Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

И если его лишь задело, то Лизу убивает напрочь…

– Папу подождём дома, – безапелляционно объявляет Лиза, смутно припоминая, что Космос обрисовал дочери, как они будут кидаться снежками сегодня вечером, но только днем ей нужно будет провести время в детском саду, – и не обрадуется наш папа, Арюша, если мы обе заболеем. Помнишь, как уколы кололи, чтобы ты не кашляла?

Необъяснимо, но факт: отцовские уговоры работали тогда, когда Лиза признавала своё бессилие в вопросах педагогики с трехлетним серьёзным человеком.

Значит, у Космоса ещё не всё потеряно? Холмогоровой хочется слепо и по-детски в это верить, как в новогоднюю сказку. Странно, что жизнь не убила в Лизе веру в лучшее. И это при её насыщенной биографии, тесно связанной с именем Космоса Юрьевича Холмогорова. Лиза уже не говорила о собственной семье, заметно поредевшей в самый трудный момент её взросления.

Судьба такая. Надежда, что не беды приносить…

– Помню, – скривив пухлощекое лицо отвечает Ариадна, – не надо уколов!

– Тогда скорей в дом, – дипломатические способности никогда не были сильной стороной Лизы, но уж со своей карманной егозой она тоже умела договориться, хоть и с десятой попытки, – скорей, Арь, нагулялись сегодня уже…

– Будет тепло, – Аря аккуратно ставит пластиковое ведро к краю своей личной песочницы, и, подпрыгнув к матери, берет её за руку, – тебе! – улыбка Ариадны подсказывает Лизе, что этой крохотной страннице всегда есть дело до того, что с ней.

Арьку невозможно не любить!

– Счастье моё! – косые лучи не так уж и страшны, когда на тебя смотрят неподкупно и открыто. Холмогорова видела целый океан в добрых глазах своей дочери, питаясь её задором и непосредственностью. – К маме зайчик прибежал?

– Пойдём, мам, – Аречка согласно кивает головой, закрытой от зимних ветров лисьей шапкой с помпонами, – я готова!

– Готова чай пить и книжки со мной читать? – Лиза не могла похвастаться тем, что сегодня сможет достойно развлечь свою синеглазку. И тем более не претендовала на лавры Космоса в этом деле.

– Нет, давай мультики… – но Ариадна рада любому сценарию, лишь бы провести день с мамой.

А лучше и с мамой, и папой. Вместе.

– Что поставить тебе в этот раз? – Лиза заранее знает выбор Ари, но всё-таки уточняет: – Скруджа и утят? Или про принцесс и зверушек?

– Нет, – в своём выборе Ариадна проявляла завидное постоянство, чем нисколько не удивляет мать, – утят!

– Уговор, мой космонавтик! – кто же знал, что мультфильм, который Лиза смотрела, находясь в положении, окажется самым любимым мультфильмом ей Ариадны?

Выражение лица у Арьки самое благодарное. Она смотрит на мать с огромной любовью, которая уж точно должна отогреть расстроенную Лизу и отвлечь её от грустной действительности.

Аре неведомы печали мамы. Ей важно, что её берут на руки, со всей силы прижимая к себе в теплом объятии. И Лизе становится чуть легче. И дышать, и мыслить…

Арька – лучшее лекарство от всех бед!

Следующие два часа Лиза полностью поглощена заботами о своем ребенке, отвлекаясь лишь на одинокий звон телефона – беспокоилась Ёлка. На все подозрения любимой тётки, которой вздумалось позвонить, когда Арька уже начала сонно зевать, нужно было отвечать уклончиво, будто бы проблемы и в самом деле надуманы. Хватит того, что у Черновой случилось прошедшей зимой, а с собственным демоном Лиза разберётся самостоятельно.

Но прежде уснёт рядом с Арькой, охраняя её добрые цветные сны от зла.

***

Космос приезжает в поселок в тот поздний час, когда его дочка видит десятый сон. На часах двенадцать ночи, на календаре сменилась дата – четырнадцатое декабря. Холмогоров измотан и хочет спать, он морально измотан спорами с Беловым по поводу новых условий передачи товара в Душанбе, но ещё больше его осаждает роль оружия, поставляемого «Бригадой» чеченцам. Играли против своих же! Чёрт дери, не хотел он становится причиной гибели русских пацанов, которые эшелонами пойдут на пушечное мясо, однако ничего не мог поделать с раскладом, сложившимся после начала сотрудничества с заклятым другом Кавериным.

