Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Будучи уверенной, что Кос далеко не ложная сторона назревающего конфликта, Лиза старалась поддерживать его, вопреки тому, что её собственный брат придерживался иной позиции. Не заводя разговора о том, что мужу следует выйти из игры, она выслушивала его претензии, обращенные не к себе, но главным для себя признавала другое: если из-за ссор «Бригады» он в очередной раз сорвётся, вряд ли кому-то, кроме неё, нужно будет вытаскивать Космоса за уши. Это только её и его проблемы.

С некоторых пор поведение Космоса перестало кого-либо удивлять. Для парней его замашки были чем-то обыденным и приземлённым. Они не считали, что следует спасать его, говорить с ним и разбираться в наболевшем. Но никто и не просил помощи, не ждал у моря погоды. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Да и совестно как-то…

У людей случаются беды и посерьёзнее.

Арька продолжала ворковать над премилым карапузом Филатовых, а Лиза, присев на кроватку рядом, снова погрузилась в непроходимые дебри вчерашних домыслов.

Ей было о чём подумать…

На смену темным событиям октября пришёл вечно пасмурный ноябрь, внесший в жизнь Космоса и Лизы малые крупицы воскресающего доверия и потерянного мирного неба. Строить долгие планы было бессмысленно, никто на них не ставил, и поэтому жизнь в доме супругов Холмогоровых текла даже монотонно: ранний подъем в будни, офисы, заботы о дочери и сонные выходные. Если бы не ряд оговорок, на которые и при очень большом желании невозможно закрыть глаза. Никак не получалось.

Однако если в семье есть ребенок, то ему нужен праздник независимо от погодных условий и недосказанности между родителями. Так уж вышло, что третий день рождения Ари Холмогоровы решили отпраздновать с непростительным перерывом, в очередной раз подтверждая, что девяносто четвертый год сорвался с цепи от бешенства. Ни годовщину свадьбы вовремя справить, ни отметить праздники вовремя и в человеческой обстановке. Чего стоил один юбилей Космоса, в процессе празднования которого виновник торжества чуть не разругался с соседями из-за громкой музыки и огромной собаки, случайно оказавшейся у двери квартиры Холмогоровых.

Не говоря и о глобальных аномалиях, о которых Лиза не могла говорить без дрожжи в голосе, и из-за которых Космос заходился оглушительным криком, проклиная всех и вся за то, что ему перечат. Потому что он пытается всё изменить, каким бы сложным предприятием это не оказалось. Не дурак, понимает ситуацию сам, хоть и не признает, что увлечение, казавшееся ему лёгкой забавой, зашло слишком далеко.

Ноябрь подарил Лизе робкую надежду, что грозовые тучи понемногу рассеялись и у них есть шанс на свободный воздух. Ведь Космос искренне пытался держать себя в узде, не давая лишних поводов для волнений, плавно перетекающих в скандалы. Бравируя собственным обещанием – бросить кокаин в любой момент, Кос показательно выбрасывал белые мешки в мусорное ведро или прямо в окно, повторяя жене, что если она хочет, то он больше не подумает притронуться к запретному.

Клятвы сыпались бесперебойно.

Он же ей пообещал, а значит вытерпит возможные последствия злоупотреблением наркотика и докажет, что его ничего не возьмёт!

Не возьмёт!..

В минуты показательных бесед перед Холмогоровой красовался актер – не меньше!

– Нет, красивая моя, что ты на меня так смотришь? Не убедил?

– Гадаю, чем ещё ты меня удивишь, дорогой. Кто из твоих знакомых следующим мне скажет, где тебя видел! Куда ты рисковал угодить? Что-то там разбил, кому-то по зубам дал, а все из-за чего? Бес попутал?

– Когда я тебя обманывал? Когда не делал то, что ты просишь? Кидал? – искренняя уверенность в том, что жена положительно ответит на беспокоящие его вопросы, не оставляла Коса. – Ты смеёшься надо мной? Павлова! Павлова, твою дивизию, мне нужен ответ честный!

– Да нет же, солнце, мне плакать хочется, а иногда до жути сильно, – любимые вопросы Коса выстрелили точно в цель, заставляя Лизу честно признаться мужу в своих чувствах, – но не у меня здесь крест на груди выбит. Поэтому не могу тебе возразить, куда мне?

