Текст книги "Пособие для Наемника (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Спасибо. – Идель почтительно кивнула.

– Это тебе спасибо. – По тону женщины Железный слышал, что она расслабилась. – Я всегда говорила, ум в нашей семье передается по женской линии.

Идель рассмеялась – негромко и искренне.

– Ну прекратите. – Несмотря на формальное обращение, она держалась с родственницей свойски. Эмрис подумал, что им было бы неплохо хоть куда-то сесть. Но такой вопрос, как изъятие из хранилища долговых расписок обсуждали две женщины в кладовой какой-то захудалой придорожной гостиницы. Уму непостижимо.

– Вы слишком несправедливы к Аерону, – все еще хихикая, поспорила Идель. – Он довольно хорош.

– Только в том, чтобы выбирать подходящих людей. И не более.

– Тетя, пожалуйста. – Плечи Идель все еще дрожали, и женщина смилостивилась.

– Ладно-ладно. Будь он совсем кретином, я бы в жизни не поддержала его в войне со шлюхой Фридесвайд. Будем считать его исключением.

– А мой отец? Ваш кузен, я напомню.

– Теоданис… – протянула старшая из женщин. – Он хорош в стратегии, но слабохарактерен в жизни.

– А? – Лицо Идель осветилось изумлением. Эмрис мог читать только ее реакцию, поскольку вторая дама по-прежнему стояла спиной.

– Ну, право! – талассийка всплеснула руками. – Я совсем не возьму в толк, как Теоданис позволил тебе выйти за этого мальчика?!

Лицо Идель переменилось. Она чуть вздернула голову и посоветовала тетке куда суше прежнего.

– Не начинайте подобных разговоров, леди Имхэйр. Хватит.

Но, похоже, леди Имхэйр, жена дожа Талассия, считала иначе:

– Мы смирились, что у него не было ни титула, ни земель – ничего, кроме меча и верности, которую он и так был обязан тебе как поданный. Но четыре года, Идель! Четыре года вы в браке, и он даже не способен дать тебе сына!

– Некоторые винят в этом меня. – Идель отвела глаза.

Имхэйр мотнула головой, будто сомневаясь, стоит ли продолжать. А затем – Эмрис увидел, – сделала шаг к племяннице, переступив неуверенность.

– Послушай меня, Идель. Возможно, Нолан в самом деле хороший муж, возможно он верен и в самом деле никогда тебя не предаст. Но он тебе ничем и не поможет. – Она перевела дух и заговорила еще тише. Эмрис напрягся изо всех сил, чтобы различить слова. – Я скажу это всего раз, племянница: если однажды тебе потребуется помощь, чтобы овдоветь дай мне знать. Если не смогу сама, мой муж справится. В конце концов, ты крепко удружила нам в Патьедо.

Идель уставилась на тетку расширенными глазами. Эмрис был готов поклясться: у нее чесались руки, чтобы оттолкнуть обнаглевшую родственницу. Только невообразимой силой воли леди Греймхау справилась с приступом возмущения и ограничилась тем, что сама отошла от Имхэйр.

– Вы не знаете, о чем говорите, – холодно выбила Идель. – Вы понятия не имеете, какую катастрофу предотвратил в свое время мой брак с Ноланом.

Имхэйр не собиралась отступать:

– Предотвратил, Идель. Уже предотвратил. Если это было все его назначение, значит, он больше не нужен. И пора подумать о том, чтобы заменить безродного рыцаря на кого-то посолиднее.

Идель сжала кулаки – и челюсти. Имхэйр расценила реакцию племянницы по-своему и перешла в открытое наступление.

– Когда дело касается наследия, Идель, приходится вспоминать о чем-то, кроме чувств! Муж герцогини Греймхау должен помочь могуществом, мечом, связями, талантом в шпионаже и разведке! Или хотя бы, – подчеркнула она, – достаточно крепким семенем, чтобы оно проросло даже в пустыне.

– Заткнитесь.

– Не заткнусь! Если ты не родишь, герцогство Греймхау перейдет детям Аерона. Я… люблю Аерона, – признала она. – В отличие даже от тебя, он мой родной племянник. Но в том, что касается наследства, поверь, Идель, поверь, самый лучший путь, – с нажимом настаивала талассйика, – не императорский, а прямой. Регентство суки Фридесвайд показало это. Мы должны сами распоряжаться тем, что принадлежит нам.