Как тут не сорваться? Кос уже не пытался себя сдерживать, когда, оставшись наедине с собой в кабинете рука сама дернулась к коксу, а этот товарищ понимал его быстро. На какой-то момент Холмогорову показалось, что всё идёт прежним ходом, как и до смерти Фархада: ни под кого не нужно подстраиваться, согласовывать свои действия, а в вопросе переговоров по южным путям за Космосом остаётся своё решающее слово. Делает по-своему, а никто потом не капает на мозги, что всё неверно и не по делу.

Космос так бы и продолжал ни о чем не думать, смотря на потолок пустыми глазами, если бы в помещении не оказался Фил. Кос заранее знал, о чём заговорит друг, но выгонять его из уважения не стал. Кто-то же ещё с ним разговаривает в этом проклятом здании? Если Пчёла только и горазд, что твердить Лизе о том, какого же барана в мужья она себе выбрала, а Белый всеми силами задвигает Космоса в дальний угол. Впрочем, Холмогорова это уже не удивляет. Просто из себя выводит за раз.

– Какого хера, Кос?!

– Чего, бля?!..

– Ты по-другому уже прийти в себя не можешь? – Валера отчётливо видит, что Космос под дозой. Может, небольшой, чтобы ноздри пощекотать и голову слегка покружить, но в случае Коса и этого было достаточно, чтобы мозг перестал за себя отвечать.

– Тео, а я очень даже в себе, – Космос с блаженным видом растекается по своему креслу, не скрывая рвущегося наружу смеха, – полный порядок!

– Вы с Белым дважды друг друга обматерили, – разлад между друзьями углублялся с каждым днём, и Филатову казалось, что его одного это беспокоило, – а потом ты сказал, что манал всё, заебали тебя установки Санька. Это как понимать?

– Да мне по барабану, блять, каким макаром! – озлобившись лицом, Кос мрачнеет и глазами. На помощь ему приходят сигареты, которые хоть как-то умели справиться с его нервозностью. – Сам разберусь, чё мне делать! Ясен пень?

– Ты, дурак, знаешь же, чего тебе делать! – Валере надоело повторять заученные фразы, но надеялся, что однажды они подействуют. – Прекратить нюхать направо и налево! Всё взять в руки себя не можешь!..

– Хуйня всё это, как будто я совсем идиотом становлюсь. Что Лизка, что вы все тут… Заладили!

– Зря тебе тут говорить бы стали?

– Хрен вас всех знает!

– И нравится тебе такое отношение?

– Переживу!

Мрачная реальность поступает к воспаленному воображению Космоса, будто дикая черная кошка. Кокаин не поможет ему оторваться от земли. Пакет с белым содержимым скоропалительно летит в мусорное ведро, а Кос с остервенением стучит по столу, пытаясь справиться с накатившим бессилием. Хотят видеть, что он в здравом уме и трезвой памяти? Пожалуйста! Но только легче ли от этого ему?

Дом спит. До несколько успокоившегося сознания Космоса доносится мысль, что не стоит будить жену с дочерью, и поэтому, скинув пиджак в гостиной, он полусонным шагом направляется на кухню, чтобы согреть себе чаю. Противоядие.

Мозг уже ничем не затуманен. Просто настроение такое, что выть хочется, как волку на Луну. Одному…

Лиза появляется на кухне также молчаливо. Достает из тумбочки индийский чай, наливает в кружку горячей воды и сонливо вздыхает. Время ночное, позднее, а они чаепитие устроили. Стихийно.

Но дать слабину и сдаться не хочет.

Если бы в руки упала ему… Он же бы принял!

Горячий чай её не согревал. Лиза впервые в жизни чувствовала пресловутую зиму в сердце, которая несомненно гармонировала со снегами за окном. На душе отчаянно скреблись когтистые твари, а вовсе не кошки, и от декабрьской сумятицы хотелось куда-нибудь спрятаться. Да некуда.