– Опять твои долбанные шутки! – наедине с женой Космос как никогда ощущал свою уязвимость, зачастую не имея возможности ей возразить.

– Хорошо, что не обдолбанные! – Холмогорова понимает, что смысла пересказывать мужу все его подвиги, которых, как он утверждал, больше не произойдет, нет.

– Лиза, с какого хера ты так перегибаешь? – напряжение, захватившее пространство между парой, не собиралось исчезнуть. Но никто и не собирался его прогнать, как черную ненастную птицу. – Нахуй я бы я тут распинался перед тобой, если б сбрехнул? За кого держишь?

– Перегибаю? Шагу же тебе не даю ступить! Не зря твои душные знакомые говорят, что жена у тебя – стерва, как меня земля носит да ещё рядом с таким святым человеком? – в душе Лизы возникло огромное желание спихнуть Космоса с кровати на пол, но вместо этого она решает, что ещё не всё ему высказала. – Но на бровях домой ползешь ты, и, Кос, перестань оправдываться тем, что виноваты все кругом! Я, отец, друзья, но, блин, не ты, потому что быть такого не может! Не помню, значит, не было?!..

– Опять скажешь, что я за полгода башку пронюхал? – Космос пытался не замечать, что скользкие качели терпения жены грозили оборваться в сию же секунду. – Ты же понимаешь, почему эта хуйня происходит? И что отрубить концы я не могу! Слишком много на кон поставлено! Всего…

– Тебя всё устраивает, а я на хрен пошла со своими опасениями! – то, что казалось Космосу вполне безобидным, стало для Лизы ахиллесовой пятой. – Всё отрицаешь, лечиться не хочешь. А однажды твоя веселая пятница или грёбанный внезапный вторник могут стать последними! И не надо делать вид, что твой отказ проходит добровольно. Я всё-таки ночами с тобой сплю, слышу тебя! Признай, Кос, что происходит?

– У нас всё нормально! Всё нормально, блять, нигде не дует! Не голодранцы, дитё на всем готовом, чего ещё? – громогласно объявил Холмогоров, скорее, убеждая в этих сомнительных истинах себя, а не Лизу. – Не делай из мухи слона! Заебало ходить вокруг да около… Совсем в дурака превращаете! Обещал – будет тебе! Смогу!

– Тогда перестань орать, Космос! Я совсем не хочу второй раз укладывать Арьку, а если ты опять за двоих всё решил… – на сегодня Елизавета больше не хочет переубеждать мужа в обратном, и потому говорит тише, как будто бы в секунду наглоталась сильнейших успокоительных. – Может, к утру в чем-то разберемся. Кто прав…

Закрыв голову подушкой, Лиза утыкается лицом в простынь, сдерживая рвущийся наружу гнев. С каждым днём ей все труднее втолковывать Космосу о том, что с успехом толкает их жизнь в пропасть, и самое ужасное заключалось в том, что он просто не может с собой справиться. Зависимость оказывалась сильнее, чем желание вернуться к прежним порядкам, где не было места желанию забыться и биться головой о стенку.

Только у кого из них это желание преобладало? У Космоса, когда он, не контролируя свой гнев, срывался неизвестно куда, но известно зачем? Или у Лизы, когда видела перед собой глухие стены, а не человека, который заменил её прежний мир, подарив самое главное?

Холмогорова лучше других знала, что проживание под одной крышей с Космосом не будет тихой гаванью, но не могла опустить руки, не бороться, не побуждать самого близкого на свете человека вернуться…

К самому себе!

А не делать вид, что пробудился от дурного сна, временно прозрев, и у них всё прекрасно.

И яблони в цвету…

– Блять, вот начнёшь же, – Космос протягивает ладонь вперед, воровато погладив Лизу по спине. – Чего ты? Глупишь? Тебе снова всё объяснять?

– Ты придурок или прикидываешься? – не оборачиваясь на мужа, Холмогорова цедит ответы из-под своего укрытия. – К новому потянуло? Как в картишки сыграть, всё на пофиг? И мы?! Других найдешь?!.. – Лиза знала, что Кос поймет: она говорит о себе и дочери.

