Текст книги "Пособие для Наемника (СИ)"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Уверившись, что все дело в долгом отсутствии отдыха, Эмрис действительно отправился в бордель, где встретил Рейберта, Ульдреда, Крейга, Берна и еще с дюжину бойцов из охраны и эрцгерцогини, и барона. Всех, кроме Дарета, над которым Рей и Ульдред потешались в голос.

Когда они всем скопищем возвратились в таверну, солнце уже поднималось. Однако в общей зале на первом этаже еще были люди: эрцгерцогиня, подперев кулаком щеку, сидела за столом в одиночестве и слушала, как поет Скеджа. Дарет тоже не спал: с очень грустным лицом он стоял в трех шагах позади леди и обиженными глазами смотрел на товарищей. Железный странно гыкнул и даже заржал: если б тут остался для охраны леди еще кто-нибудь, Дарет бы тоже вместе со всеми отлично провел вечер и ночь!

Рейберт встряхнулся – как мог, хотя по тому, как дернулись зрачки блондина, Эмрис понял, что тот едва не потерял равновесие и не шлепнулся на зад. Рей кашлянул, одернул помятую и неряшливо нацепленную форму и подковылял к Идель.

– М… м-мил-леди, – выговорил он кое-как.

Идель взглянула на него коротко и до того выразительно, что Эмрис заржал. Вместе с остальными.

Женщина поморщила носик и чуть отвернулась от подданного.

– От тебя несет дешевыми духами, Рейберт.

Вопреки ожиданиям – что в ее присутствии все так или иначе старались выглядеть чинно, – Рей только раскинул руки и как-то кособоко повинился:

– Ну знаете, не у всех есть деньги на амбру!

– Ну знаешь ли, – не осталась Идель в долгу, в точности повторив интонацию, – как моя правая рука, ты точно не имеешь права жаловаться на нехватку денег. Мог бы и подарить красотке флакончик. Хотя бы крохотный. Она же, – Идель смерила взглядом блондина с головы до ног, – так знатно тебя укатала.

– Эт’ да-а, – с гордостью оповестил Рейберт и выкатил грудь. Эмрис захотел протрезветь. Моментально. Чтобы запомнить этот разговор от и до, потому что поведение Рейберта в присутствии Идель сейчас было поистине беспрецедентным.

Идель пригубила воды – «И зачем она столько пьет?» подумал Эмрис, – снова покосилась на блондина, и, не убирая из рук кружку, картинно предостерегла:

– Хребет не сломай, Рей. А то так выгибаешь грудь, словно хочешь колесоваться.

– Бу-бу-бу, – передразнил Рей, и Железный не стесняясь вытаращился. Выпучил глаза, вздернул брови, открыл рот: что за хрень! А где же та вечно недовольная высокомерная мертвая рыбина, с которой он беседует от раза к разу?!

– Ну ладно! – кривляясь, Рейберт махнул рукой и тут же упал перед Идель на одно колено. Поймал ближайшую к нему женскую руку, поцеловал и, не отпуская, кое-как выговорил:

– Ну не гне’айтись, герцогиня.

«Эрц» – мысленно добавил Железный.

– Тц, а-а-а! – Неопределенно отозвалась Идель, вытягивая ладонь из рук Рейберта. Знакомым мягким жестом коснулась его щеки и толкнула в сторону – движением, похожим на то, каким когда-то отталкивала физиономию императора.

Голова Рейберта по инерции качнулась в бок, мужчина разулыбался, как довольный кот.

«И этот тоже» – подумал Эмрис и посмотрел на Идель со смешанными чувствами.

– Иди давай, – отмахнулась леди от Рейберта. Затем плавно повела рукой, указывая на прочих телохраниелей, которые по непонятной причине все еще не прошли внутрь и толклись недалеко от входа в таверну. – И этих с собой забери. Создатель, как же от вас смердит. Это точно был бордель, а не свинарник?

– Смотря с какой стороны глянуть! – нелепо пошутил один из бойцов, и тут же получил знатный тычок под дых от Берна, чтоб заткнулся. Шутник хрюкнул, скрутился, попыхтел.

Бряцанье лютни затихло.

– Миледи, – осиплым голосом обратился Скеджа, – раз уже все собрались…

– Пой, – потребовала Идель.

– Но я спел вам про капитана стражи, который предотвратил войну, уже тридцать шесть, мать его, раз!

