Текст книги "Мертвая вода (СИ)"
Автор книги: Алиса Локалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Дина кивнула, сглотнув слюну.
– Так я и думала! Давай свяжем этих бестолочей, тогда нормально поедим.
Коппер послушно протянул руки, когда Ринна достала веревку.
– Дубина! Руки назад. Знаю я вас, шельмецов. Спереди ты зубами развяжешь.
Копперу было все равно, и он завел руки за спину. Ксантрия связали куда более жестоко. Ринна в первую очередь затолкала ему в рот кусок замши и перевязала его кожаным ремешком. Руки ему тоже завела за спину и обмотала от локтей до запястий. Ноги связала так, чтобы сохранить возможность переставлять их короткими шажками. На лице у мага, к своему удивлению, Коппера увидел огромное облегчение.
– Что, ветродуй, никак не нарадуешься, что я не разрешила Харму сожрать твое лицо? – прошипела ему Ринна, связывая. – Напрасно. Я подумываю придать тебя той же участи, которая ждала ваших пленников. Рабство пошло бы тебе на пользу.
Ксантрий, разумеется, никак не прокомментировал.
– Что касается твоего товарища, за его говорливость я прощу ему вторжение в мой лес. Пусть с него взыскивает ущерб только Дина.
Дина присела возле Ксантрия рядом с Ринной.
– Знаешь, маг, – тихо проговорила девочка, – в племени моего отца за похищение ребенка отрезают признаки мужчины, – она говорила очень спокойно и серьезно. – Но ты, по-моему, не мужчина. Ты жалкий слизняк. Когда мои родители и наставница придут за мной, они бросят тебя на камень и раздавят каблуками. И если ты останешься жив после того, что они сделают с тобой, я сделаю так, что ветер больше никогда не услышит твой зов. Ни-ког-да.
Ксантрий отвернулся, насколько ему позволяли путы. Он знал, что девочка вполне способна исполнить свою угрозу, если не в одиночку, то вместе с наставницей – точно.
* * *
Ринна развела костер буквально за несколько секунд, и сумерки перестали казаться Дине такими густыми. В заплечном мешке охотницы, спрятанном в ветвях того самого вяза, с которого она атаковала пиратов, нашелся небольшой котелок, сверток с солониной и твердым сыром, веничек сушеной душицы и жесткая щетка.
Щетку она тут же вручила Дине для расчесывания Харма. Пес был невероятно доволен, тут же плюхнулся на спину и подставил под щетку пушистое светлое пузо. Хвост вилял из стороны в сторону, разбрасывая мелкие веточки, сухую листву и пыль.
Ринна широко улыбалась, глядя на Харма и маленькую волшебницу. Она привычными движениями подвесила котелок на складной треноге, налила воды из бурдюка и стала ждать, пока закипит.
– Повезло тебе, Дина, – сказала Ринна. – Путешествуешь и с родителями, и с наставницей. Ты пропала – все тебя ищут…
– А ты живешь здесь совсем одна? – догадалась Дина. Харм недовольно заворчал.
– Не ворчи, дружище, – Ринна потрепала пса по голове. – Мы здесь вдвоем. Но если считать только людской род, то да, одна. Отец погиб очень давно, не помню его. Мама – несколько лет назад. Случился большой пожар… Я прибилась к бродячему цирку, меня взял в ученицы метатель ножей. Обращался со мной по настроению либо плохо, либо просто ужасно.
Она замолчала на несколько мгновений.
– Стыдно признаться, но спустя пару лет я его убила. На выступлении он ради зрелищности задел меня ножом, так, чтобы осталась маленькая царапина, – она показала на левую щеку. – Вот здесь.
Дина присмотрелась и увидела небольшой аккуратный шрам на левой щеке. И тут же шумно вдохнула.
Она не присматривалась как следует к своей спасительнице, к тому же, после битвы та укрыла голову широким капюшоном. Разглядывая шрам, она поняла, что за странные тени виднелись на правой стороне лица и шеи. Шрамы от ожогов. Бугристые, многочисленные и жуткие.
– Да, вот именно, – проворчала Ринна, заметив ее реакцию. – Как будто этих справа мне мало, он испоганил еще и левую щеку! Мы повздорили с ним из-за этого. Я была намного моложе и быстрее, чем он, но слабее. Гнев здорово прибавил мне сил, так что я сумела опрокинуть его на спину, села верхом и стала бить по лицу… когда меня оттащили, он был мертв. Не от моих ударов, конечно. Сердце у старика остановилось.
