Текст книги "Замки из песка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)
– Молодость в заднице заиграла? – Протянул он с, едва заметным, акцентом, но выражение лица стало мягче, заулыбался. – Ну, здорово, что ли, – мы обнялись. Крепко, по-мужски. Так, как могут лишь братья. А он был мне братом. Всегда. Нас с ним связывало нечто намного большее, чем кровное родство. У нас было общее прошлое и тайна, которую мы оба несли уже так долго.
– Добро пожаловать, – отступил назад, окинул его оценивающим взглядом. Снова в черном. Некоторые вещи остаются неизменными. – Рад, что ты смог вырваться.
О встрече мы договаривались давно, но дела не позволяли ему вырваться в Москву. Мага управлял огромной семейной фабрикой в Дагестане, которая только недавно смогла вырваться из кризиса. Он не мог оставить бизнес и приехать, поэтому ограничивался только постоянными звонками и разговорами по телефону.
– Не хотел оставлять тебя в такой важный момент, – сказал друг, шагая рядом.
Лифт, в считанные секунды, домчал нас наверх, двери бесшумно раскрылись и мы оказались в толпе гостей. Пока шли по коридору, пришлось несколько раз остановиться, дабы обменяться приветствиями с партнерами и постоянными клиентами. На родственников старался не обращать внимания, ограничивался только короткими кивками (не к чему привлекать внимание прессы к внутренним распрям клана Лебедевых). Если повезет, а я уверен, что так и будет, сегодня я положу конец всему. Вместе с арестом Юрия закончится эпоха «царствования» бабушки, а «Swan's Architecture» перестанет быть семейной компанией. Отныне и навсегда, она будет принадлежать только тем, кто действительно болеет за благополучие ее дел.
– Дмитрий Владимирович, – Марина остановилась рядом, оставив небольшую группу журналистов. – Господа репортеры хотят сделать несколько снимков, если можно. Они договаривались об этом заранее.
Выслушав девушку, жестом подозвал ожидающих фотографов. Послышались знакомые щелчки, вспышки, на мгновение, ослепили. Выдержал этой действие и даже успел ответить на пару вопросов относительно дальнейшей судьбы компании.
– Вся команда «Swan's Architecture» настроена решительно. Мы уже вышли на международный уровень и закрепили свое имя в списке лидеров. На нашем счету уже имеется пятизвездочный курортный комплекс на юге Франции и несколько особняков в Италии. Останавливаться на достигнутом мы не собираемся. Сейчас, мы ведем переговоры сразу с несколькими большими заказчиками, как в Росси, так и за рубежом.
– Это правда, – послышался очередной вопрос, – что совет директоров намерен переизбрать генерального директора? Вы покидаете свой пост?
– Ни в коем случае, – постарался произнести это как можно спокойнее, хотя у самого внутри все заклокотало от сдерживаемой ярости. Черт бы побрал этого змея! Намеренно распустил слух, чтобы привлечь к себе внимание. – «Swan's Architecture» основал мой дед, но только благодаря постоянному упорному труду моего покойного отца, компания приобрела свою безупречную репутацию. Я буду и дальше руководить ею, согласно их воле.
Взглядом намекнул Марине, что пора заканчивать. На остальные вопросы им ответит наш представитель во время официальной пресс-конференции.
– На этом достаточно, – девушка встала между нами, подобно ангелу правосудия. Только в отличие от греческой богини, Марина была одета не в белое. На ней было шикарное вечернее платье алого цвета. – У вас еще будет возможность получить ответы на свои вопросы, чуть позже. Прошу, следуйте за мной. Я проведу вас в конференц-зал.
– Извини, что заставил ждать, – бросил Маге, когда меня, наконец, оставили в покое.
– Откуда они пронюхали про конфликт среди директоров? – Спросил Магомед, бросив в меня очередной сканирующий взгляд. – Все оттуда же? – Взглядом указал на Юрия, который в это время увлеченно беседовал с матерью. Выглядела она крайне взволнованно, что никак не вязалось со счастливой улыбкой второго.
– И думать не стоит, – пожал я плечами, но вдаваться в подробности не стал.