– Жалкая, блин, как котёнок! – понимая, что скоро жена перестанет сопротивляться, потому что не сможет ни говорить, ни думать, Холмогоров старается максимально сократить расстояние между ними, а заодно откидывает подушку к стенке.

– Нет, дура! Что тебя вообще слушать, если тебе фиолетово, что я скажу завтра?

– Ведьма же? Ленинградская!

– Нет, ты точно обдолбанный, даже не скрывай!

– Да ну нахер, я два дня от тебя не отхожу!

– Чудеса послушания!

– Тебе не в пример…

– Взбесишь же!

Кристальные зрачки Лизы невольно наполняются слезами, она не пытается бороться с накатившим бессилием. Холмогорова молча плачет, чувствуя, как трепетно Космос проводит ладонями по её щекам, а когда он вполне закономерно тянется с поцелуем, то затихает, отдавшись власти момента.

Кто из них победил?!..

– Никуда я не денусь, – Космос не считает, что кокс – всему беда, и поэтому не видит смысла в том, что окружающие постоянно хотят его предостеречь, – от тебя так тем более, алмазная!

– Стеклянная!

– Вот ты зараза!..

– Ты сам на это подписался!

– Не жаловался никогда в отличие от некоторых.

– Нет, ты точно нарываешься, а ничего, что я серьёзно тебе втолковываю, Кос?!..

– Ложимся спать! – коротко объявляет Кос, перетянув жену на себя крепким захватом. Он смотрит в её глаза, наблюдая за тем, как лёд тает. Они устают быть не вместе даже мысленно.

– С тобой уснёшь…

– Я ни о чем не хочу думать, кроме тебя!..

– Заруби себе это на носу, когда вздумаешь, что до тебя никому нет дела!

– Павлова, на тебя смотрю и больше ни о чём… Лиз?!..

У Елизаветы нет сил для возмущения, нет сил для того, чтобы разомкнуть руки и заснуть в обиженной позе. Лиза подвигается ближе к Космосу, окончательно давя зародыш любого расстояния, ловя его взгляд и впитывая каждое прикосновение. Этой ночью ей также не хочется терзать себя сомнениями.

Голубоглазая больше не собирается выныривать из своей вселенной, особенно в момент, когда мужские губы замыкаются на её бледной шее. Космос покрывает Лизу беспорядочными рваными прикосновениями, будто снова боится, что она уйдет или её украдёт его очередное неосторожное слово; не отпускает от себя и на сантиметр. И Лиза, не сдерживая в груди довольного стона, захватывает любимые губы, в миг ставшие покорными её тайным желаниям.

Ночь. Аргументы кончились. Кошки снова стали сговорчивыми и серыми.

И Лиза готова поверить бравым заявлениям своего затерявшегося космонавта. Не потому что за полгода накопилась усталость и хотелось, чтобы Кос прекратил третировать наркоманскими загулами семью и себя, но из-за того, что привыкла во всем полагаться на мужа.

Сложно выбить из-под себя почву, если так хотелось…

Быть рядом.

Комментарий к 94-й. Быть рядом

https://vk.com/wall-171666652_1279

========== 94-й. Солнце светит чёрным ==========

Комментарий к 94-й. Солнце светит чёрным

Огонь, качели, больше эмоций…

Обещанная заключительная часть большой ноябрьской главы!

Хочется вернуться в 90-й, где трава зеленее, но на пятки наступает 95-й.

А всем неравнодушным спасибо за активность! Ценю:)

https://vk.com/wall-171666652_1282

OST:

– Сплин – Черный цвет солнца

– Мам, звонок! Ма-ма, ау!..

Беспорядочный танец молчаливых мыслей Холмогоровой прервал обеспокоенный голосок Ари, которая продолжала держать младшую Филатову за руку, боясь, что гостью украдут подкроватные бабаи. Про эти странных чудищ ей рассказывал отец, когда Аречка не укладывалась спать вовремя, а ему не было причин не верить. Это же папа!

Лиза скрывала нешуточную радость, видя, как Космос и Арька проводят время вместе. Девочка нуждалась в отцовском воспитании не меньше, чем в материнской заботе. Сначала Елизавета раздражалась, ловя виноватый взгляд мужа, обращённый к дочери, но вскорости смягчалась, наблюдая за тем, как сильно Аря привязана к отцу. Особенно после того, как раздражённый Кос, идущий на поводу у своей зависимости, мог не появляться дома и день, и два, а после возникнуть на пороге ненастным призраком. В эти моменты Лиза закрывала комнату ребенка плотнее, а сама безутешно думала, что выход из ситуации придётся искать двоим. Иначе не выйдет. Это не игра в одни ворота.

Однако Космос держал обещание, во что хотелось искренне верить, а Лиза взялась поддерживать его, не подозревая, что ценность обретёт месяц спокойствия под крышей загородного дома, в который она совсем не желала переезжать. Никто не куда не уходил, не заставлял спешно собираться с насиженного места, не глушил боль сказанного и совершённого сторонними методами. Они с Космосом были друг у друга, неразрывно и крепко. Теперь в голове Лизы билась единственная мысль…

Куда улетучился этот месяц?

Почему на пороге декабрь?..

Ведь судьба явно сжалилась, подарив тихие дни, с оговоркой на театральные зароки Космоса и недовольства Арьки, которую с боем и грехом напополам отводили в детский сад.

Может, что из-за внезапно воцарившегося спокойствия Лиза и вспомнила, что близкие друзья нечасто стали собираться вместе где-то, кроме офиса на Цветном бульваре при галстуках и формальных переговорах с партнёрами по новообразованному фонду «Реставрация». Даже выписка Филатовых из роддома получилась пасмурной и протокольной не только из-за дождя, но и понурых лиц встречающих. Пропущенный третий день рождения Ариадны дополнял невеселую картину.

Ситуацию следовало хотя бы подправить, пусть прежние беззаботные времена уходили безвозвратно, а обиды множились, грозя перерасти в снежный ком.

Никто не собирался закапывать топор войны первым…

– Сама ты наш звоночек!

Поцеловав Арьку в щёку, пахнущую душистым детским мылом, Лиза поднимается с места, решив, что сама откроет визитеру двери. Тем более это явно был Витя. Не только часы подсказывали, но других гостей и не ожидалось.

Ряды редели.

– Пап, там идут, пойдем! – позабыв про свою роль няньки, Аря убежала к отцу, обгоняя на поворотах мать. Лизе пришлось срочно подозвать в детскую Тому, а самой улавливать то, как Арька перетягивает всё отцовское внимание на себя.

– Чего, Арьк? – Ариадна взбирается на колени Космоса, который пытался довести беседу с Филом до логического итога, но, видимо, не в этот раз и не при таком маленьком слушателе. – А я тебе говорю, Тео, что огребем мы по-крупному, а потом ещё волосы в одном месте у этого жука рваться будут. Попомни мои слова! – прогнозы на грядущее подождут, Кос отчётливо понимает это, когда дочь порывалась снять с левой руки перстень-печатку. – Ладно, Ежатина приползла, давай притормозим…

– Не ребенок, а «Чип и Дейл спешат на помощь», да, Арюнь? – Валера мысленно благодарил дочь Космоса и Лизы за то, что она живо переключала взор своего папы на себя. – Тащи батю за уши гостя встречать, а то сидит тут, выражается!

Аря ничего не отвечает взрослым, но характерно хмурит бровки, удерживая правую ладонь отца в своих цепких руках. Проблемы взрослых ей неведомы, но отчего-то сейчас Филатову кажется, что Ариадна точно находится на одной волне с Космосом.

Маленький защитник.

– Кос, хватит мучать Фила допросами! – появившаяся в гостиной Лиза не может позволить мужу окончательно достать лучшего друга. – Я встречу, сидите ровно.

– Вот пусть на порожке твой братец и кукует, – произнес Космос, недобро похмыкивая, – а с меня хватит гостеприимства лет на сто…

– Косматый, не неси пургу, – в последнее время Валеру не удивишь тем, что Космос и Пчёла не скрывают своих противоречий, – день нормально начинался!

– А я и не говорю, что в сундуке мышь повесилась, – усадив ёрзающую Арьку на плечи, Кос настраивает себя на то, что эта суббота не может быть испорчена, – но я всю позицию обозначил. Что, Лизк, иди, помаши ручкой нашему долларовому магнату!