– И мне очень понравилось, Скеджа. Осталось всего четыре раза, потому что с завтрашнего дня ты не будешь петь, пока мы не доберемся до Греймхау. Будь добр отработать жалование наперед.

– Но мой голос…

– Принеси ему еще вина! – потребовала Идель у трактирщика. Заспанный, тот кивнул и потащился в погреб. Ох уж эти богатые благородные!

Рейберт размазанными движениями «сгреб» братию, мол, идемте, и, задав направление, двинулся по лестнице вверх.

– Она больная? – Крейг постарался спросить шепотом, но вышло куда громче, чем стоило бы. – До пяти утра сорок раз подряд слушать барда?

– К тому же одну и ту же песню, – поддакнул еще один «брат».

– Она никогда не ложится спать, если вокруг недостаточно охраны. – Светлое лицо быстро трезвеющего Рейберта ожесточилось. Среди всех, кто прибыл в счастливом угаре из борделя, он вернул ясность сознания быстрее других.

– Ну песни могла б и получше попр’сить, – подытожил Крейг.

– Песня одна и та же, чтобы всем прочим поскорее прискучило и они убрались из таверны вон. – Объяснил Ульдред.

Рейберт неожиданно остановился, и идущие за ним, врезавшись, едва не повалились назад, как потревоженные мешки на мельнице.

– Ты чего? – спросил Железный.

Рейберт схватился за горло и потер.

– Да так, – хрипло выдохнул он. – Припомнил, как она заставила меня нужники чистить лет шесть назад. Огреб тогда знатно.

– Вот-вот, – согласился Ульдред. – В Греймхау она припомнит нам эту ночь.

– Пф! – Фыркнул Крейг, расталкивая корпусом остальных. – Вроде все с яйцами, а трясетесь перед какой-то бабой, как… – подходящего слова Крейг не подобрал. – Позорище!

Эмрис сквозь хмель подобрался: он уже немного представлял себе и Идель, и ее ребят, и был готов, что сейчас на Крейга могут броситься с кулаками. Один из выходцев Греймхау в самом деле дернулся, но Ульдред сработал вперед, задержав товарища. На бойкого соратника он не взглянул, зато уставился на Крейга. Осклабился криво и коротко.

– Ниче-е, – гыкнул Ульдред. – Я дождусь момента, когда ты тоже затрясешься.

Крейг скрипнул зубами. На квадратном угловатом лице в два утеса выступили желваки. На сей раз Железный успел вмешаться:

– Заткнитесь уже и идем. Надо поспать до отъезда.

– Первая трезвая мысль, – пробормотал под нос подоспевший позади Дарет.

– Бедолага. – Рейберт оглянулся на него и грохнул хохотом.

Глава 19

– Разбудите императора.

Несмотря на особенно ранний час – едва-едва рассвело – лорд-председатель Тайного совета стоял у дверей императорских покоев с видом человека, который давно на ногах. Отполированные сапоги поблескивали в отсветах канделябров. Многочисленные ремешки, пересекающие кожаный камзол лорда один за другим сверху до низу, были застегнуты идеально ровно, так, что все начищенные пряжки оказывались на одном уровне. Широкие манжеты Дайрсгау носил застегнутыми на все пуговицы. Гладковыбритые щеки, черные, зачесанные назад волосы и режущий взгляд серебристо-серых глаз выдавали всю строгость его намерений.

Дело, очевидно, срочное.

Один из стражников кивнул и, постучав, вошел в покои императора. Спустя пару минут он вернулся, широко отворив дверь в императорскую спальню.

– Яйца Создателя, Эйвар, – прокряхтел Аерон, подбираясь на кровати. – Какого хрена?

Лорд Дайрсгау без лишних слов и поклонов подошел к ложу, на ходу выковыривая из-за плотно прилегающей манжеты крохотный свертыш. Аерон свесил ноги и, приняв, развернул узкую полоску послания. Его разноцветные глаза стрелой промчались слева направо. Раз, другой, затем застыли под сведенными бровями, фокусируясь на одной точке. Наконец, Аерон посмотрел на советника.

– Мы не были к этому готовы. – В голосе императора не осталось и тени сна.

Аерон откинул одеяло и поднялся.

– Подожди в кабинете пару минут. Оправлюсь и выйду.

