Текст книги "Пособие для Наемника (СИ)"
Автор книги: Анастасия Машевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
– Это не так-то легко, – прикрыв глаза, шепнула она едва слышно.
– Жить вообще нелегко, Идель. Но все-таки нужно.
Идель сделала несколько глубоких вдохов, переводя дыхание, и неспешно направилась к отцу. Когда она огибала стол сбоку, Алатир попятился, пропуская леди. Та расположилась, присев на край столешницы. Черное платье на мгновение сделало Идель похожей на естественную часть стола.
Теоданис потянулся к кожаному поясу на талии дочери, с которого сбоку свисала связка ключей – символ хозяйки владений. Легонько мужчина щелкнул по связке пальцами, и разномастные ключи звякнули, сыграв бликами в крупицах доносящегося света. Железные, медные, латунные, даже вон, стеклянный один есть, из Талассия. И люди вокруг них, такие же. Одни стальные, как Алатир, как ни гни и ни бей – тверже любой наковальни. Другие хрупкие, как мир между соседями: сдави покрепче меж пальцев, и выкрошится весь.
Идель родилась быть стеклянным ключом. А жизнь все перевернула с ног на голову.
– Когда меня не станет, и ты, и герцогство, должны быть в сохранности и безопасности.
– Ты болен? – Она не всполошилась, но слегка нахмурилась.
– Все мы больны временем. Его нехваткой. Ну и, конечно, у меня сыщется парочка хвороб, которыми меня наградили в Райских Садах. – Он улыбнулся, стараясь разрядить обстановку хоть немного. Однако и сам не почувствовал облегчения.
Идель не улыбнулась. Она напряженно взглядывалась в лицо отца, словно сомневаясь, стоит ли озвучивать то, что вертелось в уме. Мужчина не отводил взгляда, и Рейберту, наблюдавшему со стороны, показалось, что каждый из лордов Греймхау хочет что-то сказать. Что-то еще, что-то важное, что-то, чего, наверное, не скажет никогда. Вроде: «Как ты себя чувствуешь?» или «Позаботься о себе».
– Ты все-таки выходишь завтра, Теоданис? – спросила леди.
– Да. – Теоданис поднялся. – И мне надо проверить готовность к выходу. Можешь остаться здесь ненадолго, если хочешь. – Он движением головы указал на Рейберта. – Побереги его шкуру, ладно? Я итак едва не содрал ее, чтобы заставить помогать мне.
Если бы Идель оглянулась на верного помощника, то увидела бы, как по его лицу проскользнула усмешка понимания. Но вместо этого Идель только качнула головой и с ноткой дерзости в голосе заметила:
– Будь ситуация обратной, и заставь я Алатира помогать мне, вы бы даже не посягнули на его шкуру, милорд.
– Разумеется. – Теоданис обошел стол и расправил плечи, невзирая на то, что Идель не обернулась ему вслед. – Ведь после моей смерти Алатир, как и все в Греймхау, останется с тобой, и ты сможешь решить, как быть с его шкурой сама. Как ты заметила, я не люблю делать твою работу.
Теоданис вышел вместе с Алатиром – тот кивнул на прощание Идель, – и, вопреки ожиданиям, Рейберт не попытался примоститься к ним и удрать вместе. Вместо этого он дождался, когда закроется дверь и, поймав взгляд Идель, подошел к ней. Она так и стояла, не двинувшись и прижимаясь бедрами к столу. Рейберт остановился чуть ближе, чем полагалось подданному и подчиненному.
– Мне следует извиниться, миледи. – Рейберт не улыбался, но его голос и взгляд выражали столько тепла и человечности, что хватило бы на три дюжины Теоданисов разом.
Идель несколько раз качнула головой, дернула бровью и заметила:
– Но ведь ты не считаешь себя виноватым, что науськал моего отца собрать их?
– Нет. – Блондин был участлив, но одновременно и непреклонен. – Вы сами просили повод, я его нашел. Я поступил правильно.
Губы Идель изогнулись нитью усмешки:
– Если однажды мне придется казнить тебя, я скажу то же самое.
