Текст книги "Замки из песка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)
Одно дело – трепетно относиться к девушке, пережившей насилие, но совсем другое – узнать, что это ты – тот самый насильник…
Холод пробежал по моему телу, сердце заболело так, будто его сжали раскаленными щипцами. Двух недель оказалось достаточно, чтобы положить конец многолетним страданиям. Я больше не думала о себе. Нет. Меня беспокоил лишь он. Его боль стала моей собственной, его тепло согрело меня, растопило весь лед, который пластом лежал на мне с того самого дня.
Две недели. Достаточно ли этого времени, чтобы узнать человека? Мне их хватило ровно на то, чтобы я начала сомневаться во всем и всех, кроме него. Наша встреча не была случайностью. Его поведение не было натуральным. За всем, что случилось шесть лет назад, кроится какая-то тайна. Тайна, которая связала нас…
– Мери! – Марина открыла дверь и влетела в кабинет, словно водоворот красок и жизни. Я машинально задвинула ящик и сложила руки перед собой. Ее жизнерадостная улыбка и сияющие глаза вмиг рассеяли все грустные мысли, мне передалось ее хорошее настроение. – Время обедать, девочка. Хватит сидеть в четырех стенах.
Меня не пришлось долго уговаривать. Эта миниатюрная, похожая на куклу, блондинка была одной из моих подруг. Изначально, глядя на Марину, я не могла и представить, что за ее неприступной идеальной красотой таится самое доброе, нежное и теплое сердце. Люди, не знающие истинной Марины, ошибочно принимали ее за пустышку, не имеющую ничего, кроме внешности. На самом же деле, большие голубые глаза были полны ума и мудрости, несравнимой с ее юным возрастом (ей было всего двадцать пять лет).
– Алена с Катей уже ждут нас, – сообщила она, когда мы вышли в просторный коридор с белоснежным полом. Цоканье каблуков Марины отдавалось от стен эхом, утопая в общем шуме. Большая часть сотрудников ушла на обеденный перерыв, из-за чего большое здание казалось опустевшим. Лишь в некоторых отделах еще кипела работа. – Ты чего такая задумчивая? Случило что?
Никто из моего окружения, кроме конечно бабушки, не знал ничего. Я понимала, что веду себя странно, и люди прекрасно это видят, но не могла позволить себе признаться во всем. К тому же, я и понятия не имела, в чем признаваться. Временами мне даже казалось, что я сама себя не понимаю. Это очень смахивало на первые симптомы развития раздвоения личности. Услышав мой сбивчивый рассказ, Анна – мой психотерапевт с серьезным лицом произнесла бы: «Диссоциативное расстройство личности… Странно. Очень странно».
– Конечно, нет. Что со мной может случиться? – Невозмутимо пожала плечами и сострила удивленное лицо. Да уж, скоро я начну врать людям с умелостью настоящего профессионала.
Кафетерий, где мы всегда обедали, находился в соседнем здании. Он занимал часть первого этажа большого торгово-развлекательного комплекса и всегда был полон посетителями. Столик, который мы обычно занимали, располагался в глубине, ярко освещенного, зала, рядом с панорамным окном во всю стену. Катя с Аленой сидели на своих привычных местах на краю удобных, с обивкой из черного бархата, диванов друг напротив друга. Обе девушки были заняты изучением меню и не сразу заметили наше появление.
– А вот и вы, – протянула Катя, одарив нас своей прелестной улыбкой. Она была самой тихой и скромной из моих новых подруг. Ее милое личико с большими карими глазами, которые из-за очков казались совсем огромными, не соответствовало классическому пониманию красоты. Зачастую, робкую и застенчивую Катерину, просто не замечали, что никак не укладывалось в моей голове. Как можно вестись на простую внешность девушки и не видеть той бешеной энергии, что таила в себе Катя? – Держи, – она протянула мне, красочно оформленную, папку с изящным переплетом, – я уже определилась с заказом.
Когда мы сделали заказ, завязалась легкая беседа. Приближался день рождения Алены, и она планировала, где и как его отметить. Каждый раз, когда она придумывала что-то новое, ее зеленые кошачьи глаза переливались как драгоценные изумруды. Девушка то и дело откидывала назад непослушные медные локоны, погрузившись в изучение очередного сайта ресторана или кафе.