Алиса была рядом, и я не спускала с нас глаз. Мысленно отсчитывал секунды, когда уже смогу избавиться от нее. Она, хоть и старалась доказать свою преданность мне, все же оставалась пройденным этапом. Наши отношения изначально были обречены на провал, о чем я ей сообщил перед расставанием. А сейчас, когда в моей жизни была настоящая любовь, мне не хотелось растрачивать драгоценное время на бессмысленные шпионские игры. Алиса уйдет сразу же, как схватят Юрия. Об этом мы договорились еще в Питере.
Я почувствовал ЕЕ присутствие задолго до того, как произошла встреча глазами. Словно шестое чувство сработало, тело вмиг напряглось, а сердце пропустило удар и замерло камнем в груди. Совсем как тогда, в клубе. Реагировал на нее точнее всякого радара. Безошибочно определил местонахождение Мери и выхватил в толпе один-единственный образ.
Она стояла у противоположной стены, держа в руках бокал шампанского. Моя прекрасная черная роза. Смотрел, жадно впитывая каждую деталь, каждую черточку лица и тела любимой. А она изменилась… Не могу сказать, что именно, но знаю это так же наверняка, как и то, что она – самая красивая девушка во всем здании. Девушка, которая обожает черный кофе с одной ложкой сахара. Та, чьи волосы пахнут сладкой ванилью, а губы на вкус как спелая черешня. Моя очаровательная поклонница классической музыки, которая всегда плачет над фильмами, будь то мелодрама, комедия или мультфильм… Такая особенная в своей искренности и простоте. Самая лучшая. Моя. Только моя.
– Воробышек, – мысленно обращаюсь к ней, мечтая оказаться как можно ближе.
Несмотря на расстояние, слышу как часто бьется ее пульс. Тук-тук, тук-тук. Одновременно с моим. Очередное доказательство того, что мы созданы друг для друга. Никому не отдам. Никому.
Слышу, как меня зовет Мага и мысленно даю ему подзатыльник. Оборачиваюсь, встречаюсь с наглой ухмылкой до ушей, которую не видел уже лет шесть.
– На кого так залип? – Смеется, а мне так и хочется повторить свои действия, но уже в жизни. Вовремя одергиваю себя. Это друг. Ему можно доверять.
– На свою девушку, – взглядом указываю на Мери, которая продолжает стоять на том же месте. – Ты даже представить себе не можешь, как сильно я ее люблю, – признаюсь честно, послав осторожность куда подальше.
Жду от Маги очередной шутки или анекдота в тему, коих у него имеется немереное количество, но ничего не слышу. Поворачиваюсь к другу с уже готовой тирадой на тему того, что эта девушка для него под запретом, и охреневаю от выражения его лица.
Стоит, словно статуя, и глаз с нее не сводит. Смотрит так, будто увидел перед собой призрака. Какого лешего?! Озвучиваю этот вопрос вслух, и снова тишина. Начинаю не на шутку злиться.
– Мага, – рявкаю над самым ухом, наконец, получаю ответную реакцию. Он медленно отводит от нее взгляд и пронзает меня им насквозь. – Ты, – не успеваю договорить. Слышу только короткое «блять», после чего даргинец хватает меня за руку и тащит к дверям.
Успеваю только еще раз посмотреть на Мери и сказать Алисе, чтобы не шла за нами. Мы оказываемся в коридоре.
– Ты чего творишь?! – Пытаюсь остановить друга, но тот мечется так, словно тигр в клетке. Толкает первую попавшуюся дверь и залетает в кабинет. – Что за фигня?
Таким я его видел лишь раз, но стараюсь не вспоминать об этом. Черт возьми, тогда все было по-другому! Та история навсегда осталась в прошлом. Мы похоронили ее в том день, когда вернулись в Москву. Что было в Сочи, то останется там навсегда…
– Какого хуя ты вытворяешь, Лебедев?! – Орет так, что кадык ходуном ходит. – Ты вообще в своем уме?! Что у тебя в башке творится?!
Рукой нащупываю за спиной двери и захлопываю ее. Не хочу, чтобы его ор слышали все сто пятьдесят человек, которые ждут меня в зале. Подхожу к Маге, хватаю за лацканы пиджака и притягиваю на себя.
