355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алиса Чернышова » Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ) » Текст книги (страница 9)
Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ)
  • Текст добавлен: 13 июля 2021, 12:32

Текст книги "Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ)"


Автор книги: Алиса Чернышова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Ижен отвернулся и посмотрел на призрачную траву. Он не был готов обсуждать своё отношение к Даани – не сейчас.

– Ты говоришь "Мне ли не знать". Значит, часто приходилось общаться с роднёй умирающих?

– Чаще, чем хотелось бы, – вздохнула она. – Я – Жрица Предвечной. Такие разговоры – мой долг.

– И что ты обычно говоришь им?

– Обычно – молчу, – отозвалась она. – Потому что тут не может быть правильных слов. Иногда прошу быть сильными; порой вру, что всё будет хорошо... но это явно не наш случай.

Ижен коротко усмехнулся. Как и всегда рядом с ней, он начал успокаиваться, ощутил понимание и доверие. Любопытно, это особенность жреческой магии? Или его личная реакция на неё?

– Если ты здесь, значит, смогла сбежать от моего брата? Я правильно понимаю? – спросил он.

Это была бы хорошая новость. Хоть какая-то.

– Нет, – она слегка улыбнулась. – Но собираюсь. В данный момент твой брат всячески обхаживает меня, дабы использовать против тебя.

– В последнее время это стало модным веяньем, – фыркнул Ижен. – Соглашайся, что бы там ни было, и держись. Я постараюсь придумать, как тебя вытащить.

– Думаю, справлюсь сама, – покачала головой Лимори. – Не уверена, что тебе стоит там появляться. Однако, нам следует встретиться и поговорить лично.

– Почему не сейчас?

– Не время, как мне кажется, – она слегка улыбнулась, сделала ещё шаг к нему и присела на землю рядом. – Пусть я и сама в последнее время возненавидела разговоры о времени... Считай это предчувствием – сейчас не тот момент. Я думаю... я просто побуду рядом.

Ижен должен был поспорить, наверное, но у него не было сил. Он просто опустил свою голову к ней и чуть неловко прижался лбом, чувствуя, как её пальцы касаются чешуек и поглаживают шипы на его голове.

– Я хочу, чтобы ты была рядом, – сказал он. – Мне не хватает тебя.

И понял, что говорит чистую правду.

Она склонила голову, и в её глазах цвета стали ему почудились грусть и мимолётная боль.

– Я с тобой, – сказала она. – Пока на то есть время и судьба.

Ижен хотел сказать что-то ещё, но тут странные звуки ворвались в его реальность – будто удары гонга. Он моргнул, призрачная трава растаяла, как и руки Лимори. Всё, что он слышал – как сердце Даани продолжает биться.

* * *

Пока на то есть время и судьба... Лимори чуть грустно улыбнулась. Это безнадёжно по сути своей, верно? Как история всякой любовницы. Особенно если речь идёт о драконах с их истинными парами. С другой стороны, она и не претендовала с самого начала ни на что особенное. И ясно понимала, каков будет финал.

Но это, увы, не мешало ей с каждым разом увязать всё глубже. Думать о нём чуть больше, смотреть всё внимательней, сопереживать всё искренней... У этого дракона была яркая душа, сложная и противоречивая, но – достойная второго и даже третьего взгляда. А ещё он понимал, и очень хорошо, что чувствует существо, вечно играющее на краю пропасти. Плясать на грани безумия, смерти, боли – да, это было про них обоих. Потому-то им было так легко вдвоём.

С другой стороны, она – не восторженная девушка, и обстоятельства не располагают к треволнениям. Что бы она ни чувствовала к Ижэ, это не было главным. Основной вопрос – как быть с Тенью?

Лимори задумчиво прикусила губу.

Её порадовало, что Ижэ получил доступ к Иным Дорогам – значит, в какой-то степени Предвечная благоволит ему. Это настраивало Лимори на оптимистический лад... настолько, насколько это в принципе возможно в таких обстоятельствах. Ведь, если честно, то она понятия не имела, как забрать Тень. внутреннее чутьё молчало, подсказывало лишь, что нужна будет личная встреча с Ижэ, что она почувствует, когда придёт время.