– Может, караоке? – спросила она, эмоционально прищелкнув пальцами. – Мери, ты как относишься к возможности попеть?
– Никак, – пожала плечами, не зная, что и ответить. – Я никогда не была в караоке.
Память услужливо подкинула образ моего отца – самого строгого из всех армянских пап. Он считал, что девочкам и девушкам, тем более армянкам, нечего делать в подобных заведениях.
– Если вы хотите петь, приходите к нам домой, – произнес он, нахмурив свои густые иссиня-черные брови. – Я попрошу Арсена одолжить вам микрофоны с проектором. Об этих караоке даже думать забудь! Я не позволю, чтобы моя дочь ходила в подобные места!
– Значит, решено, – объявила девушка, снова сверкнув своими яркими глазами. – В пятницу идем тусить!
Принесли наш обед. Официант поставил передо мной тарелку с цезарем и стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. Аромат любимого салата пробудил аппетит, напомнив, что я с самого утра ничего не ела.
– Снова он, – недовольный голос Марины привлек внимание. На лице девушки застыло искренне недовольство, пухлые губы были крепко сжаты, брови нахмурены. Чтобы понять причину ее недовольства, мне пришлось обернуться.
Секунда, и вилка чуть не выпала из моих рук. Холодный взгляд светло-карих глаз был устремлен прямо на меня. Игорь Юрьевич Лебедев. Я уже знала, кем он является, но смутные подозрение, закравшиеся в голову при нашей первой встрече, не покидали меня. Каждый раз, стоило столкнуться с ним, как неприятный холодок пробегал по спине. Мне казалось, что я уже видела его однажды. Давно. Много лет назад…
«Он знает меня, – уже не в первый раз эта мысль возникала в моей голове, так ярко, будто вспышка молнии. – Но откуда? Откуда?!»
Тень пробежала по лицу мужчины, он поспешил отвернуться. Высокая фигура, облаченная в бледно-голубой летний костюм, скрылась в противоположном конце зала. Он обедал один, отделившись от всего мира. Этот человек постоянно держался особняком, отдельно ото всех.
– Олег Иванович определили его в отдел рекламы. Но все мои знакомые говорят, – доверительным шепотом начала Алена, стоило мне снова сосредоточиться на своем салате, – что он ни с кем там не общается. Такой надменный, – пухлые губы девушки недовольно сжались.
– Не понимаю, – не менее эмоционально, подхватила Марина, – зачем Дмитрий Владимирович взял его на работу? Тот факт, что они – родственники не делает ему большой чести. – Как могут братья быть такими разными?!
– Они же не родные, – вмешалась Катя, ее бархатистые щеки стали румяными. Кажется, ей не нравилось говорить об этом. – Дмитрий Владимирович не мог отказать ему, – после короткой паузы, добавила она. – Игорь Юрьевич является одним из акционеров компании. Никто не может запретить ему работать в «Swan’s Architecture».
– Жаль, – презрительно фыркнула Марина и запихнула в рот приличную порцию овощного салата, давая всем понять, что больше не намерена говорить о нем.
Остаток дня прошел словно в тумане. Что бы я ни делала, никак не могла сосредоточиться на своей работе. Откуда взялось это напряжение, если я совсем его не знаю? Почему он постоянно смотрит на меня так, словно мы давно знакомы?
Короткая трель оповестила, что на телефон пришло новое сообщение. Экран смартфона загорелся, на нем появилось маленькое белое окошечко с текстом:
Мер, я не смогу забрать тебя. Отец устраивает «семейный» ужин(((
Чувство вины захлестнуло меня, оставляя неприятный осадок на сердце. Мы ведь даже ни разу толком не поговорили с Амелией! С тех пор, как я вернулась домой неделю назад, мы обе были заняты делами и виделись лишь по вечерам. Обессиленные и мрачные. Я знала, что Макс ухаживает за ней. Амелии чуть ли не каждый день доставляли цветы и подарки от его имени. Поляков был твердо намерен покорить сердце моей подруги, но все его попытки разбивались о неприступную стену, которую она выстроила вокруг себя, когда ее бросила родная мать. Амелия не хотела или не могла поверить в искренность Макса, а тот не понимал в чем проблема и только портил все.