– Это ты, что творишь?! Нахуя я тебя суда позвал?! Чтобы цирк этот устроил? Мало мне проблем, так еще с твоими закидонами разбираться придется?! Ты соображаешь, что у меня тут целая свора репортеров?! Что будет, если они тебя услышат?
Смотрит на меня так, будто не понимает ни единого слова. Только хлопает глазами, огромными как у перепуганного хорька и дышит мне в лицо в стиле разъяренного буйвола.
– Охуеть просто, – толкает в грудь, заставляя разжать пальцы. – Ты реально ничего не понимаешь?! – Еще одна приличная доза мата. – Это ОНА, мать твою, – выплевывает на одном дыхании и запускает пятерню в волосы. – Она… – Уже тише, почти шепотом.
Три буквы, и у меня земля уходит из-под ног. Пошатываюсь, словно буек во время шторма. Хватаюсь за край стола, оседаю на него, потому что кости вмиг превратились в песок, мышцы обмякли и повисли безжизненными кнутами. Перед глазами пелена, воздуха катастрофически не хватает. Ощущение, будто вокруг меня ослепили, оглушили и выбросили на помойку. Чувствую себя немощным стариком на последнем издыхании, погружаюсь в апатию. Несколько раз моргаю, пытаюсь отогнать непрошеные воспоминания, но не получаются.
Темнота вокруг меня сгущается, краски и свет меркнут, выгорают. Их пожирает пламя. Сильное, неконтролируемое. Оно вырвалось на волю и уже не остановится ни перед чем…
Я снова там. Слышу как внизу грохочет музыка, а голова кружится так, будто только что побывал на американских горках. Меня колотит, бросает из стороны в сторону. Пытаюсь подняться по лестнице, а ступеньки из-под ног уплывают. Несколько раз падаю, но заставляю себя подняться. Уже не помню, куда и зачем иду.
Душно. Дышать нечем. И тело все мокрое от пота. Пытаюсь сфокусировать взгляд, ищу дверь на выход или окно, но вокруг только стены и неприятный, разъедающий белки, неоновый свет.
Поднимаю руку, чтобы оттянуть горлышко футболки, и замечаю в ладони ключ. Откуда?
– Иди в кабинет менеджера, – с трудом припоминаю слова кузена. – Посиди там, а я девочек пока встречу.
Девочки… Почему-то начинаю возбуждаться. Удивляюсь такой реакции, но ничего не могу с собой поделать. Тело отказывается мне подчиняться. А мысли… Мыслей вообще нет. Только звон в ушах и отчаянное желание трахаться. Ёбаный маньяк прям, ничего не скажешь.
С трудом добираюсь до двери. Она тут одна-единственная, так что ошибки быть не может. Останавливаюсь, делаю глубокий вдох. Не помогает. Закрываю на мгновение глаза, тяжело сглатываю. И тут до меня доносится голос. Нежный такой, неуверенный. Уже начинаю думать, что галлюцинация, всё, поплыла крыша, но нет. Он повторяется.
Разлепляю веки и вижу перед собой девчушку. Стоит предо мной в платье, прям ангел. Пытаюсь разобрать ее слов, но голова вообще не варит. Зато головка уже тянется к ней, в паху все каменеет, член уже стоит по стойке «смирно». Хочу ее. Здесь и сейчас.
– Мне сказали, что вы поможете мне, – доносится до моего затуманенного сознания, и мне окончательно сносит башню…
– Нет, – губы сухие, язык еле шевелится. – Нет, – будто это поможет. Будто одним коротким словцом смогу изменить все.
Это она… Барабанной дробью стучит в башке, пока сердце пронзают насквозь металлические тиски. Это она… Она… Моя Мери…
Но… По телу проносится еще один электрический заряд. Кровь в жилах стынет, превращается в снег. Почему она не сказала? Как могла быть со мной, зная, кто я? Или…
Месть? Появилась, чтобы заставить меня заплатить? Вернуть обратно бумеранг боли, запущенный мной в ту проклятую ночь?