Не слишком много и не слишком обнадёживающе, но она могла с этим работать, благо привыкла доверять миру и судьбе.

Словно в ответ на её мысли, стены мелко задрожали, и даже сквозь звукоизолирующие чары пробился невнятный, угрожающий гул.

Похоже, затишье на Южном Предгорном фронте закончилось...

* * *

Из окна самоходной машины Гун с тоской смотрела на мир.

Лёгкая депрессия, которой почти всегда сопровождалось преждевременное рождение драконицей яйца, обострилась в разы из-за непростого разговора с Ижэ и открывающейся ей поистине апокалиптической картины: разбитый Железный Тракт, брошенные самоходные машины, одичавшие улитки, трупы в лужах засохшей крови (Алый Мор, выпущенный господином Осом, был безжалостен в этих краях). Гун думала, что теперь в Ликарии останется очень мало чистокровных людей: болезнь выкосит их, соберёт урожай, как фермер по осени.

Гун не ощущала особой радости по этому поводу – лишь горечь.

Она не видела раньше войны – как минимум, настоящей. Так уж вышло. И теперь поражалась тому, насколько на самом деле хрупко благоденствие, насколько быстро может быть разрушено и изуродовано то, что ранее строилось столетиями и тысячелетиями. Человеческая поговорка "Ломать – не строить" была в данном случае актуальна, как никогда.

Да, она жалела людей. Понимала, что, по сути, они нарвались сами, но будем же честны – под "сами" в данном случае следует подразумевать горстку алчных до власти идиотов, которые сунулись в игры бессмертных, не просчитав последствий. Нельзя сказать "нарвался сам" о том мёртвом мальчике, что лежит у края дороги, или о виденной несколько лиг назад купеческой семье. Но им приходится расплачиваться за дурость своих властителей; в этом вопросе Гун ощущала по отношению к людям некоторую солидарность. Ей невыносимо было думать, во что превратилось родное Предгорье – во многом благодаря старым ошибкам... да и, пожалуй, не только старым.

В любом случае, как бы это всё ни обернулось, она собиралась сделать всё, от неё зависящее, чтобы остановить кровопролитие как вне драконьего края, так и внутри него. Она понимала позицию Ири: та отреклась от семьи, создала своё собственное гнездо и отвечала за него. Понятна была и позиция Ижэ: он вообще вырос вне этого мира, и вполне объяснимо, что по большему счёту ему было всё равно, кто в этой войне победит – лишь бы его собственные интересы были соблюдены.

Но Гун... ей не было всё равно. И не могло быть. Её семья и её страна, противоборство Домов – всё это имело первостепенный смысл. И Ижэ это поймёт... будет вынужден понять. Не зря же они – истинная пара, не так ли?..

* * *

– Госпожа? – маг-направляющий повернулся к ней. – Опустите защитные пологи на окнах – начинается опасная зона.

Гун послушалась беспрекословно, хотя и понимала прекрасно, что драконице никакие магические испарения или инфекции не навредят. Но дело тут было в другом: её никто не должен был видеть. И важно это было в первую очередь для выживания всех членов их миссии.

Тут надо оговориться: что бы Ири ни думала по поводу властей Предгорья и их поручений, даже она в итоге признала, что путешествие для Гун организовали самое безопасное, какое только возможно в военное время.

Для начала ей категорически запретили лететь: небеса были в какой-то степени опаснее земли, особенно для Оранжевой драконицы, ограниченной в скорости и высоте. Так что у неё были все шансы нарваться на заплутавший отряд демонов, блуждающую ловушку, огонь орудий из техногенного мира, магическую атаку или кого-то из собственных сородичей, перешедших на сторону противника (насколько Гун слышала, тот же Зелёный Дом ещё в самом начале войны дезертировал в полном составе, сдав свои территории без сопротивления). Путешествие по воде тоже исключалось: прямого выхода к морю у Предгорья не было, а судоходные реки помогли бы преодолеть только треть маршрута. Потому самым релевантным вариантом и стал Железный Тракт.