Дайрсгау молча кивнул и направился в смежное помещение. Открыл окна, впуская еще куцый свинцовый свет пасмурного утра, и устроился за столом императора со стороны для посетителей. Аерон появился вскоре – не столь безукоризненно одетый, но вполне бодрый. На лице просматривались капли влаги.

Император уселся за стол, потянулся к серебряному графину. Взглядом спросил Дайрсгау, налить ли ему. Тот кивнул. Смочив горло, Аерон несколько секунд посмотрел перед собой и заключил:

– Это чудовищно не вовремя.

– Согласен.

– Что будем делать?

– Перво-наперво, – Дайрсгау повел плечами назад, разминая, и стало видно, что несмотря на внешнюю бодрость, он зверски утомлен, – надо сообщить леди Греймхау.

Аерон истерично хмыкнул.

– Шутишь?

Поджатые губы и озабоченный взгляд Эйвара были лучшим ответом.

– Я чего-то не знаю? – Осведомился Аерон.

– В таком нельзя быть уверенным по понятным причинам. Но если мои наблюдатели в Греймхау не ошибаются, эрцгерцогиня может быть в положении.

Аерон в напряжении замер, будто ожидая, когда Эйвар рассмеется, дав понять, что пошутил.

Но он не шутил.

Император повел головой в сторону. По его округлившимся глазам было ясно, что новость – не радостная.

– Надеюсь, они все же ошибаются.

– Признаюсь, я тоже. Это усугубит ситуацию. Хотя, – засомневался он в собственных словах, – может, и наоборот.

Император чуть скосил челюсть, приложил к губам сжатые в кулак пальцы.

– Если вдруг… это так… почему она не сказала? Я бы не отправил ее…

Дайрсгау приподнял бровь:

– Мы готовили переворот в Патьедо два года. Результаты этого переворота важны для Греймхау, так что ее светлость уехала бы, даже если бы вы заперли ее в темнице.

– Ха, каким образом? – Аерон беззлобно оскалился.

– Я бы ее выпустил.

Император потер ладонью рот и челюсть, смазывая улыбку. Несколько раз размеренно кивнул.

– Может, – предложил он, – позволим кому-то из ее окружения стать вестником беды?

Эйвар дерзко усмехнулся.

– Шутите? – Настал его черед для такого вопроса.

Аерон отвел глаза:

– Пытаюсь упразднить последствия. Идель возненавидит меня.

– Возненавидит, но простит, если вы сообщите ей сами. А вот если мы сделаем вид, что не в курсе, она либо сочтет вас трусом, либо решит, что все ваши заверения в любви и поддержке – пустая болтовня.

Аерон пошарил взглядом по столу.

– То-о-о-о-огда, – он натужно зевнул, – я могу попросить вас об услуге, лорд-председатель?

– Конечно, я напишу ей от вашего имени. Думаю, леди поймет, что я бы вряд ли пересылал подобные новости без вашего одобрения.

– Хорошо. – Подытожил Аерон. – Известно, где Идель сейчас?

– Мне доставили ее сообщение о намерении провести торги в Иттории, датированное недельным сроком. Полагаю, через две-три недели леди Греймхау прибудет в Деорсу. Я отправлю своих людей встретить ее в порту вместе с грузом. И отправлю самых доверенных, чтобы они сообщили, как только леди разместят на отдых.

Император засомневался:

– Уверен, что стоит сообщать в придорожной гостинице? Может, дать Идель добраться до столицы и уже здесь поговорить?

– Если хотите взять удар на себя, можете лично отвезти послание, – расщедрился Дайрсгау.

– Ты прекрасно знаешь, я не могу беспричинно покидать дворец. – Аерон откинулся на спинку. Как хорошо, что его высокое резное кресло настолько широкое и удобное.

Император оперся локтем в подлокотник и подпер щеку кулаком.

– В таком случае, не вижу смысла затягивать. Леди Греймхау столь же значительная фигура на вашей стороне доски, как я или ее отец. Если возьмемся играть с ней в игры, ее доверие будет потеряно. Не думаю, что стоит раскидываться союзниками.

В словах советника было много правды. Аерон вытянул свободную руку вдоль по столешнице, похлопал ладонью. Вздохнул. Дайрсгау, наблюдая, тоже перевел дыхание.

