Текст книги "Точка (СИ)"

Автор книги: Андрей Кокоулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Искин улыбнулся и промолчал.

– Ты все решил, – глухо сказала Ирма. – И куда?

Искин пожал плечами и выложил на стол триста марок.

– Это тебе. Можешь использовать, как хочешь. И на похороны…

Он добавил еще сто марок.

– Лем…

– Тебе пригодятся. А у меня еще есть. Ну, все, я пошел, – сказал Искин. – Лензаки на память от меня.

Он сухими губами коснулся щеки Ирмы.

– Ты нашел тех, кто ее убил? – с надрывом спросила она, когда Искин уже вышел в коридор.

– Да.

В полицию он не пошел. Через четыре дня в небольшой деревеньке на берегу Лигурийского моря некто Людвиг Хольмер (двести марок за паспорт на новое имя) снял на две недели комнату в доме престарелой четы Брекоти. До моря изумрудного цвета было пятьдесят метров. Извилистая тропинка вела между обветренных, изгрызенных морским воздухом камней с возвышения вниз, на узкий пляж из мелкой гальки.

До кромки воды от конца тропинки было около двадцати шагов, но каждый раз по разному, когда семнадцать, когда двадцать три. Море казалось живым и добрым. Оно шелестело галькой и приносило водоросли.

Было тепло.

Обычно Искин заходил в море по щиколотку, ему хватало, а затем, расстелив тонкий плед, садился на камни и просто смотрел вдаль. Его считали мрачным, немного не в себе остдойчем, потому что он не сразу отзывался, когда его звали по имени. Не так легко было вновь привыкнуть, что он Людвиг, а не Леммер.

На пляж нередко прибегали дети, но в большинстве своем или утром, или вечером. Поэтому Искин искренне полюбил сиесту. Он в одиночестве сидел на солнце, и руки его от нечего делать запускали в воду то один, то другой голыш.

Рядом с ним все время лежала шляпа, но он ни разу ее не надел, что очевидно добавляло ему странности в глазах местных. А уж если бы кто-то подслушал, что он бормочет на своем дойче, то, пожалуй, решил, что худой остдойч с розовой, словно обваренной правой кистью не просто странный, а крепко-накрепко сумасшедший.

Мясо на пальцах нарастало медленно. Юниты, будто истратив всю энергию на фабрике, работали медленно, с какими-то странными задержками. То заставляли частить сердце, то подсовывали под веки непонятные символы, то словно рассыпали под кожей горячие угольки. Возможно, думал он, я перестал верить в них, как раньше, и они это чувствуют.

Разучиться не верить не получалось.

– Ну, вот, Стеф, – шептал Искин, – мы и на море. Я не обещаю тебе какой-то особенной красоты, но здесь есть свое очарование.

Метрах в сорока из моря выступала скала, вокруг нее было пенно. Порывами налетал ветер. Искин сидел в рубашке с коротким рукавом.

– Мне так жалко, Стеф, – шептал он. – Возможно, это самообман. Возможно, твоя откровенная нагота, попытки провокации и соблазнения не имели ничего общего с какими-то чувствами ко мне. Ты хотела к морю, тебе нужно было жилье, а я… я попался. Но, наверное, этого и не хватало мне в жизни. Именно этого не хватало, чтобы вновь почувствовать себя по-настоящему живым.

Искин бросил маленький камешек в воду.

Бульк! И ничего.

– Какой ты зануда! – сказала Стеф.

Она была в трусиках и лифчике – устроилась загорать на камнях. Шляпу свою взяла от Искина, надвинула на глаза, закрываясь от солнца.

– Стеф? – удивился Искин.

Стеф рассмеялась.

– Чего ты удивляешься? Это же сон!

Искин огляделся. Пляж был как пляж. Море как море. Тропа убегала вверх. Стеф лежала на гальке и ерзала, устраиваясь поудобней.

– Какой же это сон? – спросил Искин.

– Самый настоящий, – сказала Стеф, сдвинув шляпу и посмотрев на него веселым глазом. – Ты взял меня к морю. Это сон.

– Но…

Девчонка приподнялась на локте.

– Господин доктор, скажите, вам сейчас плохо?

Искин мотнул головой.

– Нет.

– Тогда какая разница, сон это или не сон? – фыркнула Стеф. – Наслаждайся, папочка.

– Ты такая же дерзкая, как и раньше, – сказал Искин.

– Какой помнишь.

– Ну, да.

Искин лег, подложив здоровую руку под голову.

– Классно, да? – спросила Стеф.

– Да.

Солнце пекло, сияло в небе. Сиеста.

– Я, наверное, искупнусь, – сказала Стеф через минуту.

Она встала, просыпала горсть камешков на живот Искину. Вредина.

– Иди уже, – отмахнулся он. – Только далеко не заплывай.

– Хорошо, папочка.

Галька проскрипела под ногами девчонки. Искин сел.

– Куда в шляпе-то? – крикнул он.

Тонкий, гибкий, источенный солнцем силуэт станцевал ему у кромки воды непонятную пантомиму. Потом Стеф вошла в море, погрузилась в него, поплыла. Искин следил за ней из-под ладони, но скоро потерял из-за слепящих солнечных бликов.

Крикнула чайка.

Проснувшись, он не обнаружил шляпы рядом и долго искал ее, бродя по пляжу и вглядываясь в изменчивую чешую волн.

Через день он уехал.