Наземные путешествия, разумеется, тоже не были лёгкой увеселительной прогулкой. С другой стороны, на дорогах куда проще затеряться среди купцов, беженцев, мародёров, нищих, раненых, больных и умирающих. Расчёт Тайной Службы был верным: в этом хаосе оборотническая миротворческая миссия могла перемещаться относительно спокойно. От излишнего внимания разного рода любителей наживы их защищала репутация – мало кто из сомнительных личностей рискнул бы сунуться к вооружённому и тренированному отряду многоликих. В свою очередь, светящиеся символы мирных намерений, сопроводительные бумаги, подтверждающие цели миссии, и герб сохранившей нейтралитет Башары служили какой-никакой защитой на случай, если нужно будет преодолевать заставы и блок-посты.

Да, Гун предоставили почти идеальное прикрытие. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – её спутники при этом рисковали своими головами. Потому-то она, как могла, старалась облегчить им работу.

Все путешественники знают: самое замечательное в дороге – возможность смотреть вокруг. Летишь ты по небу, плывёшь по воде, шагаешь по земле, сидишь на рогах транспортной улитки или созерцаешь мир из окон самоходной машины – неважно. Всё равно мелькающие перед глазами пейзажи, виды, реки, горы, люди, нелюди, города, глаза, жизни – это главное удовольствие, отпускающее душу на свободу, разжимающее обруч на груди, напоминающее, что ты ещё жив. Даже если картины не слишком приятны, они всё равно лучше пустоты. Увы, в данном случае выбирать Гун не приходилось.

Но на такой случай всегда есть второе удовольствие дороги – разговор. Болтовня ни о чём с незнакомым собеседником, которого унесёт потом от тебя течением жизни... идеальное лекарство.

Потому Гун, вынужденно отказавшаяся от созерцания сомнительных красот, была искренне благодарна магу-направляющему, который догадался слегка опустить перегородку между ними и развлекал её разговором.

Кордо был каракалом-полукровкой, не унаследовавшим способность к обороту, но получившим от родителя-оборотня магию, ловкость и долголетие. Он успел повидать Звериные Войны, поучаствовать в нескольких человеческих конфликтах и повозить по миру дипломатические миссии. В процессе этого он приобрёл своеобразный взгляд на жизнь, обзавёлся множеством оригинальных идей и завиральных историй разной степени приличности. Ими, собственно, он с удовольствием делился с нежданной слушательницей.

– ... А вот верю, что люди выкарабкаются. Мне они нравятся, – говорил он. – И ни разу не на завтрак, нечего всякие шуточки, что бродят промеж хищниками, вспоминать! Мясо у человечков невкусное, кстати, проверено. При каких обстоятельствах – не расскажу, не тот коленкор, да и не хочу вспоминать, так что верьте на слово. Речь не о том, ага. Люди мне просто нравятся, типа сами по себе. Люблю я их. Есть в них что-то... дерзкое такое, неубиваемое. Они будто говорят своим существованием всем вокруг: а не пошли бы вы в пешее эротическое? Делайте, что хотите – мы выживем.

– Не знаю, – тихо сказала Гун. – Сейчас, учитывая обстоятельства, в это слабо верится.

– Ну, положим, встряли человечки, это да. Но такие штуки случаются, серьёзно; попадаются хорошие правители и не особенно, дерьмовые времена и годные. Столетии на пятом жизни перестаёшь придавать этому какое-то сакральное значение, смотришь на перспективу. И вот – людишки... мрут легко, это да, но плодятся ведь быстро. А соображают и того скорее. Вот сами думайте, госпожа: и живут они триста лет максимум, и болеют чем ни попадя, и хоть какой магией обладает хорошо если каждый десятый. А всё равно многого добились, так? Строят города, совершают открытия, искусство развивают, даже науку вечности познать пытаются – и это всё в возрасте, когда снобы из вечных рас в большинстве своём кутят и ни о чём серьёзней симпотного тела в постели не задумываются.