Жизнь её стала похожа на вечный бег по кругу, что только и приходилось искать воспоминания о прошлогоднем спокойствии. А сейчас же всё обманное какое-то и хрупкое. Спичку не зажигай, а то рванёт на месте!

Что изменилось за две недели, пролетевшие после встречи не совсем вменяемого Космоса и представителей московской милиции? Передышка, перемирие, перекур для восстановления утраченного здоровья и моральной устойчивости? Выкусите, товарищи, вы сейчас не супругах Холмогоровых говорите! Ведь одному казалось, что лучше не замечать тучи, собравшиеся на алмазном небе всего-то за каких-то полгода, а другая готова была искупаться в дожде противоречий, но только вы вернуть всё на круги своя.

Во-первых, по факту не изменилось ничего. Космос всё также не признавал, что зависимость давно взяла над ним шефство, а доктора и клиники? Даже анонимно, под чужим паспортом и без лишнего шума? Зачем это ему? Он себя и так устраивает, а что же до близких… Не при них же он открывает свой волшебный ларчик, есть же какой-то негласный договор. Существование Холмогорова в империи «Бригады» и жизнь дома полностью отделялись друг от друга плотной стеной. Хорошо, что не Берлинской, иначе Лиза не ведала и половины из того, что ей рассказывалось.

Во-вторых, Космос с трудом мирился с тем, что Лизе понадобилась дистанция. Он не понимал или искусно делал вид, что не знает, почему жене проще не говорить с ним и обижаться, а когда пытался выяснить, в чем дело, то натыкался на ледяное молчание. Последнее и служило ответом на его вопросы: Космос начинал выяснять отношения и доказывать, что в нем ничего не поменялось, но возмущения не имели должного эффекта.

Как и сейчас. Не выдержал…

– Молчание ягнят, мать его! Кто бы в тебе сомневался, но мне это уже надоело до ебанных чертей! – приглушённо прорычал Космос. Следующим его действием стал удар кулаком по столешнице, на который Лиза хотела бы обратить внимание, но не стала, потому что доставала их холодильника сыр и масло. Есть захотелось. Что за неуважение к мужскому гневу? – Да, моя радость?

– А чему ты удивляешься? – Лиза без спешки готовит запоздалый ужин и себе, и мужу, нарезая хлеб на ровные кусочки. Она почти уверена, что знает причину терзаний Космоса, но так ему и надо. Не она первой подняла топор войны, а теперь не желала признавать, что всё не первый день идёт совсем не по плану.

– То есть, Павлова, тебе ничего не кажется странным? – и кто из них ломает комедию? – Может, ты ещё к соседу переедешь? Тоже богатый, пиджак малиновый в шкафу висит!

– К Вано Вагановичу с третьего дома или кого другого уже мне нашёл? – Лиза не любила выяснять отношения, но останавливаться было поздно: нужно было лишь дождаться, кто первым замолчит. – Ты выбор хоть предоставь, а то я в этом зоопарке твоём не разбираюсь!

– Издеваешься, неугомонная? – Космосу понятно, что жена решила пойти на удочке у собственного воображения, играя с ним, как с дурным псом, но сдаваться не собирался. – Я о твоём поведении говорю!

– Серьёзно интересуюсь! – присев за кухонный столик, Лиза подливает себе заварки из чайничка, а следом наполняет до нужного уровня кружку Космоса. – Мало ли ты за полгода настолько совесть потерял, что тебе любая фря на закуску, а мне сосед, но и у того песок изо всех щелей. Это предлагаешь?

– Совсем берега попутала? – возвысившись над столом, и, преградив Лизе путь для отступления, Кос заставляет её оставить еду в покое. – Посмотри на меня!

– Нет же, Холмогоров, не я тут всё растеряла. Но мне объявление пора писать… Муж гад – верните мужа! – забавно наблюдать, как зрачки Космоса расширяются вовсе не от наркотика, а от удивления. Не получилось испепелить её силой взгляда, так поразит своей неуступчивостью. Раз нравится. – Куда ты пропадаешь? Казино, клубы, там-то тебя понимают за зелёные бумажки. Потом в ментуру можно скататься! Что у тебя следующее по плану? Притон с бомжами? Ну, Космос, даже не солидно, а пацаны и те совсем уважать перестанут!

