Текст книги "Марош. Командор крови (СИ)"
Автор книги: Андрей Быков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
Полковник весело рассмеялся:
– Чего вы боитесь, корнет? Вино не отравлено. Пейте смело. Если бы я хотел лишить вас жизни, то сумел бы найти для этого уйму других способов. Ну вот, хотя бы велел повесить вас вон на той берёзе, – указал он пальцем на стоявшее неподалёку дерево.
Корнет проследил за пальцем полковника и, глянув на берёзу, невольно вздрогнул, видимо представив, что он уже там висит.
– Или, например, мог бы приказать отрубить вам голову, – продолжал между тем полковник, словно не замечая дрожи пленника, – скажу вам по секрету, дорогой друг, – наклонился он к юноше, – у меня есть прекрасный специалист в деле отрубания голов. Хотите, познакомлю? – и, глянув в расширившиеся от ужаса глаза собеседника, ухмыльнулся. Потом глянул ему за спину, – сержант Геренс! Ко мне!
Когда перед полковником как из‑под земли вырос громадный сержант со звероподобным выражением на лице, полковник небрежным кивком указал на него побледневшему корнету:
– Знакомьтесь. Сержант Геренс. Непревзойдённый рубака! Верен мне больше, чем родной маме. Геренс, – обратился он к сержанту, – будьте добры, покажите нам с корнетом, как вы обращаетесь со своим палашом.
Сержант не торопясь огляделся по сторонам, выбрал сук толщиной в руку и вытащил свой огромный палаш. Потом взял сук в левую руку и, держа его едва ли не перед носом пленника, перерубил одним махом. Корнет дёрнулся, как от удара, мигнул и судорожно сглотнул.
– Благодарю вас, сержант, – благосклонно кивнул полковник, как бы не замечая состояния молодого маркиза, – можете идти.
Сержант козырнул и отошёл. Но так, чтобы постоянно быть в поле зрения пленника.
– Так вот, продолжим, – полковник сделал глоток из своего бокала, потом взглянул на юношу, – э‑э, друг мой, что‑то вы побледнели. Вам, похоже, от потери крови делается всё хуже! А ну‑ка давайте, пейте вино. А то, не дай Бог, вы тут ещё сознание потеряете. Что мне тогда с вами делать?
Дождавшись, когда корнет сделает несколько глотков, полковник подлил ему ещё и заговорил:
– А вот у степняков, я слышал, практикуется такой вид казни: провинившегося удавливают тетивой лука! Представляете? Нет!? Сейчас я вам покажу! Презанятнейшее, надо сказать, зрелище! Эй, кто‑нибудь, – обратился он к свите, с интересом наблюдавшей за ходом беседы, – доставьте сюда четырёх лучников с луками.
Когда перед полковником появились четверо, как на подбор, здоровенных лучников, бледный корнет едва не выронил бокал.
– Ну‑ка, господа, изобразите‑ка нам, как у кочевников провинившегося удавливают, – попросил их полковник.
Двое из лучников тут же заломили руки третьему и поставили его на колени, пригибая к земле прямо перед корнетом. Четвёртый уселся ему на спину, взялся за лук и, перекинув тетиву через шею "казнимого", начал медленно тянуть на себя, перетягивая тетивой его горло.
"Казнимый" очень натурально хрипел, дёргался, высовывал язык и закатывал глаза, глядя на корнета.
– Не надо! – не выдержал тот, отшатываясь и закрывая глаза, – Не надо этого делать!
– Ну, не надо, так не надо, – в притворном сокрушении развёл руками полковник, – благодарю вас, господа, идите, – махнул он руками лучникам.
Те, отдав честь, скрылись в толпе
– Короче говоря, как видите, мой юный маркиз, есть много самых разных способов, посредством которых можно лишить человека жизни. Так что пейте вино смело, оно не отравлено, – закончил с улыбкой полковник.