– Я разделяю ваши опасения, государь. Но если я как советник все же должен дать совет, то вот он: позвольте мне написать для леди Греймхау сообщение или даже отправиться с ним лично. Только наше непосредственное участие убедит ее в искренности намерений и позволит сохранить эрцгерцогиню на своей стороне.

Аерон снова сделал движение головой, будто никак не мог примериться с тем, насколько неподконтрольно и разительно изменилась ситуация. Он потянулся к бокалу с водой и снова промочил горло.

– И почему самые нужные умирают так не вовремя, а самые бестолковые никак не скопытятся?

Эйвар негромко посмеялся:

– Имеете в виду принцессу-консорта?

– Мать своих детей. – Поправил Аерон, подразумевая ту же женщину, что и Эйвар. Не находя себе места, Аерон вспылил. Вскочил со стула, вышел из-за стола и подошел к окну. Пятерней расчесал волосы. – Видит Создатель, я не испытывал к Нолану симпатии, но его смерть… Мы совсем не планировали этого.

– Такого никто не планирует.

– Известно, как этот случилось? – Пробормотал император и сцепил за спиной руки.

– Пока нет. – Эйвар настороженно наблюдал за правителем, медленно ощупывая взглядом каждую деталь его фигуры. – Я начну расследование сегодня же.

– Да. – Аерон кивнул. – Так что с посланием отправишь кого-то еще. Сам ты нужен здесь – разбираться, кто и какого хрена устроил. – Он сделал молча несколько вдохов, а затем коротко приложил кулаком в стену. – И почему именно сейчас?!

Брови сошлись над переносицей Эйвара, как два драчливых барана.

– Вы не тот, кто сокрушается о том, что не в силах изменить. – Дайрсгау взглянул на императора чуть искоса. – Неужели леди Идель для вас все-таки что-то значит?

Аерон, зная, что Эйвар не видит, облизнулся. А потом опустил голову, и у него затряслись плечи. Дайрсгау, наблюдая, расхохотался тоже – негромко, но глубоко и раскатисто.

Через несколько секунд Аерон, отсмеявшись, вдохнул свежего утреннего воздуха и, расправив плечи, обернулся к советнику.

– Надеюсь, в контексте случившихся перемен ты не попросишь у меня то, что я не в силах тебе дать, Эйвар?

– Не переживайте. – Дайрсгау оперся ладонями о стол и, отодвигая движением стул под собой, поднялся. – Как советник императорского двора, я первый скажу вам, что крайне опасно хранить все яйца в одной корзине.

Аерон окинул советника взглядом сверху-вниз. Он уже не молод, но все еще статен и хорош. Такой же твердый, как и раньше – что в принципах, что в действиях. Такой же крепкий – в стойкости убеждений и в тяжести руки. Все еще достаточно наблюдательный и дальнозоркий, чтобы видеть предателя под носом и находить прекрасное – за версту.

– Хорошо, – оценил Аерон, – что тебе нравится быть советником.

Аудиенция окончена, понял Эйвар.

– Я отчитаюсь, как только отправлю гонца, государь. – Он наклонил голову.

Добираться до Талассия налегке оказалось приятно. Пару замечательных дней деорсийцы во главе с леди Греймхау и бароном Редвуда неторопливо – ибо лошади были далеко не у всех – добирались до городских ворот, сквозь которые прошли беспрепятственно благодаря охранной грамоте леди Имхэйр.

Мысль о возвращении подначивала Идель настолько сильно, что начальные планы увидеться с теткой и остановиться лишний раз где-то на ночь, вызывала у нее зуд. Рейберт, поглядывая на госпожу, в первую же остановку в Талассии на обед тихонько поинтересовался, все ли в порядке.

– Плохо сплю в последнее время. Вот и тревожусь без повода.

Рейберт не стал уточнять, не в дороге ли дело. Явно, что нет – ей ли страшиться дорог? И тем не менее, он порекомендовал леди отдохнуть.

– Я отдохну, когда мы доберемся до Греймхау. – Эрцгерцогиня потерла грудь свободной рукой. Другой она все еще держала поводья.

– Ваша светлость, – Рейберт чуть наклонился и зашептал так тихо, чтобы слышала только она. – Позвольте себе нормально выспаться перед морем. Я поищу местных травниц, чтобы вам приготовили какое-нибудь успокоительное. Один день ничего не решит, а вашим людям лучше не видеть вас в таком состоянии.