– Вот и не лезьте не в свое дело! – Не выдержала леди Греймхау. Эмрис, наблюдая, присвистнул в душе: вот, как оказывается, легко стереть с ее лица вечно надменное, ухмыляющееся выражение! Только, похоже, без последствий такие номера не проходят.

– Больше никогда не говорите со мной о том, чтобы покуситься на его жизнь. У нас с Ноланом будет ребенок. Скоро.

До Имхэйр, похоже, дошло не сразу: она начала еще что-то говорить, а потом затихла. Выдохнула восхищенно, и тут же – напряженно:

– Но… зачем ты тогда рискнула участвовать в Патьедо сама?!

– Затем, что мы готовили этот переворот два года. Нужно всегда заканчивать начатое, невзирая на обстоятельства.

– Нет, когда обстоятельством является долгожданный наследник!

– Леди. Имхэйр. – Даже Эмрис из-за стены почувствовал, как похолодало вокруг от голоса Идель. – Я уже сказала вам: я сама разберусь, что делать со своей жизнью. Я сделала то, о чем мы давно договаривались, довела дело до ума. Вместо того, чтобы сказать спасибо, вы тут же принялись учить меня жить.

Имхэйр, видимо, тоже оскорбилась.

– Потому что мои советы, как жить, неоднократно доказывали свою силу! Они, на минутку, помогли Аерону вернуть трон!

Идель выгнула бровь.

– Не потому ли, что Аерон – мужчина, а, как вы изволили заметить, ум в нашей семье передается по женской линии?

Эмрис улыбнулся: знакомый прием игры с чужими словами.

– Идель…

– Это Аерон прятался мальчишкой под вашей юбкой, пока мой отец не вытащил его туда, где мужчине место! Аерон, а не я, леди Имхэйр. И, возможно, вы не знаете, но в последний раз я позволяла посторонним людям контролировать мою жизнь, когда мне было десять, и мы сидели в осаде!

Ни разу прежде Железный не видел на лице Идель таких неприкрытых эмоций негодования и ярости. И ни разу не задумывался, что за этими узкими плечами, за мягкой снисходительной улыбкой и движениями изящных бровей может крыться что-то, кроме блестящей жизни в балах, банкетах и обожании братом-императором.

– Всех благ, леди Имхэйр. – Леди Греймхау отвернулась к выходу – в сторону двери на кухню. Талассийка опомнилась и нагнала племянницу, вытягивая руку, чтобы успеть удержать:

– Идель! Идель, подожди! Прости.

Эмрис ожидал, Греймхау вырвется и хлопнет дверью. Не то, чтобы это было на нее похоже, но это определенно срабатывало первой ассоциацией женского поведения в подобных ситуациях.

– Леди Греймхау, – позвала Имхэйр снова. – Я бы не хотела, чтобы мы расстались в ссоре, как враги.

Идель глубоко вдохнула и выдохнула, взяла себя в руки и оглянулась на тетку:

– Я никогда не враждую с теми, кто меня любит, леди Имхэйр. По крайней мере, первой.

Имхэйр кивнула и под взглядом Идель убрала руку с ее плеча.

– Надеюсь, мы встретимся в Талассии перед твоим выездом. Кому бы ты ни продала свой товар, выезжать будешь с наших земель. Но если вдруг мы уже не увидимся, передай привет Аерону, и скажи, я рада, что он не сидит на месте. Корона, которую мы с Теоданисом выбили для него, должна возвеличить империю, а не его самодовольство.

Губы и бровь Идель дрогнули, придавая красивому лицу уже привычное для Эмриса выражение.

– Не уверена, что мне хватит смелости сказать такое императору.

– Ой, да брось! Тебе – и не хватит смелости? Идель, я помню, как ты спорила со своим братом, с отцом и даже с Эйваром Дайрсгау.

Идель ничего не ответила, только усмехнулась и толкнула дверь, у которой останавливалась прежде. Эмрис, осознав, что больше ловить нечего, отстранился от щелки и вышел на улицу. Девчонка-помощница ждала, и по молчаливому движению мужской головы поняла, что надо пойти и вернуть задвижку на место.