Н-е-е-е-т! Не думай! Не смей так думать! Она не стала бы. Не стала бы. Мери. Я должен поговорить с ней. Сейчас же.
Вскакиваю с места и бросаюсь к двери, но чья-то рука успевает схватиться за ручку раньше. Это Магомед. Точно. Совсем забыл, что он здесь.
– Ты куда? – Бессмысленный вопрос. Мы оба знаем, какой на него будет ответ.
Отталкиваю друга, чтобы не мешал. Не сопротивляется. Отступает.
– Не натвори глупостей, – слышу у себя за спиной, а в голове звучит: «Самую большую ошибку я уже совершил…»
Игорь
Вытянувшись на холодной постели, пытаюсь притянуть к себе сон, хочу забыться, провалиться в другой мир и ничего не чувствовать. Не получается. Стоит только закрыть глаза, как воспоминания начинают сыпаться на меня неконтролируемым потоком. Подобно рогу изобилия, память хранит в себе столько «богатств», что начинаю терять рассудок.
Голоса. Они преследуют меня везде, куда бы ни отправилась, где бы ни было. Они всегда со мной, в моей голове. Жуткие, низкие, как из преисподнии. Они зовут меня. Называют по имени и рассказывают обо всем, что натворил. Они все помнят. Каждую деталь, каждый мой промах.
– Ты заплатишь, – обещают в миллиардный раз, а по телу проходит болезненная судорога. Грудная клетка словно уменьшилась в объемах, легкие вместе с сердцем вдавливаются в ребра, начинаю задыхаться. – Ты за все заплатишь...
Судорожно хватаю ртом воздух, чтобы обеспечить организму необходимую дозу кислорода. Дыхательные пути опаляют языки пламени. Они бегают по трахее, выжигая изнутри свой приговор. Чудовище. Монстр, не заслуживающий ничего хорошего.
Вскакиваю с места, будто от удара током. Комната перед глазами продолжает вращаться, а я не теряю надежды вырваться из плена, дойти до двери и скрыться. Не могу спать. Это выше моих сил. Страх, вот, что ждет меня там. Он идет по пятам, следит за каждым моим шагом. Шесть лет. Вот уже шесть гребаных лет я жарюсь в этом адовом котле, который самолично смастерил для себя. Пытаюсь найти в задворках сознания оправдание, копаюсь в дерьме, что наполняет меня, и не нахожу. Его нет. Не может быть. Я виноват. Виноват. Виноват!
Выбегаю из спальни, даже не обувших. Шаркаю по холодному полу босыми ногами, хватаюсь за стены, чтобы не упасть. Меня штормит. Бросает из стороны в сторону, будто последнего алкаша после хорошей пьянки. Даже пояс пижамных штанов доставляет дискомфорт. Обнаженный торс блестит от пота, холодные капли стекают по спине и впитываются в тонкую ткань.
Врываюсь на кухню, ступни скользят по кафелю, а я ни на что не обращаю внимания. Бросившись к раковине, открываю кран на полную мощность. Пью прямо так, без стакана. Глотаю. Часто. Жадно. Дико. Совсем как, умирающий от жажды, пленник пустыни, которому удалось среди бескрайних песчаных дюн отыскать долгожданный оазис с живительным источником. Подставляю голову под струю, чувствую, как холод обжигает разгоряченную кожу. Сознание проясняется, демоны отступают. Свобода. Милая, желанная... временная.
Вокруг снова тишина. Никто больше не достает, в ушах перестает звенеть. Выключаю воду и топаю в кабинет. Из высоких панорамных окон виднеется рассвет. Первые лучи сентябрьского солнца отражаются о зеркальные поверхности небоскребов, отбрасывая на улицы солнечных зайчиков. Они проносятся вдоль дорог, скрываются под автомобилями, одиноко едущими по делам. Город оживает, в отличие от меня. Я, все так же, остаюсь дышащим трупом, каким был всегда...
Свет не включаю. Отвык. В последние годы моей верной спутницей была Темнота. Она окружала меня всегда и везде, где бы ни находился, с кем бы ни был. Даже бегство заграницу ничего не смогло изменить.