– Да мне плевать, что обо мне думают! Что дружок Белый, что твой братец… – Кос совсем преграждает Лизе путь к отступлению, усаживаясь с ней рядом, и, крепко обхватив за талию. Она бы и рада вырваться, отодвинуться, но узкое пространство давало ей мало альтернатив. Или нечто другое… – Там вообще уже от бабла мозг отказывает, мать родную горазды продать за гроши, а ты мне про мои заскоки?

– Не переводи стрелки, – глупо бастовать, чувствуя на себе теплые ладони, в которых извечно хочется потеряться, но Холмогорова настроена решительно, если уж Космосу настолько сильно нужно узнать, из-за чего всё накренилось. – И ты меня сейчас сломаешь!

– Зато далеко не убежишь!

– Ты тоже! Будешь лечить мои переломы!

– Всё сказала?

– Всё!

– Что ещё предложишь?..

Лиза неожиданно притихла. Слёзы произвольно захлестнули её в беззвучном рыдании. Душили и лишали воли.

– Не плачь, – Космос поглаживает вздрагивающие плечики жены, не зная, какими ещё методами успокоить её, если не лаской.

Бежит от него, и поэтому замёрзла. Может, не зря бежит? Космос не рассматривал этот вариант. Ему безразлично то, что до неё доносилось. Он с Лизой.

– А чего от тебя ждать, Космос? – Елизавета также продолжает сидеть на коленях мужа, стараясь негромко возмущаться его поведением. – Чего? Дочке наобещал домой вовремя приехать, а слова не сдержал! Который раз… Все потому что все тебе плохие, можно срываться среди белого дня! Я о себе не говорю, не претендую! Но придушить тебя каждый раз хочется…

– Придуши, легче станет… – Космос заглядывает в алмазные глаза, как преданный пёс. Целует мокрые щёки, чтобы Лиза наконец-то успокоилась. Он же успокаивается, когда рядом с ней!

– Только о себе думаешь! – трудно оторвать себя от самого родного и близкого человека, но Лиза вынужденно поднимается, отведя руки мужа в сторону. Минуты слабости ушли, а обида и горечь никуда не делись. Окаянные.

– Вот увидишь, Лиз…

– Что, Космос?

– Брошу! – резко заявляет Холмогоров.

Его голос не терпит возражений.

Лиза не находит слов для ответа. Осторожно обхватывает пальчиками ещё горячую кружку с чаем, рассматривает узоры на фарфоровом блюдце и старается дышать ровно. Рядом с Космосом ей сложно сдержать свой неугомонный характер, а его клятвы таяли мартовским грязным снегом.

Таяли, потому что он не справится один? Друг без друга не жилось. Один сломается, а второй будет зализывать его раны?..

Да. В самом деле…

Слова повисли в воздухе ненужной мишурой. Отпив пару глотков черного чая, Лиза поворачивается в сторону Космоса, остановив на его поникшем лице свой внимательный взор. У него круги под глазами, щёки бледные и губы обветренные. А она всего его любит, потому что видит в нём своё небо. Тонуть готова.

Проходится невесомой ладонью по упрямому лбу, как будто боится позволить себе большей близости.

Хочет ему верить, очень хочет.

Но Лиза не уступает себе.

Твердо встаёт на ноги, удаляясь в сторону спальни. Совсем не слышит, что Космос зовёт её. Как контуженная. Кукла обескровленная.

Устала?!..

Лиза ответит себе на этот вопрос потом, когда сможет сравнить девяносто четвертый год с новыми страницами десятилетия.

Космос же не хочет ничего сравнивать, не задаётся вопросами, а только утомлённо плетётся следом за Лизой. Пусть чай останется забытым.

Безразлично.

Скоро Лиза забудется сном, а Космос потянется к ней, но на этот раз в его зрачках не найти морока. Ему не спать хочется, а смотреть на свою алмазную, находя в умиротворённых чертах абсолютную любовь.

И находит.

Отогревает.

Кос не может оторваться от неё, отпустить, потому что это было правильным. Лиза медленно открывает глаза, чтобы также несмело смотреть на мужа, тайно радуясь тому, что он рядом.