– Спасибо, – поблагодарил Железный, вскинув на пальце монету. Девчонка с ловкостью поймала. Он не оглянулся на девушку, устремляясь к основному входу в здание гостиницы. Стоило переступить порог, как перед ним вырос Крейг:

– Эм, кап… милорд… барон, – кое-как выговорил он, осознав, что в нижней зале полно народу. – Леди Греймхау просила вас отужинать с ней. Она зайдет к вам через несколько минут. Сказала, возьмет что-то и…

Эмрис, не дослушав, бросился по лестнице вверх. Наконец. Пора прояснить уже абсолютно все. Так что они делали? Для кого они делали? Каким боком к произошедшему относится Талассий? Какие отношения между Идель и императором, Идель и Дайрсгау, Идель и Ноланом? Почему опять мелькнул вопрос о торгах? И где все остальные бумаги, вынесенные из хранилища Патьедо? Для кого они? Идель что, собирается заехать в каждый город и выторговать что-то там еще? Ну уж нет, столько его баронство точно ждать не будет! – лихорадочно думал Эмрис стоя перед старым затертым зеркалом. Его, как одного из двух лордов, поселили в хорошую по местным меркам комнату, так что Железный сразу принялся выяснять, как выглядит. Не выдает ли в нем что недавнего подслушивания?

А еще ему обещали для баронства денег. Между прочим. Этот вопрос тоже стоит поднять! Потому что в гробу он видел…

– Вы не заняты, барон? – раздался женский голос из открывшейся двери. Эмрис оглянулся. Что-то… что-то было в ней… необычное. Идель выглядела как леди. Говорила как леди. Улыбалась, как леди. И маралась в грязи, как совсем не та, кто состоит в родстве с императором.

Или просто он, Эмрис, ничего не знает об империи?

Глава 13

Эмрис и Идель расселись в комнате за небольшим столом, который девчонка с кухни наскоро заставила свежеприготовленной едой. На тумбу неподалеку вошедший за Идель Ульдред положил какие-то бумаги, придавил их небольшим сундучком, затем поклонился и покинул помещение.

Оказавшись наедине, впервые со времен разговора в каюте корабля, Эмрис и Идель не торопились с разговорами. Железный смотрел на женщину и ловил себя на мысли, что за лощенной оболочкой светской красавицы, которой можно все, похоже, скрывается несколько разных человек, и далеко не у каждого из них было радужное прошлое. Надо будет придумать, как разузнать о нем – просто для того чтобы хоть немного представлять, чего ждать от леди Греймхау в будущем. Если ты понимаешь желания человека, ты в силах управлять им, ну или хотя бы уворачиваться из-под его ударов, потому что знаешь, куда он будет бить.

Можно было бы сговориться с ее служанками: леди не взяла с собой личных помощниц из Греймхау, которые хранили бы все тайны эрцгерцогини, значит, в бытовых потребностях Идель всегда просила прислать кого-то со стороны – девчонок из таверн, чью-нибудь дочку или племянницу. Словом, кого-то, кто не обременен верностью госпоже и кто мог бы за монету все разболтать. Вот только, не будучи личными помощницами из Греймхау, эти женщины не знали об Идель ровным счетом ничего, и платить им за сведения бесполезно.

Интересно, вдруг подумал Железный, а кто помогал ей на корабле? Он был так зол, когда леди во второй день плавания сказала ему о цели визита в Патьедо, что ни о чем постороннем и думать не мог.

Можно, конечно, поставить кого-то следить за ней. Не сейчас, но чуть позже, по возвращении в Деорсу, чтобы хотя бы доподлинно выведать ее прошлое. Сама Идель вряд ли расскажет, по крайней мере, честно. А полагаться на слухи… Нужно узнать что-то достоверное, что-то кроме «ей принадлежит пол-империи» или «она сдает императору столицу в аренду».