– Вечные взрослеют позднее. Это всего лишь связано с разной продолжительностью жизни.

– Да, но в том-то и дело, верно? Человечки не успевают закостенеть. Их жизнь быстрая и яркая, и в этом есть класс: не надо тащить за собой груз памяти и лет, не надо цепляться за то, как всё было. Всё равно цепляются, конечно... Но уж точно не так крепко, как мы. В этом их сила – они умеют меняться, и техногенный мир тому доказательство. На что нам надо тысячу-другую лет, им хватит и сотни. Чудные они, люди.

– Вы много с ними общались?

– Да уж случалось, можете не сомневаться! И воевал с ними, и спасал их, и любил, и убивал... Я выгляжу, как человек, потому меня частенько к ним отправляли, по разным причинам. И знаете, что я скажу? Воевать с людьми плечом к плечу – отличный опыт. Всем советую.

– Да? – уточнила Гун вежливо. Она, как любая драконица, выросшая в Предгорье, относилась к людям... с известной долей скепсиса. Расисткой она себя не считала (по меркам Предгорья она, опять же, была чудо как толерантна), но смертных обходила стороной. Признавала, что среди человечков встречаются неплохие экземпляры, и даже лично была знакома с парочкой. Но в целом люди были примитивны по оборотничьим меркам – просто в силу своей природы, ничего больше.

– Вот вы говорите таким тоном, а знавал я одного человека... да не, не человек даже – человечище! Великой и широкой души. Мы с ним в тюрьме познакомились.

– Такие знакомства просто подразумевают широту души, разумеется, – не сдержалась Гун. – Это же очевидно!

– Не всегда, но случаются времена, когда в тюрьмах сидят личности широкой души, – она услышала усмешку в голосе Кордо. – Такие, какие не умеют заткнуться вовремя, например. Или такие, которые не хотят петь с другими в унисон. Или те, которые оказались не в то время и не в том месте. Или просто те, кто ни разу и ни по каким параметрам не вписывается в то, что называют мирной жизнью по закону.

– И к какой же категории относился ваш друг?

– О, он был всё в одном, как на подбор. Совершенно уникальный экземпляр. Мошенник, вор, редкостный ходок с мерзким нравом, он ни разу не умел жить среди тех, кого считают нормальными. Выполз из сточной канавы ликарской столицы, на тех же улицах научился убивать. Вступил в армию и неплохо там устроился, продавая ворованные драгоценности. Правда, через полгода отказался выполнять приказ – сжигать рынок, полный гражданских. За это попал под трибунал, угодил в тюрьму, сбежал. Там-то мы и встретились, благо меня как раз в очередной раз арестовали по подозрению в шпионаже.

– Обоснованному? – уточнила Гун заинтригованно.

– О, если бы они узнали, насколько подозрение было, так сказать, «обоснованным», меня бы запихнули в клетку для особенно опасных государственных преступников. А так нет, всего лишь бросили в одну из обычных военных тюрем.

– Дайте угадаю – вы с тем человеком широкой души сбежали вместе?

– Ага, – полукровка усмехнулся воспоминаниям. – И вместе же помогли устроить государственный переворот – крали у богатых, отдавали заказчикам, брали себе – ну и бедным что-то бросали, конечно... Должны же они верить, что вся эта заваруха ради них, правда? Хотя, бывали случаи в нашей практике, когда мы действительно защищали бедных, обездоленных – тех, что послабее. У нас же есть сердца! Да и было это полезно со всех сторон – потом наниматели превращали наши подвиги в завиральные байки и использовали для пропаганды.

Гун понимающе хмыкнула. Политика, чьими бы руками она ни творилась, была поразительно забавной темой... при условии, что вы любите чёрный юмор, разумеется.

– Весёленькое было время! Аж всплакнуть хочется, – продолжил он. – Великий был человек! Поразительный стратег. Сколько дел мы провернули вместе... И вместе же мотали из страны, когда пришла новая власть.

– Но вы ведь помогли этому случиться, верно?

