Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

– Холмогорова, не ослышались, – увереннее повторяет Лиза, не задаваясь вопросом, почему Сидоринская с таким любопытством стала переспрашивать, казалось бы, о простом. Наверное, стоит перестать удивляться, что их фамилия о чём-то говорит людям, – и можете называть меня просто Лиза!

– Лиза? Вот и славно, а я Наташа, так-то для соседей лучше, – беседа начинала приобретать для Сидоринской смысл, а незнакомая прежде новая хозяйка дома номер три становилась интереснее. – Значит, решились к нам переехать? Наслышана. И мужа вашего видно было и слышно, когда гутарил с рабочими. Деятельный…

– С переездом повременим, – суховато отвечает Лиза, предвидя свой вечерний диалог с Космосом, которому не придется по нраву её точка зрения на «царскую резиденцию», – всему своё время, но не зимнее, нет. Да и будь моя воля, то проще новый дом построить. Чтобы по-своему…

– Может, не лишено это смысла, – любопытство, овладевшее Натальей на первых порах разговора с Лизой, перетекло к иному притоку. – Очень даже не лишено, а с этими скорыми домами бдительности не теряй. Нам-то повезло, сами строили и за год построили, а вот Галицкий…

– Галицкий? – произнесенная фамилия знакомого семьи Сванадзе, у которого Космос и купил двухэтажный дом, неожиданно приводит Елизавету к цели пути.

Полагаться на мнение едва знакомых людей – не признак осмотрительности, но неспроста речь зашла про бывшего хозяина дома. Соседи наблюдают всё, а иногда и чрезмерно. Поэтому система оповещения работает слаженно. Без сбоев. Неизменно!

– Галицкий, он самый, – Наталья понимает, что предполагаемый шапочный переброс вежливыми фразами переходит в русло обмена ценной информацией, – человек был значительный, пока делов не натворил, а потом не вздумал, что удочки надо сматывать! Мудро поступил для себя, а следов всё равно никто не разгадает…

– Следов?..

Предубеждения редко промахиваются. Холмогорова готова услышать от Сидоринской любую правду. По крайней мере, женщине незачем врать. А Космос и Гела, осматривая коттедж перед покупкой, мало поинтересовались историей его прежних собственников. Лиза, для которой дом в посёлке Цветочный должен был стать подарком, сомневалась, что в ближайшее время им с мужем действительно придётся собирать ребенка и паковать чемоданы, чтобы переехать из душной Москвы.

– Врать не буду, предупредить сразу стоит, – Наталья поправляет случайный темный локон, выбившийся из-под платка, и продолжает свой рассказ, – а строился быстро этот Галицкий, самый первый и скорый, как электричка! Так что домина должен быть хоть куда, чтобы нигде не дуло, но история здесь произошла мрачная. Точно на своей правде настаивать не буду, люди разное говорили.

– Сплетни горазд плодить каждый, – Лиза сильно сомневается, что Кос долго выспрашивал у продавца коттеджа, почему он решил в короткие сроки избавиться от удобной для жизни недвижимости, – это как вместо профессии. Но что же такого случилось? Не убили же тут кого-то, ведь прогремело бы тогда на всю Москву и область!

– Убить не убил, силёнок не хватило, а, может быть, и совести, – Наташа понимает, что её повествование похоже на страшную сказку из современного ток-шоу, но очевидно, что малолюдный посёлок Цветочный нагнетал желание выговориться и подражать сплетникам. – Не один прежний хозяин здесь жил, а с женой своей. Детей не нажили, денег – лопатами греби, а в остальном… Ничего особенного! Ну, подумаешь, что изменял…

– Подумаешь?! – с неприкрытым удивлением не спрашивает, а, скорее, восклицает Елизавета, категоричная в чувствительном вопросе неверности.

– Не удивляйся, что же ты? И так люди живут, не у всех изумрудами небо устлано! – не видя в жизни бывшего соседа какой-либо необычности, Наталья смотрит на изумление Холмогоровой с доброй иронией. – Жене его лет сорок с чем-то было, ближе к пятидесяти. Холёная баба была, имени не вспомню, Людка или Лидка, неважно! Но мало этого было, чтобы козла старого удержать. Сама понимаешь, что бесилась она жутко, но ради жизни удобной можно ж было потерпеть, не скажешь?