Его никто не украдёт. Лишних нет. Луна не мешает, а небо в покое.

И кто чужой осмелится помешать?

– Молчи… – тихо произносит Лиза, прежде чем чувствует, что снова безвозвратно тонет.

Как и Космос. Без шансов.

В своём огне?..

Комментарий к 94-й. Зима в сердце

Ещё раз предлагаю полюбоваться новой обложкой «Неба в огне» от Camomille:

https://vk.com/wall-171666652_1322

(скоро выложу в группу её второй вариант, который нравится мне не меньше основного)

Ну и я тоже не с пустыми руками:

https://vk.com/wall-171666652_1326

========== 95-й. Забери меня… ==========

Комментарий к 95-й. Забери меня…

Полетели в 95-й!

https://vk.com/wall-171666652_1345

OST:

– БИ-2 feat. Инна Желанная – Забери меня

– By Индия – люби меня так

Жалость признают только дети. Им свойственно принимать всё близко к сердцу в силу нежного возраста и крайней степени доверчивости, а если дело касалось проявления участия к малейшему огорчению, то почти каждый ребенок готов открыть своё раздосадованное сердце навстречу людскому пониманию. Мама или папа погладят своё неугомонное дитя по головке, пропоют на ушко парочку добрых слов и случайные ненастья забыты. Можно припеваючи жить, думая только о том, почему дожди грибные, а облака похожи на сказочных белогривых лошадок. Мечта!

Лиза же давно перестала быть ребенком. Сначала вынужденно, потому что родители стали героями её прошедшего времени, а после того, как Космос стал её главным спутником жизни и в горе, и в радости, то окончательно и бесповоротно. Рождение дочери лишь убедило Елизавету в том, что жалость просыпается в сердце только при виде более слабого и изнеженного создания, а что же до неё самой…

Вот только не надо её жалеть!

Лезть не в своё дело точно не стоит, если расчет на грубость был произведен не со зла, не из праздного любопытства и по глупой случайности. Лиза остро чувствовала подобные людские мотивы. Считывала по взгляду собеседника. Научилась…

И глаза Лизы Холмогоровой больше походили на осколки. Кто-то из знакомых при случайной небрежной встрече обронил подобное мнение, размножив его на живучий нелицеприятный слух. Что ж, может, уважаемые знатоки правы? Если зеркало не врёт, то в последнее время Елизавета Алексеевна Холмогорова выглядит не лучше картинки скелета из школьного учебника. Высокая, худая и бледная. Вырядилась в черное платье, в карманах которого прячет озябшие руки.

Чем не старуха с косой? Сюжет для детской страшилки, которыми в далёкие годы пугал её старший брат, надеясь, что Лизка обязательно поверит. Сейчас же Лизе главное, чтобы дочка не пугалась. Чтобы Арька не теряла свою доверчивость хотя бы рядом с мамой, не замечая, что улыбка на красивом родном лице потухла. И глаза…

Нет, не жалкие же!

Но Холмогоровой стало невыносимо появляться на работе, в гостях у лучшей подруги, у Арьки в детском саду и в любом другом публичном месте. В конторе, где казалось бы никто и рта не мог раскрыть в сторону родственницы Рафаловича и Ёлки, на неё сочувственно смотрел даже кактус из кабинета Гелы. Сам Сванадзе предлагал свою помощь в любое время дня и ночи, но пользоваться добродушием друга Лиза не желала. Хватало того, что на уши Гелы наседал Космос, когда другой адекватный собеседник сходил с дистанции, не желая видеть вечно хмурую морду лица Холмогорова.

Отношения Коса с друзьями в принципе походили на пороховую бочку. Того гляди и рванёт, не оставляя шанса на мирный исход взаимодействия. Непоколебимость излучал только Фил, а Пчёла и Саша закономерно получали от Космоса тысячу проклятий. И Лиза не могла не признать, что половина из них была справедливой. В конфликте не бывает абсолютно невиновной стороны, а Кос мог просчитать, куда ведёт курс бизнеса, взятый Беловым при безоговорочной поддержке Пчёлкина.