Я встала из-за стола и подошла к окну. Вечерние сумерки опускались на город, вдалеке замигали огни многочисленных зданий, по переполненной автостраде яркими вспышками проносились автомобили. Москва была прекрасна в мягком свете заходящего света. Город-мечта, город-спасение…
Как же стремилась сюда! Думала, что только здесь, вдали от родителей и их вечного осуждения, я смогу найти себя, начать новую жизнь с чистого листа. Если бы можно было предположить, что меня тут ожидает. Тогда, месяц назад, я бы не стала раздумывать ни секунды. Всего каких-то тридцать дней назад Дмитрий был мрачным воспоминанием, темным пятном, осквернившем мое тело, а сейчас… Боже, как ты мог допустить все это? Двадцать четыре года мне ничего не было известно о любви, я не знала, что это за чувство, не представляла какого это – любить. И почему? Ради того, чтобы я влюбилась в него?
Короткий стук в дверь вырвал меня из задумчивости. На часах было уже восемь вечера. Мой рабочий день закончился почти два часа назад. Наверное, это кто-то из девочек. Продолжая стоять спиной к двери, обхватила себя левой рукой и закрыла глаза. Моральное и физическое опустошение было таким сильным, что хотелось выть от безысходности.
Щелкнул замок, в кабинет кто-то вошел. Еще даже не видя своего посетителя, я знала кто это. Все мое естество превратилось в один сплошной радар, созданный для того, чтобы реагировать на его присутствие. Приятный аромат защекотал ноздри, перед моим мысленным взором возникла картинка из недавнего прошлого, колени задрожали от предвкушения очередного эмоционального взрыва.
Я ждала, будучи не в состоянии даже пошевелиться. Несколько коротких волосков на затылке задвигались, когда его дыхание коснулось моей кожи. Он стоял совсем рядом. Такой большой, сильный… надежный. Тепло его тела обжигало мою спину, усталые серые глаза встретились моими широко распахнутыми глазами, электрический ток проскочил по всему организму, заставив сердце пропустить удар. Время снова остановилось, разрушая все условности. Остался лишь этот миг.
– Я скучал по тебе, воробышек…
Дмитрий
Она повернулась ко мне, и я мое сердце затрепетало от нежности, переполнявшей его. Мой прекрасный робкий птенчик… Как же долго мне пришлось ждать встречи с тобой!
Между нами было маленькое расстояние, я мог коснуться ее в любой момент. Мог обнять, прижать к своей груди, где ей самое место, поцеловать… При одной лишь мысли об этом, кровь застучала в висках, мышцы напряглись и заныли в предвкушении. Рядом с ней я был не властен ни над чем. Она контролировала мои желания, руководила ритмом моего сердца.
– Привет, – прошептала Мери, и длинные черные ресницы затрепетали как свежая трава под дуновением ветерка. Нежные губы растянулись в слабой улыбке, а мягкий, нежный взгляд ее глаз воскресил давно похороненные мечты о любви и счастье.
– Привет, – ответил я, с трудом справившись с собственным голосом. – Как ты, воробышек?
– Не знаю, – хрупкие плечи поднялись и опустились, она отвела взгляд, устремив его куда-то вдаль, на панораму города. – А ты?
Поначалу я решил, будто этот короткий вопрос мне почудился. Грудной, едва различимый девичий голос был настолько тихим и неуверенным, что пришлось напрячь слух, дабы различить его на фоне учащенного сердцебиения.
Жар охватил все мое естество, превращая кровь в раскаленную лаву. Я едва удержался от того, чтобы подхватить ее на руки и закружить по комнате. Крохотными шагами Мери двигалась мне навстречу, надежда дала первый росток, она больше не боялась меня как прежде.
– Ужасно проголодался, – выпалил я на радостях. – Может, поужинаем вместе?