Когда уехал в Америку, думал, смогу избавиться от нее, увижу, наконец, свет. Не вышло. Я слишком поздно понял истину. Тьма была не вокруг. Нет. Она внутри меня. В моей крови, в каждой клеточке организма. Она в моих глазах. И это уже навсегда. Поэтому не стал там задерживаться. Вернулся в Россию, буквально, через пару месяцев. Конфиденциально, в тайне ото всех. Преднамеренно не появлялся в обеих столицах, избегал всех возможных встреч с семьей. Не хотел никого видеть, мечтал обо всем забыть и жать нормальной жизнью, пока не встретил одного старого друга…
Без сил падаю на кресло, роняю локти на стол, пальцами ерошу короткие волосы. В висках продолжает стучать, но знаю, что никакие лекарства мне не помогут. Несколько мнут вообще не двигаюсь. Смотрю прямо перед собой, а глаза будто ничего и не видят. Только мелькают черно-белые кадры, как в замедленной съемке. Один за другим, проносятся передо мной и растворяются в холодных лучах восходящего солнца.
Забившись в угол огромной комнаты, которая по размерам превосходила всю нашу квартирку в старом покосившемся доме, осматривался по сторонам. Все вокруг казалось мне каким-то нереальным. Словно попал в параллельную вселенную, где у людей в домах бывают камины, а на огромных обеденных столах стоят вазы с фруктами и цветами. Я попал в мир, где нет запахов влажности, гнили или самогонкой, которую гонит соседка – баб Маша. Вместо этого, нос щекотали сладкие ароматы выпечки, долетающие с кухни, и запах натуральной кожи, которой были обиты диван и кресла. Это был мир, где мне никогда не удастся стать своим. Только, к сожалению, сея простая истина, дошла до меня много позже, когда было уже невозможно что-либо исправить…
Всего несколько часов назад я впервые встретился со своим отцом. Мужчина заявился в больницу, потому что его номер был последним среди исходящих в телефоне матери. Уже покойной. Она умерла прошлой ночью, так и не придя в себя. Отравление паленой водкой. Из всей компании, а их было четверо, она единственная умерла. Организм оказался слишком истощенным, не справился с ядом.
Почувствовал ли я что-либо, узнав о том, что остался один? Трудно сказать. К своим тринадцати годам, я успел привыкнуть к тому, что надо самому всего добиваться. Никто не станет помогать слабым, да они никому и не нужны. Можно часами сидеть на одинокой скамейке перед супермаркетом и смотреть на то, как люди выходят оттуда с огромными пакетами продуктов, слушая урчание голодно желудка. А можно поднять с места свой зад и начать действовать.
Этому меня научил Тимур – соседский сын, который был старше на три года. На тот момент он только недавно вернулся домой после года, проведенного в колонии для несовершеннолетних. Попался на очередной краже, когда пытался вынести из магазина бутылку дорого коньяка. Его поймал охранник и сдал ментам. Подобные истории происходили с ним не впервые, плюс, в школе отлично постарались. Директор и педагоги накатали на него такую характеристику, что суд даже слушать ничего не стал. Дали год реального срока. Тимур часто рассказывал мне о жизни на зоне, о том, какие там распорядки и как важно уметь постоять за себя. Незаметно, мы сдружились настолько, что стали почти братьями. А после того, как он спас меня от толпы разъяренных одноклассников, которые избивали меня на заднем дворе школы. Возникает вполне резонный вопрос: «За что?». Просто так ведь никого не бьют. Все верно. Меня избили за то, что был другим, отличался ото всех ребят из нормальных семей, где есть оба родителя, которым на тебя не наплевать. Моя же мать забила на меня чуть ли не сразу после рождения.
– Я не хотела тебя, – орала по пьяни так, что уши сворачивались в трубочки. – Думала, твой папаша-урод женится на мне, или, на худой конец, будет помогать деньгами. Но нет, – в этом месте обычно начинался поток мата. Мать не скупилась в выражениях, чтобы донести, какой я нежеланный ублюдок, а тот мужик – последняя скотина на земле.
