Текст книги "Замки из песка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)
– Доброе утро, – мне пришлось изрядно постараться, чтобы мой голос звучал бодро, а губы сложились в приветливую улыбку. Сделать это оказалось намного сложнее, чем я думала. Особенно, если учитывать, как на меня смотрел Дмитрий.
Казалось, еще немного и он одним взглядом проделает дыру у меня между глаз. Несмотря на отстраненное выражение лица и расслабленную позу, я чувствовала всю мощь, исходящей от него, энергии.
На нем были бледно-серые брюки и белая рубашка с треугольным, довольно глубоким, вырезом, который обнажал загорелую кожу груди. Рукава были закаты по локоть. Короткие волосы зачесаны назад, кроме одной непослушной пряди, которая лежала на лбу мужчины, служа доказательством тому, что даже он не может быть идеальным. Невольно, я поймала себя на том, что смотрю на его губы. Губы, которые вчера подарили мне первый в жизни поцелуй…
От подобных мыслей стало совсем не по себе. Головная боль, которая мучила меня на протяжении нескольких предрассветных часов, усилилась. В висках застучало так, будто там поселились два надоедливых кузнеца.
Сама того не понимая, подошла и буквально упала на стул возле Алессандро. Я старалась смотреть куда угодно, но только не на мужчину напротив, который буравил меня взглядом.
– Вы выглядите усталой, – мягко протянул Алессандро, едва коснувшись моей ладони. – Вас что-то тревожит?
– Нет, – его искреннее участие и забота были мне очень приятны. – Просто, не выспалась. Никаких проблем нет.
– Лучшее лекарство от этого, – с понимающей улыбкой на устах, ответил мужчина, – это хороший крепкий кофе. Вот увидите, всего пара глотков, и плохого настроения как не бывало. Уж мне вы можете верить.
Он сам наполнил мою чашку ароматным напитком, добавив в него пол-ложки сахара.
– После завтрака нам придется вернуться к делам, – продолжал свою речь итальянец, накладывая мне салат из куриной грудки. – Вам понадобятся силы. Вчера вы пробыли на празднике совсем недолго и ничего не ели. Так нельзя.
– Вы так заботитесь обо мне. Спасибо.
– Кажется, – Алессандро снова улыбнулся, – вчера мы уже говорили об этом. Не будем снова и снова возвращаться к этой теме. Ешьте.
Остаток завтрака прошел в относительном спокойствии. Люди вокруг меня были заняты обсуждением помолвки и подготовкой к предстоящей свадьбе. Я же старательно пыталась не поперхнуться своим кофе или подавиться кексом, потому что есть под пристальным вниманием Лебедева, оказалось просто невозможно. Он в буквальном смысле не сводил с меня глаз, заставляя чувствовать себя в крайней степени неловко. Мое желание встать и броситься прочь росло и крепло с каждой секундой, пока, наконец, не пришел конец этой беспощадной пытке.
– Я смотрю, – недовольно заметил Дмитрий, когда мы выходили из столовой, – ты хорошо подружилась с Алессандро. В чем дело, Мери? Ради него ты готова сделать исключение?
В его словах была спрятана обида, они источали неприкрытый сарказм. В эту секунду мне хотелось ударить его изо всех сил, дабы привести в чувство. Как он смеет так говорить со мной?! Какое ему дело до моих друзей?!
– А вы, я смотрю, забылись? Вам напомнить условия моего трудового договора, Дмитрий Владимирович? Кажется, в нем не было упоминаний касательно круга моего общения...
Мы стояли в коридоре, схлестнувшись взглядами в безжалостном поединке. Это было так необычно и волнующе, что уровень адреналина в моей крови уже зашкаливал. Я понимала, что веду себя, по меньшей мере, странно, но ничего не могла с собой поделать. Желание бороться с ним и делать все наоборот, походило на навязчивую идею. Совсем как ребенок, я пыталась отстоять свои права перед большим и сильным взрослым. Прекрасно осознавая, что мне никогда не выйти из этой борьбы победителем, я никак не могла остановиться.