Рейберт ничего не ответил – он медленно, точку за точкой ощупывал лицо женщины, статус которой сейчас не сквозил в каждой ее черте или в позе, как бывало обычно. Руки и узкие запястья Идель казались ломкими, как лед, и такими же холодными. Неестественно белые даже для нее. Рейберт вскарабкался взором до женского лица и подумал, что вся она истончилась, кожа местами стала прозрачной, как размоченная бумага. Сильнее выделялись на ее фоне темные круги под глазами, ярче проглядывалась голубая жилка, бьющаяся под левым глазом.
Рейберт невесело и почти незаметно хмыкнул. Он бы сказал, что сегодня Идель напоминает ему начало ноября.
– Вы отлично справились, миледи. С собранием.
– Брось. – Идель отвернула лицо, выражение на котором стало, наконец, более простым и свойским. Облизнулась и воззрилась на мужчину, стараясь больше не выглядеть слишком разбитой. – Они что-нибудь говорили? Пока ты шел с ними?
«Главы и мастера гильдий»
Рей приосанился, и, хотя и не отодвинулся, от этого движения дистанция между ними будто бы увеличилась.
– Что возможно, – он сложил руки на груди, – ваш отец был бы более понимающим, если бы… как бы сказать…
– Дословно.
– Если бы вы вели себя как женщина.
– Я и так веду себя, как женщина. Я выгляжу, как женщина и говорю, как женщина. По очевидной, мне кажется, причине. – Она не сдержала насмешки. Хороший знак.
– Я имею в виду, безутешное горе – это то, чего все ждали от молодой вдовы. Чтобы вы плакали, часами сидели у его могилы. Ну, все такое. Не судите их строго, они не знают вас, как я.
Идель сглотнула. Слова Рейберта сковали ее, и Идель пришлось намерено пошевелиться – слегка поерзать бедрами, подвигать плечами и даже прочистить горло – чтобы вернуть себе чувство собственного тела.
– Никто, никто не знает меня так, как ты.
Рейберт улыбнулся – коротко и ободряюще. Если подумать, ее сильная сторона… ее сильная сторона не в торговле или в дипломатии, а в том, что Идель понимает, как мыслят люди. И мало, кто понимает, как мыслит она сама.
Вот почему отношения между Идель и Теоданисом настолько странные и меньше всего напоминают связь отца и ребенка. Он тоже не понимает ее.
Рейберт испытал давно позабытое желание погладить леди по плечу или даже обнять – жесты из тех времен, когда он был ей не только самым близким другом, но и заменял безвременно ушедшего брата. Из времен, когда, несмотря на статус, она еще оставалась девушкой. Когда ситуации, с которыми Идель сталкивалась, и решения, которые ей приходилось принимать, еще страшили ее. Из времен, когда она еще сомневалась.
Когда она плакала.
Рейберт сглотнул, припомнив, как и отчего Идель изменилась. Посягательство Легрейфа заставило Идель предпринять самую отчаянную авантюру из всех, с какими ей доводилось сталкиваться прежде. Рей помнил, как паника душила ее в утро дня состязаний. Она кусала губы до крови и бормотала под нос, что понятия не имеет, что из этого выйдет. А если что-то и выйдет – как будет потом объясняться? Перед императором? Отцом? Собой?
Рей помнил, на сколь отчаянный шаг Идель толкнула паника в ночь после победы Нолана. Девчонка, меньше всего напоминавшая владетельную эрцгерцогиню, заявилась к нему, Рейберту, дрожа еще больше, чем утром. Она просила помочь, потому что совсем не хотела, чтобы первым, кто коснется ее, стал чужой и малознакомый гвардеец чертога. Он видел в ту ночь в глазах с зеленой крапинкой ужас осознания: теперь, когда Легрейф проиграл в поединке и гарантированно не должен был стать ее мужем, ей предстояло разделить себя с Ноланом – равно посторонним человеком, как и герцог Моркант. Жаль, что она никогда не принимала чувства Нолана всерьез. По крайней мере, до того дня.
Рейберт помнил свою растерянность. Нолан был славным малым, даже другом. В прошлом. А потом в одночасье превратился в того, кто совсем скоро станет «сэром», «главным», «лордом». Из злости на Нолана в ту ночь Рейберт даже был готов воспользоваться шансом, вложенным в его руки молодой эрцгерцогиней. Раз она здесь, в его утлой спаленке, наверняка знала, на что и зачем шла.