– Аря, – у Холмогоровой есть единственное пожелание, которое она и высказывает дочери, прежде чем уходит из гостиной, – присмотри за папой!

– Да что за мной палить-то всё время?

– Тебе полезно!

Лиза быстрым шагом направляется в сторону входа, готовясь к тому, что сейчас же услышит от Пчёлы такие же неосторожные заявления о Космосе, на которые она не сможет безразлично среагировать. Уже не раз Витя доходчиво ей пояснял, что поведение Коса – тревожный знак с самых первых весенних передряг, на которые друзья ещё пытались обращать внимание, пока вконец не осточертело.

Ей бы поберечь себя и дочь, а на языке Пчёлы такие слова значили лишь одно: развод – событие неминуемое. И нечего давать друг другу шансы. Пчёла же предупреждал, что будет сложно. И вот оно… Накаркал!

Витя не подвел: оказался на территории без опозданий. С цветастой коробкой в руках, букетом алых роз, но вымученной улыбкой. Очевидно, что последнее предназначалось хозяину дома, голос которого слышался из каждого угла.

– Ну ты в полной экипировке, Пчёлкин! – подарив брату малый луч восхищения, Холмогорова оценивает, что он всегда держит марку. И одет с иголочки, и боеприпасы наготове.

– Служу Советскому Союзу и тебе, – Пчёла отшучивается, предчувствуя, что возможно здесь ему рады не все, – веришь, сестрица?

– Не ври, Пчёл, – Лиза освободила брата от ноши, а следом помогла снять светло-коричневое осеннее пальто. – «Детский мир» ночью грабанул? Мы из-за такого короба в детстве точно бы передрались. И дня два бы не разговаривали!

– Я по этим меркам и выбирал, – эта версия вполне устроила Лизу, которая никогда не сомневалась в силе фантазии родственника. – А где всё, чего не встречают? Муж твой пришельцев встречать готов, а не брата ближнего?

– Вить, прошу тебя, пожалуйста! – размусоливать тему развода с Космосом, о котором так часто заговаривал Пчёла, Елизавета не хочет. Это не дело её брата. – Во-первых, ни слова при Аре. Она начинает всё понимать, ушки на макушке!

– А чё «во-вторых» будет на этот раз? – Виктору не лень напомнить сестре о том, кто есть Космос Юрьевич Холмогоров. – Молиться пойдешь, чтобы твоя махина ёбнутая не подохла случайно от передоза? Или нет, Лиз, он же у тебя теперь бросает!

– Во-вторых, будешь конопатить мой больной мозг, то рискуешь загреметь в больничку с нервным срывом или телесными повреждениями, – старание вести диалог тише пересиливает в Лизе желание доказать Пчёле, что про её Космоса лучше не говорить в негативном ключе. Она сама с ним разберётся! – Понял, Вить? Закончили стихийный базар-вокзал?

– Ой, блять, началось в колхозе утро! – сестра казалась Пчёлкину непробиваемой. Как не убеждай, что семейная жизнь вместе с Космосом изначально выглядела обречённой – всё равно в одну стенку будет биться.

– А оно и не заканчивалось! – Виктор проходит в сторону гостиной, а Лиза, оставшись в коридоре наедине с собой, молниеносно приводит себя в чувство: по щекам похлопала, головой повертела и снова готова выйти к людям.

Подумаешь! Мало ли ей говорят, что выбор не стоил жертв? Кто был на её месте, кто вообще знает, каким человеком становился Кос, когда закрывалась дверь в его дом?

Вопросы заполняли воспаленное сознание, порождая совершенно ненужную головную боль, и Лиза решает, что сегодняшний день не может быть испорчен по велению чужого особого мнения. Никто ей не судья…

***

За столом царила дружелюбная и домашняя атмосфера, а редкие скользкие шутки, направляемые то Косом, то Пчёлой в адрес друг друга, старались и вовсе не замечать, не идя на поводу у двух массовиков-затейников. Верховодить застольем вызвался Валера, который знал, в какой момент нужно разливать напитки, а в какую секунду настанет время для эпической истории, приключившейся с ним на съёмках в Риге или Минске.