Только как? – усмехнулся Эмрис под нос, и будто опомнился, что леди все видит. Он кашлянул, облизнул губы. Как ей удалось то, что удалось? Откуда она узнала о местоположении хранилища? Как именно они готовили участь Патьедо два года? Кто – они? Сколько людей в этом замешано? Сколько стран – только Деорса и Талассий или еще кто-то? Чем она вообще занималась между днем, когда, оскорбленная, покинула здание патрициата после торгов сукном, и днем, когда случился переворот? Ведь даже о том, что «время пришло» ему, Эмрису, сообщил Рейберт.

Железный покачал головой: какой бы из этих вопросов он ни задал, ответ, скорее всего, будет в духе: «Лорд Дайрсгау очень умен, поговорите с ним». А Дайрсгау – в воду не гляди – и словом не обмолвится. Эмрис, может, не великий светоч в распознавании людей, но кое-что он способен уяснить, и довольно быстро. Например – что леди Греймхау отвечает на вопросы крайне выборочно и только при условии, что они напрямую касаются интересующегося. А потому придется заходить со стороны пострадавшего.

Железный рискнул:

– Я потерял шесть человек во время беспорядков. Шесть отличных бойцов, леди Греймхау.

– Соболезную. – Несмотря на краткость, это не прозвучало отмашкой. И все же рано расслабляться.

– Чего ради? – насел поплотнее Железный. – Для чего это было нужно? И для кого это было нужно – все, что случилось в Патьедо. Ради чего и ради кого я потерял своих людей? На кого вы в итоге работаете?

На последних словах Идель чуть качнулась, рассмеявшись.

– Создатель, вы так говорите – «на кого я работаю?» На себя. На империю. Отчасти даже на вас.

– Подробности. – Эмрис потянулся, чтобы налить себе эля. Жестом предложил и леди, но та покачала головой.

– Вы же понимаете, что Норг окопался в землях Редвуда не сам по себе? – Спросила эрцгерцогиня прямо.

Эмрис не понимал и верить не торопился. Да ну что за бред!

– Вы хотите сказать, он был связан с Патьедо? Давайте без шуток, миле…

– Шутка – это считать, что события подобного масштаба – случайность. У империи Деорсы есть два больших пункта для выхода во внешнюю торговлю – Восточное море и Редвуд. Восточное море Патьедо подмял под себя, благодаря тому, что сначала сделал ситуацию для других городов-республик просто торгово-невыносимой, а потом банально ссудил денег соседским правителям для «улучшения положения». Как они говорили.

Эмрис сперва нахмурился, потом расцвел пониманием и оскалился.

– А чтобы окончательно получить статус монополиста во внешней торговле Деорсы, Патьедо вывел из игры Редвуд, так? Но серьезно! Каким образом? – Эмрис оживленно заинтересовался. И к его вящему изумлению, леди ответила:

– Ну, прежде всего, заплатив за побег предыдущим баронам Редвуда. Вашему предшественнику и его семье. А затем, конечно, спонсировав Норга. Кто-то же поставлял ему оружие. Да и группу наемников тоже.

Железный, поджав изогнутые губы, качнул головой: во дела.

– Он еще жив? Предыдущий барон.

Идель пожала плечами.

– Не могу знать.

– И неужели никто в их окружении даже не воспротивился такому предательству? А как же верность, доблесть и прочая чепуха благородных? – Эмрис позволил себе держаться немного попроще.

Идель приподняла брови:

– Милорд, вы вообще когда-нибудь сталкивались с аристократией? – Ее губы изогнулись в насмешке. Вопрос явно был риторическим, и Железный промолчал – так он хотя бы не выкажет изумления от того, как эрцгерцогиня, одна из самых благородных женщин империи, относится к людям своего положения.

– Основная причина провальности политики леди Фридесвайд, – Идель поднялась и прошла к тумбе с бумагами, – сводилась к ее неспособности разбираться в людях. Замечать и приближать не тех, жаловать и одарять не тех. Слишком вестись на лесть. У ее политической неспособности много сложных последствий, и одна из них – вынужденность империи торговать лишь с несколькими странами и преимущественно на их условиях.

– Соседние города не решались действовать из-за долгового крючка?

– Вероятнее всего. – Идель перекладывала листки, бегло изучая. – Налейте воды, пожалуйста. Да, – обронила леди между прочим, указав на небольшой сундучок и не заботясь о том, видит ее движение Эмрис или нет, – здесь немного на расходы в странствии. Остальная сумма, сторгованная в Патьедо, пока там же, где сукно.