Когда маркиз с жадностью допил бокал до конца, полковник улыбнулся и сказал:
– Ну, вот и прекрасно! А теперь давайте поговорим о деле… Итак. Вы, маркиз, как это ни прискорбно, в данный момент являетесь моим пленником. Заметьте, пленником, захваченным на территории, принадлежащей нашему барону, – поднял указательный палец полковник, как бы подчёркивая важность сказанного, – то есть, по сути, вы, маркиз, являетесь захватчиком и агрессором. А мы, в свою очередь, являемся защитниками своей родины и своих земель. Верно?
– Да, – не очень уверенно кивнул корнет.
– Хорошо. Идём дальше. По законам военного времени я могу сделать с вами всё, что мне заблагорассудится. Несколько возможных вариантов мы вам только что наглядно продемонстрировали.
При этих словах полковника корнет невольно посмотрел в сторону берёзы и судорожно вздрогнул.
– Я рад, что мы с вами понимаем друг друга, – улыбнулся граф, – но мне не хочется лишать вас жизни в столь юном возрасте. Вам ведь ещё жить да жить… вы не женаты, маркиз?
Тот отрешённо помотал головой.
– Ну, вот видите! Вам жениться надо, маркиз! Детишек нарожать. Чтоб наследники в маркизате были, чтобы род ваш не прерывался. Правильно я говорю, маркиз?
Тот опять покачал головой, на этот раз соглашаясь.
– Ну, вот и хорошо. А мне всего‑то и нужно от вас, мой юный корнет, узнать кое‑что о тех войсках, что осаждают наш город Астинг. Ответьте на парочку моих вопросов и – всё! Вы свободны!
– Но я не могу предать своих! – запротестовал корнет, – Уж лучше смерть!
Полковник посмотрел пленнику в глаза, помолчал, и потом медленно, с ленцой заговорил:
– Юноша, вы что, в самом деле надеетесь, что я вас вот так просто возьму и убью? Нет… я отдам вас сержанту Геренсу. И он очень долго будет вас пытать…
– Вы не посмеете! – воскликнул корнет, – Я дворянин!
– Вы, милый мой, пленный дворянин, – холодно ответил ему полковник, – сейчас война. Мне нужны сведения о противнике. И я добуду их у вас любой ценой. Вы всё равно всё расскажете. Выбор за вами. Либо говорите прямо сейчас и остаётесь живы и здоровы. А несколько позже отправляетесь домой из почётного плена… Либо я передаю вас сержанту Геренсу и его помощникам (их вы тоже уже видели. И они делают из вас тряпичную куклу, поющую как соловей и выкладывающую всё, что знает и чего не знает. А потом вам просто разобьют голову дубинкой. Даю десять минут на размышления, – жёстко закончил полковник.
Через десять минут молодой корнет выкладывал полковнику Моушу всю необходимую тому информацию.
Закончив допрос, полковник приказал увести пленника, накормить и дать возможность отдохнуть. Потом поднялся с плаща, довольно потянулся и потер руки.
– Ну, что, господа, – обратился он к офицерам штаба, – приступим к разработке плана атаки.
На следующий день ранним рассветным утром глазам часовых, спокойно охранявших сон военного лагеря войск Торгуса, расположившихся под стенами Астинга, предстало неприятное зрелище.
Сквозь лёгкую туманную дымку из‑за поворота лесной дороги, ведущей к Саутану, на размашистой рыси картинно, даже как‑то парадно, вымахала на кромку леса артиллерийская батарея из десяти пушек. Разом развернув жерла орудий в направлении спящего лагеря, артиллеристы принялись сноровисто готовить пушки к стрельбе.
Чуть правее от них, так же выбежав из‑за поворота, начал выстраиваться отряд пикинёров в сотню бойцов. Перед ними в два ряда выстроилась сотня мушкетёров. Этот объединённый отряд, судя по всему, должен был прикрывать артиллерию во время возможной атаки противника.
В то же самое время красивым картинным маршем, в полной тишине, прерываемой только звонкими командами офицеров, в центре поля выстроился отряд пехоты в пятьсот копий. Перед ними в три ряда встали лучники, картинно отставив правую ногу назад и образуя в своём строю сквозные просветы для прохода пехоты.