– Не скажу, – Лиза с удовольствием перешла бы к сути разговора с соседкой, но терпеливо ждала, пока то, что она неуловимо уследила за новым жильём, обретёт свои закономерные и, увы, печальные черты, – не все вытерпят. Дело каждого…

– Спорить с красотой и молодостью не буду, – перешагнув тридцатилетний рубеж и два раза сменив фамилию в паспорте с одной на другую, Сидоринская рассуждала обо всем прозаичнее, – но Галицкая эта не стерпела, чашка наполнилась, когда из дома муж пропадать стал. Мерзла в этом доме одна, но не от холодов, а от пустоты. Да ещё и не общалась ни с кем, нелюдимая была до соседей. А муженёк не у кого-нибудь околачивался, а у любовницы в два раза моложе. Седина в бороду – бес в ребро! Не выдержала она, устроила ему скандал под новый девяносто третий. Первой ласточкой…

– И когда второй? – дому и двух лет не было, а повидать успел многое. Раньше Лиза не ловила подобную мысль за хвост. Однако, чем дальше беседа с Натальей заходила за здравие супругов Галицких, тем больше она теряла уверенность, что однажды действительно почувствует себя здесь, как дома.

– А у Галицкого характер жуткий. Слышала, что это он на людях приветливый и сговорчивый, потому что знает, что ему выгодно, – Сидоринская могла лишь от души посочувствовать покойной Галицкой, единственный бунт которой вылился в трагедию и смерть. – Может, если бы промолчала она, то и жива бы и осталась. Но унижаться не каждому дано надолго, вот она и высказала муженьку, кто он и что он! Получила сполна, потому что в миг неудобная стала. Не то ударил сильно по голове, не толкнул со всей дури…

– Да уж, только дурь эта иначе называется, – Лиза до последнего старалась думать, что Космос был прав. Не пустое место, не дикое, не глухое. Просто обжить по-своему надо, привыкнуть. Но верилось с трудом, что у неё это получится. – Это случилось полгода назад? Больше?

– Всего не упомню, лето было суетное, – пусть Наталья и сомневалась, что в этой стране бывают другие времена, – а от удара с лестницы полетела бедная женщина так, что без сознания лежала, а он её со злости избивал ещё. За то, что рот открыла, не ценила, что всё ей обеспечил. Потом к знакомому дружку в больницу свёз под ночным покровом, а там она под капельницами и скончалась. Спросишь, откуда я всё это знаю и выкладываю тебе? Люди языкастые везде найдутся, а предупредят немногие…

– Мужа моего как-то не предупредили, – Кос, покупая загородный дом, действовал из добрых порывов. Лиза не сомневалась в том, что он всегда о них заботился, но сейчас она не понимает, как поступить. Ведь он точно взорвётся, слушая то, что она узнала. Пусть и не из первых рук. Но какая разница?!..

– И кто бы предупредил? Да и скажи слово такому поперёк! Наблюдали, видели!

– несложно угадать, чем может заниматься молодой мужчина, у которого в сопровождении пару крепких лбов и машина ценой, как мост чугунный, но Сидоринская не спешила судить о том, что может чувствовать его любящая жена. Ребенок у них, наверное, маленький и тепличный. Вот этим насущным и должна голова болеть. За семью…

– А теперь голову ломай, – ничего хорошего с этим домом у них не выйдет. Лиза никогда не считала себя суеверной, склонной к мистике и чтению тайных знаков, но не имела сил свыкнуться с тем, что ей изначально не пришлось к душе, – что делать…

– Что делать? – Наталья не считала, что умела давать советы, но молчать в тряпочку не умела. – Бежала бы я из такой громадины, все бы только пятки мои сверкающие видели. А уж если есть дитё малое…

– Есть, – быстро кинув голубоватый взор на часы, Лиз вспоминает, что вскоре должна забрать Ариадну от Филатовых, – дочка…

– Дочка? Как и у меня! И сама должна понимать, Лиза, о ком надо думать…

– И я это прекрасно знаю.