– Я не ваша собственность и не вам решать, как и с кем мне следует общаться. Прошу, запомните это раз и навсегда, – во мне кричали злость и обида. Они возникли совсем неожиданно, но были так сильны, что я уже не могла с ними справиться. В какой-то момент мне показалось, будто я могу отплатить ему за всю ту боль, которую он заставил меня пережить в прошлом. – Больше я не позволю вам управлять моей судьбой! Во второй раз я не позволю вам сломать себя!
Дмитрий
Я был зол. На себя, на нее, на Алессандро, на Макса, в конце концов. После бессонной ночи я больше походил на бешеного пса, чем на цивилизованного человека, коим пытался казаться. Меня бесило то, что мы находились в гостях у Ди Аллегро. Меня раздражали приставучие, словно пиявки, родственники Алессандро со своими глупыми светскими беседами. Я раздражался от того, что все вокруг говорили на итальянском, и я ни черта не понимал из их быстрой, сумбурной речи. Но больше всего мне не нравились, явное теплые, отношения, установившиеся между Мери и Ди Аллегро.
Когда она, как ни в чем, ни бывало, пришла и села рядом с этим итальянцем, я был готов перевернуть на него стол. Эта сладкая парочка действовала мне на нервы сильнее, чем красная тряпка тореадора на бешеного быка. То и дело, он наклонялся к ней, одаривая девушку такими взглядами и улыбками, от которых у меня сводило желудок. Отношения, сложившиеся межу этими двумя, вызывали во мне яростную бурю протеста. Какого черта она это делает?! Почему Мери может быть приветливой и милой со всеми, но только не со мной?!
Тогда, что значило ее вчерашнее поведение? Я прекрасно помнил каждую секунду, проведенную рядом с ней. Моя кровь вскипала каждый раз, стоило мне вспомнить наш поцелуй. Сладость ее медовых губ, тихий, едва уловимый стон, когда мы оба перестали контролировать себя. Я не мог придумать все это. Наша страсть была не просто сильной, она была обоюдной. Мери не притворялась, когда отвечала на мой поцелуй, когда льнула ко мне. В тот момент она была настоящей, и между нами не стояло никаких препятствий…
Мне нужно было поговорить с ней. Я хотел понять, что творится в ее маленькой красивой головке, и почему мы не можем вести себя как вчера. Острая необходимость объясниться с ней, услышать ответы на свои вопросы, заставила меня забыться. Немаловажную роль в этом сыграла и ревность. Это чувство сносило мне крышу, лишало привычной рассудительности.
Моя ошибка была в том, что я позволил себе думать, будто имею на нее какие-то права. Я вообразил, будто значу для нее хоть что-то, за что был вынужден заплатить. Заплатить по полной программе.
Жестокие, пропитанные откровенной злобой, слова девушки послужили мне холодным отрезвляющим душем. Всего парой, точно подобранных, фраз ей удалось не только пробудить меня от сна, но и почувствовать себя последним ничтожеством.
– Во второй раз? – на миг мне показалось, что я ослышался. – Что это значит?
Мери стояла передо мной, словно тигрица, готовая к решающему броску. Ее прекрасные карие глаза, глядя в которые я был готов забыть обо всем не свете, сейчас, были холоднее арктического льда. Она была другой, совсем не похожей на ту хрупкую и нежную девушку, чья робость и неискушенность пленили меня с первого взгляда. Эту девушку я не знал. Или…
Нет. Это невозможно. Я бы никогда не смог забыть ее, если бы нам довелось встретиться раньше. Ведь, правда, же? Этот образ я трепетно хранил в своем сердце на протяжении долгих и долгих лет. Она была моей мечтой. Ангелом, рядом с которым я становился лучше. Моим волшебным сном, миражем наяву…
– В чем дело? – я не мог понять причины ее мертвенной бледности. Кожа Мери стала пепельного цвета, губы сложились в тонкую линию. Каждый раз, когда я пытался встретиться с ней глазами, она упорно отводила взгляд в сторону. Длинные черные ресницы неуверенно затрепетали, словно она боролась с непрошеными слезами. – Мери? Почему ты молчишь? Ответь мне!