– Ну, народ, значится, что приехал я в эту страну картофеля. Один! На съёмки фильма про крестоносцев, что-то в этом роде, точно не разобрался тогда. Никто не встречает из съёмочной, а где бы наша не пропадала? Ну я и пошёл на разведку…

Фил часто менял героев своих рассказов, бесконечно растягивая сюжетную канву, но и его речи имели свойство прерываться, особенно когда Пчёлкин предлагал выпить за здоровье и дело всей свой жизни. Пару раз и загруженный Космос не оставался равнодушным, провозглашая тост за будущее поколение, ради которого они с Лизой и устроили этот скромный праздник под самый конец бушующей осени, но оптимизма космические раскаты не придавали. И Лизе – больше других…

– Чего мы не смогли, то дети сделают, но им пусть легче будет, не надо им разгребать лопатами кучи, как нам, – Космос декламировал свой тост с крайне пафосным и строгим видом, будто бы мог знать, что ждёт его Ариадну где-то двадцать лет спустя. – Сверхчеловеков не подавать, но надо, чтобы они были нормальными! Без закидонов! Чтобы за зелёную бумажку не давились…

– Да только надо, Кос, чтобы они эти зелёные бумажки считать умели, – Пчёлкин не мог не уловить намёка в сторону собственной персоны, – чтобы не с голой задницей по ветру…

– Выпьем, – Лиза первой чокалась с мужем, прерывая наметившуюся словесную перепалку в зародыше, – звонче бокалы!

– Лучше и не скажешь.

– Зато всё по факту!..

Все время Холмогорова переводила взгляд то на мужа, то на брата, ломая голову над тем, в какой момент запахнет жареным и двух заслуженных клоунов придётся растаскивать по разным углам. Когда вниманием Виктора овладевала Аря, принося на его суд любимую игрушечную машинку (почему-то она была милицейской), то облака будто бы рассеивались. Ребёнок всегда умилителен, но Космос скоро подзывал дочурку к себе, словно желал оградить Арьку от «пагубного воздействия».

– Смотрите, какая у меня хозяйка выросла! – жест Космоса выглядел ревниво, но ему никто не перечил, а Арюша неизменно тянулась к отцу. – Уболтает кого угодно, уже под стол не прячется. Да, мультик?

– Ага, ага, – несколько раз кивнув светлой головкой, Аря целует папу в щёку, а после убегает в детскую, показывая, насколько ей интересны взрослые пирушки.

– И только пятки сверкают!

– У хозяйки дома есть дела поважнее…

Лиза не могла заставить Космоса или Пчёлу зарубить змею раздора, насильно пожимая им руки, чтобы они наконец-то нормально заговорили. Целый месяц ни от одного, ни от другого нельзя было услышать и доброго слова в обоюдный адрес, и Лиза понимала, что ситуация начала её добивать. Хуже, чем когда-либо.

Представляла ли жена Космоса, что этот марафон будет долгим?!..

И не думала. Но надеялась, что два взрослых мужика смогут исправить пагубную ситуацию, которая отражалась на всём, что их окружало.

А пока прячется на кухне, желая скорее разобраться с образовавшейся горой немытой посуды.

– Лиз…

– Да, Том?

– Ну отложи ты эту тарелку! – Филатова видит, что цвет лица подруги подчёркнуто бледен, и даже гогот Ари, которую насмешил Валера, не радует заботливую мать. – Ты из-за Вити с Космосом? Лиз, как с горы катиться! С кем не бывает? Сколько лет дружат, куда им дальше?

– Тома, а скажи им это, чтобы на носу зарубили! И не станут слушать никого! – плотно закрыв дверь на кухню, Елизавета продолжает до блеска вытирать от воды очищенную тарелку. – Здесь играют другие ставки. Месяцем не обойдется. И кто знает… Сегодня эти двое начинают претензиями сыпать, а завтра…

– Что завтра? – Тамара заранее понимает, что скажет Лиза, но своим вопросом позволяет ей оттянуть неутешительное предвидение.

– Все четверо, – и если москвичей тридцатых годов испортил квартирный вопрос, то новоявленных столичных бизнесменов девяностых губили их лёгкие капиталы, – как цепная реакция! А Валерка твой устанет по сторонам дурней растаскивать! Он от этих склочников скоро инфаркт заработает…

– Может, переждать? Проходили это ведь!