– Сомнительно, что я открыла для тебя Америку!

– Но и на сказанном спасибо…

Непокорные мысли, как сумрачные облака, блуждали в голове Холмогоровой. Они были созвучны её потерянному настроению, зажатому между гневом и молчаливой печалью. Лиза не обманулась, предвидя за загородным домом темную правду, но и не желала верить, что чужие призраки проникнут в мир, где она любима и любит. Этот день преподносил ей не слишком добрые вести…

***

Арька, пытаясь удачно спрятаться от взрослых дяденек в лице отца и дяди Валеры, примостилась за большое кресло в гостиной. Мужчины делали вид, что ничего не видят, ничего не знают, но громко говорили о том, что обязательно найдут егозу, где бы она не скрылась. И тогда самой младшей Холмогоровой придётся съесть пюре с куриной котлетой за обе щеки, беспрекословно слушать папу с мамой и не противиться раннему подъему в детский садик. Простая математика…

Отец Ариадны больше всех преуспел в обещаниях.

– Где эта Ежатина? – Космос прекрасно слышал тихое ребяческое гоготание, но хранил интригу в кармане, давая дочери шанс получше спрятаться. – Найду сейчас, в угол поставлю, а то смеётся там за диваном над папкой!

– Арюня, обрадуй дядьку, – голос Филатова разносился по квартире благожелательнее, чем обманчиво менторский глас Коса, – выходи, не прячься! Конфетку дам, а не котлетку, договоримся на честном слове!

– Папка! – не выдержав, Арька первой выпрыгивает из укрытия, бросаясь к отцу и обхватывая его за длинные ноги.

Высоченный Холмогоров опешил, забывая все свои клятвы о здоровом питании и дочернем послушании.

– Всё, Косматый, тебя поймали… – и пока Космос приходил в себя неожиданности, Фил имел нередкий шанс посмеяться над инопланетным другом, – таскай теперь на руках! Твое добро!

– Поймала меня её алмазная мамка, – у других ничего не получалось, – а вот Ариадна Космосовна просто веревки вьёт, как по накатанной. Моя Арюха!

– Твоя, твоя пригожая, Кос! – Фил считал, что дети никогда не бывают «не вовремя». И когда почти три года назад особо одаренные личности смеялись над Косом и Лизой, смело шагнувшими из беспечной юности в беспокойное родительство, Валера искренне радовался за друзей и полагал, что с удовольствием оказался бы на месте Холмогоровых. Но, вероятно, что их с Томой час ещё не наступил. – Рецепт не спрашиваю, вижу, что старался.

– Свою сварганишь, Фил, узнаешь рецептуру!

– Вот тогда посоревнуемся, кто тут батя…

– Да чего тут базарить, вы мне все проиграли, а Белый и подавно!

– И не поспоришь…

– Это справедливо!

Довольная Ариадна, расположившаяся на руках отца, обнимает его плечи со всех своих тщедушных силёнок. Львиную долю дня она провела вместе с тётей Томой, с которой, как и обычно, было весело и вольготно, но девочка скучала по родителям. И когда за ней приехала мама, а затем на пороге квартиры Филатовых появился и папа, Аря заметно оживилась, забывая про дисциплину.

Космос и Фил и рады развлекать Арьку, не помня ни про события суетного дня, проведенного за спорами об общем деле. Не думая о том, что завтра кто-то из четверки друзей опять в чем-то не сойдется, кратковременно осыпая головы проклятиями, а после снова возвращаясь к теме торговли товаром по новым каналам сбыта.

Арька не близка к возрасту осознания бушующих проблем. И в моменте ей только хочется смеяться, играть и заполучить миниатюрного льва, спрятанного в кармане отцовского пиджака. Возможно, что она забудет про драгоценную зверушку через пару часов, но рядом с ней папа и для неё даже в темень ярко светит солнце.

Это имело значение.

Тем временем Лиза и Тома сидели на кухне, тихо переговариваясь. Холмогорова пыталась не показывать волнений, владеющих ею после поездки в Цветочный и разговора с новой соседкой. Пытаясь успокоиться, жена Космоса раскладывала пасьянс, благо полузабытые карты нашлись у Филатовой в комоде, но карты не приносили желаемого облегчения. Какой день, такие и расклады…

– Чёрт дери, не складывается!