Это по началу я плакал. Заливался слезами, умолял, стоя перед ней на коленях, чтобы не говорила так, чтобы не пила больше. Глупым еще был, наивным. Верил, будто моя любовь поможет ей вернуться к нормальной жизни. Слышал ведь, что у женщин бывает материнский инстинкт, что ради своего ребенка они готовы горы свернуть. Только одного я не учел. Он бывает лишь у нормальных женщин, которые любят своих детей, которые не желают им смерти…
Поэтому, когда я познакомился с Тимуром, решил, что пришло время меняться. Постоянные упреки учителей и их неизменное «Что с него взять? Мать-алкоголичка, отца нет. Будущий уголовник да и только», нападки и тумаки од сверстников. Все это убило во мне последние зачатки чего-то светлого и доброго. Осталась только обида. Сильная, доводящая до исступления, заставляющая идти вперед, несмотря ни на что. Тимур начал заниматься со мной. Когда-то он занимался боксом, вот и натаскал меня, добавив туда несколько приемов, запрещенных на ринге, но очень действенных во время дворовых драк. А потом, когда окреп, стал смелее, друг повел меня на первое дело. После было второе, затем третье, и так целый год.
С тех пор я перестал бояться. Страх выветрился, превратился в силу. Учебу я забросил, в школу ходил только, когда сам этого хотел. На наставления школьного психолога не реагировал, включал режим дурачка. Мол, да, конечно, вы правы. Я изменюсь, перестану прогуливать, начну учиться. Короче, нес всякий бред, лишь бы отстали. А потом все повторялось.
Дома тоже почти не бывал. Смысл? Снова смотреть на неадекватную мать и слушать ее пьяный бред? Нет уж, увольте. На улице, среди друзей, было куда лучше. Там всегда накормят, помогут, если нужно. Но самое главное, там никто не будет желать тебе смерти и упрекать за испорченную жизнь.
Так что, нет, я ничего не почувствовал, когда мне сообщили об ее смерти. Просто, отныне я был сиротой не только по факту, но и документально, официально так сказать. Только успел подумать о том, что буду делать дальше, как меня огорошили новостью про отца. Видите ли, мой папаша хочет, чтобы я жил с ним. Якобы не знал о моем существовании, а когда наличие ублюдка-сына подтвердилось, решил загладить вину передо мной и исправить ошибки прошлого. Не успел опомниться, как оказался лицом к лицу с высоким мужиком, одетым так, будто он – ведущий программы новостей. Это было первое сравнение, которое пришло в голову, при виде его темно-коричневого классического костюма и, зачесанных набок, волос.
– Это Юрий Андреевич Лебедев, – сообщила дородная женщина из отдела опеки, будто меня вообще волнует, как зовут этого хмыря. – Твой отец…
И тут меня просто вынесло. Стою, как молнией прошибленный, а у самого кулаки чешутся заехать ему по морде. Ну и что, что выше меня на целую голову? Ну и что, что он не знал обо мне раньше, в чем я сильно сомневался. Мать ни раз говорила об обратном, а из их гребаной парочки я предпочитал больше доверять первой. Ее я, по крайней мере, знал.
– Ну, здравствуй, – протянул незнакомец, сверля меня хитрющими глазами. Говорил он медленно, но так надменно, с таким выражением, будто играл роль на сцене Большого. – Сын, – от этого его «сына» чуть не рассмеялся. Честное слово, таких павлинов мне еще не приходилось встречать.
Сын. Зашибись просто. На что он вообще рассчитывает? Думает, стоит разок улыбнуться пренебрежительно, посмотреть свысока, и все? Дело в кармане, а дурачок-Игорешка от радости завиляет хвостом и запрыгает вокруг на задних лапах? Тоже самое я сказал ему в лицо, совершенно не стесняясь в выражениях. Меня не волновало ни присутствие этой мадамы рядом, чье лицо вмиг вытянулось и стало похоже на продолговатый помидор, ни то, что меня могут сдать в детский дом. Я думал только о том, что плевать мне на такого отца, которому тринадцать лет и дела до меня не было. Сын видите ли. Сейчас разрыдаюсь от счастья.
И че вам кажется, он оставил меня в покое? Нет. Завел в кабинет главного врача, который любезно уступил его для душещипательной беседы между отцом и сыном, и принялся убеждать. Настырно так, самозабвенно, будто ему реально было до меня дело.