– Не представляю, как ты это пережила, – осторожно сказала Дина.
– Как-как. Так же, как всегда, сбежала. Жила сначала в лесах на материке. Помимо ножей мы еще стреляли из арбалета и лука. Я стащила лук в цирке, когда сбегала. Смогла охотиться. Иногда все равно приходилось выходить к людям, клей купить там, веревки, свечи, мыла кусок, если добыча хорошая… – Ринна насыпала в котелок горсть сушеных трав. Помолчала немного, глядя на кружащиеся в воде сухие соцветия. Вздохнула и продолжила: – Один раз в деревне увидела, как мальчишки бьют щенка. Обозлилась тогда страшно! Прям как в тот день, когда ножом по щеке получила. Надавала им по мордасам, а как они всем скопом на меня навалились, ножичком одному по руке чиркнула. Сопляки и разбежались. Щенка забрала, за покупками пришлось в другую деревню ходить.
Дина почесала пса за ухом.
– Так вот как вы встретились?
– Да, вот так. Эх и разбойничал он по малолетству! Всю дичь мне распугивал. Меня охотиться-то еще дядька сначала учил, когда совсем маленькая была, ну вот как ты или даже младше. Потом в цирковом зверинце смотрителей расспрашивала. Ну а уж как сбежала, один лес мне наукой был. Голодала частенько. А как Харм подрос, стал наконец слушаться, команды понимать, так мы с ним про голод и забыли.
– Харм очень умный, – авторитетно заявила Дина. – Не каждый пес человеческую речь разумеет. На островах все говорят на арделорейском?
– Все или почти все, – пожала плечами Ринна. – Писать только не каждый умеет. Я вот вообще ни по-каковски не умею. А почто оно мне в лесу?
Дина кивнула.
– А как ты попала на острова?
– А опять сбежала. Я всю жизнь бегу. То от пожара, то от циркачей, то от голода, то от крестьян злых. Спрятались с Хармом на корабле торговом из Арделореи, вышли тут, когда моряки за водой пошли. С материка сюда плыть недолго, то ли два дня, то ли три, смотря какая погода. Циркачи-то на меня егерям настучали, как увидели в одной из деревень. Надо было дальше бежать, а я все там же, по побережью, шарилась. За убийство на меня не смогли приставу доложить, фельдшер-то причину смерти понял. А егерям меня за браконьерство сдали. На островах-то егерей уж нет, живу как хочу. И кушаю хорошо.
Дина засмеялась и жестом попросила еще кусочек солонины. Ринна подвинула к ней весь сверток.
– А как же Мирхард? Вольница не будет за него мстить?
– Будет, как же не будет, – кивнула Ринна. – Что теперь, через земли мои его пускать? С похищенными девочками? Ничего, авось получится пугнуть их как следует. Башку Мирхарду откромсаю да на кол посажу, кол примотаю к ветродую, ветродуя раздену, а на спине ножичком неприличное слово напишу…
Она осеклась, увидев, как Дина побледнела и зажала рот ладонью. Ринна покачала головой.
– Прости дуреху. Злая я девка, да. С волками жить выучилась, а с людьми-то как оно – забыла. Вот только Вольница – похуже волков-то будут. Они знают только язык силы, хотя сами как шакалы. Дерутся, только если жертва точно слабее.
– Разве это повод самой вести себя, как зверь? – дрожащим тонким голосом спросила Дина. – Такой ты хочешь запомниться людям? Той, кто бьет мальчишек, мстит учителю, насаживает головы на кол?
Ринна опустила голову, а Харм ткнулся лбом ей в плечо и тихо заскулил. Он всегда так делал, когда хозяйка грустила.
– Ты, Дина, конечно, права. Вот только убьют меня, – глухо ответила охотница. – Кто что про меня сейчас знает в Вольнице? Знают, что в лесу живет чудище, говорит человечьим голосом. Мечет ножи и стрелы со всех сторон. Мирхард вообще сперва думал, что я дух лесной, лица моего не видел. Когда он первый раз здесь рабов вел, я им только веревки рассекла. Второй раз одного из надзирателей застрелила, не слезая с дерева. Тогда я ему сказала, чтоб в мой лес не совался, и он понял по голосу, что я живой человек. Прислал за мной четверых, чтоб нашли и убили, – Ринна провела пальцем себе по горлу. – Я из них одного только отпустила. Но сперва Харм его немного повалял и одежу поправил, а то больно целая. Так вот я и живу. И верно, как зверь.