– Вот именно, вот именно. Поверьте, госпожа, всякая новая власть очень стремится избавиться от тех, кто помнит её старые методы. Нет, ещё есть вариант – спешно перекраситься, послушно поднять лапки, молиться на новые флаги и уповать на милость правителей... Как по мне, так отменное решение, но мой друг никогда так не умел. Потому-то дома у него не было – и домом ему был весь мир.

– Ваш друг не умел жить в приличном обществе? – уточнила Гун насмешливо.

– Скорее, не умел целовать чужие задницы и подчиняться чужим правилам. Нам с вами не понять – мы из тех, кто целует задницы. Так уж устроены.

– Жизнь предполагает, что рано или поздно придётся кому-то подчиняться! – она и сама не знала, почему в её голосе прозвучало так много самой настоящей, неприкрытой злости. – Есть такие понятия, как долг, ответственность перед своим народом, верность, наконец! А ваш друг просто преступник и дезертир.

– Вижу, – полукровка тихо засмеялся. – Вас это волнует, верно? Разумеется – в разгар-то такой войны. И я согласен с вами по всем пунктам. Но видите ли, есть много характеров под этим Небом, госпожа. И все они для разного заточены. Как, есть, например, домашние псы, гончие или сторожевые; есть стаи волков, а есть – одиночки. И с этим ничего не поделаешь.

Гун задумалась о них с Ижэ. Прямая аналогия, верно?

– Но как вы дружили с тем человеком, если настолько разные?

– Старались, как могли, избегать пересечения интересов. А что ещё остаётся?

Действительно, что?

– А как вы думаете, кто из вас двоих был прав? – не удержалась Гун. – Кто сделал правильный выбор?

– Выбросьте из головы эту чушь, госпожа. Не бывает, особенно в таких вот вопросах, выбора правильного или нет, есть просто – выбор. Благо каждый меряет эту жизнь по себе.

– А что сталось с этим вашим другом? В итоге?

– Умер, конечно – человек же, – голос полукровки звучал настолько весело, что в это ни разу не верилось. – Такая их природа – раньше нас помирать и сочинять завещание позабористей. Но я ещё навещаю его детей, да и небольшую долю в его дурацком предприятии имею по сей день.

– А что за предприятие?

– Да купеческий дом Ланкто. Вы, может, слыхали.

Гун медленно моргнула.

– Значит, мошенник, дезертир, вор и лгун, о котором мы с вами разговариваем – Джакомо Ланкто, основатель первого в нашем мире международного теневого купеческого Дома?

– Ага. Помню, он мне свою идею касаемо сообщества купцов за пивом рассказал. Я над ним ржал, вы и вообразить не можете как – чуть с лавки не упал. А оно вон как всё обернулось... говорю же – люди.

Гун задумалась, что бы тут такого сказать, но тут кабина самоходной машины вздрогнула и завибрировала. Тонкий драконий слух уловил нарастающий гул и грохот, исходящий спереди.

– Надеялись проскочить... не вышло. Держитесь, госпожа, поездка будет жаркой – на южном Предгорном фронте возобновились бои.

Будто вторя этим словам, земля задрожала снова. Гун сжала зубы.

Вперёд. Только вперёд.

– 12 -

Всё вокруг полыхало, взрывалось, горело. Свистели в воздухе заряды из техногенного мира, пытаясь сбить нападающих драконов. Техногенникам приказано было целиться по крыльям – внизу наги позаботятся о том, чтобы враги никогда больше не взлетели.

Жакрам также вложил свою лепту в то, чтобы осложнить нападающим жизнь: проклятия и сети, заготовленные им за время вынужденного бездействия, выкашивали тех, кто пытался прорваться. Три линии обороны, стена вечно горящего призрачного пламени – всё это не так-то просто преодолеть. Нет, он не тешил себя иллюзиями: если подкрепление не придёт, если ситуация не сдвинется с мёртвой точки, их просто задавят количеством. Он хотел бы контратаковать, пробиться ещё дальше вглубь – но, опять же, с ресурсами, имеющимися в наличии, это было невозможно.

