Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

– Первым бью, – Холмогоров смотрит на свои руки, закованные в наручники, и, качая темной головой, невесело усмехается, – но вот чёрт, Карина Георгиевна! Даже в Бутырке, нахуй, мне не было так обидно! А ты? Старого доброго другана как пса!..

– Вы на вопросы отвечать собираетесь? Я жду! – Боровицкая не понимала, как можно спокойно находится с Холмогоровым в одном пространстве и не наградить его увесистой оплеухой.

– А моя Лизка лучше, чего ты ещё от меня ждёшь? Она меня любит, а я дурак! Сижу, мать её, здесь, прижопили менты… – Космос будто бы хотел добить жену Громова, намекая на то, что однажды она не смогла затмить внутри другой образ. За сроком давности это становится смешным действом, но в войне все средства хороши. А Косу хочется вырваться отсюда. – Мы тогда ещё с полгода побегали, и с тех пор вообще не расставались! А ты с этим кудрявым фраером? Сойдёт для сельской местности?

– Ты почему свою Лизу на ночь глядя оставил? Одну да с дочкой маленькой? Она-то лучше, семь лет с тобой бьётся, а тебе не стыдно? – не выдержав напряжения, царившего в небольшом помещении, Карина кричит на Коса, напоминая ему о семье. – Что, уважаемый, нечего сказать упорной следачке? А я видела твою жену, знаю! Она за полгода жить стала как от звонка до звонка, а ты продолжаешь нюхать?! Долбануться, Холмогоров! Как тебя ещё совесть не съела?

– Моя жена, моя дочь, ясно? Ничего я больше про них не скажу! – глухо отзывается Космос, понимая, что зря начал планомерно доводить Боровицкую. – Сама-то понимаешь, что мне здесь нехер делать? Кабзда и так полная, сдохну тут. При пустых карманах!

– Сам виноват, а если бы мои пионеры, как ты говоришь, не схватили тебя под белые рученьки, то проснулся бы в канаве, – сколько их таких засыпало вечным сном на московских окраинах? – Живым или мертвым? Богу одному известно!

– Запиши хоть, страж, чего украли, – Кос всё ещё оплакивал свой золотой браслет, – как там? Все, что нажито непосильным трудом? Портсигар отечественный…

– Да хоть импортный, морда ты бандитская! – не Космосу Холмогорову жаловаться на бедность при его-то дорогих запонках на манжетах тёмно-синей рубашки.

– Фу, чёрт возьми, сплошные оскорбления, товарищ Боровицкая!

– Ты ожидаешь услышать от меня другое, Космос?

– Не дурак, понимаю, что статистику тебе ни хрена не улучшу. Давно пора меня отпустить!

– Пора, – соглашается Громова, не уставая удивляться поворотам язвительной судьбы.

Когда-то она ждала встречи с этим видным и смешливым парнем, каждый раз изумляясь тому, что он не желает жить по давно заведенным порядкам. Идёт против правил и воли отца, выбирая вместо институтской скамьи лёгкий заработок от фарцы. Такой же удивляющий и удивительный в своем роде, как и его неординарное имя. Космос!

Криминальная дорога настигнет Холмогорова позднее, а в феврале восемьдесят седьмого, отпуская его насовсем и навсегда, Карина желала ему счастья вместе с высокой голубоглазой девчонкой, влюбленность в которую он безнадежно прятал от чужих глаз. И которая любила его также самозабвенно, если согласилась разделить с ним не только светлые беззаботные времена.

– Не надо мне экзаменов, я своё уже отчитал! Лучше буду раздолбаем…

– Дураком не будь! Это самое главное…

– Да кто ж меня знает?

– Ладно тебе! Посмотрим лет через десять, кто мы и что мы…

– Может, раньше.

– У тебя наполеоновские планы!

– Не отрицаю…

Карина не спорила с тем, что когда-то не отрицалось сыном профессора Холмогорова. Планы Коса действительно претворились в реальность, пускай в глазах общества и морали больше со знаком минус. У него есть всё, о чем он мечтал, и жизнь Боровицкой складывалась таким образом, что она ни на что не могла пожаловаться. Они со Славой любили друг друга, честно служили, не дожидаясь высоких наград. У них подрастала дочка, их всегда окружали неравнодушные люди, готовые прийти на помощь в любую годину.