– Поверь, – начал Лебедев, усадив меня напротив, – мне самому дико от всей этой ситуации. Но, – нахмурился, отвел взгляд, – я узнал о тебе только пару дней назад. Надежда позвонила мне… Несла какой-то бред, кричала, что я никогда не увижу сына. Я ей сначала не поверил, думал, напилась, не понимает, что говорит. А потом мне позвонили из больницы, – тут он снова посмотрел на меня. Только на этот раз по-другому. С некоторой грустью во взгляде, жалостью. – Если бы я только мог изменить все… Я бы сделал все возможное, чтобы у тебя было хорошее детство, достойное, какое ты заслуживаешь… Я прошу тебя дать мне шанс все исправить. Обещаю, что не стану давить на тебя, не буду ничего требовать. Просто, – очередной тяжелый вздох и взгляд глаза в глаза, от которого даже меня прошибло, – давай попробуем узнать друг друга, познакомиться, как отец с сыном…
Губы сами произносят ругательство, кадр замирает, воспоминания рассыпаются на мелкие куски, падают на пол разбитым стеклом. Провожу ребром ладони по шее, заставляю себя успокоиться, вернуться в настоящее. За свою детскую ошибку я поплатился сполна, так что нет смысла продолжать думать об этом, травить душу ненужными «если бы» и «может быть». Ничего уже не изменится. Время не вернуть назад, поступки не переиграть. Это невозможно. Иначе, мы бы уже давно жили в идеальном мире.
Включаю ноутбук, жду, пока система не прогрузится. Пальцы быстро набирают пароль, и вот уже главный экран с несколькими десятками папок. Полное досье, на сбор и обработку которого мне понадобились годы. Даты, фамилии, места и события. Здесь все. Весь мой труд, после которого я получу не только повышение по службе, но и долгожданное избавление. Свобода станет полной, неограниченной. Больше не будет ночных кошмаров и жизни под прикрытием. Никаких игр, никакого притворства, никакой лжи…
Из верхнего ящика стола достаю выключенный телефон. Специальный. Со скрытым номером. Несколько искусных манипуляций по экрану, и из динамиков раздаются гудки. Ровно три, как и обговорено заранее. В моем деле сюрпризов быть не может, только расчет. Точный. Идеальный.
– Да, – женский голос звучит бодро. Она тоже не спала. Ждет нашего финального выхода. Значит, я не ошибся с выбором. Алиса с самого начала казалась мне идеальным кандидатом на эту роль.
– Видео на твоей электронной почте, – сообщаю я, проверив отчет о доставке. – Сохрани его на флешке, которую передал тебе Юрий. Включишь его, как он велел, аккурат перед выступлением Дмитрия.
– Хорошо. А что делать с тем, – замялась, – другим роликом?
– Удали с носителя, – велел холодно. Обычно, так разговариваю с подчиненными, но на этот раз не сдержался. – Когда дело будет закрыто, я лично проверю, чтобы у тебя не осталось никаких копий. Согласно нашему договору.
Идею о том, чтобы подослать к Дмитрию женщину, я лично подогнал Юрию. Конечно же, сделал это не лично, через доверенное лицо. Отец не верил в мою великую любовь к Мери, ему стало известно, кто она и что ее связывает в кузеном. Юрий был бы не Юрием, если бы не решил использовать это против нас всех. Ему нужно было выиграть время, пока все его подозрения не подтвердятся, а я не отпишу ему свою долю в компании. Вот и «родилась» идея с Алисой. Женщина, которую с Дмитрием связывали романтические отношения в прошлом, которая должна была постоянно находиться рядом с ним и докладывать о каждом его шаге, станет отличным козырем в борьбе за место под солнцем. Она поможет не только вывести нас на чистую воду, но и станет прекрасным помощником в исполнении последней части его гениального плана.
Только вот Юрий не учел одной маленькой детали. Все эти годы, пока он творил свои грязные дела и наслаждался неограниченной властью, полиция уверенно шла по его следу. Это было мое дело. От начала и до конца. Тайное расследование, которое я проводил в свободное от основной работы время. Это продолжалось до тех пор, пока доказательств не стало достаточно. Тогда-то я и сообщил своему руководству о тех тайнах, которые скрывает величественный фасад фамильного особняка Лебедевых. Оставалось только проработать наши действия и начать финальный раунд.
Мы проработали каждую деталь, ошибок быть не могло. И я начал игру. Даже летал в США ради этого, никто не должен был заподозрить меня. Приехал в Москву, как раз, перед экстренным заседанием совета директоров. Напросился на работу в «Swan's Architecture», чтобы постоянно находиться в эпицентре событий, и принялся собирать информацию. Именно в тот момент Дмитрий и вышел на Федора Михайловича Прохорова, чтобы тот помог ему с разоблачением Юрия. К счастью, мне удалось выяснить это раньше, чем бывший коллега мог испортить мою операцию. Вышел на него, ввел в курс дела (в пределах разумного, конечно же) и попросил отчитывать, в первую очередь, мне. Брат не должен был узнать обо всем раньше времени, иначе, мог допустить непоправимые ошибки.
Когда узнал обо всех финансовых махинациях, которые протекали под чутким руководством моего папаши и финансового директора компании, пришлось привлечь отдел по борьбе с экономическими преступлениями. По сути, мы с Прохоровым выполнили всю работу за них, им осталось только провести официальную проверку и произвести арест подозреваемых. Но сложнее всего было с девушками. Вот тут мне пришлось реально попотеть.
Чертовски сложно притворяться, кого тебя, то и дело, преследуют прекрасные глаза любимой. Что бы ни делал, как бы ни пытался бороться со своими чувствами, все бесполезно. Стоило мне только увидеть ее, как весь, выстраиваемый по кирпичикам, образ рушился подобно карточному домику. Но самое ужасное – это быть рядом с ней и не иметь возможности коснуться. Видеть, что она презирает тебя за все ошибки и проколы, которые совершил в прошлом, и не подойти, не сказать искреннего «ПРОСТИ», не произнести сокровенные «Я СКУЧАЛ ПО ТЕБЕ» или «ТЫ НУЖНА МНЕ, КОТЕНОК». Наверное, так себя чувствует человек, приговоренный к пожизненному заключению. Когда ты понимаешь, что уже никогда не будешь свободен, чувствуешь, как в тебе медленно дохнет надежда, но продолжаешь смотреть на мир, который виднеется из малюсенького окна камеры. Смотришь на море или лес, и представляешь, как будешь рассекать его, подобно тем птицам, чьи жизнерадостные трели нождачкой сверлят твою душу, выворачивают ее наизнанку, скручивают так, что хочется выть в голос.
Это была еще одна причина, по которой я тогда сбежал. Не хотел жить там, где нет ее. Где больше не звучит ее жизнерадостный смех и не пахнет ею… И тут, на тебе. Встреча, на которую рассчитывал меньше всего на свете. Случайная. Неожиданная. И чувства. Такие же, как и раньше. Может, даже сильнее. И запрет приближаться к ней, смотреть на нее, говорить с ней. И желание бросить к ее ногам весь этот гребаный мир со всеми его недостатками, только бы посмотрела, только бы улыбнулась.
– Не смей больше приближаться ко мне, – эти слова ржавыми гвоздями вонзились мне прямо в сердце. Но на этом боль не закончилась. Она не только проткнула мой, и без того, потрепанный жизнью, орган, но и провернула свои орудия несколько раз. Чтобы наверняка. – Я не то что видеть, даже знать тебя не хочу. Ты умер для меня в тот день, когда не пришел. Так что, – вскинула голову вверх и сверкнула на меня глубокими, как Марианская впадина, глазами, – исчезни снова. Только на этот раз навсегда…
* * *
В тот миг, когда увидел Марину, меня будто кантузило. Снаряд попал точно в цель и поразил меня насмерть. Снова. Я забыл обо всем, что было в этот момент так важно. Меня не волновало ни задание, которое могло провалиться из-за такого поведения, ни Мери, что стояла рядом и спрашивала, в порядке ли я. Ничего на свете не могло быть важнее ее, моего котенка.