В любой момент рядом могли оказаться гости или хозяева дома. Мы стояли в коридоре, рядом с винтовой лестницей, поднимающейся на второй этаж. За ее спиной было открытое витражное окно, яркий солнечный свет освещал девушку, подчеркивая неестественный цвет ее кожи. Я с трудом удерживал себя от того, чтобы не схватить ее за плечи и затрясти, дабы привести в чувства. Эту Мери я совсем не знал. Она была чужой, далекой и незнакомой. Она пугала меня, вызывала неприятные догадки и ассоциации. Я не хотел поддаваться им, не мог допустить этого.
– Это не важно, – произнесла она едва слышно. При этом, синяя вена на ее белой шее дрожала с невероятной скоростью. Она снова боялась меня. Это страх исказил совершенные черты девичьего лица, превращая его в жалкое подобие той Мери, которую я любил всем сердцем. Я чувствовал, как в моей груди возникает и начинает распространяться пустота. – Просто, забудьте о том, что я сказала. Я неправильно выразилась.
Словно в замедленной съемке, я смотрел на то, как она отдаляется от меня. В эту секунду между нами простерлась не просто пропасть, а Марианская впадина. Мери уходила от меня, оставляя после себя еще больше сомнений и вопросов. Я не мог этого допустить.
В два шага нагнал ее, мои пальцы сомкнулись на тонком запястье, заставляя остановиться. Развернув ее к себе, другой рукой поймал упрямый подбородок и приподнял. Мне нужно было увидеть ее глаза, прочитать ответ во взгляде девушки.
– Почему ты постоянно убегаешь от меня? Что все это значит, Мери? Что?!
Стоило мне немного повысить голос, как она забилась в моих руках, словно пойманная птица. Неприкрытый ужас застыл в ее глазах, слезы заструились по ее щекам.
– Т-ты плачешь? – я не мог говорить. Спазм в горле перекрыл доступ кислорода, мурашки забегали по моей спине. Ее слезы ранили меня в самое сердце, причиняли почти физическую боль. – Ты боишься меня, воробышек, – это уже не было вопросом. Правда оказалась намного опаснее, чем я мог себе представить. В памяти всплыл вечер в отеле, когда я впервые задумался об этом. Ее боль была намного сильнее, чем я предполагал. Рана, которую она так отчаянно пыталась скрыть, оказалась слишком глубокой. – Господи, – простонал я, разжал пальцы и отпустил ее. Все, наконец, встало на свои места. – Мне… мне так жаль, – глупые, ничего не значащие, слова лились из меня, словно из рога изобилия. Впервые за всю свою жизнь я не знал, что нужно говорить и как следует себя вести. Жестокость ситуации граничила с абсурдом. Я – монстр, способный совершить изнасилование, по уши влюбился в жертву насилия…
Как это произошло? Когда? Понес ли этот подонок заслуженное наказание?
Я бы отдал все на свете, лишь бы вобрать в себя всю ее боль. Мне было невыносимо наблюдать за тем, как она плачет, как превращается в испуганного загнанного зверька. Мери не должна была пережить подобное! Она не заслужила такой участи. Никто не заслуживает этого.
Куда ты смотрел, Боже?! Как мог позволить этому случиться?!
Подавшись вперед, хотел обнять ее, прижать к себе, утешить. Я не мог оставить ее наедине с этой болью. Не хотел, чтобы она была одинока. Но Мери не позволила мне прикоснуться к себе. Взметнув руки в воздух, девушка отрицательно заметала головой, запрещая мне двигаться.
– Не надо, – тихий голосок звучал уверенно, в нем слышались стальные нотки. – Не трогай меня. Не смей.
Я подчинился, несмотря на то, что все внутри меня отчаянно протестовало этому. Желание Мери стояло для меня на первом месте. Я понял, что отныне сделаю все возможное, чтобы стереть из ее памяти все страшные воспоминания.
