кричать, ни делать лишних движений. А хочется просто отдохнуть. Потому‑то, наверное, и поют после боя песни длинные и протяжные. Как будто думают вслух.
Утром следующего дня из города и в один, и в другой лагерь для отпевания усопших прибыли священники. Когда они подошли туда, где лежали павшие во вчерашней битве, всё уже было готово для проведения ритуала.
В лагере пиратов оставались только караульные. Все остальные собрались у подножия холма, где в четыре ряда длинной лентой были уложены тела их товарищей. Отдельно лежала пара десятков тел, над которыми, стоя на коленях, уже что‑то бормотал старый одноглазый пират. Лица их были прикрыты лоскутами белой материи. Рядом с пиратом горел небольшой костерок, куда он время от времени бросал какие‑то травы и сыпал порошки. Позади него полукругом, так же стоя на коленях, расположились несколько десятков пиратов, тоже что‑то шепчущих и кланяющихся мёртвым.
Командор двинулся было в ту сторону, но его остановил Сапун.
– Не ходи, Командор, – хмуро сказал он, – у них своя вера. По их законам нельзя, чтобы при прощании с покойными рядом находились чужие люди. Потом, когда закопают, можешь подойти.
Командор кивнул и остался на месте.
Подошедший священнослужитель недовольно покосился на группу пиратов стоящих на коленях и молящихся своему богу, но ничего не сказал. Подготовившись к проведению церемонии, он обернулся к пиратскому войску, стоявшему вдоль уложенных на земле тел, и сказал:
– Братья по вере! Сегодня мы провожаем к господу нашему славных воинов, павших в жестокой сече. Обратим же, в сей скорбный час все наши помыслы к тому, чтобы путь их в царство горнее был лёгок и гладок. Чтобы принял их господь к себе с любовью и дал им вечное отдохновение и покой. Помолимся о душах усопших, братия…
Дальше вся церемония пошла своим чередом. Священник, отпев положенные случаю места из священной книги, прошёл вдоль длинных рядов павших, осеняя каждого святым знаком. Следом за ним шёл прислужник с деревянной чашей в руках. Священник брал из этой чаши небольшой высушенный листок со священного дерева маолун и вкладывал его каждому усопшему между губами. Потом переходил к следующему и церемония повторялась.
Стоявший тут же хор из нескольких мальчиков под руководством его помощника, не останавливаясь, пел священные тексты один за другим. И так жалостливо и проникновенно это звучало детскими, будто ангельскими голосами, что многие пираты не выдерживали. К горлу их подступал удушливый комок, и глаза застилала пелена от выступивших слёз. Стесняясь их, суровые мужчины, привыкшие постоянно ходить рядом со смертью, прикрывали лица снятыми шляпами либо незаметно смахивали их пальцами, делая вид, будто в глаз попала соринка. Некоторые из них опустились на колени и тихо вторили детским голосам.
Приблизительно так же проходила процедура отпевания и в лагере дермонцев. Ведь вера у большинства этих людей была одна. Одни и те же священники пели одни и те же песни и совершали один и тот же ритуал погребения.
Только, в отличии от пиратов, войско низложенного барона стояло в строю, при оружии и с приспущенными знамёнами. Офицеры, обнажив головы и держа шляпы на полусогнутой левой руке, выстроились на правом фланге. Ещё правее, немного в стороне, обнажив голову, стоял и сам барон.
После того, как священнослужители закончили все необходимые действия, солдаты, специально назначенные к погребению, подошли к телам павших и, подняв их на плечи, под размеренный барабанный бой и протяжные звуки горна понесли к вырытому с утра длинному рву. Этот ров представлял собой общую могилу, где и надлежало похоронить только что отпетых погибших воинов. Со стороны пиратского лагеря раздался такой же протяжный звук горна. Там тоже приступили к погребению усопших…
После того, как была закончена процедура отпевания и пираты прошли вдоль длинной свеженасыпанной могилы, Командор, не надевая шляпу, подошёл к могиле, находившейся в стороне от основного погребения. За ним потянулись те, кто не мог присутствовать при отпевании этой группы погибших. Постепенно и вокруг этой могилы собралось всё пиратское войско.
Постояли молча перед ней среди тех, кто отпевал лежащих здесь. Потом, почувствовав, что стоящие рядом люди чего‑то ждут, поглядывая на него, Командор сказал:
– Среди нас есть люди многих народов. И у каждого из нас своя вера. Но вчера мы, не думая об этом, бились в одном строю, помогая друг другу. И несмотря на то, что наши павшие лежат сейчас в разных могилах, пред лицом нашим, пред лицом предков и перед самим Господом они навеки останутся братьями. Храбрыми воинами, павшими рядом в одном бою. И за это великая благодарность и вечная память им от всех нас!
Едва Командор вернулся от места погребения в свой шатёр, как на дороге появилась группа всадников, направлявшихся от лагеря дермонцев к холму. Остановленная на короткое время разъездом конных пикинёров на подступах к лагерю пиратов, дальше эта группа следовала уже в их сопровождении. Обогнув холм, всадники подъехали к тому месту, где был разбит шатёр Командора и спешились. Среди прибывших находился сам барон и несколько его старших офицеров.
Вызванный караульным конным стрелком, из шатра вышел Командор. Глянув на группу прибывших, он что‑то шепнул одному из гонцов и тот, вскочив на лошадь, вскачь умчался в центр лагеря. Проводив его взглядом, Командор повернулся и не спеша направился к группе прибывших.
Барон, одетый в свой лучший парадный мундир, стоя в окружении своих офицеров, ждал его приближения. Вся его поза: левая рука лежит на рукояти меча, правая нога слегка отставлена назад, прямая спина и гордо поднятая голова говорили о том, что он не сломлен и только обстоятельства вынуждают его подчиниться неизбежному. Его офицеры, так же одетые в парадные мундиры, при оружии, молча стояли позади него, образуя полукруг.
Остановившись в нескольких шагах от них, Командор несколько мгновений разглядывал всю группу. Потом едва заметно улыбнулся и учтиво кивнул головой:
– Приветствую вас, господа. К сожалению, не могу сказать вам "Добрый день". Думаю, что это звучало бы в данных обстоятельствах моветоном.
– И мы приветствуем вас, Командор, – медленно ответил за всех барон, – как вы понимаете, мы прибыли сюда в связи с известными обстоятельствами…
– Я понимаю вас, господин барон, – и поймав на себе выразительный взгляд барона, дополнил, – вы ведь по своему рождению – барон. И этого оспорить не в силах никто. Так вот, господа. Мне, конечно же, прекрасно известна причина вашего прибытия в мой лагерь. Прошу вас набраться терпения и обождать буквально пару минут. Мои капитаны уже на подходе.
И действительно. В течение буквально пары минут вокруг Командора собрались все его командиры отрядов. Был здесь и адмирал Кардеш, и капитан Акула, и командир стрелков Золотой Нос, и командовавший в битве конными пикинёрами граф Соннори, больше известный пиратам как Змеиный Укус, прозванный так за свою невероятную реакцию и скорость укола рапирой. Даже капитаны Грай и Баруто присутствовали здесь. Рядом с Командором стоял Сапун. Как всегда настороженный и готовый ко всяким неожиданностям.
Оглядев всех присутствующих офицеров и капитанов, Командор едва заметно вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду и, повернувшись к барону, сказал:
– Ну, что ж, господин барон, все в сборе. Пожалуй, следует начинать. Не будем затягивать столь малоприятную для вас процедуру…
– И столь приятную для вас, Командор, – не смог удержаться от яда барон.
– Не скрою, это так, – с лёгкой улыбкой кивнул Командор, – итак, господин барон?
Барон, слегка побледнев, непослушными пальцами медленно вытянул из ножен свой фамильный меч и держа его двумя руками, пристально посмотрел на Командора. Его секундное замешательство не укрылось от внимательных глаз Сапуна. Впившись в барона взглядом, он положил правую руку на рукоять меча и слегка подался вперёд.
Барон, замерев в нерешительности на несколько секунд, поймал на себе этот взгляд, сглотнул и ставшим вдруг непослушным голосом заговорил:
– Я, барон Дермон, правитель и наследный владелец бароната Дермон, по решению дворянского совета лишённый права на правление данным баронатом, подчиняюсь этому решению и передаю себя самого и свои права на управление баронатом главнокомандующему войска пиратов, пришедшего в мои земли, Командору Марошу. И вручаю ему свой фамильный меч баронов Дермон.
– Небольшое уточнение, господин барон, – произнёс Командор в наступившей тишине, – вы вручаете свой меч и права на престол бароната не безызвестному пиратскому капитану, а наследному принцу императорских кровей Марошу Ликсургу. Не сочтите за труд, повторите, пожалуйста.
– Принцу Марошу Ликсургу, – одеревеневшими губами повторил потрясённый барон, протягивая Командору свой меч.
На лицах его офицеров, да и многих присутствовавших тут же пиратских капитанов читалось не меньшее удивление.
– Ни хрена себе, – пробормотал Золотой Нос, – Командор – принц!
Приняв меч из рук барона двумя руками, принц Марош почтительно прикоснулся к нему губами и передал адмиралу Кардешу. Потом, повернувшись к барону, торжественно произнёс:
– Господин барон! Я, принц Марош Ликсург, принимаю в свои ленные владения баронат Дермон и клянусь заботиться о нём и населяющих его гражданах по мере сил моих и возможностей. Вас же, господин барон, я прошу пройти в приготовленный шатёр и ожидать меня там. Сапун, – обернулся он с командиру стрелков, – проводи господина барона.
Ни слова не говоря, барон отстегнул от пояса пустые ножны и подойдя к адмиралу, продолжавшему держать меч обоими руками, передал их ему. Затем, пройдя вслед за Сапуном сквозь строй расступившихся капитанов, барон скрылся от взоров своих офицеров.
Дождавшись, когда барон уйдёт, принц повернулся к сопровождавшим его офицерам.
– Как я понимаю, господа, вы прибыли для того, чтобы обсудить процесс убытия ваших отрядов домой?
– Да, господин… кхм… принц, – ответил ещё не вполне оправившийся от шока герцог Эдгас.
– Прекрасно, – кивнул Марош, – я думаю, что начать можно приблизительно через час. Вы будете готовы к этому времени, господа?
– Да, конечно, Ваше высочество, – ответил уже несколько пришедший в себя полковник.
– Тогда предлагаю сделать так: ваши пушки, мушкеты и лошади остаются в лагере. Холодное оружие войска будут складывать прямо на землю, проходя по дороге мимо этого холма. Как я уже сказал, господа офицеры могут оставить при себе личное оружие. Солдаты могут нести в заплечных мешках продукты и то, что им необходимо в каждодневном обиходе. Вот, в основном, и всё. Господа, имеются ли у кого‑либо из вас какие‑либо уточнения?
– Ваше высочество, – обратился к нему один из офицеров, – насколько надёжны гарантии того, что нам и нашим солдатам будет обеспечена полная безопасность?
– Клянусь моим именем, что ни одного человека из вашего войска пираты не тронут, – ответил Марош, – уходите, господа. И больше никогда не пытайтесь выйти с оружием в руках против меня. Ну, а если вдруг кому‑то наскучит тихая домашняя жизнь, – улыбнулся принц, – что ж, буду рад увидеть вас в рядах своего войска. Учтите, всё ещё только начинается, господа!
«Удержать занятые земли»
Десять дней простояло войско пиратов под стенами Саутана.
Вход в город и выход из него были свободными для всех. Однако капитан Грай предупредил: за любые бесчинства в городе будет карать лично. И самым жестоким образом. Грай имел право на такое заявление. На следующий день после похорон павших в битве воинов принц Марош особым приказом назначил капитана Грая военным комендантом города Саутан. Со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями.
Приказ этот был зачитан глашатаями вслух на всех перекрёстках города и в военном лагере пиратов, расположившихся за городом. Этим же приказом капитан Грай получал звание полковника полевой пехоты.
В тот же день был зачитан и приказ о присвоении звания полковника капитану Маркосу (Золотому Носу), капитану Туракалу (Акула), графу Соннори (Змеиный Укус), капитану Алатоно, капитану Эришу и капитану Заргуди, командиру полка пеших пикинёров.
Отдельным приказом были отмечены и награждены артиллеристы, своим точным огнём во многом обеспечившие сведение на нет перевес сил в пользу войск барона. Был отмечен и капитан Баруто, своевременно открывший стрельбу по тяжёлым рыцарям барона из балки. Что в итоге и привело барона к сдаче.
Были отмечены и награждены и многие рядовые пираты, проявившие себя на поле битвы.
Одновременно началось переформирование отрядов. Был заново набран полк пеших пикинёров. И Заргуди, теперь уже полковник, неустанно гонял их по полю, заставляя держать строй, производить различные перестроения на месте и в движении, подолгу биться на копьях и на мечах, нарабатывая выносливость и привычку к долгому бою.
Теперь, после прошедшей битвы и полученных в ней уроков, пираты уже не высказывали недовольство этими непрерывными занятиями. Они сделали из неё свои выводы. И очень большую помощь Заргуди в этих тренировках оказывал Сигурис, бывший полковник пехоты, виконт, назначенный Командором в заместители полковнику. Он был из тех, кто десять лет назад прибыл с Командором, тогда ещё совсем мальчишкой, на Бархозу.
Так же заново набирался и конный пикинёрный полк. Но с этим было сложнее, так как умеющих сидеть в седле было всё же гораздо меньше, чем бегать по полю с пикой в руке на своих двоих.
Однако с теми, кто был в полку, граф Соннори проводил ежедневные многочасовые тренировки, доводя их действия до автоматизма.
Сапун тоже не терял времени даром. Первое, что он сделал сразу же после битвы – это отправил три десятка своих стрелков отловить сотню бесхозных лошадей из тех табунов, что бегали по полю прошедшей битвы. И успел набрать себе сотню бойцов до того, как Змеиный Укус объявил по пиратскому войску, что набирает умеющих сидеть на лошади себе в полк. И одним из первых начал проводить со своими конными стрелками ежедневные тренировки.
По бывшему полю битвы теперь целыми днями шагали и бегали пехотинцы с пиками в руках, туда и сюда скакали всадники, сшибаясь в учебной рубке или стреляя по расставленным у леса мишеням. Артиллеристы сворачивали и разворачивали свои орудия, готовя их к стрельбе, и учились быстро их заряжать и наводить на цель. Пираты из отрядов лёгкой пехоты бились в учебных рукопашных схватках и учились делать различные перестроения.
Золотой Нос вместе с капитаном Ригаром добивались от своих стрелков высокой скорострельности, заставляя их производить перезарядку оружия с наименьшей потерей времени. И более высокой точности при стрельбе. Целыми днями у дальней балки гремели выстрелы их полка.
Через пару дней после того, как были подписаны и зачитаны приказы о награждениях, принц вызвал к себе адмирала Кардеша. Тот явился сразу же после того, как принц позавтракал.
– Доброе утро, адмирал, – сказал принц своему советнику, едва тот откинул полог шатра.
– Приветствую вас, Ваше высочество, – склонил голову адмирал.