Однако к тому моменту Рейберт уже хорошо знал Идель, был посвящен, наверное, во все ее тайны, и, будучи старшим, представлял, куда приведет их такой путь.
В пустоту.
Потому что однажды от невозможности смотреть ему в глаза, Идель сошлет его. Поручит самое дурацкое дело и отправит подальше из виду. Не имеет значения, как в ту пору он, Рейберт, относился к Идель, важно, что отношения, сложившиеся меж ними за время ее взросления, были его синицей в руках. И уже тогда Рейберт знал, что ни за какие деньги не променял бы ее на журавля в небе. Журавль переменчив: сегодня тут, завтра там. А синица – она всегда здесь, в родном лесу, под боком. И это подбадривало.
Он не выгнал ее в ту ночь, но терпеливо ждал, пока Идель, успокоившись, уйдет сама. Он говорил, убеждал, приводил аргументы – и держался так далеко, как мог. Чтобы потом, по итогу, стать для нее ближе всех прочих людей. Ближе даже Ульдреда, который с самого первого дня пребывания в Греймхау умер бы за нее, не думая, просто потому, что задолжал Идель жизнь.
Рей вздохнул и все-таки погладил Идель по плечу:
– Ничто не высыхает быстрее слез? – Он не додумался – он помнил.
Идель накрыла его руку своей – длинные узловатые пальцы Рейберта были теплыми. На миг ей показалось, она чувствует, как по кончикам этих пальцев течет жизнь.
– Ничто не высыхает быстрее слез.
Когда женщина убрала руку, Рей отстранился.
– Ты не писал Редвуду?
Рейберт самодовольно хмыкнул:
– Еще неделю назад.
– Почему? – спросила Идель безотчетно, но Рей картинно оскорбился.
– Что значит «почему»? Вам нравится недооценивать меня?
– Ре-ей…
– Потому что я отлично представляю, насколько он для вас ценен, и понимаю, почему вы хотите видеть его другом. Он входит в ваши планы и важен для вас – этого недостаточно? – Мужчина улыбнулся. И Идель первый раз со дня, когда услышала роковую новость, улыбнулась в ответ. Мягко коснулась его плеча в безмолвной благодарности.
– Ты писал только ему?
Рей помотал головой: нет.
Идель отвернулась и, стоя, пробежалась взглядом по бумагам на отцовском столе. Свесила голову. Отъезд отца, гильдии, деньги и Редвуд. Редвуд, в котором все еще не решен вопрос с ее отмщением. Потому что… потому что Эмрису, если честно, плевать на это. Нолан – не его муж, и вряд ли Железный проникнется ее возмущением от безнаказанности убийцы.
– Хочешь, чтобы что-то было сделано и сделано хорошо, делай сам, – пробормотала Идель под нос.
– Что вы намерены предпринять? – Рейберт взял деловитый тон, отодвинув личное.
– Помочь барону Редвуда еще разок. – Идель постучала пальцем по бумагам, совсем не смотриваясь в их содержание.
– Найти убийцу Нолана? На вас непохоже.
Идель раздумчиво покачала головой.
– Я помогу ему сделать ту работу, в которой я смыслю, а он нет.
– Чтобы лишить его отговорки, что-де он по уши занят, чтобы заниматься еще и вашим возмездием? – Светлые кустистые брови Рейберта изогнулись, обнажая иронию, с которой он видел ситуацию.
– И чтобы под благовидным предлогом мы прибыли в Редвуд первыми. Так мы займем наиболее выгодные торговые позиции до того, как туда явятся остальные. А когда Эмрис управится с реставрацией надела и когда он принесет мне голову убийцы, это всерьез поможет его репутации барона. С ним будет проще работать.
Рейберт сощурился, прикидывая весь объем последствий от этих нескольких фраз. По-змеиному усмехнулся.
– Или сложнее?
– Думаешь, начнет заноситься?
Рей пожал плечами: кто знает.
– Прикажете снова созвать собрание гильдий?
Идель покачала головой.
– Не сегодня. Мы тоже скоро уедем. Думаю… Думаю, самое время прогуляться на кладбище. И еще выбрать камзол в подарок. Не составишь компанию?
Рейберт слегка наклонил голову – из той позиции, в которой был, будто безмолвно отвечая: «Как прикажете». А затем распрямился, скосил на женщину чуть паскудный взгляд, и с пониманием, известным лишь им, оскалился:
– Когда грифон охотится, волк голодает.