Слева от пехотного строя уже на рысях вытягивалась в линию поместная дворянская кавалерия, что‑то около трёхсот всадников.
Обозревавшие всё это в течении нескольких долгих секунд часовые, вдруг разом завопили, будя солдат и офицеров, поднимая весь лагерь по тревоге.
"Тревога! К оружию! Нападение!" – звучали истошные крики по всему лагерю. Полусонные воины Торгуса выскакивали из палаток с оружием в руках, пытаясь понять, что происходит.
Вдоль рядов выстроившихся на поле лучников Редома пробежали факельщики, поджигая обмотку на стрелах. Раздалась команда, лучники вскинули луки, вторая команда – и сотни горящих стрел устремились к поднятому по тревоге лагерю противника. За первым огненным залпом последовал второй, потом – третий.
И вот уже в дело вступила артиллерия, громя лагерь и разбрасывая в стороны отряды, только что наспех сформированные офицерами Торгуса.
Раз за разом отдавал своим войскам приказ построиться полковник Регинс. И раз за разом огонь артиллерии и стрелы лучников полковника Моуша разбивали эти построения. Наконец, удалось собрать воедино полторы сотни конных пикинёров.
– Уничтожьте батарею! – приказал граф Регинс капитану, командовавшему ими, – Любой ценой!
Пикинёры, обходя сектор обстрела по левому краю, бросились в атаку.
Капитан, командовавший сводным отрядом прикрытия батареи, развернул мушкетёров к атакующим кавалеристам фронтом.
Первый их ряд, дав дружный залп, отошёл за спины стоящих позади пикинёров. Второй ряд проделал тот же манёвр. При этом часть всадников полетели из сёдел. Но основная масса неудержимо надвигалась на сотню копейщиков, стоявших на пути к батарее.
– Держать строй! – громко скомандовал капитан, – Копья выше! Целить в грудь коням!
Мушкетёры торопливо перезаряжали своё оружие. Вот первый ряд, отошедший раньше, наконец‑то зарядил мушкеты.
И пикинёров, уже готовых врубиться в строй стоящей перед ними пехоты, практически в упор встретил залп пятидесяти мушкетов. Стрелки целили во всадников, над головами стоящих впереди пехотинцев. И всё же результаты выстрелов были потрясающими. По крайней мере, половина пуль попала в цель.
Атакующие вылетали на всём скаку из сёдел. На них наезжали скачущие следом. Крики, стоны, визг лошадей, треск копий, встречающих налетающую конницу, команды офицеров, рёв дерущихся. Всё смешалось в один оглушающий звук рукопашного боя.
Копьеносцы, выстроенные в два ряда, прогнулись, но устояли. И сейчас всё зависело от того, кто же пересилит в этой схватке почти равных по численности отрядов. Из которых один стоит на земле, а второй прочно сидит в сёдлах. В этом смысле у пикинёров Регинса было некоторое преимущество.
Поняв это, капитан редомцев скомандовал мушкетёрам:
– Мушкеты – положить! Палаши вон! За мной, в атаку, вперёд! – и, выхватив шпагу, первым бросился в рукопашную. Его мушкетёры, положив стволы на землю и выхватив палаши, с рёвом бросились следом.
Между тем, основные события на поле боя явно разворачивались не в пользу отряда Торгуса.
Под прикрытием лучников пехотинцы полковника Моуша выдвинулись вперёд, построились плотной фалангой и атаковали лагерь противника.
В то же самое время дворянская конница обогнув поле слева, вышла за правый фланг войск Регинса и, совершив таким образом охват, атаковала отряд лучников, наконец‑то собранный у правого края Огневого вала одним из офицеров Торгуса. В несколько минут этот отряд был рассеян.
Полковник Регинс, видя полную безнадёжность ситуации, приказал всем отступать за реку. Каким‑то чудом удалось вывезти туда же пять мортир, стоявших ближе к реке, на самом краю позиций осаждающих.