Идель едва не огрызнулась – в каком? Но вовремя прикусила язык. Она частенько наблюдала в герцогстве, как беременные женщины дурнеют не только внешне, но и нравом. Что ж, возможно, это настигло и ее.

– Ладно, – сдалась леди. – Хорошо. Поговори с местным хозяином, спроси, может ли он расположить нас всех. Если нет, дай остальным знак найти нам до вечера пристанище. Но только на одну ночь. Завтра с вечерним отливом выйдем в море.

Рейберт кивнул: как прикажете.

Чуть позже Рейберт застал герцогиню в окружении барона и нескольких человек охраны и отчитался, что в самой пристойной гостинице совсем немного мест. Так что можно, конечно, поискать что-то еще, но лучше им с бароном заселиться там, оставить при себе немного охраны, а остальные, раз уж речь идет об отдыхе, сами разберутся как быть. Идель обвела остальных взглядом и, сказав себе быть нормальным человеком, махнула рукой.

– Кто остается в охране? – Обратился блондин.

– Никого не надо. – Идель выказала неуместную безучастность. Однако раз сейчас ее раздражает все и вся, то самый верный способ уберечься от эмоциональных всплесков – ни с кем не иметь дел.

– И речи быть не может. – Рейберт оказался непреклонен.

– Серьезно? – усмехнулась Идель. – Серьезно? Совсем недавно вас вообще не волновала моя безопасность.

– Эм… – Идель до этого момента не припоминала им ночь кутежа, когда при ней остался только Дарет, так что сейчас Рейберт не придумал, как отвертеться.

– Никого не надо. – Идель избавила его от поисков оправданий и бессмысленных извинений. – Если не афишировать, что я большая шишка, всем будет наплевать на меня. Встретимся завтра в порту.

Настрой эрцгерцогини никто не поддержал. Даже многострадальный Дарет:

– Это опрометчиво.

– Кто бы говорил, Дарет! – Отозвалась Идель. – Давай, – призвала леди и неопределенно махнула рукой. – Иди, развлекись сегодня, как в последний раз! Выпей самогону, закуси жареным кабаном. Сходи в бордель, в конце концов.

У Эмриса в открытую дрогнули плечи – да, конечно, она просто опять припоминала собеседнику его же слова, но порой на это невозможно реагировать без смеха!

Железный выступил вперед, все еще широко и открыто улыбаясь. Заложил большие пальцы за кожаный пояс и чуть качнулся на пятках.

– Все в порядке. Я останусь с леди.

Идель переменилась: сейчас она смотрела на Эмриса так, словно вообще не понимала, откуда он тут взялся. Эмрис, однако, встретив такой взгляд, не отступил. Напротив, сделал еще шаг на сближение и почти навис над молодой женщиной:

– Не переживайте, миледи, я совсем недавно наелся от пуза, напился от души и даже в борделе побывал.

Он излучал такую уверенность, что, поколебавшись еще несколько секунд, Идель согласилась. Воодушевленные, парни убрались прочь. Эмрис взглянул на эрцгерцогиню: он опасался, что та сразу же сбежит. Уточнит у владельца таверны, какую комнату ей можно занять, и даст деру. После их последней беседы он бы не удивился. Однако сам Железный был против: он, конечно, согласился остаться в качестве охраны, но это не значит, что он в восторге от перспективы сидеть весь вечер в одиночестве. Недавняя судьба Дарета его не прельщала.

Тем не менее, пока что Идель не дергалась и смотрела на барона в упор, разглядывая немного снизу-вверх.

– Ох, – вздохнула она, отстраняясь. – Ладно. Будь по-вашему. Завтра выходить в море, и всю дорогу я опять буду торчать в каюте. Не говоря о том, что будет… – Идель мотнула головой. – Просто давайте пройдемся по городу.

«Почему нет, раз уж мы все равно задерживаемся?»

Эмрис зажегся, но постарался сохранить голову:

– Это не создаст проблем, ваша светлость? – Ну мало ли, как там у этих благородных устроены дела с репутацией.

– Нет, если вы не будете звать меня эрцгерцогиней Греймхау или «вашей светлостью». Обычного «миледи» достаточно.

Железный кивнул и жестом предложил Идель задать направление.