Всю прошлую неделю я не мог выкроить свободной минутки, чтобы посвятить время самому прекрасному существу на свете. Совет директоров давил на меня, постоянно напоминая о предстоящих выборах. Никогда еще Юрий не действовал так открыто, в надежде добиться своей цели и свергнуть меня с кресла генерального директора. Я был готов поклясться, что в этот самый момент он занят разработкой нового плана по организации моего падения. Этот человек не остановится ни перед чем, до тех пор, пока не увидит меня на самом дне сточной канавы.
Но я больше не мог выносить разлуки со своим ангелом. Мне нужно было увидеть ее, услышать, ставший родным, голос, почувствовать сладкий аромат ее кожи, чтобы вернуть себе силы для борьбы. Она стала моим вдохновением, моей музой, ради которой я был готов преодолеть любые трудности. Вот и сейчас, глядя на тонкое тельце, укрытое скромным темно-синим платьем, я чувствовал себя самым живым из всех живых.
– Давай, – согласилась девушка, даже не подозревая о той буре, которую пробуждала во мне каждым своим невинным взглядом или словом. Только бы выдержка и терпение не подвели меня! Боже, дай мне сил. Я обещал быть достойным ее.
Мери выключила ноутбук, взяла свой рюкзак, и мы вместе покинули офис. Пока мы шли к выходу, заметил, как она испуганно озирается по сторонам, боясь как бы кто не увидел нас вместе. Меня это только позабавило, но я сделал вид, будто ничего не заметил. Не хотелось показаться в ее глазах невежественным мужланом. Раз ей нравится игра в тайных агентов, что ж, сделаю все возможное, чтобы поддержать ее.
– Прошу, – распахнув перед девушкой пассажирскую дверцу, помог ей сесть. Тот факт, что Мери спокойно приняла мою руку и даже не оглянулась, лег целительным бальзамом на мои раны. Совсем скоро она перестанет думать о прошлом и, наконец, обретет свободу. И тогда, возможно, ей захочется, чтобы я был рядом с ней. Уже по-настоящему…
Обойдя машину, сел за руль, и вскоре мы уже мчались по оживленной улице. В мягком полумраке автомобильного салона мои нервные окончания лишь обострились, поселившись ноющей болью в теле. Сжимая руль, пытался максимально сосредоточиться на дороге и не обращать внимания на девушку рядом. Слабый цветочный аромат ее духов проникал в легкие, щекоча нос, пробуждая мое мужское естество. Напряжение росло с каждой секундой, я думал лишь о том, чтобы поскорее добраться до ресторана, где мы не сможем остаться наедине, и мое воображение, наконец, угомонится.
– Почему ты так задержалась на работе? – Я попытался начать разговор, в надежде, что это поможет мне избавиться от навязчивых картинок, которые рисовал мой разгоряченный ум.
– Хотела поскорее закончить переводы новых договоров, – ответила она, наклонив голову так, чтобы видеть меня. Мери напоминала мне любопытную птичку, пытающуюся разглядеть что-то в ближайшем окне. – Мне сказали, – в ее голосе появилась некая нерешительность, она запнулась, не зная, как закончить свою фразу.
– Что? – Удивился я, глядя на нее боковым зрением. Девушка теребила пальцами ремень безопасности. Что-то явно тревожило ее. – Что тебе сказали, воробышек?
– Катя говорит, что акционеры давят на тебя, – выпалила она на одном дыхании. Тонкие пальчики крепко сжали несчастный ремень. – Почему, Дмитрий? Разве, «Swan’s Architecture» не досталась тебе от отца? Это твоя компания…
Благо, на светофоре загорелся красный свет, и я был вынужден затормозить. Мне не часто приходилось чувствовать растерянность, но этой девочке удалось всего парой предложений разнести в пух и прах все защитные сооружения, которые оберегали мою душу на протяжении долгих лет. Устремив на нее шокированный взгляд, пытался прочитать на миловидном личике хоть какое-то объяснение услышанному, но нет. Я не увидел в ее глазах ничего, кроме искреннего недоумения. Она была напрочь лишена фальши и лицемерия, которыми были пропитаны все женщины из моего окружения. Если Мери говорила что-то, то не стоило даже пытаться найти в ее словах тайный смысл или скрытый мотив. Невероятно! Какими заслугами я удостоился встречи с ней?