Всего за реку ушло около пятидесяти пехотинцев и приблизительно сотня лучников. Конные пикинёры были уничтожены полностью. Была также утеряна почти вся артиллерия и обоз. Разгром был полный и ужасающий. В последний момент полковник Регинс успел отправить гонца в сопровождении пятерых всадников с сообщением о произошедшем к барону Торгус, под осаждённый Могутан.
Полковник Моуш решил не переходить за реку и не продолжать преследование разгромленного отряда торгусцев. Вместо этого он занялся оказанием помощи раненым, похоронами убитых и сбором и подсчётом трофеев. В Астинг были доставлены несколько телег с продовольствием, запасы пороха и свинца, необходимые медикаменты. Всех гражданских, не задействованных непосредственно в обороне города, на освободившихся от груза телегах отправили за лес, в южные районы бароната.
На всё это у полковника ушла неполная неделя. Через пять дней после снятия осады с города его отряд выступил по дороге на Могутан. Юного корнета он, кстати, как и обещал, отпустил домой, дав на дорогу коня, немного провизии и пару золотых дукров.
Барон Торгус, узнав о снятии осады с Астинга и разгроме его отряда, остававшегося под стенами города, понял, чем ему может грозить выход в тыл вражеского отряда и объединение его действий с действиями войск, осаждённых в Могутане.
Единственным разумным решением было немедленно снять осаду с вражеской столицы, пройти быстрым маршем до Астинга и разгромить отряд полковника Моуша, заодно взяв штурмом и сам Астинг.
Той же ночью войска Торгуса ушли от стен Могутана, направляясь на запад.
Когда утром дежурный офицер доложил барону Редом о том, что противник снял осаду, тот решил, что это ловушка, придуманная Торгусом специально для того, чтобы выманить его войска за стены города в поле. И уже там, навязав сражение, попытаться его разгромить. Или, по крайней мере, нанести максимальный урон.
И решил из осторожности не покидать столицу. Таким образом возможность разгромить всё войско Торгуса в соединении с отрядом полковника Моуша была упущена. Барон Торгус не вышел за стены даже тогда, когда ближе к вечеру в город вошёл отряд, прибывший из Генура. Как оказалось, несколько дней этот отряд, не имея возможности пройти в город из‑за осады, находился совсем неподалёку, в лесной деревеньке. Обо всём, что происходит под стенами столицы, командир отряда, полковник Гонди узнавал от дозорных, регулярно высылаемых им на опушку леса. Получив этим утром известие о том, что противник ушёл от столицы, полковник тут же отдал приказ на выступление. К вечеру его отряд уже входил в город.
Ни барон Редом, ни сам полковник Гонди понятия не имели о том, что Генур уже несколько дней, как захвачен отрядом пиратов. А потому прибытие столь солидного подкрепления было встречено бароном с радостью и явной благосклонностью по отношению к полковнику, принявшему столь своевременное и удачное решение.
Прибывший отряд, состоявший из трёх сотен пехотинцев, двухсот лучников, сотни мушкетёров и трёх сотен всадников поместной конницы в сопровождении пяти пушек существенно увеличивал войско барона, пережившее недавний разгром под Астингом.
Между тем барон Торгус, не теряя времени даром, быстрым маршем продвигался по дороге на Астинг. Впереди его войска шла дозором сотня конных пикинёров. Переправившись через мелкую неширокую речушку, они на рысях поднялись на её пологий берег и увидели, что навстречу им идёт дозорная сотня конных дворян противника. А в полумиле позади них движется по дороге и весь отряд полковника Моуша.
Послав к барону гонца с известием о приближающемся противнике, капитан, командовавший дозором, отдал приказ пикинёрам разворачиваться в линию для атаки. Однако дозор противника, услышав призывный сигнал трубы, долетевший от отряда полковника, боя не принял, а поспешно отошёл к своим основным силам. Командир конных пикинёров благоразумно не стал преследовать их, ограничившись наблюдением за тем, как отряд Моуша разворачивается для битвы.