Харм вдруг повернулся в сторону от костра, прижав уши, втягивая носом воздух. Резко гавкнул.
– Чужие! – прошипела Ринна. – Лезь скорее на дерево, я прикрою…
Дина покачала головой, встала, дунула на ладонь. Через пару секунд слабый порыв ветра чуть всколыхнул волосы у ее ушей, и девочка широко улыбнулась.
– Незачем. Это мои друзья.
– Ну, знаешь… – Ринна мотнула головой. – К этой вашей магии хрен привыкнешь. Наставница твоя тоже магичка небось? – Дина кивнула. – Мне-то они не друзья. Не подумают на меня, что я тебя украла?
Девочка широко улыбнулась.
– Да что ты! Вон, милсдарь Коппер подтвердит. Правда?
Коппер, у которого во рту теперь торчал такой же замшевый кляп, как у Ксантрия, судорожно закивал. Глаза у него были размером с плошку – он уже видел стремительный силуэт между деревьев, мчащийся в их сторону.
* * *
Данатос влетел на поляну, подвижный и гибкий, неудержимый, как горный поток. Феликса, уже приноровившаяся к его скорости, спрыгнула, едва он затормозил, и бросилась к Дине.
На пути у нее возник огромный, грозно рычащий лохматый пес.
– Харм! Спокойно! Фу, кому сказала, свои! – прикрикнула на него незнакомка в широком капюшоне.
Пес неохотно отошел с пути волшебницы, и она опустилась на одно колено, чтобы обнять Дину. «Цела, – с облегчением подумала она. – И, похоже, совсем не пострадала. Спасена лесной жительницей?»
– Тебя не ранили? – на всякий случай спросила Феликса. Дина отрицательно замотала головой. – Хорошо. Кто твои новые товарищи?
– Охотница Ринна и Харм, самый умный в мире пес! – Дина повернулась к ним и тут же прыснула от смеха. «Самый умный в мире пес» восторженно, совсем по-щенячьи, тявкал и увивался вокруг Данатоса, вытанцовывал на задних лапах и вилял хвостом, как паровая мельница – лопастями.
– Здравствуй, Ринна, – Феликса уважительно наклонила голову в ее сторону. – Я Феликса, наставница Дины. С твоим псом мне, похоже, придется знакомиться позже.
Ринна буркнула что-то в меру приветственное. Похоже, вид Данатоса и увивающегося перед ним Харма ее откровенно шокировал.
– Я вижу здесь и кое-кого из старых знакомых, – нахмурилась Феликса. – Ну, Коппер. Здоровья тебе желать не стану, ты уж извини. А оно тебе безусловно скоро пригодится. Ибо я подумываю бросить тебя в море, привязанного к бревну, где-нибудь подальше к северу. Где не проходят транспортные пути.
Коппер побледнел и невнятно замычал что-то через кляп, дергаясь в своих путах, как выброшенная на берег сардина.
– Ха! – прокомментировала Ринна, оправившись от удивления. – А твоя наставница, видимо, тоже широчайшей души человек.
Феликса мрачно посмотрела на нее, но комментировать не стала. Вместо этого поинтересовалась:
– Кто второй пленник?
– Пират-ветродуй, – презрительно сплюнула Ринна. – Зовется Ксантрием. По правде сказать, я бы тоже охотно привязала его к бревну…
– Прекратите обе! – требование раздалось с того места, где еще секунду назад стояла огромная пума. Сейчас Данатос сидел на земле, скрестив ноги, и гладил Харму пушистое пузо. – Что за варварство? Такие методы применяли арделорейские моряки в рейдах?
– Нет, – призналась Феликса. – С другой стороны, арделорейские моряки при мне ни разу не гонялись за похитителями маленьких девочек. А по нашим законам это очень серьезное преступление! Слышишь, Коппер? Знаешь, что тебя ждало бы по арделорейскому кодексу?