– Ты будешь свободной, воробышек, – поклялся я мысленно. – Ты снова начнешь летать. Мы вместе залечим твои крылышки. Я даю тебе слово, девочка. Ценой собственной жизни, но я верну тебе то, что у тебя отняли. Я верну все твои мечты. Клянусь!
Я отчаянно желал, чтобы она услышала и поняла меня. Мне еще ни разу не приходилось испытывать такой уверенности. Только, встретив ее, я понял, как важно уметь чувствовать чужую боль. Понятия «сострадание» и «сопереживание», отныне, были не пустыми словами, как я думал прежде. Черствое, ожесточенное сердце Дмитрия Лебедева, наконец, начало биться не просто так, а ради одного-единственного человека. Отныне моя жизнь имела смысл. Я больше не принадлежал себе, не был потерявшимся странником. Мой путь озарил свет одинокого маяка, указав верное направление.
– Куда вы пропали? – голос Алессандро разрезал напряженную пустоту, вернув меня обратно. Несколько раз моргнув, чтобы вернуть себе ясность зрения, заметил недовольное лицо итальянца. Ди Аллегро переводил взгляд с меня на Мери. При виде ее слез, мышцы его лица напряглись. – Мери? Что с вами? Почему вы плачете?
Когда он обхватил ее за плечи и притянул к себе, я едва не застонал. Но самым неприятным было то, как доверчиво она прильнула к нему, вмиг позабыв об ужасах прошлого. Его она не боялась. Алессандро не вызывал у нее неприятных воспоминаний, не внушал холодный ужас. Она сторонилась только меня…
– Дмитрий, – в напряженном тоне Ди Аллегро я уловил осуждающие, даже угрожающие нотки. Он был уверен, что это я стал причиной ее слез. – Что все это значит? Как вы могли?
– Вы всерьез думаете, – рявкнул я, едва сдерживая себя от более резких замечаний, – что я способен довести девушку до слез? За кого вы меня принимаете?
Ситуация накалялась с каждой секундой. Мы оба, вдруг, перестали быть прежними цивилизованными бизнес партнерами, которых связывали общие дела. Сейчас, это больше походило на поединок двух самцов. Инстинкты взяли верх над разумом, заглушили голос рассудка.
– А что я должен думать? – парировал Алессандро, отвечая мне той же монетой. Он продолжал крепко обнимать Мери, словно я и вправду был диким зверем, способным напасть на нее. – Всего несколько минут назад все было прекрасно. Что вы с ней сделали?
– Не переходите грань, Ди Аллегро, – взорвался я, сделав шаг к нему. – Не нужно говорить ничего, за что потом придется извиняться.
– Алессандро, – взмолилась девушка, заставив нас обоих замолчать. – Вы неправы. Пожалуйста, не нужно ругаться из-за меня, – голос ее был едва слышен, слезы мешали ей говорить. – Мы можем вернуться в отель? Я бы хотела побыть одной.
– Я отвезу вас, – охотно согласился он, одарив меня последним оценивающим взглядом. Несмотря на заверения Мери, он не верил ни единому ее слову. В глазах Ди Аллегро я уже был сумасшедшим неандертальцем, способным причинить вред беззащитной девушки.
Если бы он только знал, как близко находился от истины. Черт возьми, я был именно тем, кем меня всегда считали! Даже Мери увидела это, несмотря на все мои отчаянные попытки измениться. Неужели, мне так и придется до конца своих дней жить с клеймом насильника на лбу?
Погруженный в себя и свои мысли, я едва дождался момента, когда можно будет уехать. Любезно поблагодарив сеньору Карлу Веронику за гостеприимство, сел в салон минивена, который привез нас с Мери днем раньше, и устало закрыл глаза. Я старался не думать о ней, не представлять, как Алессандро ее обнимал, чтобы не спятить окончательно, но все безрезультатно. Несмотря ни на что, я не мог отрицать того факта, что Мери сейчас с ним. Она предпочла принять его помощь, в то время как я мечтал лишь о возможности быть с ней рядом.