Она вернулась к столу с парой листов и протянула Эмрису, который как раз ставил на место кувшин.

Пока леди пила, Железный изучал документы, подтверждающие связь Патьедо и двух других городов-государств – Арозана и Иттории. Он ожидал увидеть что-нибудь о связи Патьедо с империей – регентшей Фридесвайд или предыдущим бароном Редвуда. Но, вероятно, либо Идель предпочла подобные свидетельства сжечь, либо их и вовсе никогда не существовало, потому что они больше кидали тень на Патьедо, чем помогали патрициату в достижении целей.

Эмрис поднял глаза. Идель время от времени прикладывалась к кружке с водой, ничем не выказывая ни смущения, ни настороженности. Воистину: только шлюхи, воры и короли всюду ведут себя, как хозяева.

Железный вновь взглянул на документы: печати, подписи, имена – все на месте.

– Почему вы показываете их мне?

Эрцгерцогиня молча качнула головой: а в чем дело?

– Вы не боитесь, что этой ночью я перебью всю гостиницу, заберу все деньги и документы, какие здесь есть, и использую их потом, чтобы как следует обтрясти правителей Арозана и Иттории? К тому же в Иттории я служил, и неплохо знаю, как сам город, так и здание Совета. А когда вдоволь награблюсь, вернусь в Деорсу и скажу императору, что вы, к несчастью, погибли во время переворота в Патьедо.

Железный спросил об этом беззлобно, но Идель видела, что это развитие событий не кажется ему невозможным.

– Мне следует этого бояться? – Она невозмутимо отставила кружку с водой и возвела на него открытый взгляд исключительных глаз. – Мне следует бояться вашего коварства, барон?

Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд, прежде чем Эмрис прикрыл веки.

– Я могу дать вам слово капитана «Железных братьев», леди Греймхау, – проговорил он, откладывая лист, – что никогда не стану причиной коварства в отношении вас. По крайней мере, первым.

Идель сидела недвижно и молча. Эмрис даже напрягся – не лишним ли было уточнение? Но потом женщина улыбнулась – почти так же, как тогда, когда она единственной захлопала на церемонии его титулования.

– Вопрос торговли сукном с кем-то помимо Патьедо был для нас принципиальным. Конкуренция рождает рост, во всех смыслах, понимаете?

– Разумеется.

– Разумеется, понимаете, – подхватила Идель, – иначе бы вы не дорожили репутацией «Железных Братьев».

– Точно. – Железный невольно улыбнулся. – Кто еще был замешан в этом? Кто принимал непосредственное участие? Остался в особом выигрыше? Я имею в виду из городов-республик. Потому что во время погрома я точно видел амальдийцев.

Это Железный спросил нарочно: ответ он уже знал, но с одной стороны, не планировал обнародовать, что подслушивал, а с другой, хотел увидеть степень женской честности или глубину вранья.

И, как ни странно, Идель выбрала первое, рассказав и про участие Амальди, вовлеченного с помощью шпионов лорда-председателя Дайрсгау, и про связь с Талассием. Она почти слово в слово пересказала разговор с леди Имхэйр, опустив только мелькавшие в нем детали личной жизни. Эмрис слушал со все возрастающим любопытством.

Закончив со сведениями, которые Эмрис уже знал, Идель добавила:

– Устранение Норга и сосредоточение власти в Редвуде в ваших руках должно вернуть Деорсе возможности сухопутных маршрутов. А что до моря – мы выиграли сразу в двух гонках. Во-первых, пока Республики будут грызться между собой за место ведущего портового города, Аерон сможет заняться вашей стороной, не опасаясь удара в спину. А, во-вторых, как вы знаете, пока мы грабили склады, мы не взяли ничего лишнего.

– И меня это удивило, признаться. – Эмрис снова расслабился, развалившись настолько свободно, насколько позволял стул.

– На большинстве товаров всегда есть метка цеха-изготовителя. Мы не берем лишнего – мы же не воры.

«Чужого мне не надо» – Припомнил Железный слова ее мужа.

– Но своим в праве распоряжаться. Получай мы за это сукно положенную стоимость, возможно, всего этого бы не случилось.