Вот только за Космоса… Ей как-то обидно? Все могло бы пойти иначе, если бы он поступил в институт? Может, не продержался бы там и года, но попытался бы? Или послушал отца, жену, которые желали ему только добра. Ушёл бы из игры, не стал бы рисковать. Но выбор Космос Холмогорова – его ответственность.

По гордому лицу молодого мужчины Карина видела, что он купается в своей неуязвимости, в том влиянии и авторитете, которые сопровождали его на пути. Сбивать его с толку бессмысленно, а когда настанет время выбирать…

Сам решит. Главное, чтобы не было поздно.

Встав со стула, и, наверняка угадывая, что Космос не двинется с места чисто физически из-за скованных рук, Карина высматривает в окне знакомую красную машину. И если зрение её не подводит, то Лиза уже приехала. Медленно ходит вдоль зелёных пушистых ёлок, сминает в тонких пальцах фильтр от сигареты и почти безжизненно смотрит на понурое небо. Оно ей не улыбается.

– Руки протяни, – достав отмычку от наручников, Громова прекращает мучения Космоса, указывая ему на дверь. Он изумлённо поднимает бровь, готовясь в очередной раз бросить шутку, но Карина опережает бесперебойный фонтан красноречия. – Иди к своей Лизе! Считай, что сегодня всё закончилось для тебя лёгким испугом. Повезло…

– Сдала всё-таки, дочь полковра, – у Холмогорова дико ломит виски, а тело кажется свинцовым. Затекшие руки, обретя свободу, не придают бодрости, а противоядие, принесшее бы ему ясность мысли и облегчение, использовано до края ещё в достопамятном казино. Так ему!

– Она тебя ждёт, мёрзнет, – Боровицкая снова усаживается за рабочий стол, всем видом показывая, что больше не настроена на беседу, – и прощения попросить никогда лишним не бывает. Для разнообразия!

– Согрею, – Космос кивнул головой в знак прощания, заканчивая затянувшееся пребывание в органах доблестной милиции, – но только лихом не поминай!

Карина ничего не успевает ответить старому знакомому. Да и не хотелось добивать измученную ожиданием Лизу, у которой в голове полное пепелище после того, что учудил её муженёк, не сдержав свои порывы. Ей с этим чудовищем ещё воевать или отвоевывать его у всех стихий, дело не обойдется месяцем или годом. Всё серьезнее.

Но преодолимо?!..

Холмогоров не воображает, как будет смотреть в алмазные глаза своей второй половины, но ему нестерпимо хочется её увидеть.

С Лизой можно было и молчать. Грело же, северное сияние. Может, и сейчас забудет. Понимает же его.

– Лиз? – Космос окликает жену, преодолев пятиминутное отсутствие всякого диалога.

Она смотрит словно сквозь него, как через лобовое стекло. Не спешит заводить машину и полностью погружена в себя. Пора достучаться, пускай Космосу на редкость хреново. Ему плохо физически, а от осознания того, что Лиза обо всем догадалась – ещё и морально. Раздавило.

– Помнишь, когда мы начали жить вместе, ты говорил, что прекрасно гармонируешь с диваном в моей гостиной?

– Ну?..

– Так вот, Космос, – Лиза больше ничего не может предложить мужу, – притворись мебелью!

– Пиздец!

– Я всё сказала!..

Резкий удар по рулю дал возможность осознать, что слова о прощении не будут лишними, но Лиза всё равно бы не приняла напрасных фраз.

Они безмолвно доедут до городской квартиры, где Космос провалиться в глубокое основательное сновидение без картин и бликов вчерашнего дня. Лиза, уверяя свёкра в том, что с его сыном всё в порядке, попросит посвятить Арьке ещё один день, нарушив свой зарок перед дочерью. Зато завтра днём Ариадна увидит обоих родителей, без которых очень тоскует. Стоит потерпеть.

Также молчаливо Лиза будет сидеть рядом со спящим мужем, размышляя, может ли корить его за то, что он делает? Пытался ли осознанно искать ей замену, видя, что она не принимает его зависимости? Хочет забыться всеми возможными способами, но только бы уйти от правды? Что он ей нужен, но толкает себя в яму, в которую затягивает и её?