Коппер знал. Поэтому задергался в путах еще сильнее.
– На твое счастье, гнусная трусливая погань, у нас сейчас нет ни суда, ни исполнительного органа. Так что ты пойдешь с нами обратно на корабль. А чтобы у тебя больше не возникло желания сдать нас каким-нибудь ушлым пиратам, – Феликса ободряюще улыбнулась Дине, – я погружу тебя в чудесный непрерывный сон.
Коппер недоверчиво уставился на нее.
– Ты возможно недоумеваешь и пытаешься понять, в чем тут подвох, – Феликса подошла к нему и присела на корточки, глядя прямо в глаза. – Не смею терзать тебя неведением. Характер твоих сновидений будет зависеть исключительно от чистоты твоей совести. Уверена, тебя ждут отборные кошмары. Это непростая магия, но я не пожалею на нее сил.
Глава 6
Демонолог
Феликса быстро отыскала Акыра и Цефору. Не физически. С помощью Дины и ее магии воздуха она создала один из вариантов волшебной розы ветров. В базовой форме заклинание облегчало навигацию и позволяло обнаружить препятствия и опасности на пути. Феликса же пользовалось вариацией, которая обеспечивала еще и телепатическую связь с союзниками. Чтобы она действовала, достаточно хоть раз говорить с человеком лицом к лицу.
– Что-то похожее мы уже делали, помнишь? – она начала объяснять Дине основные принципы действия заклинания. – Воздушный посланник, способный определить, кто рядом, друг или враг.
– Да. За сегодня я уже дважды практиковалась, – похвалилась девочка. – Сначала засекла пиратов, когда… – она осеклась и покраснела.
– Ты сбежала из лагеря? – догадалась Феликса.
Дина кивнула, надув губы.
– Обиделась, что я не взяла тебя к башне?
Юная элементаль посмотрела на нее и поджала губы.
– И да, и нет. Я просто хотела погулять по острову. Отец меня не пустил, мама тоже, и никто не хотел пойти со мной, потому что нужно было строить лагерь… Вот я и подумала, что если я буду в лесу, недалеко, ничего такого не случится. Я услышала хруст и подумала, что это отец идет за мной. Сделала посланника, чтобы убедиться, а там… – она шумно выдохнула. – Я испугалась и стала призывать ветер, чтобы отбросить врагов и убежать.
– Ксантрий говорил своим дружкам, что она здорово шваркнула их о деревья, – вмешалась Ринна. – Я слышала с ветки вяза.
– Ну да, – Дина кивнула. – Но он что-то выкрикнул, и я потеряла сознание. А очнулась уже в мешке. И он как-то отгонял от меня ветер, чтобы я не смогла его заклинать.
Феликса мрачно уставилась на связанного Ксантрия. Смотрела на него, пока он не опустил голову.
– С этим мы еще разберемся, – пообещала она. – Давай, закончим заклинание, твои родители наверняка с ума сходят.
Цефора откликнулась первой. Феликса ощутила чудовищный шквал эмоций, обуревавших целительницу: беспокойство, вину, ярость, отчаяние, подкатывающие слезы… и затем – облегчение, гнев в адрес похитителей и благодарность. Ментальная связь выдает больше, чем физическая.
Оба, и Акыр, и Цефора, согласились ждать их в лагере, и Феликса облегченно выдохнула. По правде сказать, она почти не верила, что они согласятся. Оставалось решить лишь один вопрос.
– Мирхард наверняка не последний авторитет среди пиратов Вольницы, – сказала волшебница Ринне, – раз его «Черная Акула» выходит встречать гостей Островов. За его убийство Вольница будет тебя преследовать. Искать его убийцу будут любой ценой.
– Ясен х… – охотница покосилась на Дину. – Это и так понятно. Хочешь предложить мне помощь?
Голос у нее звучал жестко, а лицо под капюшоном скисло, как щи с квашеной капустой.
– Я хочу… То есть – думаю, мы все хотим тебя отблагодарить. Для начала надо бы избавиться от тел. Хотя бы похоронить.
– Жечь надо, – проворчала Ринна. – Паланийские падальщики – это не гиены с грифами. Заночуешь рядом с трупом – наутро сам окочуришься. С упырями-то разговор короткий.
– Упыри – сказка, – уверенно заявила Дина. – Нам так в школе говорили.