– Потому что злишься…

– Я не злюсь, Том, я думаю, – Елизавета складывает изящные пальцы рук в замок, всматриваясь сосредоточенными глазами прямо перед собой, – деятельность мозга, а не задней части, ещё никому не вредила!

– Лиз, я серьёзно, – Тома не потеряла настроения и тогда, когда Лиза шокировала её не самой приятной новостью, – отпусти ситуацию, хотя бы сейчас и на ночь. От этого никто не застрахован!

– В любых домах и квартирах умирают. Человек вообще бывает внезапно смертен, это я лучше других помню, Том! Но не в моем доме, не там, где мы жить собирались! А я думала, почему там полы ещё на втором этаже скрипят ближе к лестнице? Паркет полтора года назад положили, а вмятины! Так вот… Этот хозяин-чинуша свою жену к этому полу прикладывал, пока не дошло до потери сознания. Не знал, как иначе избавиться, а потом строил примерного вдовца. Сука! Не могу это терпеть…

– Не ставит тебя никто туда ехать, и ты сама в этом доме хозяйка, – на месте Лизы Тома и сама бы не двинулась из своей добротной московской квартиры, – а завтра расскажешь всё Космосу. Он перекипит, а потом поймет, что не ваше оно всё. Дело с концом!

– Филатова, я знаю своего мужа, – но в глубине души Лиза надеялась на понимание Космоса. Сомнительно, что его напугает чья-то чужая смерть, но драма, разразившаяся в доме, в который они так хотели переехать, должна была заставить его изменить свое отношение к проживанию в Цветочном, – если он что-то долго вынашивает в черепной коробке, то выбить это из его сообразительной башки невозможно!

– Но он же должен понимать…

– Должен, Том, я же не теряю надежды.

– И что делать будешь? – Тамара замечает, что Лиза собирает разложенные карты в стопку, больше не желая тасовать колоду или раскладывать рубашки перед собой.

– Возьму за шкирку Пчёлкина – ему же не привыкать, положу в багажник три канистры с бензином, а в сумку спичек побольше, приеду в этот долбанный Цветочный и всё к хреновой туче подожгу! И это тоже выход из ситуации…

– Бедный Витя!

– Зато не сдаст…

– А если отложить шутки в сторону?

– Не знаю, Том, ничего не знаю…

Увидев Космоса у Филатовых, Елизавета не решилась говорить ему, что несколько часов отсутствовала в Москве, познакомилась с Сидоринской и неприглядным прошлым дома, в котором они собирались строить своё будущее. В дружественной обстановке квартиры Филатовых Кос был настроен на разудалые шутки и дурачество вместе с Аречкой, а сложности завтрашнего дня его явно не интересовали. И как его сбить?..

Лиза не найдет сил на признание и в машине, когда сонная Аря свернется клубком у неё на руках, а Космос будет внимательно следить за вечерней дорогой. Лиза промолчит и в минуту, когда они окажутся дома, утомленно роняя себя на диван перед телевизором.

На экране расплывалась заставка «Счастливого случая». Не случайное ли название?..

Лишь после того, как Аря крепко уснёт, Лиза расскажет Косу про своё маленькое путешествие, неутешительные вести и собственные страхи. Она будет чутко отслеживать, как меняется в эмоциях его мужественное лицо, и гадать, что значит его сосредоточенное молчание. Когда Космос неутешительно вздохнет, откидывая спину на расстеленную кровать, Лиза будет безмерно удивлена и не сдержит в себе логичных для ситуации вопросов. Ей нужна его реакция.

– Нет, Кос, что скажешь? – Лиза ложится рядом с мужем, приникая золотоволосой головой к его плечу. Похоже, что её надежда сбылась, и Космос не собирается метать молнии. – Не каждый день такое узнаешь. И я не думаю, что мне соврали…

– А что говорить-то, алмазная? Что говорить…

Космосу и самому не по себе. Он не свят и не претендует на звание моральной вершины, но картина складывалась однозначная. Взятки гладки…

– Мне нужно было поехать туда одной!