Может, я похож на того урода, искалечившего не только ее жизнь, но и психику? Возможно, глядя на меня, Мери вспоминает о нем, поэтому, так остро реагирует на все мои попытки сблизиться?
Тогда, что значил вчерашний вечер? Она ведь сама захотела танцевать со мной. А поцелуй?..
Еще ни с одной девушкой мне не приходилось испытывать ничего подобного. Я знал многих женщин, умел доставлять им наслаждение, но никто не вызывал во мне такого острого желания, как она. Это было похоже на неизлечимую болезнь или наркотическую зависимость. Умом я понимал, что веду себя странно и, до невозможного, глупо, но чувства, которые переполняли меня, невозможно было унять. Душа и сердце стремились к ней – единственному шансу на спасение…
Смартфон в кармане завибрировал, оповещая о новом уведомлении. На мою электронную почту пришло письмо с корпоративной почты, напоминая о том, что жизнь не закончилась. Работа, которая была моей единственной страстью на протяжении долгих лет со дня смерти отца, сейчас, казалась мне непосильным бременем. Голова совсем не работала, желания что-либо делать не было.
На экране возникли цифры и графики, но я никак не мог взять в толк, что они значат. Никак не получалось сосредоточиться, а ведь всего несколько дней назад мне угрожали лишением поста генерального директора компании. Вместо того, чтобы уйти с головой в разрешение собственных проблем, я думал только о покалеченной судьбе двух невинных девушек. Две судьбы, разрушенные похотью и жестокостью. Две жизни, безжалостно растоптанные и вымазанные в грязи. И одна из них была на моей совести…
Чувство вины, взращиваемое долгими бессонными ночами, разрослось до невероятных размеров и грозилось уничтожить меня. Дышать становилось все тяжелее, словно из салона выкачали весь воздух, кожа покрылась холодной испариной. Угли воспоминаний снова разгорелись, превращаясь в острые языки пламени. Они обжигали меня изнутри, сосредоточившись в области сердца, в уродливом рубце, оставленном ножом для бумаги. Это был знак, который она оставила на память о той ночи. Постоянное напоминание о том, каким Чудовищем я был.
Прижав ладонь к груди, вдавил пальцы в кожу, словно это могло избавить меня от страданий или обелить совесть. Она всегда будет со мной, где бы я ни был. Безликая незнакомка из ночного клуба. Где она сейчас? Как она?
Мне приходилось задавать себе эти вопросы сотни и тысячи раз. Но смелости отыскать ответы всегда не хватало. Моя трусость не знала границ. И я ненавидел себя за нее, презирал всей душой. Каждый раз, когда оставалось сделать последний шаг, я останавливался, отказываясь от него. Мне было страшно от одной только мысли о ней. Я боялся встретиться со своим прошлым лицом к лицу, потому что не знал, как поведу себя при встрече. Что сделаю? Смогу ли вымолить прощение?
Но на первом месте в этом списке всегда оставалась уверенность. Я знал, что не заслуживаю того, чтобы она меня простила. То, что я натворил, невозможно простить, нельзя забыть. Никогда. Никогда…
– Я видел ее мельком, – слова Маги стояли в мозгу глубокой занозой, заставляя снова и снова прокручивать их в своей голове. – Девушка выбежала из кабинета и помчалась прочь с такой скоростью, будто за ней гнался сам Дьявол. Я еще удивился, потому что она была одета очень странно, совсем не как другие… Как ты мог, Лебедев?! Неужели, тебе не хватало внимания? Да любая в клубе была готова раздвинуть перед тобой ноги! Почему ты это сделал?!
Когда я пытался восстановить в памяти подробности того дня, все заканчивалось только сильной болью и слабостью во всем теле. Врачи выявили в моей крови приличную дозу наркотических веществ, которые и вызвали потерю памяти. Мой лечащий врач объяснил это тем, что препарат вступил во взаимодействие с алкоголем, которого мы выпили в невероятных количествах. Вместе они создали взрывную смесь, ограничив мозговую активность. Одним словом, я должен был превратиться в овощ, каким меня и доставили в больницу рано утром. Но одного никто из нас понять не мог: каким образом этот овощ мог изнасиловать кого-то?
– Ты уверен, что это был я? – крохотная надежда еще теплилась во мне. Она была словно спасательный круг, за который я пытался зацепиться, пока шторм не поглотил меня.
– Я тебе говорю, что видел все собственными глазами! – заорал Мага, замерев центре небольшой палаты. Он то и дело запускал пальцы в свою густую шевелюру, пытаясь успокоить расшатанные нервы. – Ты стоял у письменного стола со спущенными штанами! Она пырнула тебя ножом, прежде чем сбежать. Мать твою, Лебедев, ты реально ничего не помнишь?!
Мне тогда так и не удалось отыскать ее. После выписки я сразу же отправился в «NEON». Думал, смогу найти ответы на свои вопросы, когда поговорю с сотрудниками клуба. Кто-то должен был видеть ее. Я еще не знал, что буду делать, но мне было важно отыскать ее…
Она исчезла, растворилась в воздухе. Никто так и не смог опознать девушку по описаниям моего друга. Как назло, выяснилось, что камеры видеонаблюдения на входе в клуб, в тот день не работали. Произошла системная ошибка, и они не писали на протяжении суток. Я не смог ничего узнать. Тогда, это не принесло мне ничего, кроме облегчения. Я принял случившееся как счастливое избавление и поспешил вернуться в Москву, чтобы принять участие в оглашении завещания отца. Мне еще предстоял длительный процесс по вступлению в права наследования. Я просто не хотел думать о чем-либо другом.
Но забыть оказалось намного сложнее, чем казалось изначально. Не было такой ночи, чтобы я не просыпался в холодном поту и с приступами удушья. Она преследовала меня в кошмарных снах, ее голос звучал в моей голове надоедливым эхом. Я стал вечным заложником того темного кабинета, превратился в пленника одной ночи…
«Как мне найти тебя? Где лучше искать? – спрашивал себя, вспоминая недавние слова Макса. Несмотря на то, что ночной клуб все еще работает, прошло слишком много времени. Там уже давно нет никого из прежнего коллектива, и ни в одном архиве не хранятся записи шестилетней давности. – Почему мне постоянно кажется, что ты где-то рядом?».
18. Мери
Дни тянулись однообразно и долго. Необходимость постоянно сопровождать Дмитрия была для меня лучшим наказанием за глупость и бессмысленную браваду. Будучи наивной дурочкой, я решила, что смогу справиться с призраками прошлого и преодолеть свой страх. Но мне и в голову не могло прийти, как быстро все обернется против меня самой…
Сложнее всего было по ночам, когда мы расходились по своим комнатам, уставшие после очередного насыщенного дня. Дмитрий предпочитал лично контролировать работу, порой даже сам помогал строителям. Позже, сидя на балконе (он стал моим любимым местом времяпрепровождения), я никак не могла избавиться от мыслей о нем. Образ Лебедева, одетого в простые льняные штаны и футболку, занятого покраской стен или потолка очередного коттеджа, маячил у меня перед глазами, вызывая волну слишком сильных чувств. Его никак нельзя было назвать белоручкой или лентяем. Дмитрий не боялся никакого вида труда, скорее даже наоборот. Каждый раз, когда он был занят физической работой, я замечала в его глазах некий огонь, которого раньше не было. Он словно бросал вызов самому себе, доказывал, что способен на многое.
После той сцены в доме у Алессандро, мы почти не разговаривали. В тот раз я позволила себе совершить очень большую ошибку, заглушив инстинкт самосохранения и сказав слишком много такого, о чем нельзя было говорить. Я чуть не проговорилась о нашей встрече задолго до всего этого, а значит, сама того не понимая, пробудила в уме Дмитрия нежеланные вопросы и подозрения. Мне, наверное, уже никогда не удастся забыть выражения его лица, когда я сказала, что не позволю ему сломать себе жизнь во второй раз. Боль и отчаяние, которые отразились во взгляде мужчины, были такими настоящими, что я невольно почувствовала укол совести. Сомнений в том, что он не помнит той ночи, больше не осталось. Дмитрий никогда не притворялся, он действительно забыл меня. Забыл все, что произошло в той комнате…
Со стороны моря подул прохладный ветерок, вынуждая меня плотнее укутаться в вязаный плед. Где-то там, вдалеке, люди наслаждались летом и отдыхом в одном из самых шикарных курортов Лазурного берега. Порой, мне становилось так обидно за себя, что я начинала переполняться жалостью к самой себе. Это же надо быть такой неудачницей, чтобы оказаться в таком прекрасном месте и ни разу не выйти к морю. Разве нормальные люди ведут себя таким образом?
Но я не могла по-прежнему делать вид, что могу быть одной из этих самых нормальных людей. В моей голове было слишком много психологических барьеров, которые не давали не шанса на новую попытку. Особенно, после того как с треском провалилась предыдущая…
В противовес напряженному молчанию, установившемуся между нами с Дмитрием, был душевный покой и умиротворение, которое приносило мне общение с Алессандро. Я была вынуждена признать, что снова ошиблась в своих суждениях о людях. Тот, кого я наивно приняла за самовлюбленного эгоиста-миллионера, оказался человеком с огромным сердцем. Алессандро был старше меня на восемь лет. Обладая большим жизненным опытом, он точно знал, чего хочет и всегда добивался своего. Его отца не стало, когда Алессандро был еще, по сути, ребенком. Тогда, на его детские плечи легла непосильная ноша – забота о семье. Мать и младшая сестра оказались на его попечении, а вместе с ними он взял на себя роль главы огромной компании. У него не было юности, ему не позволили мечтать и строить планы на собственное будущее, потому что оно уже было четко определено. Но даже несмотря на все это Алессандро не чувствовал себя одиноким или обманутым судьбой. Он с достоинством проходил тот путь, который был ему уготован. Мне бы хотелось быть похожей на него, обладать хоть частью той неимоверной силы духа, живущей в нем.
Он позвонил мне ровно в десять вечера, как и обещал. Глубокий, с бархатными нотками, тембр прозвучал в телефонной трубке, оказывая на меня успокаивающее действие. Речь Алессандро всегда была спокойной и уверенной, обладая той теплотой, которую отчаянно ищут люди вроде меня. Впервые мне довелось повстречать человека, способного понять меня без слов.
– Как ты, bella? – он начал так называть меня сразу, как мы договорились перейти на «ты». Из его уст это не звучало приторно или слащаво. Мне просто было приятно общаться с ним, а ему со мной. Между нами зародились нежные дружеские отношения, которых не доставало нам обоим.
– В порядке, – ответила я, поймав себя на том, что снова улыбаюсь. В последнее время это происходило с поразительной частотой. Хоть он и не знал всей моей истории, но я понимала, что Алессандро далеко не глупый человек. Он уже начал обо всем догадываться. Это выражалось тем повышенным вниманием, которым он стал одаривать меня. – Сижу на балконе и наблюдаю за прибоем. Знаешь, я уже и забыла, когда в последний раз была на море. Так странно. Я ведь родилось на черноморском побережье, в городе-курорте…
– Тогда, – мужчина мягко перебил меня, – возможно, нам следует устроить небольшую прогулку? Соглашайся, bella, – настаивал он, словно предвидя мое желание найти тысячу и одну причину, чтобы отказаться. – У нас у обоих была насыщенная неделя. Можем же мы разрешить себе немного отдыха. Обещаю, тебе понравится! Ну?
– Ладно, – неожиданно для себя, я поняла, что тоже хочу этого. Возможно, так мне удастся выбросить из головы мысли о Дмитрии и восстановить хрупкий внутренний баланс. Во всяком случае, я всегда могу выпить таблетки и забыться беспокойным сном.
– Я буду ждать тебя в фойе через пять минут, – сказал Алессандро, заканчивая разговор.
Отложив смартфон на журнальный столик, встала и попыталась размять затекшие мышцы. Последние полчаса я сидела в одном положении, подобрав под себя ноги, и почти не двигалась. Эта сумбурная неделя, в течение которой мы закончили отделку одного из десяти VIP коттеджей, оказалась намного сложнее, чем я могла себе представить.
Каждый день, просыпаясь ровно в восемь, я спускалась на завтрак. Дмитрий и Алессандро, традиционно, уже ждали меня в ресторане за крайним столиком с видом на патио. После этого мы все вместе отправлялись вглубь территории, где среди изумрудной зелени, на подножии горы, располагались отдельные домики с бассейнами. Обычно, Ди Аллегро уходил сразу, после того, как беседовал с рабочими (ему нужно было заниматься текущими делами, которые не терпели отлагательств). Мне же приходилось оставаться в компании Дмитрия, так как большинство строителей были французами или итальянцами, не владеющими английским языком. Там мы были до самого вечера, отлучаясь лишь в полдень, на обеденный перерыв. За все это время ни я, ни Дмитрий не разговаривали между собой. Я только переводила для него, а он лишь молча, кивал.
В первое время такой расклад меня вполне устраивал. Я не горела желанием снова вступать с ним в словесные перепалки, которые могли привести к плачевному финалу для нас обоих. Если Господь Бог распорядился таким образом, что он не должен помнить меня, значит, не мне бороться с этим обстоятельством. Тем более, я больше всего на свете мечтала о том, чтобы тайна той ночи так и осталась нераскрытой.
А потом… После я стала наблюдать за ним, таким задумчивым, полностью сосредоточенным на работе. Дмитрий снова превратился в далекого незнакомца и совсем не походил на свои предыдущие образы. Очередной портрет, составленный мною, рассыпался на мелкие кусочки, не выдержав столкновения с оригиналом. Каждый раз мне открывалась какая-то новая, необычная черта его характера, которая совсем не подходила для человека из той комнаты. Там, в кабинете администратора ночного клуба, со мной был черствый, жестокий, не знающий пощады, насильник. Он был глух к моим мольбам, его ничуть не трогали мои слезы. Он лишь брал то, что хотел, не обращая внимания на протесты и желания своей жертвы. Этот же Дмитрий был обладателем сильного характера и невероятной силы воли. Он с готовностью приходил на помощь всем, кто в ней нуждался. Его любили, ценили и уважали все, кто хоть немного был с ним знаком. Его надежные объятия могли предоставить мне кров и защиту от призраков прошлого. А губы… Эти теплые, наполненные жизненной силой и энергией, губы, которые дарили самые невероятные ощущения. Этот Дмитрий обращался со мной так, словно я была хрупкой фарфоровой статуэткой, которую он старался защитить каждый раз, стоило мне оказаться в затруднительном положении. И это пугало меня. Я боялась. Боялась очень сильно, потому что в такого Дмитрия было очень легко влюбиться…
Накидывая на плечи шаль, замерла перед туалетным столиком, будто громом пораженная. Руки так и остались висеть в воздухе, не дотянувшись до нежного шелка платка. Я не могла отвести взгляд от своего отражения. Откуда могла появиться эта абсурдная мысль?
Влюбиться в Дмитрия?
Как?! Подобное может случиться лишь в банальном женском романе, где героиня, неожиданно для себя, понимает, что воспылала любовью к своему врагу. Но в жизни такого не бывает. Стокгольмский сидром работает лишь в историях, где он и она жили долго и счастливо. Моя жизнь не была любовным романом. Она скорее соответствовала жанру драма или триллер.
– Ты сумасшедшая, Мери! – со злостью прошептала своему отражению в зеркале. – Тебе нужно лечиться, раз ты начала принимать желаемое за действительность. Между нами никогда и ничего не может быть. Это просто невозможно!
– Я хочу быть другим. Достойным тебя, воробышек. Достойным твоей любви…