– Я бы твоих учителей самих в школу отправила, – Фель закатила глаза. – Упыри, говоришь… Что ж, тогда сожжем. Что касается твоей собственной безопасности, я бы хотела предложить тебе столь же… хм… радикальное решение.
– Тоже сжечь? – хмыкнула Ринна. – Чтоб не мучилась? Или замаскироваться под упыря?
– Чувство юмора, достойное человека, выросшего в лесу, – буркнул Данатос. – Она предлагает тебе присоединиться к нам. Жить с нами в укрепленном лагере. А когда придет время – вместе с нами отплыть.
– Ты получишь кров, защиту, горячую пищу, – кивнула Феликса. – Оружие, если тебе понадобится другое. Одежду. У нас не самый безопасный маршрут, так что, если захочешь, мы дадим тебе сойти в любом порту или любой гавани по пути.
Ринна задумалась.
– Не самый безопасный маршрут – это куда?
– Проклятые острова в море Фарнисса.
Охотница присвистнула.
– С Вольницей под боком мне как-то спокойнее. Нет уж. С теми, кто плывет на верную смерть, мне не по пути.
Феликса сжала губы и задумалась на несколько мгновений, глядя на низко надвинутый капюшон.
– Понимаю. Тогда ты, может быть, позволишь излечить тебя?
Глаза Ринны расширились. Феликса уловила, как участилось ее дыхание.
– А ты можешь?
– Я – нет. Я не целитель. Но в лагере меня ждет подруга, верховная жрица богини Триединой. Она способна сделать так, что ты и не вспомнишь о своих метках.
Феликса подобрала с земли короткую палочку, зажала в кулаке и прошептала короткое заклинание.
– Кинешь ее в плошку с водой, один край начнет светиться. Будет указывать направление, в котором меня можно найти, – она протянула палочку Ринне, и та убрала ее в маленький поясной кармашек. – Мы пробудем здесь еще по меньшей мере несколько недель. Любой из нас будет рад тебе помочь, Ринна.
Охотница сняла капюшон и протянула Феликсе руку.
– Спасибо, волшебница. Вот за это – спасибо.
* * *
О том, как он сумел добраться до конюшни, Джамир почти ничего не помнил. Все плыло как в тумане. Он убеждал себя, что это эффект от «испытаний», хотя на самом деле подозревал, что все дело в обычном страхе.
По здравом размышлении коня он решил не брать. Если пропадет лошадь, его быстрее хватятся. Так что Джамир просто обыскал несколько седельных сумок, оставшихся в некоторых стойлах, и рассовал по карманам всякие полезные мелочи: огниво, трут, складной нож, мазь от порезов. Одну из сумок – на этот раз не седельную, а поясную – он забрал с собой целиком. В ней лежал большой охотничий нож и немного еды, а еще – химический светоч.
Окончательно он убедился в своей удаче, когда обнаружил в одном из стойл слегка затупленную глевию кого-то из кадетов. С глевией идти через тундру будет спокойнее. Охотиться с таким оружием Джамир еще не пробовал, но по крайней мере он сможет отбиться от возможной погони. Оставалось только решить, в каком направлении бежать.
Он подумывал отправиться на юго-запад, в горы. За хребтом продолжали разворачиваться боевые действия повстанцев-антимагов, но на самой гряде можно относительно легко укрыться. В конце концов, он провел детство в подобном месте.
С другой стороны, все удобные дороги патрулируют. Если отправиться на запад безопасным путем, его найдут, не пройдет и дня.
Можно, конечно, отправиться и к юго-восточному хребту. Однако эти горы имели дурную славу. По слухам, там обитали дикие племена стихийных магов, элементалей земли. Подтвердить слухи не удавалось. По какой-то причине разведчики либо не доходили до их поселений, либо не возвращались вовсе. Джамир знал, что слухи не совсем беспочвенны: он вырос у подножия тех гор. Его деревня считалась очень бедной и лежала далеко от караванных маршрутов. Он радовался, когда к ним забрел раненый антимаг и забрал его с собой. Тогда в обители ассасинов многое было иначе…
Джамир решил пройти сперва день или два пути на юг, на случай если его станут преследовать. Запад он счел слишком опасным направлением, а следы, ведущие на восток, наверняка приняли бы за ложный след. Во всяком случае, так бы подумал сам Джамир, преследуя дезертира. Ему уже доводилось охотиться на беглецов, и это был не самый приятный опыт.