Что-то с чем-то не сходилось, напрягся Эмрис.

– Лорд-камергер говорил, вы смыслите в торговле. Но пока что выходит, что вы несколько лет просто выполняли навязанные вам патрициями требования. Я не беру в расчет переворот, поймите правильно. Я смотрю только на акт торговли, и понимаю, что здесь нет ничего особенного. Вы украли то, что уже продали, чтобы продать еще раз. И я сомневаюсь, что вы делали так всегда, иначе в Патьедо давно бы пронюхали, и вам обрубили бы руки. Буквально или нет – другой вопрос.

Каждый раз, когда он излагал что-то настолько уличающее Идель во лжи и недомолвках, она, вместо того, чтобы сузить глаза и сказать, что это не его дело, или хотя бы уклончиво переменить тему, просто улыбалась и смотрела с таким одобрением, словно меньшего от него и не ждала. Создатель, зачем она так много улыбается?

– Есть торговля открытая, а есть – нет. Чтобы выживать вторая подчас полезнее первой. Скажем, мы были лишены большой возможности поставлять сукно куда-то кроме Патьедо в силу соглашения, но ведь есть города с цеховым производством, и для них желанным товаром оказывались не рулоны готовой ткани, а квасцы.

Эмрис сощурился и, чуть оскалившись, медленно ощупал языком один из клыков.

– Такое чувство, что должно быть какое-то «однако» или «тем не менее».

Идель рассмеялась – чуть поерзав и тоже устраиваясь поудобнее. Возможно, то, что он без подвохов подчинился в деле с Патьедо, и то, что у них появилось общее авантюрное воспоминание, сделало ее более сговорчивой.

– Однако лучше всего уходит железо и оружие в города вроде Амальди или Арозана. Лорд Дайрсгау всегда делал так, чтобы эта торговля состоялась будто бы тайно, но при этом патрициат Патьедо наверняка бы получал о ней сведения.

Эмрис завис ненадолго, глядя на Идель. И, увидев, что леди не шутит, расхохотался в голос. Настолько, что расплескался эль.

– Вы серьезно? Серьезно?!

Идель ответила молча: движением губ и бровей, как делала почти всегда. Создатель, ей что, лень разговаривать? Ей? Она же явно из тех, кто не лезет за словом в карман.

Через миг Железный подумал, насколько же это хитро. Продавать якобы контрабандное оружие, позволяя при этом Патьедо перехватывать переписку о поставках, и тем самым с одной стороны, усыплять бдительность патрициев убеждением, будто бы у них все под контролем, а с другой – усиливать тревогу. Неудивительно, что жиртресты из патрициата так активно нанимали отряды наймитов вроде «Железных Братьев» – им же нужно было чем-то обороняться от тех, кто запасся мечами и пиками. В свою очередь, наймитам нужно было платить – из карманов горожан, чья ненависть тоже усиливала те самые страх и ненависть, на которых Идель и сыграла в перевороте.

Идель и Дайрсгау, теперь Эмрис не сомневался. И все же уточнил:

– Оповещение патрициата и по сути вынуждение его обращаться к наемникам вроде меня – это замысел императора или лорда Дайрсгау?

Идель облизнулась, не в силах до конца спрятать улыбку:

– А вы как думаете?

Эмрис подумал, что хотел бы узнать о ней так много, как только считается допустимым знать о жене другого мужчины, чтобы не создать для нее проблем. Кажется, леди в самом деле, как и говорил камергер, расположена к нему. Помимо того, что это немного грело, поскольку Эмрис отчетливо запомнил и другое к себе отношение в столице, это обнадеживало. Ему, несомненно, будет гораздо легче освоиться в аристократии Деорсы, если на его стороне будет кто-то с ее статусом – эрцгерцогиня и сестра государя.

Мысль о монархе пронзила Эмриса, распрямив мужчину, как проглоченный кол.

– Император ценит талантливых. – Произнес он, осознав.

И вместо всех уточняющих вопросов она снова только улыбнулась. Затем обвела взглядом тарелки на столе:

– Все остыло.