Полковник Моуш, обнаружив перед собой явно превосходящие по численности силы неприятеля, пришёл к выводу, что отступить и сохранить отряд уже не получится. И остаётся только подороже продать свои жизни, нанеся максимально возможный урон противнику. Кроме того, у него теплилась надежда, что барон Редом, обнаружив отход противника от столицы, не преминет броситься его преследовать. И вполне может успеть ударить Торгусу в тыл до того момента, пока весь отряд Моуша не будет уничтожен.
Поэтому, увидев слева от дороги большую крестьянскую ферму, сложенную из камней и кирпича, принял решение использовать её как опорный пункт своих войск. Развернув отряд, он направился к ней.
В самой ферме он расположил мушкетёров, выделив им в качестве прикрытия сотню копейщиков, расположившихся в её огороженном каменным забором дворе. Справа от фермы, ближе к дороге, поставил батарею из десяти пушек. Слева от фермы установил пять захваченных под Астингом орудий. А за фермой – укрытую от непосредственного огня противника батарею мортир. Они должны были обстреливать наступающие вражеские войска навесным огнём, стреляя через здание фермы разрывными бомбами.
Отряд из пятисот пехотинцев граф разделил пополам и поставил с двух сторон от фермы, придав каждому из них равное количество лучников. Три сотни поместной дворянской конницы разделил на три равных отряда. Два поставил на флангах, а один – за фермой, имея его в качестве резерва. Резервом же он считал и свой личный отряд тяжёлой конницы в пятьдесят всадников.
Расположив таким образом все свои силы, полковник Моуш приготовился к битве.
Офицерам и солдатам был отдан последний приказ: перед врагом не отступать, не сдаваться, стоять насмерть.
Когда войска барона Торгус переправились через речку, то увидели готовый к битве отряд противника.
Барон, выстроив свои войска, выдвинул в первую линию всю свою артиллерию, в промежутках между батареями поставив отряды копейщиков и мечников. Во вторую линию встали лучники и мушкетёры. Конных пикинёров барон расположил на флангах. А тяжёлую кавалерию отвёл в тыл, планируя использовать её только в том случае, если понадобиться провести сокрушающий удар. В целом он строил план битвы на том, что противника надо просто расстрелять из пушек. И при этом самому понести, по возможности, минимальные потери.
На какое‑то время на поле предстоящей битвы опустилась тишина. Все замерли. Слышно было, как высоко в небе поёт жаворонок, вот на фланге всхрапнула чья‑то лошадь. Кто‑то из воинов с шелестом вытянул меч из ножен, кто‑то прокашлялся.
Барон Торгус, сидя на лошади позади отряда мушкетёров, стоящего в центре построения, медленно осмотрел ещё раз свои войска и войска противника. После этого не спеша поднял руку с зажатой в ней шпагой.
– Залп! – коротко скомандовал он, резко махнув шпагой вниз.
И тут же оглушительным грохотом отозвались ему орудия, стоящие впереди его войск. Первые ядра, не долетев нескольких метров, ударили в землю прямо перед фермой и строем пехотинцев Моуша.
В ответ заговорили пушки полковника. Началась неравная артиллерийская дуэль, так как у Торгуса было примерно в три раза больше орудий, чем у полковника.
Толстые кирпичные стены фермы сотрясались от ударов пушечных ядер, но пока ещё держались. Гораздо хуже приходилось пехотинцам, стоявшим рядом с фермой и не прикрытым ничем.
После нескольких пушечных залпов полковник Моуш был вынужден отдать им приказ отойти назад и укрыться за стенами и забором фермы. Стоявшим по флангам отрядам дворянской конницы так же пришлось отойти назад, выходя за пределы досягаемости вражеских орудий.
Пушки полковника, в свою очередь, доставая пехотный строй противника, тоже наносили ему немалый урон.
Барон понял, что пора атаковать. К тому моменту забор фермы и само её здание были уже частично разрушены. Не прекращая стрельбу из всех орудий, войска барона скорым шагом двинулись на врага. Конные пикинёры ринулись охватывать его с флангов. Им навстречу устремились отряды поместной конницы полковника.
Когда пехоте оставалось дойти до фермы полсотни шагов, артиллеристы барона, боясь задеть своих, прекратили стрельбу.
В тот же момент мушкетёры, уцелевшие в полуразрушенном здании фермы, дали залп по наступающему противнику. А артиллеристы полковника, зарядив пушки картечью, ещё добавили к залпу мушкетёров.
В строю наступающей пехоты образовались крупные пустоты за счёт выбитых этими залпами солдат.
– Вперёд! – кричали офицеры Торгуса, – Вперёд, не останавливаться! Не давайте им времени сделать второй выстрел!
В этот момент из‑за фермы с двух сторон на противника хлынули отряды копейщиков Моуша. Следом за ними появились и лучники, практически в упор расстреливавшие наступающие отряды врага. На флангах давно уже кипела битва пикинёров с дворянской конницей. Явное преобладание их в количестве и воинской выучке над дворянами начало приносить свои плоды. Конные дворяне уже даже не сдерживали наскоков пикинёров Торгуса и отступая, с трудом отбивались.
Видя, что враг уже практически захватил ферму, полковник Моуш вытянул из ножен шпагу и, отдав приказ взрывать орудия, бросился в атаку на правый фланг противника во главе своего последнего резерва тяжёлой кавалерии и сотни конных дворян.
Отбросив отряд конных пикинёров, он собрал вместе уцелевших там дворян и ударил в центр своих позиций, стремясь как можно больше уничтожить пехоты противника.
Рассеянная, было, конница Торгуса быстро собрались в один отряд. И тоже ударила в центр перемешанного строя противника. Всё перемешалось. Строя не было. Каждый, оказавшийся в этой круговерти, бился по кругу. В любой момент с любой стороны мог последовать смертельный удар. Распланированная поначалу битва превратилась в кровавую мясорубку. Уже никто не стрелял. В дело вступили копья, мечи топоры, шпаги, ножи.
Барон Торгус, поняв, что никто из солдат противника сдаваться и не думает, приказал трубить отход. Громко, перекрывая шум битвы, запели трубы сигнальщиков, отзывая всех назад. И едва войска барона смогли оторваться от противника, как по оставшейся жалкой кучке солдат полковника Моуша практически в упор жахнули картечью пушки, подведённые артиллеристами Торгуса как можно ближе к месту боя. Расстрел довершили мушкетёры и лучники, стоявшие позади орудий.
Лишь несколько раненных солдат из отряда полковника, графа Моуша, уцелели в той битве. По приказу графа его артиллеристы успели взорвать только шесть из пятнадцати пушек и все пять мортир. Остальные орудия достались барону Торгус в качестве трофеев. Сам полковник Моуш в этой битве погиб, выбитый из седла картечным залпом…
Приказав перевязать захваченных в плен израненных солдат полковника, барон отправил их на нескольких телегах с местными крестьянами в столицу Редома, Могутан. Велев при этом рассказать, как проходила битва и чем она закончилась.
Уцелел в той битве и сержант Геренс. В начале боя он находился в той сотне пехотинцев, что расположилась во дворе фермы. Во время вражеского обстрела камень, выбитый из кладки забора, попал в шлем сержанта и сбил его с ног. Шлем выдержал удар, но сержант рухнул на землю без сознания и провалялся всю битву.
О том, что он жив, солдаты Торгуса, складывавшие убитых в большую выкопанную яму, узнали случайно. Когда его сбросили в общую кучу, он, будучи в беспамятстве, застонал. Это и уберегло его от участи быть закопанным заживо. Вместе с остальными выжившими в этой битве он был отправлен в Могутан. Куда и прибыл четыре дня спустя…
Дав своим войскам один день на отдых, похороны убитых и разбор трофеев, барон Торгус спешным маршем двинулся к Астингу.
Подойдя к городу, барон обнаружил, что под его стенами уже стоит крупный отряд под командованием полковника Регинса. Отступивший за реку во время боя с отрядом графа Моуша полковник дождался подхода ополчения из западных земель Торгуса, а так же солдат и артиллерию, выделенных из гарнизона столицы бароната. Сформировав отряд в количестве более четырёх сотен копейщиков, трёх сотен лучников и четырёх сотен всадников, имея десять мортир и десять пушек, прикрываемых сотней мушкетёров, полковник Регинс опять вступил на землю бароната Редом и осадил город Астинг.
Барон, сделав выговор полковнику за прохлопанную битву с Моушем, приказал готовиться к немедленному штурму. Торгус торопился, понимая, что как только барон Редом узнает о разгроме отряда полковника Моуша, то немедленно бросится догонять его с целью навязать битву и разгромить захватчика, пока он не успел восстановить свои силы. И барон Торгус хотел к этому моменту иметь за спиной не осаждённый Астинг, а надёжный опорный пункт.
На подготовку к штурму ушло два дня. Имея подавляющее преимущество в артиллерии, Торгус расположил орудия так, что практически полностью накрывал всю площадь вокруг городских ворот. Он планировал массированным артиллерийским огнём просто разнести их в клочья. А уж после того, как ворота будут выбиты, атаковать и захватить город.
Ранним утром третьего дня по прибытию к городу барона Астинг проснулся от оглушительной артиллерийской канонады. Всего полдня понадобилось пушкарям Торгуса, чтобы выбить ворота города и основательно повредить обе надвратные башни. Как только ворота рухнули, в них тут же устремились конные пикинёры Торгуса. Следом за ними бежала пехота. Артиллеристы Торгуса перенесли огонь на стены крепости, не давая защитникам организовать хоть какое‑то сопротивление.
Как только в город вошли войска барона, обстрел прекратился. Солдаты, добравшись наконец‑таки до столь долго ожидаемой добычи, не останавливались ни перед чем.
Перед штурмом барон им сказал: "Солдаты! Вы долго ждали, когда же этот город падёт вам в руки. И вот сейчас я отдаю его вам. Всё, что вы там сделаете, останется за стенами этого города. Всё, что вы там возьмёте, останется при вас. Тот, кто войдёт в него первым – получит больше. Вперёд! На штурм!"
И теперь, врываясь в дома сразу по пять‑шесть человек, они убивали любого, кто подворачивался под руку. Женщин, даже несовершеннолетних девочек, хватали, валили на пол либо на стол, взрезали ножами одежду и насиловали, растянув за руки и за ноги. После этого, вспоров им ножами животы, забирали из дома всё ценное и шли дальше.
В городе полыхали пожары, рушились здания. Тут и там были слышны крики насилуемых, звон оружия, хрип умирающих.
Барон подъехал к центральной площади города. В здании магистрата, стоявшего там, засели несколько десятков защитников города. Завалив тяжёлой мебелью входные двери, они стреляли через окна из мушкетов и луков по приближающимся к заданию солдатам Торгуса.
Осмотревшись, барон приказал доставить на площадь десяток пушек и установить напротив магистрата. Когда его распоряжение было выполнено, барон приказал открыть из них огонь по зданию.
Сложенный из обожжённого кирпича дом не мог бы долго противостоять обстрелу из осадных орудий. Стены первого этажа начали рушиться. Его защитники, поняв, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, решили выйти на площадь и сдаться.
Когда покрытые кровью и пылью, в изорванной одежде защитники последнего очага сопротивления вышли из горящего здания, бросая на землю оружие, барон отдал приказ зарядить орудия картечью.
– Но, господин барон, – неуверенно посмотрел на него капитан, командовавший батареей, – они ведь уже сдаются…
– Капитан, вы что, приказ не расслышали? – процедил сквозь зубы барон, – Я сказал – заряжай картечью! – рявкнул он вдруг прямо в лицо артиллеристу.
Капитан, отшатнувшись в испуге, повернулся к своим и отдал соответствующий приказ.
Через минуту десять орудий барона Торгус хлестнули картечью по последней горстке уцелевших защитников города.