– Ты, действительно, беспокоишься обо мне, девочка? Тебе важно, что со мной случится?
И без того большие миндалевидные глаза стали совсем огромными, черные зрачки почти поглотили радужку, оставив только тонкий карий ободок по краям. Мери тяжело сглотнула, будто могла прочитать мои мысли, белоснежные зубки прикусили пухлую нижнюю губу.
Подавшись вперед, насколько позволяли салон и пристегнутый ремень, взял ее за руку. Маленькая белая ладонь утонула в моей. Всего одно прикосновение к ней, и я уже не мог ни о чем думать. Мери удивлено смотрела на наши соединенные руки, но так и не отняла своей руки.
– Я поклялся помочь тебе, – задумчиво протянул я, – но… Мне кажется, что это ты появилась, чтобы спасти меня… Чем я заслужил это, воробышек?
Она мелко задрожала, как будто замерзла. Я хотел было сказать еще что-нибудь, умолять ее ответить, не закрываться от меня, не пытаться спрятаться, но громкий автомобильный клаксон не дал мне и рта раскрыть. С тяжелым стоном, заставил себя отпустить ее руку и сосредоточься на вождении. До ресторана, куда я ее вез, оставалось всего пару остановок. Я уговаривал себя не переживать по поводу упущенной возможности, но противный внутренний голос не хотел подчиняться.
– Никто из нас, – спокойным, бесцветным тоном начала Мери, проникнув в каждую клетку моего тела, – не знает, чего заслуживает, а чего – нет… К сожалению, жизнь не всегда складывается как хочется нам. Просто, – ее голос дрогнул, густые черные брови нахмурились под воздействием неприятных воспоминаний, – нужно привыкнуть к этому. Привыкнуть…
– Мери, – попытался остановить ее, положить конец этой мучительной пытке, которой она сама себя подвергала.
– Но, – словно не слыша меня, продолжила девушка, – «Swan’s Architecture» принадлежит тебе. Всем это известно. Никто не сможет управлять ею так, как ты. Они не имеют права ее забирать у тебя, ведь так?
Я уже припарковал автомобиль у входа в ресторан, поэтому, больше ничто не могло отвлечь меня. Отстегнув ремень, повернулся к ней вполоборота и, взяв за руки, нежно сжал ее холодные ладошки. Мери сидела, склонив голову так низко, что почти касалась моего плеча. Она была похожа на увядающий цветок. Безжалостный существа, именующие себя людьми, посмели сорвать его ради удовлетворения своих низменных потребностей, а затем бросили в тень, умирать. Но она не умерла. Сломалась, но не сделалась. Им не удалось покорить ее душу. Несмотря ни на что, она оставалась собой.
Сдавленный всхлип долетел до меня, прорвавшись сквозь полотно боли. Она плакала…
– Маленькая моя, – с трудом справившись с ремнем безопасности, притянул ее к себе и крепко обнял. Уткнувшись подбородком в макушку девушки, закрыл глаза.
В моих руках она обмякла, дрожь перестала сотрясать хрупкое тельце. Мери спрятала лицо на моей груди, теплый воздух проникал в меня сквозь распахнутый ворот белой рубашки. В тишине салона слышалось лишь наше равномерное дыхание и эхо, неистово бьющихся, сердец. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она совсем успокоилась. К ней вернулась привычная настороженность, спина напряглась, выдавая внутреннее беспокойство. Она снова вспомнила того, кто сделал это с ней…
Моя Мери была храброй малышкой, но я не мог позволить себе злоупотреблять силой ее духа. Разомкнув объятия, позволил ей отстраниться, но не разорвал тонкой нити, связавшей нас воедино. Потянувшись к, горячей от слез, щеке, смахнул с них остатки влаги. Как бы я хотел таким же легким движением стереть все то зло, что с ней сотворили! Если бы я только мог!