Жакрам перевернулся в воздухе, ловко поднырнул под оранжевого неповоротливого дракона и быстро вспорол ему брюхо острыми шипами. Спорим, больше не полетаешь?..

Краем уха он слушал разговоры через прикреплённый к его шкуре артефакт связи: разведчики наносили на карту новые позиции врага, отмечая передислокацию. Наги тоже переговаривались, благо им было чем заняться внизу: некоторые пытались чарами достать особенно ловких драконов, остальные поддерживали щиты третьей линии обороны. Судя по тому, что он слышал от Зелёных союзников, те тоже держались крепко.

"Почему со стороны противника нет никого из знати?" – недоумевал Жакрам. – "Они всегда на острие клина, так или иначе. Мне пришлось очень серьёзно повозиться, разбираясь с тем Алым. Интересно, к слову, кто теперь у них в клане Глава?.. Впрочем, не мои проблемы, да и скорее повезло нарваться на более-менее простого противника. Братцу вон, пусть его в могиле черви догрызают, повезло ещё меньше: столкнуться со взбешенным полубогом, повелевающим водой – сомнительное удовольствие. А он даже сжечь призрачным пламенем реку не догадался, придурок... За что и поплатился. И всё же, кого против меня пришлют теперь? Или парочку, чтобы с гарантией? Или они выставят против меня водного? Нет, едва ли. Все наземные водоёмы сожжены, а человеческие орудия пробивают его".

– Командир, – ворвался в общий шум голос Дорина. – Здесь какое-то завиралово! Часть трупов, которые падают на землю, исчезают! Они не настоящие! Временно осязаемые призраки вроде тех, что умеете создавать вы!

А вот и ответ, чтоб его.

– Пусть техногенники прекратят огонь! Срочно передислоцировать орудия, где это возможно! Гадство...

"Поздно", – шепнуло чутьё насмешливо, и Жакрам по сути был согласен с этим тезисом. Очевидно, по ту сторону стоял некто, весьма неплохо разбирающийся в военном деле. И этот некто всё это время просто изучал линии обороны, запоминал позиции, оценивал слабые места и анализировал.

Будто в ответ на его мысли, со стороны противника в воздух взвились два клина. На острие первого полыхал мёртвым пламенем Призрачный дракон, на острие второго – его старый и огромный сородич, чья шкура отсвечивала стальными отблесками. По земле также двинулись войска, сияя разномастной магией.

"Кажется, здесь нам придётся умереть", – подумал Жакрам. – "Обидно. Мы были в шаге от того, чтобы заполучить Тень Предвечной".

Впрочем, чего он точно не планировал, так это умирать просто так.

– Открывайте огонь из заигрывающих орудий! Уплотняйте щиты над позициями! Дорин, позвольте тем, что идут понизу, дойти до первой линии; используйте рвы и подземные ходы, ждите их там – и режьте, как свиней. Кабо, просигналь нашим Зелёным друзьям, что у нас тут двое Старейшин в гостях – может, их старпёр тоже захочет подтянуться и поучаствовать в вечеринке. Быстро!

Жакрам скорее не слышал, но ощущал, как по его укреплениям волной понеслось эхо команд. Врёте, ребята.

Вы не возьмёте нас просто так.

* * *

У Иды никогда не дрожали руки – лекарская выучка.

Внутри себя она могла пребывать в истерике, страдать от недосыпа, рыдать, как маленькая девочка, но руки никогда её не подводили.

И это было кстати, потому что на фронте нежданно-негаданно разверзлась Бездна.

– Несите всё, до чего дотягиваются руки – ковры, матрасы, одежду – и бросайте на пол! Нам не на что класть раненых!..

– Этот приоритет!

– И этот!

– Мне нужна ещё энергия!

– Ещё энергия тут нужна всем, веришь?!

– Драконы двинули вперёд наземные войска!

Последнее высказывание заставило Иду, которая как раз поддерживала жизнь в оперируемом человеке-техногеннике, вскинуть голову. Лекарь-техногенница, Льена, сдавленно ругнулась сквозь зубы на своём странном, непривычном языке. Артефакт-переводчик не то не смог, не то всё же постеснялся переводить сию конструкцию.

