Текст книги "Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
– Почему? – уточнила она. – Вы поссорились?
– Нет, мы просто по разные стороны баррикад. Или по одну. Я не знаю, где моя сторона. Да и мало кто знает, думаю: твой родной мир охвачен войной.
В её горле встал ком.
– А наш город?..
– Нет, Вольные Города в войне не участвуют.
Несказанное "пока" повисло в воздухе, но Лимори всё равно ощутила облегчение. Оно было нечестным, видит Предвечная: война не бывает где-то там, далеко; горе и страдания не становятся менее ужасными от того, что случаются с незнакомцами. Однако, так это бывает – каждый волнуется в первую очередь за ту часть мира, которая важна лично для него.
– Кто вовлечён в конфликт?
– Слишком много вопросов, – прищурился Ижэ. – Ты ходишь в мою голову, как к себе домой, и постоянно задаёшь вопросы. Не думаешь, что теперь моя очередь?
– Спрашивайте, – Лимори это не слишком испугало. Если и есть в её жизни секреты, то они не её личные, но Храмовые. Всё остальное она была готова открыть хотя бы для того, чтобы сломать стену недоверия между ними. Нет, она не тешила себя иллюзиями того, что сможет совсем усмирить боль в душе этого дракона – до такой степени гордыни она ещё, слава Предвечной, не дошла. Однако, при всём при этом она верила, что способность заглянуть в разум Ижэ дарована ей не зря.
– Что это был за бой, в котором ты получила своё проклятье? – выдал дракон.
Не самый худший из возможных вопросов.
– Вам короткую версию или длинную?
– Давай длинную, что уж там, – усмехнулся он. – Всё равно тут торчать! А мне интересно, между прочим, что за локальные магические войны случались в вашем чудном городке! Больно уж любопытный у этого проклятия отпечаток. Да и время скоротать не помешает, верно?
"Время не нужно коротать, оно и так коротко", – хотелось ответить ей, но она сдержалась.
– Я родилась со Жреческим призванием, – начала она тоном, каким обычно пересказывала ученикам истории о давних временах и дальних странах. – Думаю, вы знаете, как это бывает: сны, предзнаменования, отстранённость от мира живых... Меня заметили почти сразу и забрали из семьи ещё совсем ребёнком. Бабушка с дедушкой, заменявшие мне родителей, навещали меня изредка, но в остальном мой мир составляли Жрицы. Я училась при Храме Тьмы, и это было очень счастливое время: меня окружали книги и мудрые наставники, сверстники, с которыми мы порой пересекались в Храмовом Дворе, были исключительно из семей состоятельных – дети магов или купцов. Тогда мне казалось, что мы живём в хорошем, счастливом городе. Необходимость уважительно склонять голову перед боевыми магами меня не смущала: как ни крути, они – защитники стен, те самые, кто не позволяет волне нечисти поглотить нас... Так думала я. Да, до меня порой доходили новости... Например, дети купцов шептались, что поборы на нужды боевиков выросли втрое; одна девочка из слабых стихийников рыдала, что её выбрал в жёны боевой маг и ей придётся сразу после учёбы войти в его дом, иначе родители умрут; пропал куда-то парень, с которым мы обычно сидели в столовой вместе – мне сказали, что его семья повздорила с боевыми магами. Когда я спросила, что это значит, на меня посмотрели сочувствующе и сказали коротко: "Он уехал". Много позже, повзрослев, я узнала, что мой друг убит вместе с родителями, дом его сожжён, сёстры изнасилованы и брошены в бордели.
Ижэ коротко хохотнул.
– Это интересно, – сказал он. – Продолжай. Как и когда ты узнала об этом?
– Я встретила на улице одну из этих самых сестёр, – сказала Лимори, подавляя горечь ужасного воспоминания. – Я шла по Торговым Кварталам в сопровождении боевого мага (тогда мне ещё казалось закономерным, что Жрицы с призванием имеют право покидать Храм только под таким вот конвоем). Эта несчастная узнала меня, кинулась мне навстречу. Думаю, она дошла до той грани отчаяния, когда всё равно... или переборщила с алкоголем, что вероятнее. Она говорила мне о том, что сделали с их семьёй, а ещё – о моём предательстве. "Ты ничего не делаешь, – кричала она. – Ты с ними заодно! К чему вся твоя богоизбранность, если ты ничего, совсем ничего не делаешь?! Мой брат любил тебя. Как ты можешь идти под руку с его убийцей, грязная лживая лицемерка?!"
– Дай угадаю: эту дуру убили? – усмехнулся Ижэ.
– Да, – отозвалась Лимори сухо. – Люди шарахнулись в стороны, а мой спутник убил её прежде, чем я успела среагировать. "Не обращайте внимания, – сказал он мне. – Девица из неблагонадёжной семейки". И все прохожие просто пошли по своим делам, понимаете?
– Понимаю, – усмехнулся Ижэ. – А как ещё на подобную придурь реагировать? Мало кому хочется сдохнуть за компанию, вот что я тебе скажу. И ты ведь знаешь, что она не имела права ни в чём тебя обвинять, верно?
– Нет, – тихо отозвалась Лимори. – Нет, неверно. Она была права. Да, считается, что Жрецы не должны вмешиваться в социальную жизнь, не имеют право принимать ничью сторону в конфликтах; их дела – дела духовные. Всё так. Но могли ли мы отворачиваться от такой несправедливости? Могли ли закрывать глаза на беззаконие мы, те, кому даровано божественное благословение? Это ли не преступление?
Дракон криво улыбнулся:
– Ты мне одного моего братца напоминаешь. Он тоже постоянно кричал о справедливости... А знаешь, что ещё у вас общего?
– И что же? – уточнила Лимори, по ментальному полю собеседника догадываясь – ничего хорошего она не услышит.
– Оба плохо закончили, – ответил Ижэ сухо. – Он сдох, и поверь, не особенно приятно; ты вот умираешь – как я понимаю, из-за своей жажды справедливости. И вот стоит оно того? Выживают те, кто проходит мимо, Жрица. В техногенных мирах этот процесс эволюцией называют.
– Я не могу говорить за вашего брата, – сказала Лимори резко. – Но я не пожалею ни об одном своём решении, с этим связанным. Будь у меня возможность вернуться во времени и зная, к чему всё приведёт, я бы всё равно поступила точно так же. Оно того стоило, вне всяких сомнений.
Ижэ отвернулся, глядя на свинцовое небо Гахаана.
– И что дальше? Вы сцепились с магом, и он тебя проклял – так, что ли?
– Нет, – сказала Лимори честно. – Мне нравится думать, что тогда эта схватка ничего бы не дала, что мне надо было подумать – и я отступила. Но на самом деле это были, разумеется, шок и страх. Мужчина рядом со мной просто так убил женщину даже не за какие-то действия вроде воровства или нападения, что было бы всё равно ужасно, но хотя бы объяснимо. Нет, он убил её за слова, и это не укладывалось в голове. И все вокруг – и стража, и люди, и нелюди, и торговцы, и волшебники – просто отвели взгляды, как будто это нормально. Вот тогда я и поняла, что с моим городом что-то не так. А ещё я ощутила очень глубокое отвращение к себе самой, к собственному страху...
– Как знакомо, – ухмыльнулся дракон. – Это классика запугивания, Жрица. Ничего больше.
Глаза его были темны, а душа билась в оковах ужаса. Что он вспоминает, интересно – смерть брата? Что-то ещё? Лимори не сомневалась ни секунды: он действительно хорошо знаком с тем, о чём она говорит.
– В любом случае, я вернулась в Храм разбитой, – сказала она. – Закрылась в комнате для медитаций, провела там несколько дней, а после, спросив благословения Предвечной, переоделась в платье небогатой горожанки, переплела волосы, сняла Храмовый знак и пошла в мир. Не буду рассказывать вам, что я увидела там... скажу только, что я вернулась через несколько месяцев с уверенностью: боевые маги, те, кто должен защищать нас, на деле создали паутину страха, насилия и лжи. Об этом я и начала говорить остальным Жрицам.
– Дай угадаю: тебе сказали заткнуться?
– В общем и целом, вы понимаете всё верно, – улыбнулась она уголком губ. – Меня заставили замолчать, но после, когда я продолжила упорствовать, позвали в особый Круг. Так я узнала, что в стане Жриц существует и крепнет движение, которое желает противостоять боевым магам. Причём возглавляет его не кто-то, а Верховная. Молодых особ вроде меня старались не втягивать в это, и поначалу они просто попросили меня вести себя тихо, но я хотела быть полезной; после всего, что увидела, я пообещала себе, что не стану стоять в стороне. В итоге они приняли меня в свои ряды. Мы были не одиноки: недовольство нарастало и среди некромантов. Однако, боевые маги были умны – если можно считать трусость, подлость и расчётливость умом, разумеется. Они старались не нападать на некромантов, поддерживая тем самым негласный паритет. Между тем, сформировалась круговая порука, связывающая боевиков всех структур: и стражу стены, и городскую стражу, и чрезвычайные группы. Они прикрывали друг друга, и все преступления, совершаемые ими, оставались бездоказательными – зачастую о них даже не сообщали, свидетелей было не найти. Если же всё же находились...
– Дай угадаю – они мистическим образом исчезали?
– Именно. Вам стоило бы податься в пророки.
– Знакомая ситуация, – ухмыльнулся дракон. – Видал такое много раз. И порой проделывал...
– Рада за вас. В любом случае, Наместник Чу, призванный присматривать за порядком в городе, оказался в сложной ситуации. Он не желал бросать в бой своих некромантов – они, что бы там ни было, не воины по природе своей, да и оставила бы такая война город беззащитным. Но даже на это можно было бы закрыть глаза. Однако, боевых магов прислали в Чу из центральных городов. Наместник не имел права напасть на них без одобрения совета Властелинов и Наместников...
– А получить такое одобрение он мог только с доказательствами на руках.
– Да. Потому управы на боевиков всё не было, а наши попытки защитить людей ни к чему не вели. И вот тогда Верховная созвала нас и сообщила, что она расписывается в своей некомпетентности. Потому она решила умереть. Принести себя в жертву, дабы Предвечная, увидев нашу решимость, обратила на нас свой взор и прислала решение. Несколько Жриц из старших поддержали её в этом начинании, и в очередное празднование Дня Предвечной они сделали это. И тогда Тёмная Мать действительно обратила на нас свой взор. Силы, которые высвободила жертва, Она направила на призыв. Так у нас появился новый Верховный Жрец.
– И что мог изменить новый Жрец? – насмешливо приподнял брови Ижэ, но было видно, что он заинтригован. – Или он был настолько могуществен?
– Сначала мы тоже так посчитали, – сдержанно отозвалась Лимори. – Наш Верховный – не обычное существо, но в нём нет боевой мощи. Мы не понимали, как он может помочь. Нам оставалось только верить. И мы верили. Как вскоре выяснилось, не зря: в таких войнах магическая и физическая сила безусловно важны, но планирование и то, что Жрец называет политтехнологиями – важнее. Он начал координировать движение сопротивления, привлекать купеческие деньги, собирать компромат и доказательства, вербовать шпионов и подсадных особ, которые провоцировали бы разговоры в стане боевых магов, вести диалог с некромантами. Также Верховный наказал принимать в Храм не только женщин-Жриц, но и мужчин. Братьев. Все дети Жриц мужского пола, которые ранее уходили из Храма по достижении совершеннолетия, с той поры тоже становились Братьями. Они, разумеется, не выполняют ритуальных действий, однако должны помогать нам, защищать нас и Храм.
– Умно, – оценил Ижэ.
– Да, Верховный – одно из умнейших существ, мне известных... Но вы должны понимать, что это всё не было делом одного дня. Я рассказываю об этом быстро, но длилось сие несколько лет. Это было подлинное противостояние умов, и пришёл момент, когда боевики осознали степень нависшей над ними угрозы. Именно тогда случилась провокация: якобы Храм укрывал за своими стенами преступников. "Преступниками", как вы понимаете, были спешно объявлены свидетели, могущие уличить боевых магов. Храм отказался выдать их; и вот тогда посреди ночи боевики двинулись на штурм – именуя это, разумеется, крайними мерами и арестом преступников.
Лимори помедлила, прикрыв глаза – воспоминания были ещё слишком свежи.
– Мы понимали, что не можем их впустить, – сказала она тихо. – Храм к тому моменту был окружён тремя линиями обороны; я была фокусом щита на последней, третьей. Нападение было стремительным и жестоким, шпионы не успели нас предупредить – внешние ворота и вовсе были распахнуты, как того требует Ночное Гостеприимство, а вторые пали за каких-то десять минут, потому что щит там держало только трое послушниц. Когда нападающие пробились к нашим воротам, мы с девочками знали, что дальше укреплений нет. Нас было двенадцать, и мы понимали, что нам некуда отступать: Братья на тот момент были силой скорее физической, магов среди них было не так уж много. Они бы справились, атакуя неприятеля с защищённых от магии стен, но, окажись они в замкнутом пространстве один на один, их перебили бы на раз. И тогда мы решили брать откат на себя. Так, в сознании мы или нет, враг не войдёт, пока хоть одна из нас жива. Это дало бы шанс продержаться, пока другие Жрицы создадут ещё один щит.
– И многие выжили? Из двенадцати?
– Я одна, – сказала Лимори сухо. – Сказалась смешанная кровь.
– Вон оно что, – протянул Ижэ задумчиво. – Имеет смысл. Значит, эта дрянь на твоей ауре...
– Сплавленный откат от множества заклятий и проклятий. Да, всё так.
Дракон в тот день долго рассматривал Лимори, точно силился разгадать сложную заморскую головоломку.
– Возможно, однажды я это пойму, – сказал он задумчиво. – Возможно...
И тогда она поняла, что нечто между ними навсегда изменилось – и, пожалуй, скорее в лучшую сторону.
– 5 -
Снова потекли дни, свинцовые, как тучи над Гахааном, тяжёлые, как ночи без сна. Здесь, в закрытой комнате посреди мёртвого мира, Лимори особенно ясно ощущала бег времени, которое уходит. Она отчаянно ждала следующего прихода дракона – и вот, спустя семь бесконечно долгих дней, он появился.
Ижэ выглядел измождённым. Лимори не знала, что могло бы так измотать дракона – и, наверное, где-то в глубине души даже не хотела знать.
– Может быть, всё же массаж? – уточнила она осторожно.
– Давай – только и хмыкнул он.
Такая немногословность заставила её нахмуриться ещё больше: если уж у этого дракона не хватает сил даже на язвительный комментарий, значит, дело и впрямь плохо.
Лимори была ни разу не лекарем, видит Предвечная. В теории у неё и вовсе не должно быть таких познаний – Жрецы Тьмы и Смерти, прямо скажем, предназначены для других вещей. *
*Теоретически их предназначение – избавлять прихожан от последствий вредоносной магии, а также проводить обряды инициации разного типа, включающие в себя ритуальную атрибутику смерти и воскрешения; сюда могут быть отнесены как погребение, так и, например, свадьбы или разного рода посвящения. Также долгом Жриц были беседы с гостями Храма и помощь им советом, а порой и делом – зависимо от обстоятельств. Именно к Жрецам Тьмы и Смерти приходили существа, пытающиеся справиться с потерей и отпустить прошлое; таким образом, Храм Тьмы делил с менталистами обязанности по врачеванию хворей разума. Также Жрицы были хранителями знаний и учителями. В условиях Вольных Городов, где практически не было учебных заведений, школы при Храмах были крайне востребованы и играли важную социальную роль.
Однако жизнь в тяжёлые времена, дефицит лекарей в Вольных Городах, гражданская война, обязанности преподавателя и сложившаяся в последние годы среди простого люда привычка доверять Жрицам больше, чем магам, сыграла свою роль: Лимори в некоторых вещах могла бы дать фору лекарям. Ей по жизни много раз приходилось принимать роды, вскрывать нарывы, извлекать из мягких тканей колюще-режущие предметы, а также в принципе доставать из разных отверстий на теле разное нечто, для этих самых отверстий явно не предназначенное (в этой сфере чаще всего отличались дети, тянущие в рот, нос и уши всякую ерунду; но отроки и взрослые, пытающиеся уестествить себя или ближнего максимально оригинальным способом, тоже частенько блистали на этом поприще).
Отсюда, собственно, взялись и навыки массажа: воздействуя определённым образом, она могла влиять одновременно на тело, разум и энергетику существа. Конечно, с драконами она такого не проворачивала, потому сначала надо просветить энергетические точки. Но в остальном...
– Это потрясающе, – промурлыкал, словно кот, Ижэ, когда она прошлась ногами по правильным точкам на его спине. – На кой тебе карьера Жрицы? Подалась бы в элитные шлюхи – цены бы тебе не было!
– Тогда цена бы как раз была, – возразила Лимори тихо.
– Тебе бы только придраться к словам!
К дракону возвращалось былое ехидство. Неудивительно: Лимори вытягивала из него усталость, боль, страх и не хотела даже знать, каким будет откат. Однако, она в любом случае гниёт здесь, наблюдая за движением туч. Возможность помочь хоть кому-то, быть полезной – это было ценно для неё.
И интригующе, что уж таить нечисть в подвале. Возможность изучить энергетику дракона дорогого стоит. Тем более... А это ещё что?
– Ты благословлён Предвечной? Или... проклят? – вопрос вырвался раньше, чем она сумела себя сдержать.
И, разумеется, Ижэ тут же сбросил её с себя – хотя, надо отдать ему должное, не на пол, а на кровать.
– Хватит копаться в моих секретах, – сказал он. – Иначе живой я тебя не отпущу.
Лимори, кажется, всё же не смогла подавить горькой улыбки. Она в любом случае не уйдёт отсюда живой, верно?..
Дракон явно понял, о чём она подумала, но комментировать не стал.
– Эта война затянется, – сказал он вместо того. – Она переросла в позиционное противостояние и продлится долго. Тебе ещё немало времени придётся просидеть здесь, Жрица.
В сердце заворочалась глухая тоска.
– Что же, пусть так, – сказала она твёрдо. – Это не пугает.
Они лежали рядом на кровати. Лимори смотрела в потолок, а дракон подпёр кулаком голову и задумчиво рассматривал её.
– Скажи мне, Жрица, – начал он задумчиво. – Если бы у тебя на руках было оружие, способное преломить ход войны – что бы ты делала?
По спине Лимори пробежал холодок. "Это оно", – она не услышала шёпота, но ей показалось, что внутреннее чутьё, и окружающий Мир, и сама Предвечная сказали ей об этом. – "За этим ты здесь."
Но во что вляпался этот мужчина, если сама Предвечная, обычно редко проявляющая Волю без просьб служителей, направила Лимори сюда? Жрица покосилась на Ижэ. Что в тебе настолько особенного, дракон? Что ты такого совершил? Тут Лимори могла лишь теряться в догадках.
Казался ли он чудовищем? Определённо, нет. Он много чего говорил, и она не сомневалась, что совершал ошибое не меньше. Однако, в нём не ощущалось той гнили, пересечённой черты, которая была спутником истинного, подлинного распада личности.
С другой стороны, тех, кого с самого начала пути можно назвать чудовищами, исчезающе мало – и зачастую это узкомыслящие существа, жестокие в своей примитивности. Остальные же этими самыми чудовищами становятся не сразу, а почти незаметно, исподволь, шаг за шагом. И в этом смысле несчастный ребёнок, выросший во взрослого, запутавшегося в своих масках – идеальный базис. Из таких выходят самые отборные монстры.
Или не выходят. Никогда не следует умалять значение личного выбора.
– Как я могу дать ответ, не зная подробностей? – спросила она мягко, чувствуя, будто ходит по тонкому льду. – Фраза "преломить ход войны" звучит замечательно. Только вот не будет ли она означать ещё большее кровопролитие?
– Умница, – усмехнулся Ижэ. – В этом суть. Если я воспользуюсь папочкиным наследием, то масштабных, массовых и, что важно, совершенно бессмысленных жертв не избежать.
– Тогда... Возможно, я буду банальной, но очевидный ответ – вам не следует применять это оружие, разве не так?
– Если бы, – усмехнулся Ижэ, и ей почудилась горечь, промелькнувшая в его глазах рыбьим плавником. – Если бы всё было так просто. Ладно, Жрица, оставим разговор пока что. Я вот подумал, что сидеть тебе тут ещё и сидеть, и в этой комнате ты, скорее всего, спятишь. Так что... как насчёт того, чтобы посмотреть мою библиотеку? И я разрешу тебе общаться с Даани... бегло и изредка, понятное дело. Что думаешь?
Лимори во второй раз за всё их знакомство едва сдержалась от того, чтобы повиснуть у дракона на шее.
* * *
Ижен шёл по коридору особняка лорда Лаари в Вечном Царстве и прокручивал в голове их разговор со Жрицей. "Очевидный ответ" у неё, понимаете ли... Если бы война велась по принципу "Не хочу применять оружие – значит, не буду", то... да ладно, что уж скрывать – это была бы уже не война.
Он усмехнулся криво, глядя на беснующиеся за окном волны. Лаари любил стеклянные галереи, чтобы видеть русалочье море за окном – это ли не ирония? Впрочем, Ижену всегда нравилась эта страсть наставника: чёрная вода напоминала живое существо, капризное, величественное и разумное. Зря остальные демоны её так сторонятся – многое теряют.
Ижен опёрся рукой о стекло.
Бедная Жрица, она сражалась за лучшую жизнь для своих подопечных, была увлечена обманчивыми идеями вроде справедливости и высшего блага, а потому подставилась. Чего ради? Ижен не был уверен, что сумеет её спасти... Да что там, он сомневался, что даже с помощью Лаари сможет тут что-то сделать. Выторговать жалкие пять лет? Смешная отсрочка. И это понимание злило его до красной пелены перед глазами, потому что Жрица стала... важна. А для него, Ижена, мало кто по жизни хоть что-то значил. И понимать, что одного из этих редкостных существ у него заберёт какая-то дурацкая битва, приводило в ярость.
Она была похожа на покойного братца Ажара, о да. Идеалистичная дура. Так и не поняла – в войне нет ничего душевного, ничего идеалистического – кроме разве что промывания мозгов потенциальному мясу.
Ни разу, чтоб его.
Война – это деньги и ресурсы, это грёбаные интересы хищных тварей разных мастей, делящих сочащееся кровью мясо. Ему хотелось взять её потрясти. "Да плевать всем на людей и драконов, на религию и идеи! Воюют не за этим!". Но она бы не поняла, нет.
Или не захотела бы понимать – дуракам вроде неё вообще нравится думать, что они умирают за благое дело. Что уж там, его папочка тоже рассказывал о великой миссии освобождения Предгорья – куда же без этого?
Ижен рыкнул. В Последнюю Бездну!
Война – это договорённости, сделки, манипуляции, предательства. Это выданные кредиты и розданные обещания. Глупо думать, что вовлечены в развлечение только те, кто фактически воюет.
Так и в их случае: Амо ожидают возможности расселиться в шестом мире и тактично спрашивают, когда союзники будут исполнять обещания; золото фейри и их шпионы, равно как и воины из техногенного мира, тоже даны не даром – должок нужно будет вернуть, и желательно – ресурсами завоёванной страны.
А жизнь Лаари висит на волоске: его пара в Предгорье. Заложник, конечно, немного уравновешивает ситуацию, но всё равно ситуация просто...
– Рефлексируешь? – насмешливый голос Лаари ворвался в его мысли.
– Страдаю, – отозвался Ижен, вложив в голос как можно больше сарказма. – От неразделённой любви. Жить, знаешь ли, не могу!
– Твоя душа тебе не даёт? Ничего, в том числе покоя? – усмехнулся Лаари. – А по моим сведениям у вас всё, скажем так, довольно неплохо складывается.
"Даани ему докладывает, – мрачно подумал Ижен. – Ну разумеется! Разве может быть иначе?"
– Разумеется, я слежу, – сказал демон с неприятной усмешкой в ответ на красноречивую тишину. – Ты мой любимчик, как-никак. Было бы странно пустить эту историю на самотёк... Но я доволен тем, как всё складывается. Да и возвращаешься ты от неё удовлетворённым, как пережравший боли демон-каратель, и отдохнувшим, как после курорта.
– Завидуй молча, – огрызнулся Ижен.
Губы Лаари дрогнули в одобрительной усмешке – ему отчего-то всегда нравилось, когда Ижен дерзил.
– Да я и сам не скучаю, знаешь ли, – протянул демон. – Тебе ли не знать, кто нынче у меня гостит! Так что мне есть с кем... поиграть в шахматы.
Ижен усмехнулся: пристрастие Лаари к этой раздражающе-скучной игре из техногенного мира было притчей во языцах. Собственно, им с Даани тоже пришлось научиться – только для того, чтобы Чёрному Палачу, бедняжке, было с кем играть.
– И кто побеждает?
– Время покажет, – Лаари неотрывно смотрел на море. – Время покажет... Но партия складывается интересная. К слову, об играх: Жакрам вновь пытался связаться со мной. Он был в бешенстве и красиво рассказывал о преступном бездействии и умышленном убийстве его людей. Бедняга, никак не смирится, что он не нужен нам с тобой живым.
– Вот как? – настроение Ижена стремительно поползло вниз.
– Я настаиваю, чтобы ты перенёс свою пару ко мне в особняк, Ижеени, – уронил Лаари. – Пока не приказываю, но – настаиваю. Она – твоя главная слабость. Я должен на своём примере тебе объяснять, что бывает, когда главная слабость попадает не в те руки?
– Я обдумаю это и дам ответ в ближайшее время.
– Ненавижу! – рыкнул Ижен сквозь зубы, оказавшись в своей комнате.
Стол с закусками тактично безмолвствовал, равно как и остальная обстановка; на южном фронте ожидалось наступление, и Ижен пребывал в полном и совершенном дерьме.
Будто иллюстрируя мысль о том, что хуже всегда может быть, зеркало замерцало, сложившись в имя Гииди, личного помощника Жакрама. Ижен очень хотел разбить к бесам проклятый артефакт или проигнорировать его звон, но, увы, права такого он не имел.
– Ну? – сказал он, когда собственное отражение сменилось лицом старшенького. – Что тебе опять от меня надо?
– Сущая мелочь – жизнь моих ребят, – отрезал Жакрам холодно. – Я требую, чтобы ты использовал Тень Предвечной на ликарском направлении.
– Требуешь? – насмешливо оскалился Ижен. – А не перепутал ли ты берега, братец?
Ноздри Жакрама раздулись.
– Хочешь, чтобы я просил тебя по-плохому, маленький брат? Тебе нужна эта победа не меньше, чем мне. Или я должен разослать письма нашим союзникам и ненавязчиво уточнить, почему, имея на руках орудие массового поражения, мы не используем его?
Проклятье.
– Тебя сводить на Гахаан, чтобы в мозгах прояснилось? Хочешь превратить Предгорье в такую же пустыню?
– А ты так волнуешься о местных реалиях, потому что всерьёз примеряешь на себя корону Предгорья? Или твоя пара огорчится, если ненароком сдохнут её родственнички?
"И то, и другое", – мрачно подумал Ижен. "И, разумеется, ты уже знаешь о моей паре, ублюдок манипулятивный... Знать бы, откуда? Явно не Даани. Впрочем, мало ли шпионов..."
– Так вот, – Жакрам покривил губы. – Мне плевать на твои имперские замашки и безумные идеи твоего учителя. И не надо вещать мне с умным видом о Гахаане и взывать к совести: не я заварил эту кровавую кашу. Но я не собираюсь смотреть, как мои люди гибнут, только потому, что верхушка командования – безвольные кретины, которые начали войну, но не готовы её закончить. Думай, Ижеени, и думай быстро.
Когда зеркало погасло, Ижен некоторое время рассматривал своё отражение. Как долго он сможет сидеть на двух стульях? Как скоро ему придётся выбирать сторону? Извечная проблема двойного шпиона – не запутаться в собственной игре. Ещё и эта ситуация с фальшивой парой...
В одном Жакрам безоговорочно прав – решаться надо сейчас. Только вот на что? Да, он сможет ещё оттянуть решение по применению Тени Предвечной. В крайнем случае можно сказать, что не унаследовал эту мерзость, или она не поддаётся управлению (что в какой-то мере правда).
Но вот фальшивой паре пора умирать. Дальше тянуть нельзя.
Да, Ижен предвидел эту ситуацию заранее. Он прямо сказал Ири, что ему нужна смертница, которой можно пожертвовать; он собирался обставить гибель "пары", показательно погоревать, благо имитация эмоций на любом уровне не была для него проблемой, и спокойно жить дальше, куда меньше опасаясь шантажа.
И да, пообещать Жрице помощь "если они выживут", зная, что она не выживет точно, ибо он убьёт её лично – на тот момент это ему показалось отличным дополнительным стимулом для подсадной куклы и вполне себе смешной шуткой.*
*Как ни крути, его учителем был Лаари. В целом даже закономерно, что у Ижена было крайне своеобразное представление о юморе.
Собственно, потому он и воспринял относительно спокойно способности Жрицы, позволяющие ходить к нему в голову, как к себе домой. Каждый раз, откровенничая с нею, он говорил себе: "Ничего, убьёшь её потом".
И вот, когда это самое "потом" постучалось в дверь, он довольно ясно осознал, что едва ли сможет. Собственно, понимание этого пришло в тот момент, когда он предложил ей для изучения свою библиотеку. Да он даже Лаари туда не пускал! Доступ туда имел только Даани. И теперь вот Лимори.
Ижен избегал слова "мои друзья", потому что оно попахивало слабостью. И излишней привязанностью. Да и вообще друзей у него не было и быть не могло.
Однако, если бы они у него всё же были, то Лимори успела каким-то образом стать одним из этих... очень условных... так называемых... конечно же нет, но всё же... друзей. И теперь Ижен пытался понять: а что, собственно, со всем этим делать?..
* * *
– Ну? – кончик хвоста Бади трещал, что выдавало его нервное напряжение. – Что там, командир?
– Снова всё как обычно, – Жакрам устало поморщился. – Не отступать, удерживать позиции любой ценой.
На бесстрастном лице нага ничего не отразилось, но трещотка застыла.
– Принято! Мы умрём, но не отступим. Не сомневайтесь! С вашего разрешения?
– Свободен.
"Не сомневаюсь", – подумал Жакрам тоскливо, глядя вслед боевому товарищу. – "В вас я ни секунды не сомневаюсь. Что вы будете стоять за меня до последнего. В этом вся проблема, верно?"
Жакрам сдавленно рыкнул и прошёлся по чужой, разорённой пещере, ранее принадлежавшей Каменному Дракону, вассалу (или как там у них тут подобные отношения именуются) Ледяного Дома. Труп бывших хозяев сего жилища сгорел в призрачном пламени вместе с останками домочадцев.
Об оставшемся лежать в глубине пещеры яйце Жакрам старался забыть. По-хорошему его тоже следовало бы сжечь, но дракон не мог себя заставить. И приказать никому из ребят тоже не смог, хотя родители этого самого яйца трижды отказались сдаваться и предпочли пасть, так сказать, смертью храбрых, прихватив в Предпоследнюю Бездну двух ребят Жакрама и пятьдесят человек, включая десятерых из техногенного мира – чудо-орудия техногенников до ужаса плохо пробивали броню Каменных.
Он покачал головой. Ижен то ли не понимает, то ли не желает признавать очевидного: жертвы будут всё равно. В любом, чтоб его, случае! И он, Жакрам, не предлагал уподобляться папочке и превращать весь континент в некромагическую пустыню. Но, во имя Предвечной, что мешает точечно использовать Тень, показательно уничтожить пару местных феодальных уделов, чтобы запугать противника, заставить остальных сдаться без крови? Живых существ и природу жалко? Серьёзно? А так эти самые существа не страдают?