Мои кулаки чесались от желания сломать все кости тому, кто посмел дотронуться до нее. Чудовище, посмевшее разбить все ее девичьи мечты и поселившее в ней холодный, липкий ужас, не заслуживает прощения. Оно должно ответить за каждую ее пролитую слезинку. За каждый день, проведенный во мраке…
Я утопал в отчаянии, сгорал от ненависти и стыда. Но помимо этих, ставших привычными, чувств, меня разъедало еще одно, новое, доселе незнакомое. Это был страх. Сильный, беспробудный, медлен отравляющий меня изнутри. Он действовал как мышьяк, попавший в организм человека, пожирая его изнутри. Правда жгла изнутри. Языки этого пламени были острее бритвы. Они безжалостно вонзались в плоть, устремляя отравленные концы к самому сердцу.
– Прости меня, воробышек, – отвернувшись, чтобы не выдать своих чувств, взмолился я. Мери ничего не ответила, но я чувствовал на себе ее изучающий взгляд. – Каждый раз ты плачешь из-за меня… Как бы я ни старался, у меня ничего не получается… Больше всего на свете мне хочется видеть на твоем лице улыбку, но лишь заставляю тебя сотрясаться от слез. С самой первой встречи ты пыталась держаться от меня в стороне, – в памяти всплыла картина: бледная, с пепельно-серым лицом, Мери лежит на диване в конференц-зале, а я не знаю, чем ей помочь. – Наверное, ты была права, видя во мне скрытую угрозу… Порой, я и сам себя боюсь. Такие как я не заслуживают ничего, кроме презрения. Мне не следовало приближаться к тебе. Прости….
– Дмитрий, – настала ее очередь звать «спасать» меня от падения в пропасть под названием «память». Она подоспела как раз в тот момент, когда я уже всматривался в бескрайнюю черную бездну, балансируя на тонкой границе. Во мраке моей ночи снова зажегся яркий огонь одинокого маяка. Она манила меня, звала к себе, обещая долгожданное избавление и покой, но я не мог поддаться. Как бы сильно ни было искушение, я не позволю, чтобы моя пустота поглотила остатки ее надежд. Ни за что!
– Нет, Мери, – резко, даже грубо, перебил ее. Короткий поворот головы, и снова желанный плен прекрасных глаз. Она смотрела на меня с молчаливым пониманием, словно знала каждое позорное пятно на моей линии судьбы. Эгоизм шептал, чтобы я поддался, сдался на милость этих глаз и потащил ее за собой, утопил в черном болоте своих грехов, но нет. Нет, черт возьми! Я не позволю своей грязи даже близко подойти к Мери. Никогда! – Ты должна держаться как можно дальше от меня. Я не тот человек, кому можно доверять, в кого можно верить. И никогда таким не буду! Мне не вырваться из этого бермудского треугольника. Но я не потяну тебя за собой, – шок, удивление, недоверие. Все эти эмоции отразились на бледном лице девушки, маленький ротик немного приоткрылся. Она смотрела на меня так, словно видела впервые. Что ж, так лучше. Я слишком поздно понял очевидное, но больше не был намерен игнорировать свою совесть. Однажды она уже была заглушена, во второй раз я не допущу этого. – Причиной того, что ты стала такой, является мужчина, – гримаса отчаяния исказила точеные черты любимого лица. Мери дернулась, словно от удара, но я уже не мог остановиться. Пусть, она возненавидит меня, но зато больше не будет расточать свое драгоценное доверие на такое ничтожество вроде меня. Она должна знать! – Он сделал это с тобой, растоптал твою гордость, разрушил мечты… Из-за него ты стала пленницей собственных страхов.
– Прекрати, – умоляла она, зажав голову трясущимися руками. – Пожалуйста, хватит!
Она стала совсем крохотной, сжалась в незаметный комок. Воспоминания набросились на нее, словно разъяренные гарпии. Они парили над Мери, обрушаясь на нее верху, разрывая на части длиннющими когтями. Это я созвал их, притянул своим хриплым голосом. Осталось только перетянуть проголодавшихся тварей на себя.