– Коллега, я почти закончила, – добавила она. – Стимулируйте жизненную деятельность ещё минуту, потом снимайте воздействие.

– Принято, – отозвалась Ида лаконично.

Льена ей нравилась. Во-первых, та очень быстро привыкла к местным реалиям, отлично знала анатомию людей и на лету схватывала принципы воздействия магии на организм. Во-вторых, с уважением и без страха относилась к нагам в принципе и к Иде в частности. Она утверждала, что любит посещать серпентарии... что бы это в итоге ни значило. Для сравнения другие лекари, Съерхей и Ангела, бледнели (или скорее даже зеленели), когда смотрели на её хвост. Это мешало рабочему процессу, да к тому же ещё было обидно. Какой женщине понравится, что на неё смотрят, как на монстра? Иде, разумеется, нет.

– Принимайте новых! – крикнули от дверей двое молодых нагов, служивших помощниками лекаря. – Приоритеты!

Ида поморщилась. Она была сильным лекарем, спору нет, но энергетическое истощение давало о себе знать. А ведь вскоре придётся лечить нагов, и тут человеческие специалисты практически бессильны...

– Коллега, я на подхвате, – Льена быстро коснулась плеча Иды. – Пока проветритесь минуту. На вас лица нет.

Иде хотелось спросить, что конкретно значит это выражение и является ли оно синонимом энергетического истощения, но она была слишком для этого слаба. Видимо, ей действительно не повредило бы несколько минут в одиночестве.

Или почти в одиночестве.

Дракончик – Ида назвала малышку Чаку – бросилась к ней сразу же, тихонько фыркая, и попыталась свернуться трогательным клубочком вокруг Идиного хвоста. Магическая энергия потекла по жилам нагини вперемешку с тёплым эмоциональным откликом.

Чаку щедро делилась с ней энергией. И совершенно искренне считала своей мамой – на том уровне, который был доступен этому новорожденному, едва стоящему на лапах существу.

По логике Иде стоило доложить об этом, безжалостно выкачивать из глупой дракоши магию – но она не могла бы себя заставить это сделать. И даже придумала для этого логическое обоснование на случай, если история всплывёт. Но по правде Чаку с её куцыми крылышками, огромными лучистыми жёлтыми глазками и неуверенной поступью твёрдо и прочно заняла место в её мире. И, что хуже всего, Ида не хотела и не могла с этим бороться.

– Леди Ида! – у помощника, буквально ворвавшегося в комнату, было на редкость взбудораженное лицо. – Вы с этим зверёнышем? Там ещё одного принесли, в человеческом обличье, почти дохлого – вам на опыты! Когда наши отобьют нападение, повеселитесь!

Ида мысленно усмехнулась этому "когда". В некоторых случаях слово "если" не принято произносить вслух, не так ли? Прикрыв глаза на пару мгновений, она осторожно погладила Чаку и поползла вперёд – навстречу крови, смерти и новому подопытному.

* * *

Лимори точно знала – снаружи идёт жестокий бой.

До неё не доносилось ни звука – драконья звукоизоляция не оставляла воздушным волнам шансов, – но другие чувства остались при ней. Возможно, при некоторой доле наивности она смогла бы принять дрожь пола и стен за землетрясение... но вот перепутать с чем-то энергию боли, ярости, отчаяния и смерти, витающую вокруг, она не смогла бы. Ни как Жрица Предвечной, ни как существо, само пережившее немало битв.

Глаза в подобных обстоятельствах всё равно были бесполезны, потому она рискнула полностью отрешиться от тела, сунуть нос в мир Духа, на самую глубину, дабы хоть там незамеченной понаблюдать за происходящим. А происходило... прямо скажем, много чего.