Впрочем, не Холмогоровой ломать над этим голову, но теперь и дома у Филатовой стало слишком многолюдно: стоит приехать по приглашению, как на чай заскочит то Белова с наследником, то ещё одна дама из окружения Томы, которая явно знала по слухам, какое двухметровое бедствие живёт у Лизы дома. И что за каким-то чёртом она ещё с ним не развелась, потому что терпит и бежать некуда. Наверное, из-за денег, ведь непонятно, с какой барахолки себя взяла! Да вся Москва и область знала, что у Холмогоровых в доме творится. А толку? Что это меняло?!..

Не бросил же Космос, не останавливается. Только глубже яму себе копает, просвета не видит, а мнение близких давно не слушает, не принимает. А Лиза забывает, сколько раз в ночи обрывает провода, а после едет его искать по темному городу, наверняка зная, где найдет. Находит в том же треклятом казино или круглосуточном ресторане, домой увозит, видя его бессознательность. Пытается в чувства привести, а ему, видимо, смерти хочется. Вот только чьей?

Говорит, что лучше бы своей. Лиза этих слов стерпеть не пытается, слушать не может. Принимает близко к сердцу, потому что рядом с Космосом у неё не получалось иначе; но кляла себя за сломленную волю, когда после очередного скандала, порываясь собрать вещи и уехать на квартиру родителей, сохраняя здоровый сон Арьки, не могла оторвать себя от мужа. Или знала, что всё равно к нему вернётся?

Плевать ей на его неуязвимость. Помнит, что порознь ничего не выходит, как будто солнце везде выключили.

Её Солнце выключило солнце…

Как занятно!

День начинался будто бы прилично. Кос появился на кухне, когда Лиза собирала Аречку в садик. Страшно невыспавшийся и мрачный, он, было, хотел подойти к ним, радуя не слишком опрятным видом и стойким запахом сигарет, но Лиза громко объявила, что они опаздывают везде, где только можно. Уходя, она услышала, как муж ругается наедине с собой, а это значило, что доступен для общества он станет где-то часа через три-четыре. То ли себя проклинает, то ли всех вокруг за то, что с ним во всем не согласны. И поэтому вчера вечером в офисе он снова ловил кайф в белых дорожках, но только долго не получилось: дозы оказалось мало. Заначек не оказалось, а рыскать по нужным номерам в позднее время – мероприятие не для усталого тела Космоса.

Настроение и так в полнейшей жопе. Ничего лицеприятного.

В детском саду Лизу предупреждают, что никто не сможет остаться с её ребенком, если ей потребуется где-то задержаться. Зеленые купюры, обычно помогавшие в решении этого вопроса, роли не играли, а если так и дальше пойдет, то пусть подыщет для дочери пятидневный интернат. Разговор с назидательной воспитательницей чуть не закончился разбором полётов, а Лиза снова сделала вывод, что дело в некой личной неприязни. Детский сад простой и без статусов, воспитатели и родители ровесников Ари живут в реалиях, продиктованных правительством и презрением к лицам наружности, которую представлял собой Космос Юрьевич Холмогоров.

Кто такая при этом Лиза? Жена и мать, но понимать её жизнь не стоит. Елизавета и не настаивала. Главное, что дочку их никто не обижал. И зачем отыгрываться на слабом?

– Тебе бы свою отсюда куда в другое место перевести, а лучше дома осесть!..

Почему-то советовали Громовы, которых Лиза видела по расписанию. Обычно свою дочку они водили в сад по очереди, и часто между старыми знакомыми завязывался недолгий диалог. В последнее время он чаще был сочувственный, и Лиза бы с удовольствием ограничивалась бы одним приветствием с Кариной или Славой.

Тем более к последнему отношение Космоса не менялось. И вроде бы давно помирились, но Косу знать невыносимо, что кто-то его жене вздумал советы давать. Разговор у него с подобными друзьями был короткий и боевой. Издревле.

– Слав, ценю за неравнодушие, – Холмогорова прекрасно осознает, что Москва полна слухами, но вестись на каждый совет не собиралась. Сама решит, куда идти и что делать, если же хвост прижмёт.

– Жалко же тебя, – Громов и сам не считал себя святым. И его деятельность порой заставляла идти на компромиссы с совестью, но Павлова явно не заслуживала переживаний, которыми жила.