– Я могу сходить вниз, попросить… – Предложил Эмрис со смешанными чувствами. Леди отрицательно помахала кистью:

– Право не стоит. – И без претензий отправила в рот немного остывшего жаркого. – Не такое ела. – Объяснила она чуть позже, облизнув с губ кусочек пищи.

Эмрис оглядел женщину сверху-вниз и констатировал:

– Поверьте, каждый наемник имел дело со лжецами, ворами и благородными. И последних мы не переносим больше всех.

Идель дожевала заметно медленнее не совсем понимая, что Эмрис имеет в виду.

– Барон? – уточнила она.

– Вы очень отличаетесь от женщин своего положения, леди Греймхау.

Идель чуть вскинула голову: поняла. Ладонью указала, чтобы Железный тоже поел, и отозвалась:

– Большинство женщин моего положения бесполезны, как лодка в поле.

– Но вас, видимо, Теоданис… простите, герцог Греймхау воспитал иначе? – Эмрис постарался подобрать слова, которые бы больше подошли его нынешнему статусу.

Неожиданно, но после этих слов Идель отложила приборы и задумалась.

– Простите, я спросил что-то не то? – Осторожно осведомился Эмрис, когда молчание затянулось.

– Нет, но я… Я не уверена, что вам будет интересно что-то о моем воспитании.

– Отчего нет? – Железный улыбнулся в душе: может, разузнать о ней что-то окажется куда легче, чем он предполагал? И шпионы не понадобятся? Ну или, по крайней мере, не сразу.

– Мое взросление и вся моя юность, – сказала Идель бесстрастно, – прошли под знаменем войны Аерона за трон. И под знаменем тех битв, которые принесло империи его воцарение.

Она замолчала, засталяя собеседнкиа напрячься от любопытства.

– Вы… – Эмрис поерзал, – не расскажете каких-то подробностей? Люди знают ту версию, которую спели им барды. При всем уважении, поют они складно, но зачастую фальшиво. И я был бы рад…

Лицо Идель переменилось снова. Наблюдая за его выражением, Железный осекся сам.

– Что? – качнул он головой.

– То, как вы говорите, – это не речь наемника. – Она улыбнулась с хитринкой. – Вы быстро учитесь.

– В моей профессии не бывает тех, кто учится медленно, госпожа. Живых, по крайней мере. Так что насчет воцарения императора?

Идель колебалась. Эмрис видел это так же ясно, как зеленый серп в ее левом зрачке.

– Ладно, – решилась женщина. Эмрис, осознав, что рассказ будет долгим, налег на еду. – Вы наверняка знаете, что Аерон стал императором в десять лет. Фактически тогда регенствовала его мать, императрица Фридесвайд. Ее политика была… непродуктивной, а властолюбие непомерным, поэтому даже когда Аерону исполнилось шестнадцать, она отказалась передать власть. В целом, это могло выглядеть как попытка не торопиться и отдать правление, только когда Аерону исполнится восемнадцать, но всем было очевидно, что Фридесвайд просто не хочет уступать трон. На который, в общем-то, она не имела прав. Вскоре Аерон получил письмо от своей тети, леди Имхэйр, жены дожа Талассия. Она предложила ему погостить, якобы по-родственному. Он поехал.

– И Ф’идешвайд ничего не жаподожрила? Ве’ится с т'удом, – заявил Эмрис, жуя. Потом проглотил еду и прицокнул, будто пытаясь вытащить кусочек пищи, застрявший между зубов. И только затем он вдруг вздрогнул и уставился на Идель. Ох ты ж… Идель облизнулась, чуть закусив губу – как делала всегда, когда пыталась скрыть желание посмеяться.

– Э… – растерянно выдохнул Железный. – Проклятье… Извините, с леди, наверное, так не говорят. Я…

Идель отвела глаза и продолжила как ни в чем не бывало:

– Фридесвайд еще как заподозрила. Насколько мне известно, Аерона обложили стражей, но тетя нашла способ встретиться с ним в Талассии без свидетелей. Я не знаю всех деталей и тонкостей, я была еще ребенком. Почти сразу Имхэйр разослала весть к тем аристократам, кто был лоялен Аерону. В числе первых к его кампании присоединился ее кузен – мой отец, герцог Греймхау. И это оказалось выгодно, потому что иметь штаб заговорщиков внутри империи куда сподручнее, чем иметь его за морем. – Идель увидела, как напрягается лицо мужчины. Эмрис явно хотел что-то спросить, но уговаривал себя не перебивать. – Да? – Подтолкнула она.