Лиза ничего не знает.

Ни…че…го!..

Поэтому засыпает, найдя своё удобство в кресле, накрывшись теплым пледом. Во сне ей хорошо. Тепло. Космос сопит совсем близко, но она не приближается к нему, выдерживая вынужденную дистанцию.

И безмолвия достаточно.

Комментарий к 94-й. Безмолвие

https://vk.com/wall-171666652_1306

Кто от стекла 94-го не спрятался, то я не виновата!

========== 94-й. Водоворот ==========

Комментарий к 94-й. Водоворот

Настроение у главы не самое радужное, ведь 94-й диктует свои правила игры!

Мяу, котятки, спасибо за то, что не забываете, несмотря на мои не столь часные обновления, а я оставляю главу и жду вашей активности:)

https://vk.com/wall-171666652_1311

OST:

– Ночные снайперы – Секунду назад

Утро – хренутро!

И декабрьское в особенности…

Зима!

Сезонную морозящую стужу Космос на дух не переносил. Причиной тому свои не самые приятные ассоциации, будь они не к ночи упомянуты и покрыты дремучей мглою переименованного города-героя. А сегодня ещё и продрал глаза с полным ощущением того, что за три дня пережил атомный взрыв, ядерную войну, захватив по пути полтонны проклятий, летящих в его спину дурными пулями. Невидимыми, но отравляющими.

Тело казалось Косу изрешечённым и состарившимся, а сил подняться с кровати просто не осталось. Они покинули молодые жилы в тот самый момент, когда он ввалился домой, кожей чувствуя немой укор жены, забравшей его из двадцатого отделения как долбанный мешок с картошкой. Дожили, докатился…

И это при роде занятий Космоса! Повязали за драку какие-то сопливые пионеры, но только без красных галстуков. Не побоялись угроз и гневных обещаний, а выглядели так, будто вчера из-под мамкиной юбки вылезли. Что ж, наверное, не всем в это неспокойное время по хлипким дорожкам идти. Видимо, не перевелась ещё сознательная молодежь. Не всем торгашей крышевать и легкие бабки каждый день зарабатывать.

И поэтому… Забирайте, Елизавета Алексеевна, это ваше!

Вывалилось на негнущихся ногах из отделения, чтобы найти в глазах жены не то прощение, не то убеждение, что ничего не случилось. Живём!

Лиза и приехала, дождалась у входа, отвезла домой, но…

Лучше бы она ругалась, кричала и проклинала его за то, что он слово своё не держит и не умеет себя вести. Нашла бы тысячу причин мужской неправоты, предъявила бы всё по списку, однако Космос бы точно знал, что она отойдет куда быстрее, чем ожидалось и он найдёт в родных чертах понимание и ласку. Потому что молчание Лизы стоило расценивать однозначно и готовить манатки к обильным заморозкам. И Кос, видя отрешённость в каждом действии и коротком слове Лизы, считывал свой приговор за секунды.

Пусто. Больно. Ненавистно.

Больших эмоций к его падению Лиза не испытывала.

Только не забывала о том, что в моменте Космос мало может позаботиться о себе: набрала горячую ванную, постелила чистые простыни на кровати, поставила на тумбочку графин с холодной водой.

– Ну косяки-то носом не считай! – нервно бросила Лиза, когда Кос не смог с первого раза нормально пройти через порог спальни.

– Раз, два, – проронил Космос, не скрывая расслабленного смеха, – лечу считай! На крыльях любви…

– Как фанера на Парижем!

– Так грустно?

– Другого не заслуживаешь!

Лиза без лишних сантиментов заставила мужа не плутать по квартире в поисках своего вчерашнего дня, изображая приведение в махровом полотенце, а посмотреть на себя в зеркало, чтобы сделать однозначный вывод. Замызганную одежду, от которой разило обезьянником, собрала с пола и сразу же забросила в стиральную машину, потому что до химчистки эти вещи должны были хотя бы дожить. Приличный же человек Космос всё-таки. С виду…

О том, кто в этом сомневается, Космос старался не думать, пусть и прекрасно услышал запоздалый звонок жены его отцу. Юрий Ростиславович давно перестал удивляться выходка сына, несмотря на то, что переживания никогда не оставляли его жизнь, а Лиза рассказывала обо всем вполне буднично. Привыкала.