– За каким фигом?

– Это уже больше похоже на правду…

– Я без понятия, что сказать, красивая, – и виной тому подкрадывающийся сон, работающий в паре с усталостью, – помимо того, что мы ни в чём не виноваты. И нам там по-другому жить. А меня чертями не напугаешь!

– Солнце, да я же заходить туда боюсь, – Лиза прячет лицо на груди мужа, показывая, что не сможет смириться с тем, что однажды случилось не с ними, но в их доме, – думать буду об этом и не успокоюсь. И ты будешь!

– Буду, – Космос не отрицал очевидного, но больше не мог думать о ком-либо, кроме той, которая нежно его обнимала, – но не сейчас…

– Хочешь показать мне, что предсказуем?

– Не скрываю.

– Тогда мне нравится твоя предсказуемость!

– Без дураков?

– И без вариантов…

Вести могут быть разными. Белыми, черными, серыми. Многоликими.

Но Космос и Лиза больше не желали обсуждать события прошедшего дня, растворяя сомнения в темноте ночи. Она всегда лучше их понимала. Спасала…

========== 94-й. Годовщина ==========

Комментарий к 94-й. Годовщина

Спасибо постоянному читателю за то, что ждал. А новому читателю за то, что присоединился!

За это вам, ждуны, большая глава)

Очередная годовщина истории Кос/Лизы ещё не наступила, но почему-то именно сегодня я вспомнила, что почти три года назад по-настоящему открыла для себя фикбук, выложив прологи «Неба в алмазах». Что ж, это даже не середина пути. Идём дальше)

Визуал:

https://vk.com/wall-171666652_1140

https://vk.com/wall-171666652_1137

Самонадеянные планы зачастую имели свойство растворяться в предрассветном дыме: никакого сбора по поводу годовщины свадьбы Космоса и Лизы в загородном доме не случилось, как бы изначально не хотелось. Но Холмогоров не терял надежды; немного поразмыслив, он объявил, что переезд в Подмосковье должен состояться в конце мая. Они обязательно продумают, как изменить коттедж на свой лад, чтобы ни одна злая собака не вздумала разевать свой рот на чужое владение, и причины для беспокойств должны остаться где-то за соседским забором. Если сильно переживают…

Однако Лиза решила вовсе не поднимать тему скоропалительно купленного коттеджа, все ещё находясь под впечатлением от судьбы его прошлой хозяйки. Иногда быстрота принятия решений Космоса по-хорошему подкупала её, но точно не в этот раз. И у Космоса временно пропало стремление бороться с восприимчивостью жены, и, зная её эмоциональность, он помнил, что всему нужно время. И тогда дело может разрешиться иначе. По крайней мере, имело на это скромные шансы.

Годовщину свадьбы Космоса и Лизы было решено отметить почти семейным ужином вместе с ближайшими родственниками и друзьями. Количество гостей, приглашенных на трехлетие брачного союза не шло ни в какое сравнение с праздником девяносто первого года, но места за столом хватит всем. Теснотой трехкомнатная квартира Холмогоровых явно не отличалась, а огромные гостевые пространства давно потеряли актуальность.

Толпы незнакомых гостей, приглашенных на свадьбу сына профессора астрофизики и племянницы ленинградской чиновницы, растворились в водовороте изменившейся московской реальности. И при всем желании Лиза и Космос не могли бы узнать, что стало с этими людьми и как сложились их обновленные демократией биографии.

Организовывать народ пришлось стихийно, предупреждая о субботнем собрании за три дня, но Космос и Лиза надеялись, что никто не потеряется по дороге. Муж и жена уже успели пойти на штрафной круг, откладывая личный праздник на две недели, а годовщина свадьбы никогда не могла быть обделена вниманием. Пусть в самом деле Космос и Лиза были вместе гораздо больше, чем гласило свидетельство о заключении брака.

