Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Нет, Космос проснётся, и Лиза обязательно расскажет ему, что весточка из страны Андерсена прилетела ещё с месяц назад, и от не чужого человека. Однако Холмогоров не ошибётся, сказав, что Софу не одобряет, несмотря на то, что человек в конце концов бросил вредную привычку в лице Пчёлы, сделав правильный жизненный выбор. Космосу и в юности казалось, что куда-то не туда профессорская дочка тянет его алмазную, а потом обиды пустые высказывает. И если с последним Лиза в общем-то не спорила, то первое никак нельзя было приписать на её счёт. Так или иначе, но необдуманные поступки не отличали Павлову-Холмогорову. Почти…

Один крупный такой… рядом подушку обнимает. Зараза!

Или и здесь всё было вполне продуманно? Лиза не знает ответа на этот вопрос…

– И что там? Язва сибирская, блин! – про себя подумала Елизавета, вынимая из конверта листок, исписанный знакомым почерком, чуть ли не детским.

Ничего не менялось. Софа писала так, будто бы за ней гонялись полчища спартанцев, и поэтому эпистолярный выброс нужно было закончить как можно быстрее. Но ещё со студенческой поры Лизы научилась разбирать эти каракули, а уж если Тома решила, что это письмо обязательно нужно прочитать…

Без вариантов!

Что-то о северной погоде. Милославской не тот ветер надул, а Копенгаген смертельно надоел. Ждёт, когда муж выбьет себе новое назначение, которое точно поднимет благосостояние выше. Париж, скорее всего, или Лондон. Что ж, амбиции в Софке не спали, а Ник стремился к лучшему. Нормальное явление.

Рассказ о Тёмыче. Скоро исполнится четыре года, большой мальчик. Совсем не маменькин сынок, а самостоятельный и не шумный, что должно радовать. Волосы кудрявые и совсем светлые, волевой нос в отца, миловидное лицо матери, а глаза голубые и задумчивые. Ещё один маленький философ, что за поколение такое? Или просто родители сумасшедшие, а дети положительные? Фотографий не пересылает, за что извиняется. Что ж, простительно. Лизу это не волновало.

Воздушный поцелуй для Маруси, которая, наверное, уже неплохо болтает и проявляет филатовский ровный нрав. Эх, Софа, и не знаешь же ты про первую разбитую вазу! Хотя тут могло быть и Арькино влияние, к которой Маруська так ожидаемо тянется, но Лиза себе заслуг не присваивает. Не имеет привычки.

И главное…

«Ты в курсе про мой нелепый разговор с Лизой. Более приятные слова предназначались для тебя, Тома, но фактор неожиданности не отменял никто. Я не была готова говорить с сестрой Вити, не хотела поддерживать наших прежних отношений дружбы лучших подруг. Держу пари, что Холмогорова всё про себя рассудила, два плюс два сложила. Я не собиралась её терять, не хотела доводить до слёз, но только по прошествии времени я готова сказать, что смогу общаться с Лизой, как прежде. Я виновата перед ней, не сдержав эмоций, но правду говорят, что время – лучший учитель и врач. Исключая причину конфликта, которая больше не является источником моих огорчений, я смотрю вперёд. Возможно, что чувство недосказанности до сих пор живёт во мне, но я оставлю этот вопрос на разрешение весны. Какой? Сама не знаю, но и обнадеживать не желаю. Папа считает, что я давно не была дома…»

Ничего не меняется. Типичный подход Софы к любому делу: сама накосячила, сама извинилась, пообещала быть паинькой. Лиза не снимает с себя вины за тот нелепый разговор перед наступлением нового девяносто четвертого, потому что глупо было бы играть счастливую мину при бывшей девушке брата, с которой он так плохо расстался, был брошен за неверность, но… Если прошлое в прошлом, а Софка излечилась, то почему юлит? Позвонить не может, написать, сделать всё по-человечески. Всё через громоотвод.

И что делать теперь? Самой писать, звонить, ждать в гости? Голубя мира засылать?

Пчёлкина с приветом? Нет, это сюр!

Смешно, местами даже нервно похихикать хочется, припоминая разговор на повышенных тонах, но мир не перевернулся, не изменился ход событий. Не Лиза первой прервала эту дружбу, не ей хотелось стереть из памяти прежнее окружение раз и навсегда. Нужны ли сейчас слова Софы? Надо ли посыпать голову пеплом?