Или заслуживала? Сама же выбрала своего бандита, пренебрегая обществом других в неё влюбленных парней. Нет же. Любовь одна и на всю жизнь! Иными постулатами Лиза не руководствовалась.

– Жалко? – переспрашивает Холмогорова, надеясь, что ослышалась.

– Муженёк у тебя бандюган и нарик в одном флаконе. Ещё и вздорный, что только и жди, когда очередные блатные похороны ждать. Вчера он на уши своим концертом какую-то «Метлу» поставил, а сегодня Белый ваш за такие выкрутасы его исключит из всех течений… И как ему такое? Пулю себе не пустит?

– Слава, – холодно чеканит Лиза, выслушав новую порцию умозаключений о собственном муже, – а говоришь, что жалко тебе меня?

– Предупреждал же тебя и предупреждаю, – у Громова свои понятия насчёт того, кому и когда протянуть руку помощи.

– Тогда пожалей Карину, которая ночами в отделе мухоморов на дежурствах допрашивает! – по щелчку пальцем Лиза превращается в подобие Космоса, доказывая, что восемь лет вместе – это серьезный срок. Никто соврать не даст.

– Это другой разговор, – Гром не всегда умел вовремя остановиться. И зачем вообще тормознул Лизку с душеспасительной беседой у ворот дошкольного учреждения? Не действовали же на неё его слова. Это правило не знало исключений.

– Вот именно, что другой, – резюмирует Елизавета, – твой. Значит, что он тебя должен беспокоить, ясно?

– Ясно, – каждый сам выбирает свой риск, – не смею задерживать!

– Привет Карине… – Лиза роняла прощальную фразу, стремясь скорее скрыться из поля зрения бывшего одноклассника.

– Передам! – вот и поговорили…

На работе привычная рутина. Лиза замечает, что нет в ней прежнего энтузиазма к делам, когда мысли обращались только к поиску средств, имеющих силу остановить бешенный ритм развивающейся зависимости Космоса. Даже вместо договора на поставку программного обеспечения в бухгалтерию Холмогорова читает пожелтевшую газету, где отыскала колонки о помощи наркобольным. Пишут, что кому-то помогают народные средства, заговоры, знахари и ведуньи. Бред!

Не настолько же Лиза сошла с ума, чтобы игнорировать блага современной медицины? Если захочет, то пусть едет лечиться за границей; Космос не должен жалеть на это ни денег, ни моральных сил. Но только…

Если захочет!

Всё упиралось в два слова. И не мечтай, Лиза!

Газета летит в мусорное ведро, скомканная ненужный комом, который попадает не цель, а в дверь. И ровно в тот момент, когда кабинет открывается.

На пороге Космос. Лиза раздражённо хмыкает, разворачивается на кресле к окну, не желая смотреть в сторону мужа. Ещё пять минут назад она ломала голову над тем, как помочь ему, как избавить от дряни, которая выводила из него всё человеческое, а сейчас придушить его готова.

А нет! Жалко…

Не как заплаканного ребенка. Но из-за любви?!..

Жалость тут вовсе не при деле.

– Какого хрена, Холмогоров?

Лиза не ожидала, что психотропная встреча с собственным мужем станет её заветным призом куда раньше, чем к ночи.

Соскучился? Или пришёл по зову женской мысли?

– Блять, а говорить нормально ты можешь?! – Холмогорова не остановить, и ему нет никакой разницы, услышит ли его кто-то, кроме Лизы.

Кос приходит в бешенство, но не спешит крушить всё вокруг, доказывая, что и без допинга горазд творить расчудесные вещи. Не житель же глухого леса.

– Могла, – отвечает Елизавета мужу, когда вскакивает с места, плотнее закрывая задвижку двери, – пока в двенадцать ночи твою рожу бледную не увидела. Веришь?

– Мать, не говори, что ты не поняла, с какого лешего так произошло… – Космосу не впервой твердить Лизе об усталости от всего и вся, но ему хорошо известно, что приступы его безволия били горькими стрелами в женскую спину.