Его план едва не рухнул на самом первом пункте. К конюшне он подошел поздно вечером, и пока обыскивал стойла и подумывал зайти в кузню, все ворота и даже маленькие калитки для посыльных оказались запечатаны на ночь. Джамир мог дождаться утра и попробовать пробраться мимо дежурных – или рискнуть перелезть стену.
К счастью, Джамир, чье детство прошло в горах, не утратил старых навыков. И лазал как ящерица, даже лучше, чем его соратники. «Бывшие соратники», – поправил себя он.
К тому времени, когда над долиной показалась полная луна, Джамир был уже далеко. Пальцы, содранные о плотную кладку песчаника, немилосердно саднили.
* * *
Ринна пришла в лагерь только на третий день, когда все уже начали беспокоиться, что Вольница нашла ее. Феликса в этот момент в лагере отсутствовала.
– У нас гости! – Дина подпрыгнула и побежала сообщать всем, что ее спасительница вот-вот будет тут.
Поэтому, едва пройдя за частокол, охотница оказалась в крепких объятиях исполненной благодарности Цефоры. Харма, в свою очередь, увела Дина для невероятно важного занятия – чесаться. Когда от благодарностей, внимания, рукопожатий и восхищения команды Ринна покраснела до состояния маринованной смоквы, ее увел к костру Брисигиды Лаэрт. Жрица уже подготовила какие-то склянки, мази, амулеты и мыла руки в деревянной кадушке.
– Здравствуй, Ринна, – Брисигида заключила руку охотницы в ладони, и та ощутила исходящее от них тепло. – Пожалуйста, присядь. Сними капюшон, нужно тебя осмотреть. Лаэрт, не смущай, пожалуйста, нашу гостью. Лучше попроси Маронду подойти к нам.
Тот коротко кивнул и ушел.
– Что, все так плохо? – нахмурилась Ринна. – Нужна еще одна знахарка?
– Не знахарка. Чародейка.
– А где Феликса?
Брис тяжело вздохнула.
– У нее очередной приступ меланхолии. Она сбежала на пляж. Не выносит сочувственные взгляды, когда грустит, а прятать грусть не умеет. Позволишь? – Она протянула руку к обезображенной щеке девушки.
Ринна покосилась на нее исподлобья, но кивнула. Пальцы, еще минуту назад источавшие мягкое тепло, теперь успокаивающе холодили, прикасались легко, едва заметно.
– Знаешь, Феликса пришла ко мне с просьбой помочь тебе сразу же, как отвела Дину к родителям, – призналась жрица Ринне. – Это первый раз, когда она просит за кого-то другого. Она и за себя-то никогда ни о чем не просила…
– Наверное, не привыкла к таким уродствам, – пожала плечами Ринна.
Брис подняла на нее округлившиеся глаза.
– Да что ты! Что ты! Она и словом не обмолвилась, что нужно излечить шрамы. Это Дина мне уже потом рассказала.
– Но она говорила о метках, – не поняла Ринна.
– Все верно. Она видела в первую очередь магические метки, а не их внешнее проявление.
– Магические? – тупо повторила Ринна. – Но как такое может быть? На меня даже простые эликсиры не действуют. Я и идти-то сюда не хотела, но подумала, что раз ты жрица, то лечишь не магией…
Брисигида присела на ящик рядом с ней, покусывая ноготь большого пальца и глядя в землю. Ей в голову приходил только один ответ.
– Вероятно, это работа какого-то демона. Их магия происходит не от Сердца Мира, так что она могла преодолеть твой иммунитет.
– Магия-шмагия… – проворчала охотница. – Вылечить-то можно?
– Вылечить можно все, – убежденно ответила жрица. – Это лишь вопрос времени. Сними, пожалуйста, куртку и подними рубашку. Осмотрим плечо и руку. Ниже шрамы тоже есть?
Ринна нерешительно кивнула.
– Обрати внимание, – Брис указала на линию бугристой кожи, идущей от ключиц до пупка, – какая ровная граница. На лице это меньше заметно, но здесь видно, что у шрамов не естественное происхождение.
– Я думала, это просто ожоги. В городе случился сильный пожар. Я тогда надышалась дымом и потеряла сознание, не помню, как меня вытащили из огня.
– Нет, – покачала головой Брис. – То, что ты ничего не помнишь о пожаре – еще одно доказательство вмешательства сверхъестественного.
Ринна, с выражением крайней степени страдания и стыда на лице, кивнула.
– Боюсь, в твоем случае лечение – это вопрос весьма длительного времени, – тихо добавила Брисигида. – Маронда сможет сказать точнее. О, а вот и она!
Ринна, увидев волшебницу в желтой робе, тут же схватила свою куртку и попыталась прикрыться ей.
– Ты что, хольда? – тихо спросила она. Брисигида заметила, что охотница почему-то мелко дрожала.
– Можно и так сказать, в какой-то степени, – проворчала старушка, резко позвякивая латунными бубенцами на посохе. Она совсем не удивилась, что Ринна приняла ее за мифическую ведьму, о которой рассказывали легенды народы Палании. – В некотором смысле я украла у богатых и отдала бедным. Хоть и не в новогоднюю ночь, – она довольно бесцеремонно отвела ткань куртки от шеи охотницы. Та смотрела на нее, как невыспавшаяся сова. – А вообще хольда – миф. Дикая Охота – миф. Ледяные великаны – тоже миф, твои предки называли так айсберги. А вот твои метки вполне реальны. И невероятно опасны!
– Я живу с ними уже много лет, – Ринна зябко дернула плечами. – И все со мной в порядке.
– Кошмары? Галлюцинации? Острые приступы страха?
– Что? Ну, кошмары случались, да. У меня не самая простая жизнь.
– Тебе бывало внезапно, без особой на то причины, страшно? Так страшно, что хотелось убежать и спрятаться, или что ты не могла пошевелиться? – переспросила Брисигида, понимая, к чему клонит Маронда.
– Я постоянно испытываю страх. Я привыкла. Когда перебираюсь на новое место, становится на какое-то время легче, – Ринна пожала плечами, будто это не имеет значения.
Жрица и волшебница озабоченно переглянулись.
– Брисигида, душа моя, дай мне один из твоих чудесных датчиков, будь так добра, – попросила Маронда. – Позволю себе кое-что пояснить, моя дорогая охотница на пиратов. Твои шрамы – это не просто рубцовая ткань, образовавшаяся на месте ожогов, – волшебница начала ритмично постукивать посохом по земле, а от руки с хрустальным датчиком, которой она проводила вдоль рубцов, исходило мягкое желто-оранжевое свечение. – Это потусторонняя метка. Подозреваю, что пожар, который ты считала причиной своих отметин, стал результатом неудачной – или наполовину неудачной – попытки призвать темную сущность с астрального плана. У вас на севере любят этим баловаться. Чем бездарнее маг, тем больше он жаждет власти. И все они почему-то категорически убеждены, что демоны способны их этой властью наделить!
От ритмичного звона латунных бубенчиков Ринну стало клонить в сон. Веки потяжелели, и она позволила им опуститься.
– Ты только не волнуйся, дорогая, – донесся голос волшебницы сквозь пелену сонливости, – я погружу тебя в легкий транс. Как сон, только без кошмаров, тревоги и прочего. Так я смогу узнать больше о предназначении этих меток.
Ринна успела только согласно качнуть головой, прежде чем отключиться. Маронда и Брисигида аккуратно уложили ее на одеяло возле костра. Жрица достала из замшевого мешочка остальные датчики. Маронда жестом заставила их левитировать над телом Ринны. Посох с латунными бубенчиками она отложила в сторону.
– У нее иммунитет к магии, – шепотом сообщила Брисигида. – Она так сказала.
– Врожденный или приобретенный?
– Она не уточняла. Не думаю, что она знает, какой у нее иммунитет.
– Что ж, надеюсь, он не слишком затруднит работу датчиков. Смотри!
Кристаллы стали наполняться тревожными алыми отблесками. В датчиках возле головы и сердца блики выглядели объемнее и ярче, остальные нерешительно мерцали.
– Ты можешь это как-то истолковать? – так же тихо спросила Брисигида.
– Безусловно. Но лучше дождаться, пока соберется более полная картина. Да ты и сама это знаешь, ты же прекрасно управилась с анализом вод Фарниссова моря и проклятых островов.
– Эти данные тоже требуют более подробного анализа, – покачала головой жрица. – Я думала, что мы с Феликсой займемся этим, как только станет поспокойнее, но она пока слишком… ну, то есть, не совсем, но довольно-таки…
– … нестабильна, – закончила за нее Маронда. – Ладно, разберемся с тем, что нам под силу. Нестабильность Феликсы даже мне никогда не была по зубам.
Обе продолжили наблюдать за кристаллами, периодически проводя сияющими ладонями над участками бугристых темных шрамов.
* * *
– Фель?
Данатос подошел, как всегда, бесшумно, но был достаточно деликатен, чтобы предупредить ее о своем присутствии. Она сидела на краю фьорда над песчаным пляжем, спиной к гелиодоровой башне, высившейся в нескольких десятках метров от этого места.
Феликса держала в руках горсть мелких камешков, иногда сбрасывала один вниз, на скалы и узкую полоску песка. Она не пыталась докинуть камешек до воды. Просто смотрела, как он отскакивает от участков скалы, все дальше и дальше отлетая с каждым ударом о камень.
– Ты не против, если я посижу тут с тобой?
Феликса хмыкнула.
– Как я могу быть против? Я слишком горда, чтобы просить кого-то побыть со мной, и слишком сильно раскаиваюсь в этом, чтобы врать, будто хочу побыть одна.
Данатос молча сел рядом, скрестив ноги. Феликса уже несколько раз видела, как он точно так же садится у костра, и поражалась, как он может сидеть в этой позе часами. Даже ее чувствительность еще не снизилась до такой степени, чтобы ноги в таком положении не затекали.
– Знаешь, в детстве я часто убегала, когда мне становилось плохо или когда злилась, обижалась. Сначала от родителей, потом из класса в академии, от Брис, от Маронды. Каждый раз надеялась, что за мной пойдут. Мама иногда ходила, – призналась чародейка. – Но у нее часто случались мигрени, чаще, чем я убегала. Она не могла все время ходить за мной.
– Другие не ходили?
– Другим не было дела до меня и моих глупых обид. Отец принципиально не обращал внимания.
– Могли бы просто тебя не отпускать. Не позволять сбегать.
Феликса вскинула голову, оторвавшись от очередного увлекательного полета камешка.
– Маронда так и сделала. Не позволила мне сбегать, по крайне мере с занятий.
– Но смысл ведь не в этом, верно, – сказал Данатос, глядя ей в глаза. Без всякой вопросительной интонации.
Феликса стряхнула с ладони оставшиеся камушки, заставив их бомбардировать песок внизу, под скалами. Коротко кивнула, хоть и знала, что в этом нет нужды.
– Позволишь? – Его рука зависла над ее ладонью. Феликса помолчала, вздохнула и опустила голову. Данатос воспринял это, как согласие.
Она почувствовала прикосновение шершавой кожи, очень теплой, даже горячей. Слезы, почти обжигающие, сами собой потекли по щекам. Феликса не помнила, когда последний раз так плакала. Не в истерике, как в те дни, когда она заперлась в каюте, совсем иначе. Вместе с соленой влагой, казалось, исторгались одиночество, сомнения, сожаления и самый главный враг – глубокая, ноющая, грызущая боль.
Глаза закрылись сами собой, и Феликса увидела – почти как наяву – себя, словно она смотрела со стороны и одновременно изнутри, своими собственными глазами. Феликса стояла посреди нескончаемого моря волнующихся трав. Она пыталась идти, но что-то мешало. Чародейка увидела длинную толстую цепь, скрывающуюся между высоких переплетенных стеблей. Она ухватила цепь обеими руками, потянула, пытаясь понять, откуда она взялась, где и к чему прикован другой конец цепи, но руки стали чернеть и раскаляться. Феликса закричала, пытаясь отбросить эту цепь, но было слишком поздно: стремительно чернеющие руки и раскаленные ладони оказались намертво сплавлены с цепью… Цепь извивалась, словно змея, и росла, росла, росла, одно звено за другим, все шире, все темнее, все тяжелее, все ближе к ней. И вот она уже по пояс в обжигающих кольцах огромной цепи, наматывающейся спиралью на ее чернеющее, раскаленное тело. Феликса задыхалась от запаха раскаленного жирного металла и боялась сгореть от его жара…
