Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Alexandrine Younger

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Лиза объявляла всем, кто пытался стать её доброжелателем, что у них с Космосом всё абсолютно прекрасно. Не позволяла лезть в дебри, где было место только для двоих, а если он и приходил домой поздно и совершенно разбитым, не спешила устраивать громких спектаклей. Так бы и продолжалось дальше, пока Лиза лично не убедилась в том, что её Космос нашёл новый способ решения проблем, и даже не думал, что это кому-то повредит. Жене, дочери… Отношения с друзьями испортит. Разрушит всё, что так для него дорого. Без шансов на прежнее доверие.

Холмогоров сам признался Лизе, что кокаин – та ещё головокружительная дурь, от которой он не собирался отказываться. Из кармана пиджака вынул крохотную шкатулку, гордо фокус с открыванием ларчика показал и вдохнул белоснежную экзотическую пыль. Нервно рассмеялся, закашлялся, а после усмехнулся, когда обескураженная Лиза, не верящая зорким глазам, выбила глиняную коробочку из его рук, раздавив осколки каблуком лаковых туфлей.

Выразилась однозначно.

– Тебе слухи лучше подавать? Не от меня всё узнавать хочешь? – Космоса всегда по-хорошему подкупало то, что Лиза желала знать от него любую правду. – Только я доносчиков поганых пристрелю в следующий раз, если хоть одного около тебя увижу! Убью!

– Шантажом брать вздумал? Чего я бешусь, скажешь? Зато я всё о тебе знаю, особенно о том, на что у тебя нос в трубку! – умные лекции с малой долей вероятности имели влияние на Космоса, но пока он не давался к более радикальным мерам своего успокоения, Лиза могла лишь морально воздействовать на его мутный разум. – Я за твою честность благодарить тебя должна? Полгода у моего мужа тихо крыша едет, браво!

– Алмазная, я все делаю для тебя! Всё! Какие долбанные хрустальные туфли тебе, нахер, нужны, чтобы ты успокоилась?! И не передергивала!..

– Засунь их себе в одно место, а я тебя давно предупреждала, что нам не будет легко!

– Охуительно, твою дивизию! Всем плох, лох педальный!

– Поймёшь, о чем я тут тебе распинаюсь, вот тогда и поговорим…

Лиза не видела Космоса меньше двух дней, довольствуясь короткими телефонными переговорами, а квартира родителей уже становилась для неё тюрьмой. Хочется ступить лишний шаг, но вовремя вспоминаешь, что тебя просили сбавить обороты, пока неизвестность не закончится. Тогда дом на Профсоюзной потеряет статус временного убежища, потому что именно так безопаснее. Вот только кому?!..

Чёртова осень! Или весна, лето…

Может, зима? Когда Холмогорова упустила детали, которые в действительности играли всю её картину мира?

Но погода всё же дрянная!

Лиза не причисляла себя к рьяным противникам осени, но на душе и за окном играли поздние октябрьские краски, ничем не примечательные, кроме тоски и холодного ветра. Ей бы давно перестать обращать свой пристальный взор на эту серую безнадёгу, жить своим чередом и без лишних мыслей о призрачном завтра, но получится ли?

Даже в день, когда родилось её истинное лучезарное счастье.

Счастье!..

С минувшей весны это священное слово приобретало для Холмогоровой всё более и более сакральные смыслы. И поэтому у Лизы есть стимул не обращать внимания на беды и окружающую разруху, думая исключительно о своей милой и доброй девочке, без которой ей было бы ужасно одиноко в огромном мире. Маленькие алмазы Ариадны всегда понимающе внимали большим, а требовательный детский взгляд словно считывал порывы взрослых без подсказок, напоминая о том, что значимо и неоценимо.

Аря всегда терпеливо ждёт, когда мама и папа возьмут её на руки и поиграют вместе в любимые игрушки. Она противиться походам в детский сад, любой детворе предпочитая компанию родителей. Лиза полностью разделяет настроения дочери, редко отпуская её от себя. И в офисе у мамы, будучи в гостях, Аря тихонько сидит в уголочке с карандашиками, умиляя часто заходящего в кабинет Гелу своими повадками.

– Я думал, что три года – самый возраст, чтобы бесится, – Гела Сванадзе плохо разбирался в том, как ведут себя дети, но в чем-то был точно уверен, – а она у тебя как начальник, так и подсидит грузинского дядьку, космонавтка!

– Значит, что на сегодня Ариадна Космосовна просто перебесилась, – Лизу успокаивал один вид сосредоточенной своими занятиями дочери, – но ещё не вечер, дома будет веселее!

– Лизка, поделись адресом аиста, – Сванадзе прекрасно ладил с дочерью Холмогоровых, охотно развлекая её в свободные минуты, – где вы с Косом себе такую куклу взяли? Спёрли же, видать, откуда-то?

– Плохого же ты о нас мнения, друг мой, недооценил ты наш ценный генофонд, – Арька однозначно являлась лучшим достижением своих неугомонных родителей, но в моменте она решила не рисовать солнце на бумажном листе, а улечься на маленький диванчик, зевнув и всем видом показав, что готова уснуть в сию же секунду. – Гела, мой совет! Найди себе ненормальную, которой будешь пудрить мозги всю оставшуюся жизнь, и рецепт самого лучшего на свете ребенка станет известен по ходу пьесы. Проверено!

– Ой, братцы, заладили! То женись на своей, чтобы такая же рыжая была и конопатая, то найди уже хоть кого-нибудь… – в свои двадцать семь Сванадзе никогда не заводил серьёзных отношений, практически полностью отдавая себя работе. – Нет, я как бы и не протестую, ваша честь, но первый тост – за свободу и вольный ветер!

– Эх, Гела!.. – в сердцах произносит Елизавета, глядя на то, что дочка начинает показывать другу семьи свои цветные карандаши. – Кому-то свобода и вольный ветер не нужны, когда есть, ради кого жгуты закручивать. Понимаешь, к чему клоню?

– Чего так нерадостно, жена декабриста? – Гела осведомлен о том, что происходит с Космосом, и прекрасно понимает, что друг, убеждая всех в том, что кокс не мешает его жизни, уверенно копает себе яму. И ничего не изменится, если он не откажется от пагубного сам.

– Вполне обычно для необычных космонавтов, которые вечно ищут точку опоры…

Не признаваться же Геле в том, что уговоры и просьбы давно помножились на сто, но Космос, слушая Лизу, всё равно поступал по своему усмотрению.

Нюхал.

За спиной жены, чтобы не догадалась, волнуясь за него совершенно напрасно. Чтобы дочка не увидела, потому что в противном случае Лиза точно может пойти на крайние меры, о которых Холмогоров не думал и не хотел заронить о них и мысли. Слишком уж тёмные догадки холодили кровь. Не расслабишься.

– И как житуха у твоего вполне обычного космонавта при блатных номерах? – Гела не пересказывал Лизе историю собственного брата: смутить боялся, да и последствия там были плачевные. А у Холмогорова своя голова на плечах, пусть и покоя от неё не было никогда. Знает, чем рискует, даже если на короткое время забывается от белого порошка за закрытыми дверьми рабочего кабинета. Есть, кого терять.

– Все настолько сильно обеспокоены? – Лиза старается привычно держать лицо, никому не признаваясь, что её вселенная явно покрывалась трещинами, которые не получалось не замечать. – Кроме него…

– Могу перечислить тебе тех, кому не наплевать, если хочешь, чтобы напомнил, – окружение предупреждало Космоса о том, что изменения, случившиеся с ним в девяносто четвертом, не играли ему на руку, – а он уже в завязке. Может хоть раз триста отрицать, а всё равно же от тебя скрывает, когда ему надо и не надо. Белокаменная вся в курсах, как делища у вас идут по кочкам с прибабахом. Вот так вот, Лизка!

– Скажешь, что меня предупреждали? – сочувствие порождало в душе Павловой протест, который с трудом поддавался укрощению. – Все и сразу! Лиза, что ж ты делаешь, да?!

– Конкретно о чём? – Гела лучше других знал, что Лизу и Космоса тянуло друг к другу магнитами. Ленинград всё помнил, а Москва не давала найти альтернатив.

– О том, что за первого бандита на деревне замуж выходила, то ли не об этом мне каждый третий сказать пытается? – кто-то мог злорадно посмеяться, сказав, что из любовного союза сына профессора астрофизики и дочери судьи не выйдет ничего добротного, но Лиза игнорирует дурные наветы и чужую правду. – И что дура дурой, уговариваю его бросить, а он ни в какую? Я же про это слухи ловлю!

– Дураков взашей шли, тебе ли не знать, что некоторые людишки пиздят как дышат?

Нелицеприятные сплетни не отменяли того, что Космос и Лиза переживали не самые лучшие времена за весь семилетний период своих отношений. С первого взгляда казалось, что ситуация в семье складывалась так, как загадывали ещё до свадьбы, а дочка росла без тревог и родне на радость. Однако неустроенные возможности Космоса внутри криминальной схемы не давали ему спокойного сна (если с его стилем жизни он вообще был возможен), заставляя искать запасные пути для восстановления утерянного баланса. Лизу пугали эти отступные дороги, но она не спешила опускать рук.

– Видишь, Гела, кому-то мы даем возможность дышать, пусть скажут спасибо!

– Но какая-то хилая благодарность? Не вижу радости в голосе…

– Гела, послушай, – немного помолчав, Холмогорова собирает волю в кулак, озвучивая единственно возможный вариант своего поведения, – я понимаю, какой дурной соблазн захватил моего мужа. Я искренне не хотела верить, что это случилось с нами, ведь это тяжело, от этого надо избавляться. Он же не школьник, просчитать умеет дальнейшие ходы, а я не представляла, что ему вообще эта дурь нужна. У меня не выходит отвадить его от драга, не выходит убедить его в том, что всё катится к чертовой матери. Но мне есть, за что бороться. И я не побегу искать ему замену!

– Бывших наркоманов не бывает, знаешь? Вход два, а выход десять…

– Выход есть всегда, – несмотря на то, что все близкие не могли подавить в себе разочарование поступками Космоса, Лиза держалась мужа, трезво оценивая, что не может поступить с ним иначе, – я обязательно найду его. Найду!

– Для этого важно, чтобы кто-то остановился сам, а там уж и копай выходы и выходы…

– Главное, Гелыч, не окопаться.

– Верно замечено…

– Жизненные наблюдения!..

Сегодня Ариадне исполняется три года. Лиза вынуждена признать, что праздник принцессы выдавался грустный и пасмурный. Никаких тебе шариков, коробок в перламутровых лентах и громких поздравлений, а из развлечений в квартире – задумчивая мама и старый пузатый телевизор. Лиза чувствует себя виноватой в том, что не может позволить себе хотя бы прогулку во дворе, которая бы оживила Арино настроение: синеглазая хохотушка затихла, будто считывая настроения матери и мучаясь отсутствием рядом отца. Но выхода не было…

Оставалось молча дожидаться Космоса, не роптая на то, что из-за грозовых туч приветливого неба совсем не видно. И виновато не только пушкинское время года.

– Мама? – вопрошает Ариадна, повернув к Лизе свое пухлощекое лицо.

– Совсем телевизор не интересно смотреть, Арюш? – заботливая мать начинает перечислять все безобидные возможности для развлечения в этой квартире. – И мои старые игрушки тоже не нравятся?

– А папка придёт? – лучше других Лиза осознает, что Аря, привыкнув постоянно видеть Космоса рядом, скучает и с недовольством привыкает ко временному житью в почти забытой квартире дедушки и бабушки.

– Аречка, солнышко, папа нас скоро заберёт! Поедем в наш дом, где у тебя велосипед остался, а потом торт будет со свечками, обязательно! Или что тебе наобещал папа? – уговоры могли прозвучать жалко, но Елизавета надеется, что дочь не станет устраивать плача и истерик.

– Что поедем туда, где… Где Микки живёт, вот! – следовало ожидать, что этой серьезной даме Космос сходу наобещал золотых гор.

– Ну, Ёжик, раз сказал такое, то будем его ждать ещё больше, – всем поездкам Лиза предпочла бы одну, ведущую в квартиру на Кудринской площади, но с июня Холмогоровы жили в Цветочном. Ещё в мае там были закончены все ремонтные работы, которые она контролировала самостоятельно, чтобы по итогу увериться в том, что это действительно их дом.

Но часто невидимое чувство подсказывало Лизе, что с переездом, о котором едва ли не грезил её Кос, окружающая обстановка стала лишь ухудшаться. Голубоглазая не верит слепому случаю, а смутные сомнения следовало бы давно от себя прогнать, но загородный дом, несмотря на обретенный лоск, невольно посеял внутри Лизы огромные противоречия.

– Ага, – зевая, подобно морскому котику, Арька медленно поднялась с дивана, оглядываясь по сторонам. – Мам, я спать хочу…

– Да, малыш, уже девять, пойдем укладываться, – Лиза встает вслед за дочерью, сразу же подхватывая её на руки. – Как ты у меня сегодня выросла, большая стала!

– Потому что т-р-р-р-ли! – Аря с азартом подхватывает материнский восторг.

– Потому что, Ёж, – перенеся дочь в комнату, Холмогорова осторожно подходит к окну, желая увидеть на парковке знакомую черную машину. Но не в этот раз.

– Приехал? – Ариадна уже знает, что если мама подходит к окну, это означает лишь одно…

– Не переживай, Арюша, – Лиза наклоняется к дочери, чтобы расцеловать её опечаленное личико, – он сегодня ещё приедет, и я тебя сразу же разбужу. Но ты не зевай, спать сейчас ляжем, поняла маму?

– Поняла… – Аря, вцепившись в плечи мамы ладошками, ответно целует её в щеку, чуть-чуть посмеиваясь.

Лизе остается лишь улыбнуться неунывающей дочери.

Через пятнадцать минут самая младшая Холмогорова засыпает, а Лиза пытается набрать номер мужа. Но абонент не абонент, провода не смогли внести ясности, и молодой женщине ничего не остаётся, как бесцельно ждать. Ждать, когда в замке лязгнут ключи, и Космос объявиться на пороге. В любое время.

По телевизору, работающему вполсилы, показывали «Москва слезам не верит» – любимый фильм матери Елизаветы. Татьяна, всякий раз пересматривая эту ленту, сидела перед голубым экраном со слезами на глазах, расхваливая героиню Алентовой. Алексей Владимирович не понимал, почему жена плачет? Всё же хорошо закончилось, а история эта не про них. Нечего лить крокодильи слёзы!

Пролетели годы. У Лизы давно своя семья, причины для большого счастья и тупого отчаянья. Совсем также, как и собственная мать, она устроилась перед всё тем же не убиваемым телевизором марки «Рубин», роняя мелкие слёзы, видя первые горести Катерины Тихомировой. К сигаретам рука не тянется, но быстро осушает бокал с водой, думая о том же, о чём и когда-то размышляла её покойная мать. Может быть, даже за просмотром этого фильма…

У Лизы нет права быть слабой.

А дверной замок все-таки зазвенел, заставив Лизу подумать о том, что пожар последних дней наконец-то потушен. Можно снять маски. Кончено.

– Я пришёл… – глуховато потянул Холмогоров, неспешно шагая за порог, и, плотно закрывая за собой двери.

– Я это уже вижу, – Лиза не спешит обнимать мужа, но помогает ему снять пальто, внимательно всматриваясь в лицо.

Видимо, несколько дней ему было просто не до дозы, которая обычно хранилась во внутреннем кармане пиджака. Да и пиджака на нем нет, но одет строго: черная водолазка, черные брюки. Элегантное пальто такого же окраса.

Черный ворон. Черный человек.

Ей бы от него бежать, а сил нет. Никогда не отпустит. Сама себя же.

– Поехали домой, – прервав невидимую дистанцию, Космос прижимает жену к себе, гладя её напряженную спину, – на Кудринскую…

– Это хорошо или плохо? – Лиза не спешит напоминать Косу про дочку, тем более про все её праздники он прекрасно помнил сам.

– На поминки к Беловым, – скупо произносит Космос, уводя Лизу в сторону гостиной, – у матери Сани сердце не выдержало… Он сейчас у неё на квартире. Прощается…

– Господи… – слов не было, а жертвы, брошенные на алтарь того, что называлось общим делом «Бригады», не могли вернутся на землю. – Что с остальными? Где Витя?

– Что с твоим братом будет? – о Пчёлкине Кос задумывался в последнюю очередь.

– Вы почти неделю пропадаете, а я жду тебя на осадном положении, и что? Я не должна задавать тебе вопросов?

– Алмазная, ну чего? – усадив Лизу в большое кресло, Космос обхватывает руками женские плавные колени, не давая двинуться от себя. – Лиза?!

– Мы ждали тебя, – только и может сказать Холмогорова, бессильно проводя рукой по темным волосам мужа, – но встань, Кос, полы здесь холодные, давно же не жили!

– Я же говорил, что всё это закончится, мы вместе будем, – Космос верит в то, что его слова убеждают Лизу, – а тебе бы и в офис тогда за мной приезжать не стоило, хоть и не нужны мы с тобой никому, не крупные рыбы…

– Приехать в офис стоило хотя бы для того, чтобы некоторые секретутки не задавали тебе лишних вопросов, а у моего брата случайно не развилась полная алкашка и истерия на почве происходящего!

– Луку подстрелили, – объявляет Космос так резко, что Лиза забывает свои пламенные речи, – как решето, из винтовки. Его шестёрок тоже. Считай, что я всё правильно тебе предсказал…

– И кого благодарить? – Елизавета не может не признать, что весть об убийстве принесла ей облегчение.

Да, нужно ставить себя на место других. Необходимо прощать и отпускать прегрешения, но Лиза подобной властью не располагала. И была всего-то лишь любящей женой Космоса Холмогорова, которая сопереживала и мучилась от неизвестности.

И дочерью оставалась тоже…

Любящей и помнящей.

– Лучше всё забыть, – Космос совершенно притих, пытаясь найти спокойствие в руках, которые никогда его не предавали, – слышишь меня?

– Слышу, – Лиза изогнулась дугой, опустившись горячим лбом к мужской макушке, убеждая себя в том, что с Космосом ничего не случилось. – Только Арьку жалко, ей же не объяснишь ещё… Где ты… И сколько тебя ждать!

– Я всё исправлю… – у дочери Космоса действительно выдалась монотонная дата, в чём виноват только он.

– И делать перестанешь то, что тебя к Луке пойти толкнуло!

– Захочу и брошу, – сдавленно шепчет Кос, вспоминая, что Арька наверняка давно уснула, и не следовало бы её будить, – ничем это не грозит…

– Я тебя по частям собирать не хочу, – понудив Космоса подняться, Лиза смотрит на часы, запоздало думая о том, что обещала разбудить Арю, если отец вернётся, – а в последнее время все говорят, что придётся. И не только из-за твоего порошка, а из-за такой тревожной жизни… Шаг первый – и ты у кого-то на мушке! А второй…

– У меня нет выбора, нет!

– Я помню об этом.

– Нас двое.

– Тем лучше…

Космос совсем не хотел повторять нежеланную правду о себе, которая уже и ничего не поменяет, и не остановит маховик судьбы, запущенный осенью восемьдесят девятого. Он человека убил, пускай весьма поганого и желчного, который друга его порешить хотел. Никто, за исключением Лизы, мало удивленной такому раскладу, не знал, кто стоит за смертью Мухи. Если бы отвернуть время на полгода назад, то не напивался бы до синих белочек, не кидался бы жене в ноги и не бросался бы признаниями о том, что давно похоронено. Но так уж выходило, что рикошетило знатно.

Холмогоров не собирался всю жизнь терзаться виной, но теперь и не думал, что мог всё бросить, начиная с чистого листа.

– Иди к Арьке, буди, – своим сумеречным видом, Лиза показывает мужу, что хочет остаться одна, насколько этого позволял сонный настрой дочери. – Я начну собираться. Поедем сейчас же!

– Лиза! – в рывке Кос хватает неугомонную за руку, безмолвно убеждая её в том, что всё не может идти по-другому.

– Я знаю, Космос! Ты с нами… – нечего поделать – любит его. Без оговорок. Поэтому слушает и смотрит в синие глаза, как завороженная. В рулетку свою играет. Личную. – Но надолго ли тебя хватит? Чем-то будешь недоволен? И опять?!

– Сказал же, что захочу и брошу…

– Помни про то, что мы теряем!

Дождавшись, пока Космос скроется за дверьми детской, Холмогорова закрывается на балконе, ловя дождливый аромат надвигающегося позднего октября. Небо не внимает меланхолии, но предупредительно смотрит, словно осуждает.

Что ж, Лизе не привыкать переживать холодные деньки.

Они с Космосом сами на то напросились…

Комментарий к 94-й. Тучи

Спасибо, что не оставляете историю неугомонных без внимания!

Глава сумбурна, но это мое мнение, с которым я согласна.

========== 94-й. Быть рядом ==========

Комментарий к 94-й. Быть рядом

Всем тем, кто здесь обитает и сопереживает неугомонным – огромное спасибо!

Понимаю, что продолжение раз в месяц – это капля море (в «Небо»:), но мы продолжаем разбираться с дебрями осени 94-го года. И это первая часть большой ноябрьской главы…

OST:

– Robert Palmer – Know by Now

Космосу нравится наблюдать за тем, как Лиза чем-то увлечена. Просто смотрит по сторонам или в одну точку, погружаясь в свои мысли. Голубые омуты внимательны и сосредоточены, а ему бы только видеть их, находя свои идеалы и верные смыслы. Кос не хочет задумываться о том, что от алмазных глаз снова повеет вьюгой, что значит одно – он её разочаровал. Не пришёл, смалодушничал, пошёл на поводу у своих слабостей.

К слову, с последним он не был согласен, зачастую взрываясь и от обыденной попытки жены настоять на своём, но не мог не размышлять о том, что полгода назад сам запустил маховик психотропной мясорубки. Ведь имел призрачное право на переживания, пусть и эта прерогатива – крайняя из доступных. Он же сильнее?

Но Кос не привык вариться в состоянии молчаливого конфликта, который шапочно перекрывался тем, что Холмогоровы жили обыденной устроенной жизнью. Возможно, что в последнее время лишь ленивый не показывал в сторону любящих супругов пальцем, но Космос любой ценой собирался убедить Лизу в том, что её глаза должны отсеивать всё, что может неосторожно разделить. И потому сейчас не мог позволить себе упустить хоть что-то из происходящего, не боясь, что может надоесть своей Лизе.

Только бы в глаза её смотреть…

Как и сегодня, когда она сконцентрирована на подготовке к встрече гостей, а ему хочется обратить всё внимание на себя. Почти по-детски и задиристо, но результат же того стоил?!..

Никаких вопросов!

– Гости подъедут через десять минут, Космос! – почему-то сегодня с мужем так сложно расстаться и на расстояние двух комнат, однако Холмогорова надеется, что Космос вспомнит про время и скорые события. – Совесть имей, а?!

– Ничего противозаконного, красивая, не гунди, – к тому же на территории этого дома все правила устанавливает Космос Юрьевич, а если… Впрочем, не про оговорки речь!

– Я не начинаю ныть, Кос, я лишь ничего не успеваю!

– Обнимания для организма полезны…

– Кос, да отцепись ради Бога!

– Это надо было в ЗАГСе сказать, милая, но и то бы не помогло.

– Дочь сейчас обожрётся конфет, и вся диатезом покроется, кто по ночам вставать будет?

– Куда я денусь, мать?

– Очень бы хотелось, чтобы никуда, отец года!

– Ребенок умный и продуманный, и что с ней дома может приключиться?

– Давно вазы битые по комнатам не собирал?

– Ну… позавчера!

– Славно, правда?

Руки молодой женщины заняты нарезанием весеннего салата, но Холмогоров будто бы того не замечает: примостился у жены за спиной, обняв её за талию. Космос намеренно мешал Лизе, но не чувствовал в том своей вины. Блуждание Арьки в опасной близости от открытой коробки конфет в гостиной вершило картину маслом, которую Лиза уже не могла проконтролировать, да и хотелось ли ей этого?

Не каждый день ребёнку праздник. Такому хорошему и доброму ребенку!

– Может, кенгурятина, к лешему этих гостей? – Космос заставляет Лизу бросить нож в раковину, безмолвно признавая, что огурцов в салате предостаточно. – Ежу же как-то… Конфеты нарыла, мультик, трех уже нет в коробе – вот и отрада!

– Что ты как тот кот? – повернувшись к мужу лицом, Холмогорова не может сдержать смешинки, хоть и весьма нервной. – Злобный, вредный…

– Ну кот же? – Космос прислоняет лоб ко лбу Лизы, поравнявшись с ней ростом. Он замечает, что милые черты наконец-то тронуты улыбкой, а значит, что победа за ним.

Она не ни в чём его не подозревает? Не ищет подвоха в том, что они рядом? И предпочли забыть про то, что может невольно разделить, потащив ко дну.

– Ласкучий и игривый? – Лизе даже нравится этот эмоциональный бред, помноженный на нехватку времени и игру на струнах души.

– Заметь, ты сама об этом мне сказала!

– И зачем же ты, кошак бессовестный, дочку без присмотра оставляешь?

– Потому что эта мяукалка веревки из меня вьёт также, как и ты!

– Гены у моей девочки хорошие, не стану отрицать.

– Папины дочки все такие!

– Какие?!

– Алмазные!

– Любимые?

– Очень!..

Космос не стесняется того, что давно покорен своей женой. Когда Лиза нежно припадает к его губам, топя свои страхи в обоюдном обожании, то Косу действительно становится легче. Он отпускает вчерашние дни, безропотно обещая ей, что если и в чем-то и виноват, то обязательно исправит ситуацию!

Переиграет, пойдет на сделку с изменчивым терпением, которое чаще подсказывало, что способ решения всех проблем уже найден. Нужная дорожка…

А Кос может совладать с собой, заставляя людей признать, что у него тоже есть право на слабость.

Только сдавалось Холмогорову, что самая большая слабость таяла в его руках, а он терялся в моменте, когда хотел в очередной раз ей что-то пообещать.

– Космос…

– Ну что ты?..

– Прошу тебя, – Лиза говорит еле слышно, – выбрось из головы то, что по-другому не справишься. Что ты никому не нужен… Видишь, все время, что ты только со мной, все спокойно? Ты же не…

– Лиз, это такая бредятина, – если у его ненаглядной хватает силы возвращаться к излюбленной теме, то он тоже настоит на своём, – а вы все записали меня в утиль!

– Я – не все! – Лиза сознательно отделяла себя от мира, в котором варились огромные капиталы и чьи-то рисковые амбиции. – И мне вообще плевать, что говорят про тебя другие!

– Тогда к чему твои передёргивания? – незнакомые люди могли сказать о жене Космоса, что она слишком холодна и замкнута, но Холмогоров, лучше других зная характер Лизы, с уверенностью констатировал – ничего подобного!

– Ты полгода маскируешь то, что у тебя башню от наркоты сносит, а я должна быть камнем? Само пройдет, скажешь? Немного – не считается?!

– Я же сказал, что этого больше не будет!

– Если ты сам того не захочешь, то нам не ждать у моря погоды.

– Начали за здравие…

– Мы и не пытались так начать!

– Свихнуться!..

Плохо удержав равновесие, Лиза роняет голову на плечо Космоса. Ощутив себя нашкодившей кошкой, которую воровато гладят по спине после совершенного проступка, она больше не пытается бороться с особым мнением мужа, но и не отрицает, что это далеко не последний раз, когда она заводит подобный разговор. Её слишком трудно сбить с толку, если она в чем-то абсолютно убеждена или нацелена на результат.

– Там кто-то подъехал, – тихо произносит Космос, не оборачиваясь на осеннее окошко, – Фил, наверное, по тормозам опознаю…

– Тогда прояви чудеса гостеприимности, – Лиза спешит разомкнуть объятия, возвращая себе самое искреннее выражение лица, – вперед!

– Вот так-то ты всё разрулила?

– Действую в предлагаемых обстоятельствах.

– Слишком много умных слов!

– Ты же сын академика?

– Астрофизики, а не лингвистики.

– Брось, Космос, твоё искусство – это клоунада!

Кос не находит аргумента, подходящего для ответа, и начинает резко щекотать её под рёбрами. Лиза смеётся в полный голос и дергает локтями, а когда он убирает руки за спину, собираясь покинуть кухню, скоропалительно роняет давно известное признание:

– Я люблю тебя, Холмогоров!

– Не больше моего, Холмогорова!

Космосу хочется верить, что жена будет повторять слова любви чаще. Чаще, чем он того заслуживал. Заслуживал ли вообще?!..

Уже через несколько минут Лиза внимательно наблюдает за тем, как Арюша рассматривает трехмесячную дочку Томы и Валеры. Маруся пока точно не сможет играть с плюшевой армией Ариадны и бегать из угла в угол по большой квартире, но Арю это мало расстраивает. Она осторожно берёт малышку за ладонь, пересчитав пальчики-спички, а после начиная лепетать о том, что все игрушки в этой комнате имеют имена.

Когда младшая Холмогорова поворачивалась в сторону матери и тёти Томы, то видела, как они согласно кивают головами, и это ещё больше её воодушевляло.

– Вот такие слоны! – тоненьким голоском произносит Арюшка, возводя к верхней полке стенки указательный палец. – Это всё мои!..

Безмолвная собеседница может только добродушно разинуть свой беззубый рот, протягивая к Арьке крохотные распростёртые объятия. Аря наконец-то нашла верного слушателя, а Лизе не удаётся подавить в себе смешок, угадывая в повадках дочери чисто холмогоровские жесты. Если внешне дочь одинаково похожа как на неё, так и на Космоса, то характером миниатюрная хозяйка удалась исключительно в одну в сторону.

Но говорят, что дочь, похожая на отца – это к счастью.

К счастью!..

– Зря ты, тётя Тома, свою куклу к нам принесла, – заключает Холмогорова, внутренне успокоенная тем, что при виде грудного ребенка Аря не расплакалась, как это было при первой встрече с сыном Беловых. – Ой, дорогая, зря!

– Что же ты, Елизавета Алексеевна, гостей не любишь? – часто дети, близкие с ранних лет, дружат, и повзрослев, и Тамара надеялась, что Мария и Ариадна оправдают её прогноз несмотря на небольшую разницу в возрасте. – Мы с Филатовым уже понадеялись на тебя…

– Я к тому, что Ариадна Космосовна вашу Марусю никому не отдаст.

– Сама в детстве в дочки-матери не игралась?

– К сожалению, в моем распоряжении был только вредный старший братец…

– Тогда дай возможность отыграться Арьке, Лиз, у ребенка праздник!

– Запоздалый праздник, Том, – середина ноября на календаре подсказывала Холмогоровой, что где-то они с Космосом серьёзно проштрафились перед дочерью, – шарики сдулись, а торт вчерашний…

– Кто же предполагал? – Тамаре и самой неприятно вспоминать конец октября, ознаменованный для неё ранением Валеры. Возможно, что пустяковым, но для Филатовой подобных не существует. Хоть и научилась не задавать мужу бесполезных вопросов.

Он и сам знает, как лучше.

– Хорошо, – укромная и уютная квартира родителей перестала ассоциироваться лишь с теплыми воспоминаниями ещё в восемьдесят девятом году, но после нескольких дней безызвестности, проведенных в четырех стенах на Профсоюзной, Лизе совсем не хотелось туда возвращаться, – нечего сетовать, а зима всё заметёт. Ведь так бывает?

– Случается, – максимально отвлечь Лизу может только возня с детьми, и Тома решает оставить подругу наедине с девочками, – я пока на кухню вернусь, посмотрю за духовкой. Не скучайте!

– Заметано, молодая мать, – бороться с эмоциональными перепадами, за которые можно смело благодарить свою вторую половину, непросто, но Холмогорова учится настраивать себя на волну положительного в кратчайшие сроки.

Не всё же в этом мире окрашивается белым или черным цветом?

Арька, к примеру, розовый любит.

– Сама-то не моложе меня, – видя мимолётные тревоги подруги невооружённым глазом, Тамара пытается шутить с подругой, но та сразу же переключила внимание на детей, как по отработанной привычке.

– Если Маруся начнёт капризничать, то позову, не беспокойся!

– Договорились, прибегу.

Тома скрывается на кухне, не зайдя в гостиную, где Космос и Фил обсуждали последние новости, сообщенные Беловым по телефону. Саша с семьей отсутствовал в столице, но держал руку на пульсе сложившейся ситуации, в которой от его единственного взмаха ладони зависело далеко не всё. И если Пчёла смирился с ситуацией, продолжая работать на благо совместного бизнеса, Валера чаще занимался вопросами безопасности, то Космос безуспешно искал лазейки, которые бы смогли развязать всем четверым руки. В свете последних событий…