– Вот же чума, – издает Лиза почти обречённо, как в юности, когда Софка своими выходками доводила её до бешенства, – чума…

И сказать больше нечего. История Вити и Софы давно канула в лету, а Лиза, помня справедливые слова мужа о том, что не им судить и вмешиваться, продолжала сохранять дистанцию. И сохранит, если Милославская и Пчёлкин в один неловкий момент столкнуться лбами. Витя же помнил обиду, хоть и прятал её искусно. Задело же.

– Ты спать будешь или хрен мне? – измученно выдает Холмогоров, уловивший то, что жена бодрствует и без него. – Лиза?

– Буду, просто инфы в голове много, – необходимо переварить, чтобы понять, как дальше относится к человеку, который когда-то был очень близок, – правда, Кос. Ты что проснулся-то вообще?

– Чую кто-то рядом дурит!

– И без тебя, да?

– Безобразие, твою дивизию… – рука Космоса властно тянет Лизу к себе, и она бы и рада признать космическую победу, но злосчастное письмо нужно спрятать с глаз долой. – Бросай бумажки. Тебя чёрт за ногу дергает в ночи?

– Пока только за бок, – хоть и спорить с правотой мужа в данной ситуации сложно, – и за такое твое поведение я буду пинаться во сне, Кос, помни.

– А то я не привык, алмазная, – Космос догадался, что Лиза прочитала то самое «письмо к съезду» от Софы, но легче от этого не становилось, – но выкинь ты эту маляву. Лучше бы косячок с неё сделать дала, ей Богу! Чего умного твоя кукушка там напишет? Целую и люблю, но не всех вас, идиотов с окраины?

– Не тебе говорить о косячках, Холмогоров, – чтобы никого лишний раз в дрожь не бросало. Особенно Лизу. И Кос верно ловит мимолетное напряжение, сковавшее голубой взор его жены.

– Ко мне иди?..

Существует мало способов, чтобы победить холодность и отстраненность Лизы, но Космос знает действенные. Он прижимается к ней сильнее, чтобы точно никуда не убежала, и Холмогорова решает, что не стоит устраивать взбучку с ровного места. Она знает, как сложно даётся это выстраданное спокойствие и выдержка. И…

Сон идёт и к ней.

В самом деле муж прав.

Листок бумаги падает из ослабевающей ладони Холмогоровой, которой вмиг резко захотелось коснуться головой подушки, чтобы уснуть беззаботно и желательно часов до десяти утра, если Аря и Кос не разбудят раньше. Бросив послание Софы обратно в конверт, Лиза тихим движением ладони перемещает его в тумбочку, чтобы вскорости уснуть, предварительно закинув ногу на очень удобного мужа. С ним тепло и свободно, никуда бежать не хочется. И жалеть не о чем. Свой.

Гром за окном разрывается, небо рыдает во все голоса, а Лиза лишь сильнее прижимается к Космосу, стоит сквозь марево сна услышать гнев природы.

Всё хорошо…

Комментарий к 96-й. Всё хорошо…

У КосЛизы чисто своя атмосфера. И не будем им мешать высыпаться.

Ваши лайки и благодарные отзывы – лучшая отдача)

https://vk.com/wall-171666652_1475

========== 96-й. Маленькая хозяйка ==========

Комментарий к 96-й. Маленькая хозяйка

Ламповая глава, где я просто отдыхаю душой. Приятного чтения!

Эстетика: https://vk.com/wall-171666652_1491

OST:

– Би-2 – Молитва

Ариадна просыпается ровно в восемь утра. В ногах сопит старина-Тутанхамон, всю ночь отгонявший от младшей Холмогоровой ненастные сновидения, а рядышком приглушённо работает лампа – Аря боялась темноты, поэтому маленький свет никогда не отключали.

Потянувшись и присев на кровати, единственная дочь Космоса погладила по кота по хохолку, надеясь, что её лучший друг сразу проснётся. Прогноз оправдался, но Тутанхамон не спешил ласкаться, а бодро соскочил с кровати, недовольно замяукав.

Ничего нового!

– Морда, – негромко произносит Аря чисто отцовской интонацией, влезая в свои розовые уютные тапочки с логотипом узнаваемой диснеевской утки. – Тихо, Тутс, всех разбудишь. Понял меня?

Тутанхамон, оценив ситуацию, возвращается к своей любимой хозяйке. С ней он не играет во вредную кошку, цель которой – испортить хозяйские тапки сорок шестого размера. Последнее относилось исключительно к Космосу Юрьевичу. Часто незапланированные сюрпризы он находил в не самом лучшем своем состоянии, из-за чего орал всеми матами. Но в последнее время притих, что радовало.

Хоть и доверия не внушало.

Но не Арьке.

Благодаря стараниям матери, Ариадна почти никогда не видела, как её отца может заносить. Догадывалась, сидя за закрытой дверью своей комнатки, но после объяснения о том, что «папа приболел» ей вполне хватало. Жалко папку становилось, ужасно.

А вот Тутанхамон видел всё, не пугаясь грозного странного Космоса. И не жаль ему бессовестного хозяина нисколько. Свинью подложить такому чёрту грехом не считается.

– Ням-ням? Знаю, – потягивает Аря, беря своего черного котейку на руки, – и я тоже есть хочу. Макарон бы с сыром или омлет…

Тутанхамон доволен, что показывает сразу, счастливо урча. Чувствует, что желаемое близко. Рыбки бы.

– Пошли поедим, – как будто у кота был выбор, – морда ты породистая…

Аря отлично усвоила то, что папа не любит воя кошачьего. И вообще Космос Юрьевич терпит живность в доме только из-за того, что Аречка очень любит Тутанхамона, как впрочем и её мама. Поэтому в интересах Ари было молча сопроводить своего подопечного на кухню к законной миске, из которой Тутанхамон попьет и поест, а дальше снова уляжется где-то в глубине квартиры.

Не жизнь, а сказка. И в детский сад ходить не надо, и дед не будет скорой школой грозить, занимаясь с ней заполнением прописей и уча азам математики. Но царица всех наук вызывает у Ариадны скуку, особенно в свете того, что Пчёла сказал ей – главное, чтобы деньги считать научилась. Это полезный навык.

Стоит зайти на кухню, как кот выпрыгивает из рук Ари, подбегая к двойной миске, полной сухого корма и воды. Постаралась мама, Аречке и сомневаться не приходится, особенно когда сзади её обнимают ласковые тонкие руки. Ни с чем не перепутаешь, и Ариадна всегда будет упорно стоять на том, что лучше её мамы никого во всем свете нет. Также и папа считает, каждый раз говоря, мама у них – самая замечательная.

– Мама!..

– Кто мой сладкий именинник? – интонации Лизы полны обезоруживающей нежности. Свою космонавтку она обожает, и Арька всегда отвечает маме той же монетой. Безусловной любовью, пусть и с малой долей непослушания, как и всякий пятилетний мятежный человек. – Проснулась, зайка, и сразу кормить нашу животинку?

– Тутик голодный был, – Аря обхватывает руки матери теплыми ладошками, – а папка бы опять его ругал за тыгыдыки. Знаю…

И что будет, если попросить у папы собаку? Тем более не разрешит?

Эти вопросы Арюша оставляет до лучших времен.

– Не ругал бы, Арюнь, – причин этому Лиза раскрывать не станет, потому сама не понимает, где зашатало Космоса после очередной непонятной встречи с безликой группировкой, но хочет поинтересоваться у дочери: – И у кого это сегодня день рождения? У Тутанхамона или у Ариадны Космосовны?

– Да, мне уже пять, – Арька выставляет перед мамой пятерню, улыбаясь во все свои молочные зубы, – целых пять, мама!

– С днем рождения, солнышко мое! – Лиза крепче прижимает к себе дочурку, одновременно расцеловывая её румяные щёки, теплые после сна. – Большая совсем стала. Самая красивая и лучшая на свете девочка! Моя девочка!..

– Мамочка, спасибо… Я люблю тебя!

– И я тебя, космонавтик… Самый хороший!

Воодушевленная Аря забыла про кота, кутаясь в родные объятия, словно в плюшевый плед. Для полного счастья рядом не хватало лишь папы, который, наверное, скоро проснётся. Верно? Но Арюша не задает этот вопрос матери, а дожидается пока мама сама расскажет, что вчера папа приехал домой, когда она уже спала. Или дядя Саша срочно сорвал его в офис, где Аря не раз и не два бывала в гостях.

– Арюшка, давай завтракать, так и быть – сегодня твой любимый и вредный омлет с поджарками, – стоило же однажды Космосу накормить Арьку из своей тарелки, как наследнице всё понравилось, и она запросила добавки. Вот тебе праздничное блюдо!

– А когда папа и торт? – не выдерживая, спрашивает Ариадна, не спеша отпускать маму от себя.

– Папа сейчас и купит твой торт, не сомневайся, – Лиза недобро косится на телефон, брошенный ею на столешнице, – но сначала, кошка, беги красоту наводи. Потом голову помою тебе и банты сделаем, уговор?

– Дороже денег, мам, – отвечает Арюша, декламируя заученную фразу, – а я зубки чистить пойду.

– Тщательно!

– Я помню…

Когда дочка убегает в ванную, Лиза снова недобро смотрит на телефон, мысленно проклиная Космоса за то, что он так её подводит. Сегодня гостей решили собрать, все к ним вечером приедут, а у Коса опять неразрешимые проблемы бизнеса.

И где он? С кем? Лиза бы ещё долго задавалась этими вопросами, если бы ключ в замке входной двери не сделал решительное движение, в котором угадывался жест мужа. Холмогорова надеялась, что муж крепко стоит на ногах, а все её превентивные меры ограничатся коротким восклицанием. Космосу хватит впечатления, а Лиза не хочет знать, чем закончились переговоры, инициированные по воле и желанию Белова.

Собственно, именно так всё и случилось: Кос в полном порядке, но он ужасно злой и невыспавшийся, однако с целой охапкой гелиевых шаров и огромным розовым пакетом. Не зря подарки у Фила в машине прятали, чтобы егоза точно не учуяла, где спрятан её желанный кукольный домик и плюшевый заяц, ростом почти с неё. Всё выполнено, как и было заказано, а другие сладкие подарки раскиданы по квартире в самых любимых местах, где Арюша забывала свои игрушки или книжки.

– Холмогоров, я вытрясу из тебя душу, твою мать!

– До четырех часов базарили! Ни хрена сделать не мог, а труба в отключку!

– Скажи спасибо, что дочь поверила в твою занятость!

– А ты, мать?

– А я тебя в следующий раз прихлопну за пропажу. Знаешь, о чём я могу думать!

– Не возьмёт уже, сколько раз тебе повторять?

– Не будем больше это обсуждать, Холмогоров, – Лиза впускает мужа на порог, пытаясь отследить дислокацию Арьки, – а хозяйке ещё и не спится, поднялась вслед за мной. У тебя есть две минуты, пока она умывается.

– На то она и хозяйка, алмазная…

Космос чувствует себя Карлсоном, прилетевшим домой на воздушных шарах и пропеллере. Голова раскалывается и спать хочется до ужаса, но он мужчина в полном расцвете сил, у которой аж пять лет назад родилась дочь. Пять лет он папа, горя с воспитанием чада не знающий, потому что в свое время правильную маму для своей драгоценной Арьки выбрал. Не прогадал или свезло однажды по весне?

Так или иначе, но Космос и Лиза смотрели на рождение дочери как на главное событие жизни, сплотившее друг с другом навсегда и навечно. Квартира на Кудринской площади почти не помнила времени, проведенного супругами Холмогоровыми без ребёнка. И они сами бы не хотели представить, что всё могло сложиться по-другому. Или бы вместо дочери у них появился бы сын, с которым пришлось выстраивать совершенно иные отношения, пусть также основанные на любви и заботе.

Лиза же вспоминала рождение дочери не без умиления и мелких слёз, отмечая, что это был самый счастливый день, ради которого стоило претерпеть обиды, горе и расставания. Арька, явившись на свет совершенно спокойной синеглазой странницей, развеяла ненастные тучи осени, а став постарше, остро чувствуя невольные тревоги матери, стирала печаль с миловидного лица, только бы Лиза улыбалась, веря, что у них всё обязательно будет хорошо. Как иначе?

– На, добытчик, воды попей, а то ещё в обморок грохнешься, – Аря чистила зубы, громко рассказывая считалочку, как и рекомендовал ей стоматолог, а это означало, что у Космоса и Лизы есть время на передышку.

– Не жена, а чудо, – от воды Кос не отказался, – не в перьях, но с приколом.

– Какой муж, такая и я, – Лиза приглаживает темный затылок Холмогорова, чуть наклоняя к себе, – почти свеж и бодр. Потерпи немного…

– Хочу терпеть с тобой вместе за закрытой дверью!

– Кос, у нас будет время, когда твоя дочь засядет в подарках на добрых часа два…

– Блять, вечером ещё гости эти… Как будто не видел я эти морды вчера!

– Обещаешь, что никаких стычек с Витей?

– Сбагрим его нашему Гиппократу, – в этот погожий осенний день Кос готов вытерпеть даже Пчёлу, дружба с которым за последние годы подверглась серьёзным деформациям. – Может, любовь к музыке и дипломатии, нахер, бросит. Пора б…

– А это я ещё не проговорилась ему, что Софка на горизонте маячит.

– А на какой хрен ему про это знать?

– Справедливо, – замечает Лиза, ставя опустевший стакан на обувницу, – и, Кос, если честно, то ни о чьих отношениях, кроме наших, я думать не хочу.

– Мне-то тоже по барабану, – Холмогоров привлекает жену к себе, крепко обхватив её плечи, прикрытые пижамной футболкой, – и я поздравляю тебя, родная… С нашей новорождённой! Самой классной во вселенной! Ни у кого такой нет…

– Потому что такую мог сделать только её штучный папаша, да, солнце?

– Сомневаешься ещё?

– Когда у меня был выбор?

– Вот-вот…

Целуя губы Лизы, Кос успевает подумать только о том, что они и как десяток лет назад самые мягкие, нежные и притягательные. Он не смог бы полюбить другую и размениваться на многих, променяв своё настоящее на призраки. Как бы сложно не приходилось, но Космос знал, что Лиза никогда не променяет его на чужого. И в ней живет полная уверенность в том, что их привязанность строилась не только на слепом желании обладать и затмить собой весь мир. Любить – сложнее.

Но Арька – основное доказательство тому, что всё происходит верно.

И следующие минут пятнадцать Космос и Лиза занимаются тем, что соревнуются в том, кого из них дочка все-таки больше любит. Тискают свою характерную куколку, носят на руках и обещают, что в детский сад её сегодня никто уж точно не отведёт, поэтому можно смело его прогуливать.

– А я и не собиралась… – с хитрым выражением милого личика признается Холмогорова-младшая, когда отец клянётся ей, что до вторника – никакого сопливого сада.

– А мама, Аря, так и знала, поэтому тебя и не будила, – Лиза не привыкать к тому, что она тоже вечная заговорщица.

– То есть, дамы, папку никто сегодня слушаться не будет? – риторический вопрос Космоса вызвал только хихиканье Арьки и добрые усмешки Лизы.

– Часа в четыре приедет дедушка, Арюш, и папа тебе сам продемонстрирует чудеса послушания, – Лиза не остаётся в долгу.

– Стрелочница, – Космос не обижен, но раздосадован тем, что и спать дико хочется, и слушаться его не хотят, – алмазная…

– Я пойду разбирать свой домик, – на ближайшие часа два Ариадна поглощена новым приобретением, – он будет самый красивый, пап!

– Беги, космонавтик мой… – первая часть с подарком выполнена, и Кос, считая, что достаточно отдал долг родине, может потянуть Лизу поспать лишних два часочка.

Арьке совсем не до родителей…

– Как же она выросла! – с долей грусти замечает Лиза, которой казалось, что время рядом с Ариадной идёт не так быстро. Это чужие дети растут, подражая грибам после дождя, а своя никуда не торопится. То за папу прячется, то за маму, видя большое скопление незнакомой толпы или боясь посещения врачей.

– И хорошо же растёт, – Космос смотрит вслед дочери с нескрываемой гордостью, – вся в меня! Нечего возразить?

– Да, Холмогоров, а я так просто… – иногда эта шутка казалась правдой. – Девять месяцев мимо проходила, а потом в роддоме всем концерты ночные устраивала!

– Не напоминай, – рождение Арьки ассоциировалось у Космоса и с большой тревогой, потому что роды у Лизы наступили в час совершенного спокойствия, – я думал, что сам кого-нибудь рожу!

– Неведому зверушку? – как в сказке.

– Да хотя бы её, родимую, – каким образом только… природы загадка!

– Нет, Космос, давай остановимся на том, что у нас уже есть Аря, – и другой спиногрыз на её месте точно не представлялся.

– Маленькая хозяйка!

– И самая добрая и светлая на свете девочка…

Ведь не зря же говорят, что для родителей их ребёнок самый лучший на Земле?..

Комментарий к 96-й. Маленькая хозяйка

Умиротворение поймали? И я тоже. До скорого!

========== 96-й. Всё пройдет ==========

Комментарий к 96-й. Всё пройдет

Я искренне хотела передохнуть от фикбука, но вдохновение шло против воли.

Спасибо за то, что читаете! Едем дальше)

OST:

– Михаил Боярский – Всё пройдёт

На часах восемь вечера, фонари за окнами дают приглушенный свет.

Рабочий кабинет превращён в мини-бар, а злободневная беседа разворачивалась прямо под боком. Казалось бы, на что жаловаться? Отпусти свои неясные дни и хмурые пятницы, а в следующий понедельник снова начнёшь голову пеплом посыпать, заодно отправляя всех в долгое эротическое путешествие.

Ну ладно, не всех. С одной дамой Космос за девять лет научился договариваться и предпочёл её всем прочим претенденткам, а другую воспитывал, бед не зная.

Из-за них ещё не свихнулся…

Но за разговором Пчёлы и Белого следил молча, невесело думая, что мутью какой-то эти граждане занимаются, когда Фил, приглашая всех к себе на фазенду, призывал к чему угодно, но не к обсуждению спорных вопросов.

Однако Валера недовольств не выражает, а Космос пытается не сорвать на Пчёлу всех собак. Поэтому и курит в полуоткрытое окно, любуясь осенним пейзажем. Терапия такая. Бесплатная.

– Кос, ты не дымил бы особенно, а то дышать нечем уже…

– Фила, ты за спорт, а я за душу. Курево мне нервы теперь успокаивает!

– Косматый, у тебя же стальные канаты?

– Не отрицаю, но кто-то бесит… Не могу!

– Выяснят, братан, а потом ты свою мазу им подкатишь, как иначе?

– А ты у Пчёлы спроси!

– Тогда нефиг на балконе овец считать, а пошли выясним, чего там Белый у него выпытывает.

– Ну, Фил, твое слово…

– Не только водку жрать собрались!

Холмогоров послушал Филатова, потому что было в словах друга рациональное зерно. Не всегда же держать оборону и зубоскалить, чтобы бешено отстаивать свои интересы и собственную будущность внутри империи, которой стало скромное начинание четырех московских пробивных парней. И доказывать то, что он чего-то стоит, а не горазд исключительно на то, чтобы кокс под шумок нюхать, Кос должен перестать хотя бы сегодня. Мирная обстановка в этом доме тому обязывала.

Или дочка, смеющаяся на этаж ниже? Заводила маленькая!

Октябрь выдался настолько спокойным, что Космос ему не доверял. Как и тому, что спустя две недели после дня рождения Ариадны, будто бы все не виделись в московской квартире Холмогоровых, Валера собрал совет в Филях на своей новенькой обустроенной даче. Может, в чём-то друг и прав, стараясь призывать разрозненных друзей к порядку, но пространные рассуждения Белова и Пчёлы о грядущих изменениях и спорах об управлении общим бизнесом набивали оскомину. Ведь каждому нужен кусок побольше!

Каждый хотел самостоятельности от Саши Белого, никто не хотел делиться, но попробуй и договорись с акулой-китом, от влиянию которого сложно противостоять в одиночку. Тем более лучшему другу, которого Космос знал с пяти лет. Это что-то да значит, особенно при учёте того, что поднимались вместе.

А теперь ищи паршивую овцу, если сам ею не оказался…

– Говоришь, Пчёл, на Германию виды имеешь? – Саша сидит в хозяйском кресле, перебирая пальцами новомодный тетрис, позаимствованный интереса ради у младшей Холмогоровой. – А как же старые планы? В Америку бы снова махнули, не без секретарш и пиратского веселья. С Кабаном пересечемся, а там же и подумаем, куда ветер дует.

– Новые поставки, партнёры, торговля по новым путям… Расширение банка – это то, в чём я, а никто другой, реально сечёт, – для себя Витя всё и давно решил. Послушает друга, перенесёт незаинтересованность Фила и бешенство Космоса, но сделает по-своему. – Здесь один хрен. Чеченцы под боком? Так я, Белый, что? Не по твоей схеме с ним дела веду?

– Чем тебе старые схемы не угодили? – Космос вступает в разговор, делая вид, что особого энтузиазма к теме не имеет. – Разведут же тебя! Как лоха…

– Развиваться надо, расти, а здесь болото одно, не развернешься, сколько раз вам говорить! – долго на одном месте Виктор Пчёлкин сидеть не любил. – И что меня здесь держит? Взял и поехал!

– Сам себе хозяин, – вошедшая в кабинет Лиза, протягивает старшему брату пачку сигарет, которые он забыл на кухне, – извиняйте, опричники, но говорите вы так, что на весь этаж слышно. Ну и? Кто из вас собрался в эмиграцию? Учти, Кос, после такого домой можешь не возвращаться!

Холмогорова не признавалась в том, что подслушивала уже с минуту, но более менее адекватный диалог её мужа и брата дарил маломальскую надежду на то, что согласие будет достигнуто. Не ей учить взрослых мужиков зарывать топор войны, но за два года ей порядком надоело служить буферной зоной. Космос не хотел, чтобы она общалась с собственным братом, разорвав все родственные отношения. Витя каждый раз заклинал, что Космоса не поменять. Излечить до конца его не получится, к каким докторам и бабкам-знахаркам не води, а выбор он вроде бы и сделал в пользу себя и семьи, но ведь мог сорваться, обнуляя любую веру.

Лиза выслушивала обе стороны конфликта. Космоса убеждала в том, что следует бороться за своё дальше, если он не хочет утонуть в одиночестве и пагубном кайфе, а Пчёлкину говорила о том, что в последние года полтора она не просыпается от тревожных ночных звонков и мыслью, что с зависимостью они не справятся. Последнее било по Лизе хуже любого кошмара из снов. Пусть авария и подвела Коса к границе, рядом с которой он смог сделать выводы и сбавить обороты своей тяги.

Оставалось только постоянно твердить ему о том, что если снова погрязнет сильнее – от них ничего не останется. Мрак!

– Не дождёшься, алмазная, – не скрывая ухмылки, Космос азартно смотрит на жену, побуждая её подойти ближе, – а брательник твой уже намылился. Как тебе такое?

– Опять базар-вокзал, мать твою! – Саша нисколько не удивлен тому, что Кос катит телегу на Пчёлкина даже при Лизе, у которой на ссоры брата и мужа – стойкая непереносимость. Помирить двух баранов окончательно – дело неблагодарное, а при всех они пытались не бросаться камнями в открытую. С переменным успехом.

– А я-то думала, – Лиза встает рядом с Космосом, аккуратным жестом погладив его затылок, – что чудеса случаются. Видимо, ошибаюсь?

– Тут главное веру не потерять, – решительно резюмирует Пчёлкин, пряча непочатую пачку «Самца» в карман, – а за пропажу спасибо, Лизка. Выручила!

– Мешать не буду, – легко сжав ладонь Холмогорова в своей, Елизавета спешит вернуться к Томе и Жене, оставшимся в гостиной рядом с детьми, – но без глупостей!

– Павлова, дуэли я запретил, ты не кипишуй, – Белов отшутился за всех, прекрасно осознавая, что в легком тоне жены Космоса есть обманка – она не шутит. Никогда не знаешь же, когда у Коса крышу снесёт, а Пчёла будет истерить.

– Я ещё не начинала, – напоследок произносит Лиза, скрываясь за дубовыми дверьми в коридор.

Космос неотрывно смотрит в след жене, не скрывая своего восхищенного и гордого взгляда. Не всё, чего хочет Лиза, осуществимо, но её присутствие рядом прибавляет ему пару очков в карму. И жить становилось как-то легче.

– Ничего не меняется, – Александру Белову впору завидовать завидному постоянству Холмогоровых по отношению друг к другу, но Ольга оставалась дома, до сих пор приходя в себя после дорог и перелётов. Но вместе с женой Белов не жил, редко приезжая ночевать за город, а вот к Аньке…

Да запросто!

– Да какого хрена сегодня всем надо? – Филатов отвлекает внимание на себя, когда у него на столе зазвонила телефонная трубка.

– Ну, брат, ответить надо, вдруг чё стряслось? – предположил Белый, полагающий, что ответить звонящему всё-таки надо.

Распри Космоса и Пчёлы отодвинуты в сторону. Но не ими и сейчас.

– Поговорим? – недобро предлагает Виктор, указывая мужу сестры на выход из кабинета.

– Поговорим, – сухо отзывается Космос, который не пропустит возможность высказать Пчёле пару ласковых с глазу на глаз.

Пора!

***

Лиза защитила диссертацию, получив право на преподавание семейного права ещё полгода назад. Но в моменте Холмогоровой всерьёз казалось, что кандидат юридических наук в ней плакал и смеялся одновременно, а вдобавок дёргался в нервных конвульсиях.

Правильно Космос сказал, что двое учёных для одной семьи – это уже перебор. С детьми Лиза справляется намного лучше, чем с доморощенными ленивыми студентами. Во-первых, последние и сами принимают добрую Елизавету Алексеевну за свою; во-вторых, маленькие дети её лучше слушались, охотно принимая в свои игры. Она у них за главную!

Поэтому Лиза покорно подчиняется Арьке, когда любимая дочь превращает гладкие материнские локоны в корявые косы. Основной штрих добавляет сын Жени – Филипп самолично вырезал картонную корону. Когда Ариадна заканчивает с работой парикмахера, импровизированный символ власти одет на голову Лизы лёгкими ручками филатовской Маруси. Постарались!

– Красота да и только, – восклицает Лиза, когда видит себя в небольшое зеркальце.

– Нет, Лиз, красота – страшная сила! – Тамара призывает Марусю к себе, все ещё надеясь, что после очень сладкого куска торта дочка выпьет несладкий чай. – Маруська, похлопотала и молодец! Давай, за папу…

– Королева викингов, – чуть посмеиваясь, заключает Лиза, возвращая корону детям, – а Космос увидит и подумает, что точно с ума сошла. Поехала.

– В первый раз тебе, что ли, Холмогорова? – прислушавшись к просьбам трудящихся и отрезав от торта две небольших части с кремом и розочками, Женя отправляет Арю и Филиппа на другой конец праздничного стола.

Чтобы там они точно не решили, кому достанется вставка из глазури, а кто…

Филипп Гальский, который девчонкам уступает.

– Да ладно, это даже весело, – и всё-таки Лиза распускает косы, стараясь придать волосам божеский вид, – и дети довольны.

– Пчёлкин-то где? – Женя припомнила, что Лиза убегала на второй этаж, чтобы вернуть пропажу, которую Пчёла будто случайно забыл возле стула Гальской. – Обещал фокусы с пирамидами и верблюдами показать, разводила!

– Этот фокус не нов, Арька выучила его наизусть и будет открыто подсказывать твоему мушкетёру, – и зачем Арюшке знать, сколько пирамид и верблюдов нарисовано на пачке «Camel»? И о том, что папины «Marlboro» самые популярные?

Лиза признавала прокол в воспитании, но Космос и Пчёла однажды словят за свои методы взаимодействия с младшим поколением.

– Значит, отвело от греха подальше…

Жене не стоит долго объяснять поведение мужчины, который то достаёт обещанием стать её постоянным пациентом, то делает вид, что они едва знакомы, воровато кидая короткий взгляд в сторону. И он ни разу не присылал шикарные красные розы с запиской о том, что не выносит ни лилий, ни тем более желтых тюльпанов, как в знаменитой песне, поэтому так скучен. А Гальская должна принять этот скромный дар, несмотря на то, что Пчёлкин не похож на волшебника в голубом вертолёте, а её сын, между прочим, признаёт дядьку в дорогом плаще за человека.