Глава 31
Эмрис сидел у себя, когда к нему заявился Крейг с рапортом:
– Йорв – лучший! – Отрекомендовал он с порога. Эмрис приподнял брови, явно ожидая аргументов.
– Он поселил павлина на втором этаже в восточном крыле.
Железный прикинул одно к другому:
– Я же поселил там основной костяк «Железных братьев»?
– Ага! – Крейг светился так, словно сам придпринял все эти замечательные маневры. Впрочем, Эмрис пока не находил их такими уж замечательными. – Йорв сказал, Данворт воспримет это, как жест недоверия – ну, что вы поселили его рядом со своими людьми, чтобы они следили за бароном. В этом случае, вы сможете сказать, что напротив, как дорогому гостю предоставили ему самую надежную охрану из людей, которым доверяете даже свою жизнь. И чтобы барон наверняка не переживал, ему будет отлично слышен и гомон солдатских шуток, и их перебранки после работы или тренировок.
Спорно, подумал Эмрис. Интересно, как бы в такой ситуации поступила Идель? Может… Ох, может написать ей? Спросить совета и все такое? Да, определенно стоит написать. Она же сама говорила, что окажет любую дружескую помощь по части советов и рекомендаций. И, судя по ее недавнему письму, ей уже лучше, так что можно было бы вполне…
– А индюшку, – с большим пылом Крейг ворвался в размышления барона, – Йорв вообще сунул на первый этаж.
У Эмриса глаза полезли на лоб.
– Но… там же по сути служебные помещения.
– Ага! – Крейг окончательно засиял. Будь он и правда из железа, Эмрис сейчас бы ослеп от бликов. – Вообще, изначально он сказал, что женское крыло неремонтировано и… Задница Творца, вы б видели ее лицо, капитан! Аха-ха-ха!
– Крейг, к делу. – Хотя Эмрис усмехнулся, мысли он не терял.
– Кхгм, да. Короче, он сказал ей про женскую половину и сначала решил поселить в соседней от отца комнате.
– Но?
Крейг оскалился в совершенно дурашливой манере:
– Но я шепнул ему на ухо все, что она наговорила про ваш замок и наших ребят, и Йорв сказал, что соседство с «Железными Братьями» явно расстроит леди. И поселил ее на первый этаж. – Он выпятил грудь, и Эмрис подумал, что идею с первым этажом тоже вполне мог подкинуть сам Крейг.
– Там хотя бы потравили крыс? – уточил Железный.
– Да. – Как никогда тяжело сокрушился Крейг. И тут же расцвел. – Зато я точно видел там парочку вот такенных пауков! – Показал он явно больше, чем пауки в принципе могли быть.
Ну точно, понял Эмрис. С первым этажом – его идея.
– Танола согласилась?
– Противилась, ясен хрен. Спросила, почему бы ей не жить на третьем этаже. Но как же можно, сказал Йорв, чтобы незамужняя девица жила на одном этаже с холостым хозяином замка. Ну и что-то там еще пробубнил про ее репутацию и все прочее. Короче, словом, капитан! – Крейг чуть подпрыгнул на пятках, словно призывая к вниманию. – Йорв – вот такой мужик! – Он поднял вверх большой палец.
– И чем теперь она занимается? – Ох, как бы энтузиазм этого здоровяка не вылез боком.
Крейг пожал плечами:
– Баба-то? Не знаю. Жалуется наверное.
– Не то слово. – Без предупреждения в комнату вошел упомянутый Йорв. Тень, которую он отбрасывал под лучом проникающего оранжевого света, делала управляющего похожим на старого злобного колдуна из сказок – с коварными замыслами и ужасным скрипучим смехом.
– Когда я уходил, она что-то верещала барону. Он тоже хотел посмотреть, где будет жить его дитятко, – сообщил Йорв.
– Что верещала? – Первым заинтересовался Крейг. Эмрис сощурился, испытующе осматривая товарища. У него закралось подозрение, что пока Крейг провожал Данворта и Танолу на обед, у них возникли какие-то личные счеты.
– Ну что-де, он, в смысле, барон Данворт, говорил ей, что вы, – Йорв указал на Эмриса, – человек простой и точно оцените прямоту и практичность. Что если б не он, я имею в виду барон Дан…
– Я понял.