– Я немного запутался в ваших родственных связях. Вы говорите, леди Имхэйр и ваш отец кузены. Но император вас тоже зовет кузиной.

– Мы с Аероном троюродные. Кузенами были наши отцы, а леди Имхэйр родная сестра бывшего императора и тетка Аерона. Насколько я знаю, происходившее в ту пору в империи приводило ее в ярость. Мой отец разделял это настроение. И так случилось, что Аерон стал в Греймхау частым гостем. Когда партия Фридесвайд стала оказывать активное сопротивление, мы даже стали пересекаться в военных походных лагерях.

– Лагерях?! – Эмрис вытаращился на леди. – Сколько вам тогда было лет?!

– Десять, одиннадцать, потом двенадцать. – Судя по интонации, собственный ответ показался леди смешным.

– И ваш отец брал в военный лагерь ребенка?!

– Поверьте, издалека это многим казалось странным. И все же в силу разных обстоятельств, это было правильно.

– Неужели, Идель?! – Железный опомнился, уже позволив себе вольность. – Простите, ваша светлость…

Она перебила, переведя тему к продолжению рассказа бескомпромиссно. Похоже, его соображения ничего не стоили.

– В ту пору отец рассматривал возможность нашего с Аероном брака. Он никогда не говорил об этом открыто, и мы, разумеется, с императором в родстве, поэтому, скорее всего, для проведения церемонии понадобилось бы одобрение Аббатства Непорочных. Полагаю, Аерон был готов, что корона на моей голове станет своеобразной платой за огромную помощь Греймхау в его кампании. В том числе и по этой причине было разумнее держать меня рядом с отцом – для сохранности, так сказать.

Эмрис не находил в ее словах ничего смешного, однако Идель воспоминания о таких странных временах почему-то повеселили.

– Я так понимаю, ваша мать не препятствовала?

– Ее уже не было с нами. Я ее почти не помню, она умерла в родах, когда мне было четыре. Отец женился еще раз, но леди не принесла ему детей и потому посвятила себя нашему воспитанию. Она не пользовалась популярностью в герцогстве.

– Ее уже тоже нет? – предположил Эмрис.

Идель покачала головой:

– Она оставила отца и примкнула к Аббатству Непорочных.

Эмрис, обдумывая, взглядом указал на остывшую пищу: еще кусочек? А то как-то неловко выходит, что он постоянно хочет получить от нее какие-то ответы и совсем не дает поесть.

Идель воспользовалась предложением. Выждав пару минут, Железный возобновил беседу:

– Тогда как, будучи невестой императора, вы оказались замужем за… простите, я не хочу обидеть вашего мужа, Нолан, кажется, отличный мужик, но он все же…

– Скромный никому неизвестный рыцарь?

Эмрис, между тем, кивнул.

– Во-первых, барон, официально мы с Аероном никогда не были помолвлены, так что я не была невестой императора. А во-вторых в борьбе за его права на трон погиб мой брат. Я стала наследницей Греймхау, и о том, чтобы из-за замужества я покинула свой надел, речи больше не шло. Что до нас с Аероном… – она опустила глаза. – Мы не говорим с ним об этом. Думаю, мы оба по-своему рады, что нам удалось избежать политических отношений и сохранить дружеские.

Угу, дружеские. Как же. Из того, что Эмрис видел в их общении на банкете, он бы и с натяжкой не сказал, что Аерона и Идель связывали исключительно дружеские мотивы.

– Вы очень откровенны, миледи, – произнес мужчина вслух. Наблюдение звучало почти укором.

– Разве вы не этого хотели, барон? – Идель выгнула бровь, и Железный уловил мгновенную перемену в ней. Она – стоило признать – меняла маски не хуже, чем лорд Дайрсгау на собрании совета. Можно ли верить тому, что она говорит? Если женщина вроде леди Греймхау взялась откровенничать – уж не какой ли это очередной замысел, чтобы, например, притупить его бдительность, а потом заставить снова сделать за нее грязную работу?