– Год не високосный, вроде бы и пережидать нечего!

– Да тут каждый год как високосный! – всплеснув руками, Тамара усаживается на табурет, мрачно задумываясь о том, что произошедшие перемены в «Бригаде» – далеко не конец изменений и без того тревожного водоворота. – Но не нам с тобой с корабля прыгать. Ольга вчера звонила, про развод свой неудавшийся рассказывала, а я её слушаю и думаю… Ведь многие до конца доводят! Не выдерживают… А я вот не боюсь, ну не верю, что случится со мной такое. Да и с тобой…

– Чёрт дери! Мне кажется, что нас развели уже трижды! До бесконечности! – Лиза забывала, сколько раз за осень порывалась объявить Холмогорову, что кокс за короткое время добился своего, и ей необходимо взять паузу. Но не объявляла, не уходила… – Ребята ему уже не те, я нагнетаю, а он в ночи пропадай! От Громовых, от Пчёлы, от соседей, ото всех вместе звонки получаю! Видели его в казино, под кайфом и пьяного, а он на утро придёт, на колени падает, в угаре засыпает, а ничего потом не помнит. А я знаю, почему всё так! Что это всё его дурацкий выбор…

– Понимать же должен, – Тома не могла признать, что Лиза часто рассказывала ей о том, что связывало её с Косом. Но сегодня нарыв прорвался. – Молчит же последнее время…

– Витя подгоняет, а после того, как Кос к Луке пошёл, заявил, что мне надо собирать манатки. Под монастырь подведет, говорили же нам, что отойти надо и не приближаться ещё когда! На работе все знают, что муж с катушек едет тихо. Языками чешут и пальцем у виска крутят. Зачем терплю? У всех своё объяснение, я же тут на мешках с золотом восседаю, а не о семье думаю, но я… – прервавшись, Лиза тянет руку к кувшину с водой, стремясь покончить с внезапной жаждой. Она редко позволяла себе словесную откровенность с кем-либо, кроме мужа, но не сильно скрывала от подруги, что события последних месяцев превращают её в тень. – Я его всего вижу, без купюр! Знаю, что всё к чертям покатится, если уйду. И уйду ли? Человек без сердца жить сможет? Возможно, что получается у кого-то, раз так просто уходят, а я не могу… Не могу!..

Филатовой нечем возразить Холмогоровой. Они знакомы со школьной скамьи, они проживали, казалось бы, очень похожие жизни, но в своих личных несчастьях были уж точно неодинаковы. Поэтому самая малая часть из того, что одна могла сделать для успокоения другой – просто выслушать. Не осуждать, не советовать, не прикидываться моральным мерилом…

Но быть рядом.

Словно очнувшись от короткого морока, Лиза зажмуривается, активно покручивая головой по сторонам, а когда открывает встревоженные глаза, то сразу же старается взять себя в руки. Она достаточно шокировала подругу своими жалобами, но от этого жизнь под крышей большого коттеджа в поселке Цветочный лучше не становилась.

Слезами горю не поможешь.

– Мам, – вбежавшая на кухню Аречка нарушает грустную картину мира, – папа и дядя галдят. Как птички!

– А ты сразу ко мне побежала, Арюш? Молодец! – Лиза поправляет короткие косички дочери, предвидя, что скоро точно прибьёт Космоса и Пчёлкина, не пожалев о содеянном.

– А я торт хочу… – объявила Ариадна, давно узревшая, что дожидается её в холодильнике. – Ну, мам!

– Будет тебе, Арюня, самый лучший кусочек! – Тома перехватывает девочку, усаживая её на резной кухонный стульчик. – Сейчас покормлю тебя, а потом на Марусю пойдём посмотреть!

– А мама? Мама! – взор Ари тотчас же сделался немного потерянным. Как и всякий ребенок своего возраста, Ариадна ненавидела, когда мама надолго уходила от неё.

– Я скоро вернусь, космонавтик! – обрадованная тому, что её поняли без слов, Лиза выходит прочь, жалея, что не сразу услышала то, что черная кошка между Космосом и Пчёлой таки совершила кульбит. Такой сильный, что Фил явно недолго думал, отправляя Арьку к матери.

Лиза появилась в зале тогда, когда Космос вовсю распевался, забыв про данные обещания и спокойствие. Пчёла парировал ему не менее громко и злобно. Шоу в разгаре…

– Я тебе говорю, что ты ни хрена не соображаешь! Куда плывём, блять, зачем?! – словарный запас Холмогорова не пестрил новыми аргументами. Где-то это Лиза уже слышала, только в более тихих тонах и за закрытыми дверьми. Но пришло время высказать всё публично. – За Белым, с Белым, мозгами Белого! Жопой чую, что завтра его ушами и глазами станешь, а потом всё и подгребешь в свои клешни!

– Чего ты тут права качаешь? – Пчёлкину не понять, почему Космосу надоело играть по правилам общего дела. Нет, он не отрицал того, что ставки росли, но все-таки понимал, что за Сашей стоит своя доля истины. Нельзя же резко рвать… – За полгода вообще на всё насрал с высокой колокольни! Нахуй тебя слушать, козла?! К ворам, блять, пошёл! Чтобы всё чуть коней не бросили!

– А я в отличие от некоторой шиблоты в своем доме хозяин, и в остальном знаю, куда податься! – Космос не хотел позволить задвинуть себя, особенно в своем доме. – Чего мне надо, то и скажу! Жужжать будешь, когда пригласят. А здесь все будет так, как я сказал! Вкурил, чмо полосатое? Вкурил?!

– Народ, какого хера? В себя пришли!.. – Фил не теряет надежды, но она, как известно, умирает последней.

– Фила, а это Пчёла у нас стратег долбанный! По раскладу Белого и гэбистов играть захотел, а на остальное по хую!

– Как будто тебя одного этой темой прижало! Сказали ж тебе, придурку, выхода нет!

– А кто, мать вашу, его искал?!

– Заебал, – Пчёла начинает уставать от нескончаемого скандала, в который превратилось его общение с мужем сестрицы, – пошёл я отсюда нахер! Одна вцепилась в своего дурака, света белого не видит, а он себе уж давно башню наглухо отбил…

– Нет, вы оба достали! – наконец-то отойдя от косяка двери, Лиза встаёт за спиной у Космоса, когда он порывается встать со стула, грозно сжав маститый кулак. – Вас о чем просили?! Вам же начихать! Вы же оскорблённые! Раз поцапались и пошло по кочкам, да?

– Договаривай, жена, – Холмогоров насилу сдерживает себя от развязывания драки, но не жалеет в сторону Пчёлкина желчи, – говно! Понеслось по трубам у твоего братца! Потому что я ничего не смыслю в его херовой туче замут, а в доме своём вообще помалкивать должен! А, Пчёлкин? Чё не заглох?

– Тебе сказали только о том, что будешь в том же темпе всем на мозги капать, то пулей из движения полетишь! – по лицу сестры Пчёла видел, что здесь и сейчас она готова сойти с ума от переполняющих эмоций, но вряд ли далеко отойдет от муженька. – Или с пулей, наркоша ебанный! Усёк?!

– Вали отсюда, иначе я тебя сейчас хлопну! – рёв Космоса многократно усилился, распугивая пролетающих мимо особняка птиц, и на него не могло подействовать ни чьё-либо присутствие, будь то ребенок или жена, ни Филатов, резко хлопнувший его по плечу.

– Да идите вы к лешему! – у Пчёлы нет других аргументов.

– Не, Пчёл, с тобой соседствовать не хочется… – почти спокойно отзывается Кос, закуривая любимые красно-белые.

Не сказать, что Фил помог ему преодолеть бешенство, но пора было заканчивать концерт по заявкам некоторых насекомых.

– Замолкните оба! – Лиза чувствует себя сломавшимся телевизором, который с трудом реагирует на подаваемые сигналы, но продолжает изображать видимость работы. – Витя, стой! Вам так нравится орать друг на друга?!

– Ловить мне здесь нечего…

Забрав со стола пачку сигарет марки «Camel», Виктор в считанные секунды уходит в сторону коридора, не обратив внимания на робкую просьбу сестры остановиться.