– … ее ноги вообще бы тут не было. Ну и что ей вообще не улыбалось лебезить перед каким-то… – Йорв вдруг осекся, и кураж в его лице немного притух.
– Каким-то? – Подначил Эмрис.
– Мужланом, ублюдком и убийцей.
Эмрис сначала слегка опустил уголки губ, а затем хмыкнул:
– Звучит так, словно она что-то обо мне знает.
К ужину это «что-то обо мне знает» вызвало внутри Эмриса неожиданную реакцию. Увидев в трапезной – Создатель, у него есть своя собственная трапезная! Трапезная! – Данворта с подопечной, Железный понял, что именно он – тот, кто ничего не знает об оппонентах. Барон Данворт вновь нещадно скалился, так что теперь Эмрис уверился, что этот человек не глуп, а бесконечно назойлив.
Что касается Танолы, то, похоже, она все доставшееся ей до ужина время потратила на натягивание бесконечных юбок и рюш. По ее лицу Эмрис мог бы сказать, что, кажется, девка получила знатный нагоняй от Данворта. Однако больше Железного занимало, что гостья окончательно сделалась похожей на облако.
«Как будто она без этих юбок на него не похожа».
Хозяйским жестом Железный пригласил гостей к столу. Чадящий свет факелов и канделябров немного ел глаза. В целом, у него были нормальные свечи, Эмрис знал. Но, кажется, Йорв с бесконечным трепетом воспринял желание нового господина поскорее спровадить незваных гостей, и подлил, куда возможно, прогорклого масла. Эмрис прокашлялся и проморгался, не будучи уверенным, что жертва не будет напрасной. Он бросил краткий взгляд на Йорва, который тем временем руководил прислугой, разносившей блюда с ужином. Хорошо хоть этот тростовидный богомол не додумался насыпать на стул Танолы гвоздей. Иногда особая прыть больше пугает, чем радует.
Эмрис тряхнул головой. За время в Редвуде он практически не отдыхал и уже откровенно отовсюду ждал если не подвоха, то проблем. Хватит надумывать. Нужно хотя бы поесть. Хоть раз по-божески, а не в кабинете в окопе из бумаг, которые он всегда боялся запачкать.
Наворачивал Эмрис знатно. Он и на приеме-то в честь своего титулования не кичился и не заносился – там скорее просто кусок в горло не лез, – а тут уж тем более. В целом, примерился Эмрис, все просто отлично: он ест, Данворт развлекает сам себя пустой болтовней, Танола и вовсе молчит. Решила переменить тактику? Молча улыбаться и таращиться, хлопая ресницами?
– Мать Танолы, должен я вам сказать, была уроженкой Агерона. – Ворвался голос Данворта и тут же стих. Судя по тому, как гость смотрел на Железного, ему, похоже, надо было что-то ответить. Вот проклятье.
– М-м! – Одобрительно промычал Эмрис и тут же спрятался за кубком с вином. Крейг, которого Железный вместе с Берном пригласил разделить трапезу, прыснул. Решение, ясное дело, совсем не находило отклика у Данвортов. Ну да ничего. Это его замок, его люди, а вот этих вот, с позволения сказать, сватов, он сам точно не приглашал.
– А вы знали, что смешение кровей всегда сулит крепкое потомство? – спросил барон.
Эмрис выплюнул все, что не успел проглотить, забрызгав при этом стол вином. Вокруг засуетилась прислуга, пока Железный колотил себя кулаком в грудь, пытаясь прокашляться.
Видя, что капитан сейчас не в состоянии отвечать, Крейг вступился за него, отбросив при этом мысль пошутить, что Эмрис больше по мальчикам. Был бы тут Эван, он бы оценил.
– А вы знали, что у барона Редвуда уже есть… – Как там говорят? Ну, не «краля» же, да? И не «зазноба». Тогда… Эм…
– Дама сердца, – подсказал Эмрис.
Данворт вытянулся в лице – даже глаза немного приоткрылись. Похоже, этого он не ожидал.
– Оу… ну, конечно! – Нашелся барон. – Вы, разумеется, взрослый мужчина, и у вас есть отношения. Но, вы же понимаете, что жениться вы сможете только и только на благородной женщине, – с достоинством подчеркнул Данворт в конце и стрельнул глазами в Танлолу.
Эмрис распалился. Мало того, что поесть спокойно не дают, так еще позволяют себе трещать, с кем он должен сочетаться браком. Он и так прекрасно видит их точку зрения! Вот же она! Сидит прямо тут, в бесконечных голубых оборках! Идель хотя бы была деятельной и толковой и разбиралась в некоторых вещах, чтобы лезть с советами! А это недоразумение… Ох, задница Творца!
– Послушайте, барон, леди Греймхау уже… – Эмрис хотел сказать, что с ним уже делились советами по поводу сватовства, однако закончить Железному не дали. Данворт замахал перед собой ручкой с пухлыми пальцами и нагло прервал:
– Опять вы ссылаетесь на эрцгерцогиню Греймхау, но, давайте честно: ее положение очень сильно отличается от вашего. Ее светлость могла себе позволить выйти за простака в свое время, а вам, барон Редвуд, все-таки нужна серьезная поддержка старинной и благородной фамилии. – Гость снова приосанился, явно намекая на себя. Пф! Как будто он раньше не догадался, о ком речь, непримиримо вознегодовал Эмрис.
– Или погодите! – Напрягся Данворт и быстро мазнул взглядом по подопечной. Лишенная возможности говорить, Танола ела. С большим чувством и удовольствием. Может, так она и раздалась? – невольно подумал Железный. Потому что дядька велел ей все время молчать? А чем еще себя занять возле еды, если говорить нельзя?
– Вы что, хотите сказать, что увлеклись дочерью Теоданиса? – Данворт снова разулыбался, но теперь как-то по-другому. Он несколько раз ударил по столу, будто подбадривая посмеяться с ним вместе. Затем снова посмотрел на племянницу и даже дождался, когда та поглядит в ответ. Видимо, надеялся на солидарность. – Послушайте, Эмрис, – он попытался уменьшить дистанцию, – леди Греймхау… – он чуть потянул, добавляя интонациям уклончивости, – она, конечно, известна некоторой неразборчивостью и симпатиями к мужчинам ниже своего статуса. В конце концов, – он как-то опошленно хохотнул, – мы все видели, как она оказывала вам поддержку на том приеме.
Эмрис поймал себя на мысли, что, похоже, начинает разбирать виды отвратительных улыбок. Вот ехидная, вот сальная, а вот такая, после которой можно и в рыло дать.
Железный даже не понял, как опустил приборы и сжал кулаки.
– Но, барон, давайте все-таки смотреть на вещи реально. Даже если… симпатия к вам леди Греймхау и приобрела какие-то… осязаемые формы, – Данворт мерзко хмыкнул, – все же не стоит давать волю фантазии. Леди Греймхау может сколько угодно интересоваться вами, как мужчиной, но как муж вы ей без надобности…
Эмрис закатил глаза, взрыкнув:
– Да яйца Создателя! Я не собираюсь жениться на ней! При чем тут вообще леди Грей…
– Так и я о том же! – Данворт снова сделался само радушие и плавным жестом указал на уже запунцовевшую Танолу. – А вот кто в самом деле мог составить вам со всех сторон выгодную партию, так это…
Эмрис вскочил из-за стола так, что половицы под его стулом застонали.
– Я не собираюсь жениться ни на леди Греймхау, ни ком-либо еще. Если это все, то я вас оставлю. Можете закончить ужин, отдохнуть, а с утра… – «убираться на все четыре стороны». Тц, надо как-то помягче. – А с утра возвращаться в собственные владения. – Он замешкался: все еще недостаточно вежливо, похоже. – У вас наверняка полно дел в баронстве. – И, не давая Данворту ответить, Железный возгласил: – У меня вот – гора на плечах. Так что спасибо за дружеский визит, с… сосед, – выдавил Эмрис. – Рад был познакомиться.
Если бы, вылетая из трапезной, Эмрис оглянулся, он бы увидел, что Крейг, похоже, овладел искусством смотреть с безграничным осуждением. Раньше не умел.
Вымощенный камнем императорский тракт лежал значительно западнее текущего маршрута. Он был безопаснее, но длиннее. Теоданис не то, чтобы стремился как можно скорее убраться из собственных владений, но он определенно торопился поскорее достичь столицы. Потому дорогой герцог избрал широкую прогалину чуть восточнее основного тракта. Она ужом петляла в низине промеж холмов, заросших ноготками, барвинками и кое-где кентрантусом. Лучи закатного солнца ложились так, что ручей, извивавшийся чуть левее, выглядел как из жидкого, расплавленного золота.
Герцог натянул поводья и глубоко вдохнул, обводя взглядом владение: красиво. Красивый надел достался ему в наследство. Жаль, что он провел в родных землях так мало времени.
Теоданис поднял руку, давая знак сопровождающей его кавалькаде остановится. Он коротко оглянулся через плечо: чертог Греймхау отсюда уже не видать. Вздохнул еще раз – не то с сожалением, не то с облегчением. Он вышел даже раньше, чем планировал. Долгие прощания – не про него.
Так правильно, еще раз сказал себе Тео, и посмотрел вперед. Заодаль виднелись силуэты нескольких всадников. Вроде бы четырех, однако закатный час мог приврать.
Теоданис пальцем подманил к себе Алатира – обритого наголо бойца, под весом которого проседал гнедой. Алатир, бронзовый от обилия летнего солнца и привычки держаться в жару наполовину раздетым, походил на медведя. Однако, несмотря на его размеры, всякий, кто знал Алатира в деле, мог поклясться: в бою этот медведь нагоняет льва.
– Их четверо?
Алатир сощурился:
– Похоже на то.
– Знамя или флаг?
– Нет. – Алатир мотнул головой. Теоданис молча дал знак продолжить путь. Видимо, не он один счел этот маршрут наиболее приемлемым.
– Будьте наготове, – приказал герцог. Алатир кивнул:
– Да, милорд. – Он развернул коня назад и в пару кратких выражений активизировал отряд.
Когда до столкновения с незнакомцами осталось немного, Теоданис распознал, что зря опасался. Путников в самом деле было четверо, они не по погоде кутались в плащи грязно-травянистого цвета. Черты главного из них Теоданис узнал бы и в горячке. Когда две группы мужчин сошлись достаточно близко, всадник напротив скинул капюшон и усмехнулся. Солнце тут же высветило красно-золотым торчащие скулы и утесом выдающийся нос, сделав широкое худое лицо еще более угловатым.
Теоданис приценился: выбранный маршрут, одеяния, едва пробившаяся щетина, несвойственная ее обладателю, и вполне паскудная ухмылка.
– Это не похоже на официальную делегацию, – сказал Теоданис вместо приветствия.
– Это не она и есть, – усмехнулся в ответ Эйвар Дайрсгау и первым спешился. – Я, скорее, с дружеским визитом. – Еще до того, как он договорил, Теоданис тоже спустился и уже тянул руку для локтевого пожатия.
Мужчины кратко обнялись.
– Поедим? – Взял Теоданис с места в карьер и оскалился. Обернулся. Остальные тоже спешились.
В другой ситуации Дайрсгау спросил бы: «Прямо тут?», но сейчас воздержался. Они все же на землях Теоданиса, который едет с вооруженным отрядом и знаками отличия герцогского дома. Вряд ли кто-то отважится нападать.
И все же Эйвар качнул головой:
– Признателен, но я не хотел бы задерживаться.
– Да брось, – усмехнулся герцог, – затемно все равно не успеешь до чертога. Давай-ка, посидим у костра.
– Есть что? – Сразу оживился Дайрсгау, не став упрямиться.
– Обижаешь. – Тео лично подошел к коню и отвязал от седельной сумки мех. Отсалютовал. Затем выискал взглядом Алатира и дал знак разбивать лагерь, а сам движением головы поманил Эйвара к ручью:
– Освежимся с дороги.
Эйвар сопротивляться не стал. Он подстроился под неторопливый шаг Теоданиса и вполголоса заметил самоочевидное:
– Она не простит тебя, что ты оставил ее в такой момент.
– А я не прощу себя, если мое герцогство достанется размазне.
Теоданис сказал это таким тоном, что Эйвар понял: тема закрыта. Хватит и того, что он, лорд Дайрсгау, прибыл явно с неформальным визитом.