– Я ничем не лучше него, воробышек, – страшные слова повисли в воздухе, превратившись в приманку для хищников. – Много лет назад, – я чувствовал, как холодные щупальца сжимаются вокруг горла, перекрывая доступ кислорода, – я сделал то же самое – уничтожил жизнь невинной девушки, – мои глаза заволокло густым туманом. Устремив взгляд на парковку, где стояла всего пара автомобилей, я пытался снова вернуться в ту комнату и увидеть чуть больше, чем потолок и разгневанное лицо Маги. Но сейф с воспоминаниями был надежно заперт. Он не поддавался, сколько бы усилий я не прилагал. – Но самое ужасное, – мой голос сорвался, превратившись в неразборчивый хрип, – что я ничего не помню. Абсолютно. Порой, мне даже кажется, что ничего не было. Крошечная капля сомнений никак не высыхает. Только она дает мне надежду, помогает жить. Я не хочу верить, что способен на такое, – крепко зажмурив глаза, пытался проглотить слезы, но не получилось. Одинокая капля сбежала по щеке, став доказательством моей слабости.
Ударив по рулю, распахнул дверь и вылетел на воздух. Ноги сами несли меня, пальцы сжали череп, вонзая ногти в кожу головы. Я не мог дышать, грудь сдавило с такой силой, что затрещали ребра. Сделав несколько шагов, почувствовал, как ноги подкосились. Сил больше не было, я остался на середине пути, ночь окутала меня. Я отказался от единственного источника света, ниспосланного мне самим Господом Богом. Она не должна становиться заложницей моего мрака. Только не Мери. Ей нужно солнце, нужны тепло и любовь. Я не смогу сделать ее счастливой. Я никого не смогу сделать счастливой…
– Я поступил правильно! – Кричал рассудок, распадаясь на мелкие стеклянные осколки. – Мери нужен принц, а я – жестокое Чудовище. Мне нельзя приближаться к ней. Я должен отпустить ее. Должен!
– Нет! – Громкий, пронзительный крик резал слух.
Оглянувшись, пытался отыскать его источник, но не увидел никого, кроме воробышка. Она стояла за моей спиной, в трех метрах от меня. Прекрасная и недосягаемая. Мой необыкновенный мираж. Идеальная осанка, ручки сжаты в маленькие кулачки, на лице ничего, кроме решимости. А глаза… Боже, как ярко горят ее глаза! Два огромных темных гиацинта, в которых плескался настоящий, живой огонь.
– Нет! – Снова ее голос звонким эхом прозвучал в моей голове.
Но ее губы не двигались… Проклятие, я уже начал терять рассудок. Мне мерещится ее голос. Идиот!
Сжав челюсти, что заходили желваки, заставил себя отвернуться от нее. Я не мог смотреть в лицо любимой, зная, что она ничего не сможет разглядеть в моем пустом взгляде. Сердце разрывалось на куски, оно стремилось к ней. Еще хоть раз обнять ее, в последний раз прижать к себе и поцеловать. Но нельзя. Если я приближусь к ней, то уже никогда не смогу отпустить. Я не такой сильный, каким себя считал.
– Садись в машину, Мери, – произнес после минутного молчания. – Я отвезу тебя домой.
– Нет, – уверенный ответ не заставил себя долго ждать. Он прозвучал чуть тише, но я уже не доверял себе. Очередная шутка больного воображения.
Избегая возможности встретиться с ней глазами, двинулся к машине. Как только доставлю Мери домой, отправлюсь в «NEON» и напьюсь до чертиков. Месячного перерыва достаточно. Мне нужно пару литров хорошего крепкого виски или коньяка. Только алкоголь может заглушить эту тупую боль и заполнить звенящую пустоту в груди.
Холодные руки сжали мое запястье, заставив замереть. Мери преградила мне путь, отрезав от автомобильной двери. Ее тонкая фигурка казалась совсем крошкой, но воинственно вздернутый подбородок и глаза, метающие молнии, не давали усомниться в неимоверной силе, таящейся в ее разбитом сердечке.
– Что ты делаешь, воробышек? – Усталость и безразличие сквозили в каждом звуке, слетающем с моих губ. – Не надо… Я не достоин твоего сочувствия…
– Нет, – прошептала она едва слышно. Слезы заблестели в ее глазах, превратив их в черные бриллианты.