Талассий встретил их своеобразным увядающим радушием. Дело клонилось к вечеру. Дневная жара успела спасть, оставив после себя душноватый запах осевших в воздухе специй и масел. Деловая суета постепенно стихала. Часть торговцев уже собирала товары, закрывала лавки. Ювелиры прятали украшения, торговцы тканями сматывали рулоны, скрадывая безудержную пестроту дня. И ей на смену приходили другие краски – закатное солнце заливало Талассий нежным, бархатистым пламенем. Совсем не таким, какое не так уж давно охватывало Патьедо.

День угас, а сумерки еще не сгустились. И, взглянув на спутницу, Эмрис понял, что это время суток – едва ли не ее любимое.

На лице Идель пролегло умиротворение, какое настигает людей, когда у них все хорошо. Хотя бы на короткий момент.

Эмрис вдруг подумал, что, наверное, он спит. Шел второй месяц его баронства, и. хотя в Редвуде он так и не побывал с того дня, как император присвоил ему титул, это не меняло действительности. Его называли лордом, милордом, и собственно, бароном, и не абы кто, а леди Греймхау, сестра государя. Это казалось настолько странным – молчаливо гулять по Талассию с прекрасной женщиной, о которой прежде нет-нет ловил только слухи и которая по каким-то причинам, будучи деорсийкой, неплохо знала чужой город! Не доверяя происходящему до конца, Железный украдкой ущипнул себя за бедро с противоположной стороны от той, где шла Идель.

Леди держалась молча. Эмрис подумал, что у нее крайне специфичные отношения с разговорами: она редко говорит что бы то ни было, чтобы просто сказать. Время от времени женщина меняла направление движения и в итоге привела Эмриса к широкой мощенной дороге вдоль берега. Набережная выглядела добротно: камни мостовой были несбитыми, вдоль дороги раскинулись узорчатые скамьи для притомленных. Здесь торговцы все еще сновали, предлагая то выпечку, то орехи и сласти, то воду или вино.

В двух местах когда-то очевидно располагались небольшие форумы. Сегодня их переделали в полукруглые уступчатые площадки с видом на море. По широким ступеням, представлявшим из себя цельные каменные лавочки, кое-где сидели мужчины и женщины разного возраста. Идель приблизилась к той части полукружья, где совсем никого не было, и присела.

Эмрис посмотрел на это сверху-вниз:

– Вечереет, миледи. Не стоило бы вам сидеть на камнях.

Идель подняла на мужчину нечитаемый взгляд.

– Вот поэтому я люблю путешествовать с мужем. Когда рядом Нолан, я могу сесть к нему на колени.

Брови Эмриса невольно сложились домиком: как на это реагировать? Первой мыслью было широким жестом предложить ей свои колени, но вряд ли идея будет оценена по достоинству. Потому Железный повертел головой, выискивая неизвестно что, затем понял, что бессмысленно тянуть время, и сел рядом.

Прежде, пока они держались шагом, Эмрис мог сходить за телохранителя. В такой ситуации безмолвие выглядело вполне уместно. Однако сейчас повисшее меж ними молчание из понимающего превращалось в тягостное, а шум моря из успокающего в тревожный.

– О чем вы думаете? – Вопрос был нейтральным, но он точно поможет Железному вывести леди на разговор. Говорят, что молчаливая баба – золото. Но на деле хуже нет, чем когда молчит женщина, которая умеет поговорить. Это всегда сулит неприятности.

– Чтобы побыть человеком, мне нужно переплыть море. – Идель отозвалась незамедлительно. Она не таилась и только пялилась на морскую рябь. – Это удручает, барон. Со временем вы, к сожаленью, тоже начнете об этом думать.

– Я всего лишь барон. – Железный улыбнулся в надежде развеять ее мрачность. За последние дни, не знай он, что леди беременна, счел бы, что всему виной ее женская природа. Ужасно переменчивое настроение!

– Вряд ли ответственность будет давить на меня как на вас.

Идель усмехнулась, и Эмрис решил, что ее настроение, скорее, задумчивое, чем мрачное. Леди взглянула на него с выражением, какое бывает, когда узнаешь в ком-то себя.

– Вы всего лишь барон, да. Но вы будете бароном всегда и везде. Даже в собственной постели.

К чему она заговорила об этом? – Железный напрягся. Пытается напомнить себе, что она – эрцгерцогиня Греймхау, и ей не по статусу заводить интрижки с бароном? Потому что она… что? Может, она восприняла его стремление остаться с ней сегодня в качестве охранника как намек, что он рассчитывает на близость? И именно поэтому и говорит, что их текущее местоположение благоволит? И… что если она все же предложит ему? Как он должен отреагировать?

Она спала с Рейбертом или нет? Создатель, ответ на этот вопрос столько бы упростил!

– Кгхм. – Он прочистил горло, наблюдая за Идель без лишних движений. – Хотите сказать, у вас с супругом какие-то разногласия из-за вашего титула? – Он начал настолько издалека, насколько додумался. Это даст время ему, и чтобы тщательно выбирать слова – ведь она потом может воспользоваться всем, что он скажет, – и чтобы вообще сориентироваться в происходящем.

– Нет. – Идель помотала головой, и Эмрис засомневался: а был ли в ее словах скрытый смысл? – Просто со временем вы почувствуете, что даже дома по сути на службе. Я бы даже сказала, на должности. Мне кажется, Аерон немного путает эти вещи. Ведь можно иметь титул и быть бесполезным. Формально этого никто не запрещает. Быть бесполезным, я имею в виду. Это довольно скверно, но все же не противозаконно.

– А на деле…? – Железный все еще спрашивал настороженно. Он не был уверен, что правильно понял, куда леди клонит.

– А на деле, если вы не бесполезны, вы становитесь обязаны и должны. Аерон ценит талантливых, но страшно бесится, если талантливые не ценят сами себя.

– Имеете в виду, не дают себя использовать?

– Да.

– Вы… осуждаете его? – Железный заинтересовался.

– Нет. – Ее ответ звучал искренне, и Эмрис растерялся. – С начала его правления многое в Деорсе стало лучше. Не везде, не сразу, но Аерон работает над этим. Становится меньше бездомных, больше ценится хозяйство и производство. А сейчас дела с торговлей и общим благополучием должны и вовсе совершить скачок. Просто… Иногда… – Она рассмеялась тихо и совсем по-девчачьи, опустив голову. Не благородно, не изысканно, а прям развеселилась, как обычная девица. – Просто иногда мне хочется пожалеть себя от того, какую цену мы все платим за политику Аерона, пусть бы она хоть сто раз вела к процветанию.

Иными словами, понял Эмрис, здесь, за морем, она, если не ведет дела, может быть просто неизвестной леди. Чьей-то женой, чьей-то дочерью. Может, поэтому она так откровенна с ним? – вдруг поймал себе Железный. Может, потому она говорит много и охотно, едва ли что-то утаивая, что ей просто не с кем поговорить в Греймхау? Она ведь упоминала, что вернулась туда после войны Аерона и наверняка осталась в герцогстве одна.

Железный вновь взглянул на женщину. Идель ежилась и, обхватив себя руками, потирала плечи. Эмрис поднялся.

– Миледи, простите, но если не хотите, чтобы я усадил вас на свои колени – уж какие есть, – давайте уйдем. Холодает. Вам не следует сидеть здесь.

Идель приподняла голову, одна из ее бровей выразительно выгнулась. И следом немного изогнулся краешек губ. Глаза, потемневшие в чаде угасающего заката, блеснули. И Эмрис почему-то был уверен, что это вовсе не блик, мазнувший по изумрудному пятну в ее необычном зрачке.

– Вы бы хотели посадить меня к себе на колени?

Ну и провокаторша, вздохнул Железный, не давая разыграться воображению.

– Миледи. – Он на мгновение закатил глаза.

– Ладно-ладно, – засмеялась Идель и чуть вытянула руку в сторону, вынуждая Эмриса действовать.

Она так уже делала – на банкете и в переговорах с дожем. Она вообще часто так делала! – с некоторым открытием осознал Железный. На черта? Она что, сама не может вставать или ходить?

Эмрис все-таки помог – и поспешно отстранился. Они взяли неторопливый темп, и по дороге в таверну – очередную в их странствии – Железный безотчетно сравнивал Идель с теми образцами классических леди, какие были ему ближе всего – покойной матерью и женой дядьки-графа. Они вели себя еще более обособленно и надменно, а знали и умели куда меньше того, что знала Идель. По крайней мере, он мог поручиться, что ни одна из них не смогла бы подтянуться, выбираясь из люка, или рискнуть всем, чтобы украсть бумаги из секретного хранилища в чужом городе.

Дорогу неожиданно преградила небольшая процессия местных священнослужителей. Они гнусили что-то о вознесении, о благодати, о семи запретах и равновесии, и всяком прочем, и за ними вслед волочились несколько нищих с плошками для подаяний. Эмрис, обычно воздерживавшийся от всякого рода податей, замешкался. Что он должен делать? Наверняка есть какая-то добродетель среди знати насчет щедрости – помогать страждущим и все такое. Понятно, что на деле всем плевать, но в вопросе показушничества аристократия весь мир позади оставит, так что…

Он едва потянулся к кошельку, как его взгляд упал на Идель. Женщина возвела глаза к небу, втянула щеки, и в целом имела такой вид, будто мечтала собственными руками взять палку и гнать отсюда этих ребят.

Рука Железного остановилась сама собой.

– Мы… не примем участия? – уточнил он на всякий случай.

– Нет. – Голос леди прозвучал непреклонно, а поза выражала нетерпеливость. Вполне заразную, как быстро обнаружил Эмрис, испытавший желание разогнать монахов с их гундением.

Идель обогнула крюком хвост процессии, увлекая Железного за собой. Она ускорилась, хотя в шагах не было злости или раздражительности. Скорее – надежда поскорее добраться до укрытия.

– Все в порядке? – осведомился Эмрис.

– Конечно. Мне просто нужно в уборную. – Она сделала пару шагов, а потом со смешком добавила: – Надо было отнять у этих бедолаг плошки и завернуть в какой-нибудь закоулок.

Эмрис коротко и зычно гыкнул, но комментировать не стал. Чуть позже, когда Идель отдавала распоряжение принести ужин на двоих в занятую ею комнату, Железный тоже смолчал. Если уж она настаивает, почему… почему бы и да? Уж поесть вместе точно никому не повредит.

Глава 20

– Я все же уверен: дело не только в уборной, – заявил Эмрис, потягивая вино. Жаркое, им поданное, оказалось отменным, так что первая четверть часа от ужина прошла в тишине и стремительном поглощении пищи. После фиаско итторийской «Невероятной котлеты» это было желанное разнообразие. – Я имею в виду, насчет жрецов и аббатов. Вы недолюбливаете их.

Идель не спешила с ответом: на сей раз потому, что прохладное, из погреба, талассийское белое было слишком уж хорошо.

– Они пропагандируют все то, с чем боремся Аерон и мы, его сподвижники.

– С чем именно?

– Милосердие к нищим, смирение, подаяние… Все это ослабляет общество, понимаете?

– Не совсем. Я думал, религиозность – это вполне себе добродетель для знати.

– Давайте честно. – Леди отставила опустошенный бокал и с легкой грустью наполнила его водой. Хотелось бы еще вина, но в ближайшие месяцы лучше не налегать. – Если вы видите парня, пусть даже не особо крепкого и умелого, который нуждается в помощи, что вы сделаете: дадите ему монету или предложите присоединиться к «Железным Братьям» новичком?

– Ну, если руки-ноги на месте, то ясно, что второе. Его, конечно, отходят несколько раз, но в итоге, поверьте, он будет крепче, чем гвоздь для гроба.

Идель указала на мужчину раскрытой ладонью.

– Видите, то же самое. Я бы тоже предпочла дать им работу. А Аббатство предложило бы купцам и знати сдать какую-нибудь подать для бездомных и нищих. Сами аббаты заявили бы при этом, что они молятся за бедолаг. Все. Но, подумайте, если можно получить еду просто за то, что ты нищий, то зачем за нее работать? – И тут же, упреждая очевидный контраргумент, Идель вскинула руки ладонями вперед. – Понятно, что есть калеки и больные, которые ничего не могут делать. И понятно, что не у всех из них есть родственники, которым можно дать работу, денег с которой хватило бы на обеспечение немощного. Но для этого, в конце концов, действительно в землях каждого крупного лорда может быть какой-то приют, поддерживаемый самим лордом. С лечебницей, например. Лорд в этом случае мог бы четко контролировать отпускаемые на это средства, минуя проходящие праздные руки священников. Мог бы наставить в управление таким приютом каких-нибудь далеких родственниц, которых черт нормально пристроишь в брак без крупного приданного из-за того, что они от боковой ветви рода. А так на приданном можно было бы и сэкономить, пустив деньги на что-нибудь толковое.