Здесь, на самой изнанке того, что принято считать бытием, всё выглядело совсем не так. Не было – и не могло даже в теории быть – тел, чётких границ, очертаний и рамок. Например, человек и дерево могли выглядеть примерно одинаково и сливаться воедино – при условии, разумеется, что человек очень хорош. И достоин того, чтобы привлечь благосклонное внимание дерева. *

*Хотя, не все деревья так уж разборчивы в связях с двуногими. Особенно ясно это прослеживается на примере знаменитых северных лесов. Вот, например, ивы, ели, пихты, сосны и осины, подпитывающиеся холодной энергией Предвечной, щедро делятся с любым существом, отмеченным Ею, но бесполезны и даже опасны для остальных. Дубы же, (равно как и баобабы, щедро разбросанные по пустошам у Вольных Городов), будучи любимчиками Изначального, щедры с Его адептами и просто личностями, приглянувшимися Ему в силу храбрости, воинственности и прочего; однако, они капризны и очень скрупулёзно выбирают, с кем делиться, а кто этого ни разу не достоин. С другой стороны, всегда есть липы, берёзы и клёны, которые по легендам являются любимчиками богов весны. Кто знает, правда это или нет, но они в любом случае раздают свою энергию направо и налево, всем желающим. Лимори встречала мнение о том, что эта щедрость связана с их кратким веком: в отличие от тех же дубов и сосен, клёны, например, не успевают поумнеть и закрыться в себе, стать разборчивыми. Они юны и наивны – насколько юны и наивны могут быть деревья. Сама Лимори, из клёнов видавшая только краснолистный башири, ничего не могла сказать по этому поводу: башири были самыми долгоживущими среди своих сородичей и славились сложным, непредсказуемым нравом.

Это всё сложно для восприятия существа, далёкого от высокой магии, но для Лимори вся эта мешанина эмоций, ощущений, связей, энергий, воль и снов была если не домом, то неким аналогом безопасного чулана, куда она любила сбегать ради отдыха от случая к случаю. Соответственно, она научилась немного разбираться в той дикой мешанине, что тут происходит, и интерпретировать её по отношению к реальному миру.

И сейчас ей казалось, что вокруг схлестнулись два моря, тех самых, никогда в жизни ею не виденных; две приливные волны, опустошающие всё на своём пути, соперничающих – кто же разольётся здесь, кто станет главным морем? Странная аналогия, но другой она не могла придумать.

Битва – природный процесс, если разобраться. Естественный отбор, как его предпочитали называть сторонники техногенной науки; закономерное сражение за выживание, в итоге стимулирующее развитие. Да, тяжело было чувствовать смерть всех существ в безжалостно иссушенных реках, агонию тех самых деревьев, животных, да даже скал, безжалостно порушенных и уничтоженных. Да, не проще ощущать отчаянную решимость, боль, беспомощность и смерть множества разумных – или считающих себя таковыми. Но с глобальной точки зрения война, очерчивающая границы государства, толкающая вперёд науку, помогающая избежать перенаселения, была... некоторым образом полезна.

Увы, оказавшись в самом её средоточии, очень тяжело заставить себя мыслить подобными категориями.

Чужая боль горчила на языке. Лимори не была лекарем с подлинным призванием, но за годы Жреческой работы у неё выработался инстинкт, требующий помогать страждущим. Но это было бы глупо – молотить в дверь и проситься в помощницы, не так ли? Тем более что никто в здравом уме не подумает, что огненная драконица может кого-то там лечить. Огненные маги, какова бы ни была их природа, не бывают лекарями. Вообще никогда. Да и кто станет доверять пленнице?

Потому Лимори постаралась отрешиться от чужих эмоций и задумалась о других возможностях. Не идеальное ли сейчас время, чтобы попытаться сбежать? В такой мешанине энергий и магий никому до неё не будет дела, и едва ли кто-то уловит возмущение поля. А значит... она решительно шагнула к двери, начертала над ней имя Предвечной, готовая к тому, что все охранные чары спадут...

И – ничего не произошло.

Поначалу она была настолько шокирована, что просто осталась стоять, ошеломлённо хлопая глазами. Да за всю её жизнь в Чу ни разу не бывало такого, чтобы имя Предвечной, Той, что одновременно Дверь, Замок и Ключ, не подействовало!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю