Текст книги "Пара для дракона, или погаси последний фонарь (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
– 17 -
Лимори знала, как никто, что бывают моменты пограничные, ослепительно-яркие. Такие не забудешь никогда – при условии, что вообще переживёшь их, конечно.
Сама она несколько раз в жизни испытывала нечто подобное и искренне верила, что её в этом смысле уже ничем не удивить. Но стоит признать: два пышущих призрачным пламенем дракона, стремительно приближающихся к ней с разных сторон, могли разнообразить чей угодно жизненный опыт.
Один из них был чуть быстрее, но второй, хорошо знакомый и родной – ближе. Они с рычанием столкнулись в воздухе над её головой, разлетелись в стороны и приземлились, выбивая когтями осколки породы и поднимая пыль.
Композиция получилась... прямо сказать, интересная: два мощных зверя застыли в нескольких шагах друг от друга, и Лимори – между ними.
Они казались безумно похожими, эти двое, но было отличие. Один смотрел больше на соперника, а вот другой...
Ижэ не сводил с неё глаз, и было там нечто такое, чего она никогда, никогда не видела у этого дракона прежде.
– Ну здравствуй, братик, – сказал лорд Жакрам. – Не думал, что ты прилетишь за своей куколкой лично. Или думаешь, сможешь манипулировать мной с её помощью?
Лимори не успела задаться вопросом, почему она слышит драконий разговор – Ижэ заговорил в ответ.
– Что ты сделал с ней?
Голос у него был совершенно спокойный, ровный и... мёртвый. По спине её пробежал холод от одного его звучания.
Кажется, лорд Жакрам растерялся. Чего бы он ни ожидал, но точно не этого.
– Что я сделал?
Ижэ сделал лёгкий шаг вперёд. В скале что-то подозрительно завибрировало.
– Я передал тебе, что прилечу. Я выполнил твоё проклятое требование так быстро, как смог. Зачем ты сделал это с ней? Ты же убил её. Ещё и так... Ты, проклятый урод... Ты ведь понимаешь, что этого уже не исправить? Ты хотел увидеть, что я сделаю, когда найду её в таком состоянии?!
Жакрам, судя по всему, не понимал вообще ничего. Он посмотрел на Лимори и, кажется, только сейчас додумался изучить её энергетические каналы.
Хотя в данном случае правильнее было бы сказать: то, что от них осталось.
– Знаешь, Жакрам, ты получишь то, чего добивался, – по шкуре Ижэ заскользили пугающие тени, похожие на щупальца первозданной черноты. – Я выпущу Тень Предвечной прямо здесь, сделаю из твоих змей зомби. Но не из всех, понял? Остальных я буду убивать, медленно и весело, со вкусом. Я отыщу твою сестрицу, отымею на твоих глазах, а после напялю на неё рабский ошейник и продам в бордель в Вечной столице. И позабочусь, чтобы ей достались особенно взыскательные клиенты. Лично позабочусь, понял?!
Лимори застыла, чувствуя вязкий привкус на языке. Ижэ говорил правду, она ощущала. Он действительно собирался это сделать... Она поняла, что скрывать истинное положение вещей не стоило. В оправдание она могла лишь сказать, что не ждала такой реакции от своего дракона.
Она привыкла наблюдать его смешливым, капризным, по-детски жестоким, но... но не таким.
Жакрам, похоже, тоже был к подобному повороту совершенно не готов – в глазах его ярость, растерянность и непонимание поочерёдно сменяли друг друга.
А ещё там, в драконьих зрачках, Лимори вдруг отчётливо увидела растерянность и... уязвимость?
* * *
В жизни Жакрама было много объективно отвратных дней. Но, доведись ему составить список, этот день и час определённо вошёл бы в сотню самых-самых... если не в десятку.
Он просчитался, да так, что не верилось самому. Совершил несколько совершенно идиотских, придурковатых, дилетантских ошибок. И он мог бы оправдать себя усталостью, нервным напряжением, горем, но... когда это, спрашивается, от оправданий хоть кому-то становилось легче?
Почему, во имя Бездны Предпоследней, он сразу не проверил её ауру, не расспросил девчонку о природе её отношений с Ижеени?! Почему не предположил, что, несмотря на маскировку, она – действительно пара брата?
Да, Жакрама сбил с толку тот факт, что она – его пара. Судя по реакции братца, одна на двоих. Или у Ижеени их всё же двое?
Иронично. Спятить можно, если честно.
Но в любом случае надо было подумать головой, а не неведомо чем! Не он ли лично слышал разговоры отца и Эла Зелёного насчёт того, что у "подопытных" могут быть серьёзные проблемы с нахождением пар, психические отклонения и аномальные ситуации на этом поприще? Эл вообще предполагал, что у них может не быть пар; или пара может быть одна на нескольких; или их всех может связать перекрестной парностью; или ещё хренова туча разных вариантов, которые, быть может, были бы даже смешными, если бы касались кого-то постороннего.
Отцу тогда было наплевать – по вполне понятной причине. Но Жакрам-то почему выбросил это из головы?! Ему следовало проверить этот вариант в первую очередь. Проклятье...
Но и это ещё не всё.
Второй неприятный момент – энергетические каналы девчонки.
Они выглядели так, что иллюзий касаемо будущего для этой конкретной эльфийки можно было не питать. И, хотя Жакрам не был тем, кто сколотил этот гроб (основной проблемой были нити проклятия-отката, пожирающие ауру девушки и не позволяющие той восстанавливаться), но его вмешательство, если можно так сказать, забило гвозди. При любом раскладе, протянет она недолго.
Это было... это выбивало почву из-под ног.
Жакрам с самого начала не собирался наносить ей никаких критических повреждений. Он всегда заранее продумывал такие вещи. Он профи в этом, чтоб его, а не возомнивший себя палачом забулдыга! Другой вопрос, что удар предназначался здоровой драконице. Потому-то его не особенно удивил тот факт, что эльфийка потеряла сознание – сама виновата. Работа под прикрытием несёт свои риски, а за ложь всегда надо платить.
С другой стороны, он был отлично знаком с леди Розой и кое-что знал касаемо живучести фейской знати: у этих тварей была отменная регенерация. Не видя второй ипостаси, он не мог определить точно, какое семейство потопталось в родословной так называемой "пары", но из-за цвета глаз и отлива волос поставить мог на Пыльцу Лаванды, Росу Василька, Шёпот Вереска или вовсе Цвет Аконита. Нужно ли говорить, что ярко выраженная кровь любого из этих родов делала потомка почти неубиваемым?!
И вот теперь он стоял перед Ижеени и мучительно пытался придумать, что делать. В душе растерянность боролась с яростью. Какой вообще Бездны эта идиотка решила играть в героиню вместо того, чтобы адекватно всё объяснить?! И почему они все теперь должны расплачиваться за её дурацкие суицидальные порывы?! Вечно с этими бойцами за идею проблемы, причём страдают от этого окружающие. Любой, обладающий хоть толикой проклятого здравого смысла, на её месте поспешил бы объяснить, что возлюбленный точно-точно прилетит, вот прямщас, и пытать меня не надо, мил дракон! Но нет, это же не храбро! И без дешёвого пафоса. А ведь открой она свой рот и заговори, Жакрам бы пальцем её не тронул! Не факт, что сразу бы поверил, не факт, что совсем не причинил боли, но не сделал бы...
Но не убил бы её.
А что теперь? Девчонка – ходячий труп, без вариантов. Увы. Но рефлексировать по этому поводу времени нет, потому что в наличии проблема похуже: Ижеени невменяем. И, как итог, крайне опасен.
По правде, Жакрам вообще во второй раз в жизни видел его в таком состоянии. Первый раз пришёлся на период, когда умер Ажар – что уже говорило о многом. Если Жакрама с Ижеени и объединяло что-то, то это была любовь к самому глупому и самому безумному из братьев.
"Вы с ним очень похожи, – всегда говорил Ажар. – Оттуда и все ваши ссоры."
Жакрам не наблюдал никакого сходства. Но сейчас, в эту самую секунду, впервые за всю длинную историю их тренировочных (и не только) стычек, он видел в глазах Ижеени готовность уничтожить всё на своём пути.
И Тень Предвечной, чёрными плетьми разворачивающуюся за его спиной.
– Ижэ, – голос эльфийки чуть дрожал. – Пожалуйста, не надо.
Как и следовало ожидать, братец её начисто проигнорировал. Не поздновато ли ты спохватилась, курица?!
Она вздрогнула и бросила на Жакрама странный взгляд. Неужели услышала? Впрочем, у него и без того хватало насущных тем для размышления.
– Если ты сейчас на меня бросишься, мы начнём драться, – проговорил он ровно, надеясь, что хоть сейчас ставит на верную карту. – И её зацепит точно, ты ведь понимаешь? Всех в радиусе нескольких лиг зацепит, так или иначе. Ты уверен, что именно этого ты хочешь?
Ижеени тихо рыкнул.
Эльфийка не осталась в стороне: шагнула к нему и положила ладошки на чешую, а после и вовсе прижалась всем телом, будто хотела слиться с огромной бронированной тушей воедино.
Как будто эта машина для убийств – кто-то уязвимый, кого нужно приласкать и защитить.
– Не нужно, – зашептала она с надрывом. – Пожалуйста. Я никогда не прощу себе, никогда, если это случится из-за меня. Я умоляю, пожалуйста... не делай этого со мной. Не надо.
Братья застыли. И если Ижеени явно раздумывал о чём-то вроде "Устроить ли мне локальный конец света или повременить, пока вот это тёплое нечто жмётся к моему брюху", то у Жакрама была другая проблема.
Что-то ворочалось у него внутри, когда он смотрел на собственную пару, обнимающую брата. Такое... странное. С одной стороны, инстинкты проснулись, и очень некстати. Ему хотелось броситься, отобрать девчонку, вспороть брату горло, потому что – моё...
А вот с другой стороны накатила какая-то странная печаль.
Жакрам много чего видел в своей жизни. Он воевал в нескольких мирах, обращал в пыль города и в бегство – армии. У него были любовницы и наложницы, причём многие из них были частью дани и не испытывали по отношению к нему ничего, кроме ненависти. Или являлись шпионками. Или надеялись убить ужасного его, когда он расслабится...
Он умел отличать некоторые вещи и понимал: то, что он видит – настоящее. Не игра, не ложь, не лицедейство (хоть он и считал всю жизнь Ижеени типом, не способным любить вообще никого).
И Жакрам ощутил что-то вроде обиды на судьбу. Ведь, кажется, ему могла бы понравиться эта женщина – сильная, преданная, красивая. Ему хотелось бы, чтобы его шкуры вот точно так же касались эти пальцы, чтобы на него, несмотря на всю остроту зубов и шипов, смотрели с полным доверием и безо всякого страха...
У него могло бы это быть, сложись всё иначе. Если бы над ним не довлел долг, если бы не война и клятвы, если бы не тело Дорина, порубленное на мелкие кусочки, если бы он не сделал то, что сделал...
Но решения приняты, цены уплачены, карты розданы, жребий пал. Обратно ничего не переиграешь – да и надо ли? Они оба сделали свой выбор. Между тем, эльфийка явно не похожа на тех, что раньше тащил в свою постель брат. Опять же, она – пара Жакрама, а значит, должна быть не менее упряма и решительна, чем он сам. Она не отступится от своего выбора, не простит того, что он сделал с ней... Да и смог бы Жакрам уважать её, если бы простила? Он всегда презирал всепрощение, считая его симптомом отсутствия самоуважения.
И мозгов.
И какая разница – теперь? Она обречена. И это отвратно, с какой стороны ни глянь. Потому что Жакрам ненавидел Ижеени, но... быть может, не так уж сильно. Не настолько, чтобы убивать его любимую женщину. Не настолько, чтобы сейчас получать удовольствие от очевидного горя брата.
По правде, это была ещё одна причина, по которой Жакраму было... неприятно. Когда-то он обещал Ажару... хорошо, что тот мудро не стал брать никаких клятв.
– ...так вышло, Ижэ, – шептала эльфийка. – Никто не виноват. Поверь, это всё просто стечение обстоятельств. Ты не... пожалуйста. Ты обещал. Пожалуйста!
В её голосе зазвучали слёзы.
Жакрам нервно дёрнул крылом. Ижеени как будто бы стал немного меньше, сгорбился, словно ярость сменялась горем и осознанием.
Знакомые стадии. Жакраму ли их не узнать?
– Ижеени, – сказал он серьёзно, и, дождавшись внимания брата, продолжил. – Я клянусь Смертью, что не хотел убивать её. Маскировка скрывала подлинную ауру, она отказывалась связываться с тобой. А был бой, и... умер Дорин.
Жакрам заткнулся. Зачем он вообще сказал последнюю фразу?! Или... возможно, и не зря, потому что ярость схлынула с Ижеени окончательно. Он отвернулся.
– Я понимаю, – голос его прозвучал сухо и безжизненно. – Недавно я чуть Даани не потерял.
Жакрам моргнул.
Пожалуй, если бы с неба упал какой-нибудь сияющий божок и выдал нечто вроде "Живите в мире, дети мои!", он и то удивился бы меньше.
– Кто поспособствовал – Лаари или драконы Предгорья? – уточнил он осторожно.
– Скорее первое, хотя я назвал бы это коллективным творчеством. С моим участием и посильным вмешательством приглашённых звёзд.
– Вся наша жизнь в одной фразе, – оскалился Жакрам.
– Не без того. Ладно, – брат холодно посмотрел ему в глаза. – Не думай, что я хоть что-то забыл или простил. Жрица не хочет, чтобы мы с тобой сейчас сражались – значит, этого не будет. Но и Тень Предвечной ты теперь не получишь. Ни при каких обстоятельствах.
Жакрам мысленно поморщился. Всё верно. Чересчур много между ними накопилось всего, что невозможно ни забыть, ни простить. Одним внезапным моментом понимания этого не исправить. Но от братца ему было кое-что нужно, и появившийся шанс на конструктивный диалог он не собирался упускать.
– Ни секунды не сомневаюсь. Но, видишь ли, мне больше и не нужна Тень.
– Значит, ты решил попытать мою женщину, потому что тебе было скучно? – Ижеени уже говорил спокойно и вроде бы насмешливо, но Жакрам отлично ощущал цену этому спокойствию.
– Обстоятельства изменились сегодня утром, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Мне попался язык, утверждающий, что клятвы с нас можно снять. И что ты достаточно продвинулся на этом поприще.
– Вот даже как, – прищурился брат, явственно подбираясь. – И кто же этот внезапный язык? И... насколько он случаен?
Хороший вопрос...
– Ты можешь спросить его об этом сам, – сказал Жакрам с деланным безразличием. – Всё равно ты не сможешь тащить свою девчонку по небу в таком состоянии. По крайней мере, пока её состояние не стабилизируют. Мои лекари, если что, могут заняться этим – под твоим присмотром, естественно.
Он увидел, как в глазах Ижеени заворочались чаши весов. Жакрам шагнул вперёд. Ещё немного...
– Слушай, – проговорил он. – У тебя нет причин помогать мне и есть все резоны ненавидеть. И это взаимно, уж поверь. Но... знакомый враг лучше незнакомого, верно? Если ты всерьёз решился пойти на союз с Предгорьем, тебе нужен кто-то свой, кто прикроет спину. Или ты веришь добрым и мудрым драконам Предгорья?
Ижеени коротко оскалился, выражая своё отношение к вопросу. Верно... ещё бы он, воспитанник Лаари, видел в Предгорье надёжного союзника. Ну же, ну же...
– У меня есть Тень Предвечной на такой случай, – проговорил он в итоге. – Зачем мне ты?
– Тень может многое, – сказал Жакрам сухо. – Но – не всё. К тому же, она похожа на таран, сметающий всё на своём пути, а в некоторых ситуациях бывает нужна отмычка. В обмен на свободу я многое могу сделать, Ижеени... Даже присягнуть тебе, как Главе Клана, на верность. И – быть отмычкой.
– Свобода, – хмыкнул Ижеени. – Красивая сказочка, в которую верил придурок Ажар. Истинные пары он тоже идеализировал, между прочим. Ну не идиот ли?
Жакрам понимающе кивнул. О да, идиот. Общая проблема идеалистичных идиотов как раз и заключается в том, что в живой природе долго они не живут.
– Но так ли всё радужно, как кажется? – продолжил Ижеени. – У меня есть причины верить, но... ещё больше их на то, чтобы не верить.
– Но ты ведь не собираешься отмахнуться от самой идеи, я прав? – главное – осторожно, чтобы не передавить. – Ты слишком практичен для этого. Как бы Лаари к тебе ни относился, мы оба прекрасно знаем: он безумен. И болезнь его только набирает обороты. Рано или поздно он уничтожит всё, что ему дорого и важно, просто потому что так работает это дерьмо. Хочешь быть связанным с ним клятвами в этот момент? Не думаю. Опять же, в этой ситуации, если я верно понял, тебе нужен союзник из наших. Жоран? Он адекватнее всех, но и моложе всех. Его реакции невозможно предсказать, а уж контролировать без клятв и вовсе будет почти невозможно. У него нет ни "змей", как ты их называешь, ни кого-то вроде твоего Даани. Всё, чем он подлинно увлечён – техногенные игрушки и науки. Или скажешь, что я не прав? Про Дижи я и вовсе промолчу – этот обожает папочку и безо всяких клятв предан его идеям – раз, ненавидит общественный строй в Предгорье – это два, ненавидит тебя – это три. Не назвал бы Дижи идиотом, к слову, вот ни разу нет. Но он объективно опасен.
– А ты, конечно, зайчик и солнышко.
– А мне, конечно, есть что терять на этой войне. Как и тебе.
Ижеени раздумывал. Закономерная злость на Жакрама и недоверие к нему явно боролась в его душе со здравым смыслом. Кажется, он бы легко согласился, если бы не то, что произошло с девчонкой. Бездна!..
И тут снова встряла эльфийка. Она явно хотела что-то сказать, но закашлялась, судорожно и страшно. На глазах её собрались кровавые слёзы.
– Так что ты там говорил о своих лекарях? – уточнил Ижеени.
Жакрам выдохнул.
Первый шаг сделан.
– 18 -
Оставшись наедине с Зиком, Ида тут же почувствовала себя неловко. И немного глупо.
Она корила себя за то, что не успела рассказать Жакраму о странностях пленника. Или не захотела? Спорный вопрос. Она собиралась это сделать, да, но как могла оттягивала момент. Жакраму сейчас немного не до того, верно?..
Так себе оправдание. Но другого у неё не было.
Может, потому-то просьба кузена особенно сильно выбила её из колеи. Ну, или причина была в том, что Ида... как бы это сказать... не особенно хорошо умела выведывать информацию у мужчин.
Если речь не шла о постановке правильного диагноза, разумеется.
В остальном же она была... прямо скажем, ужасна. Не смогла соблазнить даже Дорина – который, честно говоря, спал со всеми подряд. Куда уж ей служить коварной хищницей и роковой шпионкой! На эту роль пошёл бы некто вроде подруги Жакрама, леди Шип Розы. Вот уж в чьих глазах отчётливо читалось, что к её ногам любой мужчина упадёт по первому же кивку – только пальчиком помани. Эх, вот бывают же женщины... Впрочем, эльфийки – то эльфийки. Очарование у них в крови, даже у тех, кому на мужчин наплевать с высоченной колокольни. Просто сущность такова.
К слову, в этом во всём Иде виделась некая ирония. Дело в том, что среди нагинь было принято мнение, будто женщины, отправляющиеся вопреки всем запретам в походы вместе с воинами... скажем так, крайне опытны в любовных делах. И развратны. Даже на Иду, особу знатную и достаточно важную, поглядывали косо. Что уж об остальных говорить?
И, быть может, некоторая доля правды во всём этом была.
То есть, с одной стороны действительно существовал тип девушек, которые путешествовали вместе с военными и удовлетворяли их мужские потребности. Редко когда нагини выбирали себе такой путь (хотя всякое бывало – с учётом того, что большинство достойных мужчин воевало, а им приходилось прозябать в резервациях и ждать избранников годами). Однако, по правде, чаще подобным занимались представительницы других рас, которые не прочь были провести время в компании наговских мужчин... либо те, кого коснулась война. Те, чьи дома были сожжены, честь и доброе имя – безвозвратно потеряны, и им просто некуда больше было идти.
Ида знала одну человеческую девушку, которую наги нашли много лет назад. Она была военнопленной и оказалась в рабочей деревне, вместе с такими же несчастными. "Я была рада, что меня выбрали для комнаты удовольствия, – говорила она потом Иде в момент женской откровенности. – Я была рада, хотя раньше считала себя достойной и чистой. Я была рада, хотя солдаты заходили и уходили, целый день, и я была для них куском мяса, способом сбросить напряжение. У меня не могло быть перерывов, и прав, даже тех, что могли бы быть у самой дешёвой девки с улицы. Но я была рада, просто потому что мне давали больше еды. Просто потому что это был шанс выжить. Понимаешь? Когда вы захватили ту базу, когда наги меня освободили и спросили, куда я пойду – что я могла сказать им? Мне некуда было идти. Моё тело истощено, я больше не могу дать потенциальному мужу даже детей и знаю, что столкнусь с ненавистью и презрением среди соотечественников. Они назовут меня шлюхой, подстилкой врагов. Они скажут, что я грязная. Что я умею? Что я могу? Так что я пошла с вами. И делаю то, чему меня научили, но теперь – по своей воле. И тогда, когда захочу сама."
Не сказать, чтобы эта история была великой редкостью. Но, услышав её, Ида окончательно отбросила для себя всяческие внутренние предрассудки, бытовавшие среди нагинь.
Была, впрочем, ещё одна сторона: женщины, которые подлинно хотели и умели воевать. Смелые особы, решительные и непримиримые, умеющие отстоять своё место среди мужчин. Такие тоже редко хранили себя, но тут вопрос был уже не в деньгах или блуде, а скорее в самой обстановке и темпераменте. С одной стороны, в таких всегда много страсти. С другой, они видят каждый день реальный облик войны, жестокий и непредсказуемый, где ты можешь умереть в любой момент, как бы ни был хорош. Как знать, что будет завтра? Как знать, кого разорвёт на части, а кто доживёт до вечера? Неудивительно, что они пытались успеть – полюбить, испытать наслаждение, ощутить себя женщиной.
И Ида понимала их. Если бы Дорин сделал хоть один шаг навстречу... Но нет, он не только её игнорировал, но и пресекал ухаживания других. "И сам ни гам, и другому не дам", – говорила по этому поводу Льена, которая считала Иду своей напарницей и спешила поделиться своим мнением по поводу и без. "Вот говорили мне, что бабий коллектив – чисто змеи, – фыркала она. – Вот теперь познакомилась с тобой и понимаю, что люди сильно клевещут на змей".
Так или иначе, Ида не особенно хорошо умела общаться с мужчинами. И теперь смотрела на Зика, пытаясь понять: а с чего, собственно, нужно начать эти самые расспросы? Эх, не быть ей шпионкой...
– Я уже понял, госпожа лекарь, что у тебя плохие новости. Я умираю, да? Говори, не стесняйся. Я готов!
Ида неодобрительно покосилась на паясничающего Медного. Тот, поймав её взгляд, демонстративно похлопал глазами. Она грозно нахмурилась в ответ, но надо отдать дракону должное: беспокойство её немного развеялось, сменившись лёгким раздражением.
– Будешь и дальше полезен Жакраму – выживешь, – буркнула Ида.
– Похоже, мне придётся постараться – твой брат не выглядел счастливым, когда уходил, – прищурился Зик. – Кажется, кто-то довольно сильно разозлил его.
– У нас всех предостаточно поводов для злости, – отрезала Ида.
– Понимаю-понимаю... и всё же...
Что именно "всё же", он не договорил – в дверь осторожно постучали.
– Да?
– Леди Ида, – чуть поклонился страж. – Там это... ваша подопечная. Неадекватничает. Её попытались поймать, но она как взбесилась. Леди Льена говорит, что силу применять нельзя, но... Угомонить этого драконьего выродка?
В этот момент Чаку, панически вереща, попыталась пробиться мимо нага. Как только освободилась, спрашивается?! Страж извернулся, явно планируя ударить обнаглевшую мелюзгу тяжеленным хвостом.
– Пропустите! – рявкнула Ида. – Всё в порядке, ничего страшного. И... оставьте нас.
Чаку, прошмыгнув в комнату, сделала попытку спрятаться в кольцах хвоста Иды. Получилось, мягко говоря, не очень: всё же, дракоша явно не умела пока что сопоставлять масштабы.
– Слушаюсь, – судя по выражению глаз стража, в здравомыслии Иды он в тот миг сильно усомнился. Одна радость – возражать не посмел.
Чаку тут же надрывно запищала, не то жалуясь на жизнь, не то делясь последними новостями.
– Ну что такое, милая? – спросила Ида, осторожно поглаживая трясущуюся дракошу. – Что не так?
– Она чем-то напугана, – тихо проговорил Зик успокаивающим, каким-то воркующим тоном. – Что-то страшное услышала. У малышей слух острее, чем у взрослых – они должны узнать о приближении врага и спрятаться в пещере заранее. Она считает, что ты её мать, вот и примчалась за защи...
Чаку взвыла особенно громко, а в следующий момент Ида тоже это почувствовала – по скале как будто прошлась странная дрожь.
Зик, сидевший в кровати, окончательно перестал улыбаться. Его глаза будто бы превратились в озёра расплавленного металла, зрачки вытянулись. Он на пару мгновений замер, будто прислушивался, а потом уставился на Иду с очень странным выражением в глазах. Слишком сосредоточенным и жёстким, как у того, кто уже принял решение.
– Не знаю, что у тебя на уме, – сказала Ида. – Но тут есть система безопасности. Мне достаточно движения, чтобы тебе переломало все кости. Не совершай глупостей... Иначе я не пожалею.
– Не сомневаюсь, – его голос прозвучал на удивление мягко. – Не бойся, хорошо? Я не сделаю тебе ничего плохого. Но...
В следующий момент комнату залил яркий, слепящий свет, сопровождаемый невыносимо высоким звуком. Ида шарахнулась в сторону, её органы чувств будто бы сошли с ума, и она потеряла ориентацию в пространстве и времени.
Когда же она смогла проморгаться и прийти в себя, кровать была пуста. Дракон стоял посреди комнаты, глядя на неё.
Ида скользнула назад, прикрыв собой Чаку. Она сжала кулаки, призывая на помощь магию. Без шансов, судя по всему, но...
Зик поднял руки в успокаивающем жесте.
– Всё будет хорошо, – сказал он. – Поверь. Но я не могу позволить тебе здесь остаться.
– Я никуда с тобой не пойду, – Ида говорила громко, в надежде, что стражи услышат. Увы, никто не спешил распахивать дверь и приходить на помощь.
– Ты пойдёшь, – сказал Зик серьёзно, зачем-то вспарывая себе предплечье когтем. – И прямо сейчас. Извини, Ида... спи.
И мир перед ней померк.
* * *
Иде было тепло и уютно. Более того, она чувствовала себя отдохнувшей – впервые за такое огромное количество времени, что страшно даже вспоминать. Неудивительно, что просыпаться ей не хотелось – потянувшись всем телом, она свернулась клубком и прижалась к кому-то тёплому и знакомому, собираясь поспать ещё немного.
Однако, в этот самый момент воспоминания о произошедшем обрушились на неё, как кувалда. С ними вместе пришли запахи и тепловые следы – совершенно незнакомые. Разумеется, всю сонливость и негу как ветром сдуло – она вскочила, свернув хвост так, чтобы удобно было быстро прыгнуть, и осмотрелась.
Комната, куда её поместили, ни разу не была похожа на темницу и скорее, пожалуй, напоминала палату какого-нибудь крайне богатого безумца – всё дорого и очень мягко, никаких острых углов, ничего, обо что можно было бы пораниться... что можно было бы использовать в качестве оружия.
Дверей не было. То есть, разумеется, где-то они должны были быть, но заметить их невооружённым взглядом было невозможно.
Тем самым "чем-то тёплым", что прижималось к её боку, оказалась Чаку. Драконочка выглядела совершенно больной, мелко тряслась и жалась к Иде, зажмурившись. На миг нагине стало страшно: что сделали с малышкой? Беглый и быстрый осмотр не выявил на детёныше никаких внешних повреждений, но...
Ида осторожно пошевелила запястьями, призывая магическую силу.
Как и следовало ожидать, та не откликнулась, подтверждая идею захлопнувшейся ловушки.
Ждать пришлось недолго – буквально через несколько минут одна из стен зашевелилась, как зыбучий песок. В комнату вошёл Зик.
Дракон очень изменился по сравнению с тем, каким ей довелось его увидеть в прошлый раз. Роскошное многослойное одеяние, сложно переплетённые волосы, множество драгоценных амулетов и ни следа травм. Он выглядел уверенным хозяином жизни, и Ида со внутренним отвращением подумала, что это закономерно для пленника – отыграться на пленителях.
Особых иллюзий касаемо своего будущего она не питала.
– Рад, что ты проснулась, – сказал Медный своим уже почти привычным лёгким тоном. – Честно говоря, мне пришлось побеспокоиться. Эти красавцы не смогли дать мне ни одного внятного ответа касаемо влияния артефакта на организм вашей расы. Ещё и твоя мужественная защитница постаралась: не подпустила лекарей ни к тебе, ни к себе. Такие вот дела.
– Что вы с ней сделали? – уточнила Ида холодно, не глядя на него. – Почему она выглядит так болезненно?
– Естественная реакция на стресс – малыши очень плохо переносят смену обстановки и посягательства на родителя. Плюс нашлись родственники девочки, которые попытались её забрать, не желая замечать очевидной энергетической связи между вами. Я как раз отчитывался перед командором и не успел поймать их на подлёте. Пришлось лично и прямо здесь объяснять некоторые вещи.
– И они тебя послушались? – уточнила Ида настороженно.
На её взгляд, логично было бы отдать Чаку родственникам; правда, судя по затравленному взгляду самой Чаку, она так ни разу не считала.
– Я был убедителен, – как-то подозрительно радостно оскалился Зик, отчего Ида даже забеспокоилась о здоровье неведомых драконов. – Послушай... Как насчёт небольшого договора: я – возвращаю в комнату магию, ты – не делаешь глупостей? Вам обеим будет лучше, если энергетические потоки будут свободно циркулировать сквозь ваши тела.
Ида внимательно посмотрела на него.
– А что в данном случае подразумевается под глупостями? – уточнила она сухо.
– Попытки сбежать и на кого-нибудь напасть. Это в первую очередь важно для твоей безопасности, потому...
– Оставь эту ложь, – бросила Ида. – Я не стану делать глупостей. Но не надо рассказывать, что ты похитил меня ради моей же безопасности.
Дракон поморщился.
– Это тот неловкий момент, когда так оно и есть, – сказал он. – Я действительно похитил тебя ради твоей же безопасности.
– Очаровательно. И, главное, убедительно.
Вид у дракона при этих словах сделался как будто... виноватым?
– Ладно, согласен, звучит так себе. И, наверное, в твоих глазах выглядит ещё хуже. Давай попробуем так... Я, Зик Медный, клянусь металлом, что сделаю всё, чтобы защитить тебя и обеспечить твой комфорт.
Ида ошеломлённо села на хвост, осознав, что окончательно перестала что-либо понимать.
* * *
Пара изумлённо смотрела на Зика.
Зик изумлённо смотрел на свою жизнь.
Он и сам не понимал, как ухитрился во всё это вляпаться – и каким загадочным образом теперь следует выкарабкиваться из неприятностей с наименьшими потерями.
Конечно, тот факт, что пара теперь на его территории, немного облегчал ситуацию – но, будем же честны, не совсем.
Начать с того, что Зик украл пару. Вот ведь архаичная безвкусица! Она была простительна для их предков, которых психическое состояние половинки волновало разве что чуть больше чем никак – но ему, дракону современному, такой расклад совершенно не нравился. Другой вопрос, что ситуация с самого начала оставляла желать лучшего.
Так уж вышло, что после Клановой Войны так называемые "металлические" дома пострадали сильнее всего.
Если ранее Золотые, Серебряные, Стальные, Ртутные и Медные драконы представляли собой нерушимую и могущественную силу, то после от этих некогда знатных семейств осталось в большинстве случаев одно лишь название. Окончательным приговором послужила сорокадневная война с Вечным Царством, итогом которой стало исчезновение Серебряного и – в перспективе – Золотого домов. Собственно, ходили упорные слухи, что Лир Бирюзовый спровоцировал тот конфликт именно с такой целью... но подтверждения, равно как и опровержения, уже не у кого было искать.