До сих пор непонятно, сколько же лет могли считать себя парой – шесть или семь, а, может, чуть больше? Но от магии цифр суть привязанности менялась мало…

Космос, шутя и вспоминая свои восемнадцать, говорил о том, что Лиза – его подарок. Дар от двух данайцев Фила и Белого, которые просто не знали, что подарить сыну профессора астрофизики на совершеннолетие. Лучшие друзья сотворили с Космосом и Лизой пророческую шутку…

– Косматый, упорно мозгами шарили, – торжественно объявил Валера, как диктор с центрального телевидения. Витя и Лиза стояли за спиной Саши, падая со смеху, и, не подозревая ничего скабрезного, – долго думали, что тебе подарить и надумали!..

– Лиза, иди сюда! Не прячься, настал момент истины… – Белов уступил дорогу Павловой, и, накидывая на её голову невесть откуда взявшуюся атласную ленту, подтолкнул к Космосу. – Вот, именинник, твой заветный подарок! На такой ты точно не пожалуешься, а если пожалуешься, то начистим рыло! И, Лизка, только замуж за него не выходи!

– Эй, братья, я чего-то не понял?! – качая права старшего брата, возмутился Пчёла, которому не понять, почему Кос и Лиза вместо того, чтобы назвать друзей дебилами, ржут, как два ретивых коня. – Мне, блять, кто-нибудь объяснит, чё удумали? Сестрица?

– Ну все, Павлова, слышала? Мне тебя подарили! Теперь моя… – шутка удалась, и Космос этого не отрицает. Конечно, Санька и Фил не забыли про подарки, но пройтись по любимой теме его взаимопонимания с Лизой было святым делом. Кос на это почти не обижался…

– Да идите вы… Не портите Косу день рождения! – Лиза не знает, что ответить друзьям, но не вырывается из захвата Холмогорова, который вполне по-дружески обнял её за плечи. Ничего большего. Правда… – И, Витя, перестань изображать бульдога на общественных началах! Надоел…

– Да он просто придуривается, – Саша не понимает, зачем Пчёлкин корчит из себя умного старшего братца, но если действительно проявляет заботу – в том ли случае? – А мы хороший подарок сочинили!

– Совет да любовь…

– Бесспорно…

– Только замуж за него не выходи, Лиза!

– Огребёте, черти!

– За правду и пострадать не жалко…

Космос настаивал, что вёл отсчёт с первого апреля восемьдесят седьмого. Лиза, не интересуясь конкретными цифрами, в данном случае соглашалась со всем, что придумает муж, но история с подарком действительно не прошла мимо.

– Ты же моя девчонка, – что-то трепетно колыхалось внутри, когда Кос произносил эту фразу. Отзывалось для Лизы больше, чем признание в любви, и притягивало, как магнитом, – и я тебя однажды украл…

– Украл, – Лизу устраивала бы и такая формулировка, но она не собирается сдаваться, – а мне казалось, что под ёлкой нашёл. Перевязанной перламутровой лентой…

В апрельские дни своих шестнадцати лет Лиза упорно не желала признаваться себе в том, что влюбляется, чтобы позже осознать то, что безвозвратно полюбила. У каждого есть собственное солнце, и она без раздумий выбрала свое. Космическое.

Но жизнь устроена так, что редкое витание в облаках – почти непозволительная роскошь. Особенно в поистине ответственный день…

Суббота стартовала с того, что Лиза проснулась с невыразимой тяжестью в плечах и спине, вспоминая, что ей пора вернуться на свою кухонную вахту. Вкусный стол сам себя не приготовит, и кухня тоже должна помнить, что у неё есть хозяйка, а не бешеная женщина, приходящая домой ближе к восьми. И как бы Лизе не хотелось вставать, победить свою лень всё равно придётся, а заодно нарушить зимнюю спячку Космоса, который продолжал спать, не реагируя на движения рядом. Хорошо устроился.

– Эх, ты, морда! У тебя из-под носа жена удирает, а ты? Где все твои клятвы о вечной любви, ты же встать со мной с постели не хочешь! – Лиза пытается отнять одеяло из космических лап, но вместо этого видит, как симпатичная физиономия Коса недовольно кривиться. – Космический, вставай! Я смотрю на тебя, и мне ещё больше спать хочется…

– Чё? Бля, Лизка, хер ли тебе не спится, а? Свет… – невольному Холмогорову приходится открыть глаза и сразу же зажмуриться от внезапно включенного в спальне света. Но он совсем забыл про то, что к трем часам квартира будет наводнена гостями. – Подъем? Блин, забыл… Забыл! Твою мать…

– Часов восемь, будильник на половину ставила, но сама пролежала ещё потом, – оглушительно зевнув, Елизавета медленно поднимается с кровати, осматривая пространство в поисках комнатных тапочек. – Доброе утро! И давай без «твою мать», а сегодня ты только мой…

– Алмазная, тебе ли мне объяснять, какое у нас с тобой доброе утро должно быть? – Космос протягивает к Лизе руки, чтобы она удобно разместилась в его объятиях. – Лиз, иди ко мне? Ну, Лиз! Не упрямься, темно ещё на этой кухне и страшно. Правда…

– Вот всегда бы так про кухню говорил, – Холмогорова не могла признать, что была фанатом ведения домашнего хозяйства, но нанять домработницу в помощь не желала – не терпела чужого присутствия в своем доме, – но не сегодня же…

– Да там сейчас темно и страшно, – Космос удобнее растягивается на кровати, всем видом показывая, что поспал бы ещё лишний часик, – зуб даю!

– Без тебя темно и страшно, – Лиза присаживается на кровать, и, захватывая ладони мужа в свои, спешит напомнить ему про то, что её действительно волновало, – но после десяти, пожалуйста, Кос! Попробуй, может быть, у тебя получится дозвониться до питерских. Или узнай у кого-то… из знакомых!

– Расслабься, милая, всё будет хорошо, – не знал Космос, почему их ленинградские, то есть уже два с лишним года, как питерские родственники не брали трубки, а его дружбан Гела находился в неведении относительно того, что происходило в городе юности, но хотя бы ради приличия можно было ответить, что всё в норме. Или нет. Ведь в питерском воздухе вечно что-то сотрясалось. – У нас так точно без осадков. Дожди не ожидаются, а снега ты любишь.

– Эгоист? – она любила его и таким. Другого бы не смогла, как не пророчили. И поэтому так уютно прижимается к сильному телу, находя спасение от всего мира в родных руках, хоть и утро, полноправно вступающее в свои мирские владения, не дает им минуты покоя. – Глупость спросила. Меня все устраивает! Ладно, чуть-чуть полежим. В самом деле, лениво!

– Это уже не испортит моей говенной кармы, а тебе с этим жить, – бежать от очевидного бессмысленно, но Космосу нет дела до перечисления своих грехов, – это я тебе как сын профессора говорю!

– Может, я твою хромую карму обелить пытаюсь? Хоть я на роль совести не претендую… – Лиза негромко смеётся, надеясь, что звук её смеха не дойдет до детской, – и мне поздно! С кем поведешься – от того и забеременеешь…

– Да я разве против, красивая?

– Сам на это напросился!

Нередко Лизе казалось, что она не помнила времени, в котором Космос не присутствовал в её судьбе. Жизнь с родителями была несоизмеримо далека, заслонена осколками памяти и притупленной болью. Трудно не сказать о том, что сын профессора астрофизики занял самое большое место в сердце Лизы. В этом с ним могла соревноваться только Аря, которую сложно отделить от собственного отца. Благодаря любви Космоса за прошедшие годы Лиза будто заново родилась и в чем-то безвозвратно переменилась. В конце концов, она стала матерью, обретая в новом человеке основные ориентиры. Среди множества факторов положительных изменений, связанный с Ариадной – главный.

И какое счастье, что причина всего самого хорошего спала, подложив ладошки под пухлую щеку.

– Жаль, блин, что такого сабантуя, как тогда не выйдет, – с толикой сожаления произнес Кос, смотря на свадебную фотографию, стоявшую в рамке на прикроватной тумбочке, – а из Фила фотограф, как из меня мент. Сто пудов!

– Что ж ты так большого брата обижаешь? – Лиза вступается за Филатова, отдавая дань его умению фотографировать. – Все наши лучшие фотки из роддома – его заслуга! Сашку-то на пару карточек хватило.

– Ничего не обижаю, Лизок, – голубоглазая прячется от первых солнечных лучей в его руках, и, сильнее прижимая к себе жену, Космос ощущает абсолютную умиротворённость, – но я про нашу свадьбу. Вот собрание было, так собрание! А ты тут суетишься прям из-за полутора землекопов.

– Сегодня я с удовольствием обошлась бы только твоим и Арюшкиным обществом, – в отличие от Коса Лиза не могла отнести себя к любителям шумных компаний, – тебе ли не знать?

– Да, алмазная, знаю и разделяю… – многозначительно потягивает Холмогоров. Ему нравилось проводить свои драгоценные часы вместе с женой и дочкой, хоть часто такое времяпровождение могло быть прервано внезапным звонком или срочной поездкой. Но к этому Космос давно привык, ведь каждый сам выбирает свои беспокойства. – Всё к этому идёт. Народу всё меньше, а рожи всё недовольнее!

– Особенно твоя, да? – сожаления Космоса легко свести в шутку, что Лиза и проделывает. Если у них и есть свободные минуты, то они потратят их без должной рациональности.

– Вообще-то, потомок эстонский, твои чухонские родичи славятся этими качествами, – Холмогоров, примерив на себя роль парикмахера, превращает гладкие волосы жены в подобие взрыва, не позволяя ей вырвется, – хрен пойми, что на лице написано! Вот и приходится на чистую воду выводить…

– Да что же у тебя за фобии, космонавт? – Лиза поддается ладоням мужа, давая ему возможность почувствовать себя победителем. – К продуктам интернациональной дружбы…

– Не выгонять же меня из-за этого на диван? – Кос скорчил боязливую физиономию, намекая, что переезд в гостиную ему не по нраву.

– Я подумаю!

– Постарайся…

– Ты же с собой меня потащишь!

– И как ты догадалась?..

Вместо ответных слов Лиза накрывает мужские губы поцелуем, уверяя в своей абсолютной любви и бесконечной нежности, от которых, порой, захватывало дух. Дышать становилось трудно, коленки безвольно слабели, а всё потому что любовь с каждым днём открывалась по-новому. Космос стремительно отвечал на трепетный призыв, признавая, что давно растворился в своих взаимных чувствах. Никому и ничего не нужно доказывать…

Преодолев утреннюю вальяжность, квартира зажила привычным распорядком.

День обещал быть долгим, но удачным.

***

Когда на пороге, раньше назначенного времени появились первые гости – Пчёлкины полным составом, стол был почти приготовлен. Космос и Витя надеялись стать первыми дегустаторами, пока Павел Викторович не отозвал их на перекур, а Лиза, с небывалой дочерней покорностью, слушала Валентину Анатольевну, которая наконец-то осталась довольна домовитостью племянницы. Ведь этому она её учила!

– И всё хорошо у тебя, Лизонька, – с выражением полного удовлетворения на лице говорила Пчёлкина, – всё при тебе. Муж тебя не обижает, а дочка умницей растёт. Не нарадуюсь!

– Тёть, мы начинали с того, что я хорошо запекла курицу, – Лиза предвидела, о чем сейчас может заговорить тётка, – и повар во мне ещё не умер. А ты про Космоса, Арю и какие они у меня молодцы. Нет, я согласна! Но опять от Моисея пошли…

– Вот и держи их так, – семья составляла для Валентины важнейшую ценность, – чтобы не рассыпались. Одну послушаю, а дочь взяла и развелась через год после свадьбы. У другой зятя в тюрьму посадили, за делишки темные какие-то, а был такой приличный парень. Слухи ходят про то, что подстреливают таких, как… Ой, что же это я, глупость хотела сморозить!

– Тёть Валь, а ты не смотри новостей и не слушай подруг, разносят всякое, – всю жизнь прожив за спиной Павла Викторовича, Валентина Анатольевна тем не менее представляла, что творится за окном. И что жизнь пошла другая, странная и всё течёт не по-людски. Прошли понятные времена, да и были ли они ясны? – Сама знаешь, что правды в этом нет. Сколько раз мы про это с тобой говорили? И даже когда я жила с вами, а ты всё про своё и на своём. Разве можно?