– Мери… Хватит, – прижав свободную руку к ее щеке, отрицательно замотал головой, – не надо больше слез. Забыла? Каждая твоя слезинка вонзается мне прямо сюда, – прижал ее раскрытые ладошки к своей груди, туда, где билось несчастное сердце. – Не плачь, воробышек. Я даже слез твоих не заслуживаю…
20. Мери
Возможно, однажды мне придется горько пожалеть о каждом своем решении и шаге, но в этот момент, слушая сбивчивую речь Дмитрия и видя неподдельное раскаяние на его лице… Боже, мне стало жаль его. Сильное, неконтролируемое чувство переполнило мне, как живительная родниковая вода, попадая в пустой глиняный сосуд. Никогда еще я не была настолько уверена в себе и своих действиях. Некая неведомая сила толкала меня все ближе и ближе к этому человеку, заставляя забывать обо всем и верить. Да, я поверила ему. Каждое его слово, пронизанное чувством вины, отчаяния и разочарования в самом себе, долетало до моего сознания и прочно вклинивалось в него, образуя тонкую завесу, призванную стать невидимой границей между старыми и новыми воспоминаниями.
– Птица Феникс восстает из пепла даже когда знает, что сгорит снова. Подумай об этом, Мери. Разве она глупа? Или за всем этим скрыто другое, нечто важное?
И тут я поняла. Вопрос, некогда оставленный без ответа, обрел для меня новый смысл. Я будто увидела себя со стороны, получила возможность все исправить…
В тот вечер, в конце мая, была разрушена не только моя жизнь. Огонь сжег и его. Он поглотил душу Дмитрия, превратив каждый день его жизни в бесконечное страдание, обрек на вечное неведение. Мы, действительно, были похожи с ним. Тонкая паутина, связавшая нас еще тогда, не рвалась ни на секунду. Она оплетала нас все сильнее, сблизив настолько, что мы стали понимать и чувствовать друг друга без слов. Это был тот самый шанс, который мы оба так долго и отчаянно ждали. Шанс, дабы воскреснуть из мертвых, словно отчаянная Птица Феникс. Для этого ей требовались пепел и солнце… Дмитрий и Мери… Лишь при соединении двух этих компонентов могла возникнуть жизнь! Только он может помочь мне справиться с ненавистными цепями, сковавшими не только мое тело, но и душу. И лишь мне одной по силам внести свет во мрак его тоскливого существования. Вот она – разгадка. Не глупость заставляет Феникса бороться, а жажда высоты и невесомости!
Я взяла его за руку. Мои холодные пальцы сомкнулись на разгоряченном мужском запястье. Бледная кожа ярко контрастировала со смуглой, покрытой тонкими темными волосками, мужской. В голове и груди гулко отдавался пульс, в ушах зазвенело от резкого скачка кровяного давления. Ощущение, словно мы остались посреди штормящего моря, укреплялось с каждой пролетающей секундой. Его взгляд ранил и вселял уверенность, голос пробуждал незнакомые, неведомые ранее, чувства.
Дмитрий все говорил и говорил о том, что мне стоит прекратить плакать, утверждал, будто не достоин моих слез, а я не могла ничего с собой поделать. Плотина, возведенная много лет назад, рухнула и соленые реки стекали по щекам, не переставая. И тут он сделал то, чего я никак не ожидала. Обхватив мою дрожащую ладонь обеими руками, прижал ее к своему сердцу, заставив не только услышать, но и почувствовать его…
Оно билось часто-часто, словно стремилось вырваться из заточения и коснуться моей раскрытой ладони. В какой-то момент мне даже показалось, что наши сердца стучали в унисон, напевая одну и ту же грустную мелодию. Нечто родное и до боли знакомое исходило от этого человека. Порой, он напоминал мне мужское обличье моей собственной души, настолько велико было сходство между нами. Вдруг, невыносимо сильно захотелось обнять его, утешить, сказать или сделать нечто такое, чтобы стереть эту печать отчаяния с его лица. Только бы он не смотрел на меня так, не произносил больше жестоких фраз, способных разрушить эту робкую надежду.