Так закончилась осада и штурм пограничного города Астинг в баронате Редом войсками барона Торгус.
На следующий день после взятия города барон Торгус, оставив в городе отряд из двух сотен пехотинцев, сотни лучников и пяти пушек под командованием раненного в руку во время штурма города полковника Лагуша, спешным маршем выступил к столице Редома.
Об истинной причине ухода войск Торгуса из под стен Могутана барон Редом узнал только после того, как в город на нескольких подводах местные крестьяне доставили раненых из разгромленного отряда полковника Моуша.
Проклиная себя за упущенную возможность разгрома войск захватчика, барон отдал приказ о немедленном выступлении к Астингу, надеясь на то, что город сумеет продержаться до его подхода. Особенно с учётом того, что войска противника истощены и понесли потери в битве с отрядом Моуша. О том, что под Астинг прибыло подкрепление из Торгуса, барон, разумеется, ничего не знал. Отравив в Саутан, к коменданту города, полковнику Альедо гонца с приказом высылать к Астингу пиратов, прибывших в город в соответствии с заключённым соглашением, барон стал готовиться к немедленному выступлению.
Безрезультатно прождав несколько дней ответ от коменданта Саутана, барон решил выступить к Астингу самостоятельно. Ранним утром летнего дня из Могутана по направлению к западной границе длинной колонной выступило войско барона Редом.
Первым в колонне двигался смешанный отряд копейщиков и мечников в тысячу человек. Сразу за ними, один за другим, шли два отряда лучников, по четыреста человек в каждом. Следом везли артиллерию барона, состоявшую из двадцати пушек и десяти мортир. А уже за артиллерией двигались по дороге четыреста мушкетёров и прикрывавшие их четыре сотни пехотинцев‑копейщиков.
По правой стороне длинной колонны, по полям, двигался объединённый отряд поместной дворянской конницы, общим числом в шесть сотен всадников. А по левому флангу – четыре сотни конных пикинёров и пять сотен тяжёлой конницы барона. Сам барон, во главе своей свиты из пятидесяти конных тяжеловооружённых рыцарей, находился в центре колонны, между двумя отрядами пеших лучников.
Впереди колонны, на удалении прямой видимости, двигалась дозорная сотня конных пикинёров, развёрнутая по фронту.
Продвигаясь таким образом в течении целого дня, к вечеру войско барона Редом вышло к лесной дороге, ведущей сквозь густой лес к западной границе. Где‑то за этим лесом стояла и та самая ферма, на которой столь героически сражался отряд графа Моуша.
Самым неприятным для барона оказалось то, что перед лесом, поперёк дороги, стояло полностью готовое к битве войско его противника, барона Торгус. Тот, видимо, тоже не терял времени даром. И в кратчайшее время, совершив быстрый марш, выдвинулся навстречу вражеским войскам, заняв явно более удобную позицию, чем его противник.
Дорога, шедшая от Могутана к Астингу, примерно за полмили до подхода к лесу начинала заметно идти на подъём. По обеим сторонам дороги расстилались вспаханные и уже покрывшиеся всходами ячменя и пшеницы поля.
Барон Торгус расположил свои войска прямо у кромки леса, выдвинув вперёд артиллерию. Сразу за ней он поочерёдно расположил по фронту отряды лучников и мушкетёров вперемешку со смешанными отрядами копейщиков и мечников. На флангах он поставил отряды конных пикинёров и поместной дворянской конницы. Отряд тяжёлой конницы числом в семь сотен всадников он укрыл в лесу на левом фланге, решив использовать его в качестве решающего удара во время битвы. Сам же, находясь в центре войск, на лесной дороге, оставил при себе в качестве последнего резерва одну сотню тяжёлых конников.
При построении своих отрядов, желая ввести противника в заблуждение относительно их численности, часть воинов он укрыл за деревьями, отведя их вглубь леса и намеренно создав видимость слабости своего правого фланга.
Выдвинуться вперёд они должны были только во время боя, когда командующему вражеских войск уже поздно будет что‑либо существенно изменить в ходе битвы.