– Да, – улыбнулся Марош, – наконец‑то наступил тот момент, когда вы, адмирал, вновь можете ко мне так обращаться.
– И я рад, Ваше высочество, что этот момент наступил!
– Благодарю вас, адмирал. Я никогда не забуду, сколько сил вы потратили на то, чтобы это случилось. Однако поговорим о деле, господин адмирал. Мне нужно, чтобы вы как можно скорее собрали у меня наших офицеров. Вы понимаете, кого я подразумеваю под словом "наши", адмирал?
– Разумеется, Ваше высочество, – вновь склонил голову адмирал, – это не составит труда. Если вы не возражаете, то через час все, кто вам нужен, будут здесь.
– Прекрасно, господин адмирал, – кивнул принц, – значит, через час жду всех у себя.
Отведя руку со шляпой в сторону и учтиво поклонившись, адмирал вышел.
Через час в шатре принца Мароша собралось около тридцати человек. Самому молодому из них, не считая самого принца, было не менее тридцати пяти лет. Среди них не было ни одного пиратского капитана. Но в глаза сразу бросалась армейская выправка, которую они так и не потеряли за годы жизни на Бархозе.
– Добрый день, господа, – обратился к ним принц, стоя посреди шатра, – прошу рассаживаться, кто где найдёт удобным.
И когда после непродолжительной задержки все расселись, продолжил:
– Господа, сегодня я собрал вас здесь для того, чтобы обсудить некоторые, как мне кажется, очень важные вопросы по обустройству нашей армии. Вы все кадровые военные, прослужившие не один год в армии моего отца. Вы командовали ротами, полками, батареями и эскадронами. И сегодня, по прошествии нескольких дней после нашей первой битвы, я хотел бы услышать ваше мнение, господа. Надеюсь, эти дни не прошли для вас даром. И вы все сумели хорошенько обдумать то, что происходило на ваших глазах. Итак, кто готов высказаться первым?
Адмирал Кардеш встал и прокашлявшись, сказал:
– Господа, дабы более старшие из нас по возрасту не влияли своим мнением на более молодых, предлагаю первому дать слово лейтенанту имперских гвардейских пехотинцев, маркизу Делуни.
Возражений не последовало и тридцатипятилетний лейтенант вышел на середину. Помолчал, обдумывая то, что собирался сказать, глубоко вздохнул и заговорил:
– Господа офицеры, Ваше высочество, благодарю за честь говорить первым на столь представительном дворянском собрании. Ваше высочество, вас интересует наше мнение по поводу прошедшей баталии. Я рискну высказать только своё. И только в отношении пехоты. По остальным отрядам, я думаю, здесь присутствуют гораздо лучшие специалисты, чем ваш покорный слуга.
Итак. Наша пехота. Её плюсы: высокая манёвренность, скорость, безудержная храбрость и напор в бою. Прекрасное владение холодным оружием. Её минусы: слабое удержание строя, неумение рассчитывать свои силы и, как следствие этого, слабая выносливость и быстрая утомляемость. Вывод: необходимо переучивать личный состав на другую манеру ведения боя, обучить держать строй при атаке его как пехотой, так и кавалерией противника, производить быстрые перестроения на поле боя под огнём противника и в рукопашном бою, – лейтенант помолчал, подумал, вздохнул и добавил, – и пора уже вырабатывать какую‑то новую тактику. Времена меняются. У меня всё, Ваше высочество.
– Благодарю вас, маркиз. Присаживайтесь, – кивнул принц, – Есть у кого что добавить к сказанному?
– Нет, Ваше высочество, – ответил один из полковников, в прошлом – командир пехотного полка, – господин лейтенант очень точно обрисовал ситуацию с пехотой. Могу только добавить, что в свете новейших изменений в вооружении пехоты необходимо изменить саму её структуру.
– У вас имеются конкретные предложения, господин полковник? – поинтересовался принц.