– Да, дядя Юра, дома. Ну… Скорее, жив, и на том спасибо! Всех в этом отделении обматерил, представление устроил. Достоверный источник не подвел. Как знала! Мне было не до телефона, вы же понимаете. Саша и Витя звонили, Космоса ищут? – при упоминании знакомых имён красивые черты лица Елизаветы разреженно заострялись, потому что брат и друг явно не понимали, как расценивать ситуацию с Космосом. – А что мне им поведать? Кокос не растёт, крокодил не ловится. Шпионские игры ему сейчас явно не в кассу, а на всяких подручных, если и пришлют, будет огрызаться. Ах, дядь Юр, ещё деньги все спустил на ветер! Трубка сдохла, хвост облез. И мне плевать, что у них там сорвалось, не туда жалуются. Помню, что обещала приехать за Арькой, помню… Но ей лучше с вами пару деньков пожить. Я к ней завтра в обед приеду, все привезу, в магазин ходить не надо. Гулять ходите, это полезно. Правда!..

Сон Космоса и без того был тревожным, а на звонки совсем не давали ему спать, чтобы наконец-то прийти в себя. Прислушивался, мысленно вставлял в беседы свои пять копеек, но не пытался что-то прокричать на всю квартиру, чтобы Лиза стопроцентно вышла из себя и вернулась нескоро. Старался не обострять, пускай вопросы копились знатно. Но Космос и не спешил трясти свою голубоглазую за плечи, чтобы под прицелом сказала о том, как она ненавидит его за устроенное веселье или хотя бы влепила затрещину для приличия. Сон стал лекарством от безразличия и пустоты, сковавших Космоса в тиски покруче, чем кокаиновая доза. Тоже спасение от проблем. Своего рода…

Какой там офис, сделки и переговоры по новому торговому центру, где Космосу причитала своя жирная доля? По что ему разрывающийся домашний телефон? Тут бы выжить, прежде чем клясть себя за то, что после визита в гости к доблестным оперативникам в двадцатом отделении милиции Москвы, его всё-таки скрутило. Нет, с ним не в первый раз такие вещи происходят, но Космос, неисправимо веря в отсутствие последствий употребления кокса, считал, что его не возьмёт такая пыль.

И сначала и правда не брала. Не на того напала или Космос помнил про некое подобие меры? Возможно, но порой от тоски и скуки в общем деле, где он не имеет решающего голоса, накрывало настолько сильно, что о какой мере могла идти речь? Лучше б себя забыть к чертям собачьим. Кому надо, тот вспомнит. В любом его агрегатном состоянии найдет, как слепого котенка в кольце.

Сомнительное сравнение, не достойное взрослого мужчины, а к представителям семейства кошачьих Космос Юрьевич никогда не ощущал жалости. Потому что далеко на небе давно задумано, кто тварь дрожащая, а кто право имеет распоряжаться жизнью так, как подскажет собственный разум. Вот и Холмогоров отстаивал своё право делать то, что считал нужным и к чему тянуло магнитом. И нет в том никакой угрозы!

Если кто-то рядом не сопротивлялся подобным порядкам…

– Встань уже, Космос! – Лиза заходит в комнату, резко включив свет. Видимо, всякой обороне есть своё завершение. – Долго на тебя любоваться прикажешь?

– Противно тебе? – пасмурно сморщившись, Космос плотнее накрывает себя одеялом, всем видом показывая своё недовольство обстановкой.

– Не мне должно быть противно, – Холмогорова отбирает у мужа одеяло, подтолкнув его с кровати, – если ты продолжишь вылеживать, то лучше тебе не станет. А пропажу свою коксовую можешь не искать. Искал же три дня, не нашёл? Нет!

– Куда дела? – придвинувшись ближе к Лизе, Кос крепко захватывает её запястья, смотря прямо в спокойные и безбрежные глаза. Удивительно!

– Как в твоих любимых шпионских фильмах, – Лиза не думала, что когда-нибудь дойдет до такого трагикомизма, – нету, Космос, нету! Одно нажатие, а сколько бабла смыло к неведомой заднице, не правда ли? Простите, у каждого свои методы борьбы!

– Нахер, лучше бы любовалась, – разжав захват, Космос вновь откидывается на подушки, отведя взор в сторону, – соврать бы могла для приличия…

– Обойдешься, крокодил обдолбанный! – Космос хотел от неё хоть каплю эмоций? Что же, он получит их прямо здесь и сейчас.

– Могла бы и ребёнком заняться, – мысль о дочери заставляет Космоса удостовериться в том, что жизнь опять бежит куда-то мимо него. Маленькими ножками, как у Арьки, но стремительно. – Где дочь моя? У предка? Со мной педагог был и весь вышел, а теперь на попятную?

– Побойся того, что говоришь! – соскочив на пол, Лиза подходит к зимнему окну, наблюдая за тем, как столицу медленно усеивают снежинки. – Дядя Юра ночей из-за тебя не спит! А Арю я больше никому не доверяю… Не нужно ей было видеть, как ты здесь в любви мне клянёшься, водой обливаешься на ходу, плохо тебе, а потом дозу в карманах ищешь. Землеройка чёртова!

– Блять, бросила б меня нахуй в этом сранном отделении! – усложнять Космос не любит, но только сам не заметил, в какой лабиринт загнал себя и Лизу. – Куда бы я делся, всё равно бы домой приполз! В ребусы вздумала играть? Мимо, твою мать!

– Лей в уши больше, мне же не привыкать с тобой, не первый год замужем! Домой, ага? Может, я что-то не знаю, Холмогоров? – ревность овладевает сознанием Лизы в самый закономерный момент, и она знает, что ей нужно время, чтобы разобраться… Это ли бы её Космос?!.. – К шлюхе какой напомаженной бегаешь? Которая по головке за подвиги погладит, послушает, какой ты великий, а потом обслужит по высшему разряду? Всё лучше, чем ведьма ленинградская? Долбанашка какая-то!

Ладони нестерпимо зачесались. Елизавета хотела бы ударить Космоса, чтобы на свою шкуру перенял, как треснуло её сердце, когда она без труда догадалась, что в какой-то из моментов своего угара он явно не был один. Ей и тень третьего лишнего противна, она и допустить чужого в их мир не может, но вынуждена мириться с тем, что Космос под воздействием наркотиков – совсем не её Космос!

Тень безликая, чуждая, непонятная.

Бежать от такого, правильно ей люди хором говорят.

Но она остаётся. Причины не ищите.

Успокаивать тоже не надо.

Космос не нашёл разумного ответа для жены, а только закрыл лицо руками, не найдя полезных слов. Лизе не нужны его оправдания, объяснения, ведь с ним всё достаточно предельно ясно. Единственный выход – пережить эти заморозки. Большего он предложить ей не может, а отпускать её ни за что не собирается. Можно ли отпустить от себя ту, которая заставляет непробиваемого Космоса чувствовать, что он человек?

– Лучше б ударила со всей дури, – Холмогоров знает, что если он вздумает подойти к Лизе, то она неминуемо его оттолкнёт, поэтому не двигается с места.

– Надо будет – ударю, не сомневайся… – слёзы произвольно бегут по щекам, но голубоглазая не желает показать, как сильно задето её существо. – Учусь решать проблемы твоими методами! Ничего не скажешь?

– Главное, пушку из сейфа моего не доставай, – опасно доверять женщине свои секреты, но Космосу поздно здесь о чем-то жалеть.

– А чего же, Кос, страшно?

– Охуительно волнительно!

– Боишься, что пристрелю раньше времени?

– От тебя такого не ожидал!

– С темпами твоей дичи возможно всё!

– Столько люду мне сдохнуть желает, а ты всех обыграть решила?

– Мышка съела кошку!

– От большой любви, алмазная?

– Этот мир вообще полон любви, Кос…

Лиза замирает, когда слышит за спиной неровное мужское дыхание.

Ведь Космос не выдержал.

Подошёл, выжидает, неспешно прислоняя горячую ладонь к предплечью Лизы, закрытому от его глаз тканью шёлкового халата. Должно быть, что ей холодно.

Ему без нее тоже, а ещё паршиво и мрачно. Как солнце выключили.

– Это твой способ решения проблем? – устало вздохнув, Елизавета понимает, что ничего не добьется банальным выяснением отношений.

Для неё он как на ладони. Вроде и проще, но одновременно и сложнее.

– Который? – Кос вкрадчиво гладит её плечи, позабыв, что ещё час назад гневно собирался сделать с ними совсем иное. Потрясти, чтобы перечить не вздумала и не мучала себя и его мнимыми подозрениями. Не вышло.

Он боялся её сломить. Знал, что следом упадёт.

– От которого носом шмыгаешь, как слон, а в ночи из дома срываешься. Не иначе, Космос! Послушай меня! – было бы смешно, если бы Лизе не было так тошно от того, что муж решает свои проблемы дозой кокаина. – Что такого от Пчёлкина ты не слышал, что в разнос пошёл? О чём думал, только из-за этого звоночка? Все плохие! К разделу пирога не приглашают? Тебе всего мало?

– Это всё херня, Лизк, суета… Я же здесь! – Холмогорова не убедить, что кокс – угроза. Как так может быть? Если эта неодушевленная субстанция давала ему ощутить, что жизнь, в самом-то деле, складывается как надо, а его уменьшившееся влияние на исход общего дела – пыль в сравнении с тем, что он чувствовал, когда неожиданно легко отпускал свои трудности от себя.

Вот только Лиза ограждалась от него глухой стеной. Тогда-то Космос начинал догадываться, что не всё так гладко в его устроенной системе, но упорно продолжал плыть по своему обманному течению.

Захватывало обоих. Так уж вышло, что тянуло друг к другу магнитом.

И в горе, и в радости…

– Не дотрагивайся до меня! – резво дёрнувшись от Коса, Лиза отбросила его руки в строну. – Пусти!

Она не может вздохнуть размеренно, отпуская от себя птицу раздора. Потерялась в своем заколдованном лесу. Лиза любит Космоса, Лиза живет для него и дочери, но если он не захочет вырвать себя из лап зависимости, то о каком будущем может идти речь? О какой любви, близости и единстве? Он же хоронит всё, что им обоим так дорого!

– Куда ты пошла? – в планы Холмогорова не входило отпускать от себя жену, если уж она совсем рядом.

– От тебя подальше! – Лиза не успела среагировать на то, как Космос притянул её к себе, порывисто обнимая. – Кос, отпусти! Кос!..

– Хочешь, чтоб я вздернулся, нахер, без тебя? – угрозы никогда не действовали, но в любые способы хороши для победы.

– Ты знаешь, чего я от тебя хочу, но ни хрена не делаешь, о чём нам говорить?!

– Хуйня тебя всякая беспокоит!

– Ах так?

– Так, бля!

– Провались!..

Не найдя возможности вырваться, стоя прямо, Лиза со всей имеющейся силы толкает Космоса в сторону, надеясь, что равновесие его покинет. Но они вместе рухнули на кровать, и замысел Лизы потерпел сокрушительный провал: Холмогоров лишил её возможности двигаться, заслонив собой от любого сквозняка.

Что ей оставалось? Порывисто повести плечом, понимая, что оказалась в своей же желанной ловушке.

А ему? Покаянно спрятать волевое лицо в распущенных локонах, разбросанных по простыням.

Круг давно замкнулся, а свет сошёлся клином.

Лиза не могла простить себя за то, что дает слабину, когда нужно заставить его не приближаться к себе и на метр. Космос просто не мог оторваться от жены, заряжаясь от неё желанием жить и видеть надежду там, где веяло безмолвием и отчаяньем. Дышал запахом золотистых волос, и, немного оторвавшись, без устали глядел в бездонные любимые глаза, понимая, что рядом с ней ему легче. Морок туманных ночей стирался из памяти, как будто и не было той злобы.

Но ей? Легко ли?

– Кос! – Холмогорова видит, что муж заметно успокоился, удерживая её на месте, как хищник свою добычу. – Кос, что молчишь? – не скрывая непослушных слёз, Лиза все ещё пытается встать с постели, находя свою мимолетную свободу. – Космос, мне к Арьке надо! Она нас ждёт, тебя, а ты?!..

– Бьешь по больному, – конечно, Космос не может отказать Лизе, когда дело касалось дочери. Он и сам скучал по своему маленькому дружочку, но нужно ли Арюшке видеть, что папа потерялся? Запутался. Пусть папа её очень любит и никогда не даст в обиду. Потому что она есть.

– Вставай, – в ответ муж наконец-то даёт ей волю, и Лиза поднимается, чтобы вскорости покинуть квартиру. – Я уеду ненадолго. На кухне всё готово, и, пожалуйста, когда мы вернёмся… Встреть нас!

– Куда я с подводной лодки? – вопрос, поражавший Лизу ядовитой стрелой, казался Космосу обыденным.

Он будет ждать. Можно ему поверить?

Несмотря на то, что проштрафился, меры не помня…

– Не знаю, Кос, не знаю, – Холмогорова не скрывает разочарования в голосе, – ни в чём не уверена.

– Добиваешь, красивая? – напоследок Космос тянется к Лизе, чтобы просто поцеловать её, убеждая в своей абсолютной привязанности, но любимая ничем не отвечает на прикосновение его губ. Только с печалью смотрит в глаза. С теплотой, но печально…

– Кто кого ещё, – Кос рядом, а в душе у Лизы живёт лишь тревога. И она не покинет её, пока Лиза не увидит дочь, и, смотря в её чистые глаза, отпустит и пасмурный ноябрь, и мучительное начало декабря.

– Отцу скажи, что жив буду, – теперь Космос пытается говорить дежурно, – а другим сам позвоню, если опять звонками долбали. Дятлы…

– Пускай и так, – не споря с мужем, Лиза уходит в ванную, надеясь за пятнадцать минут привести себя в божеский вид.

Чтобы через какое-то время всё снова встало на свои законные места.

Папа, мама, дочка. Дома. О постороннем забудем.

Космос расслабленно восседает в кресле у телевизора, не намереваясь сорваться из дома со скоростью метеорита, Аря сидит на теплом ковре, раскидав во все стороны несметные игрушки, а Лиза тихо наблюдает за ними, слепо веря в то, что на какое-то время у неё есть передышка.

У них есть передышка.

От этого дьявольского водоворота…

========== 94-й. Зима в сердце ==========

Комментарий к 94-й. Зима в сердце

Мои долгожданные выходные, хоть и осложненные простудой, случились!

Могу сказать, что с 94-м годом мы прощаемся, а 95 уже поджидает за поворотом.

Всем спасибо за внимание и активность!

OST:

– Григорий Лепс – Полетели

Мир словно замер, отражаясь непривычными картинами, которые Лиза Павлова неминуемо отвергла бы без права на помилование, а Лиза Холмогорова вынуждена питать ими свою однобокую реальность. То, что когда-то казалось неприемлемым, било в глаза ослепляющим солнечным светом, и Лизе уже безразлично – косые или прямые это лучи?!

Косые, наверное, в декабре же не бывает других. Лиза уже и не помнила, когда всё расцветает и преображается. Вот и приходится мёрзнуть то ли от того, что устала от уходящего года, то ли из-за того, что черная гадкая кошка явно пробежала между ней и Космосом, рассыпав по пути соль и обмазав лапы ядом.

А выбора никакого. Невозможно же жить без кислорода? Звучит дёшево и банально, но вот и Лиза не может бросить всё к чёртовой матери именно по этой причине. Она не представляла, что бывает без Коса, хоть и закрывалась от него, не торопясь принять и понять все его поступки. Возможность переубедить в правильности происходящего растворялась в морозном воздухе со скоростью света, а Космос совсем не собирался сдавать своих сомнительных позиций.

И Елизавета продолжает плыть, цепляясь за свой тщедушный плот изо всех сил. Ей не привыкать, хоть и иной раз кажется, что проснется – и нет морока! Никакой зимы, заморозков и природных катаклизмов, а любовь есть. Единственная…

Что поменял декабрь в их жизни? К чему-то же пришли?

Столкнулись же на ровном месте, как два быка, которым суждено сорваться вниз с навесного моста. Противоречия множились, молчание нагнетало, а пространство вокруг становилось всё холоднее и холоднее. Или просто Лиза так и не смогла проникнуться новым домом, который был выбран единолично Космосом, и в котором все ещё виделось чужое присутствие? Но сомнительно, что несчастье одной семьи магнитом притянулось к другой. Каждый сам несет бремя ответственности за то, чем живет и дышит, а Лиза больше всего ненавидела накручивать ситуацию без видимых причин. Пусть с каждым днем это умение стремительно от неё ускользало.

Всё было просто только у маленькой хозяйки дома Холмогоровых. Зима совсем не помеха тому, чтобы выйти во внутренний дворик, запрыгнуть в заснеженную песочницу, а после начать деловито набирать в ведёрко снег. Лиза бы рада присоединиться к забаве, которую Аря организовала для самой же себя единолично, но вместо того, чтобы разделить веселое настроение дочери, топчется ногами на одном месте, надеясь, что скоро космический ребенок устанет.

А Арьке всё легко. Начало девятого вечера, а ни в одном глазу!

Лиза могла бы внушить дочери, что таким маленьким детям нечего брать в оборот мать, чтобы подольше не ложится спать, но делать этого совершенно не хотелось. Во-первых, потому что подобные уговоры имели крошечные шансы на успех, если их не проводил папа. Во-вторых, Аря не давала матери окончательно потонуть в потоке черных мыслей, а своим неугомонным присутствием рядом побуждала закрыть глаза на горькие нюансы, двигаясь дальше.

Никакой дисциплины и прилежного послушания, но кто сказал, что Лиза лепила из себя идеал безгрешной родительницы?

– Ариадна Космосовна, чего ты там закопошилась? – малышка продолжала возиться в снегу, делая свои ярко-розовые варежки почти белоснежными. Погодные условия не смущали её. – До утра хочешь на улице остаться? Чтобы мама точно замерзла?

– Папка приедет, будем лепить снежки… – с толикой надежды в синем взгляде заявляет Арюша, ведь папа снова что-то пообещал утром. И отцовский словесный поток Лиза не остановила, а сейчас вынуждена за него оправдываться, потому что дома Космоса не было. Если Арьке Кос гарантировал золотые горы, то Лиза была сыта по горло громкими обещаниями, и поэтому последние дни Холмогоровы чаще общались через дочь. Аря – самый надежный источник коммуникации в сложившейся неразберихе. – Он же сказал!..

– Сказал, значит, чтобы ты меня не слушалась?

– Мам, он сказа-а́-ал!

С Арей трудно спорить, Арю нельзя переубеждать. Особенно если дело касалось её отца, к которому Аря очень сильно привязана. Лиза понимает дочь, разделяя её детские сиюминутные прихоти и простые желания. Но всё ли так доступно для понимания? В свете того, как сильно обострились отношения Лизы с мужем: просыпаются в одной постели, но с трудом могут начать мирный диалог о домашних делах; вечером сидят на одном диване перед телевизором в нескольких сантиметрах друг от друга, но малейший шаг к выяснению отношений ведёт к скандалу.

Во сне Космос настойчиво тянется к Лизе, нежно прислоняя к себе, и поэтому она просыпается. Голубоглазая робко и почти с отчаяньем смотрит на спящего мужа, не решаясь его будить. Просто дышит воздухом своей безотчетной любви, которую никогда не сможет преодолеть или променять на лживые картинки. Кажется, что будто бы всё в порядке, а вокруг не ощущается никаких северных ветров. Лизе не нужно доказывать мужу, что кокаин безвозвратно разрушит их семью, а Косу не надо твердить жене о том, что их отношениям ничего и никто не может мешать. Проблемы надуманы, опасения лишние, а с обыденностью они давно привыкли справляться.

Они прекрасно помнили, что всё у них не как у людей. Потому что оба с Луны свалились? Или всему виной однажды сделанный выбор?..

Но сейчас Лиза старается не мучить себя вопросом о возвращении Холмогорова домой. Может, ему опротивело молчание и стены, быстро становящиеся холодными в тот момент, когда засыпала Арька? Вид недовольной жены никогда не мог снискать его благосклонности, никакого одобрения, вызывая исключительно раздражение. Даже если за дело. Его же задело гибридное состояние отчуждения.