Они добрались до водоема. Эйвар расстегнул кожаный ремень плаща, пересекавший грудь в диагональ. Сбросил покров и присел у водной кромки. Стянул перчатки, запустил в прохладную быстрину руки. Пробрало. Наклонился вперед и несколько раз зачерпнул так, чтобы освежить волосы. Ополоснул лицо, отер шею. Пыль августовского зноя смылась, и к Дайрсгау вернулось чувство бодрости.
Охрана лордов организовала бивак: бойцы развели костер, достали пайки из вяленых мяса и рыбы, дорожных подсушенных хлебцев и сыра. Раскупорили меха с элем. Охотиться вблизи было не слишком сподручно, а удаляться прочь от лагеря не имело смысла: до завтрашнего ночлега припаса точно хватит, а там уж и лес будет, где можно поживиться дичью. Потом парочка крупных поселений, трактиры в которых смогут накрмить всех, а оттуда до столицы рукой подать.
После ужина лорды распорядились сопровождению проверить оружие, решить со сторожевым охранением и отдыхать. Отдыхали сначала шумно: обменивались новостями – все они сплошь старые знакомцы, – травили байки, играли в кости.
Убедившись, что остальным не до них, Эйвар и Теоданис устроились поудобнее у огня и принялись передавать друг другу мех.
– Есть новости из Редвуда? – Они спросили одновременно – и одновременно рассмеялись.
– Похоже, нет, – первым вздохнул Теоданис. – Тогда главным вопросом становится Легрейф.
– Он всегда у нас главный вопрос, – усмехнулся Эйвар.
– Он уже что-то предпринял? Или все еще ждет, когда я откину копыта, чтобы засвататься к Идель?
– Боюсь, сейчас для этого ему даже не нужно ждать твоей безвременной кончины, – резонно заметил Дайрсгау. – И, если Идель согласится, сдвоенная мощь двух герцогств размажет Аерона. А Легрейф, через брак с ней заявит о правах на трон.
Теоданис недовольно фыркнул – так, что едва пар не повалил из ноздрей.
– Неужели ему мало, что он женил Аерона на своей сестре?!
Эйвар поглядел скептически:
– Брось, кому надо быть дядей императора когда-то потом, если можно быть императором самому и прямо сейчас?
– Она откажется. – Пригвоздил Теоданис.
Дайрсгау не стал ничего говорить: Теоданис не дурак, и констеблем Деорсы был неспроста. Просто сейчас ему сложно мыслить трезво – во всех смыслах, подумал Эйвар, глядя, как активно герцог прикладывается к выпивке. Как бы он ни делал вид, что ему плевать на судьбу Идель, ему не плевать. Потому Эйвар предпочел дождаться, пока Тео опровергнет себя сам.
– Но если она откажется, Легрейф зажмет ее. Отрежет от сообщения с остальными землями и до кучи перекроет кислород с моря. Вынудит! Ему даже не нужно будет штурмовать мои земли! А если я отведу войска от столицы, то он перебросит силы, чтобы попросту захватить трон, а уже потом, будучи императором жениться на Идель и так легитимизировать власть. – Теоданис скрипнул зубами.
– Потому, – Дайсргау вдумчиво кивнул, – тебе придется охранять императора. А Идель – полагаться на союзников. Иначе Легрейф сперва получит доступ к твоей дочери, потом к ее деньгам, а потом к войскам, когда заставит тебя уступить под угрозой ее смерти. – Эйвар взял у Теоданиса мех, наскоро пригубил и протянул назад.
Теоданис настрожился. Выражение его лица – немолодого, куда сильнее испещренного морщинами, чем у Дайрсгау, – сделалось грузным.
– Ты поэтому едешь инкогнито? У Аерона уже есть кандидат Идель в мужья?
Эйвар так и застыл с протянутым элем. Очевидно, пока Тео не дождется ответа, передача не состоится. Он отнял руку и отвел глаза:
– Целый список. Один другого краше. – Судя по интонации, Эйвару не нравился ни один претендент. – В основном из Вольных Городов.
Теоданис кивнул:
– Я так полагаю, речь не про Талассий. Мы уже в союзе.
– Не про Талассий и не про Патьедо, – подтвердил Дайрсгау. – Родословные остальных правящих родов в республиках Аерон уже перебрал. И, разумеется, я с его подачи уже распространил весть о вдовстве Идель за морем и по всем соседям.