Что делать с собой самим? Пока Кос не нашёл разумного выхода, и поэтому так бездарно растрачивал свою молодость, заодно пропуская моменты, имеющие куда более весомую значимость в глазах вечности.

– Не дави на жалость, – нашёл же повод, – ещё один скандал с Белым или моим братцем твоей кармы не испортит. Куда уж там больше?

– Связались с какого-то хуя с непонятными чучмеками, а я всё спускать им должен? И потом спокойно глаза закрывать? Да меня кошмарит, блять, из-за этого!

– Твою мать, Космос, да ты все проблемы так решаешь! Арьку с садика за наше доблестное имя попрут скоро, всюду смотрят косо… И ты тоже обдолбаешься?!..

– Да хоть волос с Арькиной головы, то я к ебени матери!..

– Я не сомневалась, но не об этом разговор, Кос, – Лиза упрямо уставилась на понурую инопланетную физиономию. По привычке хотелось погладить мужа по щеке, прислоняясь ближе и твердя, что всё у них будет хорошо, но сколько раз она это делала, чтобы после понять… Ничего не будет хорошо, если не стараются сразу двое! – Поломка корабля, а все инструменты я спрятала?

– Ты сама как инструмент, – Космос устал от напряженности в отношениях с женой, но и без подсказок ощущал, что сам является главной первопричиной конфликта, – но давай, милая, скажи мне снова, что я херовый муж… Стал!

Его алмазной мало надо. Чтобы был рядом и не нюхал.

С первым – всегда пожалуйста. Со вторым…

Сложнее. И её праведного страха перед коксом Холмогоров не понимал.

Не… за… ви… сим!..

– Обману твои ожидания, – Космос усаживается на стол напротив Лизы, не заметив, что смял бумаги своей пятой точкой, но кого это волновало?

– Тогда новости…

– Ну?

Кос перетягивает на себя ладонь Лизы, не спрятанную за теплый палантин, будто с духом собирается. Смотрит на неё, понимая, что скучает по дням, когда она не ждала от него никакой опаски. Лицо непроницаемое без труда читает. И глаза грустные.

– Старика с должности попросили, Лизк, – продолжая рассматривать ладонь жены, заявляет Холмогоров, для которого прежние заслуги отца – не пустой звук. Ведь он… Космос – сын профессора астрофизики. Подумать только, как круто звучит!

На этом когда-то весь мир строился…

– Как? – Лиза отбросила колкости в сторону, моментально стерев с лица хищную ухмылку.

В последнее время Юрий Ростиславович загружал себя работой не меньше, чем во времена, когда Космос был сильно младше, а тут…

– Почётная пенсия и пару лекций в неделю на полшиша, – как легко, оказывается, оказаться за бортом научного мира, – это, сука, всё, что они могут ему предложить… Время новых кадров, бля!

– Ты был у него? – Лиза не отнимает своей руки. Она смотрит на мужа с долей обеспокоенности, но одновременно обрадована тому, что сейчас его занимает действительно важная тема.

– Поехал, чтобы попросить у него контакт спеца толкового по технике, а потом за жизнь перетереть…

– А дальше, Космос? – Лиза не сопротивляется тому, что её вторая ладонь также уместилась в руках мужа. Со стороны они вообще выглядят странно – похожи на пару замёрзших зверьков, а Кос так совсем хочет закрыть её от света зимнего солнца.

Бережет?!..

– Сидит, трубку курит, книги свои разбирает. Партбилет свой зачем-то достал. Видимо, хлам выбросить хотел, как Надьку в Сызрань!

– Вспомнил тварь какую…

– Прогнали, чёрт возьми, как козла левого!

– Только это отцу сказать не вздумай! Или сказал?

– Да разговора-то не вышло по уму, – Космос продолжает свой неспешный рассказ, – только по факту сказал мне всё. А ещё про то, что Арьку заберёт. До вечера. С умным человеком пообщаться хочет. Ну и тебе помочь, потому что я… Короче, опустим этот момент…

Лиза посмотрела на Космоса с огромным удивлением, переходящим в негодование. Он же не знал, чем отразить темноту её взгляда, потому что слов на его «опустим» у Лизы было предостаточно. Безмолвие продолжалось с половину минуты, пока Кос не решился идти напролом: