Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)

– И как вы это пьете? – пропустив водку залпом, Лизавета шмыгнула носом, и тут же потянулась к закускам. – И выживаете потом…

– Сестрёнка, уметь надо, – Пчёлу откровенно смешит сморщенное, будто от зубной боли, лицо Лизы, – ты главное не мешай, а то головка-то будет бо-бо…

– Пчёл, я с женой сам справлюсь, – и знал бы Витя, почему Лиза то подозрительно молчалива, то неожиданно готова гусарить, то явно бы не обрадовался, – а ты, жук, развлекай гостей! Больше получается…

– Как тебя тут переплюнуть? – Виктор не может забыть про наколку Космоса. – Ты ж теперь всем рассказываешь, чё там у тебя не сотрётся! Православие, самодержавие, народность…

– Витя у нас ещё и начитанный мальчик, умный, – намеренно бросает Лиза в сторону спутниц Пчёлы, но не смотря на них, – про македонян рассказать может. Закачаешься!

– И радионянь, – Белый припоминает давнее ребячество, и заходится смехом, откинув голову назад, – кому такое достанется! Пчёла, Пчёла… Мать твою налево!

– Ладно, давайте и выпьем за то, что кому-то оно достанется, – предложил Холмогоров, на этот раз наполняя фужеры шампанским, – и, Лиза, помоги мужу! Не сиди сиднем…

– С удовольствием…

– Да наливайте уже!..

– За Новый год!

– И за нас!

– Поддерживаем!..

И пока Космос и Саша, сдерживаемые трезвым Максом, спорили, с помощью какого… механизма запустить салют во дворе высотки, оглашая округу своим громким присутствием, Лиза растворяла прошлогодние печали в фужере, убеждая себя, что пустые недомолвки – не повод отравлять сознание грустью. Они не сделают погоды в доме, не имея перспективы заменить самое главное.

***

Довольные жизнью мужчины любовались своими пленительными женщинами, лихо двигающимися под ритмичные раскаты, доносившиеся из музыкального центра. Телевизор работал без звука, и на него никто не вздумал бы обратить внимания; а Елизавета Андреевна – признанный ценитель тишины, удалилась стеречь правнука, боясь, что мальчик проснётся от шума, создаваемого его молодыми родителями и их друзьями.

Лиза, не танцевавшая со времен собственной свадьбы, оказалась затейницей пляски, и Тома с Олей последовали её примеру. Катерина, жалуясь на утомленность и потянутую поясницу, хлопала в ладоши с места то под «Солдата любви», то под «Дельфина и русалку», наизусть распевая незатейливые тексты.

– Тётка, ты чё, смотрю, с «Песняров» на детское перешла? – интересуется Белов, пытаясь подстроиться к Ольге со спины. Жена притворно отталкивает его, подчиняясь лишь музыке, но Белов не спешит отходить далеко.

– Рано в пенсионерки списал, племянник, – вопреки цифрам в паспорте, Катя не чувствовала своего бальзаковского возраста, – как с девками сейчас в пляс пойду. Попробуй, останови тётку!

– Белый, и не пытайся, – Пчёлкин, круживший в танце с одной из сопровождавших его дам, признает за Катериной задатки атамана, – а то огребём коллективно!

– А Витька у нас известный любитель огребать, – кружась с бокалом вина в ладони около Коса, Лиза слепит белозубой улыбкой в сторону брата, – и нас туда подтягивает! Одному скучно…

– И вообще цифры один для него не существует… – Валера не забывает включиться в беседу, выставляя перед гостями все пальцы на руках по одному, – от двух и больше! Такая система…

– Система, не знающая исключений, – голос Космоса доносится словно из морских глубин, – прости, Пчёл, ничего личного!

– Молча завидуй, – легче сделать вид, что Вите абсолютно по барабану на уколы друзей. – Поля, ты внимания на моих братьев не обращай, а сестра моя так вообще без тормозов! Жена вот этого длинного…

– У каждого свои недостатки, – знакомая Пчёлы рассеянно улыбается ему, не чувствуя дружелюбия обстановки, в чем убеждается через несколько секунд.

– Зато жена! – металлически произносит Лиза, выдавая хмель в звучном голосе. То, что брат определился, как зовут его подруг – кто Поля, а кто Лёля – обнадеживает, но ненадолго. Ставка на то, как скоро Витя вызовет им такси, уже поставлена. – Идём, Космос! Выгуляем халат Снегурочки!..

– Ради тебя и шапки не снимаю, красивая, – сын профессора астрофизики нисколько не жалел, что согласился сыграть в этот новогодний карнавал, – прошу!

– Валерка, – подначивая Фила, Тамара не уходит далеко от своей лучшей подруги, – вставай, а то замёрзнешь!

– Молодец, Томка!

– Самое время…

Победно подняв Холмогорова с места, Лиза увлекает его в круговорот медленного танца. Как и на их свадьбе, в колонках играет «Караван любви», и ей хочется продлить мгновение, повторяющее один из самых счастливых дней. Наверное, Космос не помнит такие мелкие детали, но он крепко привлёк к себе жену, без слов разделяя ценный миг на двоих.

Только мне совсем не надо

Тысячи даров,

В мире всех даров дороже

Мне твоя любовь…

Может, на них не смотрят с восхищением, как три года назад, когда они были юными новобрачными, но, ровным счётом, Коса и Лизу это не волновало. Влюбленным хватало того, что они есть друг у друга, а в глазах-омутах без опаски можно потеряться.

Любовь всегда и небо и пропасть,

Любовь всегда и смелость и робость.

Любовь всегда чистый свет и туман.

Но без любви не будешь счастливым,

И день за днем я жду терпеливо,

Когда придет от тебя караван…*

Кажется, Космосу удалось растопить лёд, сковавший Лизу после разговора с Софой. Или же новогодний снег запорошил напрасное и истлевшее. Холмогорову нравится наблюдать, как голубоглазая растягивает мягкие губы в улыбке, проводит тонкими длинными пальцами по его чуть согнутой спине и находит в нём приют от невольных тревог.

Лиза была рядом, и Кос приходил к тому, что этот мир не так уж и плох.

Теряться в мелодиях и плыть по волнам судьбоносных страниц можно бесконечно, но ноты стихли, и Саша снова созвал всех к столу, напоминая, что кто-то из присутствующих точно запамятовал с торжественным тостом. Космос, Валера или Пчёла не были этими счастливцами, Макс – следящий за порядком и в праздник – твердо отказался. Эстафета перешла к девушкам. И если Ольгу откровенно клонило в сон, а Тома не любила пламенных речей, то у Лизы не было иного выхода. Пришлось оторвать тяжёлую голову от удобного космического плеча и бодро декламировать заветные пожелания.

Две минуты позора!

– Чего? Хочите… – Лиза намерено коверкает слова не слишком трезвым языком, предвидя, что через пару-тройку часов её вывернет от одного запаха шампанских вин, – хотите, чтобы Холмогорова от всех женщин тост оттарабанила? Не вопрос, это бесплатно! Долг профессиональный!

– Ага, долг профессиональной пилы, – решается сострить Витя, вызывая у Лёли и Поли приступ злорадного хихиканья. Теперь поведение сестры сильно его настораживало, но в этот раз он не собирался быть снисходительным, – по губам мне, по губам!

– Действительно, братец, тебе, засранцу, слова не давали, – вполне изящно поднимаясь с места, Лиза встаёт, опираясь ладонью на плечо мужа, – а я, пожалуй, скажу.

– Витя, Вить… – без объявления войны слышится возглас Лёли – второй знакомой Пчёлы, благоухавшей «Коброй» и носившей браслетик в виде ужика с изумрудными глазками, – а у твоего друга, что, жена пьющая? Женский алкоголизм неизлечим!

– Эй!.. – Космос неодобрительно косится на Пчёлу, лаконично предупреждая о последствиях чужих длинных языков, – все трое сейчас отправитесь! Туда! – показывая указательным пальцем на потолок, Кос намекает другу, что не настроен шутить.

– Смотрите, кто заговорил! – Лиза искренне надеялась, что от её слов никто не пострадает, но, увы, не сегодня. Она коротко сжимает плечо мужа, давая знак, что вспыхивать раньше времени нет смысла. – Не пьющая, чтоб тебя, а помнящая! И иногда злопамятная, каюсь! И, кстати, Витюша… Тост про твою честь будет. Тома соврать не даст!

– Лизк, в Багдаде все спокойно? – чувствуя, что скоро что-то произойдет, Саша искренне надеется, что подругу детства не накроет от злости.

– Санька, не гунди! – и пусть они с Пчёлой разругаются в пух и прах, но Елизавета переходит к основной мысли, мало интересуясь реакцией близких на её слова. – О памяти, дорогие! Опрокинем бокалы за здоровье человека, который мог быть бы с нами рядом, не будь Пчёла упёртым животным, которое заглядывается на замужних баб! Девочки… – Лиза кидает взор в сторону Поли и Лёли, которые предпочли бы слиться цветом с пестрой ёлкой или светлыми стенами, но только бы испариться, – это вам на будущее! – отсалютовав хрустальным фужером, Холмогорова не подавляет усмешку – грустную и грубоватую.

Речи за столом мгновенно стихли, переходя в частое перешёптывание. Беловы, как по команде, переглянулись, пытаясь понять, что творит жена Космоса. Витя приготовился костерить сестру на чём свет стоит, а Филатовы пытались найти выход из положения. Лиза даже не ойкнула, когда Тома наступила ей под столом на ногу, но заключила, что не стоит акцентировать на этом внимания. Нарывы имели свойство взрываться.

– Что стихли, други? Я пью за Софку, которая вчера вечером смело прокатилась у меня на ушах в честь преданной дружбы и любви Вити Пчёлкина! За героический поступок этой находчивой девушки, потому что первой кинула Пчёлу только одна, но зато какая! Цековская дочка! – и всё же следует закончить, пока рыжий не достал пушку, чтобы пристрелить буйную младшую сестрицу. – Будь здоров, брат! И не кашляй…

Ощущая на себе любопытные взгляды, Виктор Пчёлкин готов провалиться сквозь землю, проклиная Лизу за её острый язык. Он надеялся, что Саша не станет копать глубоко, да и не дойдет до Беловых то, что почти лежало на поверхности. Но единое напоминание о Софе будило внутри обиду, зарытую в такой преисподней, что не откопаешь. И не надо…

Напряжение разрушают аплодисменты непотопляемого Космоса, который не скрывает гордости за жену. Раздосадованный Пчёлкин его не волновал, а Лиза, отпустившая ситуацию самым радикальным способом, больше не внушала опасений. Нашли, придурки, буферную зону! Как будто никто не предупреждал, куда приплывёт кораблик…

– Молоток, Лизка, – поднимая бокал с шампанским следом за Елизаветой, Кос говорит призывно, надеясь, что друзья не усидят на стульях, – молоток! Друзей не забывают…

– А с тобой, Космос, мне свезло, – Лиза, любя Космоса, не жалела благодарных слов для того, кто всем отношением к ней их заслуживает, – в отличие от некоторых!

– За друзей… – Тамаре приходится побороть собственную нелюбовь к ораторству, наполняя тост Лизы иными красками, – и чтобы они держались рядом!

– Ни убавить, ни прибавить! – разгадав, кто виновен в том, что жена Космоса водила повешенным носом по воздуху, Катерина нарушает свой завет – не смущать молодёжь. Она снова подключается к празднованию. – Молодцы, девчонки, продолжайте в том же духе! Одна радость на вас смотреть! Оля, что сидишь, не спи…

– За дружбу! – остаётся провозгласить бывшей скрипачке, которая предпочла не морочить свою голову неосновательными догадками.

– До дна!..

– И за то, чтобы никогда не теряться…

Проходит меньше пятнадцати минут, и Лиза, подхватив под руку Филатову, скрывается на промозглой лоджии. Стужа охлаждает ноющие виски, и Холмогорова, пытаясь не пропустить ни единого слова Томы, неспешно возвращает себя к прежней рассудительности. Если в три часа ночи первого января это в принципе достижимо…

– Слушай, родимая, – Тома кидает полупустую пачку «Marlboro» за окно, не давая Лизе закурить, – отдышись, переведи дух! Это всё, что я от тебя требую. Лиза?

– Чего ты, Том? – жене Космоса легче хотя бы из-за того, что она высказалась. – Мне лучше, чем тем, кого Карельский по домам повез. Открыли рты, скверны…

– Чему там открываться? – новогодние подружки Пчёлкина волновали Филатову в последнюю очередь. – Я к тому… догадался ли, кто не надо? Ой, Лизка! Наворотила…

– Если и допёрли, то тогда, Томка, у них знатная интуиция, – легкие наполняются свежей струей зимы, и Лиза, вдыхая воздух пришедшего года, ищет ровные лучи своего спокойствия. – Видишь, какие слова вылезают! Интуиция…

– Хрентуиция, блять… – женское собрание нарушает Пчёлкин, не на шутку обиженный на сестру, – твою мать, ты соизволишь объяснить, какого, блин, датского хуя случилось? Мы же закрыли тему…

– Ой, Филатова, глянь, кто здесь, – у Холмогоровой отсутствует всякое желание взаимодействовать с братом, – главное, мне его крали до сих пор извилины выносят по старой привычке, а он – ангел в сахарном сиропе! С дробовиком в багажнике…

– Не понял… – Пчёла испытывает горючее желание потрясти Лизу за плечи, но знает, что тогда Кос точно устроит танцы с саблями и драками. – Чё? Звонила? – причина злости сестры запоздало доходит до Вити противной нутру гостьей.

– Звонила… – глухой интонацией отзывается Лиза, поворачиваясь к брату спиной. Разговор с ним всё равно не приведет к пониманию.

– И?.. – время и место не располагали к откровенности, но Пчёла хотел услышать от Елизаветы самое элементарное объяснение.

– Пчёла, – любовь к брату никогда не мешала Лизе видеть неприглядное, – с Новым годом! И исчезни уже… куда-нибудь!..

– Лиз… – Тома пытается удержать Холмогорову, когда она юрко пробирается в гостиную – обратно к Космосу, но безуспешно. – Витя, не трогай её! Потом допросы будешь устраивать…

– Ясен пень, – родственное понимание устало держать в узде Пчёлу и его деятельную сестрицу, – не дурак…

– Тогда не стой у открытого окна, – остаётся добавить Филатовой, – бронхит заработаешь!

– Спасибо за заботу…

– Не болей…

Сравнения девяносто первого и девяносто четвертого не прошли даром для Томки. И если наступление первого щемило душу бережным теплом, то второй, вполне очевидно, сразу раскидывал карты по-крупному. Но рубашками вверх, рождая массу загадок.

***

Яркие краски новогодней ночи сменились полуденным снегопадом и тишиной уставших улиц. Космос, утомленно зевая, попутно изучает откидной календарь с журнального столика: первый день года, как и День взятия Бастилии у дяди Мити из голубиной комедии, прошёл впустую. Кос был занят тем, что попивал «Новотерскую» для просветления разума, лежал на диване перед телевизором с повтором «Иронии…» и уговаривал Арюшу смирно разбирать подарки. Раз в пятнадцать минут.

Отец оставался у них до двенадцати дня, а после, отговорившись подготовкой к занятиям с оставшимися в Москве дипломниками и несчастными пересдачниками, уехал на Ленинский проспект. Не хотел смущать субботнюю рассеянность сыновьего дома. И Лизу… Которая, вернувшись, долго извинялась перед свекром за то, что они «достойно встретили год собаки», а затем минут с пятнадцать сидела на полу у кровати Ари, чуть ли не в слезах, и, тихо приговаривая:

– Какая же она у нас хорошенькая! Кукла моя… – Лиза стремилась не разбудить Ариадну, трогательно обнимающую ручонками нового плюшевого мишку. – Кос, как же я её люблю! Что вообще без неё бы делали?

– Лизк, – Космос порывался отнести жену в общую спальню, – не сиди на полу, холодно!

– Космос, какой холодно? Посмотри на неё!..

– Ты мне ребенка разбудишь, пьянь зеленая!

– Сам в зеркало посмотрись, а я с ней так и останусь!

– Лизкин, давай не будем пугать Ежа… нашим перегаром!

– Я ещё немного на неё посмотрю…

– А как поползёшь спать?

– Как-нибудь!

– Может, руку мне дашь?

– Может. Тоже вариант…

Из комнатки Ари Космос забирал уже дремлющую Лизу. Уснув в начале шестого утра, она всё ещё не открывала глаз. На единственную попытку разбудить Лиза среагировала увесистым пинком, и всё, что мог предпринять Кос – плотнее укрыть свою неугомонную, которая от души отпустила прошедший год на все четыре стороны. С успехом…

У Пчёлы до сих пор должны уши гореть. Если позвонил часа в три, и помятым голосом спросил о самочувствии единственной сестры. Дознавался, что умудрилась наболтать Лизе бывшая Голикова, и, получив совет Космоса – больше никогда не впутываться в истории с подругами Лизы, сказал, что перезвонит завтра.

И до подъёма жены Кос то играл с Арькой и её поименным зоопарком, то с интересом смотрел с ней мультик «Тридцать восемь попугаев», ощущая себя в шкуре того самого задумчивого удава. Который не ходит, а ползает, и по спине и ногам которого прыгает шустрая мартышка. Сходство поразительное.

– Арёк, ну дай ты папе телик посмотреть, – Космос лежит на диване пластом, а маленький домашний сайгак опять путает его с батутом, – Арь! Кому говорю, а? Мартыха вредная!

– Играть хочу, – Аря оттягивает на себя правую отцовскую руку, безуспешно пытаясь сдвинуть его с места, – и к маме…

– Мамка спит, она устала!

– А я?..

– А тебя папка сейчас забодает!

– Нет!..

– Космонавт ты мой мелкий, – Кос подхватывает дочку на руки, поднимая её над собой и диваном. Повиснув в воздухе, Аречка звонко смеётся, энергично махая руками и ногами. – Повисли-и-и! Держись!..

– Папа-а-а-а!

Космос бы продолжил тешкать Арьку, создавая для неё иллюзию космического пространства и парка развлечений в отдельно взятой квартире, но из супружеской спальни послышался слабый сонливый голосок. Похоже, что Лиза опустила ноги с кровати, сбрасывая с себя оковы остывшего праздника. Материнский инстинкт сработал по расписанию. Не иначе.

– Ко-о-о-ос… – Лиза, не унимаясь, зовёт мужа, не желая ощущать одиночество в комнате с выключенным светом, – Кос, вы где там?

– Да идём, мать, – взгромоздив Арюшку на руки, Холмогоров дислоцируется к Лизе, предчувствуя её потерянность в пространстве. Аря восторженно верещит, и, остановив отца на полпути, вырывается к маме первой, на что Космос не может отругать, а лишь побрести вслед за дочуркой, – меня обгоняют, всё старость! Эх, Арька…

– Космонавтик, погоди носиться, – попивая воду из чайной чашки, Лиза удерживает Арюшу за руку, пытаясь смерить её прыткость, – а папа чего запоздалый? Папа!

– Мам… – Аря не теряет надежды закружить маму, снуя вокруг неё метеоритом, – пошли туда! Ну… – показав Лизе в сторону гостиной, девочка несильно хочет задерживаться в скучной спальне. Хотя бы потому что здесь не было кота и телевизора, – я сама!

– Думаю, где тебе рассол искать, мамань, – Кос плюхнулся на кровать, посмеиваясь над растрепанной женой. Видя, что у матери отсутствуют силы на подвижные игры, Аря, стянув самую красивую расчёску с тумбочки, убегает обратно в зал – делать причёску медведю. Лиза удручённо роняет себя на простыни, понимая, что сегодня Арька является владельцем квартиры не только по документам. – Минералку-то я всю выжрал!

– Гори в аду, демон! Меня вырубило! Имела право… И можешь не пересказывать мне то, что было вчера – я помню. И… – вздохнув, Лиза, было, хочет спросить у Космоса про дочь, но, услышав, что в гостиной распевается видик, успокаивается, – опять мультики целый день? Умчалась, стрекоза!

– Не будем говорить кто, хотя это была моя Лизка, грохнулась спать, как пожарник, – присев на кровать, Кос гладит неприкрытые одеялом женские щиколотки, и, нагнувшись, обхватывает хрупкие коленки, – и мы с малышом решили тебя не тревожить.

– Так, не надо! Я не хочу быть, извините, напримером, – Лиза опускает золотоволосую голову, уткнувшись лицом в темные пряди Космоса. Они согнулись друг перед другом в три погибели, но Лиза не желала покидать своего домика, – но мой ребенок меня чувствует! Что делали бы без неё?!..

– Ты это сегодня говорила, алмазная! Перед тем, как спать лечь…

– Да всю ночь и всё утро я что-то вещала, Кос. Кому-то икается!

– Брось, родная! Зато наши больше не будут доставать с дурацкими просьбами, – в противном случае придётся терпеть что-то похуже мужеподобной Снегурки, – хватит с тебя одного концерта. Я жадный! Лучше все мне…

– Я согласна, – Лиза расправляется первой, чтобы пересесть к трюмо и протереть щёки лавандовой водой, – зачем же я у тебя хлеб отнимать буду?

– Себя, главное, не отнимай… – мужчина встаёт следом, и, откинув склонившуюся к полу простынь, находит потерянные женские тапки, – ну куда ты газанула-то?

– Из колдуньи в маму Ариадны превращаться. Распустил, вижу только, как пятки в розовых носках сверкают!

– Хорошая моя, ты всё не так делаешь! Бегать от меня для этого не надо…

– Солнце, – не представляя, что удумал муж, Лизе остаётся лишь поддаваться его рукам, скользящим по её фигуре, скрытой от взыскательных мужских глаз кружевной сорочкой, – удиви меня!

– От папы Ариадны не отходи, и всё путём будет…

– Космос, – не стоило сомневаться, что у Космоса на всё одна метода, – Кос… – у Лизы не получается не смеяться, но, чтобы сгладить эффект от собственного поведения, она целует мужа, нежным захватом накрывая его пухлые губы, – что ты выдумал?

– Космос… Юрьевич… Холмогоров!

– Очень приятно, царь, – сын профессора астрофизики не может лишний раз не напомнить, как красиво сочетаются его имя, отчество и фамилия, – но ты сам подумай…

– Первое января… – день, который у многих начинается к вечеру, – разучился!

– Серьёзно? – уютно уместившись на мужских коленях, Лиза перебирает пальчиками ворс ворота махрового халата, прислонив щёку к щеке Космоса, тронутой едва заметной щетиной. – Холмогоров, ты думаешь, что я от тебя удрать могу?

– Ты же моя девчонка, – что-то трепетно колыхалось внутри, когда Кос произносил эту фразу. Отзывалось для Лизы больше, чем признание в любви, и притягивало, как магнитом, – и я тебя однажды украл…

– Украл, – Лизу устраивала бы и такая формулировка, но она не собирается сдаваться, – а мне казалось, что под ёлкой нашёл. Перевязанной перламутровой лентой…

– Хороший был новый восемьдесят восьмой!

– Пусть и високосный…

– Я в эту ересь не верю!

– И к чёрту…

Космос рядом, и Лизе не хочется куда-то бежать. Незачем.

И не только из-за того в эту дивную субботу она не ходок на студеную улицу. И Арька вцепится в ноги, никуда не пуская. Отнюдь. Просто стены дома отогревают, погружая в собственный мир, существующий параллельно тому, что происходит за бортом.

Кому-то их отдельная вселенная покажется странной, непостижимой и полной противоречий, но Холмогоров сделал всё, чтобы его жена не искала замен и не гналась за обманчивыми мечтами. И вопреки тому, что жизнь научила мириться с утратами, и, зная, что судьба давно прописана по нотам и линиям, Лиза осознавала…

Она никогда не потеряет Космоса Холмогорова. Чтобы с ними не случилось, как бы не разлучали переменчивые ветра.

Дороги назад не было…

В гостиной раздается детский говорок, зовущий отложить насущные дела, какую бы важность они не представляли. Космосу и Лизе сложно поспорить с настойчивой просьбой, потому что ещё один подарок так и не был вручен хозяйке.

– Ну, милая, пойдем к Арьке?

– Пошли, иначе наш заяц сильно заскучает.

– С такими непутевыми родаками и зомбоящик нянька!

– И не говори, пора исправлять косяки…

______________________________________

* – https://www.youtube.com/watch?v=z7ZK3VJaJOQ (как говорится, классику знать надо)

========== 94-й. Телефонная ==========

Космос ценил январь за две приятные даты: день рождения Лизы и годовщину свадьбы. В других качествах середина зимы его никогда не впечатляла. И как-то по-дурацки повелось, что за пролетевшие мигом морозные деньки Космос общался с собственной женой преимущественно по телефону. Стремительный водоворот наступивших будней не давал Холмогоровым вспомнить про то, что львиную долю времени хотелось бы провести не в пыльных офисных кабинетах. С утра быстрый подъем, в обед перебросились парочкой фраз через провода, а вечером уснули, как сурки. Дожили, голубочки! Но были на то причины…

Кос был замотан спорами с Белым и Пчёлой, возникающим почти по каждому вопросу по ходу игры. Друзья не всегда и не во всем сходились во мнении, а часто элементарно не слышали друг друга. Саша высказывался о смене легального направления в другую область, а Космос не понимал, чем пригодны для друга почетные нынче реставрация храмов и намеки на благотворительность. Кроме, разве что, самой моды на великие акты милосердия. Как будто суть в другом не скрывали. И какая разница, под каким соусом?!

Пчёла открыто поддерживал Белова, напоминая Космосу, что на Саньку следует во всем положиться. Все идёт по плану, а Белый не выпустит козырей из колоды. Чем дальше, тем больше опылитель казался Косу способным на то, чтобы с блеском денежки считать, не упустив случайной копейки (просто так Витя бы ни на что не согласился). Нет, Космос тоже не разучился считать нули после единицы и рассчитывать свои капиталы, но Пчёлкин в своей одержимости финансами был маниакален. Послал же Бог родственничка!

Фил же от назревающих конфликтов сухо отстранялся. Он занимался исключительно безопасностью, которая с каждым днём требовала от друзей большей осторожности. Время не теряло своей беспокойности, куда не плюнь и как в окно не посмотри. И неизвестно, когда картина маслом поменяет свои тона с холодных на более теплые…

Но Филатов успевал высказать Косу своё мнение, пока Пчёла и Белый не слышали их, а следственно – не имели возможности возражать:

– Космос, ты бы не мутил воду! На какой хер нам эти склоки? Перегрызаться, что ли, надо, как псам? – Фил всегда исходил из того, что друзья не имеют права подменять свою дружбу иными понятиями. – Связи всё равно налаживать тебе, ничего не изменится, а вот раз в два дня глотки срывать от ора? Поехали, блять! Соображаешь?

– Слушай, Фила, я им свое мнение, твою мать, обозначил? Обозначил! – с течением времени Кос переставал понимать, куда катится клубок мысли Пчёлы и Белого, но и держался с ними в одной связке. – Фиг ли шило на мыло менять, то да! Я ни хрена не понял, а вот то, что один в бабках шарит лучше других и всё, пиздец, а другой корону на себя нацепил и за репутацию рубит? Ни на что, бля, не намекаю, а сужу по тому, что в морду врезалось!

– Кос, ты меня послушай! Чего ты сразу в наезд? Из-за того, что нас с тобой не спросили, как и куда лопатами грести? – Валера не оставляет надежды вразумить Холмогорова, рассчитывая не на свои мясистые кулаки, а на внушительное слово. – Не плыви! Ты вспыхнул, а наши и подцепили. Нельзя так!

– Не передёргивай, Тео, – Космос не видит причин для опасений, – у меня всё под контролем. Жаловаться не стану.

– Тогда не психуй. Это плохая примета, – мрачно добавил Фил, строго смотря на чуть повеселевшее лицо Коса. То ли друг запихнул свои предрассудки в долгий ящик, то ли он действительно неплохой актер – драмтеатр плачет, – зная тебя, старик.

– Лизке говорил и тебе скажу, что я в подобную лабуду не верю, – ни черные кошки, от сам чёрт не могли испугать Космоса Юрьевича Холмогорова. – Херня всё! Приметы! Чёрт башку от них сломит… Но при своём базаре я и останусь!

– Всё решил?

– Железно!

– Ладно, но ты не греми лишний раз…

– С вас всех на сегодня хватит!

После того, как ноги Космоса мчались прочь из офиса на Цветном бульваре, он пытался неукоснительно следить за тем, что происходит с ремонтом в подмосковном коттедже. К двадцатым числам января с двухэтажным бардаком должно было быть покончено, что давало надежду, что скоро семья сменит координаты. Городская квартира – свадебный подарок от старшего поколения – безусловно была отличным местом обитания для жизни в столице, но Холмогоров горел идеей, что теперь он имеет что-то своё, приобретенное без финансовой помощи отца или не нажитое кем-то из родственников.

На третью годовщину свадьбы Космос обязательно покажет Лизе, что не просто так пропадал весь январь за городом, контролируя работу строителей и словоохотливого прораба. Кос целенаправленно не брал с собой жену, желая удивить её масштабом изменений их грядущей загородной жизни после того, как приготовления закончатся. И он был абсолютно уверен, что Лиза оценит его старания. Сбывалась мечта!

Памятуя о том, что Холмогоров желал организовать переезд уже к февралю, пацаны подтрунивали над его энтузиазмом, вызывая в головах ассоциацию с легендарным мультяшным волком. Однако Коса подковырки не интересовали и не тревожили. Не только же для себя старался…

– Чё ты там, Косматый, для своей Снежной королевы замок отгрохал? – лениво развалившись в кожаном кресле, Саша начинал рассуждать о Космосе и его талантах в теме строительства. – В добрый путь, в добрый путь! В гости зовите на рюмку чая.

– Можно и не на рюмку, – дополнял Пчёла, говоря об извечно больной теме, – а сразу на бутылку, Космос. Проставон готовь! Только от сестры до поры надо прятать, а то не видать шалмана. А иначе я не приду…

– Для такой королевы, как у меня, Белый, не жалко и целое королевство забабахать, а там уж разберемся, какой проставон нужен будет… – и Кос не лукавил, говоря о своей Лизе. – Ольке когда дом хрустальный на горе сложишь? В честь большой и преданной любви.

– Заслужить надо, – но однажды пример Космоса положительно заразит Сашу, – а там подумаю. Куда, зачем и почему…

– Харе заливать, просто не раскидывал шарнирами для этого!

– Ой, Космос, ну ты ж у нас теперь в этом деле эксперт.

– Называй, как хочешь…

– Волка из «Ну, погоди!» в каске помнишь?

– Бля, Сань, сходи ж ты к дьяволу! И Пчёлкина с собой возьми!

– Надо ж знать, с кого ты пример берешь!

– С себя любимого. Убедись, Белый!

– Поверю на слово…

Но Космос бы соврал самому себе, если бы не признал, что в последний месяц он не находил лишнего повода для беспокойства. Успешный ремонт в Подмосковье ситуации не менял, а причины мимолетных терзаний, о которых стыдно кому-либо рассказать, крылись в Лизе, для которой наступление первого месяца года ознаменовало обновленный период метаний из угла в угол. Неугомонность характера Елизаветы возводилась в аксиому!

В этой системе ценностей семья по-прежнему не сдавала лидирующих позиций, но Кос, мягко говоря, терял свое бодрое расположение духа, не находя жену дома в положенный час. Лиза не желала слушать замечаний мужа насчёт сиюминутных проблем, которые она создаёт себе сама. Суетилась и уставала, а по итогу же могла ничего не делать. Имела возможность остановиться, выдохнуть и взять пример хотя бы с тех же подруг. Не заставляла бы мужа передёргивать, ведь и так лучше других знала, каким психом он бывает. Берегитесь, задавит!

Но Холмогоров помнил, что от неосторожного сопоставления и слов о том, что она не стремится жить в ритме жён Фила и Белого, Лиза пришла бы в бешенство. И не потому что Космос вздумал с кем-то её сравнить, из-за что он обронил эту предательскую мысль! Пыль и тарелки летели бы во все стороны, а вопли и крики бы слышала вся Москва и Московская область. Настоящий ахтунг!

Сцена складывалась бы покруче, чем в любом бразильском сериале, которыми питались впечатлительные умы обывателей по вечерам. Дали бы соседям пищу для размышлений. Космос не боялся подобного исхода, тем более – он умел найти подход к своей строптивой птице. Но Холмогоров всеми силами сдерживался, как бы не свойственно было ему в чем-то себя ограничивать. Просто потому что Лиза дороже других…

И она мать его единственного ребенка. Возможно, что когда-то Лиза не торопилась обрести этот статус, но с появлением Ари её сознание переменилось, преисполнившись заботами о той, которую хотелось лелеять и оберегать. Это подразумевалось само собой, как нечто естественное, и Кос был благодарен Лизе за перемены, произошедшие за три последних года. Пусть не бывает всё идеальным, как с картинки…